Текст книги "Пастырь"

Автор книги: Александр Седых

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 6 страниц)

Глава 2. Батюшка-анархист

После бурного празднования локальной победы над китайскими хунхузами казаки залегли по избам пограничного посёлка. Революционеры позволить себе такой роскоши не могли – и так потеряли два месяца на пыльных дорогах Китая. В то время как русская держава, судя по горестному сетованию казаков, рассыпа́лась на глазах.

Много интересного узнали эмигранты в ходе задушевной ночной беседы. В речах честных служивых сквозила горькая обида.

– Тут, на пограничном кордоне, государева власть ещё как-то держится даже без царского догляда, – утерев пальцами роскошные усы, тяжело вздохнул станичный атаман. – Казаки службу несут справно, а вот в строевых частях вдоль всего Сибирского тракта уже свирепствует анархия. Дезертирство солдат стало повальным. Из столицы приходят противоречивые приказы, один дурнее другого. Главный штаб армии требует немедленно отправить пополнение на фронт, а штатские министерства обре́зали всякое финансирование военных поставок. Череда забастовок шахтёров привела к заторам на железных дорогах. В городах резко возросли цены на продовольствие, деньги стремительно обесцениваются.

– Вот-вот, бумажные керенки скоро рулонами на локоть наматывать будем, – поддакнул командиру пьяненький сосед с вихрастым чубом.

– Объявленная ещё зимой продразвёрстка забуксовала, – пожаловался путешественникам атаман. – Не желают пахари расставаться с урожаем за бесценок. А у временных администраций нет ни сил, ни желания отнимать нажитое крестьянское добро. По всем губерниям бунтом пахнет.

– Да и я тож своё не отдам! – грохнул кулаком по столу разгорячённый сосед. – За сущие копейки зерно скупают, жидовские морды!

Атаман успокаивающе положил ладонь на плечо обиженного земляка и продолжил исповедь:

– Батюшка Алексей, в стране теперь вообще всё стало очень временным: правительство, учредительное собрание, законы, приказы и даже деньги. Часть властных структур уже канула в безвременье: в большинстве центральных уездов полицию разогнали, а узников выпустили из тюрем на волю. В Сибири закрыли все каторги. «Птенцы Керенского» разлетелись по просторам империи. В городах стало страшно по улицам ночью ходить, разбойники в каждом закоулке поджидают. Да и не поймёшь теперь, кто хуже – тати ночные или временщики заезжие. Прежних начальников повсеместно сместили, заменяя политическими горлопанами. Только казачки старый порядок и удерживают в станицах.

– Пусть только в наш край сунутся, лощёные интеллих-х-генты… – зашипел буйный казачок с другого края стола и зло уставился на малопьющего чужестранца.

Вито Лосано зябко поёжился под колючим взглядом изрядно выпившего казака. Хорошо, что шашки у лихого рубаки под рукой не нашлось, и казнь «немца» откладывалась до протрезвления станичника.

– Испанец по-нашему не разумеет, – заступился за брата-интеллигента Андрюха. – Однако Витёк парень правильный.

– Он хоть и «немец», а с деревянным пулемётом против полусотни хунхузов выступить не побоялся, – громко рассмеявшись, похвалил храброго чужестранца Герасим Палкин.

– За такое геройство надо выпить, – поднял кружку с брагой сразу подобревший самозваный палач интеллигенции. – За Витька!

Казачки угомонились только к утру. Вито Лосано ухитрился на несколько часиков прикорнуть в уголке и с рассветом охотно уселся за руль электромобиля. Испанцу не хотелось задерживаться на опасной границе. Диковатые русские казаки иноземца пугали не меньше кровожадных китайских хунхузов. И те и другие для европейца являлись непонятными варварами-азиатами.

Время было дорого. Компания автокочевников могла отоспаться и в пути на кожаных сиденьях кабриолета или под крышей автофургона. Успешно миновав пограничный кордон, революционеры теперь не беспокоились за слабое качество проездных документов. Если уж из тюрем выпустили матёрых преступников и опасных политзаключённых, то ловить беглых каторжан никто теперь не станет.

Артём с Фёдором хотели добраться до ближайшей железнодорожной станции и на поезде отправиться в столицу творить революцию. Остальная братия решила не спешить. Вито Лосано не желал расставаться с железным детищем прогресса и намеревался испытать электромобиль длительным автопробегом по русскому бездорожью. Экономный Андрюха наотрез отверг идею большевиков – погрузить автохлам на железнодорожную платформу и всей компанией с ветерком домчаться до центральных областей империи. Такие внеплановые денежные траты поднимали в алчной душе экономиста бурю негодования. И так, скрипя зубами, идейный анархист выдал политическим конкурентам из общей казны часть заработанных в Макао денег. Только грозный взгляд батюшки Алексея не позволил бессовестно обсчитать пролетариев. Хорошо хоть, саквояж с сокровищами Бао Чжана атаман не считал общей собственностью, берёг для инвестиций в промышленность нового мира.

Алексей же отверг идею движения по железной дороге из опасения попасться на глаза военной контрразведке. Офицеры наверняка отслеживали, кто перемещается в сторону линии фронта по загруженным стратегическим магистралям. А уж громоздкий иноземный «самовар на колёсах» и подозрительная компания с иностранцем наверняка окажутся в фокусе их интересов. Лучше медленно ползти по пыльному Сибирскому тракту, не привлекая излишнего внимания. От назойливых жадных полицейских легко откупиться, а вот армейские офицеры присягу пустым звуком ещё не считают.

Однако автопробег вышел у компании уж очень неспешным. Слабосильный электромобиль еле-еле тащил тяжёлый прицеп по раскисшей весенней грунтовке. Не помогли и установленные новые колёса большего диаметра – увязали в грязи по самые оси. Алексей, конечно, помогал гравитационной силой, но боялся слишком явно демонстрировать колдовское воздействие. Андрюха и Вито уже смирились с чертовщиной, но вот прилюдно обгонять тонущие в грязи телеги Алексею не следовало. Отрывались от попутных караванов, только выезжая с постоялых дворов до рассвета. Но, нагнав идущих впереди попутчиков, опять плелись со стандартной для бездорожья черепашьей скоростью.

В конце концов Алексей решил не изображать из себя первопроходца и переждать распутицу в уездном городке на Сибирском тракте. Свободное время использовал для реконструкции ходовой части кабриолета и автоприцепа. Особо спешить Алексею было некуда. Великим агитатором он себя не мнил, воевать не собирался, и присоединяться пока было не к кому. Гегемония пролетариата казаку не по душе, идеи буржуазной революции отдавали затхлым душком, а деловых лидеров анархистского движения по пути не встречалось – одни трибунные горлопаны. Алексею же хотелось участвовать в строительстве нового светлого мира, а не растаскивать и обгладывать кости распадающейся империи.

Для будущего нового общества он с испанцем изобретал совершенную технику. В каждом городке на пути автопробега заглядывали в местные механические мастерские и заказывали какую-либо деталь для электромобиля. Не только взамен вышедших из строя при испытаниях, но и модифицированные. А некоторые самоделки вообще не знали аналогов.

Чтобы не тащить в прицепе объёмную кучу дров для питания пароэлектрогенератора, Алексей на каждой стоянке упражнялся с топором, заготавливая суточную порцию топлива. Однако если колоть чурбаки казаку удавалось играючи, то вот напилить их двуручной пилой было проблематично. Хитрый Андрюха находил тысячу причин откосить от трудовой повинности, а Вито Лосано вечно возился с ходовой частью и двигателем капризного кабриолета. Алексею приходилось в одиночку «мясорубить» топором стволы им же поваленных деревьев. Хорошо, если сей аттракцион проходил в глухой тайге, а вот когда он разворачивался на людных стоянках, то все окрестные ротозеи сбегались поглазеть. Хоть плату взимай за цирковое представление.

Вот и придумал Алексей, как быстро напилить дрова, привлекая поменьше внимания к собственной персоне. Любопытная публика по-прежнему собиралась вокруг места лесопилки, но уже обсуждала не здоровяка-дровосека, а электрическую ручную чудо-пилу. По просьбе казака Лосано приспособил к электромоторчику лезвие с движущейся цепью, обрамлённой острозубой кромкой. Такой электропилой Алексей не только стволы деревьев разрезал на чурбаки, но и лес валил, будто тростник острой косой срезал. Сибиряки не могли взять в толк, что за могучая сила перетекала по витому длинному шнуру от чёрной коробки с железными клеммами к жужжащему в руках лесоруба чудно́му агрегату. Об электричестве мужики лишь краем уха слышали. И если бы не монашеская ряса на плечах заезжего инока, да не начищенный до блеска медный крест на его могучей груди, то могли бы заподозрить появление в их краях адептов нечистой силы. Однако благочестивый облик странствующего инока отводил дурные подозрения. Алексей перед началом чудодейства всегда истово крестился и громко читал молитву, отчего в душах случайных зевак разливался сладкий елей. Уж очень славно молился инок, будто пуд веса с плеч каждого слушателя сбрасывал.

После такой демонстрации божественной силы Андрюха обязательно умудрялся выгодно сбыть состоятельным купцам толстый томик церковной писанины, что досталась в нагрузку на Маньчжурской границе. Продавал втридорога. Но купцы не скупились, брали как свидетельство об увиденном чуде. Потом весь Сибирский тракт гудел рассказами о богатыре-монахе и его чудо-пиле. Мужики с завистью вздыхали о такой полезной в хозяйстве вещице. Ведь местные грамотеи-интеллигенты умели лишь теорию электроэнергии заумно излагать, а ничего путного изготовить для крестьянина не могли. Многие умники даже не верили в историю о самоваре на колёсах и мече-кладенце, который в руках могучего инока вековые ели косил, как траву. Вот тут-то купцы и доставали из сумки увесистые церковные фолианты. Положив руку на святое писание, можно было поклясться Господом Богом, а коли и это не помогало, то вразумить неверующего, приложив с размаху объёмистой книгой по глупой башке.

Подолгу задерживаясь в уездных городках, Алексей обязательно посещал местные книжные магазины и прикупал техническую литературу. Даже в дороге он ухитрялся учиться. Электромобилем правили посменно Вито Лосано с Андрюхой, Алексей же в одиночку кочегарил в автоприцепе. Зато никто не видел, как Сын Ведьмы колдовской силой закидывал в топку поленья. Сам же кочегар, развалившись в кресле, неспешно перелистывал страницы заумных книг. Фургон освещался электрической лампочкой, поэтому использовать библиотеку на колёсах можно было даже ночью. На длительных стоянках к гуттаперчевому ученику присоединялся учитель. Наряду с повседневными занятиями Вито Лосано обсуждал с молодым коллегой новые технические решения. Алексей же в свою очередь обучал испанца премудростям русского языка. Витёк, как его окрестил Андрюха, к концу автоперехода уже сносно понимал местную речь, хотя и стеснялся говорить на людях.

К исходу лета путешественники достигли Дикого поля, территории между Днестром на западе и Доном и Хопром на востоке. По инерции, двигаясь в сторону фронта, въехали в Екатеринославскую губернию и решили остановиться в уездном городке Александровске.

Надо сказать, что пока дорога пролегала сквозь лесистую местность, недостатка в бесплатных дровах не было. А вот когда выкатились в степи, то пришлось держаться близ железной дороги. На станциях всегда удавалось разжиться мешком угля. Андрюха хоть и тяжко вздыхал по вылетающим в трубу денежкам, но иного решения топливной проблемы предложить не мог. Не кидать же в топку вонючие лепёшки кизяка, которыми топили печи местные крестьяне. Дрова в сёлах стоили дорого.

Подкатившись к станционному топливному складу, Андрюха отправился менять бутыль самогона на уголь. Такой нехитрый бартер позволял хитровану экономить отрядную казну. Выгоднее было по пути прикупить запас дешёвого самогона у крестьян, чем платить живую копеечку железнодорожникам.

Как всегда вокруг кабриолета с прицепом собралась толпа зевак. Гадали, зачем на фургон дымящуюся трубу пристроили? Одни высказывали предположение, что это полевая кухня на колёсах, другие указывали на толстый кабель, соединяющий его с необычным автомобилем, и отмечали сходство с паровозом. Только один солдат, в измазанной углём форме, во все глаза глядел не на чудаковатый агрегат, а на вышедшего из фургона высокого чернобородого парня в монашеской рясе.

– Алексей? – с прищуром разглядывая инока, неуверенно обратился солдат.

– Он самый, – обернулся к нему Алексей, пытаясь припомнить того в лицо. – Почём знаешь?

– Так я Брагин Васька, в одном полку воевали, – радостно заулыбался сослуживец. – Дело было ещё в Карпатах, пару лет назад.

– Воевал, – согласно кивнул инок.

– Ты ещё тогда казаком был, а потом санитаром, – напомнил послужной список знакомец.

– Отойдём в сторонку, вспомним былое, – не захотел прилюдно раскрываться Алексей.

– Коль махорочкой угостишь, отчего же не поговорить? – пошёл вслед за парнем солдат, но по пути вспомнил: – Ой, да ты, кажись, не курил тогда.

– И сейчас не балуюсь, – степенно огладил ладонью густую короткую бороду молодой инок.

– В Сибири не научили? Тебя же военный трибунал осудил. Помню, даже расстрелять хотели вместе с товарищами. По слухам, вас тогда наш дивизионный контрразведчик, Кондрашов, у жандармов еле отбил.

– И что теперь с добрым капитаном сталось? – усаживаясь на штабель ошкуренных брёвен, озабоченно вздохнул Алексей. – Жив ли? Почитай, уж три года как война идёт.

– Когда я в госпиталь попал по ранению, то Эдуард Петрович уже в майорах ходил, – присел рядышком сослуживец и пожал плечами. – Жив, поди. Штабные в штыковую атаку не бегают.

– Я с капитаном в разведку по немецким тылам ползал, – нахмурив брови, заступился за боевого офицера Алексей. – Толковый вояка.

– Может, и так, – чуть отстранился от статного инока солдат. – Мы люди простые, с офицерами задушевных бесед не вели. А теперича и вовсе на разных языках говорим. Народу война обрыдла, а офицерьё солдатушек на убой всё гонит.

– Сам-то что не на фронте? – просветил колдовским взглядом фигуру бойца Алексей. – Перелом левой берцовой кости затянулся.

– Ну, ты, чудо-санитар, хватку-то не потерял! Да, хромаю помаленьку, – уходя от ответа, фамильярно хлопнул по плечу сослуживца однополчанин. – Не зря тебя ведьминым сыном кличут. Не пойму только, как попы такого беса в божью братию приняли.

– Инок я, – поправил, смиренно склонив голову, самозванец. – И прежнюю суетную жизнь отринул. Теперь за царя не воюю. Только за новый мир радеть буду.

– Эт правильно, что Керенский политзаключённых из тюрем выпустил, – логично предположил, как удалось выйти на свободу казаку, сослуживец. – Вот только уголовников зря освободил. В Александровске от них житья никакого не стало. Всю власть под себя забрали. Наша рота резервистов уж целый месяц на этой проклятущей станции кукует. Урки паровоз угнали, а наш эшелон заперли на запасном пути. Всё продовольствие из прицепных вагонов начисто выгребли. Теперича, как цыгане, по городу побираемся, где что украдём, где кое-как подработаем. Я вот на угольном складе подрядился мешки к паровозам таскать. Платят копейки, только на прокорм и хватает. Махорки даже не прикупить. У твоих товарищей лишней щепоти табачка не найдётся?

– Не курит у нас никто, – отрицательно покачал головой благообразный инок. – А куда ваш командир смотрит? Почему к местным властям не обратился?

– Так говорю же: воры власть в городе держат, – всплеснул руками горемыка. – Когда полицию и старую администрацию распустили, то народная милиция всю власть к рукам прибрала. Теперь такие времена настали, что у кого оружие, тот и главный. Уголовники банду сколотили и трусливых обывателей запугали. Главой городской управы авторитетный пахан стал. Другие воры остальные властные должности заняли. Посланные горожанами жалобы в Екатеринослав остались без ответа, там тоже полный раздрай. Кругом временщики засели.

– А армейские чины как реагируют?

– Так урки военных не задирают, – отмахнулся ладонью жалобщик. – Эшелоны на фронт проскакивают станцию без задержек.

– Ну, ваш же не проскочил?

– У нас только безоружные резервисты, – горестно вздохнул солдат. – Почитай, сплошь новобранцы. Ветеранов, что из госпиталя выписались, десятка не наберётся. А поручика, который роту сопровождал, в первый же день урки подстрелили. Мы его на попутном эшелоне в тыловой госпиталь отправили.

– А сами что на другом попутном транспорте к фронту не подались?

– Приказа некому отдать, – криво усмехнувшись, пожал плечами невинный пацифист. – В окопы кормить вшей никто по доброй воле не торопится.

– Ну, так разбежались бы по домам, – не одобрил такую робость революционных масс анархист.

– Так ведь изловить могут, – вздохнул дезертир. – Трибунал бегунков сразу к стенке ставит. На узловых станциях военные патрули документы проверяют, не проскользнуть.

– И вы всей потерянной ротой решили конца войны в Александровке дождаться? – удивился наивности солдат Алексей.

– Неплохо бы, – мечтательно улыбнулся Васька Брагин и высказал более трезвую мысль: – Может Временное правительство скоро развалится, а новое мир с немцами заключит. Ведь война только буржуям на пользу, трудовому народу никакого прока нет кровь проливать. Говорят, на фронте солдаты обеих армий уж брататься начали.

– Это хорошо, – одобрительно кивнул мирный инок.

– Вот только пока всероссийскую революцию дождёмся, мы на станции от голода передохнем, – посетовал дезертир и потёр ладонью пустое пузо.

– Ну так локальную сотворите, – сумничал грамотный анархист.

– Какую? – не понял мудрёного слова Васька.

– Установите в Александровске свою революционную власть, – скрестив руки на груди, остро глянул в глаза солдату анархист.

– Да как же её, батюшка, установить без оружия? – развёл голые ладони Брагин.

– Так небось склады ломятся от винтовок, что бандюки из угнанных вагонов наворовали, – подсказал источник силы святой человек.

– Там и жратвы полно припасено, – облизнул губы Васька. – Однако без боя урки добро не уступят. А у нас ни одного ствола в наличии нет, положат бандиты из пулемёта всю солдатскую братву.

Благообразный инок огладил смоляную бороду и ободряюще улыбнулся бойцу.

– Коли солдатский комитет роты постановит брать власть в городе в свои руки, то и я чуток благому делу подмогну.

– Неужто, батюшка Алексей, у тебя в хозяйстве пулемёт припасён? – обрадовался нежданной подмоге новоявленный революционер Васька и тут же вспомнил былые подвиги казака на фронте: – Ходили слухи, что ты один из пулемёта целую роту немчуры накосил.

– Кровь проливать мне теперь не с руки, – отринул грешное предложение святой инок и показал крепкий кулак. – Так вразумлю бесов.

– Врукопашную банду не одолеть, – засомневался в действенности аргумента Васька.

– В сочетании со словом божьим – подействует, – хитро подмигнув, заверил странный инок. – Твоё дело – братушек-солдатушек на революцию сподвигнуть.

– Побузить голодная братва давно готова, – соскочил с брёвен солдат и вытянулся перед боевым иноком по стойке смирно. – Веди в бой, батюшка Алексей!

– А пойдут ли хлопцы за неведомым им батькой? – с сомнением прищурившись, наклонил голову Алексей.

– Ветераны в нашей роте помнят о твоих фронтовых подвигах. А новобранцы уверуют после первой же демонстрации силы атамана.

– Иди, Василий, поговори с товарищами, а я покумекаю, каким славным деянием неверующих убедить, – повелительным взмахом руки отослал верного адепта батюшка-атаман.

Алексей в задумчивости вернулся к дымящему высокой трубой фургону. Вскоре появился Андрюха с корзиной картофеля. За ним следом двое чумазых солдат катили багажную тележку, гружённую мешками угля.

– Дёшево сторговался, – похвастал отрядный снабженец и качнул головой в сторону грузчиков. – Совсем народец на станции зачах. За самогон и краюшку хлеба чёрта из преисподней продадут.

– Надо бы помочь людям, – взял корзину из рук Андрюхи инок и бросил сочувственный взгляд на оголодавших солдат.

– Батюшка, желаешь повторить деяние Христа, который тремя хлебами голодную толпу иудеев накормил? – съязвил помощник и, выхватив картофелину из корзины, подкинул в воздух.

В руки картофель к нему уже не вернулся. Алексей перехватил клубень на лету и с размаха запустил в штабель брёвен. Картошка от удара разлетелась на сочные куски.

– Годится, – думая о чём-то своём, кивнул Алексей.

– Зачем продукты зря переводить? – обиженно надул губы снабженец.

– Достань мне ещё верёвку метров пять длиной, и весовую гирьку, – не обратил внимания на его показные стоны атаман.

– Пудовую? – саркастически ухмыльнулся Андрюха.

– Килограммовой хватит с лихвою, – серьёзно ответил боевой инок. – И узнай расположение штаба противника.

– С кем на этот раз будем воевать? – сразу посерьёзнев, прошептал соратник.

– Разберёмся с местными хунхузами, – чтобы не поняли посторонние, мудрёно ответил атаман.

– Сразу кварталы выжигать начнём, как в Китае, или по одному домики палить будем? – прикрыв губы ладонью, пошутил Андрюха.

– Для начала вражий штаб спалим, а потом и по городу огненной гребёнкой пройдёмся, – без доли иронии тихо известил компаньона о планах боевых действий стратег.

– Атаман, сколько даёшь времени на детальную разведку местности? – не стал мешкать исполнительный служака.

– До темноты, – расщедрился командир.

– Коллега, у вас определённо появилась театральная склонность к ночным светопреставлениям, – хихикнул Андрюха, вспомнив красочный пожар в Макао.

Алексей отвесил зубоскалу лёгкий подзатыльник. Кардинально разорять город Сын Ведьмы не собирался, и дремавшего глубоко в душе злого духа будить не стал. На этот раз он собирался лишь слегка пошалить, надеясь обойтись вообще без пролития крови.

Шустрый подельник быстро разведал места дислокации врага и даже карту Александровска у бывшего полицмейстера за бутыль самогона выменял.

– Тут я крестиками отметил здание городской управы, где блатные лёжку устроили, – ткнул пальцем в развёрнутую на столе фургона карту разведчик. – А вот туточки склады с награбленным товаром урки держат. Только их нахрапом не взять. Там на вышках вертухаи со станковыми пулемётами периметр пасут. Охраны не меньше взвода.

– Маловата что-то банда для целого города, – усомнился атаман. – И что это у тебя за странные крестики намалёваны, с косой перекладиной?

– Так могильные же, – рассмеялся шалун.

– Сказал же, убивать никого не будем, – поморщился на чёрный юмор товарища священнослужитель.

– Твоя воля, батюшка, – непонимающе пожал плечами анархист. – Только бандитские морды добровольно оружие не сложат. А солдаты с голыми руками на блатных не попрут. Успел я послушать их речи на митинге. Кстати, от воровской шайки там тоже соглядатаи рядом крутились. Так что, думаю, паханы вечерком соберутся в здании городской управы, горячую тему меж собой перетереть.

– Это удачно складывается, – обрадовался доброй вести атаман. – Веди солдатских комитетчиков к управе, а остальным бойцам роты прикажи скрытно выдвигаться к складам.

– Послушаются ли меня? – засомневался ординарец полководца.

– Из одного любопытства пойдут, ротозеи, – усмехнулся хитрый казак. – Только скажи им, чтобы мне под горячую руку не совались. Когда супостатов скручу, сам позову.

– На такое представление билеты надо продавать, – пожалел об упущенной выгоде бывший импресарио.

– Пусть считают это благотворительным концертом для фронтовиков, – развеселился добрый факир.

Солдаты ожидание заезжей цирковой труппы полностью оправдали – гурьбой побежали места на тёмной галёрке занимать. Никто, кроме Васьки Брагина, не видел воочию чудо-батюшку. Ветераны взахлёб рассказывали новобранцам о подвигах легендарного казака. Молодые слушали открыв рты, старики саркастически усмехались, но все соглашались – дыма без огня не бывает. Не зря страшные слухи о Сыне Ведьмы по окопам ходили – геройски казак воевал. За то его ненавистное штабное офицерьё и невзлюбило, по ложному доносу чуть под расстрел не подвело. А казак и в Сибири не пропал, святым человеком на волю вышел. Виданное ли дело – в одиночку на целую банду вознамерился пойти. Конечно, солдаты собирались помочь доброму делу, но сперва желали убедиться, не пустая ли это похвальба сумасшедшего батюшки. Совесть мужиков не мучила, ведь герой сам ни о чём не просил. Да и не представлял никто, как следовало действовать в столь сложной ситуации. Однако жуткое любопытство одолевало всех, так что даже самые трусоватые новобранцы пошли в безрассудную ночную вылазку.

И не прогадали.

Дюжина ветеранов солдатского комитета роты первая оценила воинское искусство казака. Тиха городская ночь, сторожевые псы не брешут по каменным дворам. Рано взошедший лунный диск хорошо освещал одноэтажное здание с толстыми колоннами под козырьком фасада городской управы. Мужики в измятой форме вытянулись цепочкой в тени здания на другой стороне мощёной булыжником площади. Лишь одинокая рослая фигура инока в чёрной рясе, подпоясанной верёвкой, замерла напротив освещённых керосиновыми лампами широких окон управы.

С площади наблюдателям не было видно, кто собрался за столом в кабинете главы города – не позволял высокий фундамент. Только люстра с лампами виднелась в ярко освещённом окне. Сомкнутые дубовые створки парадной двери особняка надёжно охраняли покой хозяев города. Лишь Алексей колдовским зрением видел группу играющих в карты бритоголовых мужиков, развалившихся в креслах за круглым столом, и спящего в коридоре стража за запертой на засов дверью парадного входа. Справиться и с засовом, и с нерадивым охранником казак мог играючи, но входить в гадюшник воин не планировал. Атаману нужно было показать удаль публично, чтобы солдаты не сомневались в силе командира.

Алексей поднял с камней мостовой корзину, наполненную молодым картофелем, взял правой рукой клубень поувесистее и с размаха метнул в застеклённое окно.

Картофелина гулко, будто удар языка колокола, разбила стекло, осыпавшееся с хрустальным звоном на камни мостовой, и врезалась в люстру с керосиновыми светильниками. Вслед за первым снарядом в окно влетела целая очередь из клубней. Каждый импровизированный снаряд точно поразил намеченную цель.

Выбитые мощными ударами из креплений керосинки градом посыпались на скатерть стола. Картёжные игроки прыснули в стороны от бьющихся о столешницу ламп.

Неведомая сила помогла горящему керосину быстро просочиться наружу, залив жидким пламенем вначале стол, а потом и пол в комнате. Огненные струйки, будто живые змеи, скользнули по паркету к шторам на окне, под обитый бархатом диван, к ножкам шкафа, доверху забитого амбарными книгами.

Перепуганные люди заметались по комнате. Кто-то из паникёров, похоже, задел плечом шкаф. Створки стеклянных дверей распахнулись настежь и на тлеющий паркет вывалились пуды бумаг. Пламя жадно вгрызлось в этакое лакомство. Густой дым заволок комнату и выбросил завитки чёрных щупальцев в разбитые стёкла оконной рамы.

Тушить вспыхнувший пожар было бесполезно, да и героев в комнате не нашлось. Вся блатная братва, надрывно кашляя, дружно рванула по коридору вдоль запертых кабинетов к парадному выходу. Искать ключи от чёрного хода никто даже не подумал. В потёмках и преследующих по пятам едких клубах дыма сие было весьма проблематично. Так что Сыну Ведьмы не пришлось мухлевать, подпирая гравитацией створки задней двери. Всё получилось по его задумке. Толпа бандюков вывалилась по парадной лестнице на площадь.

Алексей тут же осыпал вражин картофелинами, хлипкие снаряды с глухими шлепками разбивались о бритые головы украинских хунхузов. Часть блатных сразу выпала в осадок, свернувшись клубочками на холодных камешках мостовой. Но попались и особо твердолобые, которых удары картошкой по черепу не впечатлили. Разозлённые паханы схватились за револьверы.

Однако пока недобитые урки доставали наганы из карманов широких штанин, инок, отбросив снарядную корзину, чёрной молнией скакнул ближе к противнику и, не приближаясь вплотную, резкими взмахами рук поверг врага. Что-то убойное со свистом замелькало в воздухе, круша кости крепких бритоголовых бугаёв.

Когда потрясённые столь быстрой расправой с главарями бандитской шайки солдаты осторожно подошли к месту побоища, то в свете вырывающегося из окна пламени пожара они увидели, что подле ступеней здания городской управы вповалку валяются поверженные враги. Часть была просто оглушена без видимых повреждений. Подле других, изрядно побитых, лежали выбитые из рук револьверы. Головы были целы, только живчики сильно стонали и баюкали переломанные кисти рук. А ещё они все были связаны одной длинной верёвкой, которая стягивала их бычьи шеи тугими петлями и не позволяла подняться, так как у кое-кого она ещё и скручивала ноги.

– Это чего? – указал дрожащим пальцем на верёвку сбитый с толку Васька Брагин.

– Китайские рукопашники называют это гибким копьём, – охотно пояснил боевой инок. – Длинная верёвка с грузиком на конце. Обычно он заострённый и втыкается в тело, словно наконечник копья. Однако можно ведь не только протыкать врагов, но и оглушать или просто связывать. Я вот для этой цели килограммовую гирьку приспособил. И от греха поберёгся – по головам супостатов не бил, только по рукам и рёбрам чуток потузил. Может, по мелочи и сломал чего, так не со зла. Думаю, Бог простит, ведь крови не пролил.

– Как товарищам и обещал! – победно воскликнул Васька и соколом глянул на смущённую солдатскую братву.

– За таким атаманом и в штыковую не страшно подниматься, – одобрительно закивал усатый ветеран.

– Зачем же в штыковую, – усмехнулся необычный командир. – Голову опасной гадине мы обрубили, теперь займёмся хвостом, а потом и остальное тело покромсаем. Василий, остаёшься за старшего. Товарищи, обыщите бандитов, вооружитесь их револьверами для начала. Десяток отконвоирует пленных на станцию. Я там заброшенный пакгауз видел. Устройтесь пока в нём и допросите бандитов, нам нужна дислокация всех воровских малин. Остальные товарищи пойдут со мной к складам, настоящее оружие добывать.

– Пожар бы сперва как-то потушить, – с сожалением глянул на всполохи пламени в окне Василий.

– Не отвлекайтесь на суету, – беспечно отмахнулся странный инок. – Там в здании и гореть-то больше нечему. Огонь сам потухнет.

Алексей взял с собой часть безоружных солдат и, не оглядываясь, уверенно повёл через площадь. Не успела его компания дойти до дальнего края, как огонь, бушевавший в комнате, сразу утих, будто захлебнулся густыми клубами дыма, который почему-то больше не вырывался сквозь разбитое окно.

– Чудны дела твои, Господи, – поёжившись, перекрестился Васька.