Текст книги "Избранная лирика"
Автор книги: Александр Прокофьев
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 1 страниц)
АЛЕКСАНДР ПРОКОФЬЕВ
ИЗБРАННАЯ ЛИРИКА
«Библиотечка избранной лирики»
Издательство ЦК ВЛКСМ «Молодая гвардия», 1965
Scan, OCR. Spellcheck А.Бахарев
СОДЕРЖАНИЕ
Земная радость
«Сколько звёзд голубых, сколько синих...»
Первая песня
Товарищ
«Когда мы в огнемётной лаве...»
Матрос в Октябре
Где моя Россия начиналась?..
«Что весной на родине?..»
«Задрожала, нет – затрепетала...»
«Как будто неба больше стало...»
«Вся земля закидана венками...»
Анне
«Я, может быть, не в третий раз, а в сотый...»
«Не боюсь, что даль затмилась...»
«Коль жить да любить – все печали растают...»
«Горят в небесах золотые омёты...»
Ярославна
«Мне дня не прожить без тебя, не тоскуя...»
Говорят, что некрасива...
«Я не даривал ей перстня...»
«Ты прекрасна, песенка, прекрасна...»
Сердце
Закат
Беляночка
«Я пред тобой за всё в ответе...»
Говорят, весна моя
Милая
Алёнушка
Хлеб
Дед
Основные книги А. Прокофьева
ЗЕМНАЯ РАДОСТЬ
Кто ценит самоцветное русское слово, кто чувствует себя полным хозяином
в родных полях и лугах, тот не может не любить стихов Прокофьева. Его поэзия
– это бьющая через край любовь к жизни, земной радости.
Но в той радости, которая переполняет стихи поэта, нет ничего общего с
бездумным приятием даров бытия.
Ощущение полноты жизни даёт Прокофьеву чувство победителя, прошедшего
сквозь суровые испытания века и утвердившего в них своё человеческое
достоинство, достоинство хозяина, творца и защитника жизни, а следовательно, и своё право на счастье. Поэтому поэзия Прокофьева не только радостная, но и
мужественная. Отвергая половинчатость чувства, лирический герой поэта не
знает компромиссов ни в любви, ни в ненависти. Высшая радость для него —
гордое сознание исполненного долга.
Ладожский рыбак, человек суровой трудовой закалки, он был действительно
«мобилизован и призван» революцией и пришёл в поэзию с гражданской войны.
Справедливость знаменитого изречения Фауста: Лишь тот достоин жизни и свободы, Кто каждый день за них идёт на бой, —
он понял не умозрительно, не по-книжному, а на собственном опыте.
Не поэтому ли первые же опубликованные им стихи, его «Песни о Ладоге», сразу же были замечены и критикой и читателями. Эти песни о «малой родине», об отчих местах поэта были как бы вступлением, запевом к песне о большой
Родине, о России, которую Прокофьев поёт всю жизнь.
В одном из послевоенных своих стихотворений («Наследство») Прокофьев
писал:
Не отец, не мать в далёком детстве, А мои друзья в родном краю,
Всю Россию дали мне в наследство, Всю мою любовь, судьбу мою.
Именно в этом чувстве общности, неделимости великого наследства истоки
душевной щедрости поэта. Именно поэтому для новых поколений читателей поэзия
Александра Прокофьева так же свежа, как и для его сверстников, ветеранов
гражданской и Отечественной войн.
Николай Рыленков
* * *
*Сколько звёзд голубых, сколько синих,
Сколько ливней прошло, сколько гроз.
Соловьиное горло – Россия,
Белоногие пущи берёз.
Да широкая русская песня,
Вдруг с каких-то дорожек и троп
Сразу брызнувшая в поднебесье
По-родному, по-русски – взахлёб;
Да какой-нибудь старый шалашик,
Да задумчивой ивы печаль,
Да родимые матери наши,
С-под ладони глядевшие вдаль;
Да простор вековечный, огромный,
Да гармоник размах шире плеч,
Да вагранки, да краны, да домны,
Да певучая русская речь!
Каждый день был по-своему громок, Нам войти в эти дни довелось,
Сколько ливенок, дудочек, хромок
Над твоими лугами лилось!
Ты вовек не замолкнешь, родная,
Не померкнут веснянки твои,
Коль сейчас по переднему краю
Неумолчно свистят соловьи!
Всё равно на тропинках знакомых
И сейчас, у любого крыльца,
Бело-белая пена черёмух
Льётся, льётся – и нет ей конца!
Первая песня
Мои друзья летели в бурках
Зимою в огненной пыли,
И сивки – вещие каурки —
Едва касалися земли.
Мои друзья в гнилых болотах
Встречали грудью ярый шквал,
И даже спирт
лужёных глоток
Моих друзей не обжигал.
Мои друзья легли на сопках,
В долинах, что горят в цвету;
Моих друзей сжигали в топках.
Но разве можно сжечь Мечту?
Мои друзья в бои летели
И, хоть у неба на краю,
«Вставай, проклятьем...» громко пели, Как песню первую свою.
*Из поэмы «Россия».
Она могуществом напева
Срывала крышки у гробов,
И с ней вставал с великим гневом
«Весь мир голодных и рабов».
Кого душил с рожденья голод,
Кто под железной был пятой.
И поднимался серп и молот
Как символ песни той святой!
И с каждым днём вольней и шире
Она раскинула крыла,
И нет, пожалуй, славы в мире,
Чтоб ей в подножье встать могла!
Товарищ
А. Крайскому
Я песней, как ветром, наполню страну
О том, как товарищ пошёл на войну.
Не северный ветер ударил в прибой, В сухой подорожник, в траву зверобой, —
Прошёл он и плакал другой стороной, Когда мой товарищ прощался со мной.
А песня взлетела, и голос окреп.
Мы старую дружбу ломаем, как хлеб!
И ветер – лавиной, и песня – лавиной...
Тебе – половина, и мне – половина!
Луна словно репа, а звёзды – фасоль...
Спасибо, мамаша, за хлеб и за соль!
Ещё тебе, мамка, скажу поновей:
Хорошее дело – взрастить сыновей, Которые тучей сидят за столом,
Которые могут идти напролом.
И вот скоро сокол твой будет вдали.
Ты круче горбушку ему посоли.
Соли астраханскою солью. Она
Для крепких кровей и для хлеба годна.
Чтоб дружбу товарищ пронёс по волнам, Мы хлеба горбушку и ту пополам!
Коль ветер – лавиной и песня – лавиной, Тебе – половина, и мне – половина!
От синей Онеги, от громких морей
Республика встала у наших дверей!
* * *
Когда мы в огнемётной лаве
Решили всё отдать борьбе —
Мы мало думали о славе,
О нашей собственной судьбе.
По совести – другая думка
У нас была, светла, как мёд:
Чтоб пули были в наших сумках
И чтоб работал пулемёт!
Мы горы выбрали подножьем
И в сонме суши и морей
Забыли всё, что было можно
Забыть.
Забыли матерей,
Дома, заречные долины,
Полей золёных горький клок,
Пески и розовую глину —
Все то, что звало и влекло.
Но мы и в буре наступлений,
Железом землю замостив,
Произносили имя: Ленин, —
Как снова не произнести!
Всё было в нем:
поля, и семьи,
И наш исход из вечной тьмы, —
Так дуб не держится за землю,
Как за него держались мы!
Матрос в Октябре
Плещет лента голубая —
Балтики холодной весть.
Он идёт, как подобает,
Весь в патронах, в бомбах весь!
Молодой и новый. Нате!
Так, до ленты молодой,
Он идёт, и на гранате
Гордая его ладонь.
Справа маузер и слева,
И, победу в мир неся,
Пальцев страшная система
Врезалась в железо вся!
Всё готово к нападенью,
К бою насмерть...
И углом
Он вторгается в Литейный,
На Литейном ходит гром.
И развёрнутою лавой
На отлогих берегах
Потрясённые, как слава,
Ходят молнии в венках!
Он вторгается, как мастер.
Лозунг выбран, словно щит;
«Именем советской власти!» —
В этот грохот он кричит.
«Именем...»
И прям и светел,
С бомбой падает в века.
Мир ломается. И ветер
Давят два броневика.
Где моя Россия начиналась!..
Где моя Россия начиналась?
На лугу и в поле за страдой.
Чем моя Россия умывалась?
Ладожскою чистою водой.
Чем моя Россия зацветала?
Прямо в сердце прянувшей грозой.
Чем моя Россия клокотала?
Гневом и солёною слезой.
Чем моя Россия красовалась?
Что цвело, брала она в полон.
От какого горя отбивалась?
От того, что шло со всех сторон!
Где моя Россия расселилась?
На холмах зелёных у воды.
Как моя Россия веселилась?
От веселья плакали лады!
* * *
Что весной на родине?
Погода,
Волны неумолчно в берег бьют.
На цветах настоянную воду
Из восьми озёр родные пьют.
Пьют, как брагу, тёмными ковшами
Парни в самых радостных летах.
Не испить её:
она большая.
И не расплескать:
она в цветах!
Мне до тех озёр дорогой длинной
Не дойти.
И вот в разбеге дня
Я кричу товарищам старинным:
«Поднимите ковшик за меня!»
* * *
Задрожала, нет – затрепетала
Невесёлой, сонной лебедой,
Придолинной вербой-красноталом,
Зорями вполнеба и водой.
Плачем в ленты убранной невесты.
Днями встреч, неделями разлук,
Песней золотой, оглохшей с детства
От гармоник, рвущихся из рук!
Чем ещё?
Дорожным лёгким прахом,
Ветром, бьющим в синее окно.
Чем ещё?
Скажи, чтоб я заплакал,
Я тебя не видел так давно...
* * *
Как будто неба больше стало
И больше леса и лугов,
Как будто вдруг пахнул подталок
Весенней яростью снегов;
Как будто луч рассветный брезжит, Как будто колокол упал,
Как будто выскочил подснежник
И задрожал, затрепетал;
Как будто краше и светлее
Зажёгся день в родном краю...
...Товарищ мой, иди скорее,
Иди встречать любовь свою!
* * *
Вся земля закидана венками,
Свитыми из счастья и утрат,
Где ты, где, с полынными руками,
Светлая отрада из отрад?
Над землёй, раздолья не убавив,
Вечные пылают небеса...
Где ты, где, с весёлыми губами,
Неумолчная моя краса?
Где ты ходишь ранними утрами
С неприкаянной моей судьбой?
Птицы плещут шумными крылами
Над просёлком, пройденным тобой.
Мне б ходить всегда с тобою рядом
По цветным лугам в родном краю,
Ты меня, желанная, обрадуй,
Лёгкую печаль развей мою.
И стихов воинственные ритмы
Славят ясные твои дела,
Камень придорожный говорит мне:
«Да, она недавно здесь была!»
На дворе весна. Трещит подталок.
Что ж, скажу, воистину любя:
«Я не знаю, что бы с миром стало.
Если б в мире не было тебя!»
Анне
Ой, снова я сердцем широким бедую: Не знаю, что делать, как быть.
Мне все говорят – позабудь молодую, А я не могу позабыть.
Не знаю, что будет, не помню, что было.
Ты знаешь и помнишь – ответь...
Но если такая меня полюбила,
То надо и плакать и петь.
Другие скрывают, что их позабыли, Лишь ты ничего не таи.
И пусть не забудут меня голубые,
Немного косые – твои.
Светлей не найти и не встретить дороже, Тебя окружают цветы.
И я говорю им, такой нехороший,
Какая хорошая ты.
* * *
Я, может быть, не в третий раз, а в сотый, Друзей оставив праздными, одних,
Иду, как в бой, на гордые высоты, Чтоб снова быть отброшенным от них.
Чтоб снова быть отброшенным к долинам, К зелёным (Курск) и к синим (Обь) кускам, И к розовым, тяжёлым и старинным, Ничуть не изменившимся пескам!
В который раз на дальних перегонах, Раскидывая крылья рук сухих,
Я постигаю твёрдые законы
Паденья тел. Смешно не знать таких!
И всё равно я выберусь на кручи.
Друзья мои, ровесники мои,
Ведь иногда я падаю, чтоб лучше
Узнать цвета и запахи земли!
* * *
Не боюсь, что даль затмилась,
Что река пошла мелеть,
А боюсь на свадьбе милой
С пива-мёду захмелеть.
Я старинный мёд растрачу,
Заслоню лицо рукой,
Захмелею и заплачу.
Гости спросят:
«Кто такой?»
Ты ли каждому и многим
Скажешь так, крутя кайму:
«Этот крайний, одинокий
Не известен никому!»
Ну, тогда я встану с места,
И прищурю левый глаз,
И скажу, что я с невестой
Целовался много раз.
«Что ж, – скажу невесте, – жалуй
Самой горькою судьбой...
Раз четыреста, пожалуй,
Целовался я с тобой».
* * *
Коль жить да любить – все печали растают, Как тают весною снега...
Звени, золотая, шуми, золотая,
Моя золотая тайга!
Ой, вейтесь, дороги, одна и другая, В раздольные наши края...
Меня полюбила одна дорогая,
Одна дорогая – моя.
И пусть не меня, а её за рекою
Любая минует гроза
За то, что нигде не дают мне покою
Её голубые глаза.
Коль жить да любить – все печали растают, Как тают весною снега...
Звени, золотая, шуми, золотая.
Моя золотая тайга!
* * *
Горят в небесах золотые омёты,
Им гаснуть никак не велят.
Я знать не хочу, где могучие взлёты
Широкие крылья спалят.
О, жизнь на реках, на озёрах, в долинах.
Где ветры кочуют ничьи,
Где в красное платье рядится калина, Где в синих рубахах ручьи!
И всё это знает паденья и взлёты, И всё это, жизнь, озари!
Горите, небес золотые омёты!
Гори, моё сердце, гори!
Ещё я любовь нахожу и колеблю
Ещё ненавидеть могу,
А рухну, как дед мой, царапая землю
На полном и быстром бегу!
Ярославна
Сохранён твой след осенним ливнем, Грозами и русскою зимой,
Ярославна – свет мой на Путивле,
Свет мой, день мой, век недолгий мой!
Где же, где же он, гонец крылатый.
С доброй вестью с грозных берегов -
Копьями, колчанами, булатом
Заслонён твой Игорь от врагов!
Видно, спор с ветрами не был равным
Дальний друг, одно известно мне —
Плачем исходила Ярославна
На Путивля каменной стене.
Вот ко всем путям, тобой любимым, Славословя, припадаю я:
К той земле, которой ты ходила,
К той воде, которая твоя!
Ты такая ясная, простая,
Ты такая русская в дому...
Пусть же никогда не зарастает
Торный путь к порогу твоему!
* * *
Мне дня не прожить без тебя, не тоскуя, Коль всю мою долю ты держишь в руках.
И где я нашёл молодую такую
И где тебя встретил – не вспомню никак.
Никто не напомнит, что было вначале; Берёзы в серёжки с утра убрались, Все реки играли, и вербы качались, Все зори взлетели, все звёзды зажглись.
Потом, может, ветры расскажут раздолью, Как жил я, ликуя, воюя, любя,
Но честь не по чести, и доля не в долю, И слава не в славу, коль нету тебя!
Говорят, что некрасива...
Говорят, что некрасива,
Некрасива, средняя,
Я в красивых не ходила,
Но и не последняя.
Я ещё не заплетала
В косу ленту алую,
Подождите, кого хвалят,
Не меня ль удалую?
Подождите, не судите
За такую линию:
Заглянул один мальчишка
В мои очи синие.
И с тех пор тому мальчишке
Только звёзды видятся,
И с тех пор ему покоя
Нет и не предвидится!
* * *
Я не даривал ей перстня,
Ни тем более кольца,
Золотую нашу песню
Мы не спели до конца.
На шалинке и на шали
Не завязывал узла,
То ли люди мне мешали,
То ль судьба нас развела!
И осталась лишь протяжная
Песня на горюч-песке,
Как царапинка пустяшная
На правом локотке!
То ли от песка зыбучего,
Сыпучести лесной,
То ли от какого случая,
От ветки навесной?
* * *
Привязали люльку за две звезды...
Из болгарской песни.
Ты прекрасна, песенка, прекрасна, Ты ходила в туфельках атласных,
В платьице весёленьком из ситца —
Год носи —
Ему не износиться!
...Засвистели дед с отцом в свистульки, Прямо к звёздам привязали люльку, Положили в люльке на холстинку
Маленькую девочку Христинку.
Люльку ветры буйные качали,
Днём качали,
Ночью величали!
А туманы сами рвались в клочья,
И горели звёзды днём и ночью,
И звенела птица-троеглазка,
И на цыпочках ходила сказка.
Сердце
Я
Сердца маленький комок
Не запираю на замок.
Зачем?
Оно не двери!
В его доверье
Верю!
Оно не воск и не гранит.
А для чего оно хранит
То взгляд девчонки озорной,
То белый парус над волной,
А то весенний шум лесов,
А то частушки шалой зов.
А что ещё?
И свет, и тень,
Мою любовь,
Мой красный день.
А что ещё?
Прощальную
Печаль мою
Печальную!
Оно горит
В груди моей,
Оно летит
За грань морей,
Оно страдает без вины
И не выходит из войны!
Живу,
Пока горит,
Пока
В боях сшибаются века.
А та звезда, что мне дана,
В чужих реках отражена.
Живу,
Пока летит,
Пока
Дорога мне,
Что взмах платка!
Закат
Да, такого неба не бывало,
Чтоб с полнеба сразу стало алым.
Чтоб заката лента обвивала
Облака, грозящие обвалом!
Вот отсюда и пошло:
в лугу
Розовый стожар горит в стогу,
Розовые сосны на снегу,
Розовые кони в стойла встали,
Розовые птицы взвились в дали,
Чтобы рассказать про чудеса...
Это продолжалось полчаса!
Беляночка
1
Ждёт, глядит в окно беляночка: не я ли на весу
По ромашкам да по клеверу гармонику несу?
Всё туда глядит, где ветер ёлку силится согнуть, Где бежала пена клавишей на вышитую грудь.
Всё глядит из-за герани, отодвинула герань, Не покажется ль тальянки перламутровая грань.
Неужель не знает лада, что не я игру веду, Что как будто оттальянил с нею в нынешнем году, Что сегодня на фуражку дали алую звезду.
2
Если любишь – сердцу весело, все праздники в году, Глянь в окошечко, беляночка, ведь это я иду!
Предо мною цветом белым только вишенье цветёт, Эх, не мне ли ветер улицу широкую метёт!
Я иду – рубашка в крестиках, в метёлке голубой, Не сестрой, не мамкой вышиты – все вышиты тобой!
Всколыхнулась занавесочка в окошечке твоём, Мы с тобой, белянка, под вечер станцуем и споём.
А пока лишь пляшут зайчики одни в такую рань, Да за белой занавескою качается герань.
3
Ты постой, постой, беляночка, постой, поговори, Расскажи мне, как сходились возле речки две зари, Как сошлись, да где оставили, где спутали следы, Расскажи мне, как горели понизовые сады; Расскажи, как после радуга раскинулась дугой, Расскажи, как на гуляньице понравился другой.
4
Успокой меня, беляночка, ведь сердце ходуном, Мне не нравится, что парни за тобою табуном.
И особенно, беляночка, не нравится один, На котором ветер парусит сиреневый сатин.
Мне не нравится, что пляшет, что он кружится с тобой.
Будь что будет, что-то будет, он идёт наперебой!
5
Как на все четыре стороны беляночке видна
Понизовая, садовая, родная сторона.
Понизовьем вьётся реченька, вода что карамель.
Над рекою черносмородина, и яблоня, и хмель.
Я с тобой, белянка, радости и горести делю, Отчего бы, ты скажи мне, голова моя в хмелю?
И не в том, который тянется по старому плетню
И что кланяется мне с тобой не сто ли раз на дню!
6
Так, как издавна положено, как в людях на веку, Мы построим дом, беляночка, чтоб окна на реку, Чтоб конёк плясал на крыше, а в дому цветы в пучках, Чтобы матица сосновая была бы вся в сучках!
Чтобы сени были крашены баканом в добрый час, Чтобы хлеб, да соль, да чарка были, ясень мой, у нас!
Чтоб друзья не обходили дом, где окна на реку, Чтоб кукушка мне с тобою сто раз бросила ку-ку!
7
Опустилось солнце на воду, глядит волне в зрачки, На сатине синем реченьки взыграли пятачки.
Ну, беги домой, беляночка, бери скорей ведро, Опрокинь его, глубокое, и черпай серебро!
Над водою вьются чайки, крылья в солнечной пыли.
Повезло тебе, беляночка, в твоём ведре рубли!
8
У меня мережи водятся, с зимы готова сеть, У меня, белянка, паузок такой, что поглядеть!
Ты надень передник кожаный и в озеро с лугов
Принеси удачу верную на мойву и сигов, Чтоб завидовали люди, чтоб сказали не со зла:
«Вот заправская рыбачка, сколько рыбы привезла!»
9
Утром рано, чуть забрезжит, по раздолью светлых рос
Я пойду с тобой, беляночка, за речку на покос.
Для тебя я сделал грабли-самоходы хороши, Я их сделал легче лёгких, краше лучших, от души.
Я для них срубил рябинку, сделал частый гребешок, Ты узнаешь их в работе, как придём на бережок, —
Там на нём, отлогом, – пойма, мурава, всё мурава, Там на плечи берёз белых опустилась синева.
10
Мне такой видна беляночка – с нарядным туеском, Опоясанная солнцем, словно алым пояском!
Мне она видна на улице, идущей не спеша, Посмотрите, дескать, люди, может, вправду хороша, Может, вправду, может, взабыль, может, что-нибудь не так
В этих кратких, невозвратных восемнадцати летах.
* * *
Я пред тобой за всё в ответе,
Мне ничего тебе не жаль,
Я рад, что ты живёшь на свете,
Моё веселье и печаль,
Не разорваться дружбе нашей,
Я рад, что рядом ты живёшь,
Что где-то ходишь, где-то пляшешь, Что где-то плачешь и поешь;
Что я не праздно, не напрасно
Пришёл к тебе своим путём,
Что весь мой мир, большой и властный, —
В хорошем имени твоём!
Говорят, весна моя
Говорят, весна моя
Переходит в лето.
Что ж, отвечу людям я:
В нём не меньше света.
В нём, куда ни кинешь взгляд,
На большом разгоне
Все мои, мои летят
Огненные кони.
Только даль вовсю горит,
Только море света,
В трубы звонкие трубит
Молодое лето.
Милая
Ты идёшь тропой неровной,
Узкою, росистою.
На спине твоей не дрогнут
Косы золотистые.
Ты выходишь на простор,
Где волна качается,
И жалеет тёмный бор,
Что тропа кончается.
Алёнушка
Пруд заглохший весь в зелёной ряске, В ней тростник качается, шумит,
А на берегу, совсем как в сказке, Милая Алёнушка сидит.
Прост венок, а нет его красивей,
Красен от гвоздик, от лилий бел,
Тополиный пух на платье синем,
С тополиных рощ он прилетел.
С берега трава, врываясь буйно,
Знать не хочет, что мертва вода,
И цветёт дурман-цветком багульник
Рядом, у заглохшего пруда.
Но кукушка на сосне кукует,
И тропинка к берегу ведёт,
Солнце щедро на воду такую
Золотые обручи кладёт.
Хлеб
На столе простом
Хлеб
С капустным листом,
С угольком на исподе.
Мы с него глаз не сводим,
Десять душ,
Десять душ.
Мама, рушь,
Мама, рушь,
Мама, режь
Поскорей
На сынов и дочерей.
Режь, режь много раз!
Это просьба наших глаз!
Дай мне с угольком,
С тем погасшим огоньком!
Мама, рушь,
Мама, режь!
Мамушка,
Сама поешь!..
Дед
Дед мой Прокофий
Был ростом мал,
Мал, да удал,
Да фамилью дал!
Дал на деревню
На весь уезд,
Дал для сынов
И ещё для невест.
Дал, как поставил
Печать с гербом!
А что на печати?
Да дед с горбом!
А где о нём вести?
Вдали, вдали!
А где его песни?
Да с ним легли!
А где его слёзы?
В морской волне.
А где его думы?
По всей стране!
А где его доля?
В руках бойцов.
А где его сердце?
В земле отцов!
ОСНОВНЫЕ КНИГИ А. ПРОКОФЬЕВА
«Полдень», ГИХЛ, 1931.
«Улица Красных Зорь», ГИХЛ, 1931.
«Победа», ГИХЛ, 1931—1932.
«Дорога через мост», изд-во писателей в Ленинграде, 1933.
«Временник», ГИХЛ, 1934.
«Прямые стихи», Гослитиздат, 1936.
«Крылья», изд-во «Советский писатель», 1937,
«В защиту влюблённых», изд-во «Советский писатель», 1939.
«Россия», Воениздат, 1944.
«Россия», издательство «Правда», 1946.
«Простор», Гослитиздат, 1945.
«Стихотворения», Гослитиздат, 1947.
«Избранное», изд-во «Советский писатель», 1947.
«В пути», изд-во «Молодая гвардия», 1953.
«Стихотворения», Гослитиздат, 1954.
«Заречье», изд-во «Советский писатель», 1955.
«Лирика», Лениздат, 1956.
«Сочинения», в двух томах. Гослитиздат, 1957.
«Признания», изд-во «Советский писатель», 1957.
«Приглашение к путешествию», изд-во «Советский писатель», 1960,
«Стихотворения», в двух томах, ГИХЛ, 1960.
«Горислава», изд-во «Молодая гвардия», 1963.
«Стихи с дороги», изд-во «Советский писатель», 1963.
«Под солнцем и под ливнями», изд-во «Советский писатель», 1964.
Document Outline
СОДЕРЖАНИЕ
ЗЕМНАЯ РАДОСТЬ
