Текст книги "Его Высокоблагородие"

Автор книги: Александр Башибузук

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 19 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

Над бумагами я просидел почти до того самого времени, когда за мной пришел Синицын, но зато в голове уже успели оформиться кое-какие мысли. Можно даже сказать, появились наметки некого плана. Образцово-показательно оправдать доверие и, чем черт не шутит, может даже, выманить под это дело из него еще каких-нибудь ништяков. А попутно немного разбогатеть, посмотреть личный состав в деле и заявить себя как мудрого и авторитетного «пахана».

– Заявить? – я в очередной раз удостоил Василия своим вниманием, откинулся на спинку стула и задумался. – Ну что же, попробуем...

На самом деле, можно устроить веселенькую жизнь всем без исключения в Константинополе. Но вот тут намечаются некоторые трудности. Личный состав по своим убеждениям заточен только на «красных», но вот незадача, я сам не очень настроен громить большевицкую резидентуру. Нет, вовсе не пылаю к ним симпатиями, однако на подсознательном уровне все же считаю «краснопузых» своими. Впрочем, как и «белых». Да, как бы это странно ни звучало, но так оно и есть.

Остаются бритты, французы, итальянцы, поляки, армяне с греками да «кемалевцы» с всякими прочими румынами и болгарами, все скопом вполне вольготно чувствующие себя в этом городе. Вот как раз этих я совершенно не прочь хорошенько тряхнуть. Однако нацелить личный состав на первых четырех будет тоже нелегко, так как все они проходят под категорией «союзники». Да и греки с армянами, если исходить из их вероисповедания, вроде как тоже свои.

Были бы под моим началом кадровые матерые контрразведчики, для которых главное полученный результат, так нет, имеющиеся в наличии «кадры» на таковых совсем не походят и будут руководствоваться в работе исключительно эмоциями и убеждениями. Попробуй их замотивируй нужным образом.

А если... если устроить грандиозный шухер и столкнуть всех фигурантов лбами друг с другом? К примеру, вот так: пшеков с красными, греков. болгар и армян с «кемалевцами», а потом натравить их всех на бриттов и лягушатников, скинув инфу, что антантовцы как раз и являются провокаторами. А что, очень перспективно выглядит. Сложно, конечно, но невыполнимых задач не бывает. Опять же, надо учитывать, что помимо меня с группой здесь работают другие белые контрразведчики. Надо бы припомнить все, что я читал о разведке этого времени. Твою же мать! Сто процентов, без Коминтерна здесь не обошлось! А Коминтерн – это деньги, просто громадные средства, которые вбухивались в становление революционного дела во всем мире. В том числе и в Турции. Есть один маркер! Н-да... опасно, конечно, ребятки еще те, но в любом случае мне никто не помешает после дела взять да уйти «по-английски». Ладно, пора собираться. И да, не буду пока свои замыслы личному составу выдавать. На первой встрече придется обойтись обычным знакомством. Вот прощупаю господ контрразведчиков, потом поглядим...

ГЛАВА 10

Бывшая Османская империя.

Константинополь. Пера

25 января по старому стилю. 1920 год. 16:10

Перед походом на пикник пришлось опять переодеваться. Ну не могу же я изменять образу сноба, англофила и модника? Шмоток фон Нотбек с собой взял столько, что только развешивать

их в шкафу пришлось целый час. Так что с выбором особых проблем не случилось. Недолго подумав, я остановился на рубашке в тонкую голубую полоску, светло-сером пуловере с вырезом галочкой, серых шерстяных брюках, полуботинках из темно-рыжего кордована[20]20
  Кордован, кордовская кожа – дубленная долгим растительным способом, высококачественная кожа с крупа лошади. Отличается мягким естественным блеском и повышенной износостойкостью.


[Закрыть] на шнуровке и твидовом однобортном серо-бежевом пиджаке английского покроя с рисунком типа fish-bones[21]21
  Fish-bones (англ.) – буквально кости рыб. У нас этот рисунок называется «в елочку».


[Закрыть]. То бишь в «елочку». Экипировку завершил габардиновый утепленный темно-синий плащ, шарфик и шляпа-федора[22]22
  Шляпа-федора (англ. fedora) – шляпа из мягкого фетра, обвитая один раз лентой. Поля мягкие, их можно поднимать и опускать. На тулье имеются три вмятины.


[Закрыть]. Часы на цепочке убрал в футляр, а вместо них надел наручные серебряные Longines со светящимся циферблатом и стрелками.

– Вроде и не сильно формально... – я покрутился чуток перед зеркалом, остался собой доволен, подвесил к брючному поясу финку в ножнах и кобуру с браунингом, распихал по карманам портсигар с папиросами и зажигалку Flamidor, после чего вышел на двор.

К месту встречи добирались мы совсем недолго, но большую часть пути пришлось пройти пешком, так как дорога быстро превратилась в едва заметную тропинку, петлявшую среди замшелых валунов в довольно густом буковом лесу, раскинувшемся на пологом склоне какой-то горы.

Очень скоро почувствовался запах дыма, а еще через пару минут мы вышли на небольшую полянку. В ее центре, на курящихся дымком углях стоял закопченный мангал, на котором жарились нанизанные на прутья куски мяса. Рядом, за раскладным столиком сидели несколько человек: молодой парень в потертом матросском бушлате, пожилой усатый мужик в брезентовом плаще и котелке, а третьей была молодая женщина в старомодном пальто и с повязанной платком головой. Они о чем-то между собой тихо разговаривали и пока нас не замечали. Я уже собрался попенять Синицыну за такую беспечность, как из кустов бесшумно появился еще один, щегольски одетый и атлетически сложенный гигант с наганом в левой руке, выглядящим в его лапище как детская игрушка.

Парень был реально большой, на целую голову выше меня и почти в полтора раза шире. А учитывая, что я в своем новом теле совсем не дохляк, сами представьте этого великана. И еще он был красив, той самой вызывающей брутальной мужской красотой, которая просто убойно действует на женщин.

– Опять ты, Егор Наумович, со своими пластунскими ухватками, – недовольно пробурчал Синицын. – Дождешься, пальну не глядя.

– Да какие там пластунские, Алексей Юрьевич, – парень добродушно улыбнулся. – Мне до настоящих пластунов, как от Дона до Москвы...

«Сотник Тетюха Егор Наумович, оперативный псевдоним “Самсон”, – процитировал я про себя заметку Синицына о своем сотруднике. – Двадцать шесть лет, коренной донской казак из богатой родовитой семьи, потерял в боях с большевиками практически всех родственников. Дядьку, перешедшего к красным, расстрелял лично. Придерживается твердых монархических убеждений, искренне ненавидит большевиков. Умен, образован, но несколько порывист и прямолинеен. В Константинополе выступает с силовыми цирковыми номерами и участвует в турнирах по борьбе. Пользуется большим успехом у женщин, в том числе турецкой национальности, а также у дам из высших слоев христианской диаспоры в Константинополе... »

– Вы уж простите меня, господин капитан, – теперь Тетюха обращался ко мне. – Мабуть напужал, так то не со зла...

Как мне показалось, сотник намеренно коверкал слова, к тому же в его голосе слышалась хорошо различимая подначка. Ершистый, говоришь? Ну что же, посмотрим...

– Меня трудно напугать, козаче, – я первый протянул ему руку и, лишь слегка тиснув лопатообразную кисть, сразу отдернул назад, благополучно избежав «богатырского» рукопожатия, которым хотел ответить казак. – И называть меня «господином капитаном» не стоит. А вот Георгием Владимировичем будет в самый раз.

Сотник окинул меня цепким оценивающим взглядом и, улыбнувшись, пожал могучими плечами: мол, как прикажете, я человек дисциплинированный.

Далее процесс знакомства пошел без запинок и лишних рассуждений.

– Аглая, – первой представилась девушка и крепко, по-мужски пожала мне руку.

Где-то около двадцати пяти лет, худенькая, можно даже сказать хрупкая, с простеньким лицом и невыразительными глазами, она выглядела очень непритязательно. Ничего отталкивающего в ее внешности не было, но и ничего привлекательного я тоже в ней не нашел. Словом, типичная серая мышка. Да и одевалась она так, словно хотела подчеркнуть свою серость.

– Георгий Владимирович, – я приветливо улыбнулся девушке, а про себя опять процитировал сведения из досье Синицына: «...подпоручик Суровцева Аглая Викторовна, оперативный псевдоним “Стрелка”. Двадцати трех лет от роду, дворянка, воспитанница Смольного института благородных девиц, проходила службу в Первом женском батальоне смерти, участвовала в боях при местечке Крево, была ранена, за героизм награждена “солдатским” Георгием четвертой степени. В семнадцатом году, перед самым расформированием женских подразделений, была произведена в обер-офицерский чин. Политические взгляды неопределенные, но искренне ненавидит большевиков. Образцово дисциплинированна, при необходимости с людьми сходится легко, склонна к излишней жестокости. Есть основания подозревать ее в скрытом мужененавистничестве, вызванном застарелой душевной травмой. Работает телефонисткой на городском коммутаторе, в том числе, обслуживающем посольский район...». Н-да, суровая девица. Но место работы очень полезное.

– Игнашевич Антон Васильевич, – как-то вяло представился высокий худой парень в матросском бушлате.

– Георгий Владимирович.

Для меня этот парень удивительным образом ассоциировался с известным всем персонажем из фильма «Брат-2» с погонялом «Фашист». Та же длинная нескладная фигура, такое же вытянутое «лошадиное лицо» и флегматичная манера речи. Впрочем, и в его характеристике от Синицына было указано много сходных черт характера. Как там... Ага... «...вольноопределяющийся, мещанин, оперативный псевдоним “Пуля”, по политическим взглядам – социалист-революционер, с легким уклоном в анархизм, к “красным” испытывает ничем не объяснимое пренебрежение и презрение. Талантливый механик, фанатично увлекается оружием, с женщинами робок, обладает хорошо развитым чувством конспирации. Работает в порту в мастерской по обслуживанию судовых котлов, имеет разветвленные связи в местной контрабандной среде...». Словом, веселенький типус.

– Степан Ильич, значитца, – последним со мной поздоровался неприметный аккуратный мужичок лет пятидесяти. Он несколько раз суетливо тряхнул мне руку и с легким налетом подобострастия проговорил: – Рады, значитца, Георгий Владимирович. Очень рады...

Сизый нос картошкой, пышные бакенбарды, слегка помятое, совершенно невыразительное лицо хорошо пьющего человека – вахмистр Пуговкин, носивший оперативный псевдоним «Барчук», имел совершенно незапоминающуюся обычную внешность.

Но, судя по досье, он стоил всех нас вместе взятых и был единственным в группе профессионалом с солидным опытом работы в Отделении по охранению общественной безопасности и порядка[23]23
  Охранное отделение (полное наименование Отделение по охранению общественной безопасности и порядка, просторечное охранка) – название структурных органов департамента полиции Министерства внутренних дел Российской империи, ведавших политическим сыском. В системе государственного управления Российской империи в конце XIX – начале XX века они занимали одно из важнейших мест,


[Закрыть]. В той самой легендарной «охранке», наводившей истинный ужас на всяких революционеров и бунтовщиков, покушавшихся на святая святых Российской империи. Синицын характеризовал Пуговкина исключительно в превосходной степени, отмечая великолепное знание оперативной работы, наружного наблюдения и способность к полному перевоплощению. Правда, очень сетовал на полную безынициативность подчиненного, совершенно непонятные политические взгляды и его удручающую склонность к алкоголизму.

Вот как бы и все с кадрами. Н-да... Неуправляемый казачина, склонная к жестокости мужененавистница, оружейный маньяк-анархист, списанный с летной работы воздушный лихач и жандарм-алкоголик. И все как один темные лошадки. Однако веселенькая компания досталась. Интересно, кто из них приставлен за мной присматривать? Ну не может, чтобы такового

не нашлось в группе. Казак? Вряд ли... Сам Синицын? Или жандарм? Скорее всего. Впрочем, не буду гадать. Разберемся в процессе.

Я присел на услужливо поданный Пуговкиным стул, немного помолчал, а потом начал говорить:

– В первую очередь хотел бы сказать, что я впечатлен вашими результатами. Действительно впечатлен, потому что вы сделали очень много, несмотря на тяжелейшие условия работы. Однако пришло время выходить из спящего режима и приступать к активной работе. Санкция руководства на это есть.

Я специально упомянул «активную» работу и замолчал, чтобы проследить за реакцией членов группы. И она не замедлила последовать.

– Давно пора! – первым высказался Тетюха. – Краснопузые уж вовсе раздухарились. Прямо сами напрашиваются.

Суровцева и Синицын молча кивнули, поддерживая сотника.

– Проведем акцию? – возбужденно вскинулся Игнашевич. – Если что, у меня все готово!

Пуговкин скептически на него покосился, но промолчал.

– Это хорошо, что у вас все готово, – я одобрительно кивнул парню. – Но вернемся к этому вопросу немного позднее. Алексей Юрьевич, вы довели до личного состава мое предложение обеспечить финансирование для полноценной работы самостоятельным образом?

– Так точно, Георгий Владимирович, – четко доложился Синицын.

– Очень хорошо. Сразу оговорюсь, речь не идет о банальном изъятии денежных средств. Все операции будут совмещены с нашим основным профилем работы. Прошу высказываться, господа. Егор Наумович, начнем с вас.

– Почему бы нет? – спокойно хмыкнул казак. – Что может быть прелестней бороться с краснопузыми за их же деньги. Я за.

От остальных тоже никаких возражений не последовало. Честно сказать, я был немного удивлен дружным и горячим одобрением моей идеи. Мне раньше казалось, что белогвардейские офицеры должны быть более... высокоморальными, что ли? Хотя в данном случае эта моральность с лихвой заменялась преданностью делу. Народец не только не разбежался от безденежья, а даже платил агентам из своих кровных. А это дорогого стоит.

– Ну что же, тогда приступим к планированию операций. Господа, а почему сидим, как на... – я едва не ввернул слово «партсобрание», но вовремя прикусил язык, – как на похоронах? Кстати, у меня еще осталось немного «шустовского», – на свет появилась фляга с коньяком. – Или среди боевых офицеров затесались семинаристы?

Некий ледок, державшийся между нами с самого начала встречи, растаял окончательно. Печеная баранина оказалась вполне пристойной, хотя и переперченной, припасенный Синицыным кальвадос – тоже весьма неплохим, так что налет формальности в общении между нами значительно поубавился, хотя и не исчез окончательно. Но это как раз неудивительно, учитывая состав участников пикника.

После того как первая порция шашлыков исчезла в желудках, появились предложения по изъятию средств.

– Нелегальное казино в Галате... – как бы невзначай высказался Игнашевич. – Завсегдатаи весьма состоятельные люди. Один купец Амбарцумян чего стоит... – парень заметил, что на нем дружно скрестились взгляды остальных членов группы, и поспешно добавил: – Что? Однозначно он сочувствует красным. И остальные... того, тоже...

– Презираю богатеньких нуворишей, – спокойно, но с хорошо заметными нотками ненависти в голосе проронила Суровцева. – В этих тварях нет ни капли совести. Заигрывая с красными, они всего лишь надеются выторговать себе теплое местечко. Мрази...

– Это да, – глубокомысленно поддакнул вахмистр. – Удивительно продажный элемент. Я хорошо знаю это место. Приглашали туда музицировать. Да и сейчас порой предлагают. Хозяин некто Ахмед Дювалье, француз персидского происхождения. Очень мутная личность. Не исключено, что он имеет какое-то отношение к французской или британской разведке. А возможно, к обеим сразу. Кстати, туда порой заходят люди из польской и красной резидентур. И офицеры в высоких чинах из оккупационных миссий, а постоянные клиенты – это зажиточные торговцы и разного рода сомнительные дельцы.

– Тогда акция отпадает, – с сожалением покачал стаканом Тетюха. – Союзники. А жаль.

– Хочу заметить, что у нас нет союзников, Егор Наумович.

Сотник недоуменно посмотрел на меня:

– Это как так, Георгий Владимирович?

– Все банально, Егор Наумович, – я не спеша достал портсигар и выбрал себе папиросу. – Все они, британцы, французы, поляки, да все как один, поддерживают нас, в первую очередь преследуя свои интересы. Будет им выгодно поддерживать красных, уж поверьте, они в тот же момент забудут про нас. Но в любом случае союзникам прямо вредить никто не собирается, так что не вижу особых препятствий. Но, конечно же, надо будет все хорошенько обдумать и взвесить. Кстати, было бы очень неплохо осмотреться прямо на месте. Посещение казино свободное или по приглашениям?

При упоминании этого шалмана я едва не сделал стойку, как легавая собака. Чуйку не пропьешь, как говаривал один мой хороший знакомый, между прочим, начавший свою «трудовую» карьеру еще при Сталине.

– Казино маскируют под частный клуб, – презрительно скривился вахмистр. – Кого попало туда не пускают. Только по рекомендациям.

– Я, возможно, смогу достать приглашение... – вдруг сообщил сотник, слегка смутившись при этом. – Ну... я слегка знаком с одной дамой... а она... в общем, попробую.

– Очень хорошо, Егор Наумович. Займитесь этим, пожалуйста. И еще, это уже для всех. По моим сведениям, в Константинополь прибыл очень опасный агент большевиков. Это женщина, может представляться княгиней Кетеван Орбелиани. По возможности, ее необходимо как можно быстрей идентифицировать. Не сомневаюсь, что ее переброска сюда связана с некими важными планами красных... – я как можно тщательней описал свою попутчицу. – А теперь пройдемся по резидентурам. Начнем с поляков. Степан Ильич – это ваше направление. Что можете сказать о направленности их работы?

– Значитца так, – вахмистр гулко откашлялся. – Помимо официальных представителей «двуйки»[24]24
  Второй отдел Генерального штаба (1918-1928) и Главного штаба (1928-1939) Войска Польского, «Двуйка» (польск. «Dwojka») – польская военная разведка в 1918-1939 годах. Отдел разведки при этом называли офензива, а контрразведки – дефензива.


[Закрыть] при посольстве, поляки имеют в Константинополе хорошо разветвленную нелегальную сеть. Руководит ею Кшиштоф Опольский, владелец антикварного магазина на улице Алтым-Бакал. На данный момент они работают в основном по красным...

За обсуждением планов мы дотянули едва ли не до сумерек. Ребята из группы уже засиделись без дела и просто фонтанировали предложениями. Все, за исключением вахмистра Пуговкина. Этот ограничивался правкой и критикой чужих идей, но сам ничего не предлагал, видимо в совершенстве познав за годы службы мудрую истину, что инициатива порой дрючит самого инициатора. Впрочем, все его советы были очень толковыми и дельными. А вообще, я остался доволен встречей. Личный состав бодр, дерзок, инициативен, открыт к новым идеям, словом, бравые ребятки. Прямо то, что доктор прописал. Правда, все они со своими тараканами в голове, так кто ж без греха. К тому же мне с ними не всю жизнь валандаться. Пара дел и разбежались.

А еще, скорее всего, мне все-таки удалось сойти за настоящего фон Нотбека. То есть подмены никто не обнаружил. Вроде как не обнаружил. Но особо радоваться пока рано. Думаю, уже завтра о нашей беседе станет известно Врангелю. Или еще кому-то, мне пока неизвестному. Вот тогда и посмотрим.

Ну а напоследок меня слегка ошеломил Игнашевич. Хотя «слегка» это еще мягко сказано.

– Оружие какое надо, Георгий Владимирович? – таинственно понизив голос, поинтересовался эсер. – Могу достать.

Расслышав его, Суровцева тут же прыснула смехом, на мгновение превратившись из серенькой мышки во вполне привлекательную девушку. Тетюха с Пуговкиным тоже не стали скрывать улыбки на лице. А Синицын раздраженно крякнул и погрозил Игнашевичу пальцем. Видимо, увлечение эсера стало уже среди группы притчей во языцех.

– Смейтесь, смейтесь... – беззлобно огрызнулся Игнашевич. – Оружие кушать не просит. Опять же, на свое жалованье я только ноги могу протянуть, а эти «пукалки», как вы выражаетесь, меня кормят. И не только кормят, но и позволяют хоть как-то обеспечивать работу по основному профилю. Так как, Георгий Владимирович? Намедни я разжился десятком отличных итальянских «беретт» последней модели. Могу одну презентовать с сотней патронов. Отличный пистолет, между прочим. У меня вариант с усиленной боевой пружиной, так что люгеровский патрон они переваривают без проблем.

Разочаровывать парня не хотелось, поэтому я вполне серьезно поинтересовался у него:

– А что еще есть у вас?

– Ну всё, теперь Пуля с уха не слезет, – махнул рукой Пуговкин. – Вы как хотите, я пошел. Мне еще всю ночь музицировать. Аглая Викторовна, вас проводить?

– Не откажусь, Степан Ильич...

К ним присоединился Тетюха, а Игнашевич напросился прокатиться на авто. А пока мы к нему шли, как всегда флегматично, но с огоньком в глазах начал перечислять:

– Начнем с пулеметов. На данный момент есть шесть штук. Три «льюиса»[25]25
  Пулемёт системы Льюиса (англ. Lewis gun) или просто «Льюис» – британский ручной пулемёт времён Первой мировой войны. Был создан в 1913 году.


[Закрыть] и три «браунинга»[26]26
  Браунинг M1918 (англ. Browning M1918), полное название Browning Automatic Rifle или аббревиатура BAR (с англ. – «Автоматическая винтовка Браунинга») – автоматическая винтовка или легкий ручной пулемёт конструкции Джона Мозеса Браунинга, а также одноимённое семейство автоматических винтовок, которые состояли на вооружении армий разных стран мира в течение XX века.


[Закрыть]. Новенькие, почитай еще в масле. Жаль, что системы под разный патрон, но с боеприпасом никаких проблем нет. По ящику на ствол присутствует. Надо будет, еще достану.

– Подождите, Антон Васильевич, – я вдруг почувствовал необходимость несколько осадить оружейника. Все это хорошо, но я как-никак командир группы, следовательно, вся «движуха», в том числе оружейная, должна быть под моим контролем. – А теперь по порядку. Что это за оружие? Ваше личное или арсенал группы? Либо из фонда ваших, гм, коммерческих дел.

– Ну... – эсер слегка опешил. А Синицын довольно кивнул, выражая всем своим видом полное мое одобрение. Мол, так его, так. Давно пора к порядку призвать извращенца оружейного.

– Смелее, Антон Васильевич, – пришлось подбодрить эсера, потому что он совсем стушевался. – Я не собираюсь ничего запрещать, мало того, в некоторой степени даже одобряю ваше увлечение, но порядок есть порядок.

– Мое личное... – явно волнуясь, выдавил из себя Игнашевич. – И одновременно арсенал группы. То есть, при необходимости, я все предоставлю к общему пользованию. Ну а как? Пришлось озаботиться на всякий случай, хотя и команды не было... – он метнул в Синицына мстительный взгляд.

– Хорошо, – я одобрительно ему кивнул. – Продолжайте, а позже предоставите мне полный список своей коллекции. И покажете при случае. Признаюсь, сам неравнодушен. Ну, что там дальше?

– Непременно покажу! – Игнашевич сразу воодушевился. – Есть что посмотреть, право слово. Не пожалеете. Значитца, продолжим. Три ящика французских ручных бомб F-1[27]27
  Ручная осколочная граната F-1 (фр. Fusante № 1) – ручная граната дистанционного действия, предназначена для поражения живой силы противника в оборонительном бою, Серийное производство гранаты началось в 1915 году во время Первой мировой войны. Принята на вооружение французской армии в мае 1915 года.


[Закрыть] с новыми запалами, столько же британских системы Миллса[28]28
  Граната Миллса (англ. Mills bomb) – британская ручная осколочная граната, первая в истории британской армии. Разработана в Великобритании в 1915 году морским инженером и взрывотехником Уильямом Миллсом. Предназначена для поражения живой силы в оборонительном бою, цели достигает за счёт броска рукой человека.


[Закрыть] и ящик наших гранат, системы Рдултовского[29]29
  РГ-14 (Ручная граната Рдултовского образца 1914 года) – ручная осколочная граната, созданная перед самой Первой мировой войной капитаном артиллерии Владимиром Иосифовичем Рдултовским на основе конструкции его предыдущей гранаты – РГ-12.


[Закрыть] образца четырнадцатого года. Динамит с разными взрывателями, тоже присутствует в товарном количестве. При желании, могу бомбомет достать за недорого. Если у меня кон– тактик у британцев. Только за пару недель предупредите.

– Ты, Антон Васильевич, прям бомбист какой... – не удержался Синицын.

– А вот прикажет Георгий Владимирович взорвать к чертям собачьим красного резидента, – с достоинством отпарировал Игнашевич, – так пожалуйте, уже все готово. Что там еще у нас есть? Ага... Четыре штуки немецких МП-18[30]30
  MP-18 (нем. Maschinenpistole 18) – немецкий пистолет– пулемёт конца Первой мировой войны. Родоначальник многих пистолетов-пулемётов.


[Закрыть], тоже новенькие. И не спрашивайте, как я их достал. Та еще история. Патроны к ним я не считал, где-то ящиков десять-пятнадцать лежат.

– МП-18? – переспросил машинально я, не сразу сообразив, что это за оружие.

– Так германские, с автоматическим огнем, – снисходительно пояснил Игнашевич. – Maschinenpistole, то есть, если перевести дословно – пулемет-пистолет. Очень неплохая штука, если работать на короткой дистанции. Эдакий маленький пулемет, но под люгеровский патрон. Стрелять на приличную дистанцию из него бесполезно, а до сотни метров одно загляденье. Их мало у немцев было, так что, может быть, вы просто не сталкивались на фронте.

– Сталкивался, – в целях соблюдения авторитета отца-командира пришлось опять осадить эсера. – Какие магазины у этих ваших трещоток? Уже коробчатые, на тридцать два патрона или «улитки» от «артиллерийского» Люгера?

– Улитки, – ответил Игнашевич, с уважением глядя на меня. – Ага, «троммельмагазины», они самые. Коробчатых я еще и в глаза не видел.

– Понятно. Продолжайте. Как там у вас с винтовками?

– Винтовок мало, – всерьез огорчился парень. – Всего одна, «манлихер» с пятикратной оптической трубкой Фукса. Да и эту я нашел по заказу Аглаи Викторовны. Вот как-то я не подумал. А что, надо? Могу достать сколько угодно. Но не точно таких «манлихе– ров», их здесь и в помине нет. Простых хватает, и карабинов, и винтовок.

– Подумаю. – М-да, классический случай оружейного маньячества. Куда, на хрен, столько стреляющего железа? Вообще, я считаю, что если в деле дошло до пальбы, значит, оно провалилось. Но в данном случае уже ничего не поделаешь. Пусть его.

– Зато с пистолетами и револьверами полный порядок! – гордо продолжил Игнашевич. – Все, что сейчас в мире используют, все у меня есть! Даже два Штейра P16[31]31
  Steyr Hahn M1912 M.12 – самозарядный пистолет производства Австро-Венгрии. Модификация M12/P16 обр.1916 г. имеет возможность ведения огня очередями, магазином на 16 патронов и отъемную деревянную кобуру-прикладом.


[Закрыть] с автоогнем и пара «артиллерийских» «люгеров»[32]32
  «Артиллерийская модель» – вариант 9-мм пистолета Люгера, так называемый пистолет-карабин, получивший название Lange Р08 (LP 08), был принят 3 июня 1913 года на вооружение частей Пруссии, Саксонии и Вюртемберга.


[Закрыть] с барабанными магазинами. Хотите Штайр? Или Люгер?

– Я поклонник систем Браунинга, – не подумав, ляпнул я – и сразу же понял свою ошибку. Но было уже поздно. Закрыть рот Игнашевичу не удалось до самого пансиона. К счастью, мы туда быстро приехали.

Едва переступил порог своей комнаты, как сразу навалилась дикая усталость. Нет, не физическая, а моральная. Но ничего удивительного в этом нет, чай, не туристом шляюсь по Стамбулу, а считай – разведчиком-нелегалом подрабатываю. Как в буквальном смысле, так и в переносном. Одно неверное слово и хана, провал со всеми веселенькими последствиями. Только вот разведчиков перед внедрением не один год готовят, учат всякому полезному, а мне приходится выползать только на своем опыте и интуиции.

– Штирлиц, мля... – буркнул я без особой злости своему отражению в зеркале и поплелся переодеваться в домашнюю одежду. Больше всего хотелось принять сотку другую чего-нибудь горячительного и завалиться в кровать с книжкой. Про попаданцев. Подсказки поискать. Как дальше быть; письма Сталину писать, либо забить на это дело.

После ужина пришла хозяйка пансиона выполнять свое обещание: гадать на кофе. А почему бы и нет?

– Не трогай, я сама сделаю, – гречанка ловко покачала потемневшей от времени фарфоровой чашечкой и пристроила ее кверху донышком на блюдце. – Вот так надо. Не боишься? Всю правду про тебя увижу.

– Слегка опасаюсь, тетя Афина, – после слопанного подноса пирогов с начинкой из сыра с зеленью я пребывал в весьма расслабленном состоянии и не придал никакого значения словам хозяйки. Пусть гадает, правда обо мне из прошлой жизни уже неактуальна, а о нынешней я и сам бы рад узнать. – Кстати, а где Ясмина?

– Понравилась тебе она? – гречанка внимательно на меня посмотрела.

В мягком полумраке комнаты, освещенной только керосиновой лампой, хозяйка вдруг показалась мне настоящей цыганской гадалкой. Впечатление подчеркивало ее суровое лицо с рубленым профилем, старинные серьги в чуть оттянутых мочках ушей и особым образом повязанный платок на голове. Хотя, скорее всего, все это тут ни при чем, а вот кувшинчик с медовухой, просто ошеломляющей крепости, употреблённой мной за ужином, очень даже при чем.

– Хорошая девочка.

– Да, хорошая, – сказала тетя Афина. – Красивая, здоровая, сильная и умная. Ясмина уже три года как вдова. Муж был рыбак, утонул в море, но детей они не успели нажить. Видишь, она до сих пор траур носит. И будет носить всю жизнь. Так у нас положено. До того времени, как второй раз замуж выйдет. Но с женихами сейчас совсем беда. А за кого попало она не хочет. Кстати, ты ей тоже понравился.

– Что же теперь мне делать? – я интуитивно почувствовал, к чему клонит тетя Афина.

– Такой большой и не знаешь? – гречанка весело рассмеялась. – Почему я должна тебя учить? Все просто. Тебе нужна женщина, а ей мужчина. Но не торопись. Дай ей возможность сдаться достойно. Только не пробуй Ясмину купить, все равно не получится. Гордая она очень. Но ладно, хватит об этом. Не маленький, сам разберешься. Так, Георги... – она внимательно заглянула в чашечку, недоуменно покачала головой и сказала: – Странно... Никогда такого не видела. Получается, что прошлого у тебя нет. Как будто стертое оно у тебя. А будущее... – хозяйка пансиона немного помолчала и неожиданно засобиралась: – Пойду я. Не люблю таким, как ты, гадать. Очень сложно. Много у тебя дорог. А ты стоишь на перекрестке и сам еще не знаешь, куда пойдешь. Слушай свое сердце – и выберешь правильный путь...

Я подождал, пока она соберет посуду и уйдет, разделся, потушил лампу и наконец лег.

– Выберу, конечно, тетя Афина. Куда же я денусь. Вот только какой он, этот правильный путь?