Текст книги "Генерал-губернатор (СИ)"

Автор книги: Александр Башибузук

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 17 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

Развернул ее и принялся навинчивать на ствол черный цилиндр глушителя.

Сам ничего не изобретал, в виду очень скромных познаний в этом деле. Все уже изобретено до нас. Патентованный винтовочный глушитель системы Максима. Но не того знаменитого «дядюшки» Хайрема, а его сына – Хайрема Перси. Прост как топор и, главное, работает. Винтовка – Винчестер армейской модели 1988 года, под патрон 30–40 Krag. Прицельные – механические, оптика мне даром не надь на таком расстоянии. Тут-то всего сто пятьдесят метров.

Собрав оружие, я втолкнул в казенник обойму, и поставил винтовку рядом.

Теперь только ждать. Изначально я задумывал более эффектную акцию, но ввиду ограниченности времени, придется обойтись упрощенным вариантом. В любом случае, итог будет один. Хотя жалко… смерть от пули в лоб и на колу, к примеру, несколько разные вещи.

После художеств на Сахалине, я даже начал опасаться, что стал маньяком. В Средневековье всякое случалось, но, как ни крути, особой жестокостью, особенно по сравнению с некоторыми персонажами того времени, я не отличался. А на острове как с катушек слетел. Но потом нашел этому объяснение. Все банально, я просто перестал видеть в японцах людей. Они заслужили такого штабс-ротмистра Любича. И прошедшее время, никак не изменило меня. Я дико ненавижу эту нацию. Да, знаю, я не прав, но ничего с собой сделать не могу. И не хочу.

Время пролетело незаметно, я словно впал в летаргию. Но очнулся точно в нужное время.

На входе в отель засуетилась обслуга. Подтянулось несколько полицейских и французских военных, подогнали три машины.

– Пляшут шуты на веревке,

Дергают петлю ритмично…

Затвор с лязгом вогнал патрон в патронник.

– Ох, до чего же мы ловки,

Как же мы пляшем отлично…

Швейцар распахнул дверь и из отеля вышло несколько японцев в военной парадной форме, в попугайских треуголках, с аксельбантами и саблями.

– Пляшут в петельках шуты,

Ах ты, ух ты!..

Палец выбрал свободный ход спускового крючка.

Винтовка несильно дернулась, а уже через мгновение, маленький сухенький старичок, расплескав руками по сторонам, опрокинулся навзничь.

Лязг затвора, короткий свистящий треск – второй японец пошел боком, споткнулся и кубарем покатился по лестнице.

– Ну а ветерок легко

Песни носит далеко!..

Я улыбнулся сам себе, подхватил винтовку, слез с дома, выбросил оружие в открытый канализационный люк, закурил и неспешно побрел по улице.

К обеду, я уже был дома.

– Как?

– Спит… – шепотом ответила Мадина. – Хорошо поработал?

– Отлично! – я улыбнулся, чмокнул падчерицу в щеку и ушел к себе.

Наплескал в стакан арманьяка, посмотрел на себя в зеркало, после чего, неожиданно, исполнил несколько коленцев Комаринского. В присядку, с притопом и веселым гиканьем.

– Саша?

От неожиданности, я даже выронил бокал.

В двери стояла Майя. Худая, бледная, но живая. И злая.

– У тебя есть повод пить с самого утра?

– Есть! – я подхватил ее на руки и закружился по кабинету. – Есть, моя роза! Но если хочешь, я больше не буду. Никогда!

– Никогда? – Майя недоверчиво хмыкнула. – Это уже слишком. Муж – трезвенник – это скучно и банально. Но пить ты станешь меньше. А теперь тащи меня на кухню, я дико голодная. И рассказывай…

Но не рассказал и не дотащил, потому что прибежал Тайто и сообщил, что приехала полиция…

Глава 10

– Непременно, господин министр, непременно…

У полицейских на лице стало проступать явное уныние.

– Хорошо, хорошо, никакого официоза, я исправлюсь, Жиль, обязательно исправлюсь… ха-ха… ты как всегда остроумен… – я положил трубку, неспешно раскурил сигару и, наконец, обратил внимание на детективов.

Честно говоря, полицию я ожидал, но ее явление все-таки оказалось несколько неожиданным в психологическом плане. Сами понимаете визит фараонов сразу после того, как ты отправил в ад десяток душ, приятные эмоции вызвать не может. К тому же, к их приходу наша беседа с Майей, как раз приняла несколько интимный характер.

Два детектива из муниципальной полиции прикатили на машине, которую я и подарил оной полиции в рамках спонсорской помощи. Не сомневаюсь, они в общих чертах знали, с кем им придется общаться, но, либо по недомыслию, либо из-за того, что оба были только-только переведены в префектуру из Парижа, просто фонтанировали уверенностью и пренебрежительным превосходством.

Правда с превосходством и пренебрежением у парней сразу не задалось. Для начала, их продержали около часа у ворот, под предлогом выяснения личностей, потом детективы еще столько же проторчали в приемной, ожидая пока прибудет моя команда адвокатов, ну а когда я все-таки соизволил их принять, начались звонки, признаюсь, абсолютно незапланированные, уж вовсе выбившие спесь из визитеров. В самом деле, когда фигурант, которого ты собираешься прижать, при тебе общается с твоим же начальством, да еще в приятельских тонах, причем с абсолютно высшим начальством – это несколько убавляет уверенности в своих силах.

– Простите, господа. Я весь во внимании.

Мэтр Адам Лафарж, мой адвокат, пристально уставился на детективов. На породистом брылястом лице, проступил ехидный охотничий азарт. Оба его помощника, в точности повторили взгляд своего патрона.

– Месье де Лавардан… – детектив запнулся. – Мы хотели бы задать вам несколько вопросов.

По знаку Адама, первый его помощник немедленно выстрелил длиннющей цитатой, составленной из мудреного набора параграфов законов и прочей юридической абракадабры.

Полицейский неприязненно на него покосился, но только собрался продолжить, как получил свою порцию от второго адвокатенка.

Я улыбнулся и жестом остановил юристов.

– Пусть молодые люди зададут свои вопросы.

Лафарж недовольно скривился и нехотя кивнул.

– Речь пойдет о месье Сиднее Рейли, месье де Лавардан, – поспешно заявил детектив.

– Конечно, конечно, – я состроил огорченную и понимающую рожу. – Прискорбный случай, очень прискорбный случай. Я огорчен случившимся и отвечу на все интересующие вас вопросы.

– Как давно вы ним знакомы, месье де Лавардан? – подключился второй полицейский.

– Право слово, термин «знакомы», несколько преувеличен. Меня представил ему месье Лука Массино, всего несколько дней назад. Далее, при посредничестве того же господина, как я понимаю, по настоятельной просьбе месье Рейли, я согласился встретится с ним, для того, чтобы месье Рейли изложил свои предложения. Но, увы, выслушать не успел – по известным вам обстоятельствам. Кстати, как себе чувствует месье Рейли? Я оплатил ему лечение в клинике мэтра Дюпре, но, из-за крайней занятости, не успел поинтересоваться ходом выздоровления.

Соврал, конечно, так как прекрасно знал, что британец находится в тяжелейшей коме. Правда оставалось неизвестным, вследствие чего; либо из-за действия отравы, либо в результате прогрессивного лечения мэтра Дюпре.

– Месье Рейли умер, – нехотя буркнул детектив.

– Какое несчастье… – я скорбно покачал головой. – Я бы хотел оказать посильную помощь его родственникам. Вы не могли бы мне предоставить их координаты?

– У нас пока нет данных о его родственниках, – невозмутимо ответил детектив. – В каких отношения Рейли находился с месье Массино?

– Увы, даже не представляю. Думаю, вам стоит поинтересоваться у самого господина Массино.

И ехидно подумал:

«Если вы его найдете, конечно. Лука понял, что натворил дел и сдернул из Марселя еще позавчера…»

– Есть мнение, что месье Рейли был отравлен, – продолжил полицейский, пытаясь заглянуть мне в глаза. – Не могли бы вы подробно описать вашу встречу.

– Это ваше мнение или присутствуют четкие убедительные доказательства? – пренебрежительно скривился Лафарж и тут же громыхнул, увидев, что второй полицейский достал из портфеля лист бумаги. – Никаких протоколов!

– Мнение, месье Лафарж, пока только мнение… – слегка пристыженно ответил полицейский. – Мы собираемся вести только личные записи.

Я угомонил адвоката взглядом.

– Как таковая встреча не состоялась. Почти сразу же месье Рейли начал вести себя странно. Я попытался наладить с ним контакт, после чего вызвал персонал. А они уже вызвали мэтра Дюпре.

– Почему именно его?

– Потому что он психиатр и его кабинет находится рядом. Дальше Рейли забрали в клинику.

– Вы лично знакомы с доктором Дюпре?

– Да, знаком. Именно я дал его телефон персоналу клуба. Мне показалось, что месье Рейли нужен именно психиатр, а не гинеколог, к примеру. Что до отравления, то мы ничего не ели и не пили. Даже заказа не успели сделать. Но возможно сам Сидней что-то употреблял еще до нашей встречи?

Далее последовало еще несколько вопросов, после чего полицейские убрались восвояси. Из нашей беседы я понял, что полиции мне предъявить абсолютно нечего и они просто отбывают свой номер. Вмести с Рейли на тот свет отправились все зацепки. У трупа уже ничего не узнаешь, судебной экспертизы, как таковой, пока толком не существует. Да и толку от нее, в общем-то, никакой. Яд не определят, а мою причастность к отравлению тем более. Ладно, проехали.

Но с полицией сегодня не закончилось, чуть позже приехал Серж Лассар, сам комиссар муниципальной полиции Марселя. Прямой начальник только-только убывших детективов.

Выглядел он неважно, потухшие глаза, лицо осунувшееся, в общем, из молодящегося жизнерадостного и симпатичного мужичка, превратился в настоящую развалину.

– Вы прямо не в себе мой друг, – я усадил комиссара в кресло и воткнул ему в руку бокал с коньяком. – Неприятности?

– Охо-хо… – Серж удрученно покачал головой. – И не говорите, месье де Лавардан, не говорите…

– Кстати, меня совсем недавно навещали два ваших молодых человека.

– Месье де Лавардан… – комиссар вскочил и виновато приложил руку к сердцу. – Это формальность, не более чем формальность. Какого-то черта британское консульство встрепенулось, хотя им всегда плевать на своих, надавило на префектуру, поэтому пришлось изображать деятельность. Если они вели себя скверно, я так накажу стервецов, что они к вам на коленях приползут. Я хотел сам приехать, но, увы, меня вызвал товарищ министра. А потом префект, а затем…

У Лассара стал подергаться уголок рта, а лицо уж вовсе побледнело. Видимо беседы с начальством прошли, мягко говоря, не совсем в положительном ключе. Я даже стал побаиваться, что его на месте разобьет удар.

– Пейте, Серж… – после того, как Лассар опрокинул в себя бокал, я немедленно налил ему еще. – Вы же знаете, я не дам вас в обиду.

– Все очень плохо, мне пригрозили отстранением, – кисло сообщил комиссар. – В Марсель съехались все, кто можно. Такое началось… – он махнул рукой. – А скоро прибудет целая делегация из министерства внутренних дел и из министерства иностранных дел.

– Да, я читал газеты. Вам не позавидуешь, но вы же настоящий профессионал. Я уверен, что вы очень скоро схватите убийц. Кстати, что там приключилось, я толком ничего не понял; газетчики пишут какую-то чушь.

Я присел напротив и требовательно уставился на комиссара. Серж был мне обязан не только своим благосостоянием, но и свое нынешней должностью, так что требовательность имела форму приказа.

– Ночью заживо сожгли японских циркачей, месье де Лавардан. Представляете, сожгли!.. – немедленно доложился комиссар. – Заперли, облили бензином и сожгли. Дальше – хуже. Утром застрелили двух японских адмиралов: в том числе самого военно-морского министра. Но, к счастью, в обоих случаях, убийца оставил следы. Да-да, мы подозреваем, что эти преступления совершило сообщники, а возможно один и тот же человек.

Я невольно насторожился. Твою же мать! Кое-что я оставил умышленно, но вдруг где-то вдобавок лопухнулся?

– Мы нашли место откуда стреляли, – продолжил доклад комиссар. – С чердака дома напротив отеля. А там обнаружилось… – Серж протянул мне листочек бумаги с каким-то замысловатым изображением.

– Что это? – недоуменно поинтересовался я, смотря на рисунок. – Какие-то каракули.

– Это перерисовка изображения, которое стрелок оставил на месте преступления! – Лассар внушительно поджал губы. – Оно было нарисовано тушью на листочке бумаги. Профессор Дегу, я как раз от него, подтвердил, что бумага и тушь китайские. Бумага так вообще древняя очень. А эта мазня обозначает… простите, это китайский иероглиф, обозначающий… женский половой орган!

– Что? – я с трудом сдержался, чтобы не расхохотаться.

– Да, представьте себе… – комиссар покачал головой. – Но это еще не все. – Он протянул мне еще один листочек. – А вот это, нашли рядом с местом сожжения циркачей. Бумага и тушь тоже китайские, а сам иероглиф на этот раз обозначает изображает половой акт, а точнее… – он сделал паузу и возмущенно выпалил. – Член! Мужской хер!

Сдерживаться стало еще трудней. Дабы ввести полицию в заблуждение, я действительно оставлял листочки с иероглифами. Причем кусочки бумаги вырезал из дико раритетного китайского фолианта, чуть ли не времен династии Мин, которое мне подарили на день рождения. Вырезал, а потом сам тщательно намалевал на них иероглифы, которые наобум срисовал из той же книги. Как раз для того, чтобы навести след на китайцев, с которыми у японцев дикая вражда. Но никак не ожидал, что иероглифы будут изображать… член и вагину, ибо в китайском разбираюсь как коза в нотах. Да уж, смешно и грешно, иначе и не скажешь.

– А если… – я сделал внушительную паузу. – К убийствам действительно причастны китайцы? А это… ну… какая-то древняя метка, к примеру? У этих азиатов все всегда очень таинственно и сложно. К тому же, сами знаете, японцы завоевали часть Китая совсем недавно. Так что эти узкоглазые родственники явно не друзья. Чем не версия. Возьмите на вооружение. И для начала, прошерстите всех китаез в Марселе. Не исключено, что нападете на след.

– Это мысль! – комиссар закивал. – Я тоже так думал. Но вы за меня замолвите словечко, если что, месье де Лавардан. Сами знаете, эти парижане склонны рубить с плеча…

Лассар заторопился и умчался назад в город.

А я решил, что пришло время отправляться в Америку. Черт его знает, как развернутся события. Особенно учитывая то, что япошки, да и бритты, могут сопоставить происшествия со мной. И даже обязательно сопоставят. Так-то мне нечего официально предъявить, но лучше переждать бурю на стороне. Правда осталось срочно доделать несколько дел.

– Тайто, готовь машину. Милая, как насчет того, чтобы проехаться верхом? Заодно поохотимся на куропаток. Отлично, собирайтесь. Тайто, Лука, вы с нами. Что? Куда тащить медведя… ну ладно, ладно, берите и вторую машину…

К вечеру мы добрались до моей загородной охотничьей резиденции. Формально – для отдыха и охоты, для этого я потянул с собой все семью, а в реальности, для того, чтобы окончательно определиться с Савинковым, которому я в своих планах отвел очень значительную роль.

Эсеру предоставили максимально возможный комфорт, но все еще тщательно за ним присматривали. Его товарищи находились в более спартанских условиях, но им тоже значительно смягчили условия содержания.

– Здравия желаю, Борис Викторович… – я крепко пожал Савинкову руку. – Как вы себя чувствуете?

– Благодарю, Александр Христианович, – эсер смущенно улыбнулся. – Чувствую себя нормально. Но, право слово, я не привык к такой роскоши.

– Пустяки. Роскошь понятие эфемерное. Когда есть возможность – надо наслаждаться. Как насчет прогулки? Прекрасно. У нас с вами кажется примерно один размер? Сейчас вам доставят одежду для верховой езды. Переодевайтесь и спускайтесь к конюшне. По лестнице вниз и направо. Служанка проводит вас.

– А охрана? – Савинков показал взглядом на дверь. – Меня выпустят?

– Охраны нет. И уже не будет. Итак, жду вас внизу…

Разговор завязался сразу после того, как мы покинули поместье.

– Вне сомнения, нынешний монарх не способен управлять страной. Но Россия построена на монархии, тут уже ничего не поделаешь. Если резко сломать эту систему, можно напрочь развалить страну. Чего с нетерпением ждут наши соседи. Им сильная Россия поперек горла. Всегда была и будет. Да вы и сами это знаете. Хотя, как не крути, без обновления России не обойтись.

– Методы? – Савинков внимательно на меня посмотрел. – Насколько я понял из нашего предыдущего разговора, революцию вы резко отрицаете, а других вариантов я пока не вижу.

– Вы правильно поняли, Борис Викторович. Революция – это кровь и хаос. Есть более действенные методы. Но без крови, тоже не обойдется, увы. Вы соскучились по России?

– Честно сказать, да… – признался эсер.

– Ну что же, пришла пора собираться в дорогу.

– Вы меня отпустите?

– Почему нет. Вам предстоит очень много работы. Как насчет того, чтобы возглавить партию социалистов-революционеров?

– Боюсь, нынешнее руководство партии будет против, – Савинков покачал головой.

– Кто не с нами, тот…

– Против нас… – задумчиво договорил за меня эсер.

– Именно. Партия нуждается в очищении, вы сами мне об этом говорили. Методы – на ваше усмотрение. И это будет первый шаг к полной легализации вашей политической силы. Именно – вашей. Дальше – Дума. И возможность влиять на развитие страны. И ваше премьерство.

– Мое премьерство? – Савинков явно растерялся. – Но…

– Не вижу ничего невозможного. Правда, этот процесс не будет легким и быстрым. И бескровным тоже. А что до монархии… ну что же, мы ее немного отреставрируем. Царь Николай под номером два не способен управлять страной – это факт. Значит мы найдем другого царя. Более способного и умного. Благо кандидаты в ассортименте. Форма развитой конституционной монархии – вполне подходит для первого этапа модернизации страны. Для прочих политических сил применим известную вам формулу: кто не с нами, тот против нас. Хотя здоровая конкуренция никому не мешает. Но… к примеру, с РСДРП и ее лидером Ульяновым, придется что-то решать.

– Честно сказать… – Савинков недоверчиво улыбнулся. – Ваш замысел…

– Звучит нереально? Соглашусь. Но это только на первый взгляд. Как там… трам-там-там… мы рождены, чтоб сделать сказку былью…

– Не слышал такого, Александр Христианович, – Савинков удивился. – Это откуда?

«Н-да… прокололся…» – весело подумал я. И тут же вывернулся.

– Я сам придумал. Но вернемся к делу. Нынешнее руководство партией социалистов-революционеров, по сути – формально, вы сами это знаете. Начать придется с идеологов и спонсоров. Финансирование, поддержка и инструменты – будут вам предоставлены. Осталось дело за вашим согласием…

Я пристально посмотрел на эсера. Да, черт побери, рискую. Безумно рискую, прямо мурашки по коже. Но… но план реален. Ум, решительность, патриотизм, пылкий романтизм и, главное, тщеславие Савинкова, делают его лучшим кандидатом для исполнения этого плана.

Ну, соглашайся. Иначе пристрелю, к чертовой матери!

Револьвер так и остался в кармане. После короткого раздумья Савинков коротко и твердо ответил.

– Я согласен, Александр Христианович.

Разговаривали мы с ним до позднего вечера, а ночью я вернулся в Марсель…

Глава 11

Первый клиент из списка Свиньина, по которому работали корсиканцы оказался пустышкой. Мелкая сошка, он участвовал лишь в одной побочной веточке коррупционной схемы по расхищению средств выделенных на строительство железных дорог в России и ничего толком не смог рассказать.

Зато второй, за которого взялся инспектор Жорж Десампье, совсем наоборот.

– С каждой версты снималось от пятидесяти тысяч рублей золотом и выше, – спокойно рассказывал полный, румяный и кудрявый толстячок лет пятидесяти пяти – шестидесяти возрастом. – Таким образом, с одной ветки левый доход составлял примерно от тридцати до пятидесяти миллионов рублей.

Несмотря на то, что наш диалог происходил в тюрьме, Аарон Семенович Залманович, он же Жюль Лауфер, выглядел абсолютно невозмутимым и, кажется, даже довольным своим положением. Жорж грозился для пущего эффекта посадить его в камеру с марокканскими головорезами, но, видимо, оные головорезы не произвели особого впечатления на этого жизнерадостного человечка. И еще более странным выглядело то, что он абсолютно добровольно и охотно пошел на контакт.

– И на чем делали деньги, месье Лауфер?

– Да на всем! – всплеснул руками Залманович. – Закупка материалов по завышенным ценам, свои подрядчики и субподрядчики, сокрытие доходов с аренды дорог, и так далее и тому подобное. Банальный железнодорожный костыль обходился казне в десять раз дороже чем он стоил на самом деле. Так, например, инжектор для паровозного котла стоимостью сто два рубля обходился в пятьсот два рубля, подшипник за пятнадцать рублей стоил шестьдесят рублей, а трёхрублёвый шкворень стоил сорок два рубля. Но главная афера не в этом. Дело в том, что дороги строились на казенные средства, но строили их частные лица. Так вот, государственные деньги выдавались за заемные частные и государство было вынуждено отдавать их с процентами.

– Немного не понял. Это как?

Залманович снисходительно вздохнул.

– Государственные средства ложились в карман, по документам их не хватало и концессионер, то есть, лицо которому выдали концессию на строительство, привлекал липовые займы для достройки под государственные гарантии. Такие аферы проворачивались через европейские банки… – он наморщил лоб. – На вскидку… берлинский банкирский дом «Мендельсон», амстердамский банк «Гоппе и К», лондонский банк «Беринг и К», банк из Парижа «Готингер и К»…

– Как я понимаю, должностные лица были в доле? Невозможно провернуть подобное без сообщников во власти.

– Конечно, в доле, – быстро закивал Залманович. – Весь аппарат министерства путей сообщения, вплоть до самих министров. И не только. Заносили даже… – он поднял глаза на облезлый потолок. – Нет, некоторые чиновники пытались бороться, инициировали расследования, но все было весьма тщательно продумано, а выявленные злоупотребления замалчивались, так как в деле были замешаны высочайшие лица. Систему придумал еще господин Самуил Поляков, упокой господь его душу, умнейший был человек, а в дальнейшем усовершенствовал ваш покорный слуга. А подхватили все другие не столь умные, но достаточно хваткие господа. Все достаточно просто и сложно одновременно. Если есть несговорчивый чиновник – окучивают его ближний круг, среди них всегда найдутся желающие. И тогда он вынужден сотрудничать, чтобы не подставлять своих близких родственников.

Я невольно покачал головой. Признаюсь, я прекрасно знал, что Россия с головой увязла в коррупции, но таких масштабов не ожидал. Твою мать, тут миллиарды в черную дыру уходят, а страна кредиты клянчит.

– И вы в курсе всех этих схем? Кто дает, кому дает и сколько дает?

– Таки да, – скорбно вздохнул Залманович. – Был в курсе, по крайне мере до того времени, как убыл в Европы. Но не думаю, что сейчас что-то изменилось. Простите, молодой человек, практически все казнокрадство в России централизовано, а я был при этой организации бухгалтером.

– А за что вас убрали?

– Стал просто не нужен. Кое-кто подумал, что справится без старой гвардии. Простите, мне этот термин показался самым подходящим. Я сделал вид что смирился и уехал. В противном случае – меня бы просто убили.

– Что вы скажете о Витте? Он тоже причастен к разворовыванию государственных средств.

– О! Сергей Юльевич очень умный человек… – Аарон Семенович уважительно закивал головой. – С ним всегда было сложно. Но таки да, причастен. И он и окружение. Лояльность Сергея Юльевича обходилась очень дорого. Гораздо дороже чем других чиновников его ранга.

– Хорошо, оставим пока Витте в покое. Вы сможете воспроизвести коррупционные схемы?

– Нет нужды ничего воспроизводить, – толстячок снисходительно улыбнулся. – Все уже тщательно задокументировано, вплоть до полного набора копий неких документов.

– То есть…

– Да-да, – охотно кивнул Аарон Семенович. – Я подозревал, что рано или поздно меня вышвырнут как паршивого щенка за ненадобностью. Право слово, какая черная неблагодарность… – Залманович поджал губы и покачал головой. – Думал уже помру, а случай отомстить все не представится.

– Если вы жаждали мести, почему вы сами не пустили документы в ход?

– У меня ничего бы не получилось, – пожал плечами Залманович. – Не та фигура. Все сразу бы замяли. А меня бы убили. Вы даже не представляете, как сложно будет взорвать эту систему. В свое время, батюшка нынешнего российского монарха, государь Александр, пытался. Но даже у него ничего не получилось. Все замяли.

– И вы согласны передать мне документы?

– Только при определенных условиях, – в голосе бухгалтера проскользнули стальные нотки. – И только не надо меня шантажировать этим смешным обвинением. Тюрьмой меня не испугаешь.

– Вам здесь нравится?

– Представьте себе, – радостно хохотнул толстячок. – После совместной жизни с моей дражайшей Софьей Моисеевной любая тюрьма покажется раем, а те молодые симпатичные люди, что вы подсадили ко мне – по сравнению с ней ангелы небесные. Смерти я тоже не боюсь, так как доктора мне отводят не больше года. От силы полтора. Рак легких, увы. Печально, но факт.

– Дети? У вас есть дети?

– Детям я интересен только как источник средств, – отрезал Залманович. – Все что я мог и хотел – я им уже дал. На сием – баста.

– Хорошо. Ваши условия.

– Я хочу знать, как вы собираетесь распорядится документами, месье де Лавардан, – жестко ответил Аарон Семенович. – Да-да, я вас узнал. Зачем вам это? Ваш интерес? Что до России французу?

Я немного помедлил и так же жестко отрезал.

– Я хочу наказать всех этих людей. И накажу. С вами или без вас. Интерес? За державу обидно. Россия достойна большего.

Последние слова я произнес на русском языке.

– Вот как? – Залманович удивленно вздернул брови и тоже перешел на русский. – И кого вы представляете?

– Исключительно сам себя, Аарон Семенович.

– И сможете?

– Смогу. И руководствуюсь только благими намерениями в пользу державы. Впрочем, свои личные мотивы тоже присутствуют.

Отвечая, я во многом соврал. Не дурак и прекрасно понимаю, что победить коррупцию в России практически невозможно. На самом деле мне просто нужна компра на высших чиновников, на которую, подобно рыболовному крючку, их можно подсадить, сделать ручными и использовать в своих целях. Однако, в планах все-таки присутствует желание хотя бы немного сократить масштабы бедствия. Ха-ха… Россия без казнокрадства и мздоимства. Звучит полностью идиотски. Это будет уже другая страна. Хотя, вдруг получится?

– Благие намерения? – иронично хмыкнул Залманович. – В благие намерения я перестал верить еще в начальных классах гимназии. Простите, давно живу и многое видел. В сказочки не верю. Если бы вы не упомянули личные мотивы – я бы отказался. Власть? Не отказывайтесь, я сам все вижу. Ну что же, достойный мотив. Ничем не хуже других. Но хорошо, хорошо, пусть так. Это будет очень трудно. И опасно. Казнокрадство в России подобно древней Гидре, головы отрастают на глазах. Не боитесь?

Я растянул губы в улыбке.

– Жить тоже трудно и опасно, Аарон Семенович. Трудности и опасности будем преодолевать.

– Хорошо, я вижу, что у вас может получится, месье де Лавардан… – выдохнул Залманович. – Я помогу вам. Но с одним условием. Возьмите меня с собой в Россию. Лишним – не буду, обещаю. Тем более, в моих записях без меня никто не разберется. А очень многое я держу в голове. И да… пусть Софочка ничего не знает. Можно устроить так, чтобы я просто исчез? Взял и исчез. И концы в воду. Эта стервь будет искать. О, она точно будет искать меня!

Он опасливо оглянулся за плечо, словно подозревал, что супруга спряталась в углу комнаты.

Я опять невольно улыбнулся.

– По рукам. Домой вы уже не вернетесь…

Ну что же, старикан будет очень полезным. А попробует взбрыкнуть… отведенный ему врачами год жизни быстро сократится до минимума. А от его Софочки я его спасу. Черт… женщины могут испортить жизнь любому мужчине. Иногда я думаю, что это вообще их жизненное предназначение. Хотя, я как-то всегда справлялся. Может везло на баб?

Решив вопрос о Залмановиче с Жоржем, я вернулся на городскую квартиру и приказал подать сегодняшнюю прессу. Очень ожидаемо, газетные заголовки пестрили дикими конспиративными теориями, журналисты из кожи вон лезли, выдвигая уж вовсе фантастические версии. Впрочем, версия о том, что замешаны китайцы, была превалирующей. А свободные издания наперебой громили Японию, как рассадник империализма и вообще требовали разорвать все экономические и дипломатические отношения с мировым сатрапом, коим мгновенно окрестили страну Восходящего Солнца.

Правительство Франции сдержанно отгавкивалось, а сама Япония выражала надежду, что досадный инцидент будет тщательно расследован. Впрочем, гневной протестной нотой японы тоже озаботились. В общем, шухер вышел на славу. Хотя, я прекрасно понимал, что отношения между странами вряд ли сильно испортятся. Ради военного сотрудничества косоглазые стерпят смерть даже десятка своих адмиралов. Но хоть что-то. Это только начало. Укусик за укусиком, комары тоже могут закусать до смерти.

План на день я составил еще вчера и разобравшись с газетами, приступил к очередному его пункту. То есть, к встрече с британским резидентом. И прямым ходом направился в британское консульство. Увы, гребанные островитяне при своем желании могут очень быстро и качественно наделать мне грандиозных неприятностей, а посему такого врага без внимания оставлять нельзя.

Консул принял меня мгновенно, правда при этом выглядел довольно ошарашенным, если даже не испуганным.

– Месье де Лавардан… – худое лошадиное лицо англичанина осталось бесстрастным, но бегающие глаза прямо выдавали волнение.

– Плохо, месье Уорнер, очень плохо… – небрежно бросил я, присаживаясь без разрешения в кресло. – Признаюсь, я был лучшего мнения о вашей разведке.

– Простите? – у консула дернулся уголок рта.

– Не прощу! – сухо отрезал я. – Это просто безобразие отправлять ко мне наркомана и сумасшедшего. Это прямое неуважение!

– Месье де Лавардан…

– Хватит строить из себя невинную девственницу! Вы что, клошара вербовать собрались? Будьте уверены, я обязательно упомяну о вашем непрофессионализме при встрече с секретарем правящего кабинета.

– Месье… – консул стремительно терял самообладание.

– Вы что, действительно рассчитывали, что я пойду на контакт с каким-то непонятным заштатным функционером? К тому же шизофреником? Безобразие! Бред! Я требую уважения! Меня из-за него беспокоит полиция! Полиция! Меня, Александра де Лавардан! Это хамство! Немедленно прекратите!

– Месье де Лавардан, это недоразумение! – Уорнер прижал обе руки к сердцу. – Мы приложим все усилия, чтобы сгладить это досадное недоразумение.

Консул наконец сел в свое кресло, но поймав мой взгляд тут же снова вскочил.

– Хотелось бы верить… – пренебрежительно процедил я. – Итак, передайте своему начальству, что я не против сотрудничества, даже заинтересован в нем, но буду разговаривать как минимум с главой вашей службы. Запомнили? И никогда не подсылайте ко мне мелкую сошку, иначе сильно пожалеете. Удачи месье Уорнер…