Текст книги "Воля небес"

Автор книги: Александр Прозоров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 16 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

– Да, адмирал!

– Я к нему перейду, – решил Басарга. – До порта дойдем, там решим, как дальше поступать.

Он перемахнул через борт и спустился по трапу вниз, на палубу плоскодонки.

Каким образом делилась команда, боярин не понял. Похоже, все пошло само собой: кто-то остался на флейте, кто-то вернулся на шитик. Корабли расцепились, подняли паруса и развернулись в открытое море, лавируя против ветра. И если во время погони флейт заметно уступал шитику в скорости, то теперь неожиданно резво вырвался вперед.

– Чего отстаем? – спросил Тимофея Басарга.

– Так у них киль! Боковой ветер с килем держать легко, – пожал плечами паренек, налегая на рулевое весло. – А у нас днище ровное, вот и сносит.

Подьячий выглянул за борт. И правда, кильватерная струя, что у заметно накренившегося флейта оставалась за кормой, от шитика шла где-то сбоку от кормы. Не зная, чем тут можно помочь, боярин Леонтьев задумчиво кивнул и пошел вперед, на нос, дабы не стоять над душой у сына.

За пару часов трофейный корабль вырвался вперед версты на три, если не более, постепенно превращаясь всего лишь в вытянутое в высоту белое пятно. Впрочем, были пятна и поменьше – одно появилось у самого горизонта и стало потихоньку расти, открываясь сверху вниз. Сперва маленькое пятнышко, потом побольше, потом еще крупнее, превратившись в треугольник. Самым последним под парусом нарисовался коричневый приземистый корпус. Флейт вильнул ему навстречу, два корабля сблизились, разошлись, причем вытянутый вверх овал флейта явно гнался за треугольником, улепетывающим в сторону свейского берега. Басарга оттолкнулся от борта, побежал на корму:

– Тимофей! Там датчанин в нашу сторону еще какую-то шхуну гонит!

– Подержи, боярин! – Паренек отдал подьячему кормовое весло, побежал вперед, вскоре вернулся, забрал руль обратно, потянул на себя, слегка поворачивая. Шитик поменял курс, скользя наперехват, стал заметно прямее по ветру, набрал скорость. Драпающая шхуна открылась по правому борту.

С четверть часа корабли сближались, потом на шхуне заподозрили неладное, переложили руль и попытались проскользнуть между идущими почти навстречу друг другу русскими кораблями. Тимофей тоже повернул и ругнулся. Беда с боковым ветром повторилась в точности: противник, даром что одномачтовый, зато с глубоким килем, уверенно пошел «под ветер», а «Веселая невеста» заплясала по волнам, соскальзывая в сторону.

Подьячий сжал кулаки, скрипнул зубами – он совершенно не представлял, что тут можно сделать. Однако его сын знал, а потому уверенно приказал:

– Слушай мою команду! Левые порты открыть, убрать затычки! Кали запальники!

На палубе забегали холопы, готовя пушки к бою. Единственное, что смутило подьячего, так это то, что суета происходила не на той стороне корабля – люки перед стволами поднялись на борту, обращенном в открытое море.

– Пушки готовы, капитан! – закричали на палубе. – Фитили горят, но жаровни холодные!

– Черт! – мотнул головой паренек и тут же уверенно крикнул: – Зачистить от воска запальные отверстия, досыпать пороха! Жаровни жечь!

Холопы торопливо выполнили команду, отчитались:

– Пушки готовы!

– Наводчики к стволам, огонь по готовности! – Тимофей потянул весло на себя, направляя «Веселую невесту» на новый курс, почти поперечный прежнему.

На несколько минут судно качнулось еще сильнее влево, чем ранее – но плоскодонка, понятно, держалась на воде ровнее других кораблей. Шитик быстро поворотился к бегущему противнику открытыми портами – Тимофей отпустил кормовое весло, ставя корабль на ровный курс, и борт дробно грохотнул пятью частыми выстрелами, завесив море белым густым облаком.

– Правые порты открыть, убрать затычки! Кали запальники!

– Готово, капитан!

«Веселая невеста» выскользнула из облака порохового дыма. Стало видно, что особого вреда залп шхуне не причинил, лишь на заднем парусе появился продольный разрыв. Хотя, конечно, может быть, что еще пара чугунных шариков сидели в корпусе корабля. Но явно никак ему не мешали.

– Наводчики к стволам, огонь по готовности!

Шитик продолжал заметно отставать, а потому тянуть с залпом Тимофей не стал. Руль вправо, корабль качнулся, меняя курс, выпрямился. Загрохотали пушки. Несколько мгновений неизвестности… Но когда «Веселая невеста» вышла из порохового облака на этот раз, стало видно, что передний парус шхуны обвис вдоль мачты, и она прямо на глазах теряет ход.

Холопы радостно закричали, вскидывая кулаки.

– Заряжай! – приказал мрачный паренек. Несмотря на успех пушкарей, шхуна все равно ползла быстрее плоскодонки.

Басарга подошел к сыну, положил ему руку на плечо:

– Молодчина, капитан! Мы его взяли. Без носового паруса от датчанина кораблю не уйти.

Действительно, мчащийся под всеми парусами флейт вскорости обрушился на несчастного торговца, с ходу выбросив на него абордажную команду. Через несколько минут задний парус тоже исчез, позволив шитику добраться наконец до врага, и Карст Роде весело крикнул вниз:

– У тебя талант, капитан! Сделал поляка ловко на диво! Так держать. Кстати, селедку любишь? Тут ее полные трюмы!

Тимофей вопросительно оглянулся на боярина. Тот пожал плечами. В Москву селедку, понятно, возили на торг постоянно. Но до Ваги она никогда не добиралась. Местным жителям своей рыбы хватало.

– Не нравится, ну и ладно, – пожал плечами датчанин. – Продадим в порту, и все дела. С тебя пять человек, капитан. На шхуну сию тоже команда нужна.

Потеряв еще четверть команды, адмирал Карст Роде теперь и вовсе не имел иной возможности, кроме как следовать в ближайший дружественный порт, чтобы обменять немудреную покамест добычу на пополнение в команды теперь уже трех кораблей. Причем шитик по вполне понятным причинам от захваченных кораблей заметно отстал и в бухту Борнхольма вошел только вечером нового дня.

Тимофей, прищурившись, сперва приказал зарифить нижние паруса, и лишь напротив мола свернул остальные. Однако инерции «Веселой невесты» хватило только на то, чтобы уйти с фарватера и бессильно остановиться. Впрочем, в торговом порту встречать корабли умели – к новому гостю тут же направились два шестивесельных ялика, забросили канаты на нос, поволокли «Веселую невесту» к уже знакомым кораблям, борт о борт принайтовленным к причалу в глубине порта, быстро и умело пристроили в третий ряд.

С флейта упал, разворачиваясь, трап, по нему с грохотом свалился датчанин:

– Я заплачу на постановку! – крикнул он, пересекая палубу. Карст Роде, достав увесистый кошель, отсчитал рулевым каждого из яликов по нескольку монет и весело предложил: – Давайте скидку, ребята, и я стану нанимать вас каждый день!

Крикнул по-русски, а потому его наверняка не поняли.

– Все лучше, чем я думал, мой господин! – повернулся к Басарге датчанин. – Пока мы зимовали, русский царь Иоанн, оказывается, подарил Дании всю завоеванную Ливонию [27]27
  Не подарил, а передал в качестве приданого датскому принцу Магнусу за племянницей Марией, дочерью покончившего с собой князя Старицкого.


[Закрыть], а потому с датским королем Московия ныне в верных союзниках! Патент мой адмиральский бургомистр признал с радостью и разрешение на пребывание в порту подтвердил, даже убеждать сильно не пришлось, – красноречиво потер пальцами Роде. – Ныне у нас есть полное право торговать, стоять и нанимать кого лишь пожелаем безо всяких ограничений! Мы тут и таверну добрую поблизости присмотрели. Пусть капитан Тимофей пару сторожей оставит, да пошли, горячего поедим. В море ведь одной солониной и грибами питались, осточертело!

Порт Ренне оказался городком небольшим, уютным, но вместе с тем шумным – на узких улочках, протиснутых меж высокими заштукатуренными домами с острыми черепичными крышами, постоянно гуляли, ссорились и дрались, а порою спали многие десятки мореходов, сошедших с тесных корабельных палуб и торопящихся как можно быстрее и веселее гульнуть, прежде чем снова на долгие недели оказаться запертыми в тесных низких трюмах, путь из которых вел только на ванты, в гудящую ветрами качающуюся высоту – и опять вниз, в гамаки, до нового вызова к парусам.

С бургомистром подьячий не познакомился – все же царская грамота на адмиральское звание была у датчанина, а не у него, в домах останавливаться не стал – его вполне устраивало ночевать на палубе шитика, завернувшись в кошму. Все, что запомнилось Басарге о Борнхольме, так это сосиски с капустой и пиво в кабаках, крики чаек в небе и такие ровные стены домов, словно их сложили из кирпича, тщательно заштукатурили, а потом еще и гладко обстругали. Хотя во многих местах из-под штукатурки торчала не кладка, а стебли соломы и камышей.

Карст Роде не врал – о нем среди датских моряков слышали многие, а потому русский адмирал, продав трофейную селедку, на все вырученные деньги успешно выгреб из местных таверн всех свободных мореходов и просто искателей легкой наживы. Через два дня флейт и шитик опять вышли в море – шхуну Роде оставил. Пока ее просто не на что было вооружить.

Маленькая эскадра двинулась не в открытое море на оживленные торговые пути, а обратно к свейскому берегу. Датчанин считал, что для начала успешной охоты у него все еще слишком мало боевых кораблей. И твердо намеревался взять их у врага русской короны.

По мнению Карста Роде, искать нужные русскому флоту суда следовало возле Стекольны, сразу за которой, на внутренних озерах, отстаивались, ремонтировались и строились королевские суда. Туда он и повел собранные силы. Однако уже на третий день, в проливе между Кальмаром и островом Эланд, флейт и шитик обнаружили идущие встречным курсом три парусника: две каракки с носовой и кормовой надстройками и один флейт, отличающийся высокими мачтами и ровным корпусом.

– Капитан! – кинувшись к борту, указал вперед Карст Роде. – Из-под ветра будем брать! За кормой в линию вставай!

– Понял, адмирал! – крикнул в ответ Тимофей и стал отдавать быстрые четкие приказы: – Порты правого борта к открытию! Калить запальники! Команде броню надеть, оружие к бою!

Три десятка холопов засуетились, готовясь к схватке. Русская команда вернулась на шитик полностью – нанятых в порту мореходов датчанин забрал к себе. То ли не доверял мастерству холопов, то ли опасался, что бывалые морские волки не станут слушаться безусого мальчишку. Скорее второе. Все же холопов к походу Роде самолично готовил. Так что был уверен в каждом.

Две эскадры стремительно, под всеми парусами, сближались, и подьячий невольно ощутил на спине холодок от предчувствия новой жаркой схватки. Впрочем, юшман, сабля и косарь утешали. Взамен растерзанного в прошлой схватке зипуна боярин в этот раз накинул легкий плащ из навощенной парусины.

Боковой ветер, дующий в проливе, бодрости плоскодонке не добавлял, «Веселая невеста» постепенно отставала от флагмана, хотя и шла, в отличие от него, под всеми парусами. Флейт почти поравнялся с головной караккой свеев, когда Басарга сообразил, почему датчанин пошел в атаку именно из-под ветра. Парусники врага кренились в их сторону, пушечные порты смотрели в воду. А порты русского флейта смотрели вверх!

Залп! По ушам ударил грохот, правый борт корабля окутал дым – ядра и картечь ударили по вантам, разрывая паруса, разрезая веревки и лестницы. Средняя мачта головной каракки затрещала, стала заваливаться набок.

Датчанин невозмутимо скользнул дальше, словно сотворил все это безобразие без интереса, мимоходом. Однако с его палубы открылась стрельба из пищалей и ручниц в сторону второго судна врагов, низкого флейта. Свеи не отвечали – и русский корабль покатился дальше, стремительно сближаясь с замыкающей караккой.

– Наводчики к стволам! – рявкнул Тимофей. – Пали по готовности!

Снова загрохотали пушки. Плоскодонка шла ровнее, а потому ее ядра и картечь влупили почти в упор прямо по палубе уже порядком покалеченного судна. На каракке затрещала и накренилась передняя мачта.

– Теперь точно в бою мешаться не будут, – холодно оценил результаты залпа Тимофей, перехватывая удобнее рулевое весло: – Крючья абордажные готовь! Заливай жаровни!

Промчавшись мимо потерявшей ход и управление каракки, шитик нацелился носом в нос идущего навстречу флейта. С мачт обоих кораблей загрохотали выстрелы, послышались крики – где разочарования, а где и радости. В воздух взметнулось несколько кошек, закрепленных на цепях вместо веревок – чтобы не перерубили. Холопы столкнули за борт тяжелые сетки с валунами – именно они, перехлестнутые веревкой за вбитые в палубу крюки, и натягивали цепи кошек. Не вручную же корабли стаскивать! Командам в бою не до того…

Цепи и веревки задрожали из-за нагрузки, затрещала обшивка столкнувшихся кораблей, еще раз бабахнули пистоли. Холопы, бросая их на палубу, схватились за веревки, гроздьями по четыре-пять человек перемахивая через борт к врагу. Трещали и скрипели мачты, полоскались паруса, закручивая сцепившиеся суда и раскачивая на волнах.

Обученные летать через пропасть холопы уже вовсю дрались на вражеской палубе, даже Тимофей успел перемахнуть на флейт, а подьячий мог только смотреть на высокий, словно крепостная стена, но притом куда более гладкий борт свейского корабля. По такому не полазишь, а скинуть боярину трап в этот раз никто не догадался.

– Вот, черт! Я что, белка?! – В бессильной ярости Басарга ударил рукоятью сабли в широкую трещину, выдающую существование в этом месте пушечного порта. – А ну, выходи!

К счастью, свеи оказались воинственны – внезапно сверху упали сходни, по ним побежали вниз чужие воины.

– Ну, слава Богу! – Подьячий кольнул снизу вверх, рассекая чью-то ногу, потом еще. Только после того как вниз кувыркнулся третий раненый, боярина заметили, сразу трое свеев ринулись в его сторону. – Теперь еще и плащ испортят…

Вытаскивая косарь, он отступил под сходни – чтобы напротив помещался только один противник, – принял первый выпад на косарь, уколол в ответ саблей в живот, поймал топорик скрещенными клинками, ударил ногой в пах, разрубил склонившуюся голову.

Свеи попятились, хотя теперь их стало заметно больше, да и по трапу бежали еще. Правда, большинство стремились не в бой, а в надстройки – вестимо, рассчитывая на добычу. Они не знали, что где-то там, как всегда, прятался Тришка-Платошка. Воин трусоватый – но умелый. Басарга именно с ним много лет тренировался, так что рубился холоп не хуже хозяина.

Перед боярином собралось пятеро врагов, но нападать не спешили. Перекинулись несколькими словами, двое побежали вокруг сходней, намереваясь обойти врага со спины, и подьячий быстро попятился, повернулся лицом к ним. Свеи шарахнулись назад, а вот под трап нырнул остролицый мореход с тонкими усиками. Поймал взгляд подьячего, попятился.

Почуяли, похоже, насколько враг опасен. Под вострый клинок соваться не рвались.

– И-э-эх! – Поняв, что придется начинать самому, Басарга кинулся на пару за трапом, рубанул, уколол. Никуда не попал, но сблизился. Левый свей ударил в живот – боярин повернулся боком, чтобы клинок скользнул по пластинам юшмана, резанул врага по плечу косарем, тут же резко присел, рубя назад. Кинувшийся к открытой спине остролицый налетел на саблю бедрами, рухнул вперед, сбивая с ног своего товарища. Подьячий отвел косарем клинок третьего храбреца, подсек руку – тело было слева, разить в грудь неудобно – метнулся к упавшему, походя проколол грудь, побежал дальше.

Один свей кинулся от него под сходни, второй ударил в грудь топориком – пришлось опять выворачиваться, превращая смертоносный удар в скользящий. В этот раз Басарга рубанул по голове, опять нырнул, спасаясь от пики со сходней, резанул по ногам, погнался за свеем, что прятался за трапом.

Тот добежал до кормы, оглянулся и прыгнул за борт. Поплыл к берегу.

– Черт! – разочарованно выдохнул боярин, подумал и двинулся в кормовую надстройку.

Двое свеев валялись там на полу в луже крови, еще трое наступали на Тришку-Платошку. Басарга крест-накрест рубанул их по спинам, уколол обернувшегося, побежал на нос.

– Хей! – окликнул его от сходней широкоплечий бледнокожий чужак, сидящий возле убитых мореходов, выпрямился, потянул из ножен длинную тонкую шпагу. Встал в позицию, жестом предложил наступать. Басарга усмехнулся, рубанул саблей воздух, направился к нему.

Свей вскрикнул, сглотнул и упал вперед – из спины торчало тонкое древко сулицы.

– Больно уверен был, боярин, – сказал сверху, от борта флейта, Тимофей. – К чему рисковать?

– Благодарствую за помощь, капитан! – вскинул саблю Басарга.

– Смотрю, было жарко, – осмотрел палубу шитика безусый воевода.

– Они, похоже, не драться лезли, а от вас убегали. – Подьячий присел, вытер клинки о рубаху одного из убитых. – Квелые уж больно. Как флейт?

– Хороший, крепкий. – Юный капитан широко улыбнулся. – Теперь он наш.

Карст Роде имел под рукой вдвое больше людей – а потому со своим соперником управился быстрее. Пока холопы добивали последних отбивающихся врагов, датчанин подвел свои корабли к первой, искалеченной каракке и двумя залпами вынудил ее команду запросить пощады. Спустив две шлюпки, свеи покинули обреченное судно, предоставив победителям право обшарить трюмы и каюты, перегрузить пушки и припасы, после чего адмирал приказал поджечь оставшийся без мачт и с проломанной в нескольких местах палубой корпус.

Удвоив свой состав, но опять ослабив экипажи, эскадра повернула к Борнхольму.

Отдых продлился всего два дня. Поставив добытые у свеев пушки на шхуну, адмирал Роде повел эскадру на юг, прочесывая море широкой облавой. В руки охотников попали четыре польских когга [28]28
  Когг – одномачтовое палубное судно с килем.


[Закрыть]со вполне приличным грузом из тканей, пеньки, канатов, сала, шпажных клинков, дегтя и прочего обыденного товара. Несчастные торговцы не сопротивлялись, а потому были милостиво отпущены в шлюпках целыми и невредимыми. Расстояния в Варяжском море невеликие, никто не сомневался, что до берега они доберутся, среди волн не сгинут.

Новая остановка случилась в Ревеле. Главной бедой для русского адмирала была нехватка людей, и он опять выгреб из портового города всех свободных мужчин, обещая им быстрое и легкое обогащение. Следующий переход принес в добычу всего одну рыбацкую шхуну с полупустыми трюмами и закончился в Нарве. Здесь Басарга оставил воеводе под расписку три корабля и шхуну « в доход царской казны, проистекший от деяний ратных флота русского под командой адмирала Карста Роде и подьячего Басарги Леонтьева».

Расставаясь с добычей, датчанин застонал и изменился в лице, но… Но у него банально не хватало людей, чтобы собрать полные команды для девяти крупных кораблей. Пришлось ограничить аппетиты шестью.

Первого июля эскадра снова вышла в море, двигаясь вдоль южного побережья на запад – и собрала улов из еще семи кораблей, которые через десять дней успешно привела в Копенгаген. После их продажи команды получили жалованье – по двенадцать гульденов на нос, включая холопов, по сто двадцать гульденов на капитана – в том числе и Тимофея, и по тысяче двести на адмирала – это уже считая Басаргу. Серебро всем подняло настроение, команды даже пить не хотели – рвались снова в море.

– Зря силы расходуем, – решил адмирал Роде, созвав капитанов на совещание. – Эскадре, вроде нашей, в море сем противника ныне нет! Вместе ходючи вроде как из пушки по воробью стреляем. Посему повелеваю капитану «Веселой невесты» Тимофею на юг вдоль побережья польского идти, ему два корабля придаю. «Зайцу» капитана Клауса и шхуне «Селедка» строго на восток следовать приказываю, море посередь разрезая, сам с остальными кораблями побережье свейское прочесывать стану. Так мы весь простор охватим и никого не упустим. И пусть морские черти не отступятся от вас, мои капитаны! Вперед!

Датчанин, как ни крути, но ученика своего пестовал, заботился. Получи Тимофей в команду морских волков в первый выход – наверняка бы не слушались. Ныне же «Веселая невеста» и ее командир себя показать успели, а слово адмирала после выплаты жалованья в десять раз весомее прежнего стало. Посему теперь капитаны опытные восприняли приказ встать под руку мальчишки молча, без недовольства. Раз этого хочет адмирал – значит, нужно исполнять.

В один отряд с «Веселой невестой» попали две каракки, свейская боевая и польская торговая. Вооружением они от шитика почти не отличались, по ходкости тоже. Правда, каракки заметно лучше ходили под углом к ветру – зато плоскодонка при том оставалась куда более устойчива.

Два дня эскадра шла почти точно на юг, на ночь ложась в дрейф. Мореходы ведь никуда не торопились, для них видимость была важнее скорости. На третий день у горизонта показались сразу пять парусов – целый караван! Эскадра тут же повернула за добычей, «подняв все до последней тряпки», но при том двигаясь почти боком к ветру.

Пару верст корабли шли все вместе, но когда до цели оставалось еще столько же, каракки неожиданно вывалились из строя и пошли приземистым пинкам [29]29
  Пинк – плоскодонное двух-трехмачтовое судно. «Веселая невеста» – классический пинк.


[Закрыть]наперерез.

– Куда?! – закричал им Тимофей. – За мной идите, под ветер!

Он указал рукой правильный курс.

Датчане со своих мостиков тоже кричали и указывали в другую сторону.

– За корму идти нужно! – крикнул русский капитан. – Из-под ветра нападать!

Ему ответили непонятными словами. Датчане упрямились, но чего добивались – поди разбери? Русской речи никто из них не разумел.

– Черт бы их подрал, дундуки упертые! – сплюнул Тимофей. – Ну, и сами виноваты, коли ядер в борта нагребут.

– Из-за чего спор? – поинтересовался Басарга. Сына он старался не отвлекать, но все же было интересно.

– Из-под кормы купцов нужно атаковать, – хмуро ответил юный капитан. – Догнать с попутным ветром и остановить. Коли дует сзади, то маневрировать удобно. Хоть вправо поворачиваешь, хоть влево. И скорость у нас выше, мы легкие. А если сбоку напасть, то только прямо или влево идти возможно. Против ветра не повернуть, остановит. Коли бой случится, без маневра останемся.

– Тогда почему датчане пошли наперерез?

– Путь срезают. По прямой быстрее.

Каракки и шитик неумолимо расходились разными курсами, и когда «Веселая невеста» еще только повернула вслед тяжело груженным пинкам, датчане уже приближались к добыче.

Тимофей, заглядывая вперед из-под парусов, прикусил губу, представляя, как веселятся сейчас датчане, высмеивая его глупость.

И тут вдруг грянул залп! Еще, еще, еще!

Пятеро купцов и не подумали поднимать рук, надеясь на милость победителя. Их было больше, и им было чем отбиваться. От каракк полетела щепа, доказывая, что какие-то из ядер достигли цели.

Тимофей вытянул шею, внимательно всматриваясь:

– Мачты вроде стоят. Значит…

Его слова заглушили еще два слитных залпа – каракки ответили. Однако же все пять рангоутов даже не дрогнули – все пинки продолжали держать тот же курс и с той же скоростью.

Юный капитан поднял глаза к мачтам – но на них было поднято уже все, что возможно. Оставалось только ждать, уповая на то, что шитик со своими пустыми трюмами бежит быстрее тяжелых купцов.

Каракки тем временем пошли на сближение, намереваясь покончить с делом одним решительным абордажем. Пинки огрызнулись двумя залпами – и на одной из каракк завалилась носовая мачта. Торговцы нарушили строй, все дружно покатившись влево, снова загрохотали пушки. Три бортовых залпа обрушились на вторую каракку, разворотив ей нос и уронив в воду бушприт.

– Убрать затычки пушек! – громко приказал Тимофей. – Кали запальники!

Впереди опять послышался грохот, над морем поползли белые пороховые облака. Каракки, потеряв ход, все еще ухитрялись маневрировать, а пушки у них оставались в полном порядке. Наконец-то хоть один из пинков лишился мачты, ушел в сторону от своих. Купцы потеряли строй, ветер, а вместе с тем и скорость. Между тем «Веселая невеста» продолжала разбивать носом волны, стремительно приближаясь к месту схватки. Еще четверть часа – и она окажется рядом.

Каракка без бушприта попыталась подобраться к поврежденному торговцу, благо парусов на устоявших мачтах хватало – тот ковылял прочь. Команда торопливо рубила ванты, резала паруса и вскоре скинула перебитую мачту за борт, переложила руля, набирая ход. Жахнула в каракку всем бортом. Та повернулась, тоже окуталась дымом. Остальные пинки поддержали своего товарища огнем, основательно проредив датчанам рангоут, и стали выстраиваться в кильватерную линию. Вряд ли купцы не понимали, что шитик, сблизившийся уже на две сотни саженей, тоже вражеский. Но что они могли поделать? Против ветра не попрешь…

До заднего пинка осталось сто саженей, полста…

– Левые порты открыть! Наводчики к стволам! Целиться в первую мачту! – Тимофей, стиснув зубы, навалился на рулевое весло, и «Веселая невеста» вильнула вправо, выходя из-под вражеской кормы и поворачиваясь бортом. Пушки загрохотали – капитан рванул руль на себя, принуждая шитик резко поменять курс и покатиться влево. – Правые порты открыть! Наводчики к стволам! По первой мачте!

«Веселая невеста» выскочила на левую сторону, жахнула из пяти стволов, и первая мачта, путаясь в парусине и вантах, резко просела вниз, повиснув на рангоуте.

– Заряжай!

Шитик с демонстративным презрением прошел почти вплотную перед открытыми портами остановленного корабля. Басарга, глядя в закопченные стволы, поежился – хотя и понимал, что этот борт торговцы уже разрядили, добивая каракку.

Следующим пинком был тихоходный бедолага, уже лишившийся средней мачты. Удрать он даже не надеялся и переложил руля, поворачиваясь к «Веселой невесте» бортом. Но Тимофей криво усмехнулся, тоже подвернул, ныряя купцу за корму, уходя с линии огня.

– Капитан, левый борт заряжен!

– Принято!

Купец, все еще надеясь взять врага на прицел, продолжал описывать широкий круг – однако шитик, вернувшись на прежний курс, с попутным ветром успевал скользнуть за его корму быстрее, нежели пинк доворачивал. Еще немного – и паруса на мачте торговца заполоскали. Он потерял ветер, повернувшись к нему почти что носом. Беда, как всегда, пришла не одна – к потерявшему ход купцу тут же устремилась каракка. С одной лишь целой мачтой – но зато с попутным ветром, она не стала тратить время на пушечный огонь и торопилась сцепиться для абордажа.

Юный капитан коротко оглянулся и снова крепко взял рулевое весло под мышку, смотря вперед. Потерявшие ход корабли обречены, нужно было догнать остальные. Между тем до кормы очередного торговца оставалось всего полста саженей.

– Наводчики, к стволам левого борта! Первая мачта!

– А почему в первую, капитан? – спросил Басарга.

– Без носовых парусов управлять труднее… – Тимофей толкнул рулевое весло, и шитик выкатился вправо, хищно глядя вперед открытыми портами.

Часто загрохотали выстрелы, «Веселая невеста» тут же шмыгнула назад, в безопасность.

Впереди послышался треск, затряслись паруса. Похоже, какое-то из ядер достигло цели.

– Правый борт! Наводчики к стволам! Вторая мачта! – четко распорядился юный капитан, переложил руль, выводя корабль на боевую позицию.

Залп, облако дыма, новый треск – у торговца повалились в сторону сразу две мачты, а Тимофей опять вильнул, обгоняя врага по правому борту, на который и повалились мачты.

Пинк выстрелил практически в упор – ядро с шелестом скользнуло через палубу. Кто-то закричал, вверх взлетела щепа и ошметки канатов. Еще выстрел – но на этот раз заряд прошелестел по воздуху, оставив в бизани [30]30
  Бизань – парус задней мачты.


[Закрыть]две аккуратные дырочки.

Больше купцам стрелять было не из чего – остальные порты оказались закрыты парусами и завалены обломками рухнувших мачт.

«Веселая невеста» опять вырвалась в открытое море, быстро нагоняя очередного купца.

– Заряжай!

– Левый борт готов! Правый готов!

Шитик неуклонно выходил на огневую позицию. Но этот торговец оказался хитрее, и когда «Веселая невеста» вильнула вправо – пинк резко ушел влево, пряча свой борт и прикрывая рангоут высокой кормой. Да еще и дистанция для огня стремительно выросла – попробуй попади.

– Проклятье! – Юный капитан тут же вернулся на прежний курс, не давая жертве время оторваться. – Закрыть порты! Абордажная команда на нос! Авось сообразить не успеет.

– Я пойду! – Подьячий, обрадовавшись, побежал вперед. Наконец-то и для него дело нашлось!

В этот раз русской команде повезло – борта торгового пинка над бортами шитика почти не поднимались. Достаточно хорошо сблизиться – и можно просто перешагнуть. Ну, а рубиться с врагом – дело для боярина привычное, особой морской подготовки не требует.

Пробежавшись по палубе, на которой холопы перевязывали двоих раненых, Басарга махнул рукой:

– Сулицы подберите! И тихо, тихо крадитесь! Главное, не спугнуть.

Паруса, доходящие на носу почти до самой палубы, хорошо прикрывали собравшихся у носовой надстройки людей. «Веселая невеста» время от времени виляла, словно собираясь атаковать – и каждый раз пинк отвечал отворотом в другую сторону. Шитик возвращался в кильватер – но дистанция после каждого маневра неизменно уменьшалась. Казалось, еще немного – и своим бушпритом «Веселая невеста» врежется торговцу в корму. Рулевой и хозяин купца тоже этого опасались. Подьячий видел, что они то и дело оглядывались. Но… Но корма – это просто корма. А бушприт – это носовые паруса. Без них преследователи сразу отстанут. Посему пинк и не думал уворачиваться от возможного тарана.

– Чего-то мало их у руля… – в очередной раз выглянув из-за надстройки, удивился подьячий.

– Так у пушек команда, боярин! – ответил один из холопов.

«Веселая невеста» вильнула влево, в очередной раз пугая врага, – и Басарга тут же метнулся вперед, на самый нос, что есть силы метнул легкое копье в рулевого, потом еще одно, для подстраховки. Хозяин корабля обернулся – но подоспевшие холопы забросали сулицами и его. Пинк не отвернул, «Веселая невеста» прошла бушпритом мимо кормы, сблизилась бортами – подьячий прыгнул, перемахнув полусаженный разрыв, потерял равновесие, упал, сразу откатился, освобождая место холопам, вскочил на ноги, выхватил саблю, косарь, побежал вперед.

Нападающих уже заметили, у задней мачты боярина встретили двое иноземцев в кафтанах, попытались насадить на короткие пики. Леонтьев привычно подбил острия вверх, одновременно закатываясь под древки, снизу ударил косарем и саблей в животы сразу обоих врагов, прошел между ними, принял на косарь длинный выпад шпаги, отводя за плечо, рубанул руку саблей у локтя и тут же, обратным взмахом, завершил стычку ударом по горлу. Отступил, встречая сразу двоих защитников пинка, отбил тесак одного, второго, опять первого, попятился еще на шаг, не выдерживая натиска, резко метнулся вправо, чтобы хоть на миг оставить себе только одного врага и сбоку, благо изогнутый клинок позволял, кольнул его саблей. Мореход извернулся, парируя слабый укол – и боком напоролся на тяжелый удар косаря. Второго врага смахнули холопы, а потому Басарга стал пробиваться вдоль борта дальше, на палубу к пушкам. Простая и привычная ратная работа: отвести выпад, поднырнуть, уколоть. Сделать шаг вперед, парировать, ударить головой в лицо и, пользуясь заминкой, уколоть косарем, отклониться от шпаги, отбить летящее в лицо острие пики…