Текст книги "XX век танков"

Автор книги: Александр Больных

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 25 страниц)

Lei.Div. + lei.Flak-Abt.-94

2 Pz.Div. + lei. Flak-Abt.-92

Так или иначе, но главный удар немецкая 14-я армия наносила в направлении Кракова, что также плохо согласуется с идеей плана «Вайсс». Именно здесь танки впервые показали свою силу, потому что польскую оборону удалось прорвать только ударом 5-й танковой дивизии, все атаки немецкой пехоты были отражены. После дневных боев польская 6-я пехотная дивизия «совершила форсированный марш-бросок, преодолев за ночь 38 километров, и к утру заняла новые оборонительные позиции». А по-моему, так дивизия просто бежала в панике.

Наступавший с юга 18-й корпус, вырвавшись из горных дефиле, оказался в тылу армии «Краков». Командующий польской армией генерал Шиллинг был вынужден бросить им навстречу свой единственный подвижный резерв – 10-ю механизированную бригаду, и немцев удалось кое-как остановить. Словацким дивизиям приходилось наступать по еще более сложной местности, поэтому их продвижение было совсем незначительным.

Но в целом ситуация на юге для поляков складывалась ничуть не лучше, чем на севере. 10-я армия генерала Рейхенау тоже сумела прорвать польскую оборону и отрезать армию «Краков» от армии «Лодзь». К 3 сентября поляки начали отступление по всему фронту. У генерала Листа появилась возможность провести блиц-операцию – окружить и уничтожить оказавшуюся изолированной армию «Краков», тем более что он имел почти двойное превосходство в силах. Но Лист вместо этого предпринял фронтальный нажим и даже не попытался использовать удачное положение 18-го корпуса, хотя поляки очень опасались удара по ослабленному северному флангу.

Чтобы избежать окружения, армия «Краков» начала стремительное отступление на восток, разваливаясь на бегу, как всегда бывает в подобных случаях. Польское командование лихорадочно формировало одну армию за другой – «Карпаты», «Малопольска», отдельные боевые группы, но единственным результатом этого был окончательный развал системы командования.

Мы просто обязаны лишний раз указать на один из принципиальных пороков польской системы командования. Если мы обратим внимание на состав сил обоих противников, то увидим, что немцы имели 5 армий, объединенных в 2 группы, то есть четко построенную иерархическую лестницу. Зато поляки имели 7 отдельных армий плюс еще 2 независимые оперативные группы. По ходу дела формировались новые временные соединения, генералы уже не понимали, какими частями они командуют. И все их действия должен был контролировать единый центр в лице маршала Рыдз-Смиглы, который потерял связь практически со всеми армиями. В общем, воцарился полный бардак, который усугублялся откровенной трусостью некоторых высших командиров, которые бросили своих солдат и «эвакуировались в Румынию». Хотя формально бои на юге продолжались еще около двух недель, примерно с 6 или 7 сентября они превратились в серию беспорядочных столкновений, и единственное, что поляки могут поставить себе в заслугу, – это два дня относительно упорных боев (16–18 сентября) в районе Перемышля.

Все это тянулось так долго по одной-единственной причине – генерал Лист плохо понимал, как распорядиться имеющимися в его распоряжении танковыми дивизиями. Он использовал их только для прорыва польских позиций в приграничных районах, но далее ударная мощь и мобильность этих соединений остались невостребованными.

Севернее 14-й армии Листа наступала самая крупная из немецких армий – 10-я армия генерала Рейхенау. Именно она должна была отрезать польские армии от Варшавы и обеспечить их окружение. Формально Рейхенау добился больших успехов, но фактически и он показал себя далеко не с лучшей стороны. Ему противостояла польская армия «Лодзь», оборонительные позиции которой располагались примерно в 75 километрах от границы. Все тот же Тарас довольно легкомысленно пишет: «Немецкие танковые и моторизованные части могли преодолеть этот путь за 3–4 часа и уже в первый день приступить к их прорыву». Интересно, а сегодня какая-нибудь армия рискнет вот прямо так после затяжного марша, с ходу, «приступить к прорыву» заранее подготовленных позиций, вдобавок опирающихся на реку Варта?

Однако немцам помог командующий польской армией генерал Руммель, который по неизвестной причине выдвинул свои дивизии прямо к границе. В результате состоялась стычка возле деревни Мокры, которую поляки гордо называют «сражением». Немецкая 4-я танковая дивизия, атаковавшая довольно беспорядочно, понесла некоторые потери. Поляки утверждают, что потери немцев оказались просто ужасными, до 100 единиц бронетехники, в том числе 50 танков. Немцы утверждают, что это поляки понесли ужасные потери. Они признают, что дивизия потеряла даже не 50, а целых 80 танков, но за все время Польской кампании, то есть до 25 сентября. Так или иначе, но вечером того же дня отступать начали поляки, а не немцы. Впрочем, командир 4-й танковой дивизии генерал Рейнхардт охотно признал, что поляки доставили ему много хлопот, причем главным противником танков оказалась артиллерия. Первый настоящий бой дал немцам ценный опыт по организации взаимодействия разнородных сил, и они не замедлили им воспользоваться.

Зато атаковавшая южнее 1-я танковая дивизия сумела прорвать фронт между кавбригадой и 7-й пехотной дивизией. Именно так и должны действовать танковые части – наносить удар по слабому участку фронта. Вдобавок несчастная польская дивизия была атакована еще 2 немецкими. Она была разгромлена и покатилась назад. Именно так образовался разрыв между польскими армиями «Краков» и «Лодзь». Кстати, обе армии последовали ее примеру. Причем поляки отступали столь стремительно, что немцам не удалось окружить ни одну из армий. Впрочем, ни Рейхенау, ни Лист особых усилий к этому не прилагали. Более того, они старательно следили, чтобы танковые соединения ни в коем случае не отрывались от пехоты.

В результате пограничных сражений уже к 3 сентября польская армия отступала по всему фронту, при этом часть ее соединений была разгромлена или вообще уничтожена. Поляки еще не сложили оружия, более того, они попытались нанести удар во фланг наступающей с севера на Варшаву 3-й армии. Однако немцы сами задумали обходной маневр, и 3-я армия начала движение на восток, чтобы выйти в тыл польским войскам в районе Варшавы. В ходе встречных боев 5 и 6 сентября польские 41-я и 33-я дивизии были разгромлены. В это же самое время немецкая 8-я армия не без проблем, но сломила сопротивление поляков на рубеже Варты. Большой блицкриг немцам удался, а вот с малым – операциями на окружение – пока не получалось ничего.

Интересно отметить, что Польская кампания оказалась полной противоположностью боям Первой мировой войны. Не существовало единой линии фронта, она распалась на несколько отдельных участков. Во времени тоже не наблюдается непрерывной цепи событий, бои носят фрагментарный характер, рассыпаются на отдельные эпизоды, слабо связанные между собой. Сначала идут приграничные сражения, которые длились не более 4 или 5 дней и завершились фактическим разгромом польской армии. Это позволяет с полным основанием назвать Польскую кампанию молниеносной. Затем последовала фаза преследования, но вдруг совершенно неожиданно вспыхивают бои на Бзуре, причем эта операция выглядела достаточно случайной и совсем не была обусловлена предыдущим развитием событий. И, наконец, третий эпизод – оборона Варшавы. Она делает честь польским солдатам, но эти бои уже не имели никакого военного и политического значения, потому что война уже была проиграна.

Причины, подтолкнувшие маршала Рыдз-Смиглы принять предложение командующего армией «Познань» генерала Кутшебы и нанести контрудар по северному флангу немецкой 8-й армии, остаются сокрытыми во мраке. С самого первого дня войны эта армия занимала крайне выгодное положение – перед ней находились только немецкие дозоры, главные бои шли севернее и южнее. Она вполне могла начать наступление на Берлин. Другой вопрос: удалось бы это наступление или нет, но армия не двинулась с места. Потом генерал Кутшеба мог нанести удар во фланг немецким войскам, действовавшим в Польском коридоре, однако снова не сделал ничего. Чуть позднее немецкая 8-я армия просто нарочно подставила Кутшебе свой фланг, и опять генерал предпочел переложить ответственность на главнокомандующего. Однако маршал Рыдз-Смиглы спохватился, лишь когда положение стало отчаянным. Кстати, немцы видели эту опасность, Рундштедт предупреждал командующего 8-й армией генерала Бласковица о возможных контрвыпадах поляков, но все опасения развеяла немецкая разведка. Абвер сообщил, что армия «Познань» по железной дороге переброшена в Варшаву! В войне против Польши подобные ошибки сходили немцам с рук. В войне против Советского Союза они очень дорого заплатили за неспособность абвера получать хотя бы мало-мальски достоверные сведения о противнике.

Это польское наступление можно даже рассматривать как жест отчаяния, так как армии «Познань» и «Поможе», оказавшиеся в изоляции, попытались вырваться на оперативный простор. Вечером 9 сентября поляки силами 3 пехотных дивизий и 2 кавалерийских бригад обрушились на левофланговые пехотные дивизии Бласковица – 24-ю и 30-ю, которые растянулись по дорогам, изо всех сил стараясь догнать ушедшие вперед танковые дивизии. К вечеру 10 сентября немцы начали отступать, поляки даже захватили 1500 пленных из состава 30-й дивизии. Однако своей цели поляки не добились, наоборот, польские дивизии все глубже втягивались в мешок, который немцы даже не пытались организовать. Как всякая сиюминутная импровизация, польское наступление было плохо подготовлено и плохо проведено. Сначала наступление велось на юг, но уже на третий день заглохло.

«В неувязках и колебаниях поляки потеряли трое суток (11–13 сентября). За это время танковые части немецкой 10-й армии, отброшенные 8 и 9 сентября от Варшавы, были повернуты фронтом на запад. 13 сентября при поддержке до 200 самолетов они перешли в наступление против армий «Познань» и «Поможе», нанося удар теперь уже с востока от Варшавы и отрезав польским войскам пути отхода. Отвергая неоднократные требования врага о сдаче, польские воины вновь и вновь шли в атаку с надеждой прорваться из кольца. Однако численное и техническое превосходство немцев было подавляющим. Их самолеты непрерывно бомбили и обстреливали на бреющем полете польские позиции и районы сосредоточения войск. Пылали леса и деревни. Мужество польских солдат в бою поражало немцев, приводило их в замешательство. Польская кавалерия, вооруженная пиками и саблями, неоднократно бросалась в отчаянные атаки, а пехота с песнями шла вперед и попадала под удары артиллерии и авиации. 8-я армия, неся тяжелейшие потери, шаг за шагом пятилась к югу. Немецко-фашистское командование было вынуждено срочно перебросить из-под Радома в район Кутно дополнительно 15-й моторизованный корпус и другие части. Польская группировка пробилась в Кампиносские леса восточнее Варшавы, но здесь была полностью окружена и расчленена. Лишь незначительная ее часть прорвалась в Варшаву и Модлин. К 18 сентября немцы захватили около 100 тыс. пленных».

Командующий Группой армий «Юг» Рундштедт решил воспользоваться любезно предоставленной ему возможностью. По его приказу уже вышедшие к окраинам Варшавы 1-я и 4-я танковые дивизии повернули обратно на запад. Одновременно, пользуясь высокой мобильностью своих войск, немцы подтянули резервы, и превосходство в силах перешло уже к ним. Против 9 пехотных дивизий и 2 кавалерийских бригад Рундштедт бросил 19 дивизий, в том числе 5 танковых и механизированных.

Операцию по окружению и уничтожению польских сил поручили генералу Бласковицу, которому для этой цели временно передали два корпуса из состава 10-й армии. Кольцо должны были замкнуть 1-я танковая дивизия с востока и 3-я легкая дивизия с запада. Но при поддержке пехотных дивизий! То есть блицкриг получился какой-то странный, хотя в котле оказались 12 польских дивизий и 2 кавалерийские бригады.

Вероятно, именно из-за того, что и здесь танковые дивизии оказались привязаны к пехоте, немцы действовали недостаточно быстро, хотя именно в битве на Бзуре впервые в полной мере была продемонстрирована важность поддержки авиации. 16 сентября 820 самолетов Люфтваффе нанесли мощный удар по дивизиям Кутшебы. Однако польский генерал сумел нащупать слабое место в кольце окружения – наступавшая с севера 228-я пехотная дивизия из Группы армий фон Бока не слишком спешила. К тому же Бласковиц немедленно начал «сжимать кольцо и фактически сам выдавливал поляков в нужном им направлении. В результате остатки польских кавалерийских бригад, а также 2 пехотные дивизии сумели ускользнуть. Поляки сражались еще 2 дня, а потом еще трое суток немцы провозились с ликвидацией отдельных очагов сопротивления. В плен попали 120 000 солдат. Первая операция малого блицкрига состоялась и завершилась частичным успехом, хотя заслуги немцев в этом почти не было.

Битва на Бзуре показала, что немецкие генералы еще не в полной мере осознали потенциал танковых войск. Собственно, танковых войск у них пока что еще и не было, хотя именно в Польше был сделан первый шаг в нужном направлении. И опять-таки сделать его вынудил противник. Как мы уже говорили, поляки попытались вырваться из котла в направлении на северо-восток. Командующий XVI корпусом генерал Эрих Гёпнер приказал 4-й танковой дивизии быстро выдвинуться к деревне Сохачев и остановить поляков. Для этого была спешно сформирована импровизированная боевая группа. Позднее такие группы стали привычным явлением, но пока это была настоящая диковина. В состав боевой группы были включены танковый полк, разведывательный батальон и артиллерийский полк. Это маленькое, но сильное соединение, налетев на отходящих поляков, рассеяло их, хотя и не сумело нанести противнику заметных потерь. В полной мере тактика использования боевых групп была отработана во Франции, однако первый шаг в этом направлении немцы уже сделали. Вообще-то интересно, как могла развернуться та же битва на Бзуре, если бы немецкими войсками командовал не Бласковиц, а Гёпнер.

Контрнаступление на Бзуре дало полякам временную передышку, которая, впрочем, надолго не затянулась. И все-таки армии «Варшава» и «Люблин» успели подготовиться к защите столицы. И вот мы плавно подошли к одному из самых громких эпизодов Второй мировой войны – героической обороне Варшавы, причем именно здесь родился самый громкий из мифов этой войны.

Первым немецким соединением, вышедшим к Варшаве, была уже известная нам 4-я танковая дивизия, насмерть разгромленная поляками в боях у Мокры. 8 сентября немецкие танки появились на южных окраинах Варшавы. Попытка взять город стремительным наскоком привела лишь к ненужным потерям. Немецкие танки и бронемашины атаковали польские позиции в кварталах Охота и Чисто, но встретили упорное сопротивление и с потерями отошли. Несмотря на неудачу, берлинское радио поспешило заявить на весь мир о падении Варшавы. Ложная информация должна была подтолкнуть Сталина к активным действиям на восточных границах Польши, а для западных стран стать предупреждением.

Немецкое командование не спешило подтвердить радиосообщение. На следующий день 4-я танковая дивизия снова перешла в наступление, но сразу подтвердилась прописная истина: танк не приспособлен к уличным боям. Защитники Варшавы отразили все атаки противника. Особенно отличились в бою 75-мм полевые орудия, стрелявшие по танкам прямой наводкой. Некоторые расчеты записали в этот день на свой боевой счет несколько уничтоженных вражеских машин. Когда танки и автомашины противника въехали на территорию, заранее обильно политую керосином и скипидаром, поляки открыли огонь зажигательными пулями. Возник сильный пожар. Немецкая колонна, лишенная на узких улицах возможности маневрировать, понесла тяжелые потери. Большой урон нанесла врагу польская тяжелая артиллерия – от огня дальнобойных гаубиц погибли три офицера из штаба генерала Рейнхардта. Несчастная 4-я танковая дивизия была как бы уничтожена уже во второй раз. Непонятно только, кто же потом участвовал в битве на Бзуре? Призраки немецких танков?

13 сентября немцы предприняли вторую попытку захватить Варшаву. На сей раз город был атакован с севера дивизиями 3-й армии генерала Кюхлера. Эта атака тоже была отбита. После этого немцы опомнились и приступили к методичным обстрелам и бомбардировкам с воздуха. 19 сентября их армия полностью замкнула кольцо окружения вокруг польской столицы: с северо-запада Варшаву блокировал XI корпус генерала Лееба, с юго-запада находился XIII корпус генерала Вейхса, на севере расположился II корпус генерала Штраусса, с запада кольцо окружения замыкал I корпус генерала Петцеля. 25 сентября Варшава пережила самый страшный день во время осады. Вражеская артиллерия и авиация обрушили на город море огня и стали. 22 сентября части 3-й армии посетил сам Гитлер, который наблюдал за обстрелом Варшавы. Кстати, в этот же день погиб снятый с большим скандалом с поста командующего сухопутными силами генерал фон Фрич. Бравому отставнику не сиделось дома, и он сопровождал 12-й артиллерийский полк, почетным шефом которого все еще числился.

Первый массированный воздушный налет был произведен 23 сентября, а самый сильный последовал 25 сентября. В нем участвовали 1300 немецких самолетов. Пользуясь тем, что польская авиация была полностью уничтожена, немцы привлекли к бомбардировкам даже транспортные самолеты Ju-52. 28 сентября гарнизон Варшавы капитулировал, немцы взяли в плен еще 140 000 польских солдат. 26 сентября немцы предприняли довольно вялую попытку штурма, которая была отражена, но 28 сентября гарнизон Варшавы капитулировал с учетом общей безнадежной обстановки. Наверное, именно эти не слишком удачные действия германской армии подтолкнули Гитлера запретить своим генералам в будущем заниматься штурмом крупных городов. Блокада, обстрелы, бомбежки – вот что должно было решать исход битвы. Так что немцы совсем не собирались штурмовать Москву и Ленинград… Крепость Модлин продержалась аж до 29 сентября, но это уже никого не интересовало и ничего не меняло.

25 сентября появилась знаменитая статья в нью-йоркском журнале «Тайм», судя по всему, во многом под впечатлением массированных бомбардировок Варшавы.

«После разрывов бомб раздаются крики умирающих. Госпитали переполнены. Раненых приходится растаскивать по уцелевшим частным домам. Все жители Варшавы сражались на баррикадах, невзирая на пол и возраст. Когда немецкие танки ворвались в пригороды, защитники забросали их бутылками с бензином, пытаясь поджечь их.

Но полонез все еще звучит по радио, и варшавяне думали, что им удалось отбросить немцев…

Линия фронта исчезла, рассеялась даже иллюзия, что фронт существует. Это была не война на захват территории, а война на быстрые прорывы и уничтожение – блицкриг, молниеносная война. Даже не встречая сопротивления, еще никогда ранее армии не двигались так быстро. Теоретики всегда утверждали, что только пехота может захватить и удержать позиции. Но эти армии не дожидались пехоты. Стремительные колонны танков и бронетранспортеров рвались в глубь Польши, а сыплющиеся с неба бомбы предвещали их приход. Они нарушали связь, уничтожали склады, разгоняли гражданское население, сеяли ужас. Вырываясь временами на 30 миль вперед пехоты, они прорывали польскую оборону до того, как ее успевали организовать. Затем, когда подтягивалась пехота, они мчались дальше, чтобы нанести удар далеко от того, что можно было назвать фронтом. К концу недели не оставалось уже никаких сомнений относительно того, устоит Варшава или падет».

Красиво написано! Впрочем, чего еще следует ждать от американского журналиста?! Однако не только журналисты использовали красочные эпитеты, но даже официальные советские историки грешили этим.

«19 сентября командующий 8-й армией отдал приказ о подготовке генерального штурма, который предполагалось завершить к 25 сентября. В ночь на 22 сентября немцы приступили к артиллерийской и авиационной подготовке окончательного штурма. Шквал снарядов и бомб обрушился на Жолибож, Марымонт, Старое Място. Уже через два дня оказались полностью выведенными из строя электростанции и телефонная сеть, замолкло радио. Город погрузился во мрак. Следующий день был для варшавян наиболее трудным – авиационные и артиллерийские удары достигли наивысшей силы. Волна за волной налетали немецкие бомбардировщики на жилые кварталы; не встречая почти никакого противодействия, они методически разрушали город. Сотни людей, засыпанных обломками, взывали о помощи. Госпитали, больницы были переполнены ранеными. Убитых хоронили в городских скверах, на огородах. Отсутствие воды делало невозможной борьбу с пожарами. Варшава представляла собой море пламени».

Согласитесь, назвать это сухой историографической работой сложно, на анализ тактических действий германских войск такое описание похоже еще меньше. А вот мы постараемся заняться именно таким анализом.

Если присмотреться повнимательнее к действиям немецких войск, то становится понятным, что пока еще они находились в пути к освоению всех тонкостей танковой войны. Генералы (не журналисты!) использовали танки как ударную силу лишь в пределах тактической полосы обороны противника. Ни о каких действиях в оперативной глубине пока речи не шло. То есть Польская кампания вермахта не есть блицкриг в строгом понимании этого термина, да и к танковой войне в целом отношение имеет более чем косвенное.

Рейд Гудериана и прорыв 4-й танковой дивизии к Варшаве так и остались случайными явлениями, не имевшими серьезных последствий. Впрочем, нет. Корпус Гудериана за 10 дней прошел около 350 километров, что произвело большое впечатление на Гитлера. Наверное, поэтому весеннее наступление во Франции развивалось совсем по иному образцу, хотя до полного совершенства технику и тактику немцам удалось довести лишь много позднее. Пехотные генералы вряд ли согласились бы на радикальные перемены. Как мы увидим, они упирались до последнего, но с фюрером особо не поспоришь, и французам пришлось много хуже.