Текст книги "Воин мрака"

Автор книги: Александр Прозоров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 16 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

Великаны торжествующе взвыли, стали топтать ногами, норовя раздавить опасного червячка. Олег метался, уворачиваясь и выискивая хоть тонкую полоску тени. Нашел, нырнул, взлетел наверх, тут же спрыгнул и, падая мимо чьей-то огромной ладони, рубанул ее саблей, растворился в тени. Но тень вдруг резко отодвинулась, и Середин оказался на свету, на открытом пространстве. Метнулся в сторону, уворачиваясь от одной ступни, потом от другой, благо снег был уже хорошо утоптан, а когда попытались наступить в третий раз – растворился в тени, скользнул по ней наверх, зарылся в шерсть у шеи монстра со стороны солнца. Великан, естественно, щекотное место прихлопнул – накололся и одновременно дал тень, вместе с которой ведун скатился вниз, опять заметался.

Не в силах его затоптать, богиня и великаны опустились на колени, попытались накрыть вертлявого противника ладонями… Что оказалось неправильным решением.

– Ну-ка, не двигаться! – неожиданно рявкнула Магура и выпрямилась.

Вместе с нею выпрямились и двое великанов, вопросительно посмотрели на нее. И у обоих от рук вверх уже катилась волна окаменения.

Воительница сглотнула, скосила глаза вниз – и внезапно исчезла, чтобы опять появиться на крыльце, но уже маленькой, самым обычным человеком. Вытянула руку – в ней оказалось копье. Медленно, мелкими шажками, спустилась со ступеней. Резко посмотрела в одну сторону, потом в другую.

Ее опасения можно было понять. Неподалеку от храма, на сотню саженей ниже верхушки горы, стояли семь гигантских каменных изваяний. И только чудом она не оказалась одним из них.

– Где ты, смертный? – негромко позвала она.  – Покажись! Выходи на честный бой!

– Честный? – уточнил Олег, выходя из тени.

– Х-ха! – воительница крутанулась, метнула копье…

Но ведун успел отпрянуть, и сулица прошла буквально сквозь него, не причинив вреда. Магура подошла ближе, вытянула руку. Копье, вонзившееся глубоко в камень, исчезло, снова возникнув в ее кулаке.

– Что же ты прячешься, смертный? Неужели ты меня боишься?

Ее тень падала на наст в полутора саженях от тени храма, и Середин рискнул: вышел на свет и тут же нырнул в темную полоску, идущую от ног девушки. Магура, услышав хруст наста, повернулась, ударила копьем в пустоту, тут же отступила на два шага. Резко повернулась в одну сторону, в другую… Снова чуть-чуть попятилась. Повернулась лицом к свету.

Олег сдвинулся на шаг влево, воплощаясь из полумрака в реальную плоть, и вытянул саблю вперед, прижав сбоку к горлу Магуры.

– Ты знаешь, что это за клинок, воительница? – спросил он.  – Не шевелись, можешь порезаться. Хватит здешней горе семи каменных истуканов.

– Чего ты хочешь, смертный? – полушепотом произнесла дочь Перуна.

– Я хочу поцеловать прекраснейшую из богинь, чудесную Мару, – улыбнулся Олег.  – И остаться после этого в живых. Для этого мне нужно заглянуть в «Голубиную книгу» и узнать все о тайнах богини. А вот чего добиваешься ты, Магура?

– Ты смертный! Твое вожделение оскорбительно для богов! Ты позоришь мою сестру, ты позоришь весь наш род!

– Это слова прекрасной Мары или твои?

– Это слова богов! Подобное оскорбление можно смыть только кровью!

– Значит, очаровательная Мара обиды не ощутила, – с облегчением сказал ведун.  – А ты так оскорблена моей любовью к повелительнице смерти, что готова умереть, лишь бы больше ничего о ней не слышать? – Олег подступил чуть ближе.  – А ведь ты тоже красива, Магура. Ты тоже можешь зажечь чью-то страсть. Но тебя, увы, можно целовать, не ожидая гибели.

– Почему «увы»? – повернула к нему лицо воительница.

– Потому, что я люблю другую…

– Ты лжешь! Полель говорит, что не награждал вас страстью!

– Значит, не все в его силах, Магура. Наша любовь выросла из наших встреч и бесед, из красоты прекрасной Мары, из ее улыбок, ее взглядов, ее дыхания… А вовсе не из рук Полеля.

– Ты опять оскорбляешь богов! – нахмурилась Магура.  – Ты отвергаешь нашу власть и нашу волю!

– А-а, так вот оно что? – ведун приподнял клинок.  – Я оказался бунтарем, и вы желаете меня покарать.

– Отступись – или ты умрешь!

– Ради одного только взгляда чудесной Мары я готов умереть без колебаний! – твердо сказал Олег.  – Хотя, конечно, жаль, что вы выбрали этот путь…

– Жалкий червь!

– Способный прямо сейчас обратить тебя в камень, – напомнил Олег.

– Твое торжество будет недолгим, червяк! Давай, режь! Отец отомстит за меня!

Воительница вскинула подбородок и зажмурилась.

– Поклянись, что больше не будешь со мной сражаться, и я тебя отпущу.

– Ты лжешь, – открыв глаза, покосилась на него богиня.

– Это вам нужна моя смерть. А мне нужна всего лишь книга. Поклянись, что не станешь мне мешать, и ступай на все четыре стороны. Не хочу отнимать твоего поцелуя у несчастного, что рано или поздно встретит тебя на своем пути.

Девушка вдохнула, выдохнула и кивнула:

– Клянусь Перуном, больше я никогда не подниму против тебя своего оружия!

– Я утверждаю эту клятву! – грозно прорычал громовержец, возникая возле крыльца уже с обнаженным мечом.  – Отпусти мою дочь!

Олег отвел саблю. Магура подняла руку, потерла горло, повела подбородком из стороны в сторону и предупредила:

– У него змеиный камень, папа. От раны, нанесенной его клинком, все превращаются в сланец, – перуница указала на изваяния великанов.

– Он всего лишь смертный, – презрительно хмыкнул Перун, приподнял голову, отчего черная борода вытянулась вперед… И ведун нырнул в тень, хорошо помня, что врагов было еще трое.

Нырнул, скользнул назад, выбрался на свет за спиной воина в белом плаще, положил саблю ему на плечо.

– Зачем ты ищешь смерти от змеиного камня, Стрибог? – спросил Середин.  – Ведь клинки – не твое оружие! Если так желаешь меня истребить, выстуди ветром, закопай снегом, умори морозом на обратном пути. Ты же бог, а не ратник. Зачем унижаться до моего уровня?

– Не беспокойся, смертный, – насмешливо ответил повелитель ветров.  – Я всего лишь хочу посмотреть, со скольки ударов могучий Перун снесет твою голову.

– Это мудро, – согласился Олег и убрал саблю.

Отошел в сторону, опустился на корточки, достал змеиный камень и принялся методично натирать им лезвие. Ведун давно потерял счет времени, но помнил предупреждение бога мрака: действие порошка недолговечно. А потому считал, что, чем чаще обновлять зелье, тем лучше.

– Ты пользуешься ядом, это подло! – выкрикнул бородач.

– Я сражаюсь против богов, – поднял голову Середин.  – Разве не справедливо хоть как-то уравнять наши шансы?

– Не становись выше ростом, отец, – посоветовала Магура.  – Он вертлявый, поймать только труднее выйдет. Великаны потому и сгинули.

– Обойдусь, – сказал Перун, спускаясь с крыльца.

Олег ощутил позади волну тепла, тут же отпрянул – раскаленное копье вонзилось в снег и зашипело, – развернулся, вскинул саблю. У Ярилы округлились глаза, и он исчез. Ведун, не дожидаясь продолжения, прыгнул в тень. Скользнул к крыльцу, навстречу Перуну, ступил на свет перед богом, спрятал змеиный камень за пазуху, нырнул обратно в полумрак.

– Н-на! – Ярило возник чуть ли не на том же месте, где Олег стоял всего миг назад, но и в этот раз укол копья пришелся в пустоту.

Похоже, сын Хорса даже не подозревал, насколько дышит жаром во все стороны.

– Я предупреждала! – крикнула Магура, поднимаясь выше на крыльцо.

– Мы будем сражаться честно или скакать как блохи? – спросил Середин, воплощаясь на самом краю тени, возле обрыва.  – Хватит колоть исподтишка! Или я начну драться так же!

– Да сдохни же, смертный! – Ярило опять метнул копье и в тот же миг переместился ближе.

Ведун растворился в полумраке, вышел из него возле крыльца, перед бородачом:

– Ты же бог справедливости, Перун! Я не хочу тебя убивать.

– По справедливости ты должен умереть!

Снова ощутив нарастающий жар, ведун резко упал в полуобороте, рубанул снизу вверх, отбивая копье, хлестнул врага обратным движением, отпрянул в тень.

Ярило оказался ловок и успел исчезнуть еще до того, как сталь рассекла ему шею, но вот копье посерело и рассыпалось длинной полоской из мелких камней.

– Что ты сделал?! – закричал с крыльца возмущенный Ярило.  – Оно же живое!

– Было, – сказал ведун, выходя из тени.

– Отец! Сзади!

Громовержец развернулся, взмахивая тяжелым мечом, – Олег опустил клинок, пропуская шуршащее в воздухе оружие над ним, поднял и исполнил красивый длинный выпад. Однако в тот миг, когда острие уже касалось налатника, тот внезапно переливчато блеснул, обращаясь в стальную чешую пластинчатого колонтаря. Железо звякнуло о железо, и от места попадания в стороны поползла серая патина.

– Отец! – испуганно вскрикнула Магура.

Олег повернулся, встретил направленный в живот меч клинком, толкнул его вниз, влево, вверх, выбивая оружие, и продолжил выпад в тело врага.

И опять Ярило успел исчезнуть. Олег, не останавливаясь, нырнул следом, спасаясь от шуршащего оружия, перекатился в тень, по ней метнулся к стене храма.

– Будь ты проклят, смертный! – ругнулся бородач, с тела которого крупными кусками опадала каменная броня.  – Где ты? Выходи!

– Здесь я! – ведун вернулся, вырос перед ним.  – Будь осторожен, мой бог. Следующий укол может попасть в тело.

– Ты до него не доживешь! – громовержец сделал выпад.

Парировать его пудовый клинок своей невесомой сабелькой Олег даже не пытался – отпрянул, выгибаясь, попытался кончиком хлестнуть врага по сжимающим рукоять пальцам. Перун, спасаясь, руку отдернул, и Олег сделал шаг влево и вперед, пронося тело мимо клинка, а саблю бросая вверх. В последний миг Перун успел под нее нырнуть, и шапка на голове громовержца превратилась в шлем. Ведун попробовал рубануть вдогонку – но нарастающий жар вынудил его сгинуть.

Меч Ярила опять пришелся в пустое место.

– Вертлявый… – только и выдохнул Перун.

Середин вернулся на свет, выдернул косарь.

– Нна-а-а! – Ярило сразу ударил.

Олег встретил его сразу на два скрещенных клинка, толкнул вправо, делая встречный шаг, рубанул вперед, под ребра. Паренек отпрыгнул, опустил меч. Ведун встретил его косарем, саблю вскинул вверх… Но бог уже исчез, не доводя схватку до неизбежного итога.

– А так! – Перун, подобравшись ближе, рубанул его поперек тела – ни нагнуться, ни подпрыгнуть, ни отступить.

Олег кинулся вперед, в изгиб локтя, оставляя вражеское оружие за спиной, с ходу ударил бога лбом в лицо, чтобы слегка оглушить и сбить с толку, и шагнул дальше, разворачиваясь и рубя врага саблей.

Удар пришелся в пустоту. Бородач исчез, возник в десятке шагов, пощупал ладонью лицо:

– Ах ты, гаденыш!

– Прости, о повелитель гроз! Но бить в упор было больше нечем… – ведун повернулся к теплу.

Ярило возник из пустоты, поколебался – и исчез снова.

Олег усмехнулся, нырнул в тень, вышел из нее возле крыльца, поставил ногу на нижнюю ступеньку. Оба бога молниеносно возникли наверху, перед дверьми. Но прежней робости перед ними ведун уже не испытывал. У него в руках был отличный клинок, за плечами – хорошая школа и немалый опыт боев. Боги же в своем величии, похоже, куда больше полагались во гневе на силу и сверхспособности, на громы и молнии, нежели на старый добрый меч. И в последний раз сражались, несомненно, много-много лет назад.

Проведя косарем по сабле, словно проверяя клинки на прочность, ведун сдвинулся влево и стал подниматься по самому краю лестницы, прикрывая спину и левое плечо перилами и выставив вперед толстое лезвие длинного ножа. Клинок сабли оставался отведенным вправо – на случай если кто-то появится снизу, да и для замаха быстрого тоже.

Перун и Ярило кинулись к нему, столкнулись, разошлись и отступили, поняв, что мешают друг другу. Переглянулись. Олег метнулся вперед, и сговориться они не успели, вскинули мечи. Ведун отмахнул оба клинка влево, сдвигаясь, ударил встречь, заставляя врагов попятиться. Вернулся к перилам, но уже на три ступеньки выше, сделал выпад, метясь громовержцу в грудь. Тот отпрянул, едва не сбив Ярилу с ног, и Середин выиграл еще две ступени.

– Тяжко вам зимой, ребята, – пробормотал Олег себе под нос. – Молнией не шарахнуть, жаром не обжечь… Придется драться, как простым воинам.

– Ничего, управимся… – бородач обрушил на него меч.

Олег принял лезвие на два клинка сразу, откинувшись спиной на перила и отводя мимо. От поручней полетели щепки, а Ярило попытался воспользоваться заминкой и уколоть в живот снизу. Ведуну пришлось пятиться, прятаться за широкий меч Перуна. Громовержец оружие отдернул – Олег уколол Ярилу, но не достал, обратным движением попробовал рубануть громовержца по ногам. Тот отпрыгнул, и ведун поднялся выше.

Еще одна ступенька в плюс!

Жаркий, как кузнечный горн, и такой же пламенеющий, Ярило исчез, возник, атаковал снизу, вынуждая Середина обернуться и теперь отмахиваться сразу на две стороны. Это было непросто, а потому ведун сперва ринулся на Перуна, вынудив неожиданным напором отойти на два шага, отпрянул и сверху обрушился на паренька, быстро рубя с разных направлений сразу двумя клинками – не столько надеясь заколоть, сколько вынуждая исчезнуть, пока это не случилось.

– А ну, прекратить! – грозный приказ ударил не только по ушам, но и расшвырял дерущихся на снег по разные стороны крыльца.

Олег ругнулся, вскакивая на ноги, выставил саблю, готовый отразить нападение, и краем глаза торопливо высматривая хоть какую-нибудь тень. Как назло, его швырнуло на солнечную сторону – ни единого укрытия.

– Приветствую тебя, отец… – Перун опустился на колено перед явившимся из ниоткуда стройным богом в полтора человеческих роста. Седобородый, голубоглазый, остролицый-остроносый и тем похожий на ястреба, в собольей длинной шубе изумрудного цвета, с матерчатым кушаком вместо пояса и посохом из темно-вишневого дерева в руке. Рядом с нежданным гостем, чуть позади, стояла с поджатыми губами Магура.

Ярило спрятал оружие, склонил голову:

– Приветствую тебя, великий Сварог!

У Олега екнуло в груди, и ведун тоже опустился на колено:

– Приветствую тебя, праотец наш Сварог!

– Где ты взял змеиный камень, смертный?!

– Пришлось добыть, великий Сварог, – поднял голову ведун.  – Иначе я не смог бы добраться до «Голубиной книги».

– Зачем она тебе?

– Хотел прикоснуться к мудрости веков, великий Сварог. Разве это знание не принадлежит людям? Разве оно запретно для смертных?

– Нет, не запретно, – задумчиво покачал головой праотец славянского рода.  – Но богов нельзя обращать в камень!

– Так что же мне делать, если они меня не пропускают?

– Богов нельзя обращать в камень, смертный! – повысил голос Сварог.

– Я смертный, и я один, – пожал плечами ведун.  – Они боги, и их двое. Как же мне пройти?

Прародитель людей и богов нахмурился, приблизился. Не подошел – просто оказался рядом, протянул руку:

– Отдай змеиный камень мне.

Середин прикусил губу, посмотрел на него, на Перуна с Ярилом, но перечить не посмел. Достал подаренное властелином мрака драгоценное оружие и протянул Сварогу.

Тот принял мешочек, растер между пальцами, дунул. Порошок взлетел, рассыпался под солнечными лучами искрящимся облаком.

– Богов нельзя обращать в камень, – назидательно сказал Сварог.  – И никого живого тоже. Ты хотел прикоснуться к мудрости «Голубиной книги»? Волх откроет ее для тебя…

Сварог поднял посох, постучал им в дверь храма… Хотя вроде дотянуться не мог.

– Но ведь он просто смертный, отец! – вскочил громовержец. – Ты позволишь ему открыть тайну Мары?

– Ты забыл, как сам когда-то был смертным, Перун? – взглянул на него Сварог.  – Сила сама находит достойных… Я запрещаю тебе сражаться с этим смертным! Я забрал у него змеиный камень и не хочу, чтобы он об этом пожалел. Ярило, к тебе это тоже относится!

– Повинуюсь, отец наш, – дышащий жаром паренек исчез.

– Перун!

– Повинуюсь, отец. Сам я никогда более не обнажу против него оружия.

– Тогда ступай, пируй в своих чертогах. Ныне не твое время. Небесные битвы начнутся еще не скоро…

– Да, отец… – чернобородый громовержец тоже исчез.

– А ты, смертный… Ты так хотел узнать тайну рождения и власти богини смерти, что едва не разрушил наш мир, – прародитель рода укоризненно покачал головой.  – Это был плохой поступок. Впредь задумывайся над тем, что вытворяешь! Однако раз уж ты добился, чего хотел… Тогда иди и узнай, стоила ли алкомая тобою тайна подобных жертв…

В святилище «Голубиной книги» отворились двери. Главный хранитель сокровища, всезнающий Волх, мудрец и чародей, терпеливо ждал на пороге настырного гостя.

– Благодарю тебя, великий Сварог, – поклонился Олег, спрятал саблю и поднялся по ступеням.

Внутри святилище мудрости сияло светом и дышало теплом. То ли чародейством согрето, то ли внизу, в подклети, стояли печи, отапливающие храм. Возможно, там же находились и жилые помещения, ибо верхняя часть поражала лаконичностью. В углах храма, под четырьмя угловыми луковками, стояли четыре деревянных кресла, вырезанных из цельных деревянных колод. Дальнее правое было украшено поверху изображением уточки, а также разбросанными по спинке звездами, складывающимися в рисунок Большой Медведицы. И уточка, и созвездие ковша издревле были знаками богини Макошь, ее символами. Выходило, что кресло принадлежало жене скотьего бога.

После этого открытия принадлежность остальных угадывалась без труда: с рогами – трон Велеса, с солнечными лучами и солярным кругом – Сварога, и четвертое кресло, украшенное цветами и стеблями, понятно, принадлежало Ладе, супруге прародителя славян.

Видимо, здесь, в храме мудрости, возле источника знаний, и собирались верховные боги, принимая самые важные для судьбы мира решения, совещаясь, строя планы или вспоминая минувшие достижения…

В центре святилища, вокруг огромной, размером с человека, прялки сидели с веретенами семь женщин разного возраста в чистых белых рубахах и, протяжно напевая, пряли нити, свивая волоски из висящей на прялке огромной растрепанной кудели.

– Они вытягивают нить судьбы? – от сопричастности к чему-то великому и непостижимому у ведуна защипало в груди.

– Нет, просто прядут со скуки, – пожал плечами Волх. – Гости сюда ныне заглядывают редко. Голубицы же мои прядут, да памятью своей в песнях и прикосновениях меняются, дабы ни у кого ничто не исчезло.

– Постой, – схватил его за плечо Олег.  – Так разве книга – это…

– Во всем мире столько бересты не наберется, дабы всю мудрость людскую записать, – ответил хранитель святилища.  – И токмо память людская бездонна и сохранить способна все, что в нее попадает. Иди к ним, иди к голубицам, спрашивай. Что знать желаешь, то от них получишь, а чего они не знают, то из твоей памяти вытянут.

– Все, что захотят? – оглянулся на него ведун.

– Все, чего не знают, – поправил его старик.  – И коли есть в душе твоей, в прошлом, черная тайна, каковую ты от мира скрыть желаешь, с собою в могилу унести, лучше остановись. Как только руки голубиц коснутся твоих волос, тайны твои станут общими… Подумай о сем, смертный! Ты еще можешь повернуть обратно, сохранить душу свою нетронутой, а судьбу тайной.

Середин, колеблясь, прикрыл глаза, прокрутил мысленно свою жизнь, самые памятные из событий, тряхнул головой:

– Скажу прямо, образцового богатыря без страха и упрека из меня не получилось. И ошибался, и обманывал, бывало, и не все поступки мои благовидными назвать можно. За многие стыдно по сей день, за иные высмеять могут. Но ничего такого, что позором несмываемым покроет, я за собой не знаю.

– То не мне судить, смертный, – пожал плечами Волх. – Сам сие решай. Все тайное станет явным, все самое сокровенное явится миру. Готов ли ты к этому? Коли не боишься, иди. У прялки вставай, голову к кудели наклони. Там и из твоей судьбы ниточку для ткани мира спрядут, там и ты сам кусочек нужный от общего узора узришь.

– Нет, нечего мне стыдиться в моей судьбе, Волх, – Олег скинул капюшон и шапку. – Не всегда поступал по уму и совести, но подлостью и трусостью не грешил ни разу. Смотрите!

Ведун ступил под главную луковицу храма, опустился на колено, чтобы волосами поравняться с куделью плетущих свои нити голубиц, склонил голову, подставляя ее быстрым мягким пальцам. Острые ноготки побежали по коже, проникли внутрь, вспарывая его разум и пробираясь в самую глубину, но вместо боли Середин ощутил слабость, плавно перетекающую в безмятежность, безразличие, невесомость; он воспарил, одновременно падая куда-то вниз, в далекое-далекое прошлое, когда половина земли напоминала пустыню, окружающую святилище, а другая ограждалась огромной ледяной стеной, высотою не в сажени, а в версты, и за стену эту не было пути ни зверю, ни птице, ни смертному человеку.

И Олег увидел ее – прекрасную Мару, одетую в замшевое платье, расшитое костяными бусами, украшенное янтарным ожерельем, с тисненой кожаной полоской, прикрывающей лоб и охватывающей волосы на затылке, с кисточками беличьих хвостиков на левом плече. Мара держала на коленях девочку, прижимая к себе, а та жалобно хныкала:

– Мне больно, мама… Очень больно…

– Сейчас все будет хорошо, милая.  – Мара напоила девочку из чаши и крепко прижала к себе.  – Сейчас все пройдет. Ничего не будет болеть, ничего не будет мерзнуть. Мы уйдем с тобой за ледяную стену, в светлое хрустальное царство. Там нет голода, нам нет холода. Там ни у кого ничего не болит. И у тебя ничего болеть не станет…

Малышка всхлипывала все реже и реже и затихла. Мара поднялась, взяла девочку за руку и повела к зеленовато-прозрачному обрыву, с верхнего края которого вниз сдувало снежную пыль. Их путь подернула пелена, разорвавшаяся уже в густом сосновом лесу.

– Нет-нет, как же так?! – Олег увидел окровавленного растерянного мальчугана с распоротым животом, стоящего на коленях рядом с медвежьей тушей.  – Почему? Я не хочу!

– Не бойся, – присела рядом Мара и протянула ему чашу. – Вот, выпей, и сразу все пройдет. Выпей и пойдем со мной. Я покажу тебе прекрасный мир за ледяной стеной. Там нет боли и холода, там нет голода и страха. Все будет хорошо, малыш. Просто выпей.

Мара взяла успокоившегося мальчишку за руку и повела за собой к искрящейся изумрудной зеленью стене.

И снова боль, темная землянка, потная женщина, мечущаяся от жара:

– Жарко! Откройте полог! Почему мне так жарко?

И опять Мара присела на край постели, погладила несчастную по волосам:

– Вот, выпей, тебе станет легче. Выпей, ты исцелишься, и я отведу тебя в прекрасный хрустальный дворец.

Молодой парень среди снегов с торчащей из лопаток стрелой:

– Я больше не могу…

– Не бойся, милый. Вот, выпей целительного снадобья. Твои страдания позади. Теперь все будет хорошо…

Стая волков, от которых пятятся две девочки, закрываясь деревянной куклой…

Старик со сломанной спиной, застрявший среди камней…

Хрипящая женщина с перерезанным горлом…

Уронивший копье воин, пробитый сразу двумя сулицами…

Загнанная пламенем пожара на чердак мать с детьми…

Лучник, падающий от удара татарской сабли…

– Просто выпей…

– Я покажу тебе мир без боли и голода…

– Пойдем со мной…

– За ледяную стену…

– За ледяной стеной…

Ведун падал и падал в бесконечную бездну, через череду замерзших и разорванных, больных и голодающих, стариков и детей, через боль и страх… Пока вдруг не оказался на пороге сверкающего девственной чистотой изумрудно-белого, радужно-переливчатого дворца: с высокими хрустальными шпилями и голубыми луковками, с распахнутыми большими окнами и полупрозрачными стенами, с резными дверьми и круто изогнутыми сводами крыш. На пороге его встречала чудесная Мара, улыбаясь тонкими бесцветными губами. Уже не та усталая женщина в замшевом платье с костяными бусинками, а богиня, каковой он и привык ее видеть: в искрящемся зеленом платье, кокошнике, украшенном жемчугами, и со строгим, словно вытесанным античным ваятелем из мрамора лицом.

– Ну, вот ты и пришел… Здесь, за ледяной стеной, в мире добра и покоя, тебе будет хорошо… – властительница смерти протянула ему руку, грудь сперло удушье – и Олег стремительно покатился назад, прочь, в бездну, в темноту и ужас, чтобы уже через мгновение перевести дух, сидя на полу храма у ног семи склонившихся над гостем голубиц.

– С-с… спасибо… – не без труда выдавил из себя Олег.

Женщины молчаливо отступили, разошлись по местам, снова взялись за веретена и потянулись за куделью. В своем странном занятии повидали они, наверное, и не такое, а потому никакого удивления или беспокойства не выказали.

Ведун же, с трудом поднявшись на ноги, выбрался за дверь, осторожно закрыл за собой створки и сел на ступени, медленно приходя в себя после пережитого.

– Ну что, смертный? – подошла к крыльцу Магура в золоченых доспехах. – Тебе открылась тайна богини Мары?

– Да, открылась, – передернув плечами, выдохнул Олег.

– И в чем же она, ведун?

– Прекрасная Мара не приносит смерти, – поднял глаза на богиню Середин.  – Мара ее забирает. Впитывает, испивает, принимает в себя, дабы даровать умершим возможность существовать в ином, лучшем мире. В Золотом царстве Мары. Забирает из небытия и отводит куда-то за ледяную стену.

– Да, я слышала, – кивнула дочь громовержца.  – Когда-то очень давно, еще до моего рождения, наш мир был поделен надвое, на мертвое царство льда за великой стеной и царство живых по эту сторону. Именно там, среди мертвых ледяных отрогов, и построила Мара одно из своих царств. За то, сказывают, ее «ледяной» и прозвали.

– А разве у Мары несколько царств? – насторожился Олег.

– Может, несколько. А может, и одно, только ворота разные, – пожала плечами Магура, подходя ближе и ставя ногу на нижнюю ступеньку крыльца.  – Один вход – для воинов, через Калинов мост над рекой Смородиной, и пройти его сможет только тот, кто еще раз храбро сразится супротив поверженных в этом мире недругов и найдет помощь друзей, за которых здесь вступался и которым здесь помогал. Сторожит сей мост Змей-Горыныч от чужаков со стороны живых, а богатыри русские – от чужаков из мира мертвых. Другой вход – для людей мирных, немощных, малых али просто баб. Сражаться там не надобно, довольно воли богини твоей, чтобы пройти. Тот вход охраняет богатырь Святогор, мощью своей и статью даже сих окаменевших великанов превосходящий.

– Точно, помню, – прикрыл глаза Олег.  – И про мост, и про Святогора. Первый сам видел, про второго Ворон сказывал. Они и вправду в разных местах границу с миром мертвых оберегают. Выходит, у Мары и вправду царствие не одно, а несколько? Святогор где службу несет?

– Не знаю, – вновь пожала плечами воительница.  – После того как Сварог создал новый солнечный мир, ледяная стена растаяла, и богине смерти пришлось свое царство спрятать. Наверное, оно и ныне там покоится, где раньше холодная часть света была, токмо невидимо.

– Подожди, перуница… Ты мне что, помогаешь? – запоздало удивился ведун.  – Советуешь, знанием делишься? С чего вдруг такая милость?

– Ты так бился… – Магура поднялась на две ступени выше.  – Я подумала, что если бы смертный столь яро сражался ради моего поцелуя, я бы обязательно дала ему шанс.

– Желаю счастливчику удачи, – усмехнулся Середин.  – Подозреваю, его ждет незабываемое знакомство с отцом избранницы.

– А я ему помогу, – наклонившись вперед, шепотом призналась воительница.  – Подарок сделаю, чтобы в схватке с богами не погиб.

– Я полон зависти… Ты его еще не знаешь, а уже заботишься. От опасности оберегаешь.

– А ты? Ты узнал, как можно уцелеть после поцелуя Мары?

– Узнал… – вздохнул Олег.  – Никак! Она ведь не убивает, она забирает в себя чужую гибель. И за многие века настолько наполнилась, пропиталась смертью, что истребляет все живое даже простым дыханием или долгим взглядом. Жить мне или умереть – от ее желания не зависит. Моя прекрасная Мара суть сама смерть и несет кончину даже тем, кому желает добра.

– Мне жаль… – воительница прошла по ступени к перилам, оперлась локтями, поежилась. На ее плечах появился подбитый мехами плащ, в который она старательно закуталась. – Отец зол на тебя, ведун. Ищет, кого наслать на тебя, коли уж самому сражаться запретили. Но здесь места пустынные, нежилые. Натравить некого. Лесные дикари его не признают, своим духам молятся. Со стражей святилища Хорс клятву взял.

– Я понял. Когда доберусь до жилых земель, буду осторожен.  – Про плащ, который уберегает его даже от божьих глаз, Олег предпочел умолчать. – Благодарю тебя, Магура. Ты молода и красива. Думаю, если посмеешь показаться смертным, очень скоро найдутся богатыри, каковые ради твоего взгляда жизни не пожалеют.

– В землях северных, что на берегах Ледовитого океана лежат, люди живут, бьярмами рекомые, – сказала воительница, глядя перед собой.  – Жизнь их тяжела, без чародейства в холоде таком не уцелеть, а потому сильны они в колдовстве куда более многих. Нам, богам истинным, они не поклоняются. Поклоняются идолу золотому, стоящему на острове в устье Двины, неподалеку от крепости своей главной. Холмогорами град тот называется. Каждый бьярм, когда сын у него рождается, этому идолу монету золотую приносит и в землю втыкает. Посему остров тот истинно золотым давно стал, а дух идола, молитвами насытившись, самому Сварогу силою не уступает. Хорошо хоть, острова никогда не покидает, а то и до беды недалеко. Но нет лучших кудесников на свете, нежели бьярмы, а дух идола тамошнего их силой напитан и мудростью обучен…

– Ты хочешь сказать, дух бьярмов может знать способ, как уцелеть в объятиях смерти?!

– Я так мыслю, ведун, – повернулась к нему воительница, – народ сей не вымер по сей день во льдах своих мертвых токмо потому, что сноровку такую имеет. Спроси их, ведун. Призови их духа и спроси. Он не может не знать.

– Благодарю тебя за совет, дева Магура, – склонил голову Середин.  – Я твой должник.

– Ты отпустил меня, смертный, – отказалась воительница.  – Это за мною долг перед тобой остается. Стрибога можешь более не опасаться. Он, твою саблю на плече ощутив, более играть не желает. Да и Сварога, прародителя нашего, прогневать опасается. Но отец, Ярило или Полель могут отомстить. Удачи тебе, ведун. Прощай!

Она оттолкнулась от перил и исчезла.

Олег в задумчивости встал, спустился с крыльца храма, медленно прошелся по утоптанному за время долгой схватки снегу. В мыслях его по-прежнему царил разброд.

Богиня смерти внезапно оказалась не хозяйкой фатума, а его рабыней, «Голубиная книга» – голубицами, тайна выживания рядом с любимой сместилась на далекие северные берега… Да еще загадочная ледяная стена, за которой выстроила свое царство прекрасная Мара! Владения мертвенного холода, занимавшие когда-то половину мира, но завоеванные могучим Сварогом и освобожденные от вечных льдов.

Откуда оно взялось, это хрустальное царство смерти, куда сгинуло, вынудив прекрасную повелительницу смерти прятать свои владения с помощью магических чар? И еще интереснее – где именно оно находилось? Ведь узнай Олег, где стояла стена, он сможет найти и вход в царство Мары, за этой стеной спрятанный!