Текст книги "Диверсант (СИ)"

Автор книги: Александр Белкин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 2 страниц)

 

   Я шёл по дорожке, выложенной большими красными и жёлтыми плитами. Солнце светило с безоблачного неба, было очень жарко, а в голове не было ни единой мысли. Вдоль аллеи, по обеим сторонам, стояли высокие, похожие на ракеты, деревья. Ракеты, при чём тут ракеты? Что-то было такое с ними связано. Но думать не хотелось.

   Аллея, между тем, кончилась, и я вдруг оказался на довольно большой открытой площадке. В центре огромная клумба, справа что-то вроде спортплощадки – мальчишки перебрасывают через сетку мяч. Игра какая-то сложная. Не волейбол, точно. А других игр я и не знаю. Не играми зарабатываю я себе на жизнь... Стоп. Дальше думать пока нельзя. Почему нельзя? Нельзя и всё.

   Да уж, странными играми зарабатываю я себе на жизнь. Не волейболом, отнюдь не волейболом... Стоп. А что у нас слева от клумбы? Там стоят столики, толпится народ. Девушки в форменных платьицах наливают что-то в стаканы...

   А солнышко печёт, воздух если и холоднее температуры тела, то совсем чуть-чуть... Ветерок отсутствует, тень тоже. Полдень, типа... и каждая клеточка моего обезвоженного тела шепчет: «Налево, налево... Скорее. И эти милашки в лиловых мини-платьях нальют восхитительную, прозрачную, пузырящуюся, очень холодную, сладкую, но чуть кисловатую...»

   Но нельзя. Я ведь играю в какую-то игру. Или не в игру. Или... Тут опять тупик. Вспомнить ничего не удаётся. Но за одним из столиков сидит очень красивая девушка. В короткой джинсовой юбке и обтягивающей, чуть желтоватой, почти белой, футболке. И каждая клеточка моего жаждущего мужского тела...

   Но это всё лирика. А вот её взгляд... Внимательный. Цепкий. Профессиональный. И мне ни в коем случае нельзя налево. Вот туда, к мальчишкам. Мяч летает, подчиняясь лёгким касаниям рук, бьется о землю, поднимается над сеткой... Интересная ведь игра. Правил я не знаю, но кто об этом знает здесь?

   Игра, конечно, интересная, но не настолько же, чтобы взрослый дядя пялился на неё часами. У дяди есть и другие дела. Поэтому потихоньку, потихоньку, мимо клумбы, мимо сетки, вот в ту аллейку. Вот именно туда мне и надо – а почему бы, собственно, и нет? И я спешу, очень спешу. Поэтому иду быстро.

   Однако жара. И пить хочется. А справа, на небольшой асфальтовой площадке, выстроились в ряд три огромных, в рост человека, бордовых шкафа. На каждом написано: «Газированная ВОДА». И стакан запотевший нарисован. Чтобы, уж значит, даже самый тупой сообразил, для чего эти шкафы предназначены. Я хоть и не тупой, но такие агрегаты вижу в первый раз. Так что и надпись, и картинка очень даже кстати.

   Так, вот у шкафа углубление, в углублении – стакан. Вот какие-то кнопки. А где прорези для... Ага, для этих, для монет. Кстати, а монеты-то у меня есть? На футболке нет ни одного кармана. Исследую джинсы – в них карманов целых четыре. Два сбоку и два сзади. В карманах, однако, ничего нет.

   Нет, я точно тут на спецзадании? Какой идиот меня забрасывал? Да, а кто я? И почему решил, что я тут на каком-то спецзадании? Ещё бы хорошо вспомнить, что это за «тут» такое. Банальный такой вопрос: «И где я?» Но слабости никакой нет, голова не болит. Пить хочется, но это от жары. Наверное.

   Ладно, вернёмся к нашим баранам. То бишь к бордовым ящикам. Поскольку прорезей для монет нет, то скорее всего... Однако, что-то не так, движение какое-то за спиной... Резко оборачиваюсь. Передо мной стоит та самая девчушка. В джинсовой юбке и этой своей бледно-лимонного цвета футболке. И смотрит на меня. Внимательно. Цепко. Профессионально...

   И что прикажете делать? Задушить её и быстренько закопать труп в клумбе? Попытаться убежать? Нет, очень трудно выполнять спецзадание, когда ничего не помнишь – даже и самого спецзадания. Поэтому просто стою как дурак и смотрю на неё. Внимательно так смотрю. Цепко. Профессионально... А что мне ещё остаётся?

   – Ты пей, – говорит девушка, – верхняя кнопка – с сиропом, нижняя – без.

   – Ага, – сказал я. – Понятно.

   Подставил стакан, нажал верхнюю кнопку. В автомате что-то долго урчало, потом в стакан с ураганным рёвом ударила мощная струя воды. Стакан быстро наполнился буровато-прозрачной жидкостью, пронизанной бегущими вверх пузырьками и увенчанной белой шапкой пены.

   Я медленно взял стакан, медленно поднёс ко рту. Медленными глотками начал пить. Я никуда не спешил. С одной стороны, вода была холодной. А с другой стороны, мне нужно было время для размышлений.

   Девушка не спускала с меня цепкого взгляда. Мышцы под её футболкой не бугрились, но это ещё ни о чём не говорило – есть масса единоборств вовсе и не требующих большой физической силы. Вот например... Опять этот проклятый барьер в мозгах! Опять ничего не могу вспомнить. А ведь, если размышлять логически, я должен в совершенстве владеть техникой какой-нибудь борьбы. Раз уж меня отправили сюда без оружия. Или обладать какими-нибудь экстраординарными способностями. К телекинезу, например. А тот факт, что я знаю это слово...

   Да, это внушает оптимизм – если я не помню почти ничего, но знаю слово «телекинез», значит я, скорее всего, им и владею. Надо как-то проверить, причём, незаметно. Ну, в смысле, чтобы эта девчонка ничего не поняла. А как? Ага, воду-то я почти допил. Если теперь слегка разжать пальцы, незаметно выпустить стакан из рук и тут же подхватить его силой своей мысли... Стакан выскользнул из ладони и, не смотря на мои отчаянные мысленные усилия, устремился вниз и грохнулся об асфальт, разлетевшись на тысячу хрустальных обломков. Так, похоже, телекинезом я тоже не владею.

   – Ой! – громко ойкнул я, стараясь придать своему голосу как можно больше естественности.

   – Ой! – огорчилась девушка. – Не получилось, да?

   Я сделал вид, что не придал значения её странным словам, пытаясь одновременно понять, чего было в её голосе больше: ехидства или сочувствия. И что мне, собственно, делать дальше? Хотя, вариантов-то, похоже, практически нет. Придётся играть в эту странную игру, которую мне зачем-то навязывает здешняя служба безопасности. Игру, в которой у меня нет ни одного козыря. И это бы ещё полбеды, хуже, что я вообще не знаю, что это за игра и бывают ли в ней козыри...

   – Ладно, – сказала девушка, снова став серьёзной. – Пошли.

   И она не спеша двинулась по дорожке, прочь от бордовых шкафов и усыпанного сверкающими осколками асфальта. Я поплёлся за ней, с трудом удержавшись от идиотского вопроса: «Куда?» Если уж я ничего не понимаю, то надо хотя бы попытаться этого не показать...

   Шли мы довольно долго и вышли в конце концов на набережную. Там было много народу, все улыбались, ели мороженое, сидели за столиками многочисленных кафешек. Столики стояли прямо на набережной, от солнца их прикрывали разноцветные зонтики.

   Все выглядели весёлыми и беззаботными. А мне говорили, что тут всё плохо, людей надо спасать, взорвать к чёрту этот гадюшник... Кто говорил? Вопрос интересный. Я и сам хотел бы знать. Но, блин, туман войны. Какой к лешему войны? Кто с кем воюет? Не могу же я взрывать целый мир, вообще не понимая, кто и с кем воюет. А я могу его взорвать? Может и могу, откуда мне знать?

   Девушка уверенно села за столик. У самого парапета. Мне ничего не оставалось, как сесть тоже. Тут же подскочила официантка. За соседними столиками сидели ещё две или три парочки. Ожидая обслуживания. Но подскочила официантка именно к нам. Естественно. Служба безопасности, она и в Африке Служба безопасности. В этом мире могло не быть Африки, но Служба безопасности в нём, естественно, была.

   Ну ладно. Мне не дали оружия, я не владею никакими единоборствами, и телекинезом не владею тоже. Но что-то же у меня есть? Или я шестёрка, которую просто сбросили за ненадобностью? Но, так бы и сказали. Я же идейный, я всё пойму. Или... Или я не такой уж идейный, или мне недостаточно верили. Ну что за игры, блин. Я даже не знаю герой я или предатель. Верю я во что-нибудь или нет. Во что вообще можно верить в этом мире.

   Нам принесли вазочки с мороженым. По три шарика и все разного цвета. Вкусное, особенно кофейное. Ну прямо мир моего детства. Сейчас ещё солдатиков подарят – тех, серебристых, в маленькой коробочке... Или в цирк сводят. Расслабить хотят, взять тёпленьким... Только вот интересно, детство я тоже толком вспомнить не могу. Цирк был в южном городке, очень похожем на этот. Солдатики – совсем в другом месте. Там не так было жарко, хотя и лето. И моря там не было – была река. А секретов я тоже никаких не помню, так что зря стараются...

   – Ничего, значит, не помнишь? – небрежно бросает девушка, отправляя в рот ложечку с розоватым клубничным мороженым. – М-м-м, как вкусно!

   Оторопело смотрю на неё, пытаясь придумать хоть какой-нибудь ответ.

   – Это всегда так, – сообщает мне девушка, – снова погружая ложечку в розовый холодный шарик. – В здравом уме и твёрдой памяти сюда не попадёшь. Большое неудобство для секретных служб...

   Машинально киваю. Тут же спохватываюсь, но кивок назад не возьмёшь. Хотя, зачем ей моё признание? Наверняка, и так всё обо мне знает. Больше, чем я сам. Однако, возится со мной зачем-то. Что-то, значит, им от меня надо. А потому – игра продолжается!

   А за ажурным парапетом, практически у нас под ногами, плещется синью море, люди в пёстрых одеждах гуляют по набережной. Лабиринты узеньких улочек бодро бегут вверх, туда, где, почти закрывая небо, величественной стеной синеют горы.

   – Красивый у вас город, – говорю я совершенно искренне.

   – Да! – тут же расплывается в радостной улыбке девушка. – Хочешь, я тебе его покажу?

   – Хочу, – отвечаю.

   И тоже искренне. Экскурсия – всяко лучше расстрела. Или как тут у них принято казнить шпионов? В таком красивом городе должны жить очень добрые люди. Злодеев они, наверное, просто закармливая мороженым. Или зацеловывают до смерти? И, если палачом будет...

   – Пошли, – фыркнула девушка, слегка смутившись под моим откровенным взглядом.

   И мы пошли смотреть город.

   Узкие улочки, петляя и перекрещиваясь, бежали вверх. Я почти потерял ориентировку, и мне всё время казалось, что мы ходим по одному и тому же месту. Но девушка шла уверенно, смотрела на таблички с адресами и время от времени, увлекая меня в узкие переулки, выводила на другую улочку. Которая, правда, на мой взгляд, ничем не отличалась от предыдущей.

   Так продолжалось довольно долго. И когда мы в очередной раз юркнули в какой-то узенький проход, и в пятый раз оказались возле полуразрушенной башенки из сероватого камня, я совсем было хотел уже сказать, но... Вот именно. Башенка была той же. Но город был совсем другим. И в чёрном небе сияли крупные яркие звёзды. Но дело было не только в этом. Тут всё дышало стариной. Здесь неуместны были бластеры или гравитационные пушки. Даже карабины или гранатомёты смотрелись бы глупо. Здесь царствовали арбалеты, шпаги и кинжалы.

   А у нас не было никакого оружия. Но моя спутница шла уверенно, ничего не опасаясь. Мне тоже пришлось прикидываться отважным. В конце концов никто на нас ещё не напал. А я пленник, вроде как, ценный, и меня должны надёжно охранять. Притом... Да. Девушка, хотя и выглядела хрупкой, но производила такое очень странное впечатление. Как будто она, ничуть не запыхавшись, могла разбросать взвод спецназа. Ну, или отряд местных мушкетёров. Да я и сам...

   Вот тут сплошной туман. Относительно своих возможностей я всё ещё оставался в полном неведении. К счастью, никакие мушкетёры нам не встретились и мы спокойно спустились к морю. Да, здесь тоже было море, только набережная, выложенная простым булыжником, была совершенно пуста и лежала почти на уровне воды. Парапета не было совсем, а в море уходили широкие каменные причалы, около некоторых стояли корабли. Старинные парусные корабли. Это был порт. Но, удивительно, откуда взялись эти корабли? Да и весь средневековый город. Не строили же эти декорации специально ради меня? Зачем?

   Моя спутница провела меня мимо двух причалов и уверенно свернула на третий. Кораблей у этого причала не было, но ей виднее. Мы очень долго шли по неровным камням – начало уже светать. Я огляделся и чуть не свалился в воду – которой, впрочем, больше не было. Поверхность причала стала удивительно ровной, совершенно даже гладкой, и покрывала теперь всё море, сливаясь вдалеке с едва различимым горизонтом.

   Итак, чудеса продолжались. Море исчезло, зато появился корабль. Только это был не галеон, не бриг и не бригантина. Она вообще не имела никакого отношения к морю, эта огромная, уходящая в небо башня. А мне даже стало легче. Космические корабли – это всё-таки как-то ближе к реальности, чем шпаги и каравеллы. Почему? Вопрос интересный. Потому, что я...

   И я начал вспоминать. Это было всё равно что попасть под лавину. А я один раз попадал. На мне был тогда скафандр высшей защиты, но впечатление, я вам скажу... Или вот те зверюги с планеты Зуун... А на Смарагде опасных зверей нет. Там вообще ничего нет, кроме зеленоватых камней. В общем-то, даже красиво. Но дело в том, что кислорода там тоже нет, а купол разгерметизировался, и...

   Да, жизнь у меня была интересная. Ничего удивительного – я же и в самом деле агент. Агент ГБ. Галактической безопасности. К сожалению, даже в нашем прекрасном мире без подобной организации не обойтись. Хотя, в основном, все проблемы давно решены. Свободные люди, свободный труд... От каждого по способностям, каждому по потребностям. Когда-то, в Тёмные века, это считали утопией, но всё оказалось не так и сложно. Надо только понять, что труд – это главная радость жизни, а потребности должны быть разумными... Ну, конечно, и этот, Чип нравственности. Небольшая, совершенно безболезненная операция, теперь её всем детям делают в три года... И всё – никаких проблем. Никакой коррупции, эгоизма или там стяжательства.

   Хотя, когда начинали... Тогда пришлось эти чипы и взрослым вживлять. Ну и случались отдельные эксцессы. Некоторых буквально корёжило. Боль дикая, а он всё равно взятку берёт. Плачет, а берёт. Как же, говорит, так, не взять-то? Лучше убейте, сволочи!

   Никого, конечно, не убили – нельзя строить новое общество на насилии. «Даже счастье всего мира не стоит одной слезинки на щеке невинного ребёнка». Во как! Хотя, конечно, болевой шок – штука серьёзная. Не каждого удавалось спасти. Но кто выживал – те, осознавали.

   Да, так вот, проблемы... Проблемы всё равно оставались. Неизведанные планеты, взбесившиеся киберы... Я уж не говорю про Альянс Свободных Звёзд. Только и ждут, гады... И ко всему этому – ещё и Город. Город, которого как бы и нет. То ли он в подпространстве, то ли в каком-то другом измерении – я не физик и не математик. Но координат у него нет. Ха, были бы координаты! Мечи, конечно, давно перекованы на орала, но мирная антиматерия в магнитных ловушках всегда найдётся... Но нет у проклятого Города координат. Возникают время от времени точки перехода, в них попадают люди... Попадают и пропадают. И почти никогда не возвращаются.

   А точки эти проклятые могут в любом месте появиться – хоть в зале Мирового совета. Такая вот напасть. Вся Вселенная пронизана этими метастазами. Есть данные, что и в Альянсе... Но это – их проблемы. А в нашем Союзе Счастливых Миров такое твориться не должно – на то мы, Галактическая безопасность, и существуем.

   Только вот, такое дело, появляются эти точки без всякой системы и совершенно внезапно. Существуют очень недолго. Успеть, конечно можно. Но тут ещё одна проблема возникла: ни один из наших агентов никуда не пропадал. Все вокруг него исчезали, а наши оставались. Рядом стояли, обнимали, даже в захвате держали – всё равно. Какой-то там хитрый фильтр работал. Но и мы не лыком шиты. Попробовали блокаду памяти. Это сработало. Наши агенты стали исчезать. Но, из тридцати шести назад не вернулся никто. Я был тридцать седьмым.

   Всё это промелькнуло в моём сознании, наверное, за одну секунду. Я ж и говорю: лавина! Но, получается, задания-то у меня никакого и нет. Поди туда, не знаю, куда, принеси то, не знаю, что... И что же мне с этим всем делать?

   – Вспомнил?

   Голос донёсся как будто издалека, хотя спутница моя (или конвоир?) по прежнему стояла рядом. В ладошке она сжимала небольшую плоскую пластинку. Оружие? Средство связи?

   – Я вызвала кар, – сообщила мне девушка.

   Я не знал, как мне реагировать на это, поэтому реагировать не стал никак. Что делать дальше я тоже не знал. Возможно, я должен вспомнить что-то ещё...

   Из-за башни-корабля вывернул какой-то механизм. Двигаясь быстро и бесшумно он подъехал к нам и замер на месте. Такая вот лёгкая платформа на четырёх колёсах с широким сиденьем. Ни стенок, ни крыши не было. В общем-то и у нас используют подобные машины. Но куда, интересно, мы поедем?

   – Скорее.

   Девушка подхватила меня под руку и повлекла к машине. Я подчинился. Я всё надеялся, что вспомню ещё что-нибудь и тогда пойму... Пойму, что же мне делать. И как.

   – Давай, давай!

   Девушка легонько подтолкнула меня к машине, дождалась пока я заберусь на сиденье и сдвинусь, освобождая место и ей, и тут же устроилась рядом со мной. Как только они откинулась на спинку сиденья, машина сорвалась с места и, всё увеличивая скорость, понеслась куда-то к горизонту.

   А я продолжал вспоминать. Никто из наших агентов не возвращался. Люди продолжали пропадать. Причём лучшие. Учёные, поэты, композиторы. Срывались научные проекты. Площадь поражения всё увеличивалась – накрывало уже целые улицы. А что дальше? Города? Континенты? Планеты?

   Машина заложила крутой вираж, влетела в какие-то ворота и запрыгала по камням, стремительно приближаясь к вновь появившемуся морю. Моя спутница лихорадочно нажимала кнопки на маленьком пульте, крутила какие-то диски, двигала рычажки. Наконец, въехав передними колёсами в воду и, чуть не врезавшись в ощетинившийся острыми краями серо-зелёный камень, машина остановилась.

   – Приехали, – сообщила девушка.

   Я огляделся. Впереди, за уродливой грядой торчащих из мелководья камней расстилалось свинцово-серое море. Вверху, вместо неба, болтались грязно-серые клочья облаков. Вправо, до самого горизонта, вдоль серого моря тянулась бесконечная серая галька. Слева высились всё те же серо-зелёные уродливые валуны – продолжение торчащей из воды гряды. Конечно, в космодесанте я видывал и не такие ещё пейзажи, но... Что-то было тут такое безнадёжное, что-то... Какая-то непоправимая ошибка. Я был...

   – Нет!!! – закричал я, выталкивая девушку из машины прямо в прибрежную лужу. – Беги! Беги!!!

   Потому что я вспомнил всё. Я вспомнил, зачем меня сюда послали. И что я должен делать. А ничего я не должен делать. Всё сделается само. И я, я уже ничего не могу изменить...

   Девушка неловко приподнялась на руках, села, сморщилась, криво улыбнулась.

   – Вспомнил?

   Да я-то вспомнил, но как объяснить ей? Что антиматерию можно хранить не только в магнитных ловушках. Что принцип Петрова-Штерна позволяет... Ну да, любое живое существо и даже человека можно напичкать под завязку античастицами, и какое-то время он будет жить себе как ни в чём не бывало. Пока не вспомнит. Пока не войдёт в соответствующее психологическое состояние. И тогда...

   – Успокойся, – сказала девушка. – Тебе нельзя волноваться.

   – Да ты понимаешь...

   – Всё я понимаю. Помоги подняться. Дай руку.

   Я машинально вылез из машины, шагнул в воду, протянул её руку, помог подняться.

   – Садись в машину, – сказал я ей, уже почти успокоившись. – Скорее уезжай. Нет времени объяснять, но ты должна...

   – Я не могу уехать, – возразила мне девушка. – Я – сапёр.

   По прежнему плыли по небу грязно-серые клочья. По прежнему бился серый прибой в уродливые серо-зелёные валуны и лизал серую гальку. На этой гальке мы и сидели обнявшись. Было немного холодно и немного жёстко. Но очень хорошо. И вообще, всё теперь было хорошо. Конечно, мне нужно ещё долго учиться обращаться с живущей во мне бомбой. Но с такой прекрасной учительницей...

   Она-то со своими античастицами давно разобралась. Её ведь тоже прислали сюда. Такой вот миной с часовым механизмом. Только из Альянса. Там тоже сильно озабочены исчезновением учёных, музыкантов и даже политиков. А если не получается понять – нужно уничтожить. Чтобы ничто не мешало ни счастью, ни свободе...

   Но у Города, теперь уже нашего Города, тоже есть своё оружие. И оружие это – любовь. А ещё у нас есть бомбы. Очень мощные, работающие по принципу Петрова-Штерна. Тридцать семь из Союза Счастливых Миров и сорок две из Альянса...

   Я шёл по дорожке, выложенной большими красными и жёлтыми плитами. Солнце светило с безоблачного неба, было очень жарко, а в голове не было ни единой мысли. Вдоль аллеи, по обеим сторонам, стояли высокие, похожие на ракеты, деревья. Ракеты, при чём тут ракеты? Что-то было такое с ними связано. Но думать не хотелось.

   Аллея, между тем, кончилась, и я вдруг оказался на довольно большой открытой площадке. В центре огромная клумба, справа что-то вроде спортплощадки – мальчишки перебрасывают через сетку мяч. Игра какая-то сложная. Не волейбол, точно. А других игр я и не знаю. Не играми зарабатываю я себе на жизнь... Стоп. Дальше думать пока нельзя. Почему нельзя? Нельзя и всё.

   Да уж, странными играми зарабатываю я себе на жизнь. Не волейболом, отнюдь не волейболом... Стоп. А что у нас слева от клумбы? Там стоят столики, толпится народ. Девушки в форменных платьицах наливают что-то в стаканы...

   А солнышко печёт, воздух если и холоднее температуры тела, то совсем чуть-чуть... Ветерок отсутствует, тень тоже. Полдень, типа... и каждая клеточка моего обезвоженного тела шепчет: «Налево, налево... Скорее. И эти милашки в лиловых мини-платьях нальют восхитительную, прозрачную, пузырящуюся, очень холодную, сладкую, но чуть кисловатую...»

   Но нельзя. Я ведь играю в какую-то игру. Или не в игру. Или... Тут опять тупик. Вспомнить ничего не удаётся. Но за одним из столиков сидит очень красивая девушка. В короткой джинсовой юбке и обтягивающей, чуть желтоватой, почти белой, футболке. И каждая клеточка моего жаждущего мужского тела...

   Но это всё лирика. А вот её взгляд... Внимательный. Цепкий. Профессиональный. И мне ни в коем случае нельзя налево. Вот туда, к мальчишкам. Мяч летает, подчиняясь лёгким касаниям рук, бьется о землю, поднимается над сеткой... Интересная ведь игра. Правил я не знаю, но кто об этом знает здесь?

   Игра, конечно, интересная, но не настолько же, чтобы взрослый дядя пялился на неё часами. У дяди есть и другие дела. Поэтому потихоньку, потихоньку, мимо клумбы, мимо сетки, вот в ту аллейку. Вот именно туда мне и надо – а почему бы, собственно, и нет? И я спешу, очень спешу. Поэтому иду быстро.

   Однако жара. И пить хочется. А справа, на небольшой асфальтовой площадке, выстроились в ряд три огромных, в рост человека, бордовых шкафа. На каждом написано: «Газированная ВОДА». И стакан запотевший нарисован. Чтобы, уж значит, даже самый тупой сообразил, для чего эти шкафы предназначены. Я хоть и не тупой, но такие агрегаты вижу в первый раз. Так что и надпись, и картинка очень даже кстати.

   Так, вот у шкафа углубление, в углублении – стакан. Вот какие-то кнопки. А где прорези для... Ага, для этих, для монет. Кстати, а монеты-то у меня есть? На футболке нет ни одного кармана. Исследую джинсы – в них карманов целых четыре. Два сбоку и два сзади. В карманах, однако, ничего нет.

   Нет, я точно тут на спецзадании? Какой идиот меня забрасывал? Да, а кто я? И почему решил, что я тут на каком-то спецзадании? Ещё бы хорошо вспомнить, что это за «тут» такое. Банальный такой вопрос: «И где я?» Но слабости никакой нет, голова не болит. Пить хочется, но это от жары. Наверное.

   Ладно, вернёмся к нашим баранам. То бишь к бордовым ящикам. Поскольку прорезей для монет нет, то скорее всего... Однако, что-то не так, движение какое-то за спиной... Резко оборачиваюсь. Передо мной стоит та самая девчушка. В джинсовой юбке и этой своей бледно-лимонного цвета футболке. И смотрит на меня. Внимательно. Цепко. Профессионально...

   И что прикажете делать? Задушить её и быстренько закопать труп в клумбе? Попытаться убежать? Нет, очень трудно выполнять спецзадание, когда ничего не помнишь – даже и самого спецзадания. Поэтому просто стою как дурак и смотрю на неё. Внимательно так смотрю. Цепко. Профессионально... А что мне ещё остаётся?

   – Ты пей, – говорит девушка, – верхняя кнопка – с сиропом, нижняя – без.

   – Ага, – сказал я. – Понятно.

   Подставил стакан, нажал верхнюю кнопку. В автомате что-то долго урчало, потом в стакан с ураганным рёвом ударила мощная струя воды. Стакан быстро наполнился буровато-прозрачной жидкостью, пронизанной бегущими вверх пузырьками и увенчанной белой шапкой пены.

   Я медленно взял стакан, медленно поднёс ко рту. Медленными глотками начал пить. Я никуда не спешил. С одной стороны, вода была холодной. А с другой стороны, мне нужно было время для размышлений.

   Девушка не спускала с меня цепкого взгляда. Мышцы под её футболкой не бугрились, но это ещё ни о чём не говорило – есть масса единоборств вовсе и не требующих большой физической силы. Вот например... Опять этот проклятый барьер в мозгах! Опять ничего не могу вспомнить. А ведь, если размышлять логически, я должен в совершенстве владеть техникой какой-нибудь борьбы. Раз уж меня отправили сюда без оружия. Или обладать какими-нибудь экстраординарными способностями. К телекинезу, например. А тот факт, что я знаю это слово...

   Да, это внушает оптимизм – если я не помню почти ничего, но знаю слово «телекинез», значит я, скорее всего, им и владею. Надо как-то проверить, причём, незаметно. Ну, в смысле, чтобы эта девчонка ничего не поняла. А как? Ага, воду-то я почти допил. Если теперь слегка разжать пальцы, незаметно выпустить стакан из рук и тут же подхватить его силой своей мысли... Стакан выскользнул из ладони и, не смотря на мои отчаянные мысленные усилия, устремился вниз и грохнулся об асфальт, разлетевшись на тысячу хрустальных обломков. Так, похоже, телекинезом я тоже не владею.

   – Ой! – громко ойкнул я, стараясь придать своему голосу как можно больше естественности.

   – Ой! – огорчилась девушка. – Не получилось, да?

   Я сделал вид, что не придал значения её странным словам, пытаясь одновременно понять, чего было в её голосе больше: ехидства или сочувствия. И что мне, собственно, делать дальше? Хотя, вариантов-то, похоже, практически нет. Придётся играть в эту странную игру, которую мне зачем-то навязывает здешняя служба безопасности. Игру, в которой у меня нет ни одного козыря. И это бы ещё полбеды, хуже, что я вообще не знаю, что это за игра и бывают ли в ней козыри...

   – Ладно, – сказала девушка, снова став серьёзной. – Пошли.

   И она не спеша двинулась по дорожке, прочь от бордовых шкафов и усыпанного сверкающими осколками асфальта. Я поплёлся за ней, с трудом удержавшись от идиотского вопроса: «Куда?» Если уж я ничего не понимаю, то надо хотя бы попытаться этого не показать...

   Шли мы довольно долго и вышли в конце концов на набережную. Там было много народу, все улыбались, ели мороженое, сидели за столиками многочисленных кафешек. Столики стояли прямо на набережной, от солнца их прикрывали разноцветные зонтики.

   Все выглядели весёлыми и беззаботными. А мне говорили, что тут всё плохо, людей надо спасать, взорвать к чёрту этот гадюшник... Кто говорил? Вопрос интересный. Я и сам хотел бы знать. Но, блин, туман войны. Какой к лешему войны? Кто с кем воюет? Не могу же я взрывать целый мир, вообще не понимая, кто и с кем воюет. А я могу его взорвать? Может и могу, откуда мне знать?

   Девушка уверенно села за столик. У самого парапета. Мне ничего не оставалось, как сесть тоже. Тут же подскочила официантка. За соседними столиками сидели ещё две или три парочки. Ожидая обслуживания. Но подскочила официантка именно к нам. Естественно. Служба безопасности, она и в Африке Служба безопасности. В этом мире могло не быть Африки, но Служба безопасности в нём, естественно, была.

   Ну ладно. Мне не дали оружия, я не владею никакими единоборствами, и телекинезом не владею тоже. Но что-то же у меня есть? Или я шестёрка, которую просто сбросили за ненадобностью? Но, так бы и сказали. Я же идейный, я всё пойму. Или... Или я не такой уж идейный, или мне недостаточно верили. Ну что за игры, блин. Я даже не знаю герой я или предатель. Верю я во что-нибудь или нет. Во что вообще можно верить в этом мире.

   Нам принесли вазочки с мороженым. По три шарика и все разного цвета. Вкусное, особенно кофейное. Ну прямо мир моего детства. Сейчас ещё солдатиков подарят – тех, серебристых, в маленькой коробочке... Или в цирк сводят. Расслабить хотят, взять тёпленьким... Только вот интересно, детство я тоже толком вспомнить не могу. Цирк был в южном городке, очень похожем на этот. Солдатики – совсем в другом месте. Там не так было жарко, хотя и лето. И моря там не было – была река. А секретов я тоже никаких не помню, так что зря стараются...

   – Ничего, значит, не помнишь? – небрежно бросает девушка, отправляя в рот ложечку с розоватым клубничным мороженым. – М-м-м, как вкусно!

   Оторопело смотрю на неё, пытаясь придумать хоть какой-нибудь ответ.

   – Это всегда так, – сообщает мне девушка, – снова погружая ложечку в розовый холодный шарик. – В здравом уме и твёрдой памяти сюда не попадёшь. Большое неудобство для секретных служб...

   Машинально киваю. Тут же спохватываюсь, но кивок назад не возьмёшь. Хотя, зачем ей моё признание? Наверняка, и так всё обо мне знает. Больше, чем я сам. Однако, возится со мной зачем-то. Что-то, значит, им от меня надо. А потому – игра продолжается!

   А за ажурным парапетом, практически у нас под ногами, плещется синью море, люди в пёстрых одеждах гуляют по набережной. Лабиринты узеньких улочек бодро бегут вверх, туда, где, почти закрывая небо, величественной стеной синеют горы.

   – Красивый у вас город, – говорю я совершенно искренне.

   – Да! – тут же расплывается в радостной улыбке девушка. – Хочешь, я тебе его покажу?

   – Хочу, – отвечаю.

   И тоже искренне. Экскурсия – всяко лучше расстрела. Или как тут у них принято казнить шпионов? В таком красивом городе должны жить очень добрые люди. Злодеев они, наверное, просто закармливая мороженым. Или зацеловывают до смерти? И, если палачом будет...

   – Пошли, – фыркнула девушка, слегка смутившись под моим откровенным взглядом.

   И мы пошли смотреть город.

   Узкие улочки, петляя и перекрещиваясь, бежали вверх. Я почти потерял ориентировку, и мне всё время казалось, что мы ходим по одному и тому же месту. Но девушка шла уверенно, смотрела на таблички с адресами и время от времени, увлекая меня в узкие переулки, выводила на другую улочку. Которая, правда, на мой взгляд, ничем не отличалась от предыдущей.