Текст книги "Секретный космос. Были ли предшественники у Гагарина?"

Автор книги: Александр Железняков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 16 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

В первом полугодии 1948 года в КБ завода № 51, занимавшегося модернизацией 14Х, готовился второй выпуск эскизного проекта по «Комете». Но завершить его не успели. Руководство СБ-1 решило оказаться от применения на самолете-снаряде пульсирующего двигателя, который не мог обеспечить ему необходимую скорость.

Проектирование планера «Кометы» было поручено ОКБ-155 Министерства оборонной промышленности, которым руководил Артем Иванович Микоян. Проектированием ракеты занимался Михаил Иосифович Гуревич. 3 ноября 1949 года был представлен новый эскизный проект. В нем самолет-снаряд был очень похож на уменьшенную копию истребителя МиГ-15. Основным отличием «Кометы» от истребителя было крыло малой площади с очень большим для того времени углом стреловидности. Для тех, кто разбирается в этих вопросах, приведу цифру – 57,5 градуса.

Для ускорения отладки «Кометы» четыре опытных образца ее сделали пилотируемыми. Там, где в будущем должна была находиться боевая часть, разместилась кабина пилота. Вот вам и те знаменитые ракеты, на которых «летали» Сергей Анохин и его товарищи. Впрочем, кавычки я поставил в данном случае, вероятно, зря. Это были самые настоящие ракеты и на них действительно летали пилоты. Только не в космос.

Длина ракеты была 8,3 метра, максимальный диаметр корпуса 1,2 метра, размах крыла 4,7 метра. Полетный вес пилотируемых самолетов-снарядов колебался от 2453 до 2550 килограммов. Вес пустого снаряда составлял 2068 килограммов, полезная нагрузка – 385 килограммов, запас топлива – 284 литра. Максимальная скорость на высоте 3 километра была около 1060 километров в час. На пилотируемых и серийных «Кометах» устанавливались турбореактивные двигатели РД-500К тягой 1500 килограммов.

Первый пилотируемый полет на «Комете» совершил 4 января 1952 года летчик-испытатель Амет-хан Султан. Вслед за ним ракету «оседлали» Сергей Анохин, Федор Бурцев и Анатолий Павлов. И вот что интересно. Никого, кроме Анохина, никогда не «подозревали» в совершении пилотируемых полетов в космос.

Всего состоялось около 150 пилотируемых полетов КС-1. И только после этого начались беспилотные пуски. Уникальный случай в ракетостроении! Обычно беспилотными бывают первые старты. И лишь потом в кабину сажают пилотов. А тут получилось наоборот.

Итак, объяснение случайно оброненных Сергеем Анохиным в 1985 году слов найдено. Он действительно летал на ракетах, но не высоко и не очень быстро. О полетах в космос речи в данном случае не идет. Хотя сами по себе эксперименты с пусками пилотируемых экземпляров самолетов-снарядов весьма интересны и являются очень интересной страницей истории отечественной ракетной техники.

И хотя дальнейшая история «Кометы» – это история одной из многих систем вооружения, не имеющих к «фантомной космонавтике» никакого отношения, я завершу рассказ о ней. Так будет и логично, и справедливо.

На вооружение КС-1 поступил в 1953 году, хотя его производство началось годом раньше. На завершающем этапе Корейской войны Политбюро ЦК КПСС рассматривало вопрос о применении 50 ракет против американских авианосцев, находившихся у берегов Кореи. Для этого планировалось привлечь два полка тяжелых бомбардировщиков. Технически это было выполнимо, но предложение было отклонено, поскольку существовал риск перерастания локальной войны в мировую.

Как уже было сказано, в качестве носителей КС-1 были использованы самолеты Ту-4. Но к моменту принятия ракет на вооружение они уже морально устарели. Зато с 1953 года началось серийное производство реактивного бомбардировщика Ту-16. На их базе и было решено создать новую машину под самолеты-снаряды. Носитель получил обозначение Ту-16КС. Весь комплекс управления был взят с Ту-4.

Летные характеристики самолета-ракетоносца Ту-16КС несколько отличались от типового бомбардировщика: максимальная скорость полета на стандартной высоте 7150 метров составляла 894 километра в час с двумя ракетами и 960 километров в час – с одной. Практическая дальность полета составляла 3135 и 3560 километров соответственно.

Испытания самолета Ту-16КС начались в 1954 году. Для этого использовался серийный Ту-16, заводской № 4200305. При этом на машину перенесли самолетную часть комплекса. Экипаж носителя возрос до семи человек. Все заводские испытания проводил экипаж во главе с летчиком-испытателем Юрием Тимофеевичем Алашеевым. Всего было выполнено 18 полетов общей продолжительностью 9 часов 14 минут.

В июне 1957 года первые ракетоносцы стали поступать в авиацию Черноморского флота. В следующем году ими стали оснащать Северный и Тихоокеанский флоты. В конце 1950-х годов в морской авиации состояло 5 полков, вооруженных ракетами КС-1.

В том же 1958 году на вооружение стали поступать модифицированные ракеты КС-1 с дальностью до 130 километров, а в 1961 году – они же, но с более помехоустойчивой радиолокационной станцией. Для увеличения скорости подхода самолетов-носителей удалось уменьшить высоту пуска ракет КС-1 до 2 километров. В этом случае ракета летела на высоте около 260 метров над водной гладью.

За все годы выпуска самолетов Ту-16КС на заводе № 22 в Казани было изготовлено 107 таких машин. Несколько из них были потеряны в результате аварий. Еще около 40 в 1960-е годы были переданы Индонезии и Египту, а 65 самолетов тогда же переоборудовали в носители ракет КСР-2 и КСР-11. На этом история КС-1 завершилась.

На этом я закончу и главу, которая, надеюсь, позволила разъяснить некоторые аспекты истории ракетной техники и космонавтики, и раскрыть некоторые ее тайны. А теперь пришла пора рассказать о самых известных «фантомных космонавтах», с которых, по большому счету, и начиналась вся эта «неофициальная летопись космической эры».

ГЛАВА IV
«Жертвы» космоса

С «появлением» Ледовского, Шиборина и Миткова, о которых я сейчас расскажу, и возник феномен под названием «фантомная космонавтика». Эти же «герои» были первыми фигурантами в списке «космонавтов-призраков». По времени их включения в него. И «космонавты Третьего рейха», и Годдард, и Анохин попали в список после этой «святой троицы». Но я решил, что логичнее начать рассказ с них. Так как их «свершения» по хронологии случились ранее. Поэтому им и был отдан приоритет.

Первые сведения о советских космонавтах, погибших при совершении суборбитальных полетов, распространило в декабре 1959 года итальянское информационное агентство «Континентале». При этом журналисты ссылались на сведения, предоставленные в их распоряжение неким партийным функционером из Чехословакии. Имя, естественно, не называлось. Иначе сообщение было бы легко опровергнуть. А так…

Агентство писало, что как минимум три советских пилота стали жертвами ракетных экспериментов: Алексей Ледовский погиб в 1957 году, Терентий Шиборин – в 1958 году, а Андрей Митков – в 1959 году. В сообщении также упоминалась летчица Мария Громова, погибшая в 1959 году во время испытаний ракетного самолета.

Слухи об этих пилотах, которых иногда называют первыми «жертвами космонавтики», наиболее живучи. Прошло уже пятьдесят лет, а они регулярно появляются на страницах газет и журналов. И опровергнуть этот миф не удается никакими силами. Меньше верят в информацию о других «космонавтах-призраках», а вот Ледовский, Шиборин и Митков превратились уже чуть ли не в икону.

Свою лепту в мифотворчество внес и известный немецкий ракетчик Герман Оберт, заявивший, что располагает информацией о пилотируемом суборбитальном запуске, состоявшемся на полигоне Капустин Яр в начале 1958 года и закончившемся гибелью пилота. Эту информацию он якобы получил, работая в Хантсвилле вместе с «командой Вернера фон Брауна». Но Оберт оказался весьма осторожен в высказываниях, подчеркнув, что знает о космической катастрофе с чужих слов и не может ручаться за достоверность информации. Впоследствии немец не повторял эту байку, фактически отказавшись от того, что говорил. Но слово не воробей, вылетело – не поймаешь. Поэтому Оберту еще долго напоминали о случайно оброненной фразе.

Позднее стали говорить о том, что в эти же годы в Советском Союзе были и удачные полеты по суборбитальной траектории. Но в отличие от рейсов, закончившихся гибелью космонавтов, об этих экспериментах «фантомная космонавтика» имеет гораздо меньше информации. Так, например, не называется ни одна фамилия из списка этих «счастливчиков», не уточняются даты этих полетов. Просто констатируется факт того, что это якобы было.

По большому счету, причин появления слухов о пилотируемых полетах (или попытках таких полетов) в конце 1950-х годов было в изобилии. Как и в предыдущей главе, я попробую суммировать все доводы «за», которые могли бы инициировать появление сообщения итальянского информационного агентства.

Основным поводом для предположений о суборбитальных полетах в СССР, естественно, стало начало космической эры. Полеты первых советских спутников, особенно второго, на борту которого находилась собака Лайка, а также громогласные заявления ученых, писателей, политиков о том, что «близко то время, когда в космос отправится человек», создали атмосферу эйфории от успехов и от открывающихся перспектив. Редкий журналист мог избежать искушения и не попытался сделать себе имя, первым написав об очередной победе в космосе. Так и появились «герои», которые уже совершили то, о чем человечество еще только мечтало.

Бесспорным лидером в освоении космического пространства был Советский Союз. Все приоритеты на тот момент принадлежали нашей стране. Поэтому логичным было предположение итальянских журналистов о том, что если попытки пилотируемых полетов и предпринимались, то только в СССР.

Другой причиной можно назвать информацию о некоторых проектах, которые в те годы готовились или реализовывались именно в Советском Союзе. Хотя подробности об этих программах мы узнали гораздо позже, но, вероятно, кое-какие сведения все-таки просочились «наружу» еще в конце 1950-х годов. А дальше эта неофициальная информация трансформировались в предположения о гибели Ледовского, Шиборина и Миткова.

Теперь есть возможность рассказать об этом подробнее, используя всю имеющуюся информацию, а не только ту, которая фигурировала в качестве аргументов полвека назад.

Если читатели помнят, в предыдущей главе я рассказывал о проекте двухместной ракеты ВР-190, которую в СССР разрабатывали в конце 1940-х годов. Тогда этот проект не был завершен по ряду причин. Немалую роль в прекращении работ сыграло и мнение Сергея Павловича Королева, давшего ВР-190 отрицательную оценку. Теперь можно сказать вполне определенно, что будущий Главный конструктор знал, что делал. Даже если бы в первые послевоенные годы предложение Тихонравова и Чернышева было поддержано и проектирование ракеты продолжалось, вряд ли это привело бы к успеху. А возможная неудача отрицательно сказалась бы в будущем, когда человечество вплотную подошло к пилотируемым полетам. Да и поддержи Королев тогда своих коллег, вряд ли ему удалось бы возглавить спустя несколько лет аналогичные работы.

Ну а так в середине 1950-х годов из недр королевского КБ вышел первый проект космического аппарата, предназначенного для полета человека. Это была двухместная кабина, по своей компоновке очень похожая на проект ВР-190. Сначала ее предполагалось устанавливать на геофизическом варианте боевой ракеты Р-5. Потом, когда научилась летать межконтинентальная Р-7 («Семерка»), и ее планировали использовать для этих экспериментов. Полеты должны были проходить по суборбитальной траектории.

Испытания кабины начались в 1957 году. Первыми «пилотами», как обычно, стали братья наши меньшие – собаки. Кабину устанавливали на двух типах ракет: Р-2 в геофизическом варианте и Р-5, также изготовленной не для боевого применения. Всего состоялось не менее 14 пусков. Не все они были удачные, что, вероятно, и стало поводом говорить о «жертвах» космоса. Да, такие «жертвы» были. Но были они только среди собак. В 1957–1958 годах погибли Рыжая и Джойна, Пальма и Пушок, Жульба и Кнопка.

Пуски ракет Р-2 и Р-5 показали, что использовать их для полета человека за пределы атмосферы не выгодно, да и небезопасно. Во-первых, поднимаемый ими вес был недостаточен, чтобы разместить в кабине космонавта с системами жизнеобеспечения. А во-вторых, надежность ракет того периода еще оставляла желать лучшего.

Создание «Семерки» позволило решить вопрос с грузоподъемностью ракеты. Однако использовать ее для испытательных пусков герметической кабины, предназначенной для человека, не стали. И вот по каким причинам.

Конечно, было бы заманчиво первыми достигнуть космических высот. Но надо отдать должное нашим конструкторам, особенно Королеву, которые в какой-то степени были авантюристами (в хорошем смысле этого слова), но не были безумцами. Они правильно посчитали, что «прыжок в космос» – это некое половинчатое решение, от которого ни научной выгоды, ни политических дивидендов не получить.

Что мог бы решить такой полет? Вывести на околоземную орбиту простой кусок металла было куда эффективнее, чем мучаться с полетом человека на несколько минут на высоты до 500 километров. Этого и не стали делать. Программу прикрыли, а все усилия бросили на подготовку орбитального полета.

В те годы и в США велись работы по подготовке «прыжка в космос». Делалось это в рамках программы «Меркурий». Вероятно, эта информация также стала еще одним доводом «за» возможность таких полетов в СССР. Если в этом направлении работали американцы, то, значит, и советские конструкторы не сидели сложа руки. Такова была логика рассуждений авторов мифов того времени.

В чем-то они были правы. Но советские разработчики космической техники остановились раньше американцев. А те довели работу до конца и в 1961 году осуществили два пуска по суборбитальной траектории.

С работами в СССР по созданию кабины для полета людей в ближний космос связаны и слухи о существовании в нашей стране в те годы группы пилотов-космонавтов, испытывавших тогдашнюю ракетную технику. Это не был отряд космонавтов в том виде, как мы привыкли видеть, следя за жизнью обитателей подмосковного Звездного городка. Хотя иногда их и называют «нулевой набор».

Наверное, пришла пора внести в этот вопрос ясность. В конце 1950-х годов в Советском Союзе не существовало специально обобранной группы летчиков-испытателей, готовившихся к полетам на ракетах. Всю разработанную к тому времени и разрабатывавшуюся в тот момент технику, которая хоть каким-то боком могла быть отнесена к ракетной тематике (системы жизнедеятельности, катапульты, герметические кабины, ракетные ускорители и прочее) испытывали штатные испытатели – летчики и парашютисты. Помните полеты на КС-1 («Комете»)? В испытаниях были задействованы штатные летчики-испытатели. И никто другой.

Но к будущим космическим полетам готовились. Правда, только на бумаге. Мысли о том, что когда-нибудь придется формировать специальный отряд испытателей космической техники, родилась где-то в 1955 году, когда полеты человека в космос стали постепенно перетекать из области фантастики в плоскость реальных работ. К этому на уровне теоретических изысканий готовились и инженеры ракетно-космической отрасли, и авиационные медики. Разрабатывались методики такой подготовки и, как следствие, критерии отбора пилотов космических кораблей. Эти методики опять же отрабатывались на штатных летчиках-испытателях, поэтому и родились слухи о «нулевом наборе». Но организационно такая структура никогда не создавалась, а многие летчики, участвовавшие в экспериментах, даже не догадывались, что и для чего они испытывают. Поэтому можно сказать, что «нулевой набор» – это список советских летчиков-испытателей, которые, с точки зрения медиков, могли бы быть привлечены к космическим полетам, если бы выбор производился в 1955–1956 годах. Юридической силы этот список не имел и не имеет.

Фактически же медики начали готовиться к формированию группы будущих пилотов космических кораблей в начале 1958 года, когда в плане работ Института авиационной медицины появились две темы: тема 5827 – отбор человека для полета в космос и тема 5828 – подготовка человека к первому космическому полету. Научным руководителем обеих тем стал Владимир Иванович Яздовский, а ответственным исполнителем – Николай Николаевич Гуровский. Лишь после этого можно говорить о том, что в СССР началась подготовка к полету человека, а результаты исследований по темам 5827 и 5828 стали теми материалами, на основе которых годом позже, осенью 1959 года, стали отбирать летчиков-истребителей в первый реальный отряд космонавтов.

Тем не менее слухи об этом «нулевом наборе» живут и обрастают все новыми и новыми подробностями. По одной из версий, туда входили и упомянутые Ледовский, Шиборин и Митков. Зачисляли туда и Громову. Но в отношении ее эта версия не соответствует действительности в принципе. Хотя бы по той причине, что все формировавшиеся в те годы группы испытателей состояли сплошь из мужчин. Происходило это исключительно по физиологическим причинам. Ни для кого никогда не делалось исключение, тем более если бы речь шла о таком секретном подразделении, каким мог быть отряд пилотов-космонавтов.

Членами мифического «нулевого набора» назывались и многие другие известные советские летчики-испытатели, такие как братья Коккинаки, Владимир Ильюшин и другие. Но это тоже из области слухов, ничем не обоснованных и никем не подтвержденных.

А теперь самое главное об отряде пилотов-космонавтов – цель его создания. Здесь мне приходилось слышать две версии. Одна – проведение научных и технических экспериментов. Вторая – военные аспекты использования ракетной техники. Согласно этим данным все пилоты должны были, находясь на борту, обеспечить наведение на цель головных частей ракет, оснащенных ядерным зарядом. Слишком несовершенными были системы наведения в то время, чтобы без вмешательства человека доставить смертоносный груз к цели.

Это перекликается со слухами о ракетных разработках в фашистской Германии, где также хотели разместить пилотов на борту ракет, чтобы обеспечить поражение американских городов. Вполне возможно, что именно информация, пришедшая из Германии, и стала первопричиной аналогичных слухов в Советском Союзе.

В копилку доводов «за» можно было бы отнести и испытания скафандров, катапультируемых кресел, систем жизнеобеспечения и многого другого, что впоследствии использовалось для подготовки пилотируемых полетов. Такие работы велись и в СССР, и в США, и в других странах. Но, думаю, и сказанного выше достаточно, чтобы прийти к выводу о существовании благоприятной почвы для хождения слухов о суборбитальных пилотируемых пусках в Советском Союзе.

Давайте лучше вернемся к Ледовскому, Шиборину и Миткову и попытаемся разобраться, какие конкретные события могли стать поводом для распространенной информации об их гибели. И хотя точные даты «полетов» итальянское агентство не приводило, нетрудно связать их с реальными пусками, состоявшимися в тот период в Советском Союзе.

Например, возникновение слухов о гибели Ледовского (впоследствии можно было встретить и несколько иные варианты написания этой фамилии – Ледовских или Лодовский; произошло это, по всей видимости, вследствие многочисленных переводов с русского на английский, с английского на русский и вновь на английский), вероятнее всего, следует связать с неудачным экспериментом 24 мая 1957 года, закончившимся гибелью собак Рыжая и Джойна. Произошло это из-за разгерметизации на большой высоте контейнера, в котором находились биологические объекты. Официально о полете, а тем более о гибели собак, не сообщалось. Об этом стало известно гораздо позднее. Возможно, что тогдашнее молчание и инициировало появление слуха о неудачном пилотируемом полете и гибели космонавта.

Аналогичные причины, точнее аналогичные инциденты, породили и другие слухи. Так, информацию о гибели Шиборина по датам можно связать с пуском ракеты Р-5, состоявшимся 21 февраля 1958 года. В ее головной части находился контейнер с собаками Пальма и Пушок. Собаки погибли, и вновь из-за разгерметизации кабины.

Еще один аварийный пуск имел место 31 октября 1958 года. В головной части ракеты В-5 был установлен контейнер с двумя собаками, Жулькой и Кнопкой. При возвращении на Землю не раскрылся парашют, и собаки погибли. Вероятно, информация о гибели пилота Миткова имеет свои корни именно в этой катастрофе. Кстати, иногда годом его гибели называют именно 1958 год, а не 1959-й, как это указывалось в самом первом сообщении итальянского агентства.

Первопричиной слухов о Марии Громовой могли стать проходившие в 1957–1959 году испытательные пуски межконтинентальной крылатой ракеты «Буря». В 1959 году в этой серии испытаний были три аварийных старта: 29 марта, 19 апреля и 2 октября. Один из них могли связать с Громовой. Но это довольно смелое предположение, так как о пилотируемом варианте «Бури» нет ни одного мифа.

В конце 1950-х годов были и удачные пуски ракет с собаками на борту. Как я уже отметил, спустя годы и их стали связывать с пилотируемыми полетами. Кстати, удачными. Мифотворцы и на них поместили космонавтов, не указывая, правда, их фамилии. Такие полеты имели место: 16 мая, 25 и 31 августа, 9 сентября 1957 года, 2, 13 и 27 августа 1958 года, 8 и 10 июля 1959 года, 15 июня и 16 сентября 1960 года.

Внимания этим рейсам уделяется несравненно меньше, чем аварийным полетам. Успех всегда менее привлекателен для обывателя. Поэтому и забывается то хорошее и великое, что было в нашей с вами истории. Жаль, конечно. Но такова жизнь.

Какой же вывод можно сделать из всего вышесказанного? А довольно простой: все сведения о суборбитальных пилотируемых полетах в конце 1950-х годов следует отнести к разряду легенд и мифов. Что мы и сделаем. А Ледовского, Миткова, Шиборина, Громову и десяток «Безымянных» внесем в список «фантомных космонавтов».

Вот и все о первых «жертвах» космоса. Добавлю только, что в США в этот период не появлялось никаких слухов о пилотируемых полетах в космос. Советский Союз в те годы лидировал во всем, что касалось космоса. И даже по числу космических мифов нам не было равных. Впрочем, в этом «разряде» мы и поныне держим пальму первенства.