Текст книги "Жребий брошен"

Автор книги: Александр Прозоров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 17 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

Свой поясной набор Середин нашел практически сразу: непривычный для нынешнего времени изогнутый клинок, вероятно, показался воинам странным, и его положили отдельно. Серебряная с самоцветами ложка – в чехле, ножи оба – на месте, в сумку никто, видать, и не заглядывал. А вот с тяжелым серебряным кистенем, похоже, он распрощался где-то на реке.

Черный Сарыч с интересом проследил, как гость застегивает ремень, не удержался:

– Зачем тебе кривой меч, чужеземец? Из-за угла колоть?

– За щит бить удобнее… – Вдаваться в объяснения, отчего сабля лучше меча, Середин не стал. Слишком долго рассказывать. – Скажи лучше, друже, отчего вас смолевниками кличут? Оттого, что черные, как смоль?

– Нет, не оттого. – Воин мимо Олега глянул на невольницу, что выбрала себе ремень с длинным мясницким ножом и маленьким разделочным ножиком. Снаряжение явно не подходило ей по размерам, чтобы застегнуть – новые дырки колоть требовалось. Тем не менее возражать против присвоения добра Сарыч не стал. – Смолевники… Смолевниками у нас жуков издавна зовут. От них к нам кличка прилипла. За то, что броню на себе таскаем постоянно, ако жуки панцирь. А черную смоль у нас дегтем называют. Обычная смоль желтая, как глаз мудрого Аркаима.

– Вот и мой нашелся! – обрадовался Любовод, потянул клинок. Раздался грохот, куча оружия посыпалась. – О, Ксандр, и твой меч показался. Оголовье приметное, с крестом.

– А я этот возьму, – сделал свой выбор Будута. – Можно?

– Сундуки с товаром, что у бандитов нашли, выше этажом хранятся, – сообщил воин. – Там запоры имеются. Желаете к себе отнесть, или у нас пока оставите?

– Какая разница? – не понял купец. – Что в амбаре, что в комнате – все едино у вас будет. А под замком удобнее.

– Как скажете, чужеземцы, – согласился Сарыч. – А ныне отдыхать можете. Вижу, нездоровы вы еще.

Следующие два дня гостей никто не беспокоил. Угощения и питье доставляли к ним в комнаты, «ночные вазы» выносили по три раза в день. Лежи да наслаждайся покоем! От местных снадобий синяки и кровоподтеки проходили с удивительной скоростью, на глазах желтея и рассасываясь. Губа у Урсулы зажила совершенно, синяк под глазом исчез, а тот, что на виске – стал уже совсем незаметен. Судя по отражению на клинке – Олег тоже выглядел достаточно прилично. Сидеть в четырех стенах изрядно надоело, а потому на третий день после встречи со здешним правителем ведун позвал свою невольницу подышать свежим воздухом.

Знакомым путем они вышли во двор, и тут Олег остановился. Идти за пруд, к яшмовому дворцу, значило вторгаться в личные покои властителя. Конечно, не зная здешних нравов, он мог и ошибаться – но лучше было не рисковать. Прогулка по утоптанному каменному двору могла выглядеть только как вышагивание по кругу вдоль серых стен а-ля «арестанты на прогулке». И тогда ведун, взяв рабыню за руку и указав на въездную арку, предложил:

– Глянем, чего там?

Выходу гостей из дворца никто не препятствовал. Они миновали темный тоннель, ступили на карниз – и тут же испуганно прижались спиной к стене. В лицо ударил порыв ветра, грозя столкнуть с узкой тропы, а от открывшейся под ногами пропастью тут же закружилась голова.

– Ты уже глянул, господин? – жалобно спросила девушка.

– Ну, – сделав пару глубоких вдохов, взял себя в руки ведун, – кое на что посмотрел. Красиво. Нужно привыкать к высоте, Урсула. Застряли мы здесь, похоже, надолго. Нельзя же все время во дворце, как на привязи, болтаться.

– Прости, господин, но мне страшно.

– Мне тоже, если тебе от этого станет легче… – Середин чуть наклонился вперед и тут же отпрянул обратно. В отличие от окна в комнате, здесь не имелось никакой опоры, способной остановить потерявшего равновесие человека, но нужно привыкать. Потихоньку. Давай чуть-чуть здесь попутешествуем. Что вниз по тропе, мы знаем, оттуда пришли. Проверим, куда она ведет дальше вверх.

Он снова ухватил Урсулу за руку и потянул за собой.

Первые шагов сто путники проделали, прижимаясь спиной к скале. Но ничего страшного не происходило – вскоре они осмелели и оторвались от камня, двигаясь уже обычным шагом, хотя и возле стены.

Тропинка, миновав дворец мудрого Аркаима, продолжала огибать гору, пока где-то через полверсты не уткнулась в расселину – в этом месте к горе правителя, срастаясь в единое целое, примыкала еще одна, и тропа шла как раз между ними. Склоны справа и слева были пологими – у Олега появилось мальчишеское желание взбежать на какую-нибудь из двух вершин и нацарапать на камнях что-то вроде: «Здесь был я!», но портить первозданную природу рука не поднялась.

Расселина чуть изогнулась, и впереди обнаружилась еще вершина, на этот раз снежная. Но, чтобы дойти до нее, требовалось пересечь обширное, усыпанное камнями плоскогорье версты полторы длиной – ширины из ущелья Олег определить не мог.

– Где мы, господин? – сипло спросила девушка, выглянув из-за плеча Середина. – Это и есть поля мертвых, да?

На плоскогорье, насколько хватало глаз, сидели мертвецы. Тысячи мертвецов. Некоторые еще совсем как живые, некоторые – в истлевшей одежде, давно утратившие плоть и сверкающие белыми костяками. Все они сидели, обняв руками колени, опершись спиной на камень и глядя перед собой на восток.

– Ква! – От созерцания ведуна отвлек пепельный орел с сумкой на груди, что начал описывать круги у него над головой. – Надеюсь, мы ничего не нарушили? – пробормотал себе под нос Середин.

– Не беспокойся, ведун Олег, ничего, – появился невесть откуда законный правитель Каима. – У нас нет запрета на посещение кладбищ. Даже для чужаков.

– Значит, это кладбище?

– Да, чужеземец. Я знаю, наши обычаи непривычны многим, но у нас нет земли, чтобы закапывать умерших, и не хватает дров, дабы предавать их огню. Сказывают, очень давно, когда каимцы еще только обживались в этих местах, они приносили тела мертвых в жертву: доставляли сюда и отдавали птицам. Сказывают, тут жили жрецы, что разделывали мертвых, дабы птицам было удобнее кушать. А когда тела очищались, оставшиеся кости растирали в порошок и развеивали вот с этой вершины. Но время шло, и обычай людей с нижних земель хоронить мертвых добрался и сюда. Хоронить упокоившихся мы не можем все равно, но теперь хотя бы не уничтожаем тела. Надеюсь, эта мудрость предков поможет мне победить подлого Раджафа. Кумай, иди сюда…

В ответ на приглашение птицы одна за другой спланировали к правителю, расселись на могильных камнях – тех, к которым прислонялись спинами мертвецы.

– Кумай – это кличка орла? – поинтересовался Олег.

– Это имя их всех, – ответил мудрый Аркаим. – И этих, и тех, что отдыхают сейчас в птичнике, и тех, что отпущены на вольную охоту. – Предупреждая следующий вопрос, правитель добавил: – Их у меня больше пяти десятков.

– Красавцы, – похвалил крылатых хищников ведун.

– И умны, как люди, – добавил от себя правитель.

Он обошел всех орлов, негромко что-то каждому говоря, открывая сумку и пересыпая в нее некий порошок из сосудов, похожих на тыквы, только каменных. Закончив обход, мудрый Аркаим взмахнул рукой: – Карьяки!

Орлы спрыгнули с камней и, шумно взмахивая огромными крыльями, начали набирать высоту. В небе они сошлись над центром плоскогорья, покружились, почти соприкасаясь крыльями, одновременно дернули клювами деревянные застежки и полетели в разные стороны. Одна из птиц – к вершине напротив, две другие, как понял Середин, – к пикам справа и слева от него. В воздухе, развеиваясь, заискрился порошок. Ведун потер запястье, тоскуя по исчезнувшему крестику. Он даже не знал, когда утратил столь важный амулет. То ли когда бандиты Раджафа их грабили, то ли здесь, когда их раздевали перед омыванием. Тогда он находился в слишком жалком состоянии, чтобы замечать подобные мелочи, а теперь искать было уже поздно.

– Что это за зелье, мудрый Аркаим? Уж не собираешься ли ты посадить зубы дракона для создания армии?

– У меня нет зубов дракона, ведун, но ты почти угадал. Это зелье поможет мне создать самое могучее войско за всю историю Кайма.

– Что же это за порошок, мудрый Аркаим?

– А как тебе удалось одолеть медного стража, ведун Олег? – Каменные сосуды бесследно исчезли в складках бесформенной мантии. Правитель улыбнулся: – Вот видишь, чужеземец, мы оба не торопимся раскрывать свои тайны. Скажу лишь, что без помощи порошка воины получаются очень тупыми, малопослушными и довольно слабыми. Порошок насыщает их плоть силой, вызывая энергию духов и не принятых на поля вечного блаженства душ. Аттара храш коми, тхара, тзара, Тхор! – вскинул руку властитель здешних земель. – Ананубис, кхор, тра Киор, Кнор, Кнор-Кронос! Атахи!

Над нагорьем внезапно потемнело, несмотря на ясное небо и сияющее в зените солнце. Вздымая клубы пыли, подул ветер – со всех сторон к центру, – послышался жуткий вой.

– Вставайте! – простер вперед руку мудрый Аркаим.

И вдруг по полю мертвецов словно пробежала волна. У кого-то из них повернулась голова, у кого-то неожиданно вытянулись ноги, кто-то уронил на землю ладонь, а кто-то, наоборот, поднял руку вверх. Снова шевельнулся один, другой. Совсем свежий, еще почти не тронутый разложением труп попытался встать.

– А-а-а-а-а-а-а-а-а!!! – истошно, на одной ноте завопила Урсула, спряталась за спину ведуна и вцепилась ему в плечо с такой силой, что продавила мясо до костей.

Застонав от боли, Олег попытался оторвать от себя пальцы невольницы, но это оказалось не так-то просто. Впору было вынимать саблю и использовать ее рукоять вместо гвоздодера. Когда он смог, наконец, отгибая по одному пальцу, избавиться от кисти Урсулы, позволив ей вцепиться в ремень, умершие поднялись уже все, неуверенно покачиваясь на своих местах и переступая с ноги на ногу.

– Ты собираешься воевать со своим братом армией из восставших мертвецов, мудрый Аркаим?

– Разумеется, чужеземец, – спокойно кивнул правитель. – Что в этом плохого? Я люблю своих людей и не хочу, чтобы они гибли на войне. А покойники все равно уже мертвы, их можно не жалеть. Согласись, это будет великая победа: принести свободу целому народу, избавить его от злобного тирана, не пролив ни капли крови. Война, в которой не будут гибнуть воины, в которой враг будет поражаться бездушными существами, в которой мирные земледельцы и ремесленники останутся спокойно трудиться на своих полях и в мастерских, а всю опасную работу за них проделают те, кто не способен страдать, испытывать боль, умирать. Разве это не замечательно, ведун Олег? Разве я не прав?

– Во всяком случае, это выглядит вполне логично и гуманно, – кашлянул Середин. – Если твой брат тоже поднимет на войну мертвецов, то ваша война станет воистину невероятным зрелищем. Война мертвецов.

– Мой брат посвятил слишком много сил борьбе за власть и слишком мало – изучению древней мудрости! – В голосе правителя звучало нескрываемое торжество. – Ему придется обходиться в боях только своими бандами. Согласись, ведун, превосходство в знании – это великая сила.

– До тех пор, пока ей не доведется столкнуться с банальным, остро отточенным клинком, – спокойно возразил Олег.

– Ничего страшного, оружия у меня вдосталь. – Властитель взмахнул рукой, и мертвецы со всех концов плоскогорья начали собираться к нему. – Мои ремесленники ковали его много лет, готовясь к возможному нападению Раджафа на наши долины. Да и клинки, что привез твой друг, тоже пришлись весьма к месту. Мечей теперь хватит на всех. Ну, как тебе моя армия, чужеземец?

Мудрый Аркаим широким жестом указал на столпившиеся полукругом сотни скелетов, полугнилых останков и просто мертвецов. Девушка наконец-то перестала выть в ухо и сползла на землю без сознания. Олег наклонился, уложил спутницу на бок, стянул с ног войлочные тапочки и подложил ей под голову, чтобы не исцарапалась о камни. Потом выпрямился и кратко ответил:

– Сброд.

– Ну, это пока, чужеземец, – недовольно поморщился правитель. – Когда я вручу им мечи и дам команду: «Вперед!», – разве найдется сила, которая сможет их остановить?

– Двадцать минут, мудрый Аркаим. Я даю им двадцать минут существования после того, как их обнаружит противник. После чего твоей армии не станет.

– Почему?

– Я видел бойцов Раджафа, мудрый Аркаим. Они умелы, обучены, у них есть катафрактарии, или рыцари, или шевалье, или кованая рать – уж не знаю, какой из терминов тебе более понятен. Удар полусотни тяжелой конницы раскидает это воинство, как кегли, и никакие мечи тут ничего не заменят. А колесницы, которые я тоже видел, легко добьют тех, кто остался.

– Вот как? – степенно кивнул правитель. – Как же тогда поступить? Отдаться на милость тирана? Самому положить голову на плаху, а людей своих, выросших свободными, добровольно привести в застенок на потеху Раджафу?

– Не надо впадать в крайности, мудрый Аркаим, – задумчиво почесал кончик носа Середин. – Если эта толпа для войны не пригодна, это не значит, что из нее нельзя сделать пару крепких батальонов. И прежде всего, главное оружие пехоты – это не меч, а щит. Щит и копье. Хотя нет, главное оружие – это сомкнутый строй. Я думаю, у вас в армии пехоты никогда и не было? Ну да, само собой. Воевали вы в основном со степняками, а за ними пехтуре бегать бесполезно. Да и не настолько вы нищие, чтобы на своих двоих по дорогам войны топать. У нас на Руси тоже даже слова такого «пехота» никогда не было. Но зато был опыт общения со всякого рода эллинами и римлянами. Конница, конечно, всегда лучше, но… Не думаю, что у тебя найдется еще и конское кладбище.

Правитель опять кивнул, внимательно слушая гостя.

– Итак, – продолжил ведун. – Главное оружие пехоты – это строй. Строй копейщиков. Если кованая сотня легко стопчет тысячную толпу, то даже тысячная рыцарская лава разобьется о плотный копейный строй. Проверено, и не раз. Второе – щиты. Мертвы твои воины или нет, боятся они ран или бессмертны – все это неважно. В бою плотный строй смыкает щиты в стену. А конница – не таран, колотить ею в стену – занятие бесполезное.

– Ты так говоришь, ведун Олег, словно пешие воины в строю непобедимы. Но всего минуту назад обмолвился, что конница лучше пехоты, – вопросительно изогнул бровь правитель. – Как же так?

– Лучше, – согласился Середин. – Конечно, лучше. Удар плотного строя кованой конницы в строй пехоты прорвет его почти наверняка. Но вопрос тут будет уже не в оружии, а в численности, стойкости, умении использовать собранные силы. Если толпу вооруженных дикарей легко разогнать малыми силами умелых бойцов, то при столкновении в плотных порядках рубка будет идти уже на выносливость и численность. Кого хватит на дольше, кто меньше боится боли, у кого останутся свободные силы для маневра – например, обойти врага и зажать его в кольцо, вырубить до последнего. И вот здесь уже перевес в численности пеших ратников может оказаться решающим. Но не следует забывать еще и о легкой коннице, тоже могущей зайти с тыла, с фланга, способной на стремительный неожиданный маневр… Так что, мудрый Аркаим, просто сказать этой полумертвой толпе: «Вперед!» – мало, очень мало. Кто-то должен идти с ней и поминутно указывать, где стоять, где наступать, где обходить, а где и пятиться. Надеюсь, я не обидел тебя своим скепсисом, мудрый Аркаим?

– Ну, что ты, чужеземец, – задумчиво ответил правитель. – Я не настолько глуп, чтобы проявлять упрямство, услышав взвешенные и разумные слова. Ведь вслед за пустым упрямством всегда спешит поражение. Значит, ты считаешь, что с этой ратью мое поражение неизбежно? А успех возможен только после правильной подготовки воинов при наличии хорошего воеводы?

– Да, мудрый Аркаим, – склонил голову Середин.

– Я согласен, чужеземец. Ну, что же, быть посему. Я прошу тебя возглавить мою армию, ведун Олег, обучить ее по своему разумению, перейти реку и освободить наследные мои земли от тирана.

– Но я совсем об этом не просил! – опешил Середин. – И в мыслях не было!

– Это неважно, что было в твоих мыслях, чужеземец. Совсем неважно. Но ты только что доказал, что весьма сведущ в воинском искусстве, знаешь, что необходимо сделать для победы, умеешь быстро разбираться в обстановке, находить решения. Кому же, как не тебе, доверить это дело?

– Но я здесь чужой! Как можно доверить армию своей страны заезжему путнику? Неужели у тебя нет иных командиров, воевод, сотников? Того же Черного Сарыча взять! Нет, мудрый Аркаим, я не могу. Это… Причем тут я?

– Отвечу по порядку, – кивнул властитель, глядя через плечо гостя на лежащую без сознания девушку. – Раны на ваших телах, чужеземцы, ясно показывают, что вы тут уже не совсем чужие и разбираетесь, кто здесь прав, кто виноват. Кто несет людям покой и процветание, а кто – боль, страх, неволю. Чего же более? Я вижу, чувствую: вы честные люди. А значит, станете честно сражаться с тираном за свободу, за благополучие простых людей. Что касается командиров, то их у меня действительно нет. Мои воинские силы не столь велики, чтобы содержать множество воевод. Хватает и пары сотников. Ты же человек в этом деле опытный и умелый. По советам видно, да и по тому, что одолеть непобедимого стража смог. В одиночку, считай, половину сил у деспота отобрал. Черный Сарыч – воин отважный. Да токмо конник он, сотник смолевников. Ты мне сам ныне сказывал, чем ратное дело конное от пешего отличается. Иное мастерство тут надобно, опыт иной. Посему Сарычу с храбрыми товарищами своими лучше будет здесь, у селения нашего, остаться. Дорогу ворогу в случае опасности нежданной заслонить. И, потом, сотоварищ твой, что о торговле печется, клялся в помощи вашей. Делу благородному, сказывал, помогать станете, как можете. Вот она, помощь, и потребовалась. Мне нужен воевода, который поведет армию на врага и вырвет у бандитов кровожадных свободу для народа нашего… Но самое главное даже не в этом, чужеземец. Ты не испугался восставших из вечного сна мертвецов.

– А чего их бояться? – пожал плечами Середин. – Что я – с мертвецами не бился, что ли? Поопаснее вороги встречаются. И живые, и нежить.

– Вот о том речь и веду… – Правитель указал на невольницу, все еще лежащую в беспамятстве. – Не всякий смертный спокойно вид мертвеца ходящего вынесет. Далеко не всякий бок о бок с ними в поход пойдет и командовать посмеет. Ты – можешь. Найду ли я другого?

Олег хмыкнул: ему в голову опять вдруг пришел расхожий штамп из боевиков далекого двадцатого века. Умный герой приходит к дикарям, становится главой сопротивления всяким разным злым диктаторам и во главе повстанцев громит врага, провозглашая всеобщую свободу и равенство. Неужели в жизни возможно то же самое?

– Почему бы тебе самому не возглавить свою армию, мудрый Аркаим? – вдруг спросил он.

– Меня прозвали мудрым не за глупость, чужеземец, – покачал головой властитель. – Умение правителя заключается не в том, чтобы все делать самому, а в том, чтобы выбирать людей, которые сделают нужные дела лучше его самого. От тебя будет намного больше пользы во главе рати, нежели от меня. Зачем же мне высовываться и мешать? Будет лучше, если я стану помогать, не вмешиваясь в твои решения.

Середин тяжело вздохнул, размышляя над полученным предложением. С одной стороны – заманчиво. Ратная слава, победы, власть. С другой – а нужно ему это?

– Я понимаю твои сомнения, чужеземец, – сложил ладони на груди правитель. – Не всякому по нраву рисковать жизнью за чужой народ, чужие интересы. Скажу лишь, что награда за старания будет таковой, чтобы искупить все муки, труд и риск. Захочешь – получишь землю в моих владениях на вечные времена. Захочешь – возьмешь деньги, товары, злато, сколько сможешь унести. Захочешь – иной награды истребуешь. А сверх того я дам тебе награду, которую способен оценить только тот, кто способен ценить мудрость. Я подарю тебе знание.

– Какое? – вскинулся ведун.

– Вот это, – указал здешний властитель на толпу покачивающихся в ожидании приказа мертвецов. – Я научу тебя поднимать мертвых и повелевать ими.

– Вот как? В честь чего такая щедрость, мудрый Аркаим?

– Это не щедрость, а корысть, чужеземец. Если ты поведешь мои войска, то благодаря этому знанию сможешь оживлять обитателей кладбищ, что лежат возле городов, сможешь поднимать павших воинов врага и вливать их в свои ряды. Как понимаешь, мне самому важно открыть эту тайну. Но только тому, кто станет моим воеводой. Хотя я понимаю, все это не так важно по сравнению с главным. Прислушайся к себе, ведун Олег, прислушайся к своему сердцу, к своей совести. Неужели тебе не хочется сделать так, чтобы на этой земле стало хоть немножечко меньше зла? Меньше детских слез, меньше страданий, меньше крови? Ответь мне, чужеземец! Неужели ты не готов потратить на это всего лишь несколько недель своей жизни?

– Только не говори, мудрый Аркаим, что свержение тиранов – это лучший способ борьбы со скукой! – не выдержал Середин. – Со своей совестью я как-нибудь договорюсь сам!

– Извини, чужеземец, – опустил глаза правитель. – Я понимаю, боль моего народа не так важна для тебя, как возвращение в родные места. Я помогу вам выбраться отсюда при первой возможности.

– Хорошо, мудрый Аркаим. Но если я соглашусь принять командование на себя, мне понадобятся щиты. Много. Каждому воину. Копья, длиной от пяти до десяти шагов. Карта Каима, дороги, цели наступления и опорные крепости Раджафа. Еще лошади – мне и тем людям, что отправятся со мной. Разумеется, ладная броня каждому. Место для тренировок. Воинов – хоть мертвых, хоть живых – нужно натаскивать на правильные действия в бою до полного автоматизма. Ах да, на карте должны также быть нанесены стратегические объекты для пополнения войск. То есть кладбища.