Текст книги "За что сражались советские люди. «Русский НЕ должен умереть»"
Автор книги: Александр Дюков
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 29 страниц) [доступный отрывок для чтения: 11 страниц]
Живые голоса (2):
«Было убито всё еврейское население»
В 1943–1944 годах наступавшие части Красной Армии повсеместно натыкались на следы преступлений немецких оккупантов. Об увиденном составлялись акты, удостоверявшиеся местными жителями. Ниже приводятся выдержки из актов, касающиеся уничтожения еврейского населения. Впервые эти документы опубликованы в сборнике «Холокост: свидетельства Красной Армии», подготовленном профессором Ф. Д. Свердловым.
Гитлеровцы оккупировали местечко Горы 12 июля 1941 года. Ворвались в дом секретаря сельсовета Кочелиса Иосифа Абрамовича, 28 лет, раздели догола и расстреляли. Расстреляли граждан Гуревич Мирру, 35 лет, Ольтшуллера Абрама, 60 лет.
В октябре 1941 г. немцы согнали около 200 евреев – все еврейское население местечка – к льнозаводу, заставили раздеться, лечь лицом к земле и всех автоматными очередями расстреляли. Убивали и ударами прикладов. Похоронили трупы в нескольких ямах. Многих бросали в эти ямы живыми.
Акт о зверствах немцев в местечке Горы, 16 марта 1944 г.
Через две недели после захвата местечка немцы согнали всех мужчин-евреев – 60 человек – якобы на работы. Их привели в урочище Ревуха в двух километрах, заставили вырыть ямы и всех расстреляли. Спустя некоторое время согнали всех женщин с детьми – евреев – якобы для эвакуации и в том же месте расстреляли. Подводили по 4 человека к яме и расстреливали из пистолета. Грудных детей бросали в яму живыми.
Акт, местечко Ставище Киевской области, 14 января 1944 г.
В июле 1941 г. при занятии немецкими войсками м. Хиславичи в нем был организован лагерь для всего еврейского населения, занимавший три улицы. Все евреи от мала до велика носили желтую повязку с черной серединой. Из лагеря еврейскому населению выходить запрещалось. Сразу начались издевательства над евреями, грабежи, насилия.
Акт о зверствах немецко-фашистских властей в м. Хиславичи Смоленской области, 2 октября 1943 г.
30 июля 1941 года немцы заняли город Голованевск Одесской области. Началась дикая расправа с еврейским населением. Около 100 человек евреев расстреляли на месте, прямо в городе. Затем собрали человек 800, на автомашинах под охраной вывезли в лес в километре от города и всех расстреляли. Среди них было очень много женщин, детей. Девочек 12–15 лет немцы перед расстрелом насиловали. На окраине города немцы отнимали у матерей и бросали маленьких детей живыми в колодец, который наполнился почти доверху и его засыпали землей.
Акт о зверствах немецко-фашистских оккупантов, 22 марта 1944 г.
Мы, жители д. Дмитровка (9 фамилий) Богодуховского района Харьковской области, свидетельствуем, что при оккупации села в 1941 г. немцы собрали в течение 3–4 дней из окрестных деревень все еврейское население, согнали его в сарай на колхозном дворе, били, издевались, каждый день выводили на тяжелые дорожные работы, а через несколько дней всех до единого расстреляли, включая малых детей. Девушек насиловали группами солдат. Кругом стоял дикий крик и плач. Всего было расстреляно не менее сорока евреев.
Докладная записка политотдела 5-й гвардейской танковой армии.
Сообщаю рассказ освобожденных граждан города Велижа Смоленской области.
13 июля 1941 года в г. Велиж вступили немцы. Начались мытарства особенно для еврейского населения – грабежи, убийства. День ото дня становилась все хуже жизнь евреев. 9 августа нам всем приказали носить желтые повязки на левом рукаве и на спине. Запретили с этого дня встречаться с русскими, разговаривать с ними. Евреев собирали на самые тяжелые работы: убирать камни, бревна, чистить уборные. Часто немцы увозили еврейских девушек неизвестно куда. Назад они не возвращались… 7 ноября 1941 г. всех евреев города загнали в гетто на маленькой улице Жгутовской. Там было всего 27 маленьких домиков и свинарник, в котором когда-то было 300 свиней. Вместили в него более 500 человек. Всего в гетто было 1400 человек. Голод, холод. Каждый день люди умирали…
28 января 1942 года, когда Красная Армия была уже недалеко, в 4 часа дня в гетто пришли немцы и русская полиция. Они закрыли все двери свинарника и подожгли его. Подожгли все гетто. Все же около 100 человек сумели сбежать. Остальные сгорели.
Докладная записка 7-го отдела политуправления Калининского фронта, 28 февраля 1942 г.
У пленного Генриха Мела, захваченного 20.09.1941 на Сев. – Зап. фронте – 3. р. 96 пп, 32 пд, найден дневник. В нем, в частности, написано:
«27.8. Вильно. На вокзале работают исключительно евреи, отмеченные двумя желтыми звездами. Видел несколько их убитыми. Солдаты говорили, что это лишь горстка тех, кого расстреляли за последние несколько дней в г. Вильно, и что этих тоже скоро расстреляют.
8.9. В одной из деревень наблюдал, как солдат хладнокровно расстрелял 12 евреев, в том числе шесть женщин и трех детей. Детей убивали ударами головы о дерево.
Довести до личного состава.
Нач. политуправления СЗФ, дивизионный комиссар Рябчий, 8 октября 1941 г.
В начале октября 1941 года все евреи по приказу начальника карательного отряда были согнаны на рыночную площадь. Мужчины были отделены от женщин. Сначала отобрали 30 стариков, отвезли их на автомашине в Лещинский ров и там расстреляли. Из еврейских женщин гитлеровцы отобрали молодых, загнали их в рай-маг, там раздели догола, изнасиловали, истязали, после этого расстреляли. 15 октября всех оставшихся евреев собрали во дворе педучилища. Им зачитали приговор. После этого вывели на улицу, построили по 10 человек в ряд и погнали к Когальному рву, где ночью местным населением по приказу немцев были вырыты ямы. Сначала отобрали 50 мужчин. Им приказали углубить ямы, а затем расстреляли. После этого подводили к ямам по 10 человек евреев и расстреливали. Сначала убили всех мужчин, потом женщин со взрослыми детьми. Маленьких детей бросали в ямы живыми. Многих оглушали ударами по голове.
Акт о массовом истреблении граждан г. Мстиславль, 4 октября 1943 г.
В поселке Дрибин жило много еврейских семей. С приходом немцев в сентябре 1941 г. все эти семьи были согнаны в пожарный сарай, где с них снимали одежду. Затем вели на расстрел. Таким образом в поселке было убито все еврейское население – 450 человек, в том числе женщины, дети, старики, старухи. Расстрел проводился у ям на территории колхозного двора. Еврейку Рыкину Риву долго терзали в полиции, она кричала: «Скорее меня убивайте.
Протокол опроса Снытко Николая Демидовича о зверствах немецко-фашистских оккупантов в поселке Дрибин.
V
«Трудностей с населением не возникало…»
Гитлеровские орды убивают и насилуют мирных жителей нашей страны, не щадя женщин, детей, стариков. Наши братья в захваченных немцами областях нашей страны стонут под игом немецких оккупантов.
И. Сталин, 6 ноября 1941 г.
Дождливым осенним днем в деревню Яскино под Смоленском пришли немецкие солдаты. Они окружили деревню и согнали жителей на площади. Потом отобрали всех мужчин и расстреляли за околицей. Мужчин – это громко сказано; к тому времени в деревне остались лишь глубокие старики и подростки. Их тела лежали в грязи, вокруг страшно выли женщины, а деревня пылала, подожженная с трех концов.
В деревне Починок, стоявшей неподалеку, плакать было некому. Немецкие каратели загнали всех жителей в помещение правления колхоза, подперли двери кольями и подожгли. Старики и старухи, женщины и дети метались в огне; жуткий крик сжигаемых заживо людей разносился окрест, каратели бесстрастно смотрели на дело своих рук, и лишь небо плакало о погибших.[341]341
МНП. Вар. 1. Т. 5. С. 96.
[Закрыть]
Много лет спустя командующий 9-м армейским корпусом генерал пехоты Герман Гейер, описывая боевые действия своих частей под Смоленском, между прочим заметит: «Вообще трудностей с населением не возникало, так как мы своевременно издали строгие приказы».[342]342
От Буга до Кавказа… С. 131.
[Закрыть]
Эти слова – квинтэссенция истребительной политики, проводившейся нацистами по отношению к населению оккупированных областей.
С самого начала войны немецким войскам было разрешено совершать любые преступления против жителей оккупированных территорий. Одним параграфом указ «О военном судопроизводстве» освободил немецких военнослужащих от ответственности за убийства и изнасилования; другим лишил всяких прав оказавшихся под оккупацией советских граждан. Теперь их можно было произвольно расстреливать за любой реальный или мнимый проступок.
После начала войны германское командование стало выражаться еще более откровенно. «У тебя нет сердца и нервов, на войне они не нужны, – говорилось в одном из обращений к солдатам вермахта. – Уничтожь в себе жалость и сострадание – убивай всякого русского, не останавливайся, если перед тобой старик или женщина, девочка или мальчик – убивай, этим ты спасешь себя от гибели, обеспечишь будущее твоей семьи и прославишься навеки».[343]343
Россия и СССР в войнах XX века. С. 230.
[Закрыть]
Неудивительно, что с первых же дней войны войска вермахта проявляли должную беспощадность по отношению к мирному населению. «Захват сел и городов обычно начинается с постройки виселиц, на которых германские палачи убивают первых попавшихся под руку мирных жителей. При этом фашисты оставляют виселицы с повешенными на много дней и даже на несколько недель. Так же они поступают с теми, кого расстреливают на улицах городов и сел, оставляя трупы по многу дней неубранными», – доносила в Москву партизанская разведка.[344]344
МНП. Вар. 1. Т. 5. С. 95.
[Закрыть] А один из германских генералов в докладе командованию так объяснял действия своих подчиненных:
Действительно: человек не может рассматривать животных как равных, а советские недочеловеки – это почти что животные. «Письма, доходящие до нас с фронта, – вещали радиоприемники по всей Германии, – свидетельствуют, что в этой борьбе на Востоке не один политический строй сражается против другого, не одно мировоззрение против другого, а культура, цивилизация и человеческое достоинство борются против дьявольских принципов недочеловеков».[346]346
МНП. Вар. 1. Т. 6. С. 522–523.
[Закрыть]
Впрочем, что – животные! Русские гораздо омерзительнее. Под Херсоном осколком артиллерийского снаряда была убита собака командира разведывательного батальона лейбштандарта СС штурмбаннфюрера Мейера. За свою собаку Мейер отомстил как за истинного арийца: согнал свыше тридцати местных жителей на площадь и лично их расстрелял.[347]347
Неизвестный Гитлер… С. 119.
[Закрыть] Разве собака арийца не ценнее русских свиней?
Проходя через деревню близ Велижа, солдаты одного из подразделений 11-го полка 14-й моторизованной дивизии решили немного развлечься. Под командованием своего обер-лейтенанта они согнали из ближних домов жителей, в том числе женщин и детей, и бросили их в реку. В тех, кто не тонул, бросали камнями, в тех, кто пытался уплыть, – стреляли. Не уцелело никого.[348]348
РАВО. Т. 24 (13). Кн. 2. С. 46.
[Закрыть]
Под Брянском, увидев наступающих немцев, население деревни Большая Березка спряталось в лесу. Им было приказано возвратиться. «150 стариков, женщин и детей возвратилось домой. После этого согнали их в колхозные амбары, перекололи всех штыками и перебили прикладами. 11 детей в возрасте 12–13 лет закопали живыми в землю».[349]349
Истребительная война на Востоке. С. 45.
[Закрыть]
Когда немцы ворвались в город Остров, они развлекались расстрелами мирных граждан. «Немцы согнали несколько десятков женщин и детей на огород и неожиданно стали расстреливать их из автоматов, – рассказывал позднее пробившийся к своим офицер Чеботарев. – Затем туда же привели еще двадцать пять женщин и тоже расстреляли их. Все это я видел своими глазами, находясь в укрытии возле этого огорода».[350]350
Толстой А.Н. Лицо гитлеровской армии. С. 487–488.
[Закрыть]
Солдаты, развлекавшиеся под Велижем, Брянском и в Острове, и многие сотни тысяч, подобных им, были нацистской расой господ. «Мы создадим человека нового типа, расу господ и породу вице-королей», – сказал по этому поводу Гитлер и, словно спохватившись, добавил: «Естественно, не может быть и речи об использовании людей этого типа на Западе!».[351]351
ЗРГ. Вар. 2. С. 46.
[Закрыть] Оговорка эта была весьма важной: раса господ на Востоке творила такие преступления, что, сотвори они хоть что-нибудь, отдаленно похожее на Западе, этот ужас европейцы запомнили бы навсегда.
Когда фронт уходил вперед, жителям оккупированных районов могло поначалу показаться, что самое страшное уже позади. Части вермахта уходили дальше, и можно было надеяться на то, что все произошедшее – массовые изнасилования, расстрелы и грабежи – были лишь неизбежными на войне эксцессами. Что на смену военному хаосу придет какой-никакой, а порядок.
Порядок действительно пришел – но это был нацистский порядок.
Нацисты расстреливают мирных жителей в Каунасе.
Согласно предвоенным разработкам вся полнота военной и оккупационной власти на захваченных советских территориях вначале передавалась армейскому командованию. Командующие оперативным тылом групп армий назначались лично фюрером и действовали в соответствии с его директивами, переданными через начальника штаба ОКВ. Их обязанности заключались в обеспечении безопасности оккупированной территории.[352]352
Истребительная война на Востоке. С. 27.
[Закрыть]
Одним из этих людей стал генерал пехоты Карл фон Рок, возглавивший оперативный тыл группы армий «Юг». 14 июля он издал приказ, согласно которому всех мужчин на оккупированной территории следовало заключать в лагеря для военнопленных.
Военнослужащих Красной Армии, которые в гражданской одежде бродят по дорогам боевых действий и прежде всего шатаются в больших городах, необходимо задерживать… С пойманными следует обращаться как с военнопленными… Там, где гражданские лица отрицают свою принадлежность к Красной Армии, с ними следует обращаться как с партизанами.[353]353
Шнеер А. Плен… С. 162.
[Закрыть]
Подход был таков: если пойманный мужчина призывного возраста не признавал себя солдатом Красной Армии, его расстреливали как партизана; если признавал – бросали в лагерь. Впрочем, многие германские генералы в приказах высказывались гораздо более откровенно, чем фон Рок. «Всех мужчин, способных носить оружие, задерживать и отправлять на сборные пункты военнопленных», – приказывал командир 18-й танковой дивизии генерал-майор Вальтер Неринг.[354]354
МНП. Вар. 1. Т. 5. С. 312.
[Закрыть] Благодаря этому новшеству число военнопленных в отчетности ОКВ постоянно росло, вызывая восторгу геббельсовских пропагандистов. Невозможно подсчитать, сколько мирных жителей было загнано в лагеря военнопленных; однако только в одном Минском лагере на 100 тысяч пленных солдат и командиров, по немецким данным, приходилось 40 тысяч гражданских «в возрасте от 15 до 50 лет».[355]355
ОГБ. Т. 2. Кн. 1.С. 605–606; МНП. Вар. 1. Т. 4. С. 202–203; Преступные цели… С. 159–160.
[Закрыть] А всего за шесть месяцев сорок первого года, насколько можно судить по косвенным данным, в лагеря для военнопленных было брошено более миллиона гражданских лиц, большинство которых там и погибло.
Таковы были первые действия оккупационных властей.
Однако поначалу не все офицеры вермахта понимали, что на Востоке ведется особая, истребительная война. Поэтому в первые месяцы явочным порядком распространилась практика, в корне расходившаяся с указаниями из Берлина. Военные коменданты на местах стали отпускать попавших в лагеря мужчин, если за теми приходили их жены или родственники; при этом порою отпускали не только гражданских, но и красноармейцев, которым повезло попасть в плен в родных местах.
Кроме того, в некоторых оккупированных районах вместо поголовного заключения в лагеря всех трудоспособных мужчин были применены более дифференцированные подходы. Например, командующий 26-м армейским корпусом генерал Альберт Водриг распорядился разделить население на подведомственной ему территории по трем категориям.
В первую входили государственные и партийные деятели, члены местных и районных Советов народных депутатов и «лица, внесенные в списки партизан». При выявлении их немедленно расстреливали.
Во вторую категорию входили коммунисты, комсомольцы, председатели колхозов и совхозов, «лица, не имеющие постоянного места жительства», лица, которые скрывают хозяйственные ценности и призывают к неподчинению оккупационным властям. Их ждал концлагерь.
К третьей категории относились жители, которые «открыто проявляли пассивное сопротивление», уклонялись от принудительных работ или участвовали во встречах и собраниях. По отношению к ним применялись «арест и избиение», в случае повторного задержания – заключение в концлагерь.[356]356
Мюллер Н. Вермахт и оккупация… С. 139–140.
[Закрыть]
Однако вскоре подобные проявления сомнительного гуманизма были пресечены, а немецкие войска получили приказ от изоляции наиболее активной части советского населения в лагерях перейти к акциям уничтожения.
Приказ был получен от высшего военного командования. Ровно через месяц после вторжения в Советский Союз фельдмаршал Кейтель подписал директиву, касающуюся населения оккупированных территорий. «Войск, выделенных для несения службы охраны в занятых восточных районах, – писал Кейтель, – хватит для выполнения задач лишь в том случае, если всякое сопротивление будет ликвидироваться не путем судебного наказания виновных, а распространением со стороны оккупационных властей такого страха и ужаса, который отобьет у населения всякое желание противодействовать… Командующие должны изыскивать средства для обеспечения порядка в охраняемых районах, не запрашивая новых охранных частей, а применяя соответствующие драконовские меры».[357]357
Преступные цели… С. 62–63; ОГБ. Т. 2. Кн. 1. С. 638–639; Война Германии против Советского Союза. С. 82.
[Закрыть]
Еще через два дня штаб ОКХ конкретизировал эти указания. Командующие войсками тыла групп армий получили специальные указания об обращении с гражданским населением и военнопленными.
Большое расширение оперативного пространства на Востоке, коварство и своеобразие большевистского противника, особенно на чисто русских территориях, уже с самого начала требует обширных и эффективных мер, чтобы управлять занятой территорией и использовать ее.
Стало известно, что не везде еще действуют с нужной строгостью. Частично это объясняется недостаточной еще до сих пор обученностью вновь привлеченных и используемых учреждений и войск…
Необходимое быстрое умиротворение страны возможно достичь только в том случае, если всякая угроза со стороны враждебно настроенного гражданского населения будет беспощадно пресечена. Любая снисходительность и нерешительность – это слабость, представляющая собой опасность…
Там, где возникает пассивное сопротивление или же где при завалах дорог, стрельбе, нападениях и прочих актах саботажа сразу обнаружить виновных и указанным образом покарать их не удается, следует незамедлительно прибегать к коллективным насильственным мерам на основании приказа офицера, занимающего служебное положение командира батальона и выше. Категорически указывается на то, что предварительный арест заложников для предотвращения возможных незаконностей не требуется. Население отвечает за спокойствие на своей территории без особых предупреждений и арестов…
Всякая поддержка или помощь со стороны гражданского населения партизанам, бродячим солдатам и т. д. точно так же карается, как партизанщина.
Подозрительные элементы, которые не уличены в тяжких преступлениях, но по своим убеждениям и поведению представляются опасными, должны быть переданы оперативным группам, то есть отрядам полиции безопасности и СД. Передвижение гражданских лиц без соответствующих пропусков следует прекратить.[358]358
ОГБ. Т. 2. Кн. 1. С. 641–642.
[Закрыть]
Практически одновременно схожую директиву под названием «Основные задачи по прочесыванию и контролю в заболоченных местностях» выпустил и рейхсфюрер СС. «Если население с национальной точки зрения враждебно, а в расовом и человеческом отношении неполноценно или даже, как это бывает в местах среди болот, состоит из осевших там преступников, которые, возможно, поддерживают партизан, то все они подлежат расстрелу», – указывал Гиммлер.[359]359
Кнопп Г. СС: Черная инквизиция. С. 208.
[Закрыть]
Таким образом, и использовавшиеся для охраны тыла части вермахта, и подразделения СС получили одну и ту же задачу – расстреливать как можно больше народу. Неудивительно поэтому, что солдаты вермахта и эсэсовцы тесно сотрудничали. В белорусском городе Августове, например, расстрелы проводились совместно: кроме эсэсовцев к ним привлекался разведотряд 87-й пехотной дивизии. Ефрейтор Фриц Гойзелер вспоминал: «Как-то за один день было расстреляно 269 человек. Это были белорусы, русские, евреи и поляки, в том числе 14 женщин и девушек. Приговоренные к смерти группами по 25 человек подводились ко рву… и их по двое расстреливали… Если кто-нибудь еще оставался жив, то его доканчивали эсэсовцы».[360]360
РАВО. Т. 24 (13). Кн. 2. С. 46.
[Закрыть]
Штаб ОКХ сетовал на «недостаточную обученность войск», из-за которой оккупационные части порою не проявлял и должной свирепости. Поэтому для солдат использовавшихся в тылу частей вермахта начали проводиться специальные курсы, где им разъясняли принципы деятельности на оккупированных советских территориях. «На курсах, – рассказывал старший ефрейтор вермахта Рецлав Рейнград, – было даже организовано несколько лекций руководящих работников германской тайной полевой полиции, которые прямо утверждали, что народы Советского Союза, и в особенности русские, являются неполноценными и должны быть в подавляющем большинстве уничтожены, а в значительной своей части использованы в качестве рабов. Эти указания исходили из политики германского правительства в отношении народа оккупированных территорий, и надо признать, что в практической работе каждым военнослужащим германской армии, в том числе и мною, неуклонно выполнялись».[361]361
МНП. Вар. 1. Т. 5. С. 87.
[Закрыть]
Впрочем, летом сорок первого основные усилия СС и охранных частей вермахта были отвлечены на уничтожение военнопленных и евреев; очередь населявших оккупированные земли русских, белорусских и украинских недочеловеков еще не пришла.
Проводившиеся акции уничтожения местного населения носили пока не столько массовый, сколько целевой характер: уничтожались граждане, в чьей преданности советской власти не приходилось сомневаться.
Мирные жители, повешенные гитлеровцами.
Впрочем, даже те, кто к советской власти особых симпатий не испытывал, скоро начинали понимать, что немцы относятся к ним как к каким-то животным. Поступки оккупантов говорили яснее любой пропаганды. «Еще что не могу забыть, – рассказывала жительница украинского поселка Буков. – По улице идут двое детей, лет четырех и двух, сзади на бричке немецкий комендант. Дети отпрянули, но немец успел схватить маленького за ручки и со всего размаха бросил в придорожную канаву. Сломал малышу руку».[362]362
Я это видел… С. 207.
[Закрыть]
В центре Харькова нацисты убили 12-летнего мальчика. Мальчишка спрятал в сарае двух красноармейцев. Кто-то выдал, его пытали, отрубая по очереди пальцы. Сейчас на этом месте – мемориал, одну из могил которого называют «детской».[363]363
Я это видел… С. 29.
[Закрыть]
Шли грабежи: тыловые части не собирались отказываться от своей доли трофеев. «В г. Любани офицеры и солдаты бродят по домам местных жителей в поисках патефонов и швейных машин, проявляя к их розыску особое рвение, – докладывала в Центр советская разведка. – Награбленные вещи отправляют посылками в Германию».[364]364
ОГБ. Т. 2. Кн. 2. С. 280.
[Закрыть] Грабили даже в относительно лояльных к оккупантам прибалтийских республиках; там масштабы грабежа оказались настолько велики, что даже встревожили начальника генштаба сухопутных войск. Гальдер записал в дневнике: «Полковник Галль (начальник штаба первого военного округа) явился для доклада… Он сообщил о весьма прискорбных фактах грабежей, производимых немецкими солдатами в Литве, и об отправке ими добытых таким образом „трофеев“ домой».[365]365
Гальдер Ф. Военный дневник. Т. 3. С. 145.
[Закрыть]
«Местное население, – докладывала партизанская разведка, – стонет от непосильного грабежа оккупантов. Передовые части, проходя через населенный пункт, иногда местным крестьянам (дер. Ивановское Калининская область) раздают кооперативное имущество, но вторые эшелоны, идя за первыми, это все отбирают. У населения дер. Поповка, Ореховка немцы забрали скот, теплую одежду, белье, и это не как единичный факт, а как массовое… То первое впечатление, которое воспроизвели немцы на местное население, как „хороших“, исчезает как миф».[366]366
Лубянка в дни битвы за Москву. С. 149–150.
[Закрыть]
Продолжались изнасилования; правда, и они приобрели организованный характер. Из мест дислокации частей вермахта время от времени в окрестные населенные пункты отправлялись «охотничьи экспедиции». «Мы отправились в село Рождествено близ Гатчины, – рассказывал служивший на Северском аэродроме рядовой Петер Шубер. – У нас было задание: привезти девушек господам офицерам. Мы удачно провели операцию, оцепив все дома. Мы набрали полный грузовик девушек. Всю ночь девушек держали господа офицеры, но утром выдали их нам – солдатам».[367]367
Эренбург И.Г. Война, 1941–1945. С. 548.
[Закрыть]
В крупных городах организовывались стационарные бордели. Это было стандартной практикой вермахта. «Были солдатские бордели, „пуффы“ назывались, – вспоминал штурмбаннфюрер СС Авенир Беннигсен. – Почти на всех фронтах. Девчонки со всей Европы, всех национальностей, изо всех лагерей собраны. Кстати, непременной принадлежностью немецкого солдата и офицера были два презерватива, которые регулярно выдавались в армии».[368]368
Шнеер А. Из НКВД в СС и обратно. С. 57.
[Закрыть] Но если в европейских странах бордели вермахта комплектовались более или менее добровольно, то на советской земле оккупанты подобной деликатности проявлять не собирались. Девушек и женщин для немецких солдат по большей части собирали насильно – сцены, которые навсегда запомнили оказавшиеся под оккупацией люди. В Смоленске, к примеру, женщин тащили за руки, за волосы, волокли по мостовой – в офицерский бордель, организованный в одной из гостиниц.[369]369
МНП. Вар. 1. Т. 5. С. 95–96.
[Закрыть] В случае отказа остаться в публичном доме следовал расстрел.[370]370
Истребительная война… С. 47.
[Закрыть]
После того как войска Красной Армии выбили немцев из Керчи, взглядам красноармейцев предстало страшное зрелище: «Во дворе тюрьмы была обнаружена бесформенная груда изуродованных голых девичьих тел, дико и цинично истерзанных фашистами».[371]371
МНП. Вар. 1. Т. 5. С. 121; Вар. 2. Т. 3. С. 246.
[Закрыть] Много позже благополучно избежавший возмездия фельдмаршал фон Манштейн, чьи войска так хорошо отметились в Керчи, в мемуарах напишет, что он-де препятствовал преступлениям подобного рода и даже приговорил к смерти двух солдат, изнасиловавших и убивших старую женщину.[372]372
Манштейн Э. фон. Утерянные победы. С. 250.
[Закрыть] Подобное заявление трудно квалифицировать иначе как циничное издевательство.
Впрочем, тыловые войска не брезговали и децентрализованным насилием. В городе Тихвине Ленинградской области старшеклассницу М. Колодецкую, раненную шальным осколком, привезли в госпиталь. Госпиталь находился в бывшем монастыре; расположившиеся там немецкие солдаты не могли пропустить такого удачного случая. Как впоследствии показали свидетели, «несмотря на ранение, Колодецкая была изнасилована группой немецких солдат, что явилось причиной ее смерти».[373]373
МНП. Вар. 1. Т. 5. С. 95–96.
[Закрыть]
К осени сорок первого года оккупационный террор усилился. Ознакомившись с настроениями местного населения «вживую», а не по рассказам беглых белогвардейцев, немецкие власти пришли к очень неприятным для себя выводам. Какая там ненависть к большевизму! Какая там благодарность за избавление от советской власти! «Население высказывается очень сдержанно. Люди старшего поколения более доступны, и если они разговаривают один на один, выражают ненависть к старой большевистской системе… Самая опасная возрастная группа – 17–21 год. Она заражена на 99 %, и ее следует вычеркнуть из списка живых…».[374]374
Война Германии против Советского Союза. С. 87.
[Закрыть]
Сказано – сделано. 16 сентября фельдмаршал Кейтель подписал приказ о борьбе с партизанами.
Меры борьбы с этим общим коммунистическим повстанческим движением, которые предпринимались до сего дня, оказались недостаточными. Теперь фюрер отдал приказы о том, чтобы мы вступали в действие повсеместно, прибегая к самым жестоким средствам, чтобы в кратчайший срок сокрушить это движение. Восстановить порядок может только такой путь, которому успешно следовали великие народы на протяжении истории распространения своего влияния.
Действия, предпринимаемые в этом деле, должны соответствовать нижеследующим общим указаниям:
a. Любые выступления против оккупационной германской власти следует рассматривать как проявление коммунистических происков вне зависимости от конкретных обстоятельств.
b. Для того чтобы задушить такие вылазки в зародыше, необходимо при первых же проявлениях применять самые суровые меры, с тем чтобы поддержать авторитет оккупационных сил. Кроме того, нельзя забывать, что в данных странах человеческая жизнь нередко ничего не стоит, и в целях запугивания населения мы можем проявлять совершенно необычайную жестокость…
Командующие войсками на оккупированных территориях должны проследить, чтобы об этих принципах были поставлены в известность без промедления все военные организации, которые имеют отношение к мерам против коммунистического повстанческого движения.[375]375
МНП. Вар. 1. Т. 6. С. 417; Т. 7. 302–303; Преступные цели… С. 89–91; ОГБ. Т. 2. Кн. 2. С. 534–535; Дашичев В.И. Стратегия Гитлера… Т. 3. С. 574–575; Истребительная война на Востоке. С. 32.
[Закрыть]
Порядок прежде всего: перед казнью нужно проверить прочность виселицы.
Верховное командование вермахта требовало «совершенно необычайной жестокости»; действия частей по охране тыла и вправду ужасали даже некоторых немецких офицеров. Проезжая через Старую Руссу, армейский хирург Ханс Киллиан увидел зрелище, поразившее его до глубины души. «На одном из перекрестков я невольно поднимаю глаза. На балконе дома в разодранных в клочья лохмотьях болтаются тела троих повешенных. Густель тоже заметил их. Судорожно вцепившись в руль, он продолжает вести машину. Отвратительная картина преследует нас по пятам. На каждом фонарном столбе мы обнаруживаем новых повешенных, со свернутой набок головой, с выпавшим языком. На нас смотрят сине-серые лица с остекленевшими глазами, устремленными в пустоту».[376]376
Киллиан X. В тени побед. С. 82.
[Закрыть]
Виселицы стали непременной частью оккупационного пейзажа. Уже через несколько недель после захвата Одессы весь центр города был увешан телами казненных. «Хватали всех подряд. Людей вешали прямо на улицах, – рассказывала школьница Александра Строина. – Проспект Мира, Привокзальная площадь, улица Ленина – везде на деревьях, на столбах висели казненные. Забрали и нашу маму».[377]377
Андриянов В.И. Архипелаг OST. С. 24.
[Закрыть]
В сотнях километрах севернее, в городе Пушкине, некогда звавшемся Царским Селом, казненные висели на каждом перекрестке. Жители оккупированного города, пробиравшиеся по улицам, могли видеть таблички на шеях повешенных. На табличках излагалась вина казненных перед германской империей. «Повешен как шпион». «За содействие партизанам». «Он был коммунист». «Это жид».[378]378
Ковалев Б.Н. Нацистская оккупация… С. 69.
[Закрыть] В прилегающих к величественному Екатерининскому дворцу парках расстреливали евреев – восемь сотен мужчин, женщин и детей.[379]379
Альтман И.А. Жертвы ненависти. С. 252.
[Закрыть] Неевреев убивали повсюду. Всего из сорока тысяч довоенного населения Пушкина за два года оккупации нацисты уничтожили 18 368 человек.[380]380
Альтман И.А. Жертвы ненависти. С. 252.
[Закрыть]
Когда части 35-й пехотной дивизии проходили через Волоколамск, солдаты увидели шесть повешенных: четверых мужчин и двух девушек. «Лейтенант Шварц приказал остановиться и выстроил нас полукругом вокруг повешенных. Он сказал нам: эти партизаны будут висеть здесь, пока не сгниют, – вспоминал рядовой Эдмунд Беднарик. – Унтер-офицер Пельц забавлялся тем, что раскачивал трупы двух девушек, отпуская похабные остроты».[381]381
РАВО. Т. 24 (13). Кн. 2. С. 45.
[Закрыть]
