Текст книги "Рутьер"

Автор книги: Александр Башибузук

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 19 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

Глава 6

– Собака… Швайнехунд… Ферфлюхтер… Зарублю смерда!.. – Я со злости двинул эконома по уху и приказал сержанту мосарабов: – Альмейда, прикажи скинуть его в море.

Я прошелся по замковому двору и с тоской посмотрел на царящую вокруг разруху.

Твою же мать… Ну с таким нахальством я еще не встречался. Нет… это вообще ни в какие рамки не укладывается. Запорю… перевешаю всех ублюдков…

Сержант невозмутимо отдал короткую команду. Два аркебузира, предварительно двинув управляющего по голове, вздернули его за локти и поволокли к пролому в стене, выходящему на море.

Замковая челядь, стоявшая под конвоем на коленях, горестно взвыла, а герцогский герольд Амбруаз де Аршамбо одобрительно закивал головой:

– Барон, я вижу, что у вас здесь все будет в порядке. Не будете ли вы так добры послать со мной десяток ваших людей? Я с Флорианом и Жюлем наведаюсь в остальные лены вашей баронии. Необходимо разобраться с некоторыми моментами по налогам.

– Конечно, ваша милость. Но не будет ли правильнее сделать это в моем присутствии? Как раз и объя́вите меня их сеньором, и засвидетельствуете принесенный мне оммаж.

– Да… – Герольд поскреб щетину на щеке. – Так, несомненно, будет правильнее, но тогда я отлучусь немного отдохнуть… гм… последний переход дался мне очень тяжело.

– Моя ключница Матильда сейчас в башне принимает имущество. Скажете ей, что я распорядился выделить покои и вам с вашим персеваном, и аудитору. Заодно проинспектируйте замковый винный погреб. Там, кажется, есть несколько бочек вина.

– Несомненно, барон… не преминем. – Герольд, опираясь на своего помощника, пошатываясь, побрел в сторону донжона.

За ним побрел, спотыкаясь, Жюль Реман – герцогский аудитор и по совместительству собутыльник герольда.

Я невольно улыбнулся, глядя на корявую фигуру представителя герцога. Амбруаз пробухал всю дорогу до этой клятой баронии. Почитай, трезвыми я эту колоритную троицу и не видел. Но пускай их… Человек он очень полезный сейчас для меня и великий знаток этой долбаной средневековой бюрократии…

– Господин! Господин барон… Не надо! Я все скажу… Всё отдадим! – Кастелян слабо бился в руках мосарабов и изо всех сил тормозил ногами.

– Тащите его назад, – скомандовал я аркебузирам, уселся в походное кресло, заботливо подставленное Иостом, и принял вид сурового, но справедливого господина.

А что… я такой и есть. Только этот господин тоже немного устал. Даже не думал, что будет столько мороки с путешествием и вступлением в свои права…

Известие о преобразование компании в лейб-гвардейскую роту личный состав принял неожиданно для меня благосклонно и даже единогласно. Как бы поменялось только название, а по сути мы остались все теми же рутьерами, да и преимуществ оказалось гораздо больше, особенно в части оплаты.

Мне как кондюкто полагалось жалованье в сто ливров в месяц и кормовое содержание в размере тридцати ливров в полгода, да тридцать ливров на коней, да… в общем, куча всего. Тук как мой лейтенант получал пятьдесят ливров. Сержанты – по двадцать, и это при том, что вся экипировка роте полагалась за счет казны или выплачивалась компенсация за нее в случае неналичия. Весомые аргументы для принятия решения. И мои люди его приняли. Собственно, после известных событий в компании и людей-то осталось – с гулькин нос.

Мосарабы – мой личный найм, в них сомневаться не приходилось. Куда я, туда и они. Тук с мэтром Рафаэлло – естественно, тоже. Лекарь, коновал, капеллан и кузнец с помощниками также исключительно мои люди. Матильда провела необходимую работу среди маркитантского женсостава, и они единогласно приняли новый порядок, попутно воздействовав на своих походных мужей из арбалетчиков.

Раненых и увечных я не бросил, хотя в уставе по поводу них были совершенно ясные правила. Выходное пособие в размере месячной платы – и до свиданья. Но я забрал их с собой в баронию. Теперь они разве что не молились на меня. А может, и молились… Правда, я еще не придумал, что мне с ними делать. Но придумаю обязательно.

В общем, через день после начала моего отпуска банда в составе тридцати мосарабов, тридцати фламандцев-арбалетчиков, двух пикинеров и сорока пяти нонкомбатантов разного полу и разных национальностей, при шести орудиях на конной тяге выдвинулась в Брабант. И вот только сегодня добрались. Ровно за три недели пути, вполне благополучно, но не без приключений. Средневековые дороги, однако.

Подписанное мировое соглашение между Бургундией и Священной Римской империей вовсе не означало полное наступление мира в Германии. Страну наводнили наемные шайки, которые, оставшись без ратной работы, не гнушались примитивным разбоем. Вполне строевые подразделения обеих армий, возвращающиеся домой, в стремлении пополнить свои кошельки тоже ничем не отличались от наемников. А на тех и других с упоением охотились местные жители – свирепые и безжалостные уроды, совсем не напоминающие своих современных добропорядочных потомков. Так что путешествие выдалось «веселым».

Для начала мы совсем неожиданно наткнулись на полуэскадрон германских конных латников под командованием ротмистра фрайхера Курта фон Швайнеберга, заканчивающих грабить придорожную деревню. Между прочим, своих же соотечественников. Этот полуэскадрон оказался из числа тех германских войск, что дезертировали еще в самом начале битвы за Нейсе. Оно и понятно. Империя еще только в стадии формирования своих регулярных войск по типу французских и бургундских ордонансных рот, и основу ее армии по-прежнему составляет дворянское и городское ополчение. А эти товарищи всегда больше грабили, чем воевали.

Так вот. Дойчи подчистую вырезали всю деревню (остались в живых всего двое девчушек лет по пятнадцати, вовремя спрятавшихся в подвале) и вымели с германской педантичностью все ценное, вместе с провиантом и фуражом.

Германских латников мы заметили, когда они заканчивали грузить добычу в телеги. В другое время я бы еще подумал: связываться ли с ними? Все-таки шесть десятков отлично экипированных рыл на конях, но ситуация другого выхода не оставила. Обойти деревню не получалось, да и они нас уже заметили.

Но собственно боя как такового не получилось. Дойчи ринулись в атаку, сгрудившись на довольно узкой дороге. С одной стороны, правильный маневр. Растянувшийся вместе с обозами на марше пеший противник – довольно лакомая добыча. Особенно для хорошо вооруженных кавалеристов. Но не получилось у них ничего. Совсем.

Мосарабы и арбалетчики положили германцев еще на подходе. До нас сквозь пороховой дым доскакал только сам фрайхер, но лишь для того, чтобы на полном скаку сверзиться с коня. Тук его сбил на землю, метко засадив болт прямо в щель забрала гранд-бацинета. Швайнеберг, кстати, остался живым, но ненадолго: я допросил его на предмет дальнейшей дороги и приказал повесить на ближайшем дереве. И поделом тупому швабу.

Добыча досталась богатая. Мало того что к нам перешло семь телег с провиантом и фуражом, так еще три десятка добрых коней со сбруей и доспехами. Остальных поймать мы не смогли, да и полегли многие лошадки под болтами и пулями. Еще целый воз нагрузили отличными доспехами и оружием с самих имперских кавалеристов. Да и денег нашлось немало. В общем, поживились неплохо.

Чудом уцелевших девчонок я тоже забрал с собой. Все равно им идти было некуда, а так Матильда к делу приставит.

Второй раз, почти на границе с Фландрией, нас под вечер атаковали швейцарские наемники. Сначала из леса обстреляли из арбалетов, а затем кинулись, завывая как волки и размахивая алебардами. Тут, конечно, не все так красиво сложилось, как с дойчами. Долбаные кретьены оказались свирепыми и упорными бойцами и забрали с собой на тот свет четверых арбалетчиков, одного мосараба и трех кутилье. Еще с десяток моих человек поранили, но, слава богу, не опасно. И это учитывая, что швейцарцев было всего-то три десятка, то есть вдвое меньше, чем нас. А вот добычи с них мы практически никакой не взяли. Считай, одни доспехи и оружие. Десяток арбалетов, капеллины и полукирасы. Ну и палашей с алебардами достаточное количество; правда, все железо оказалось отличного качества, но это радовало мало. Моих людей с того света не воротишь.

Когда добрались до Фландрии, мне удалось немного пополнить отряд. Нанял всего пятнадцать арбалетчиков, больше не получилось…

– …господин! Клянусь Девой Марией… По неразумению своему! – Вопль управляющего вырвал меня из воспоминаний.

– Говори.

– Все скажу… Все, господин барон!!!

– Дайте ему еще, чтобы заткнулся.

Мосарабский десятник лениво, но сильно двинул управляющего под дых.

Пока толстяк корчился на земле и ловил ртом воздух, я попытался нащупать в себе хоть какое-нибудь сострадание к нему… Не-а… Нету. Ни капельки. А чего его, вора поганого, жалеть? Потворствовал оскудению моей баронии и сам крал, собака, безбожно.

Барония… Одно название. Когда я наконец выбрал момент и выяснил, прочитав ввозную грамоту, что же собой представляет так громко названный кусок земли, то сначала особо не огорчился. На бумаге все выглядело довольно пристойно.

Барония оказалась очень удачно расположена на возвышенной части побережья, принадлежащего провинции Брабант. Как раз в самой удаленной части этой провинции, вклинившейся извилистым языком по побережью между Фландрией и Северным морем и связанной с самим Брабантом только узким перешейком возле устья Шельды. Так что к моей баронии были гораздо ближе фландрские Гент и Брюгге, чем брабантские Антверпен и Брюссель.

Земли оказалось не так чтобы много: примерно десять лиг по побережью и столько же в глубину материка. Это только моя земля, но в баронию входили еще владения моих двух вассалов. Неких юнкера ван Брескенса и юнкера ван Груде. То есть обыкновенных эскудеро-оруженосцев, и еще без должности. Недорослей, если по-русски. Самое низшее дворянское сословие. Их земли выхода к морю не имели и были вовсе уж микроскопическими: оба вместе – вполовину меньше моих владений.

Земля большей частью являлась не особо пригодной под посевы – скалистой и каменистой, но ближе к побережью плодородные участки встречались.

Через баронию еще протекала река под элегантным названием Рюпел. Не ручеек, а настоящая река, правда, несудоходная. Очень хочется надеяться, что в ней водятся так полюбившиеся мне речные угри. Впрочем, не совсем и река – рукав Шельды, из которой она брала свое начало и впадала в море как раз с краю моей баронии.

Там же находился средних размеров симпатичный лесок из дубовых, ореховых и буковых деревьев.

Ну и пейзажи мне в реальности понравились. Трава по пояс, перемежающаяся скалистыми участками, множество живописных ручейков и небольших рощиц. Вот как бы и все…

Нет, не все. Про деревеньку забыл. Деревня Гуттен расположилась рядом с замком, в ней было под сотню дворов. А вот сколько душ обитает там, мне пока не ведомо. Буду завтра принимать фуа от сервов, заодно и посчитаю.

Ну и сам замок, конечно. Он на бумаге тоже выглядел солидно – даже рисунок прилагался. Расположен на высоком холме, как раз на краю скалистого обрыва, омывающегося морем. Рядом пригодная для стоянки судов небольшая бухта, затертая в скалах. Большой и высокий донжон и четыре крепостные башни по углам стен, ну и все остальное, прилагающееся к каждому нормальному замку. Герса и разные там рвы с крепостными воротами. В общем, картина на бумаге была прописана достаточно привлекательная.

Но это на бумаге…

Как только я увидел замок «а натюрель», все остальное осматривать желание пропало начисто. Загрустил я и насовал мысленно Карлу все матюки, которые знал. Да еще несколько особо извращенных выдумал.

Замок, мля…

Вроде бы донжон с башнями и стенами присутствует, и размером он не совсем маленький, врать не буду… но он же древний до невозможности и обветшал до полного безобразия…

– Господин, я все покажу!!! – в очередной раз взвыл эконом и опять заткнулся после полученной плюхи.

За жизнь свою, собака, беспокоится. И правильно беспокоится. За то, что он довел до такого состояния мое имущество, убить даже мало. На кол его, что ли, посадить?

Стена со стороны берега треснула и местами осыпалась. Деревянные галереи и машикули сгнили и тоже попа́дали: почитай, и нет их. Цепи, державшие герсу, на хрен заржавели, и она так и застряла в полуподнятом состоянии. На лошади только нагнувшись проехать можно. Крепостные ворота потрескались и расползлись. Перекрытия в башнях сопрели, и теперь на них можно было взбираться только с реальным риском для жизни…

Млять, эту разруху можно перечислять до бесконечности… А у этого урода в деревне добротный каменный дом, крытый свинцовой черепицей, снятой с замковых башен. Кстати, и сама деревня показалась с виду довольно зажиточной. И возит этого скота упряжка о двух добрых конях, и ручку ему сервы целуют, как господину… А он, собака, сам мой раб!

Ну, повешу суку!

А герцогского управителя моей баронией найду и колесую. Он, падла, сидит в Антверпене и на подотчетные ему земли носа не кажет, только принимает от этого скота подношения.

Я, конечно, в глубине души так и остался вполне толерантным современным и даже местами демократичным человеком, но за такое колесовать мало. Для восстановления замка затраты все же потребуются немалые…

– Как тебя зовут, раб?

Эконом уткнулся лбом в землю и забубнил:

– Михаэль, господин. Михаэль, ваша милость…

– Рассказывай, вор…

– Это не я, ваша милость… – Эконом горестно взвыл.

– А кто?

– Мэтр Юпп Риббек. Он! Старший прево округа. В его ведении эта земля. Он смущал! Он… говорил, устроит так, что земли останутся в управлении сенешаля, а он сможет все непотребство и воровство скрывать за положенную плату. Ва-а-аша милость, поми-и-илуйте… – взвыл эконом и, получив в очередной раз по морде, забился в истерических рыданиях.

– Что ты хотел мне показать?

– Я покажу, я покажу… Разбойники, ох, какие же они разбойники… – Эконом, быстро перебирая коротенькими ножками, пополз ко мне, но на полпути получил по загривку тупым концом полусписы и уткнулся мордой в землю.

– Кто разбойники?

– Тиль Веренвен и его молодчики! Насильно долю всучивали и заставляли продавать в Антверпене евреям награбленное… Ох они и разбойники…

– Сколько их?

– Тридцать душ было, тридцать… – доложил угодливо эконом. – А вернулось двадцать семь. Трое сгинули где-то. Далин Горден, Раймон Брехс и Раймон…

– Пока заткнись, – приказал я эконому, не дослушав, и повернулся к Туку, стоявшему рядом. – Отдай команду компании располагаться рядом с замком. Прямо напротив ворот. Ставьте шатры и рогатки. Полевой лагерь по полному профилю, только рвы не копайте. Всем арбалетчикам и аркебузирам строиться в полном вооружении. Матильда пускай продолжает перепись, а экономом я пока назначаю Петера. Он уже ходить может, пускай приобщается. Пусть себе кого надо из инвалидов в помощники выберет. А мы наведаемся к разбойничкам.

– Вот это дело, монсьор! – Обрадованный Тук умчался раздавать приказания.

– Где они? – поинтересовался я у бывшего эконома.

– Так в бухте же их гукер. И шебека там под разгрузкой. Это та, что они с собой пригнали. Я покажу, как туда незаметно подобраться. Только что со своего разбойного промысла они пришли. Добра на шебеке не счесть… – Михаэль поцокал языком и сразу прикрыл голову руками, увидев, как аркебузир занес над ним древко полусписы.

– Вяжите его…

Вот этот момент уже очень интересен. Если есть корабль, то разбойнички – самые настоящие пираты. И что мне удивляться тому, что деревня с виду зажиточная? Пиратский промысел всегда был особо прибыльным. Очень интересные мысли наклевываются… Но посмотрим.

До бухты было всего полчаса ходу. Эконом показал тропинку, и мы незаметно для пиратов к ней подобрались. Часовой был всего один – взять его живым не получилось, но и поднять тревогу он не успел. Пара болтов воткнулась в шею, обрывая крик, остальные пробили грудь. Арбалетчики у меня все-таки великие мастера своего дела. Жалко, конечно, парня – все же моя собственность. Пользу мог какую-нибудь принести, а так – сгинул бессмысленно.

Бухта оказалась совсем небольшой, но прекрасно укрытой скалами и от штормовых ветров, и от любопытного взгляда. И с моря, скорее всего, не заметна. Укромное и даже красивое местечко.

Как и говорил эконом, в бухте стояла пришвартованная к причалу шебека, а рядом с шебекой – упомянутый гукер. Такая небольшая двухмачтовая посудина, в разы меньше, чем шебека. Даже не представляю, как с нее пираты смогли шебеку взять. Не иначе ночью на рейде подловили. Но это я узнаю чуть позже. От самих разбойничков.

Из шебеки таскали в большой сарай какие-то узлы и ящики. Народу на причале вместе с грузчиками совсем немного. Человек двадцать пять. Все поголовно коренастые невысокие бородатые крепыши в накинутых поверх кольчуг кожаных куртках с капюшонами. Из оружия я у них смог рассмотреть только короткие широкие палаши, длинные кинжалы и у нескольких – арбалеты.

– Как их брать будем, монсьор? – поинтересовался шотландец с азартно горящими глазами. – Можно их всех прямо отсюда из арбалетов перебить.

– Зачем перебить? Думай, что говоришь. На хрена мне дохлые сервы, башка ты каменная? – умерил я пыл скотта. – Удивляюсь я тебе иногда, Уильям. Все бы тебе убивать… Учись мыслить широко.

– Ну а как, монсьор? – слегка обиделся мой верный эскудеро.

– Всех – живьем. Но в случае сопротивления – руби́те. Спустимся к шебеке пешим порядком. Командуй… – Я снял с седла ерихонку, надел на голову и опустил наносник. Сегодня решил не надевать тяжелый готический доспех, надоел он мне по дороге, вместо него облачился в юшман, доставшийся мне при освобождении семьи еврейского ювелира – еще в самом начале моей истории. Легче он намного, да и удобнее, честно говоря. Попробовал, как выходит из ножен тальвар, и скомандовал:

– Вперед…

Разбойников удалось застать врасплох. Мы влетели на причал с великим ором и криком, так что никто из них не успел оказать сопротивления или не захотел, поняв, что это совершенно бесполезное дело и приведет только к смерти. Возможно, мучительной. А застывшие на скалах арбалетчики, готовые нашпиговать болтами любого засомневавшегося, оказались еще одним весомым аргументом к сдаче в плен.

Пиратов быстро разоружили и связали им руки, попутно надавав тумаков для смирения, и сложили в рядочек на причале. Общим числом их и оказалось ровно двадцать четыре.

– Кто из вас главный? – вежливо поинтересовался я у разбойничков.

Никто не ответил ни слова. Только зыркали злобно, как на басурманина. Ай как нехорошо…

– Я барон Жан ван Гуттен. Ваш сеньор, – продолжил я, прохаживаясь по причалу. – А вы мои сервы, сиречь – рабы, и я волен вершить над вами суд и расправу…

Могу, конечно… Но вот совершенно не понимаю: что с ними сделать? Можно казнить образцово-показательно, для назидания остальным. И следовало бы… Но я – хозяин им, и мыслить следует как хозяину, как бы странно это ни звучало. Почему странно? Потому что я вполне уже сжился с ролью средневекового дворянина и освоил все надлежащие ему манеры. Не отличишь от настоящего, даже при ближайшем рассмотрении. Да и со временем уже вполне сжился и даже, кажется, принял это долбаное Средневековье таким, как оно есть. Но хозяином рабов еще не был ни разу. Вот отсюда и странности в ощущениях. Вроде волен я казнить их или миловать по своему усмотрению, но не все так однозначно. Сервов истребить проще простого. Но настоящий хозяин в первую очередь озаботится не истреблением с наказаниями, а прибылью с них. И не одноразовой, а постоянной.

Есть еще один довольно весомый аргумент не устраивать резни. Фландрия это, народец здесь гордый и свободолюбивый, пережмешь палку – и останешься вовсе без сервов: сбегут в большие города, и всё. Год плюс один день – и гнусный воздух города делает любого свободным. А города-то эти от меня совсем близко…

– Кто из вас Тиль Веренвен? – прогулялся еще раз по причалу и остановился напротив самого крупного бородатого мужика. – Ты?

– Я… – тихо ответил мужик и зачем-то зажмурил глаза, хотя особо испуганным не выглядел.

Хитроватое, с грубо рубленными чертами лицо, короткая бородка, подбритые щеки. Типичный голландский капитан. Такими их еще любят изображать в фильмах.

– Поднимите его, – приказал я арбалетчикам. – Ну что, Тиль Веренвен… Получается, ты главарь пиратов. Так? Знаешь, что за это бывает?

– Рыбаки мы, господин барон… – замотал энергично головой Тиль. – Просто вот…

– Случайно наткнулись на шебеку и случайно ее захватили? Нет? Дай угадаю… Вы ее нашли… Пустую. Где экипаж и товар, разбойничья морда? Прикажу утопить, как собаку! Ну!

– Товар в сарае… а экипаж…

– В море?

– Ну да… – обреченно кивнул головой Веренвен. – Почти весь. Сарацинская же шебека… Мы к самому Бискаю ходили, там и взяли. Ткани они везли и краски. Нечестивцев мы порубили. Они шестерых наших успели убить. Сами понимаете… А гребцы… гребцы в пещере… Господин барон, богоугодное же дело сделали. Магометане же они. Не гневайтесь, ваша милость. Все теперь по праву ваше…

Капитан пиратов умоляюще посмотрел на меня. Теперь он выглядел растерянным и испуганным, но все-таки некая хитринка во взгляде присутствовала.

– Хочешь сказать, что это вы первый раз решили попиратствовать, да? А до этого только селедку ловили?

– И треску с камбалой… – согласно кивнул Тиль. – Так и есть… ей богу…

Я просто промолчал, вглядываясь ему в лицо. До истины добраться совсем не трудно. На третьем отрезанном пальце он выложит все. Но, думаю, этого не понадобится.

Так и оказалось. Веренвен не выдержал взгляда и нехотя выдавил из себя:

– Бывало и раньше…

– Монсьор, дозвольте я ему язык развяжу, – вклинился Тук в разговор. – Ну в самом же деле – хам последний. С ним по-хорошему разговаривают, а он морду воротит.

– Успеем, дамуазо Логан, – остановил я разбушевавшегося шотландца, – пойдем лучше товар да пленников посмотрим. Веди, Тиль Веренвен.

– Кого первого? – деловито спросил Тиль и сразу как подкошенный упал на землю.

Тук, не долго думая, врезал ему по шее.

– Ваша милость! К своему сеньору обращаться только «ваша милость» или «господин»!.. – прошипел Логан в лицо главарю пиратов. – Ты понял или мне еще раз объяснить тебе?

– Я понял… – прошептал фламандец, недобро сверкнув глазами на скотта.

М-да… Так я каши со своими сервами не сварю. Через неделю все разбегутся… Но и Тука понимаю: он честно исполняет свои обязанности, во всяком случае, как он сам их понимает.

– Дамуазо Логан, благодарю вас. А сейчас, прошу, займитесь судами. Тщательно обыщите их, в случае необходимости организуйте разгрузку. Ну и будьте готовы все описать. – Я решил занять Тука чем-то полезным, а то от его рвения пока вреда больше, чем пользы.

– Как прикажете, монсьор. – Тук коротко поклонился и убежал исполнять приказание.

– Вставай, Тиль Веренвен, и пойдем сначала посмотрим товар, – сказал я фламандцу. – Да не кривись, не кривись. Ты не только зуботычину, но и пеньковый воротник заслужил.

– Да я и не жалуюсь, ваша милость… – Фламандец, покряхтывая, встал и показал рукой на несколько крытых соломой добротных бараков из тесаного бруса, стоявших вдоль берега на сваях. – Вот тут в сараях все и лежит…

– Откуда лес брали? – поинтересовался я.

Насколько я уже успел увидеть – в Брабанте, да и во Фландрии тоже, строили преимущественно из камня. Леса здесь очень мало, и от этого он жутко дорогой. А все леса принадлежат либо феодалам, либо городам, и за самовольную порубку не просто штрафуют, но и руки отрубают безжалостно. Это не Россия с ее неисчерпаемым запасом древесины. А тут у обыкновенных рыбаков такая роскошь. Наводит на размышления…

– Бревна собираем на берегу, – ответил фламандец, связанными руками неловко отпирая ключом с замысловатой бородкой большой амбарный замок. – В сезон штормов много плывуна выбрасывает. Да и сейчас бывает.

– Что такое береговое право, знаешь? Вижу, знаешь. Стало быть, мой лес собираете, так?

– Значит, так… – с тщательно скрываемым недовольством согласился Тиль и открыл отчаянно заскрипевшую дверку.

– Что здесь? – В полумраке амбара я рассмотрел лежащие на поддонах ряды тщательно зашитых в мешковину тюков, пирамиды бочонков и еще какие-то ящики с рулонами. Прямо склад госрезерва. Прошелся вдоль них и попробовал поднять один тюк… Тяжелый…

– Шелк-сырец и хлопок-сырец – пояснил Веренвен. – Там, дальше – хлопковая пряжа и рулоны готовых тканей. Атлас и бархат. Ковры есть, но немного. Всего десяток.

– Это все с одного похода?

– Да, но это еще не все. В другом амбаре краска для пряжи. Ну и еще там по мелочам. Специй немного и зерен сарацинской заразы пара мешков. Оружие и доспех с мавров.

– Как у вас это получилось со столь малой командой? – изумился я.

– Ну… нас вообще четыре десятка было… – тяжело вздохнув, ответил фламандец. – Шестерых за поход недосчитались. Ну а с магометанами просто свезло. Шебека как раз на мель села, и те двумя шлюпками пытались завести тросы на скалу, чтобы сняться. Почитай вся их охрана в тех шлюпках и была. Ну а тут мы… Тех, кто в шлюпках были, – их всех из арбалетов положили. Ну а саму шебеку приступом взяли. Они из фальконетов выпалить не успели. Вот как-то так и получилось. Но все равно они шибко дрались. Как раз шестерых наших и убили. Капудан ихний Далина и Раймона из пистолей своих богомерзких застрелил…

– Подожди… – остановил я пирата. – Вас здесь сейчас двадцать шесть душ. Шестерых в походе убили. Где еще восемь?

– Симон и Гвидо пленных охраняют в пещере. А папашу Адриса, штурмана нашего, внук домой повел. Почтенного возраста он. Еще четверых я в деревню за подводами послал… – Фламандец неожиданно бухнулся на колени. – Ваша милость, давайте как-то этот вопрос решим… Не гневайтесь, мы всего два раза в год ходим на промысел этот и не всегда приходим с добычей. В основном на Доггер-банке рыбой промышляем. Помилуйте! У всех же детки малые. Что хотите сделаем, только помилуйте. Берите всё…

– Вам прямой путь в петлю… но посмотрим… – Я присел на бочку и крепко задумался.

И как поступить? Товар однозначно заберу. Выручки с него как раз хватит замок отремонтировать, а дальше? Шебеку продать? Кому? Где? И главное – зачем? Да и товар еще попробуй спихни, не зная конъюнктуры…

Вот же забот навалилось… Ей-богу, геройствовать проще. А тут еще с сервами разбираться и гребцами с галеры, будь они неладны.

– Руки давай, – приказал я фламандцу и разрезал кинжалом веревки на его запястьях. – Рыпнешься – глотку перережу. Рассказывай, куда и кому товар продавали награбленный?

Тиль потер запястья и глубоко поклонился.

– Эконом продавал. У него связи с еврейскими купцами в Генте.

– Сколько он себе забирал?

– Две трети и еще десятую часть. Пояснял, что передает в Антверпен своему человеку, чтобы наши земли так и оставались без хозяина. – Тиль скривился. – Мерзкий он все-таки человек. Он нас выдал?

– Ну а кто еще… – Я не стал скрывать участие эконома. – Давай теперь честно рассказывай все. Как рыбу ловите? Что с ней дальше делаете? И про промысел разбойный – тоже все. Только предупреждаю: заподозрю во лжи – перевешаю вашу банду прямо на реях шебеки…

И Тиль стал рассказывать… Пиратствовали мои холопы не столь долго. Изначально у них было всего пять десятивесельных карбасов – одномачтовых с прямым парусом, на которых они ходили за селедкой и треской. Но три года назад совершенно случайно наткнулись на вот это самый гукер, принадлежавший англичанам. Ну и ничтоже сумняшеся под предлогом продажи свежевыловленной трески поднялись на борт и вырезали команду. Обнаружив, что гукер забит шерстью под завязку, как говорится в одной очень умной книге – «поняли, что это хорошо». Вопрос – заниматься этим дальше или нет? – был окончательно снят с повестки дня.

Но справедливости ради хочу отметить, что товарищи новоиспеченные пираты подходили к своей преступной деятельности очень ответственно и осторожно. Рыбу они ловить не перестали, благо гукер позволял это делать в более масштабных количествах. Солили и сдавали почти за бесценок, но некоторую прибыль это все-таки давало.

Христиан, божился Тиль, они не трогали, а в основном щипали сарацин в Бискайском заливе. Выходили туда всего два раза в год – когда сезон штормов заканчивался и купцы опять открывали трафик. Все проблемы с реализацией, в том числе и с рыбой, решал как раз преступный эконом Михаэль, сдавая все оптом еврейским купцам, которые присылали за товаром караваны прямо в Гуттен. При этом, скорее всего, обдирая по цене и самого Михаэля, ну а он соответственно оставлял самим виновникам торжества сущие копейки.

Но процветанию деревни, и так не бедной, все-таки отсутствие реального хозяина способствовало, и этих крох хватало с головой. Все и всем были довольны. В каждом дворе была добрая скотина, множество птицы. Да и земельку господскую, помимо своих клочков, они тоже стали потихоньку распахивать без спроса. То есть наступили мир и процветание в одной отдельно взятой деревне, и длились они до того самого времени… пока… Пока окончательно не оборзел эконом.

Он, собака, деревню обложил налогом сверх того, что в казну сдавался, и даже батрачить сервов заставлял в своем хозяйстве. То есть фактически занял мое место. Повешу скота при полном стечении народа…

– Кто у вас старший в деревне? – поинтересовался я. – Пойдем второй амбар смотреть, а ты по пути рассказывай.

– Так Якоб Янсен дорпхоофтом у нас. Справедливый и уважаемый человек.

– Ну и почему этот уважаемый человек не поставил эконома на место?

– А как, господин барон? – Тиль вздохнул. – Он этим нашим промыслом в кулаке народ держал. Почитай вся деревня на нем повязана. Грозил, что выдаст с потрохами, и одновременно принуждал пиратствовать… Совсем заел, мироед, а Якоба Янсена чуть вовсе со свету не сжил. Дочку его себе требовал в служанки, ну понятно же на самом деле для чего.

– Жены у него нет, что ли?

– Вдовец он. Сын только. Такой же… – Тиль хотел сплюнуть, но постеснялся в моем присутствии.

– Почему вы его не прирезали? – поинтересовался я и вошел во второй сарай.

– Думали… – покаянно заявил Тиль. – Но…

– Что «но»? Не изображай раскаявшуюся овцу. Все равно не поверю.

Я присел возле небольшой стопки остро пахнувших мешочков. Достал кинжал и сделал небольшой надрез… На руку выкатилось несколько черных шариков… Рассмотрел получше, понюхал. Перец… душистый перец… Очень хорошо.

– В общем, господин барон, он говорил, что бальи в Антверпене все знает, и если мы его – эконома, убьем или в положенный срок он не отвезет деньги…

– …то сюда прибудет стража. Так? – перебил я Тиля и надрезал другой мешочек…

А это просто черный перец.

А здесь гвоздика… И немало.

А это, кажется, дробленый лавровый лист…