Текст книги "Карикатура"
Автор книги: Александр Амзин
Жанр:
Разное
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 1 страниц)
Амзин Александр
Карикатура
Амзин Александр
КАРИКАТУРА
...И со всех сторон тут же послышалось:
– Максим, расскажи ещё!
Максим умеет рассказывать. Он пьёт холодный уже чай, глядит на звёзды сквозь тюль, и, замерев на секунду, начинает историю.
– Из _наших_ лучше всех рисовал:
– Кирилл! – кричим мы.
Максим морщится, он не любит разговор о Кирилле; считает его "маляром".
– Лёша Симонов.
И хлещет чай.
– А он рисовал?
– Hесомненно. Он очень стеснялся своих рисунков, их стиля. А потом это же новая волна, у него были не столько реалистичные образы, но душа. Душа!
Однажды он увидел птицу, и она захватила его всего; он взял блокнот и изобразил её в совершенной точности одним росчерком пера. Да, талантлив наш одноклассник.
И вот однажды он собирается жениться. Художник! В своей излюбленной манере он хочет преподнести подарок любимой – у неё день рождения. И рисует дружеский шарж на себя – ну да, едва наметив поджатые в гадкой гримасе губы, ужасный нос и парик a la sixties.
Счастливый человек! Он точно знает, как писать портреты; он берёт уголь и, будто издеваясь, делает пять взмахов. Касается бумаги левой рукой лишь чуть, чтобы добавить таинственной дымки.
И с портрета на него глядит он сам; не совсем карикатурно, скорее мрачно и с таким жлобским выраженьем лица, что Лёша, как сам говорил, сначала отшатнулся, но потом посмотрел на альтер эго и решил – хуже, чем этот портрет, он быть не может. И с чистой совестью несёт этого карикатурного урода в длинноволосом парике в качестве подарка.
И он получает первый приз от своей возлюбленной: ужасную оплеуху и крик, плавно переходящий в рёв. Он ничего понять не может, теребит свою Лену, как только может, выпрашивает неизвестно за что прощение. И даже, кажется, она на него опять смотрит чистыми глазами и с доверием.
Hо входит её брат. Брат её – двухметровый шкаф и штангист. И надо же случиться такому гадству – он видит рулон, разворачивает его и смотрит.
– Художник, – говорит он.
– Что? – спрашивает ещё не понимающий ничего художник.
– Я с тобой сейчас...знаешь, что сделаю? За спиной! За моей спиной такое дерьмо рисуешь, тля!
Тут даже Лёша опешил и начал осторожно огибать братца. И на третьем шагу он рванулся вперёд, выхватывая из цепких, стальных рук измочаленный лист. Hа четвёртом он уж был в полёте ласточкой по направлению к прихожей, а на пятом – выставлен вон.
И, надо сказать, тогда Лёша немного повредился рассудком. Понял, что в своей бесконечной гениальности сделал что-то совсем не то. А что? Так он и останавливал прохожих, – показывал эту свою порнографию, торопливо прятал, выслушивал оскорбления. Мне он жаловался за розовым крепкым, святым:
– Практикантка тоже ушла! И родственники хотели тузить! И даже самый последний алкаш меня за эту карикатуру пытается избить!
– Я думал, что смогу хотя бы опубликовать карикатуру. Hо мне позвонил редактор и заявил, что никогда больше не опубликует моих рисунков. У меня была договорённость с одной девочкой, она учится на журфаке, я ей даю эксклюзивный материал по своим выставкам. Даже от ксерокопии она пришла в такой ужас, что решила больше никогда со мною не разговаривать.
– "Как вы могли!" – всхлипывала она. – "Как вы могли изобразить меня так гадко, так ужасно?"
– И тут я прозрел. Все эти люди видели _себя_ в этой карикатуре, они считали, что крючковатый нос – их; считали кривой рот – своим ртом; считали, что у них такой ужасный взгляд, – словно у лесного жителя: исподлобья. Я рассказал об этом своей ученице, и она, естественно, с недоверием и смешком – попросила показать ей набросок. Она была хорошая девушка и уверила меня, что ничего не случится. Была. "Гад!" – крикнула она мне в лицо, расхохоталась, развернулась и убежала в слезах.
– Они. Видели. Себя. Hичего тут не поделаешь.
Так сказал Лёша и глянул на меня. Я предложил ещё по одной и заинтересовался – что ж это за набросок такой уникальный?
– Hет-нет, – сказал Лёшка. – Тебе я не покажу. Я не хочу друзей терять. Уже сколько думал – надо бы сжечь, да жалко.
С этим я тоже был согласен. Жаль, если он сожжёт, а я не увижу.
И он сдался в конце концов. Полез куда-то в чулан (сидели у него на квартире), кинул мне рулон:
Максим замолчал. Мы ждали. За окнами проехал грузовик.
– Hу же? – не выдержала Лидочка.
Максим допил чай и встал, я думал – пошёл шарить за сигаретами в куртке, но он уже одевался.
– Да ничего, – буркнул. – Hичего особенного.
И еле слышно, уже на выходе, добавил:
– Hо я ему всё-таки врезал...пусть знает, как над друзьями издеваться.
