Текст книги "Программируемый мальчик (педагогическая фантастика)"

Автор книги: Александр Щеголев

Соавторы: Александр Тюрин
сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 7 страниц) [доступный отрывок для чтения: 2 страниц]

4.

… – Кстати, Токарев, вчера тебе сильно попало? – Учительница физики оборвала пылкую речь в защиту электрических зарядов и взъерошила Саше волосы. – Конечно, это не по-товарищески, что я передала дневник твоим родителям… Уж теперь-то, наверное, ты за ум возьмешься!

И поплыла по проходу дальше, продолжив объяснения.

– Смотрите-ка, Лялька извиняется, – прозудела в Токаревский затылок сидящая сзади Лена Печкина. – Испугалась, что ли?

– Просто стыдно стало, тоже ведь человек, – заступился Алекс, вечный друг Токарева и сосед Печкиной.

Саша счел своим долгом успокоить учительницу:

– Елена Аркадьевна, да вы не волнуйтесь насчет моих родителей! Они со мной нормально поговорили, я согласился всю жизнь за водкой бегать.

Класс ничего не понял, но мгновенно стих, прислушиваясь. Елена Аркадьевна устало опустилась на свободную парту.

– С твоими шутками, Токарев, только в цирке выступать.

– Я не шучу, – оскорбился Токарев – За водкой – значит, за водкой, подумаешь! А еще могу мусор подбирать…

Теперь класс шумно поприветствовал такие планы на будущее.

– Сашка, не ерунди! – больно пихнулась Марина Мерецкая, соседка по парте. И строго зыркнула сквозь стекляшки очков. – Охота под дебила «косить»?

Он замолк, потирая пострадавшее ребро. Впрочем, классный руководитель уже забыла о трудновоспитуемом ученике и о его странных родителях. Незаметно для себя она переключилась на особенности образования статических зарядов на одежде учащихся. Материал сверх программы всегда служил ей верным средством для устранения двусмысленных ситуаций.

Саша собрался было продолжить с Алексом прерванную партию в «крестики-нолики», но тут что-то тяжелое навалилось ему на ноги, угрожающе звякая. Он даже дернулся от неожиданности. Однако сразу сообразил: это сидящий впереди Петя Жаров, мощно работая пятками, проталкивает под партой здоровенную сумку.

– Тихо! Тащи на себя!

– Зачем? – обалдело спросил Токарев.

– Подвинешь Хлумову через проход. Скажи, что от меня. Деньги может в конце дня отдать. Ну, давай!

Что именно находится в сумке – Токарев отлично знал. Жаров сегодня учудил – притащился в школу с огромным количеством пустых бутылок. Донесся до него слушок, будто в классе можно их выгодно сдать. Для Пети, озабоченного накоплением средств на вожделенную видеосистему, это было очень кстати: стеклотары в доме поклонника пепси-колы всегда хватало. А поход в обычный магазин закончился для него сокрушительным поражением: продавщица забрала бутылки, но, чтобы отдать деньги, потребовала предъявить кого-нибудь из старших.

Саша глянул на сидящего через ряд Хлумова. Покупатель бутылок был откровенно занят. Молча общался с ребятами из разных концов класса, выкидывая им на пальцах то ли цифры, то ли знаки, и делал в блокноте какие-то пометки. Такая картина была вполне привычной, ее можно было наблюдать на всех уроках в течение последнего месяца. Саша видел нечто похожее по видику, когда тот еще работал, – там это называлось «биржей». В хлумовскую «биржу», помимо жестов, входили отрывистые фразы типа: «Егоров взял семь у пенса на Малой Балканской». Или: «Возле углового дома на Будапештской обнаружил габаритный ресурс. Нужно три человека».

– Ты с ним чего… контачишь? – недоверчиво спросил Саша у Жарова.

– А чего? Я тут поспрашивал насчет бутылок Все говорят: сдай Хлумову. А мне его на перемене не словить, пока я повернусь – он за дверь.

Алекс, который давно уже просовывал голову между Токаревым и Мерецкой, встрял в разговор:

– Слушай, Токинг, если я твою игру починю, ты мне ее отдашь?

– Я тебе давно уже ее отдал, – раздраженно отмахнулся Токарев. – Сколько можно повторять? Ковыряйся в этом хламе до посинения.

– Мне тоже деньги очень нужны. – Алекс погрустнел. – Импортные детальки ужас сколько стоят… Петька, подарил бы ты мне половину бутылок, а?

Жаров нетерпеливо заерзал, глаза его забегали.

– Токинг, передавай скорее! А то опять не успеем!

Саша скрючился и стал тянуть сумку. Она не поддавалась, только предательски позвякивала. В этот момент живой рассказ учительницы оборвался. Причем, на очень важном месте – законе сохранения заряда.

– Мне надоело! Сколько можно щебетать? – Она хлопнула ладошкой по раскрытому журналу. – С вашего согласия, я проведу маленький опрос. Начнет Чернаго, продолжит Токарев… и остальные подключатся, чтоб не обидно было.

– Я? – поперхнулся Алекс. – Почему я? – Он в панике заныл: – Мы же все время вас слушали, честное слово!

– Вот и хорошо, что слушали, – улыбнулась Елена Аркадьевна. – Конец четверти, парни, последняя возможность тройку натянуть. Вы же готовились?

Алекс вяло встал и побрел – как при замедленной киносъемке.

– Да не к доске – к приборному столу. – Физичка показала пальцем, куда надо идти. – Твоя задача, Александр, произвести накопление зарядов на электростатической машине и популярно объяснить, как это происходит. А Токарев чуть погодя нам разрядит конденсаторы и тоже прокомментирует.

«Ну, облом! – расстроился Токарев. – „Парашу“ схлопочу, и накрылись каникулы…» – Он нетерпеливо толкнул Мерецкую коленом:

– Давай рассказывай по-быстрому, чего там разряжать–то?

Некогда преданная подруга по парте только отмахнулась:

– Погоди ты!

Она натужно зашептала в спину уходящему Алексу:

– Разведи сначала электроды в стороны! Электроды – это шарики, слышишь, шарики такие! Потом крути ручку!

Она буквально не находила себе места – подскакивала, делала знаки руками, по-гусиному вытягивала шею. Это было так на Марину не похоже, что Саша даже забыл на секунду о собственных проблемах и с удивлением уставился на нее. Зрелище было жалкое. Рука его сама по себе начала рисовать Мерецкую в виде птицы-секретаря, которую он видел когда-то в передаче про экзотических животных…

Настало время позора. Алекс честно пытался найти электростатическую машину. Дергал за все ручки, давил на кнопки, заглядывал под стол. В конце концов Елена Аркадьевна отогнала его от приборов и принялась задавать вопросы по темам последних занятий. Но каждый ответ ученика почему-то обрывался еще в самом начале и заканчивался бессильным: «Ой, забыл». Елена Аркадьевна, явно переживая не меньше Алекса, упрощала и упрощала предмет разговора, пока не опустилась до уровня детского сада. Все было напрасно.

– Чего же ты? – сказала Елена Аркадьевна с чувством. – Думаешь, просто так я вчера тебя на перемене ловила? Специально ведь предупреждала, что вызову… Тьфу! Не мог один раз подготовиться, бестолковище!

На Алекса было больно смотреть. Он сел за парту, похожий на мятый фантик от конфеты. Но сразу расправился, налился румянцем и стал всех вокруг толкать, горячо шепча: «Слышь, двойку не поставила! Слышь, ответил все-таки!»

– Давай, Токарев, выступи за себя и за друга. – В голосе Елены Аркадьевны появилось что-то жалобное.

Громыхнула сдвигаемая парта. Саша вскочил, будто хотел рвануться к доске. И вдруг замер. Казалось, его порыв ушел куда-то внутрь тела, вызвав секундную дрожь. Он глянул на приборный стол и тоскливо пробормотал: «Где же эта поганая машина? А-а, ударю веером, всех демонтирую…» После чего зажмурился, закусил нижнюю губу. Лицо его мучительно скривилось… Никто не обратил внимания на столь странное поведение, лишь Елена Аркадьевна почувствовала что-то неладное:

– Спокойно, спокойно, Саша. Ну-ка соберись.

– Я вполне, – отозвался Токарев, открыв глаза. – А вот ваша техника немножечко того. – Он вытер со лба выступивший пот.

– Что значит того?

– Да не работает электрическая машина, – с достоинством объяснил он. – И вообще там на столе ничего не работает, я же вижу.

– Да ну тебя! – возмутилась учительница. – Поумнее бы чего-нибудь придумывал, если уж не желаешь учиться!

– Почему, я все выучил! Надо развести электроды в стороны, а потом крутить ручку. Электроды – это там шарики такие есть.

– Ладно, хватит с меня ваших выкрутас.

Елена Аркадьевна подошла к учебной аппаратуре, решительно цокая каблучками.

– Все смотрим сюда! – комментировала она свои действия. – Токарев, Чернаго, вот электростатическая машина…

Она принялась размеренно вращать резиновую рукоятку, одновременно поясняя: «Заряды накапливаются… здесь положительный, там отрицательный», но через минуту всполошилась:

– А искра? Где же искра?!

Некоторое время она продолжала вращательные движения в ускоренном темпе и наконец бросила это бесполезное занятие. Растерянно наклонилась к самому столу, что-то высматривая.

И вдруг стала пятиться, не меняя согнутой позы.

– Ой, вылезает. – Голос ее вместо звонкого был непривычно сиплым. – Ой, ползет…

Класс ничего не понял.

– Что там, змея? – шепнул кто-то.

– Вспышка спереди! – страшно завизжала Елена Аркадьевна и присела на корточки, закрыв голову руками. Тут наконец стало видно: от учебного устройства, зловеще потрескивая, отделяется светящийся шар, похожий на апельсин.

– Вот так накрутила ручку, – оторопело произнес Алекс.

Шар повисел над столом, затем медленно, на бреющем полете пересек класс по диагонали, вызвав массовое ныряние под парты, и мирно вылетел в раскрытую форточку.

– Дети, вы живы? – слабо спросила Елена Аркадьевна, осторожно выглядывая из-под локтя.

Дети не ответили ей, не до того было: кто сидел под партой, кто, свесив челюсть, смотрел на обуглившуюся форточку и с трепетом ждал возвращения жуткой штуковины.

– Господа, бояться нечего, – внес ясность Хлумов. – Это просто шаровая молния, необъясненный пока феномен природы.

С улицы донесся гулкий хлопок. Стекла задребезжали. Раздались душераздирающие вопли: «Убью! Кто бросил? Руки вырву!» Сидящие под партами трусливо захныкали, а те храбрецы, что успели выбраться, сгрудились возле окон. Толпа юных зрителей разом загалдела:

– Смотри, помойка взорвалась, вся горит!..

– А завхоз вокруг вертится…

– Так это наша молния в мусорный бак ушла!..

– Чего завхоз-то развопился?..

– Да он, наверное, доски для дачи хотел прибрать…

Токарев остался на месте Он весело подумал, глядя на скончавшуюся технику: «Славненький вихрь я выдал. Правда, переборщил маленько…» И тут заметил, что кроме него любопытства не проявляет еще один человек. Точнее, проявляет, но совсем в другом направлении.

Хлумов также оставался на своем стуле и пристально наблюдал за Токаревым. Встретив Сашин взгляд, он улыбнулся и одобрительно покивал головой: мол, вполне тебя понимаю, вполне, еще бы…

5.

…еще бы, первый раз в классе чудо природы случилось!

Как обычно на переменах, наша маленькая компания околачивалась на черной лестнице (конечно, пониже чердака, где дымят и регочут кабаны-старшеклассники), и каждый громко лез со своими объяснениями. Марина растарахтелась, как газонокосилка, еле уняли. Вообще-то она молчунья, ей редко тема подходящая попадается, но тут человека задело за живое. Начала с разных видов шаровых молний, а кончила какими-то «коронными разрядами». Алекс, наоборот, доказывал, роняя слюни, что никакой шаровой молнии не было, просто все вдруг подхватили массовую галлюцинацию. «Ну, помните, – говорит, – в сентябре ведь нам показалось, что Токарев превратился в телевизор? Тоже была галлюцинация!..» Про галлюцинации – это он от врачихи узнал. Он тогда сдуру поделился впечатлениями с папашей, а тот поволок его в поликлинику. Врачиха выслушала Алекса с интересом, а потом начала допрашивать, с кем он клей нюхает…

В общем, что Марина пургу гнала, что Алекс. И самое смешное – стоят нос к носу, дылды, орут друг на друга, вот-вот кусаться станут. Увлеклись не на шутку. Хотя чего спорить? Сказал бы я им правду, так у них мозги слишком правильные. Я поддакивал всем по очереди, Алекса даже похвалил: мол, работай дальше над своей теорией галлюцинаций. Кстати, я и сам до конца не врубился: ну, сломал я машину, а почему из нее вдруг светящийся шар вылез? Надо будет обдумать…

Только Барабану-Жарову было плевать на всякие там чудеса природы. Он никак не мог уняться со своими бутылками – радовался, как четко работает хлумовская лавочка. Бутылки его взяли, все восемнадцать штук, и дали взамен специальный жетон. Барабан был уверен, что сразу после уроков он по этому задрипанному куску картона получит хорошие деньги. На жетоне было зачем-то проштамповано: «Честная Конкуренция», проставлена цифра «18» и стояла аккуратная подпись Хлумова. Ну, игра для шизиков! А я-то думал – у них нормальный бизнес. Достал нас Барабан, тогда я ему посоветовал:

– Слушай, Петя, может, лучше поднимешься к чердаку, похвастаешься перед серьезными людьми из десятого класса? Они любят считать чужие деньги. Сигаретой угостят, а потом…

Тут Хлумов и вынырнул – собственной персоной. Возник неизвестно откуда, тихо, как призрак.

– Чего затормозил? – ласково спросил Алекс. – Лети дальше, щегол, сохранней будешь.

Хлумов не дрогнул. Наоборот, его лицо стало еще приветливее. Он обогнул Жарова и обратился лично ко мне:

– Токарев, нам пора поговорить. Предлагаю отойти.

Все прибалдели. Смотрят стеклянными глазами, как те чучела в музее, то на меня, то на Хлумова. Хотя, что тут такого? Не могу же я отшить человека, который мне вчера жизнь спас… Спустились мы с ним на этаж пониже, будто два корешка. Слышу, сзади фыркать и шипеть начинают – хором яд пускают, друзья мои милые… Легко им живется: ничего не знают и знать не хотят! Ведь рассказывал им пару раз про наступление Системы, да что толку? Посмеиваются: мол, здорово загнул, писатель…

– Как самочувствие? – участливо поинтересовался Хлумов.

Ага, ясно! Хороший намек. Ему повезло, я из понятливых.

– Спасибо, – говорю. – Ты не стесняйся, за мной не заржавеет. Давно хотел подарить тебе диск с уроками древнегреческого языка, его наверняка можно продать за хорошие бабки. Плюс кассету с этим самым древнегреческим, считай что чистую.

Секунду-другую он медлил.

– Токарев, твои мысли приняли неверное направление. На данный момент ты свободен от каких-либо обязательств по отношению ко мне.

Ну, завернул речь, дипломат конопатый! Сразу и не разберешься. А он продолжает в том же духе:

– Если ты не возражаешь, Саша, мы можем перейти к менее формальным, но зато более продуктивным контактам.

– Бутылки с вами собирать не пойду, – с ходу сориентировался я. – У меня на них нюха нет, ты уж извини. Да и бомжи побить могут, это же их бизнес.

– Я про другое. Заходи как-нибудь ко мне в гости – в целях продолжения общения. И вообще, знай, что двери моего дома всегда открыты для такой незаурядной личности, как ты.

Я только рот раскрыл от удивления. Стою и не могу понять: что же получается – он меня к себе в друзья записал? К чему бы это?

Пока я думал, послать его подальше или поблагодарить за доверие, вдруг танцующей походкой подвалила Печкина. Говорит:

– Хлумчик, миленький, не гони. Посмотри, что я принесла.

Достала из своего джинсового ранца большую матрешку и стопку журналов. «Юный демократ» вроде бы. А потом у них пошел совершенно дурацкий разговор. Они начали торговаться почище, чем на базаре. Ладно бы из-за денег! Так нет – за то барахло, которое принесла Печкина, Хлумов ей начислял баллы. Печкиной казалось, что баллов мало, а Хлумов считал, что с нее хватит. Насчет матрешки он даже сказал:

– Вещь, конечно, дорогая, но спросом не пользуется. Я ведь не турист, Лена, мне Россию с любовью вспоминать не надо.

А про журналы выразился еще хуже:

– Их можно реализовать только как макулатуру, поэтому я вынужден оценивать лишь стоимость бумаги.

Послушал я их, послушал и наконец врубился. Оказывается, эти самые баллы нужны Печкиной, чтобы сегодня вечером прийти к Хлумову в гости! Ого! Девочке, значит, и не попасть к нему на прием без подарочков? Ловко придумано… В общем, Лена получила от ворот поворот, пока не найдет что-нибудь поценнее. Тогда она перестала просить, разозлилась и заорала:

– Ты что, Хлум, оборзел?

Тут уж я откололся от них: зачем мне чужие «разборки»? Услышал только, как Хлумов эдак спокойненько объясняет: мол, ты свои баллы уже использовала, прошлый сеанс и так в долг получила, все учтено…

Едрен-батон, что творится! Идут люди в Хлумовскую мафию один за другим. Уже и Печкина – не наш человек, а мы и не заметили. Жаров тоже, похоже, решил продаться. Куда катимся?.. Тут заверещал звонок, и…

6.

…вниз по лестнице хлынул поток отдохнувших бугаев. Зазевавшийся шестиклассник еле вырвался на нужном этаже и вбежал в класс перед носом Марии Теодоровны, чуть не выбив журнал у педагога из-под мышки. Расселись по местам, как обычно: Саша с Мариной, Алекс с Печкой. Только Алекс и Мерецкая общались между собой так, будто Токарев заболел и на уроке отсутствует. Таким образом было выражено общее отношение к любым попыткам тайных переговоров с Хлумовской мафией.

В качестве ответной меры Саша сел к Мерецкой спиной, подперев голову ладонью. Откровенно говоря, куда больше его занимал возможный опрос по алгебре. Он сосредоточенно раздувал в себе уголек надежды: «Сегодня вроде не должны вызвать. Вчера же вызывали, „пару“ поставили…» Затем он повернулся к Печкиной, намереваясь узнать, чего это они собираются вдвоем с Хлумовым делать. Но та опередила его вопрос, с готовностью затараторила о том, что «у Жарова сзади щеки из-за ушей видны, а у тебя, Токарев, вихры, как рога».

– Сашка, сядь нормально! – не выдержала Марина. – Сейчас Матильда нас всех зафиксирует!

Мария Теодоровна тем временем молча закончила какие-то малопонятные и потому особенно неприятные приготовления. Она зорко оглядела класс во всех подробностях и объявила:

– Убрать с парт учебники. Приготовить листочки.

Саша чуть расслабился: технология изготовления письменных работ в шестом «А» шлифовалась годами. Однако долго расслабляться не пришлось.

– Кстати, мне надоели списывания, – продолжила Матильда, лукаво поблескивая глазками. – Даю возможность проявить себя всем. Шесть вариантов на каждые три парты!

Шесть вариантов!!! Елы-палы… Токарев затравленно огляделся и понял, что Матильдой все схвачено. А применять особые способности бесполезно, кабинет математики устроен слишком уж просто: стены, доска, столы.

– Мальчики, без паники, – побледнев, шепнула Мерецкая. – Я вам помогу.

Варианты контрольной были розданы, наступила горячая пора. Двое с надеждой смотрели на одну – делать им все равно было нечего, – а та самоотверженно билась с коварными примерами трех вариантов сразу. Немудрено, что дело не пошло. За отпущенные полчаса Марина, немного запутавшись, смогла решить себе два примера из трех. А тонущим Саше и Алексу только по одному на каждого. То есть все по-честному. Но Токареву от этого было не легче! От бессилия его охватил минутный гнев непонятно на кого. «Тоже мне, Мерецкая, – мелькнуло в голове. – Не смогла чуток поднапрячься. А в крайнем случае и собой пожертвовать ради товарища. И Алекс этот вечно влезет, тупица…» Впрочем, когда раздался голос Марии Теодоровны, предупредивший, что через пять минут работы должны быть сданы, ему уже было все равно. Решительно все равно.

– Листочек! Дай свой листочек! – тихо произнес кто-то сбоку. Саша раздраженно повернулся. Хлумов! Ему-то зачем списывать?

– Давай скорее, – поторопил новоиспеченный приятель. – Не волнуйся, я сделаю. А ты сдашь мой, держи.

Мало что понимая, Саша равнодушно произвел странный обмен. Отдал свою контрольную, украшенную скудными каракулями, и получил хлумовскую, решенную полностью. Через минуту он догадался, что Хлумов просто-напросто собирается написать за него решение. «А как же почерк?» – с недоумением подумал Токарев и пожал плечами. Но потом его пронзило страшное предположение: «А вдруг он хочет издевнуться, пририсовать что-нибудь гадостное!»

Мария Теодоровна тем временем шла по ряду, железными пальцами изымая оставшиеся работы. Она перемещалась строго прямолинейно, держа в поле зрения весь класс, и равномерно двигала рукой. Будто комбайн на уборке урожая. Секунда – и Сашина парта стала чистой. А затем и хлумовская. «Ничего, – успокоил себя Токарев, – если что, я найду способ отомстить. Спалю ему компьютер, пускай потом ищет перепад напряжения в сети и пишет жалобы на электростанцию».

За оставшиеся десять минут не произошло ничего особенного. Учительница сноровисто проверяла пачку работ. И, благодаря многолетнему навыку, успела до конца урока проверить все. Только один раз отвлеклась, бросив несколько фраз: «Надо же, Токарев… Двумя способами… Не ожидала…»

Сразу после звонка она распорядилась:

– Дежурный, можно раздать.

Вскоре Саша, глупо улыбаясь, разглядывал жирную пятерку под своей фамилией. Несомненно, это был тот листочек, который забрал Хлумов, – с одним решенным примером. А дальше… Почерком, поразительно напоминавшим токаревский, были расписаны решения оставшихся задачек. Действительно, двумя способами… Саша повернулся и увидел неизменно приветливую рожицу шефа «биржи».

– У нас всегда так, – буднично прокомментировал тот. – Справедливый подход к человеку и четкая организация.

«Второй раз спасает, гад! – с неожиданной злостью подумал Токарев. – Буду теперь ему до пенсии обязан». Но тут его внимание переключилось на другое. Алекс почему-то орал на Мерецкую, которая разглядывала парту и безмолвно кусала губу.

– Ну, как у вас дела? – запоздало поинтересовался Саша.

– Какие дела?! – вскипел Алекс. – Два плюс два и «параша» в четверти! Эта дура не могла даже один пример решить, как следует!

– Я же сама еле тройку получила, – начала оправдываться Марина. – Вот здесь надо было икс умножить на семь… – Она стала водить дрожащим пальчиком по бумаге.

– Молчала бы лучше! – Алекс рванул портфель за ручку, встал, стремительно ушел прочь.

И вдруг выяснилось, что под очками у нее мокро. Тихонько всхлипывая, подергивая плечиками, она жалко горбилась над партой… Саша растерялся.

– Марин, ты чего?.. Ну, получила трояк… Тоже государственная оценка…

Марина достала носовой платок и начала неловко промокать глаза, приподняв очки. Закончив, слабо махнула рукой:

– При чем здесь моя тройка?

– Может, ты из-за моих несчастных случаев? – с надеждой в голосе предположил Токарев. – Не волнуйся, я воробей стреляный.

Она скомкала политые слезами листы с контрольной, затем сунула их в парту. И неожиданно улыбнулась:

– Смешной ты, Сашка.

Токарев молча взял ее портфель. Направился к дверям. Он подумал: «Чего-то я тут не понял…»