Текст книги "Русь и Орда"

Автор книги: Александр Широкорад

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 30 страниц) [доступный отрывок для чтения: 11 страниц]

Древний Суздаль, подобно Ростову, уже давно утратил свое значение. Старшие князья жили и погребались уже не в Суздале и не в Городце, а в Нижнем Новгороде, уже тогда богатом торговом городе благодаря своему выгодному географическому положению. Старший из Константиновичей – Андрей – княжил в Нижнем, оставив Суздаль младшему – Дмитрию. Но после смерти Андрея нижегородский престол занял самый младший брат – Борис Константинович. Дмитрий не имел сил сам отнять у Бориса Нижний и поэтому послал за помощью в Москву. Дмитрий Московский направил к Константиновичам послов с увещеванием помириться и поделиться вотчиной, но Борис не послушался. Тогда митрополит Алексей отнял нижегородскую и городецкую епископии у суздальского владыки Алексея, и в то же время послом от московского князя в Нижний явился преподобный Сергий, игумен Радонежский. Он позвал Бориса Константиновича в Москву. Но тот отказался, и тогда Сергий по приказу митрополита и великого князя московского затворил все церкви в Нижнем.

После этого на помощь Дмитрию Константиновичу из Москвы было прислано войско. И когда московские полки вместе с войском Дмитрия Константиновича подошли к Нижнему, Борис был вынужден выйти навстречу и с поклоном уступить. Дмитрий помирился с братом, сам сел в Нижнем, а Борису отдал Городец.

В это же время происходит некоторое усиление Рязанского княжества. В 1350 г. рязанским князем (великим князем рязанским) становится Олег, сын рязанского князя Ивана Ивановича Коротопола, убитого в 1343 г. 22 июня 1353 г. рязанское войско под предводительством юного Олега захватило Лопасню – небольшой город на Оке, который при Данииле Александровиче был захвачен москвичами. Московский наместник в Лопасне, некий Михаил Александрович, был взят в плен, выпорот, а затем за большой выкуп возвращен в Москву. Олег же обратился в Орду с просьбой провести размежевание московских и рязанских земель.

По его просьбе в 1358 г. в Рязань прибыл татарский царевич Махмет-Хожа и послал оттуда великому князю Ивану Ивановичу Красному требование о «разъезде земли Рязанской». Московские бояре по своему обычаю дали крупную взятку ордынскому царевичу, и тот отказался от демаркации границ. Но Лопасня так и осталась за Рязанью.

В 1365 г. на Рязань внезапно напал какой-то татарский князь Тагай. Ему удалось сжечь город, но князь Олег Ивано-нич вместе со своими вассалами, князьями муромским, прон-ским и козельским, пошел в погоню за татарами и настиг их «мод Шишевским лесом на Воине». И «побиша князи рязан-стии татар». В результате «злой сечи» Тагай бежал «во страсе и трепете мнозе быв и недоумевся, что сътворити, видя всех татар избиенных, и тако рыдаа и плача и лице одираа от мно-гиа скорби, и едва в малой дружине убежаща».

Кары со стороны Орды в отношении Рязани не последовало, так как Тагай «сам о себе княжаще» «в Наручадской стране» «по разрушении Ординьском», т. е. самочинно захватил власть в Наровчатскои земле во время «замятии» в Орде в 1360–1361 гг., и заступаться за него в Орде не стали.

Примечательно, что в московской летописи муромский, пронский и козельский князья названы «князи рязанстии». Видимо, эти князья были связаны с Олегом Ивановичем до-кончальными грамотами, в которых они признавали его «старшим братом», и, в понимании соседей, их владения входили в Рязанскую землю.

Границы Рязанского княжества в то время проходили по верховьям Дона, у среднего течения реки Воронеж и, возможно, Хопра, не выходя на правый берег Дона. Рязанский князь контролировал торговый путь из Москвы в Сурож и Кафу (Феодосию), который шел через Рязань по Дону. Также под контролем Олега Ивановича находился путь из Москвы-реки через Оку на Волгу. Это был речной путь в Казань, в Булгар и в Сарай.

Рязань была естественным щитом, прикрывавшим Москву. Использовать же Орду против Москвы рязанским князьям было себе в убыток. Ордынское воинство проходило как саранча по земле как врагов, так и союзников. Тем не менее жадные московские бояре всеми силами стремились стравить Дмитрия Ивановича с Олегом Рязанским. Для начала бояре решили поссорить рязанского князя с его вассалом, пронским князем Владимиром Ярославовичем. Замечу, что в Пронске правила своя династия князей, имевшая с Олегом Рязанским очень дальнего предка – Глеба Ростиславовича Рязанского, умершего в 1177 г.

В «перемирной грамоте» с литовским князем Ольгердом (июль 1371 г.) московские бояре настояли записать великими князьями Олега Рязанского и Владимира Пронского. Как я уже говорил, с начала XIV века князья тверской, московский, суздальский, рязанский и смоленский писались великими князьями, а их вассалы, например дмитровский, можайский, пронский, вяземский и др. – просто князьями или удельными князьями. В Рязанской земле (а Пронск входил в нее) мог быть только один великий князь. Причем решение о том, кто будет великим князем, принимали в Орде. Самовольно, не имея на то законных оснований, москвичи не могли в официальном документе именовать пронского правителя великим князем.

Москва подстрекнула Владимира Пронского ехать в Орду за ярлыком на Великое княжество Рязанское. Претендентов на ханский престол в Орде хватало. В итоге и Олег, и Владимир получили по ярлыку, но от разных претендентов на золо-тоордынский престол. И тут Дмитрий Московский решил силой помочь Владимиру.

В декабре 1371 г. московская рать вторглась в рязанские пределы. До нас дошел текст московского летописца: «Тое же зимы персдь Рожествомъ Христовымъ бысть побоище на Скор-нищсве съ Рязаньци. Князь великш Дмитреи Ивановичь, събравъ воя многи и пославъ рать на князя Олга Рязанскаго, а воеводу съ ними отпусти Дмитрея Михаиловичя Волынска-го. Князь же Олегь Рязанскыи, събравъ воя многы, и изыде ратью противу ихъ. Рязанци же, сурови суще, другъ къ другу рокота: «Не емлите съ собою доспеховъ, ни щитовъ, ни копья, ниже коего иного оруж!а, но токмо емлите съ собою едины ужища кождо васъ, имже взяти начнете Москвичь, понеже суть слабы и страшливи и не крепци». Наши же Бож1ею помощпо укрепляющеся смирешемъ и въздыхашемъ, уповаша на Бога крепкаго въ бранехъ, иже не въ силе, но въ правде даеть победу и одолеше. И сретошася Рязанци, и бысть имъ бои на Скорнищеве. И поможе Богъ князю великому Дмитрею Ивановичи) и его воемъ, и одолеша, а князь Олегъ едва убе-жалъ… И ссде тогда на княжеши великомъ Рязанскомъ князь Володимсръ Пронскыи».

Во время его княжения в Рязани произошло некое народное возмущение, связанное со сбором дани. Судя по всему, рязанцы не хотели платить Владимиру Пронскому ордынский выход, ожидая, что скоро вернется к власти Олег Иванович и, естественно, возьмет дань повторно. И они не просчитались. Княжил Владимир недолго: «Въ лето 6880 князь Олегъ Рязанскыи, събравъ воя, приде ратью на Рязань изгономъ, на князя Володимера Проньскаго, и согна его, а самъ седе на княженш на великомъ».

Вернул Олег Иванович свое княжение с помощью мурзы Солохмира из улуса Мохши. После чего Солохмир и еще несколько эмиров этого улуса перешли на службу к рязанскому князю. Об этом сообщается в родословных грамотах потомков Солохмира – Апраксиных, Хитровых и других, а также потомков Шая – Бугаковых, Голицыных, Татищевых и др.

Победив, Олег Иванович «изыма зятя своего князя Володимера Дмитриевича Пронского и приведе в свою волю». Из этой «воли» пронский князь уже не выходил до своей кончины, а умер он зимой 1373 г.

Замятия в Орде позволила московскому боярству безнаказанно вести непрерывные войны с соседями – Тверью, Литвой, Господином Великим Новгородом, Нижним Новгородом и т. д. Когда московские рати оказывались бессильными, Дмитрий Иванович прибегал к помощи митрополита Алексея. Тот грозил непокорным князьям проклятием, «затворял» у них церкви и т. д. Замечу, результаты действий московского клира были не хуже, чем у воевод. Поражает лишь зацикленность остальных русских князей и их клира. Ведь, в Западной Европе в XIII–XVI веках очень много государей воевало с римскими папами. Неужели нельзя было добиться от константинопольского патриарха назначения независимых митрополитов в Твери, Рязани и особенно в Господине Великом Новгороде. И патриархи, и византийские императоры нуждались буквально в каждой копейке, и если уж пошли на унию с Римом на Флорентийском соборе, то ввести митрополию, к примеру в Новгороде, им было раз плюнуть.

Спору нет, русские князья и иерархи церкви не раз жаловались патриарху на бесчинства Алексея. Того вызывали на суд в Константинополь, куда он, естественно, не ездил. Тогда еще при жизни Алексея патриарх послал на Русь нового митрополита Киприана.

Возможно, объективное изложение фактов режет ухо части читателей, которые привыкли воспринимать все действия московских владык как благодеяния ради великой цели – соединения русских земель.

Однако, на мой взгляд, ни одного документального подтверждения, что Иван Калита и его потомки до Василия II включительно мечтали о «великой России», попросту нет. Все они думали лишь о сиюминутных выгодах. Риторический вопрос, почему хулят русских князей за то, что они не хотели оставлять земли своих дедов и идти добровольно в Московское княжество, а население их княжеств не желало помимо татарского ярма получить еще и московское? Вот, к примеру, некий Юрий Лощиц пишет: «Олег (Рязанский. – А.Ш.) способен был сузить зрение на какой-то одной точке, надолго забыть напрочь про все остальное, про русское целое, которое больше Рязани, больше Москвы. Для него Москва, как и для многих его современников, все еще была одним из русских княжеств, ничем качественно от них не отличающимся. Ей просто везло и везет, но все это может сто раз измениться, нперед выступят другие, но и они возобладают лишь на время, условно, по указке ли Орды, по внутреннему ли согласию княжества-соседа».[126]126
  ' Дмитрии Донской. Сборник автор и составитель Ю.М. Лощиц. М., Новатор, 1996. С. 121 – 122.


[Закрыть]

А вот пассаж о Господине Великом Новгороде: «Дань с них берут немалую? Так и со всех берут, даже с самых захудалых, безлапотных тверских да ростовских мужичишек. Разве то дат., что с новгородцев взимается? Они с каждой гривны огрызок за щеку прячут, сундуками все хоромы заставлены, так что и гостю ступить негде. И все недовольны Москвой. Да куда они денутся без Москвы-то в своем скудоумии? Сколько раз им Москва по первой же просьбе помощь посылала – от немца, от шведа, от той же Литвы, с которой нынче шушуку-ются… Нет, что ни говори, а легкомыслый народ новгородцы, заелись нолей-то, упились ею как балованным медом, совесть спою с волховского моста на дно спустили… Ну так что ж! Не хотят по-доброму, можно и по-сильному».[127]127
  Там же. С. 23–24.


[Закрыть]

Лх, какие бескорыстные люди московские князья – защищают Новгород и Псков от врагов! Но почему же тогда, не полу ч н и достойной платы за защиту, не откланяться, а надо обирать вольные города, а их население делать своими холопами? То, что Александр Невский один раз спас Псков от немцев, сейчас знает каждый школьник, а литовского князя

Довмонта, десятки раз спасавшего Псков от врагов, знает лишь узкий круг историков. И это при том, что Александр Невский стал святым – по указу московских князей, а потом Петра 1, а вот Довмонт стал буквально народным святым, и чтят его простые люди без указаний сверху более пяти столетий. Вот, к примеру, в конце XVII века казаков на Амуре окружило богдыханово войско. Помолились казаки святому Довмонту и побили противников.

Хорошую отповедь дал известный историк А.А. Зимин в книге «Витязь на распутье». Замечу, что написал он ее в разгар «застоя», в начале 1970-х годов. Писал, естественно, «в стол», и опубликована книга была лишь в 1991 г.

«Панегиристы разных родов внушали читателям, что все было ясно и предопределено. «Москве самим Богом было предназначено стать «третьим Римом»», – говорили одни. «Москва стала основой собирания Руси в силу целого ряда объективных, благоприятных для нас причин», – поучающе разъясняли другие.

О первых – что говорить! Хочешь верь, хочешь нет. А вот о вторых – стоит. При ближайшем рассмотрении все их доводы оказываются презумпциями, частично заимствованными из общих исторических теорий, выработанных на совсем ином (как правило, западноевропейском) материале. Главная из них заключается в том, что создание прочного политического объединения земель должно было произойти вследствие определейных экономических предпосылок – например, в результате роста торговых связей. Указывалось еще на благоприятное географическое положение Москвы, и, наконец, отмечалась роль московских князей в общенациональной борьбе с татарами. Эти два объяснения не соответствуют действительности. Никаких «удобных» путей в районе Москвы не существовало. Маленькая речушка Москва была всего-навсего внучкой-золушкой мощной Волги. Поэтому города на Волге (Галич, Ярославль, Кострома, Нижний) имели гораздо более удобное географическое (и торговое) положение.

М.К. Любавский писал, что древнейшее Московское княжество сложилось на территории, обладавшей «сравнительно скудными природными ресурсами. Здесь относительно мало было хлебородной земли – преимущественно на правой стороне р. Москвы; не было таких больших промысловых статей, какие были в других княжествах, – соляных источников, рыбных рек и озер, бортовых угодий и т. д.». Транзитная торговля (о роли которой писал В.О. Ключевский) едва ли могла захватить широкие массы местного населения, тем более что начала и концы путей, по которым она велась, не находились в руках московских князей. Москва, писал П.П. Смирнов, «как торговый пункт не обладал преимуществами в сравнении с такими городами, как Нижний Новгород или Тверь».

Не был Московский край и средоточием каких-либо промыслов…

Ну а Москва? В районах, прилегающих непосредственно к ней, не было никаких богатств – ни ископаемых, ни соляных колодезей, ни дремучих лесов. «В результате хищнического истребления лесов, – писал С.Б. Веселовский, – строено и лес в Подмосковье, главным образом сосна и ель, уже в нерпой половине XVI в. стал редкостью». Уже в 70-х годах XV и. появляются заповедные грамоты, запрещающие самовольную порубку леса.

Дорогостоящий пушной зверь был выбит. Только на юго-востоке Подмосковья сохранилась менее ценная белка. В первой четверти XV в. в последний раз в Подмосковье упоминаются бобры (на реке Воре). Поэтому зоркий наблюдатель начала XVI в. Сигизмунд Герберштейн писал, что «в Московской области нет… зверей (за исключением, однако, зайцев)».

Наиболее значительные места ловли рыбы располагались по крупным рекам, особенно по Волге, Шексне, Мологе, Двине, а также на озерах – Белоозере, Переславском, Ростовском, Галицком и др…

Москва не была и тем единственным райским уголком для тех, кто желал скрыться от ордынских набегов, приводивших к запустению целых районов страны (таких, как Рязань). Место было небезопасное: татары не раз подходили к Москве, Владимиру, Коломне и запросто «перелезали» через Оку. Гораздо спокойнее чувствовали себя жители более западных (Тверь) или северных (Новгород) земель».[128]128
  Зимин А.А. Витязь на распутье. М., Мысль, 1991. С. 191–195.


[Закрыть]

Что же возвысило Москву? Совокупность случайных и закономерных факторов. Случайные факторы не стоит перечислять, их читатель найдет в книге более чем достаточно. Основных же, по моему мнению, закономерных фактора три: умелое использование московскими князьями «татарского батога»; приручение митрополитов и использование их в качестве тяжелой артиллерии в борьбе с конкурентами; и большая на порядок беспринципность и жестокость по сравнению с другими князьями.

Но вернемся к противостоянию Руси и Орды.

В 1367 г. татарский отряд, предводительствуемый Булатом (Пулад-Темиром), напал на нижегородские владения, но с большим уроном был отогнан нижегородским князем Дмитрием Константиновичем за реку Пьяну. Булат прибежал в Золотую Орду и был там убит ханом Азизом (Озизом), преемником Мюрида.

В 1370 г. Дмитрий Константинович с братом Борисом, сыном Василием и ханским послом Ачихожею (Хаджи Ходжа) ходил войной на булгарского князя Асана (Хасана). Тот вышел им навстречу с поклоном и богатыми дарами. Дмитрий дары взял, но на княжение посадил Салтана, сына Бака.

В 1373 г. татары из Орды Мамая опустошили Рязанское княжество. Войско Дмитрия Ивановича все лето простояло на московском берегу Оки, но на помощь рязанцам так и не пришло. По мнению наших историков, это мудрая политика в интересах Руси, а вот когда Олег Рязанский отказался помощь Москве в борьбе с татарами, то оказался «предателем».

В 1374 г. Мамай отправил в Нижний Новгород посла Сары-аку (Сарайку, по русским летописям) с конвоем из полутора тысяч всадников. Цель визита – выбить побольше денег. Но горожане, с санкции ли князя Дмитрия Константиновича или нет, сие нам неведомо, перебили татар, а Сарайку взяли в плен. В ответ на избиение посольства отряды Мамая повоевали нижегородские волости – Киш и Запьянье.

Зимой 1376 г. войска Московского и Нижегородского княжеств (московскую рать возглавлял сын Корьята-Михаила Ге-деминовича Дмитрий Боброк, перешедший на службу в Москву, нижегородскую – сыновья Дмитрия Константиновича Василий и Иван) отправились в поход «на Болгары». Любопытно, что татарский историк 3.3. Мифтахов утверждает,[129]129
  Мифтахов 3.3. Курс лекций по истории татарского народа (1225–1552 гг.). С. 246.


[Закрыть] что русские князья пошли в поход на Казань по приказу Мамая, так как булгарский эмир Азан отказался платить дань Золотой Орде. 16 марта 1377 г. русская рать подступила к Казани.[130]130
  Кажется, это первое упоминание Казани в русских летописях.


[Закрыть] Далее по версии С.М. Соловьева, основанной на русских летописях, события развивались так: «Казанцы вышли против них из города, стреляли из луков и самострелов. Другие производили какой-то гром, чтоб испугать русских, а некоторые выехали на верблюдах, чтоб переполошить лошадей. Но все эти хитрости не удались: русские вогнали неприятеля в город, и князья казанские Асан и Магомет-Солтан принуждены были добить челом великому князю; заплатили тысячу рублей Димитрию московскому, тысячу новгородскому, три тысячи воеводам и ратным людям; кроме того, летописец говорит, что русские посадили в Казани своего сборщика податей (дорогу) и таможенников».[131]131
  Соловьев С.М. История России с древнейших времен. Кн. II. С. 282.


[Закрыть]

А нот 3.3. Мифтахов, согласно булгарским летописям, описывает все иначе: «Москвичи захватили с собой заложника эмирского даругчина в Москве Гусмана, а нижегородцы – Са-тылмыша. Гусман одновременно занимался «торговлей бобрами и меховыми одеждами», а Сотылмаш был не только даругчином, но и главным эмирским таможенником на Руси.

Когда русские войска подошли к Казани, то москвичи с ходу бросились на штурм казанских стен. Однако очень скоро они «обратились в паническое бегство». Дело в том, что булгары «ударили из неизвестных русским пушек». Поскольку русские не слышали, как грохочут пушки, то летописец записал так: казанцы «производили какой-то гром, чтобы испугать русских».

Когда русские воины панически побежали от городских стен, «Марджан стремительно вылетел из города со своими казаками и рубил москвичей до Ягодного леса». В это время нижегородцы находились в Ягодном лесу и «с полным безразличием наблюдали за происходящим» до тех пор, пока их князь не приказал им выйти на опушку леса. Однако через некоторое время они снова вошли в лес. Когда стало ясно, что выманить нижегородцев из леса не удастся, Марджан вошел в город. После этого москвичи и нижегородцы, двигаясь медленно, с большими предосторожностями, подошли к городу…

Когда русские войска приблизились второй раз к стенам крепости со стороны Булака, позади них появилась конница Енейтека. И вскоре семь тысяч русских пехотинцев оказались в кольце окружения. Они «укрылись за своими возами». Тем временем русская конница отошла к внешнему посаду Биш-Булте и не давала Енейтеку раздавить окруженных…

Когда противостояние в окрестностях Казани стало приближаться к критической точке, воеводы вступили в переговоры. Договорились о следующем: воеводы согласились заплатить по ермаку за каждого оставшегося в живых русского пехотинца. Когда требуемую сумму привезли из Нижнего Новгорода, Енейтек открыл дорогу для отхода русских войск. Пехота стала уходить под прикрытием своей конницы.

До крепости Лачык-Уба (совр. Лыского в Нижегородской губернии) русские войска сопровождал со своим отрядом Енейтек. При нем находились в качестве заложшжов двое русских воевод, попавшие в плен. В окрестностях крепости Лачык-Уба русские отпустили Гусмана и Сатылмыша, а булгары – двух воевод.

Летописец, а за ним и С.М. Соловьев описали эти события с точностью до наоборот».[132]132
  Мифтахов 3.3. Курс лекций по истории татарского народа (1225–1552 гг.). С. 246–248.


[Закрыть]

В 1377 г. в Москве узнали, что в Булгарские земли откочевал Арапша (Арабшах), младший брат хана Синей Орды Уруса[133]133
  Синяя Орда кочевала между р. Яик и Аральским морем.


[Закрыть] с четырьмя тысячами киргизов. Дмитрий Иванович тотчас собрал большое войско и пошел на помощь к тестю, нижегородскому князю Дмитрию Константиновичу. Но войска Арабшаха было не видно, и Дмитрий Иванович возвратился в Москву, оставив своих воевод с владимирскими, переяславскими, юрьевскими, муромскими и ярославскими полками. К ним присоединилось и нижегородское войско под началом молодого князя Ивана.

Объединенное войско двинулось к реке Пьяне, где воеводы получили весть, что Арабшах еще далеко, на реке Волчьи Воды, притоке Донца. И воеводы расслабились, поснимали доспехи, поубирали их в телеги. Рогатины и копья также не были еще насажены, не были готовы щиты и шлемы. Было это в конце июля, стояла сильная жара, и ратники разъезжали, «спустивши платье с плеч, расстегнувши петли, растрепавшись, точно в бане». Если где удавалось достать пиво и мед, то напивались допьяна и бахвалились, что каждый из них побьет и сто татар. Князья, бояре и воеводы также забыли всякую осторожность, ездили на охоту, пировали, да козни друг против друга строили.

А и это время мордовские князья тайно подвели войско Арабшаха. Всего у него было 9 тысяч всадников: 5 тысяч булгар и 4 тысячи киргизов. Арабшах разделил войско на пять полков и 2 августа 1377 г. неожиданно ударил со всех сторон на русское войско.

После непродолжительной схватки русские побежали к реке Пьяпс. Нижегородский князь Иван Дмитриевич утонул при переправе вместо со множеством бояр, слуг и простых ратников, а остальные были перебиты татарами.

Арабшах подошел к Нижнему Новгороду, из которого князь Дмитрий Константинович сбежал с Суздаль, а горожане разбежались на судах по Волге к Городцу. Татары перехватили тех, кто не успел спастись, сожгли город, опустошили окрестности и ушли назад.

В том же году Арабшах пограбил и земли за Сурою (Засу-рье), потом перебил русских гостей, а затем неожиданно явился под Рязанью, взял ее, причем сам князь Олег Рязанский, раненный стрелой, еле вырвался из татарских рук.

После похода на Русь Арабшах некоторое время побыл в Булгарии, а в начале 1380 г. отправился со своими киргизами кочевать к Черному морю. Мамай согласился пропустить его орду, но одновременно вступил в переговоры с киргизским князем из окружения Арабшаха. В результате заговорщики убили Арабшаха при переправе через Дон. Убийцы объявили воинам, что хан Арабшах утонул в водах Дона. Однако князь по имени Шанкар, который случайно оказался свидетелем убийства шаха, рассказал воинам правду. После этого войско раскололось на две группы: одна часть, численностью до двух тысяч человек, во главе с Шанкаром ушла в Волжскую Булгарию, а другая, численностью в тысячу человек, вместе с заговорщиками перешла на службу к Мамаю.

Надеясь, что после поражения на реке Пьяне Нижегородское княжество осталось без защиты, мордовские князья решили попытать счастья против русских, неожиданно приплыли по Волне в Нижегородский уезд и пограбили все, что осталось после татар. Но князь Борис Константинович настиг мордву у реки Пьяны и разбил – одни потонули, другие были перебиты.

Но московский и нижегородский князья этим не ограничились, и зимой 1377–1378 г., несмотря на страшные морозы, нижегородское войско под началом князей Бориса Константиновича и Семена Дмитриевича и московское войско под началом воеводы Свибла вошло в Мордовскую землю и «сотворило ее пусту», как выразился летописец. Приведенных в Нижний Новгород пленников казнили, травили собаками на льду на Волге.

В 1378 г. татары вдруг опять объявились на Волге перед Нижним. Князя Дмитрия Константиновича в то время не было в городе, а жители разбежались. Приехав к Нижнему из Городца, князь увидел, что нельзя отстоять город, и послал татарам откуп. Но татары откупа не взяли и сожгли Нижний, потом разграбили весь уезд и Березовое поле.

Разделавшись с Дмитрием Нижегородским, Мамай отправил князя Бегича с большим войском на Дмитрия Московского. Но тот, узнав о приближении татар, собрал большое войско и выступил на Орду в Рязанскую землю, где и встретился с Бегичем на берегах реки Вожи.

Вечером 11 августа 1378 г. татары переправились через Вожу и помчались на русские полки. С одного фланга на них ударил князь Даниил Пронский, с другого – московский окольничий Тимофей, сам же князь Дмитрий пошел на них с фронта. Татары не выдержали натиска, побросали копья и бросились бежать за реку, при этом множество их перетонуло и было перебито.

Наступившая ночь помешала преследованию татар, а утром был сильный туман, так что только к обеду русские полки двинулись вперед и вскоре захватили в степи весь татарский обоз.

Мамай собрал остатки своего войска и в сентябре 1378 г. нанес сильнейший удар по рязанским землям: татары сожгли Переяславль, взяли Дубок. Олег бежал на московскую сторону Оки. Никоновская летопись добавляет: «Олег же Рязанский по отшествии татарьском виде землю свою пусту и огнем сожжену, и богатства его все и имение татарове взяша и опечалился зело, и мало что людей от того же полону татарского избежавше начаша вселитися и желища сотворяти в земле Рязаньской, понеже вся земля бысть пуста и огнем сожжена».

В июле 1380 г. в Москву пришла грозная весть: войско хана Мамая подошло к реке Воронежу – условной границе между русскими и ордынскими землями. Следствием похода Мамая на Русь стала грандиозная Куликовская битва, «переломившая хребет Золотой Орде».

Уже сама эта фраза, вошедшая во все школьные учебники истории, сомнительна – любое животное или человек с переломанным хребтом (позвоночником) парализуется и живет в лучшем случае несколько часов. Каким же образом Русь платила дань еще сто лет государству с переломанным хребтом?

Историк В. Шавырин справедливо заметил: «Книгами, посвященными Куликовской битве, можно выложить все поле, на котором она произошла».[134]134
  Шавырин В. Неделимое поле // Родина. 1997, № 3–4. С. 94.


[Закрыть] Однако «почти все написанное восходит к трем первоисточникам: краткой Летописной повести, поэтической «Задонщине» и риторическому «Сказанию о Мамаевом побоище».[135]135
  Там же.


[Закрыть]

Итак, Мамай идет на Русь с войском. Первые два традиционных вопроса – сколько у него войск и какова цель похода – больное место наших историков. Корифей и главный начальник нашей исторической науки Б. Рыбаков утверждал, что у Мамая более 300 тысяч человек,[136]136
  Куликовская битва в истории и культуре нашей Родины (материалы к>6и лейной научной конференции). М., Издательство Московского университета, НМ.Ч. С. 52–53.


[Закрыть] М.Н. Тихомиров считает, что их было 100–150 тысяч, Р.Г. Скрынников, В.А. Куч-кин ограничиваются 40–60 тысячами и т. д.

На второй вопрос подавляющее большинство историков отвечает однозначно. Мамай-де хотел стать вторым Батыем, покарать великого князя московского Дмитрия Ивановича за многолетнюю невыплату дани, истребить русских князей и заменить их ханскими баскаками и т. д.

Спору нет, столь эффектная угроза Руси нравится обывателю, разумеется русскому, а не татарскому. Но откуда у Мамая силы на такое грандиозное мероприятие, на которое не решились ни Берке, ни Тохта, ни Узбек, не говоря уж о других ханах Золотой Орды? А ведь Мамай в 1380 г. контролировал в лучшем случае лишь половину Золотой Орды, остальным же владел его конкурент Тохтамыш. Причем Тохтамыш был Чингизидом и настоящим ханом, а темник Мамай – самозванцем, захватившим престол.

Нетрудно догадаться, что в такой ситуации Мамаю нужно было решить проблему Тохтамыша, а затем заниматься русскими делами. Да и великий князь Дмитрий Иванович не платил дань не потому, что он стал таким сильным, а из-за «замятии в Орде», когда попросту неясно было, кому платить, а кому нет. Победил бы Мамай Тохтамыша, и через несколько недель прибежал бы ханский улусник Дмитрий Московский с огромной калитой, полной золотых и серебряных монет. Кстати, так и случилось сразу же после Куликовской битвы, только улусник Дмитрий стал платить Тохтамышу.

Увы, нравится кому или не нравится, а, по моему мнению, ходил Мамай на Русь за… «зипунами», то есть попросту подкормиться и приодеть свою орду, а на награбленные деньги нанять еще войско.

По непонятным причинам Мамай простоял около месяца в устье реки Воронеж и упустил момент внезапности. Дмитрий Иванович успел собрать не только свое войско, но и союзных князей – ростовских, ярославских, белозерских и стародубс-ких. К нему прибыли со своими дружинами и литовские князья – сыновья Ольгерда Андрей и Дмитрий.

С. М. Соловьев утверждал, что «князь тверской прислал войско с племянником своим Иваном Всеволодовичем Холмским».[137]137
  Соловьев С.М. История России с древнейших времен. Кн. II. С. 284.


[Закрыть] На самом деле, тверские полки не участвовали в Куликовской битве, а Иван Всеволодович, удельный князь холмский, хоть и был вассалом великого князя тверского, но имел какие-то личные отношения с Дмитрием Московским и в конце концов в 1397 г. женился на его дочери Анастасии.

Не прислал войско и Господин Великий Новгород. Много споров среди историков вызывает и позиция Олега Рязанского, который также не прислал свою рать Дмитрию. Численность русского войска оценивается разными историками от 150 тысяч (С.М. Соловьев, Б.А. Рыбаков и др.) до 36 тысяч человек (А.А. Кирпичников).

Дмитрий Иванович, еще не Донской, отправил сторожей (разведку) в степь наблюдать за Мамаем, а местом сбора войск определи Коломну, куда войска должны были подойти до 15 августа.

Перед выступлением из Москвы Дмитрий Иванович отправился в Троицкий монастырь, недавно основанный пустынником Сергием. Сергий благословил Дмитрия на войну, устроил пару небольших чудес, пообещал победу, хотя и через сильное кровопролитие, и отпустил с ним в поход двух монахов Пересвета и Ослябя. Пересвет был брянским боярином, и оба монаха в миру были славными витязями.

Оставив в Москве при жене и детях воеводу Федора Андреевича, Дмитрий Иванович выехал в Коломну. Русское войско выступило из Коломны 20 августа. Вскоре оно достигло устья Лопасни, то есть вышло к месту предполагаемого соединения Мамая, литовцев и рязанцев и перерезало главный Муравский шлях, которым татары обычно ходили на Москву. Затем последовала переправа войска через Оку и его движение в глубь Рязанской земли.

После переправы через Оку Дмитрий получил весть о том, что Мамай все еще «в поле стояща и ждуща к собе Ягайла на помочь рати литовскыя». Русское командование тогда, вероятно, приняло решение идти навстречу Мамаю к верховьям Дона.