Текст книги "Вокруг Петербурга"

Автор книги: Александр Андреев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 25 страниц) [доступный отрывок для чтения: 10 страниц]

Гатчина

Л. Рузов, Ю. Яблочкин
Гатчина

В 1923–1929 годах Троцк, в 1929–1944 годах Красногвардейск. Райцентр Ленинградской области, в 46 км от Санкт-Петербурга. Расположен на Ижорской возвышенности, на шоссе Санкт-Петербург – Псков. Население около 80 тысяч человек.

Гатчина впервые упоминается в исторических источниках под названием Хотчино, принадлежавшее Новгороду. В ходе Ливонской войны отошла к Ливонии и Швеции. Возвращена после русско-шведской войны России в 1721 году. Принадлежала сестре Петра I, царевне Наталье Алексеевне. С 1765 года Гатчинская мыза принадлежала графу Г.Г. Орлову; после его смерти Екатерина II выкупила в 1783 году Гатчину и подарила своему сыну, будущему Павлу I.

С 1794 года Гатчина – город, главная резиденция Павла I. С 1801 года Гатчиной владела вдовствующая императрица Мария Федоровна, с 1828 года – Николай I и его наследники. Гатчину любил Александр III.

Гордость Гатчины – знаменитый дворец, построенный в 1766–1781 годах архитектором Ринальди. В 1793–1797 годах дворец для Павла I перестроил архитектор В.Ф. Бренна. Дворец окружали изысканные пейзажные парки, красивые мосты через Белое озеро. В 1799 году архитектор Н.А. Львов построил уникальный Приоратский дворец на берегу Черного озера по случаю учреждения в России Великого Приорства Мальтийского ордена.

В 1910 году в Гатчине открыта первая в России авиационная школа. В октябре 1917 года Гатчина – центр восстания Керенского – Краснова против большевиков.

В 1918 году Гатчина – дворец-музей. С 1941 по 1944 года Гатчина оккупирована фашистами, практически разрушена. В советское время дворец-музей реставрирован.

Сам город Гатчина, построенный по регулярному плану, окружают многочисленные усадьбы аристократии Российской империи.

Гатчина с окрестностями – популярное место отдыха петербуржцев.

Наименование «Гатчина» возникло от соединения двух русских понятий. «Гатью испокон веков называли дорогу, проложенную через болото или топкое место. Слова «чинная» означает «важная», «правильно сделанная», «добротная». Хорошая дорогая через топь».

А.С. Елкина. Гатчина. 1980.

Среди богатых достопримечательностей пригородов Ленинграда Гатчина занимает пока более скромное место, чем Петергоф, Пушкин, Павловск. Однако, с каждым годом популярность ее увеличивается. Тысячи людей приезжают в гатчинские парки полюбоваться стройными башнями дворца, отражающимися в прозрачных водах Серебряного и Белого озер, увидеть павильоны, мосты и другие сооружения, созданные здесь по проектам архитекторов А. Ринальди, Н. Львова, В. Бренны, А. Захарова.

Гатчинский дворцово-парковый ансамбль был создан в 1760–1790 годы. Возникновение ансамбля связано с передовыми для того времени художественными идеалами и принципами, он и по сей день сохраняет значение выдающегося памятника отечественного искусства.

В. Вороневский. Кронштадтская крепость. Л., 1926.

Некогда на берегах Ижоры, в том месте, где теперь стоит Гатчина, и севернее, вплоть до Невы, жили племена карельского происхождения – ижора. Они возделывали землю, ловили рыбу в окрестных реках и озёрах, охотились.

В IX веке земли ижорян вошли в расширившиеся владения древнерусского государства. Вместе с соседними племенами народности водь они составили отдельную область могущественного Новгорода – Воускую пятину. Позднее она называлась Ижорской землей.

В конце XV века Воуская пятина вместе со всеми новгородскими землями отошла к великому княжеству Московскому. К этому времени относится первое достоверное свидетельство о существовании Гатчины. В Новгородской писцовой книге 1499 года среди других великокняжеских волостей, сел и деревень Дяглинского погоста записано «село Хотчино над озерком Хотчиным». В том, что село Хотчино и Гатчина одно и то же, сомнений быть не может. Упоминаемые в писцовой книге соседние с Хотчино селения Пудость, Парица, Тайцы и другие существуют и ныне в окрестностях города.

Откуда же появилось название Хотчино? История не дает на этот вопрос ответа. Остается только предполагать.

Как видно из писцовой книги, село Хотчино и озеро, возле которого оно находилось, носили одинаковые названия.

В большинстве таких случаев селение получало свое имя по местности, а не наоборот. Так произошло, надо думать, и с Хотчино. Источник его названия следует, на наш взгляд, искать в характеристике Черного озера, на берегу которого располагалось село.

На месте протока между Черным и Белым озерами, вокруг которых раскинулся нынешний город Гатчина, когда-то была гать (естественный завал либо искусственная насыпь), где проходила дорога. Небольшое запрудное, гаченное, или, как говорили в древности, гатчино, озеро оказалось приметой, по которой первоначально определяли место нахождения возникших около него жилищ («у гатчино озерка»). Со временем примета стала собственным именем селения. Это имя сохранилось в течение долгих столетий.

Если же учесть, что для новгородского говора было характерно произносить букву «г» с придыханием, как «х», то станет вполне понятным, почему в устах новгородца, диктовавшего дьяку – составителю писцовой книги названия селений, слово «Гатчино» прозвучало как «Хотчино».

В начале XVII века шведские войска захватили Ижорскую землю, включив ее в Ингерманландское генерал-губернаторство. Село Гатчина, если верить шведской карте 1675 года, было крупным населенным пунктом обширного Дяглинского погоста. Однако непомерные поборы шведских властей и обременительные постои чужеземных войск привели его к началу XVIII века в запустение.

13 августа 1702 года у реки Ижоры, севернее Гатчины, отряды русской пехоты и конницы под командованием Ф.М. Апраксина нанесли сокрушительный удар по шведским полкам ингерманландского генерал-губернатора Крониорта. Вражеские войска откатились к Неве. Гатчина была освобождена и вошла в состав земель Русского государства.

Петр I, основав в 1703 году новую русскую столицу – Петербург, сделал Гатчину пригородным дворцовым имением. В селе выстроили загородный дом – мызу, которую в 1708 году царь подарил своей сестре Наталье. В 1727 году мыза перешла в руки придворного медика Петра I Ивана Блюментроста, а спустя семь лет ее владельцем стал князь Б. А. Куракин.

Первые владельцы не оставили в истории Гатчины сколько-нибудь заметных следов. В то время как в окрестностях мызы, на реках Ижора, Пудость, Парица валили лес, ломали камень и отправляли всё это на строительство Балтийского флота, дворцов и зданий новой столицы, в Гатчине за полвека ничто не изменилось. Она оставалась маленьким селением, состоявшим из двух частей – так называемой «чухонской Гатчины» и «русской Загвоздки», и имела 198 жителей.

В 1765 году Екатерина II «пожаловала» Гатчину с окрестными деревнями генерал-фельдцейхмейстеру графу Г.Г. Орлову, присовокупив к ним села Кипень, Шенгурово, Ропша, Лигово. Подарок царицы был своеобразной наградой фавориту за его участие в дворцовом перевороте 1762 года, который возвел Екатерину на престол.

Орлову понравилось новое поместье, где, писал он женевскому философу Жан Жаку Руссо, «воздух здоров, вода удивительна, берега, окружающие чудные озера, образуют приятные променады». Со свойственным екатерининским вельможам стремлением к роскоши этот крупнейший в России помещик-крепостник решил создать в Гатчине свой загородный дворец с парком и охотничьими угодьями, так называемым «Зверинцем».

Началось строительство дворцово-паркового ансамбля Гатчины, ставшего ценнейшим памятником архитектуры и садово-паркового искусства XVIII века.

Первым был создан «Зверинец». Большой участок леса северо-западнее Белого озера обнесли изгородью из крестообразно поставленных жердей. Прорубили просеки и дорожки, на скрещении которых устроили просмотровые «круги» для охотников. В «Зверинец» доставили американских ланей и красных оленей. Из Литвы привезли полевых зайцев и куропаток, не водившихся в этой местности. На окраинах леса появились загоны и сараи для содержания животных.

В мае 1766 года на приозерном холме заложили дворец. Автор проекта, архитектор Антонио Ринальди, к этому времени уже закончил постройку Китайского дворца и «Катальной горки» в Ораниенбауме. В противоположность парадным ораниенбаумским сооружениям Гатчинский дворец он решил как охотничий замок, избрав для него строгие формы архитектурного стиля классицизма. Это наиболее соответствовало назначению создаваемого здания. Для его облицовки зодчий задумал применить местный строительный материал – пудостьский известняк.

Дворец строился пятнадцать лет. В его постройке участвовали переведенные из Костромской и Вологодской губерний государственные крестьяне, большое число наемных квалифицированных работников и мастеров. Пудостьская плита доставлялась из каменоломен в районе деревни Себягюля.

Одновременно с сооружением дворца создавался парк. Главным садовником числился ирландец Шпарро, но всеми работами руководили присланные в 1772 году из Петергофа садовые мастера Лев Иванов, Алексей Кряжев, Василий Ползунов и Иван Лебедев. Несколько лет ежедневно до 500 крестьян окрестных деревень трудились над созданием парка. Они расчистили дорожки, выкорчевали пни, посадили несколько тысяч деревьев тех пород, которые здесь ранее не росли (дуб, тополь, лиственница и другие), наконец привели в порядок озера, очистив их от тины и насыпав искусственные островки.

На мысе, глубоко вдающемся в озеро, был воздвигнут по проекту архитектора А. Ринальди Чесменский обелиск – памятник славной победы русского флота в бухте Чесма 25–26 июня 1770 года. Западнее обелиска выросла декоративная беломраморная «Колонна Орла». Были прорыты осушительные канавы в парке и «Зверинце», построены оранжереи, проложена дорога из Гатчины в Царское Село.

В 1780-х годах столица заговорила о Гатчине, как о чем-то небывалом, и приезжавшие в Петербург иностранцы спешили полюбоваться ее дворцом, парком и «Зверинцем». «Этот загородный дом, – писал в Париж французский дипломат Корберон, – является великолепным дворцом, расположенным полукругом и исполненным отличного вкуса». Дворец восхищал своим живописным местоположением в гуще деревьев, на берегу большого озера, величественным видом примыкавших к нему башен, изумительной окраской, весьма схожей с цветом северного неба, отчего в пасмурные дни казалось, что он сливается с небом, растворяется в нем.

Не менее восторженное удивление вызывала внутренняя отделка дворца, своей роскошью и изысканностью как бы спорившая со строгим внешним обликом здания. Обилие прекрасных картин, скульптур и барельефов, великолепная мебель, богатые драпировки и люстры чудесно восполняли искусную архитектуру его помещений. Во дворце были собраны ценнейшая коллекция антикварных вещей, выполненных руками виднейших мастеров Европы и России, огромный арсенал, состоявший из 700 ружей различных систем и пистолетов, библиотека в несколько тысяч томов. В отдельной комнате хранились рукописи М.В. Ломоносова, приобретенные владельцем дворца у вдовы великого ученого.

Даже искушенные в тайнах садового искусства люди, видевшие пейзажные парки других пригородов Петербурга, Лондона и Парижа, поражались красотам Гатчинского парка, его композиционному разнообразию, многокрасочности и искусной системе насаждения, короче, всей той кажущейся естественности, которая была умело создана большим и незаметным трудом русских садовников.

После смерти Орлова его гатчинское поместье было куплено в казну. 6 августа 1783 года Екатерина II подарила мызу Гатчина с дворцом и окрестными деревнями своему сыну Павлу Петровичу.

Щедрость императрицы диктовалась ее тайным намерением отдалить нелюбимого наследника престола от Петербурга. Она опасалась, что сын предъявит свои права на престол, похищенный ею у мужа, Петра III. Желание Екатерины II совпало со стремлением самого Павла быть подальше от царского двора. Он боялся, что царица, благословившая при вступлении на престол убийство отца, не остановится и перед его физическим уничтожением, лишь бы не допустить к трону.

Вот почему Павел поспешил перебраться в Гатчину, занялся строительством военных укреплений, сколачиванием отряда верных телохранителей – гатчинского войска. Не утратив надежды на власть, он в продолжении тринадцати лет создавал там в малом виде ту своеобразную гатчинскую Россию, которая представлялась ему в будущем единственно достойным образцом для государства.

С водворением Павла в Гатчине мирная загородная усадьба екатерининского вельможи превратилась в военный лагерь опального претендента на русский престол. По приказу нового владельца согнанные сюда с окрестных деревень крестьяне тотчас же начали возводить военные укрепления.

При въезде в Гатчину со стороны Царского Села возникла крепость Ингербург. Небольших размеров, она была выстроена по всем правилам фортификации тех лет и имела в плане форму многоконечной звезды, образованной земляным валом и рвом с водою. Пересекавшая крепость дорога упиралась в ворота со шлагбаумами. Около Ингербурга находилась Солдатская слобода. «Эта слобода имела заставы, казармы, конюшни, – писал современник, – все строения были точь-в-точь такие, как в Пруссии, а по виду войск, тут стоявших, хотелось побиться о заклад, что они прямо из Берлина».

Ближе ко дворцу, где от Большой дороги ответвлялась Дворцовая аллея, был насыпан другой редут. Вход в него преграждали железные ворота, около которых стояли караульные будки. На его брустверах установили шесть пушек. В 1792–1793 годах площадь внутри редута получила архитектурное оформление в виде больших солнечных часов. «Циферблатом» служили внутренние стены укрепления, на которых были нанесены почасовые деления, а «стрелкой» – тридцатидвухметровый обелиск из местного, так называемого черницкого камня (из села Черница возле Гатчины), сооруженный при участии талантливого строителя-самоучки, вологодского крестьянина К.А. Пластинина. Площадь назвали «Коннетабль».

Подобно Ингербургу, на Красносельской дороге возвели укрепление Мариенбург. За Гатчиной, на северном берегу реки Колпанки, у пильной мельницы, раскинулись строения Солдатской слободы, обнесенной в сторону Петербурга большим валом и рвом. Здесь также был шлагбаум и посты на дороге.

Сохранившаяся доныне башня на Красноармейском проспекте – часть бастиона, запиравшего выход из Дворцовой аллеи на Красносельскую дорогу. Построенный несколько позже других укреплений, он создавал впечатление маленького островка. Это определило его название – «Екатеринвердер».

Замыкал всю эту систему небольших укреплений глубокий ров перед дворцовым лугом, превращенным Павлом в учебный плац. Через ров был перекинут подъемный мост, около него на брустверах вала стояло 12 пушек. Очевидно, при Павле, на случай поспешного бегства, прорыли подземный ход из дворца в парк.

Еще несколько построек появилось одновременно с ростом гатчинского войска. За Большой дорогой выросла Бомбардирская слобода, где поселились артиллеристы. Около «Екатеринвердера» построили казармы Кирасирского полка, а рядом с парком – дом для команды озерной флотилии. Поблизости от казарм расположились конюшни, продовольственные и фуражные склады – магазины, пороховой погреб. Среди военных «учреждений» тех лет были госпиталь, военно-сиротский дом около Мариенбурга, призванный готовить музыкантов для солдатских хоров, а также церковь для иностранцев-иноверцев, которыми изобиловало павловское войско.

В этот период Гатчина обзавелась своей промышленностью, если так можно назвать мелкие мануфактуры и мастерские. В самом посаде возникли замшевая фабрика, шляпная и золотошвейная (галунная) мастерские. В 1795 году в Бомбардирской слободе возвели существующее доныне подковообразное здание суконной мануфактуры. Его построил известный архитектор Н.А. Львов. Неподалеку от «Зверинца» начала работать казенная полотняная фабрика, севернее – стекольный завод. На берегу Колпанки действовал построенный раньше фаянсовый завод. При ферме создали сыроварню, на реках Пудость и Ижора – мукомольные мельницы. Все предприятия были малорентабельными и существовали только благодаря финансовой поддержке владельца Гатчины. Они работали на привозном сырье, выпуская низкокачественную продукцию для солдат.

Наряду со строительством, в Гатчине муштровалось войско наследника престола. По замыслам Павла, оно должно было быть образцом, моделью для организации вооруженных сил России после его прихода к власти.

Кроме сухопутных команд Павел завел на гатчинских озерах флотилию. Соорудили верфь, на которой в 1795–1797 годах корабельный подмастерье Курочкин построил и спустил на воду яхту «Миролюбивый» и 16-пушечный фрегат «Эмпренабль». Не велика была мощь гатчинской флотилии, но это не мешало разыгрывать на озерах целые сражения «с пушечной пальбою и абордажами».

Ко времени прихода к власти Павла гатчинское войско насчитывало 2399 человек (в несколько раз больше жителей самой Гатчины). Армия Павла не числилась на учете в Военной коллегии и не получала от нее никаких материальных средств. Она существовала на средства, которые выколачивались из крестьян окрестных деревень, а также на деньги, отпускаемые Екатериной II сыну для содержания его «малого двора». Это сказалось на составе гатчинских войск, прежде всего офицеров.

В армию Павла, по свидетельству современника, шли «бродяги, выгнанные за разные гнусности из армии, которые, не имея пристанища, рады были всё переносить из-за куска хлеба». Большинство офицеров были иностранцами, пруссаками, прибывшими в Россию «на ловлю счастья и чинов». Злобно презирая русских солдат, эти штейнверы, линденеры, бекманы служили верным орудием Павла по опруссачиванию гатчинских, а позднее всех русских войск. Они принесли с собою из прусских казарм мелочную регламентацию службы, бессмысленную муштру, жестокую палочную дисциплину. Не уступали им немногочисленные русские офицеры-гатчинцы, из среды которых вышел Аракчеев, или Змей-Горыныч, как прозвал его народ за бессердечие и изуверство.

«Таланты» гатчинских офицеров проявлялись на ежедневных солдатских учениях. Под гром барабанов и взвизги флейт солдаты часами выстаивали в строю, обучаясь точному равнению «в косу», ходили взад-вперед мелким, «гусиным» шагом, делали бесконечные ружейные приемы. И, видимо, на гатчинском плацу родилась солдатская поговорка: «Где ученье – там и палки». Бесчисленными пинками и зуботычинами, зверским избиением сопровождали офицеры каждое учение. Они действовали по аракчеевскому правилу – «девять убей, десятого выучи». Не проходило дня, чтобы лазареты не пополнялись искалеченными солдатами.

Но особенно тяжело давались солдатам вахтпарады. Еще накануне вступления в караул они должны были сделать себе прическу. На голову надевались завитые парики, к ним проволокой прицеплялись букли и косички. Парики поливались квасом и обсыпались вместо пудры белой мукой. Для белизны лица лоб и щеки натирались мелом. После этой процедуры, чтобы не испортить прически, солдаты были вынуждены или вовсе не спать ночь, или же спать сидя.

В день парада, в девять часов утра солдат строили перед дворцом. Узкая, неудобная одежда теснила грудь, сковывала движения. Выходил Павел, раздавалась музыка, и начинался церемониальный марш. Круг за кругом двигались шеренги по лугу, производя различные перестроения и вычурные приемы ружьем. Впереди солдат пляшущей походкой шагали офицеры. Павел внимательно следил за парадом. Иногда он, озлобленный, забежав перед строем, дико выкрикивал: «раз, два! раз, два!» В полдень, утомленные бессонной ночью и трехчасовой муштрой, солдаты отправлялись на смену караула.

Дробный звук барабанов не только давал темп занятиям войск. Он был как бы пульсом жизни всей Гатчины и ее населения. Ежедневно в шесть часов утра по улицам проходили военные патрули (рунды) с барабанщиками. Они били утреннюю зорю. Это значило, что гатчинцы из «простонародья» должны были приступать к работе. В полдень пушечный выстрел сообщал о наступлении обеда. В девять вечера рунды вновь обходили улицы, выбивая вечернюю зорю. Сразу же закрывались лавки, ворота, ставни, в домах гасили свет. Опускались шлагбаумы, прекращая доступ в Гатчину.

Когда в ноябре 1796 года Павел вступил на престол, он попытался сосредоточить в своих руках всю полноту государственной власти, «укрепить» правительственные органы, «подтянуть» армию – вооруженную опору царизма.

Царь вызвал из Гатчины свой «малый двор» и войско, приближенных назначил на высокие государственные посты. Сто тридцать двух офицеров-гатчинцев включили в гвардию, а солдат гатчинских батальонов распределили по гвардейским полкам. Мрачная тень павловской Гатчины легла на Россию.

Петербург зажил по гатчинским порядкам. Полосатые шлагбаумы преградили въезды в столицу, о каждом прибывшем в город незамедлительно сообщали царю. Население обязывалось ложиться спать и вставать в строго определенное время, красить дома в узаконенный цвет, появляться на улице в установленной одежде и при встрече с императором соблюдать особый церемониал, танцевать только разрешенные танцы и в разговорах употреблять лишь дозволенные слова. За соблюдением всех этих мелочных правил неусыпно и придирчиво следили полиция и сам царь. Нарушителям грозили немедленные и беспощадные кары – разжалование, ссылка в Сибирь, заключение в крепость, а для «простолюдинов» – бессрочная каторга и непременные розги.

Русскую армию начали уподоблять гатчинскому войску. Удобную, проверенную в походах солдатскую одежду заменили куцей формой гатчинских батальонов. На головы солдат напялили парики и косы. Ввели сочиненный в Гатчине воинский устав, основу которого составляла шагистика. На Дворцовой площади и Марсовом поле устраивали ежедневные вахтпарады. Неистовствовали офицеры, вовсю используя испытанные в Гатчине «средства воздействия» – кулак и палку. А по стране метались фельдъегеря, развозя приказы о смещении и наказаниях провинившихся и недовольных офицеров и солдат, о назначении в полки гатчинских выкормышей.

По-гатчински действовали и в деревне. Павлу было хорошо известно, как окрестные гатчинские помещики расправлялись с бунтовавшими крепостными, и он пришел к выводу, что казенных крестьян следует передать помещикам, поскольку «у них своя отеческая полиция». Став царем, он раздал своим приближенным около 550 тысяч «душ» государственных крестьян. Крепостники ревностно исполняли полицейские обязанности, жестоко подавляя малейшее недовольство крепостных крестьян.

11 ноября 1796 года посад Гатчина стал городом дворцового ведомства. Для лучшего наблюдения за «порядком» весь город, состоявший в 1798 году из 237 домов, был разделен на четыре части: Дворцовая с «Екатеринвердером», Ингербург с посадом, Загвоздинская с Бомбардирской слободой и Мариенбург. Во главе каждой части стоял комиссар, подчинявшийся полицмейстеру. Комиссары бдительно следили за тем, чтобы соблюдался предписанный царем «дух добропорядочности» и «строжайшего благочиния».

В 1797 году петербургский купец Варгин открыл герберг – постоялый двор с буфетом и биллиардом. В следующем году это первое «культурное начинание» в Гатчине пополнилось еще двумя трактирами. Впрочем, открытые «увеселительные заведения» предназначались только для «благородных» горожан и приезжих. Под угрозой штрафа управление запрещало содержателям кабаков впуск в них «простова народа, как-то: крестьян, господских людей и солдат, зазорных женщин и в развращенном одеянии людей».

Лишь через два года после этих «знаменательных» событий Гатчина получила школу. В нее зачислили 75 детей состоятельных родителей. Тогда же почтмейстер Немов открыл на Большом проспекте почтовую контору. Для жителей отпала необходимость ходить на прежнюю почтовую станцию в деревню Малое Колпино.

Попытки увеличить торгово-ремесленное население Гатчины, несмотря на обещание льгот, не увенчались успехом. Зато быстро и неуклонно умножалось количество расквартированных войск. Город, как и раньше, оставался большим военным лагерем, а гражданское население было призвано обслуживать войска и нужды царского дворца.

С переименованием в город Гатчина стала летней резиденцией царя, куда съезжались придворные и петербургская знать. Это вызвало изменения во внешнем облике города. Начались большие строительные работы, которыми руководили выдающиеся русские зодчие. Первым главным архитектором Гатчины был Н.А. Львов, талантливый строитель и художник. В 1797 году его сменил И.Е. Старов, автор Таврического дворца и других замечательных построек в столице. В течение двух лет, с конца 1799 года обязанности главного архитектора исполнял А.Д. Захаров, впоследствии создавший один из лучших памятников мировой архитектуры – здание Адмиралтейства в Петербурге.

Сам город больших изменений не претерпел. Для приближенных царя возвели на казенные средства несколько каменных зданий. По проектам А.Д. Захарова соорудили для общественного пользования торговую баню и соляной магазин (склад). На улицах появились поставленные К.А. Пластининым каменные верстовые столбы.

Попытка городского управления упорядочить застройку главной улицы – Большого проспекта – ни к чему не привела из-за недостатка средств.

Основные строительные работы во дворце и в парке начались в 1790-х годах. Ими руководили, кроме главных архитекторов города, гениальный русский зодчий В.И. Баженов и придворный архитектор Павла I В.Ф. Бренна.

Прежде всего подвергся перестройке дворец. Отходившие от центральной части орловского замка сквозные аркады заложили желто-красной известковой плитой. Вместо открытых лоджий над аркадами появились закрытые Чесменская и Греческая галереи. Надстроили четырехугольные помещения на крыльях дворца – каре. В одном из них – Кухонном, разместились хозяйственные службы, в другом – Арсенальном – библиотека из 40 тысяч томов и коллекция оружия. Земляные бастионы перед дворцовым плацем одели в камень.

Переделали внутренние помещения дворца. Были заново созданы так называемая мраморная столовая, тронные залы, придворная церковь. В их оформлении участвовали виднейшие ваятели, живописцы и мастера прикладного искусства, десятки крепостных умельцев. Для украшения дворца 20 августа 1799 года из петербургского Эрмитажа привезли 158 картин Рембрандта, Тициана, Корреджо и других выдающихся живописцев Европы.

Преобразился Гатчинский парк. Входы в него украсились вновь построенными Адмиралтейскими, Березовыми, Зверинскими, Каскадскими и Сильвийскими воротами. На «Острове любви» возник «Павильон Венеры», вокруг него – партерный садик со скульптурой. На другом острове вырос «Павильон Орла». Оригинальный павильон-сюрприз «Березовый домик» создал архитектор Львов. Домик скрывался от взоров гулявших в парке порталом «Маска» архитектора Бренна. Интересными сооружениями были насыпанный из земли «Амфитеатр», «Цветочная горка» и «Хаос». К парковым постройкам тех лет следует отнести оранжереи, а также выстроенные при участии Захарова здания «Птичника» и «Фермы».

На Белом озере из пудостьского известняка была сложена терраса-пристань со сбегающими к воде ступенями лестниц. Террасы появились на Длинном острове, «Острове любви», над Большим проспектом. Они перемежались паромными пристанями. Проток у Длинного острова и противоположные концы Белого озера украсились изящными Адмиралтейским, Большим Каменным и Горбатым мостами.

Пейзажный парк дополнился строго распланированными «регулярными» садами. Между дворцом и «Коннетаблем» насадили Собственный, Голландский, Верхний и Липовый садики. За Адмиралтейством возник Ботанический сад. В юго-западной части «Зверинца» отгородили большой участок леса для охоты на оленей, проложили дорожки и только за полтора года посадили тут свыше 50 тысяч деревьев. Участок получил название «Сильвия» (от латинского silva – лес). Выкопали обязательные для всех регулярных садов искусственные водоемы – Круглый, Восьмигранный, Прямоугольный и Карпин пруды, а также Водный лабиринт.

Одновременно привели в порядок существовавшие сооружения, очистили аллеи и дорожки, подсадили новые деревья, реставрировали парковую скульптуру. Восстановлением скульптуры занимался талантливый ваятель И.П. Прокофьев.

Несмотря на все художественные новшества, в жизни Гатчины ничего не изменилось. По-прежнему въезд в нее преграждали полосатые шлагбаумы, барабанный бой военных рундов будил и укладывал спать жителей и, как раньше, на полковых плацах муштровали солдат.

Несколько оживала Гатчина летом, когда из Петербурга приезжал царский двор и во дворце устраивались парадные приемы и балы, а в парке и «Зверинце» – гуляния с фейерверками и грандиозная охота.

Многолюдно было в городе и в дни ежегодных осенних маневров, когда здесь скоплялось свыше пятнадцати тысяч войск. «Относительно собственно самих маневров, – справедливо заметил современник, – сказать нечего, они были скудны в стратегии, жалки в тактике и никуда не годны в практике!»

Дворцовые торжества и маневры не удивляли горожан. Пусть в меньших размерах, но они видели всё это и раньше. Необычным было появление в 1798 году на улицах города красных и белых плащей мальтийских рыцарей, черных сутан монахов. Павел I избрал Гатчину местопребыванием приора (игумена) монашеского Мальтийского ордена. На берегу Черного озера по проекту архитектора Львова для приора выстроили специальный дворец – Приорат.

Белоснежный Приоратский дворец-замок – уникальный памятник строительного искусства. Он сооружен по способу землебитных строений, изобретенному Львовым. Сущность этого способа заключалась в следующем. В особых переносных станках утрамбовывался слой серой глины толщиной 5–6 сантиметров, затем вводилась тонкая прослойка известкового раствора и вновь следовал слой глины. Из полученных таким образом блоков, скрепленных между собой известью, сложены все стены дворца. Только башня возведена из известковой плиты. Землебитный способ позволил создать весь дворцовый комплекс в невиданно короткий срок – в два с половиной месяца. Вокруг Приората возник пейзажный парк. Углубили и расширили Глухое озеро, к которому подвели водопроводную канаву из Колпинского озера.

Мартовской ночью 1801 года в Михайловском (Инженерном) замке в Петербурге Павел I был задушен своими приближенными. Гатчина перешла в собственность его жены, Марии Федоровны. Уединившись во дворце, вдовствующая императрица занялась «благотворительностью». В 1802 году на Большом проспекте открыли «сельский воспитательный дом», в который с 1817 года помещались исключительно «незаконнорожденные» дети крестьян царской усадьбы. Вслед за ним создали три дома для слепых на 50 человек и богадельню с таким же количеством мест. Город наводнили вдовы и сироты, надеясь получить приют в одном из этих заведений.