Текст книги "Муравьиная тропа"

Автор книги: Александр Власов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 1 страниц)

Александр Ефимович Власов
Муравьиная тропа

Вовку давно прозвали Глазастиком. И мама часто так его называла, и папа, и все ребята – сначала в детском садике, а потом и в школе. Были у Вовки большие голубые глаза. Такие большущие, что, взглянув на Вовку, каждый в первую очередь видел его глаза, а уж после замечал всё остальное: вздёрнутый нос, добродушный рот и родинку на щеке около уха. Наверно, глаза бывают и ещё больше, но не все большеглазые люди умеют видеть так, как Вовка.

Придёт он в школу и обязательно удивит своих одноклассников. У одного спросит, за что ему попало дома. Над другим пошутит: «Соня, проспал сегодня!» И всё – в самую точку. Один разбил утром чашку. Мама, конечно, не обрадовалась. Он помнил её обидные слова и не сразу развеселился в школе. А второго подвёл будильник. Проспали они с папой, одевались второпях, вот почему носок на левой ноге Вовкиного приятеля вывернут наизнанку.

Нет, недаром прозвали Вовку Глазастиком.

Летом Вовка поехал с папой и мамой на дачу.

Их дом был на опушке леса. Окна смотрели в поле, усеянное ромашками и колокольчиками. Посреди поля стояла другая дача. Однажды Вовка выглянул в окно и увидел незнакомого мальчишку, который сидел на ступеньках своей веранды и растирал ладонью плечо.

– Если хочешь, можешь с ним познакомиться, – предложила мама.

И Вовка пошёл по тропке к соседнему дому.

Незнакомый мальчишка ещё раз потёр ладонью плечо и зашагал навстречу. Они сошлись посреди поля и остановились.

– Я – Миша! – сказал мальчишка.

– А я – Вовка! – Подумав, Вовка добавил: – Глазастик.

Миша удивился. Он никогда не встречал ребят, которые при первом знакомстве называют своё прозвище.

– Почему Глазастик? – недоверчиво спросил он.

– Потому что тебя пчела укусила, – ответил Вовка.

Миша удивился ещё больше. Он потрогал плечо и поморщился от боли.

– Верно… укусила…

– Давай выну жало! – Вовка подцепил ногтями крохотное, почти незаметное пчелиное жало и вытащил его из ранки. – Смотри, какое острое!

Сердито сдвинув брови, Миша сдул жало с Вовкиного пальца, посмотрел вокруг и поднял хворостину.

– Знаешь, что я решил?.. Я перебью всех пчёл на этом поле!.. Хочешь, вместе объявим им войну?

Он соскочил с тропки на траву и, как саблей, рубанул хворостиной по колокольчику, в котором копошилась пчёлка. Цветок подломился и приник синей головкой к земле. Пчела поспешно выбралась из колокольчика и, круто набирая высоту, пролетела над самой Мишиной головой. Он даже присел и зажмурился – подумал, что пчела обязательно ужалит его. Миша открыл глаза и спросил у Вовки:

– Куда она девалась?

– Домой полетела. – Вовка показал куда-то вдаль. – Давай лучше в лес сходим.

Когда они подошли к опушке, он остановился и приложил палец к губам. Оба прислушались. Было тихо-тихо. Но вот вершины деревьев чуть качнулись от лёгкого ветерка и где-то рядом раздался похожий на всхлипыванье короткий скрип. И каждый раз, когда прилетал ветер, всхлипыванье повторялось.

– Слышишь? – прошептал Вовка. – Пойдём – покажу. Я уже был там.

Они прошли ещё несколько шагов и увидели узкую полосу чёрной земли. Здесь вчера проехал бульдозер и срезал траву и кусты. На его пути попалась стройная молодая сосенка. Он вырвал её с корнями и вместе с большим комом земли отодвинул в сторону. И упала бы она, но соседняя старая сосна подставила толстую бронзовую ветку. Сосенка оперлась на могучую руку старой сосны. Подует ветер, качнутся прислонённые друг к другу деревья и – скрип, скрип, будто плачет кто-то.

– Видишь, плачет… Значит, дереву больно, – сказал Вовка. – И цветку тоже, а ты вот колокольчик сломал, за пчелой гонялся.

– Скажешь тоже! – произнёс Миша. – Ничего она не плачет!.. А пчёл я всё равно убивать буду! И всех, кто кусается!

Миша увидел муравья, топнул ногой и вдавил его в мягкую землю.

– Не смей! – крикнул Вовка.

– Они тоже кусачие!

Миша наступил на второго муравья.

– Не смей! – крикнул Вовка ещё громче и, когда Миша снова приподнял ногу, сильно толкнул его в грудь. – Уходи из леса, зловредина!

Миша надулся и ушёл, а Вовка присел на корточки. Он увидел, как к искалеченным муравьям подбежали шестиногие заботливые друзья и вытащили их из рыхлой земли. Один муравей, прихрамывая, сам пополз куда-то. Второго, неподвижного и плоского, унесли.

Печально поскрипывала сосна, а Вовка всё сидел на корточках и смотрел, как постепенно утихает тревога среди муравьёв. Они перестали бегать вокруг того места, где произошло несчастье, и один за другим отправлялись по своим делам.

Здесь, около Вовкиных ног, проходила муравьиная дорога. Очищенная от мусора и травинок, она узенькой утрамбованной тропкой тянулась влево и вправо. В одну сторону двигались муравьи с грузом: несли какие-то палочки, еловые иголки, тащили жуков и мошек, проволокли большую неуклюжую гусеницу. В другую сторону муравьи бежали налегке. Они торопились, но впереди их ожидало препятствие. Муравьиная дорога упиралась в земляной вал, оставленный бульдозером. Им приходилось карабкаться вверх по осыпающейся стенке.

Вовка примял землю, и муравьи сразу же устремились в этот желобок. Довольный своей работой, Вовка присел на пенёк, нагнулся, смахнул с ботинок пыль, а когда поднял голову, увидел Мишу. Тот стоял у сосны и задумчиво смотрел на него. Вовка нахмурился:

– Зачем вернулся?

– А я и не уходил… Хотел посмотреть, что ты будешь без меня делать.

– Увидел?

– Увидел. Я тоже хочу муравьям помогать.

Осторожно ступая, они двинулись вдоль муравьиной дороги в ту сторону, куда неутомимые маленькие работники несли груз, – к муравейнику.

Он был большой. Солнце сверху донизу освещало этот муравьиный небоскрёб. Всё его население выбралось наружу, и казалось, что высокий конус состоит целиком из муравьёв. Они что-то ремонтировали в своём доме: не то расширяли бесчисленные входы и выходы, не то укрепляли покатые стены, выложенные из мелких сучков и хвои. Работали дружно и весело.

– У них, наверно, субботник! – улыбнулся Вовка.

С этого дня Вовка и Миша подружились. Вместе ходили купаться, собирали землянику, часто бывали и у своего муравейника. Однажды утром проснулся Вовка от какого-то грохота. Казалось, что по железному лотку катятся камни. Так повторилось несколько раз. Потом в лесу заурчали моторы. Строители прокладывали дорожку для пешеходов. Маслянисто-чёрная лента пролегала там, где раньше прошёл бульдозер. Над асфальтом курился сизый едкий дымок.

– Опять муравьиную дорогу испортили! – вздохнул Вовка.

– Что ты! По асфальту им удобнее! – возразил Миша. – Будут ходить по-человечески.

Но асфальт был горячий. В том месте, где муравьиную дорогу разрезала маслянисто-чёрная полоса, скопилось с обеих сторон много муравьёв. Одни спешили домой, другие торопились на работу. Путь им преграждал пышущий жаром асфальт. Муравьи суетились, бегали туда-сюда и отчаянно шевелили усиками. Самые смелые подходили к кромке асфальта и сердито выпрыскивали на него тоненькую, как волосок, струйку кислоты.

– Нужна вода! – догадался Вовка.

– Или доска! – подхватил Миша. – Положим поперёк – они и переберутся.

– И вода, и доска! – согласился Вовка.

Ребята сбегали домой. Воду вылили на асфальт, а сверху положили доску. Вовка осторожно взял одного муравья и посадил на конец доски – показал безопасную дорогу.

От мокрого асфальта ещё подымался парок, а муравьи уже освоили новую переправу. Сначала по доске пробежали разведчики. Потом муравьи пошли двумя встречными потоками. Пробки по обеим сторонам асфальтовой ленты рассосались, и на муравьиной дороге восстановилось обычное движение.

– Ты что больше любишь, – спросил Вовка, – дарить или когда тебе дарят?

– Смотря кому… Тебе?

– Я не про то! – отмахнулся Вовка. – Я про муравьёв. Ведь мы им мост подарили! Радуются, наверно!

– Ещё бы! – подхватил Миша. – А я вот прошу, прошу подарить мне перочинный ножик, а мамка боится – пальцы порежу.

Утром пришли ребята к муравьиной дороге и ахнули. Доска валялась в кустах, а серый асфальт был густо усеян тёмными крапинками раздавленных муравьёв. Но дорога жила. Через асфальт то и дело перебегали шестиногие работяги.

Даже Мише стало жалко муравьёв.

– Передавят их всех!

– А мы не дадим! – Вовка сердито посмотрел на мужчину, который торопливо шёл по дорожке. – Дяденька! Вот здесь перешагните, пожалуйста! Тут муравьи ходят!

Мужчина послушно сделал широкий шаг и оглянулся.

– Так?

– Спасибо! – ответил Вовка и повернулся к Мише: – Видал?

– Видал… Только с утра до вечера каждый день не продежуришь.

– А мы по очереди! – весело заявил Вовка. – Ты – первый! А я быстро вернусь!.. Ладно?

Вовка бежал к дому. Уж кто-кто, а папа сумеет помочь. Шофёр первого класса! За всю жизнь – ни одной аварии! Он наверняка скажет, что нужно делать, когда пересеклись две дороги – человеческая и муравьиная.

Папа выслушал Вовку и замялся:

– Нет, сынок, сразу и не сообразить. Надо подумать…

Думали и ребята. Они весь день простояли на посту. Приходилось каждому объяснять, в чём дело, и тогда большинство охотно выполняло просьбу ребят. Но ведь не простоишь так всё лето!

К вечеру движение на перекрёстке поутихло. Разошлись по домам дачники. Угомонились муравьи. Ушли с поста и ребята. Они так за весь день ничего и не придумали. И папа не смог решить эту задачу.

Когда мама уже стелила Вовке постель, прибежал Миша. Глаза у него сияли.

– Придумал!.. Метро! Построим муравьям метро под дорожкой!

Вовка сразу понял, что предлагает Миша, а папа сначала прищурился, пошевелил бровями и наконец одобрительно произнёс:

– Дельное предложение! Только не метро, а подземный переход.

Утром папа, Вовка и Миша вышли на строительство подземного муравьиного перехода. Ребята тащили обрезок водопроводной трубы и длинный кусок проволоки. Папа нёс на плече тяжёлую кувалду.

В том месте, где асфальтовая дорожка пересекалась с муравьиной тропой, папа подсунул один конец трубы под щебёнку и ударил кувалдой по другому концу. Он бил и бил по трубе, вгоняя её под асфальт. Когда снаружи остался лишь небольшой кончик, земля на другой стороне дорожки вспучилась. Ещё удар – и там высунулась труба. Ребята пропустили через неё упругую проволоку и вытолкали набившиеся внутрь камешки и песок.

Немедленно к чёрному отверстию трубы подбежал муравей-разведчик. Он заглянул в неё, поводил усиками-антеннами, покрутил головой и решительно засеменил в темноту подземного перехода. За ним последовал второй, третий. Муравьиный подземный переход заработал! Часть муравьёв ещё пересекала асфальт поверху, но их становилось всё меньше и меньше…

И через день, и через неделю подземный переход безотказно служил муравьям. Ребята почти ежедневно наведывались сюда. Они боялись, что труба может засориться: ветер занесёт песком или дождевая вода закупорит листьями и хвоей. Но всё было в полном порядке.

В то утро, как всегда, Вовка и Миша пошли купаться. Была суббота. Погода стояла жаркая. Несколько парней и девчат сидели на пригорке на самом солнцепёке. Вовка определил, что они не из посёлка, а приехали из города на выходные дни. Весёлые, горластые, они перекидывались шутками. Кто-то уже бренчал на гитаре, другие развязывали туго набитые рюкзаки. Появились консервные банки, бутылки с лимонадом и пивом, батоны, хлеб, большая фляга, обтянутая зелёным сукном.

Когда Вовка и Миша проходили по тропе мимо пригорка, вихрастый парень с могучими плечами, зажав в огромном кулаке маленький перочинный ножик, с хрустом и скрежетом вскрывал консервную банку. Жестяная крышка была такая крепкая, а ножик такой красивый, что Мише стало его жалко. Он невольно приостановился.

Парень перестал хрустеть жестью и приподнял вихрастую голову:

– Что скажешь, малыш?

– Сломаете!

– Что сломаю?

– Да ножичек!

Парень хохотнул беззаботно.

– Ничего не жалею и тебе не советую!.. Не в вещах жизнь!

Он подкинул на широкой ладони ножик с перламутровой рукояткой и хитро подмигнул:

– Тебе бы его? Да?

Миша промолчал, хотя такой ножик был его давней мечтой.

Парень сложил ножик, ещё раз взглянул на Мишу и вдруг, крикнул:

– Лови!

Ножик блеснул перламутром в воздухе. Миша подставил руку и, не веря в неожиданное счастье, со всей силы сжал пальцы и зажмурился. Через секунду он медленно приоткрыл глаза, искоса посмотрел на свой кулачок. Ножик был в его руке.

– Вот это да-а-а! – прошептал Миша и восторженно закрутился на одной ноге, как волчок. – Спасибо!

Ребята побежали на речку. Но Миша даже не стал купаться. В воду с ножиком не полезешь, а оставить на берегу не хотелось – вдруг пропадёт! Вовка поплавал один и скоро выбрался на берег.

Пошли в лес. Мише не терпелось побыстрей испытать ножик в настоящем деле. Он искал сухой корень, чтобы вырезать из него какую-нибудь фигурку. Наконец попался подходящий.

– Вырежу Илью Муромца на коне! – решил Миша.

Вовка повертел корень в руках, пригляделся и заметил, что он действительно похож на коня с грузным всадником в седле.

– Ты тоже, выходит, глазастый! – похвалил он Мишу.

Ребята договорились встретиться после обеда и разошлись по домам. Но в тот день они больше не увиделись. Пошёл дождь, крупный, обильный. Напрасно Вовка выскакивал на крыльцо и нетерпеливо поглядывал на небо. Одна туча шла за другой, и капли, как тяжёлые дробинки, барабанили по железной крыше. Уже начало темнеть, а дождь всё хлестал по окнам. Приоткрыв дверь и выглянув наружу в последний раз, Вовка увидел знакомых парней и девчат. Накинув на голову плащи, они бежали к лесу.

Вовка лёг в кровать и, засыпая, услышал сквозь шум дождя отдалённое бренчание гитары. Играли где-то за домом, в лесу.

Утро пришло омытое вчерашним дождём, чистое и бодрящее. Вовка распахнул окно, высунулся из него и свистнул. Из соседней дачи выбежал Миша.

– Илья Муромец готов? – поинтересовался Вовка.

– Нет ещё. Я ж тайком от мамки!.. А нож – во! Сам так и режет! Только б мамка не отобрала!

По привычке они пошли проверить после дождя подземный муравьиный переход. Труба была на месте. Ни вода, ни грязь не попали в неё. И асфальт, и лес, и кусты вокруг – всё оставалось прежним. Только не было видно ни единого муравья.

Ребята тревожно переглянулись и, не сговариваясь, помчались к муравейнику. Его тоже не было. Муравьиный небоскрёб исчез. Вместо него виднелась куча пепла и валялись обугленные сучья. Трава вокруг была примята, истоптана. Лежала на боку открытая консервная банка. Поблёскивали две пустые бутылки. Под кустом валялась забытая фляга в чехле из зелёного сукна.

Вовка подошёл к ней, брезгливо подцепил носком ботинка, швырнул на жаркие угли и заплакал. Он не всхлипывал, не рыдал, как маленький. Слёзы по-взрослому текли и текли по щекам. Вовка не вытирал их.

Миша хлюпнул носом, усиленно заморгал повлажневшими ресницами и, вздохнув, кинул ножик в самое угольное пекло. Сталь быстро накалилась. Покоробилось и с треском отскочило перламутровое украшенье. Обнажилось железо рукоятки.

Лопнуло по шву и задымилось зелёное сукно на фляге. Внутри что-то щелкнуло. Фляга шевельнулась и, выпустив из горлышка струю пара, долго шипела, как змея.

Подул ветерок. Качнулись деревья. Тоскливо заскрипела старая сосна, которая всё ещё поддерживала молодую, вырванную с корнем сосенку.