Текст книги "Книга четвертая. Исключительность"

Автор книги: Александр Ананьев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 4 страниц)

Что бы начать ходить человеку необязательно даже говорить, равно как необязательно уметь ходить, чтобы говорить. По мере развития наблюдений человек создает модели этой самой действительности, которыми позже оперирует, соотнося, анализируя, строит прогнозы и предположения относительно дальнейшего развития событий. Внутри бьется очень мощное и слишком уязвимое чувство биобезопасности, оно так хрупко, что даже хмурая погода способно развалить спокойствие этого хрусталя. Мы с того всего боимся с самых ранних пор, что извечно тянем за собой несбыточную парадигму «идеальности», которая нигде не встречается, и тут же разочаровываемся при столкновении с воплощением. Все знают выдающихся личностей, обделенных в прочих сферах, в том числе в физиологическом плане. Глухие композиторы, шизоидные наркоманы-художники, невротичные суицидальные писатели, слепые певцы, парализованные ученые-астрофизики, калеки-спортсмены…

Если капнуть чуть глубже, то непременно обнаружится, что странность в одном проявлении уравновешена странностью в другой. Смогли бы они так же одухотворенно вдохновлять миллионы людей в веках, если бы продолжили блуждать во тьме «идеальности»? Или переиначим вопрос, а стали бы они вообще таковыми, будь «нормальными» усредненными полезными и одобряемыми членами общества? Речь даже не про девиацию, ситуативно трактуемую из текущего социального туннеля реальности эпохи, и не про однобокость развития выдающихся личностей.

Хоть и говорят, что гениальный человек гениален во всем, но каждый знает, что это чушь, а фанатик– в тот же миг отравляет себя убежденностью, как только в ней замкнулся. За любую гениальность будет уплачена цена, только это не слишком популярный аспект в автобиографических фильмографиях, где все тернии Пути артиста уложили в 15 минут соплей и пару слезинок. Как насчет 15 лет изнуряющего пепла и всеобщих проклятий по дороге туда, где нет маршрутов?

Непростой этот вопрос баланса. Извечно людей волновала идея «сверхчеловека», и в разные времена его разведывали по-разному, вплоть до очень экстравагантных методов с научным членовредительством в нацистских нордических лабораториях. Наука безотносительна, но модельный монотеизм подвержен той же дуальности, ведь грань так тонка. Ученый, он же творец не может ограничивать себя лишними условностями, этикой или моралью, тогда он начинает разбавлять свое предназначение сторонними мнениями.

Без экспериментов нельзя достичь результата, ибо теория останется теоретичной, а значит безжизненной, и вскоре упростится до гипотезы, еще позже станет отголоском бреда свихнувшегося. Выходит, неслабый парадокс, где ученому развеять ореол наивного романтика или академичного безумца можно только через расширение своего как бы безумия, претворив в эксперимент собственную гипотезу. Тогда бред свихнувшегося пойдет вспять, станет гипотезой, затем будучи проверенным на опыте перейдет в теорию, а затем станет доктриной с ВУЗовской методологией и званием Академика РАН.

Только здесь внутри затерялся жизнеутверждающий фактор бесстрашного безумия, что отделяет гения от безумца. Может от того меня так вдохновляют истории про интеллектуалов маньяков-психиатров, вроде Ганнибала Лектора, Шерлока Холмса и прочих персонажей. Риск ответственности за успех всего мероприятия мало кто хочет брать на себя, ведь на кону репутация, а то и вся жизнь, как в моем случае. Тогда в 2018 году я был скорее бредящим повернутым, который последовательно разрушал жизнь по всем фронтам, в итоге лишив себя всего, семьи, детей, денег, даже просто знакомых.

Едва ли осталась соседская собачка во дворе, не преминувшая окрестить меня бесполезным неудачником. Сейчас, когда гипотеза уже не только прошла апробацию на собственной шкуре, интернализирована и стала теорией, но и поднаторела в методологии, поддержка скептиков не требуется. Весна 2020 так же встала на мою сторону, закрепив вектор вселенского движения. Обесценивавшие меня и мои усилия наблюдатели смиренно затихли, но продолжают отслеживать мое странное шествие по жизни. Другие сочли более любопытным присоединиться, став моими Идущими, кто-то тихо сочувствует и сопереживает, опасаясь сделать собственный шаг.

Нельзя добиться результата, детализированного микроскопом, если все время пребывать в агностической расхлябанности контркультурного хиппи-движения, вроде американского в 60х. Для исследования все же придется использовать методологию, из которой выводится метод и последующая регламентация деятельности с тем, чтобы с наибольшей вероятностью повторять эмпирический результат. Вы бы никогда не смогли научиться говорить, писать или читать, пока с неизбежностью не обнаружили, что некие закорючки на бумаге или гортанные звуки изнутри тела образуют магические символы, которые сообщают другому человеку нечто из того, что вы бы хотели выразить. Правда чуть позже вы обнаруживаете, что это всегда разные вещи (сказанное и услышанное), пусть косо-криво, но у людей удается общаться между собой.

Равно как тактика может быть устроена лишь изнутри стратегии, человеку так или иначе в определенный момент нужно определиться с вектором, но кто этим будет заниматься, ведь висит табличка, что поле минное. Каждый человек чем-то занят, он что-то делает каждый день. Это тактика. Но зачем или для чего? Это стратегия. Безусловно, меняя масштаб рассматриваемой ситуации, мы смещаем тактику в поле стратегии, а стратегия становится тактическим маневром в рамках более широкой стратегии. Ну и куда это ведет? Довольно скоро упираемся в тот самый вопрос, зачем вообще жить. Вряд ли этот вопрос не звучал внутри головы каждого человека.

Не думаю. В том кроется его коварство, что ответ всегда обусловлен текущим туннелем реальности человека. Иными словами, человек может ответить нечто бессмысленное, но удобное для него самого: «я живу ради детей», «ради Родины», «ради науки», «ради музыки», «что бы оставить что-то после себя». Это всегда философия. Имеет ли кто-то право даже обсуждать позицию другого человека? Только отчего это может волновать конкретного меня? Отчего мне есть дело до мнений, полемики, споров, доказываний, концепций, убеждений и самого мировоззрения других? Зачем, вы говорите о себе так настойчиво, зачем хотите убедить другого в чем-либо?

В том вся штука, что для каждого из нас нет никакого другого. Есть только мы сами для самого себя, и все попытки внешних сношений исходят из этого. Изнутри нас окрашивается та самая дзеновская травка в зеленую, а поле – в минное. Окружающий мир не имеет иной задачи, кроме взращивания и развития отдельно взятого индивида, ведь этот мир и есть он. Реальность или нереальность – вопрос другого порядка, но безотносительно него мы вынуждены выстраивать свою жизнь, и лишь нам решать, как далеко идти в этом вопросе. Коль скоро одному достаточно «жить за Родину», то никак нельзя лишать его этого пространства, но доволен ли он? Может сбежал на войну от страха гражданской жизни, там все как бы просто: вот свой – вот чужой. Испытывает ли каждый конкретный человек гармонию внутри? Может он ощущает себя бесполезной безделушкой внутри враждебной беспричинной кучи случайностей, где всем руководит какой-то Всевышний? Может, и это его право быть, каким угодно. Мне без разницы.

Речь обо мне и существе моего Великого Делания, которое (как выяснилось) могут разделять и другие люди. Проводник имеет первородный талант направлять ход течения жизненного эфира других людей с тем, чтобы оптимизировать их сонастроенность самому себе. Оно подобно труду дирижера, что воссоздает из сумбурной какофонии изящество звучания. Разумеется, концепт «ананьевизма» суть лишь модель, но раз она может управлять моей и чужой реальностью, значит в ней что-то, да есть. Сами конструкции не имеют принципиального значения. Если назвать «страх» «медвежонком», то мы все равно будем бояться, только ассоциативный ряд «медвежонка» дольно скоро обретет знакомый физиологичный ряд леденящих ощущений и покалываний в грудине.

Проблема ведь не в том, что полицейские, врачи, политики или другие могут быть коррупционными негодяями, а потому этически «плохими», но в том, почему люди идут именно туда, что зудит внутри, когда они находятся там, где не хотят быть. Легко ли врачу познать, что он именно врач, и еще глубже вопрос: «А что есть врач?». Поверхностные ответы расхожи, вроде как «тот, кто лечит», а «судья – тот, кто судит», только откуда внутри них этот раздирающий Душу диссонанс, толкающий в пьянство? Достаточно ли шахтеру копать, а учителю – преподавать? В 2018 году я ушел из адвокатуры, прекратив статус, поскольку, будучи адвокатом около 10 лет, к тому же в третьем поколении я так и не понял, что значит быть адвокатом, зато ощутил, что мне этого мало.

Для таких пониманий потребуется личная сила и высокое развитие, которое с неба не валится и при рождении не идет последом из матки. Да-да, это вопрос индивидуальной гармонии, и позволения человеком самому себе того, что он именно ХОЧЕТ. Страшнейший по глубине и тяжести вопрос, который переливается у меня из книги в книгу. Он определяет то, ЧТО есть человек, ведь на него нет постоянного ответа. Человек тоже не монолит, но микрокосм сложнейших энергетических процессов с иррациональным сверхдетерменизмом противостояния двух начал в экзистенции двух точек (если бы кто-то еще захотел понять, что это за хрень).

Ответ на вопрос, что я ХОЧУ может быть только в моменте, и для того нужно иметь высочайшую кристаллизацию внутреннего состояния, которая (само собой) невозможна в принципе. Все довольно просто, ведь что бы ответить на вопрос «что я хочу» нужно всего лишь сделать невозможное, а значит придется в очередной раз невообразимым никому образом соотнести мириады факторов влияющих на текущее состояние и выдавить наружу нечто членораздельное в данной семантической среде. Как вы уже поняли, это и составляет очень поверхностное наполнение ежесекундных процессов внутри каждого, в том числе, когда вы зачем-то тратите эфир своей жизни на мои строки.

Дело же не в том, что следователь берет денежку за определенную бумажку с его подписью, а в том, зачем он это делает, и главное – то, как он сам это оценивает. Вот где Грааль смыслов. Творца от Мошенника отличает его собственное наполнение пониманием процессов вокруг него. Почему один валится на взятке еще лейтенантом, а другой становится генералом, и валится только потом, либо останется им до конца жизни? Будучи как бы адвокатом мне довелось десять лет жить в царстве коррупции, выстраивая свои пирамидки.

Здесь как посмотреть, можно назвать это проблемой общества, где часть прогнила, а можно – проблемой лично моей, где прогнил весь целиком. Пусть так оно и было, но смог бы я иначе дойти до ручки и в конце концов, задуматься о своей жизни? Это вопрос внутреннего баланса и того, насколько человек винит себя в самопредательстве. Когда он считает себя недостойным, то найдет тому подтверждение извне. Сейчас я не говорю про гармоничное всестороннее развитие личности, но отвечаю лишь на вопрос, что зудит в голове многих: «Почему он такой негодяй, но с деньгами?».

В том вся и штука, что негодяем считаете его вы, или может даже целое государство, но пока он внутренне будет центрирован в правоте и благочестивой природе помыслов, будет неприкасаем. По мере того, как этот стержень расшатывается, и воитель нет-нет, да усомнится в своей благости, тут же «найдет» себе палача. На эти роли в мире масса инструментов, хотя бы Следственный комитет РФ с Интерполом. Хотя и тогда можно откупиться, только это не то, что забито в головы людей, это не хорошо и не плохо, но всего лишь восстановление энергетического баланса через плату. Это тоже «плата себе».

Примерно так мне довелось разойтись краями со всеми правоохранителями, что годами хотели закрыть. Себя можно выкупить, пока это еще вопрос денег, только цена бывает неприятной. Жадность неизменно заводит все глубже в дебри, и того, как люди топят себя я насмотрелся по горло за долгие годы практики. Всегда знал, что придет мой час, настанет время расплаты за все шалости, и сам себя подвел к тому. Когда встает вопрос ребром приходится найти смелость ответить, либо это сделают за тебя, лишив права выбора. Там уже и денег может оказаться недостаточным, платить придется прочим, в том числе свободой.

Если врач самодостаточен, так старательно исполняет свое Великое Делание и действительно на своем месте, то с чего ему считать себя взяточником, когда суют деньги, коньяк и конфеты? Вы делаете то, что делаете не за награду, одобрение, похвалу, статус, благодарность и тд. Только сможет ли он быть настолько чистым перед собой? Останетесь ли вы там, где находитесь, если убрать ориентацию на деньги, просто ради самого дела? Вы делаете свой кайф просто так, и легко принимаете все, что идет к вам само, а не рыскаете из служебного положения по нужде, если чего-то нет.

Тогда вас ловить некому и не за что, а деньги вы получите так или иначе, если они действительно нужны на текущем этапе. Можно ведь сидеть там, где все злоупотребляют, но изображать из себя хорошего, но будет ли внутри спокойствие? Себя нельзя обмануть, и сидеть через силу можно, но до поры. Расплата за самопредательство неминуема, и приходит через как бы случайные неприятности на ровном месте, медленно закручивающуюся неумолимую карьерную погибель или здоровье. Какой еще нужен Ад, если приходится проживать жизнь в таком ключе изо дня в день.

Секта

В целом вся концепция прикладного «ананьевизма», что так старательно и вполне основательно разрабатывается мной, неизбежно упирается в расхожее понятие «секта». Изнутри текущего общероссийского, а то мирового туннеля реальности данный термин воспринимается с сероватым предубеждением. Я бы даже сказал, что для многих само слово «секта» уже ассоциируется с фашистским концлагерем. Иногда доводится слышать игривые разоблачительные упреки, мол это же у вас секта.

Действительно, миленькая такая секта, и вы имеете дело с заведующим. Не говорю, что учредитель, но скажем так, управляющий делами. Главный сектант – мой Проводник. Мы настолько нахальны, что говорим об этом прямо, а я пишу подобные дискредитирующие откровение в каждой книге. Однако, несмотря на мои старания, окружающие своим невежеством (а также незнанием моих книг и выступлений моего Проводника) буквально обесценивают мою же самоизобличительную манеру.

Это может показаться абсурдом, но меня и моих Идущих умудряются повторно обвинять в разрушительном сектантстве, когда мы и так прямо это декларируем. Понятное дело, что обвинители профильных книг не читают, ведь тогда подвергнутся риску заражения безобразием. Другие писания, вроде библии тоже мало, кто в руках держал (и я их понимаю), но сторонников не стремятся заклеймить в очевидной принадлежности к культу. Даже ежедневные церковно-славянские завывания под колокольный звон в каждом храме каждого города сейчас воспринимаются как-то благостно с налетом священного успокоения.

Церкви, мечети и другие культурные заведения с профильной атрибутикой полны целеустремленных людей с пустыми глазами и отрешенными лицами, которые слепо ломятся туда петь, шептать, долбиться лбом об пол, носить странные одежды. Ни их самих, ни посторонних вовсе не смущает настолько бесхитростное зомбирование граждан, многие из которых очевидно выпадают из состояния вменяемости в ходе религиозных процедур. Попробуйте лишь усомниться в умственной полноценности приверженцев сект вроде РПЦ, как вас немедля заклеймят святотатцем-поборником святой веры, наложат чудовищную епитимью, безапелляционную анафему, и возможно, даже напрочь отлучат от церкви. Более того, есть риск привлечения незадачливого безбожника к вполне светской уголовной ответственности за разного рода оскорбления чувств верующих и экстремизм. Странная бесовщина творится, но пусть будет.

Веселенькая затея, надо признать. Секта – это всегда весело. Там столько всего внутри! Сектоведение – довольно бесхитростное ответвление социальной психологии, но сектостроительство – чрезвычайно энергоемкое ремесло. Если говорить честно (а иногда это всё же случается), то придется признать, что нет-нет, но ряд книжечек по сектоведению я полистываю, в том числе монументальное творение Дворкина А.Л. “Сектоведение”, которое сразу приобрело статус базового учебника на Теологическом факультете при Уральском Государственном Профессионально-Педагогическом Университете, который открыла Екатеринбургская епархия РПЦ.

И вот какая любопытная вещь, ведь когда-то в начале ХХ века в России сама гуманитарная дисциплина «Сектоведение» в светских и богословских учебных заведениях появилась неслучайно. Авторы с переменным изяществом анализируют и разоблачают всякого рода новообразования, но в угоду чему? Что вообще есть «секта»? Разумеется, я не потащусь в дебри лингвистической этимологии самого слова, но все же определить объем понятия придется. Только как? Вот описать, что есть ёжик я еще как-то бы смог, даже видел его несколько раз. Эдакий мохнатый игольчатый хомяк, но с разного рода идеальными объектами намного сложнее. Это такая же штука, как с «проституцией» и многими иными «придумками»: либо мы все в этом по уши, либо этого не существует. Начиная чертить вилами по воде в поисках хоть чего-то сектовидного, можно наскоро накидать ряд признаков:

– это такое неоднозначное место, где внутри участникам кажется, что оно хорошее, а тем, кто как бы снаружи оно скорее видится плохим, ну во всяком случае точно хуже, чем их собственное;

– это нечто меньшее, обособившееся от большего, имеющее достаточную самость и стремление к самоопределению, самобытности, самодостаточности;

– внутри него есть подобие идеологии, т.е. считается, что участникам неплохо бы вести себя определенным образом, а то их перестанут считать прилежными сектантами;

– империалистические амбиции в ряде случае, т.е. новообразование имеет свойство к экспансивному расширению сфер влияния, установлению властных полномочий над людьми и территориями.

– ребята внутри этого сообщества и ребята снаружи имеют друг к другу ряд претензий, которые временами приобретают непреодолимый характер экзистенциального свойства;

– одни считают, что вторым не место в этом мире, либо их неотъемлемо следует переделать в себе подобных, либо можно оставить в покое до поры, но обязательно будет позиция друг по другу;

– внутри сообщества применяется регулирование органом принуждения с легально применяемым арсеналом спецсредств, и не всегда правового характера. Кстати, само понимание «правового регулирования» имеет очень ситуативный и всегда конъюнктурный характер, т.е. политически ориентированный, удобный, одобряемый. Например, в одной из громогласных сект, «Империи зла» еще позавчера предпринимательская деятельность была вне закона, а сегодня уже стала залогом будущего, и неуемного счастья;

– секта непременно имеет руководящий орган, он может быть единоличного или коллегиального характера;

– само собой, что участники этого партсобрания идут именно к светлому будущему в отличие от невежественных, заблудших или загнивающих оппонентов-опозиционеров. Иногда лидеры одной секты (например, Рональд Рейган) изобличающе клеймят другую во всех грехах, обзывают «Империей Зла», и обвиняют в «гнусной коммунистической лжи». Обычно в таких случаях создается политкорректная идеологическая разработка терминологического аппарата, чтобы внутри этого неоднозначного сообщества однозначно отделять хороших от плохих. Что бы особо не ломать голову, иногда берут издревле нейтральное слово (вроде «секты») и наполняют его «правильным» содержанием;

– нередко выделяются факультативные признаки вроде насильственного порабощения, лишения свободы, неприкосновенности и вообще кровожадные замашки. «Семья» Чарли Мэнсона прилично напакостила в США, равно как в любой стране можно обнаружить несколько подобных изощрений. Подобные организации уже описаны в уголовных законах, как преступные сообщества, организованные преступные группы и т.д., так что нет смысла вносить терминологическую путаницу в разграничение явлений. Там, где совершают преступления, они и есть цель образования сообщества, там криминал, но о том, я и близко не касаюсь.

Пока я выдумывал эти признаки, то даже сам начал теряться, какое именно понятие описываю. В самом деле, выходит, что «секту» легко можно заменить вообще на любой союз, хотя бы из двух человек. Даже когда вы встречаетесь с подружкой, то образуете собой секту, разве что слабенько теоретизированную. Однако, в любой семье непременно найдутся указанные признаки, разумеется, что и в любом государстве тоже. Можно предположить, что на государстве моя сектологическая мысль могла бы остановиться, но есть еще надгосударственные структуры международного характера, вроде Евросоюза, НАТО, ИГИЛ и тд. В сущности, ни одному человеку никак не удастся просто появиться на свет без одномоментного причисления сразу ко множеству сект.

Стоит ли говорить, что никакая секта (кроме моей) саму себя сектой не признает, даже если зачитать мой скупой перечень признаков. Всё это попахивает описаниями «проституции» из «Моего Пути», где мы выяснили, что «проституткой», в том числе называют высокоранговую женщину, которая не нравится в данный момент женщине рангом пониже, либо не отвечает взаимностью низкоранговому мужчине. Оглянитесь по сторонам, и найдете, что секта секте рознь. В то время как одни лишь задорно пляшут на полянке, не заморачиваясь методологическими изысканиями, другие – уже третье тысячелетие к ряду учреждают богословские учебные заведения, где шлифуют магию до зеркального блеска.

Католические сектостроители за долгое время изрядно поднаторели, обзавелись собственным государством, естественно клерикальным. Когда-то у них были даже подразделения крестоносцев для почти гуманитарного миссионерства через насильственное просвещение прочих граждан, увязших в плену грехов и тьме ложных социально-политических воззрений (вроде язычества). Зато сейчас разоружились и перешли к тактике дипломатично-риторической, но карнавалы и маскарады продолжают докручивать. Как известно, православные, исламисты, иудеи и прочие решительно отказываются сдавать пальму первенства в деле нарядности, истинности и единоначалия именно их убеждений. Ну и славно, а мы пока продолжим.

В ходе диалогов с приближающимися Движущимися (соискатель статуса Идущего) Проводник в разной форме сообщает, что его ожидает, предостерегает от иллюзорной притягательности этого знания. У нас довольно нахальная секта, которая изо всех сил не хочет быть массовой и отпугивает потенциальных сторонников упреждающим саморазоблачением. Полнейшая открытость и откровенность во всем идет со мной в след с первых строк первой книги. Еще более радикально-вопиющая антипропаганда исходила от моего Проводника в течение последних лет. Мы прямо сообщаем о тяготах этого выбора, но вот какая вещь может объяснить эту нелогичную позицию – нам просто нет дела до критических мнений. Мы стелим свой бред исключительно себе на радость.