Текст книги "Акт слепого возмездия"

Автор книги: Александр Тамоников

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 4 страниц)

– Только их нам здесь не хватало! – проговорил Савельев.

– Этого следовало ожидать, – сказал Игнатьев. – Будут просить не зачищать селение и клясться, что до этого дня тут никогда не было боевиков. Мол, никто из жителей аула не воюет против законной власти. Знакомая песня.

Савельев отправился навстречу делегации. Долго они не говорили. Вскоре капитан вернулся к вертолету, а старики побрели обратно в аул.

– Чего они хотели? – спросил Колтунов.

– Того самого, о чем говорил твой командир. Еще сказали, что хотят до захода солнца похоронить погибших духов. Тут я возражать не стал.

– Они ничего не знали о банде?

– Естественно, нет. Вроде какой-то пацан заметил чужих недалеко от аула, рассказал о них отцу. Да тот не придал этому никакого значения. Но местные хорошо видели, как к аулу подходила ваша группа.

– Само собой. Мы шли открыто. Вопрос, какая сволочь слила нас духам? Командование отряда исключено, значит, крыса из штаба дивизии.

– Особисты наверняка уже роют землю. Если им не помешают, они наверняка найдут крысу.

– Вот именно, Коля, если не помешают.

– Хорош базарить. Раненых и убитых загрузили, пора и нам на борт да на базу, – сказал майор.

– Согласен.

Савельев подозвал четверых бойцов. Те внесли носилки с Игнатьевым и Колтуновым на борт. Последним, по привычке осматривая местность и дом, сгоревший уже практически до основания, на борт забрался командир штурмовой группы. Борттехник поднял трап, закрыл дверь.

Взревели двигатели. Несущий винт поднял облако пыли. «Ми‑8» оторвался от грунта и начал медленно набирать высоту. Вскоре он уже плыл над равниной в сторону станицы Веселой, где базировался отдельный отряд специального назначения, временно приданный мотострелковой дивизии.

Вертушку встречали командир подразделения спецназа подполковник Ганевский и начальник особого отдела соединения. Там же стояли с десяток врачей и среднего медицинского персонала дивизионного медсанбата, санитарный автобус, грузовик для тел погибших.

Первым, от греха подальше, по приказу Савельева из вертолета вывели Айбаса. Его тут же забрал особист. Савельев доложил Ганевскому о выполнении задачи по разблокированию разведчиков в ауле Арди и уничтожению банды наемников.

С вертушки спустили раненых, вынесли тела погибших и погрузили в «Урал». Носилки с Игнатьевым и Колтуновым солдаты установили в одну санитарную машину.

К офицерам-разведчикам подошел командир отряда и проговорил:

– Что, парни, попали в переплет?

– А благодаря кому, Александр Сергеевич? – со злостью произнес Колтунов. – Наша задача держалась в секрете. О ней ничего не знали даже командиры других групп. Планировался же рейд совместно со штабом дивизии. Вот там и надо искать ту сволоту, которая продала нас. Из-за этого гада у меня четверо погибли. Мы все легли бы, если бы радисту не удалось связаться с вами. Мы держались, сколько могли.

– Да разве я виню вас, ребята? Напротив, хочу выразить благодарность за самоотверженность, героические действия в условиях полного окружения противником, многократно превышающим вас по численности и боевым возможностям. Все без исключения будут представлены к высоким правительственным наградам. А крысу подполковник Суворов вычислит. У Андрея на предателей нюх особый. Подонок ответит за все.

Игнатьев был в хороших личных отношениях с командиром отряда. Они когда-то вместе заканчивали десантное училище.

– У меня вопрос, Саша! – сказал майор.

– Спрашивай. Смогу, отвечу!

– Откуда в нашем районе оказалась банда арабов Айбаса? Это первый вопрос. Второй: почему наша разведка не имела никакой информации о ней. Третий: почему наш радист так долго не мог связаться со штабом отряда?

– Это все?

– Пока да.

– На первый и второй вопрос, Рома, у меня ответов нет. Я не знаю, откуда появился Айбас со своими головорезами. Хорошо, что его взяли живым. Надеюсь, он скажет, каким образом оказался у Арди с очевидной задачей уничтожения вашей разведгруппы. Думаю, Айбас прояснит и ситуацию по разведданным. Начальник особого отдела расколет его как орех. По третьему же вопросу скажу вот что. В том, что вам долго не удавалось обратиться за помощью, виновата связистка отряда. Она потеряла сознание во время дежурства.

– С чего это вдруг? – с удивлением спросил Игнатьев. – Да еще и на целый час?!

– Зоя, парни, оказывается, беременная. Во время дежурства ей стало плохо. Надо было смену запросить, но она понадеялась, что справится. Скорее всего, стыдно стало. Ведь Зоя узнала о беременности за сутки до дежурства и была шокирована.

– Шокирована? Зоя не девочка, чтобы не знать, что можно залететь, если спишь с мужиком.

– Согласен. Но поймите и ее. Майор, который был прикомандирован в отряд, ее хороший знакомый еще с детства. Они росли в одном городе, учились в одной школе. Зоя даже призналась, что была влюблена в него. А майор оказался подлецом, развел женщину. Навешал нашей связистке лапшу на уши. Мол, холост, только ее хочет. Ну и отдалась ему Зоя, не думая о последствиях. Но суть не в этом. Не вызвав сменщицу, связистка переоценила свои возможности. В результате опростоволосилась. Врач говорит, так бывает. Только начальник связи, случайно зашедший на узел, обнаружил женщину в таком состоянии и ответил на вызов. Слава богу, вовремя. Я, конечно, понимаю, что обязан подать рапорт о привлечении Зои к ответственности. Но кому будет легче от того, что трибунал определит в особую зону лет этак на пять молодую женщину, гнусно обманутую и, в общем-то, хорошую? Впрочем, если вы будете настаивать, я рапорт подам. Так что это на ваше усмотрение.

– Да ладно, – заявил Игнатьев. – Погибших не вернешь, майора, который обманул Зою, к ответственности не привлечешь. Будем считать, что помехи не позволили нам вовремя связаться с отрядом. Ты как, Юра?

– Так же, как и ты. Не будем портить женщине жизнь.

– Ну и договорились. Сейчас давайте в медсанбат, подлечитесь как следует, отдохнете. Возможно, я отпуск для вас выбью. А мы тут введем в строй резервную группу.

– Откуда она взялась? – спросил Колтунов.

– Пока еще не взялась. Резерв готовят в учебном центре. На выходе уже есть два подразделения. Съезжу, отберу парней. Как вернетесь, получите новую полноценную группу. Естественно, с незаменимыми Рябовым, Синицыным, Беляевым и Самойским. Если они, конечно, захотят продлить контракты, срок действия которых истекает через месяц. Но без разведгруппы мы не останемся в любом случае. Извините, у меня еще куча дел. Спасибо вам, парни, за службу. Лечитесь как следует. Будет время, обязательно заскочу в медсанбат.

– Давай, Саша.

– До свидания, товарищ подполковник.

Игнатьев и Колтунов пожали руку командиру, и санитарный «УАЗ», именуемый в войсках «таблеткой», пошел в сторону областного центра.

Но вернуться в строй ни Игнатьеву, ни Колтунову, ни бойцам разведгруппы, выжившим в смертельной схватке с наемниками Айбаса, не было суждено. Пока они проходили курс лечения, отряд неожиданно был расформирован. Причин не объяснял никто. Просто пришел приказ о расформировании, да и все.

Подполковника Ганевского перевели в штаб антитеррористической службы, других офицеров просто уволили по сокращению штатов. Так что из медсанбата наши герои вышли прямо на гражданку. Правда, они получили все льготы и вполне достойное пенсионное обеспечение.

Кто-то в высоком штабе не захотел утруждать себя мыслями о судьбе офицеров, не подумал, что ломает им жизнь. Одним росчерком пера он выбросил из рядов спецназа тех, кого посчитал лишним. Самых лучших. К сожалению, это не редкость. Так было раньше, ничего не изменилось и сейчас.

Глава 2

Восемнадцать лет спустя

Воскресенье, 13 июля

Юрий Колтунов припарковал «Форд» напротив своего подъезда, вытер пот с лица. В машине работал кондиционер, но все же было жарко. Да и немудрено, на улице за тридцать. Уже вторую неделю Москву давил зной.

В некоторых районах области начались лесные пожары. Синоптики обещали снижение температуры и дожди уже с понедельника, но они говорили так и раньше. Погода подчинялась только своим законам, очень плохо изученным человечеством.

Ольга, супруга Юрия, облегченно вздохнула и сказала:

– Наконец-то мы дома.

Глава семьи обернулся. Его двенадцатилетний сын Валерий спал на заднем сиденье. Мальчишка слишком много энергии потратил на аттракционах, да и укачало его немного, сморило.

– Валера! – позвал он сына.

Тот очнулся.

– Приехали?

– Да. Забирай свою сумку и вали на выход.

– Ага. – Паренек сладко потянулся и сказал: – Жарко. Искупаться бы куда-нибудь съездить, а, папа?

Колтунов извлек ключ из замка зажигания.

– На сегодня отъездились. В следующий раз отправимся на озеро.

Юрий, Ольга и Валера по пути домой заезжали в гипермаркет и закупили продукты на неделю вперед. Они забрали сумки, пакеты, прошли в подъезд и поднялись на восьмой этаж двенадцатиэтажного дома постройки семидесятых годов прошлого столетия. Трехкомнатная квартира встретила их прохладой. В отличие от машины, домашние кондиционеры держали температуру в двадцать три градуса.

Ольга оставила пакеты на кухне и заявила:

– Я первая в ванную. Что мне сейчас больше всего не хватает, так это контрастного душа.

– Я тоже хочу в душ, – сказал Валерий.

– После мамы! – расставил все по своим местам Колтунов.

Восемнадцать лет прошло с того момента, когда его уволили из спецслужбы. Сначала ему казалось, что мир рухнул. Он и гражданка? Это два совершенно несовместимых понятия.

К тому же Юрий тогда не понимал, почему его, майора Игнатьева, еще ряд офицеров отдельного отряда специального назначения, успешно выполнявшего сложные задачи по борьбе с террористами всяких мастей, родное государство просто вышвырнуло на улицу. Это после того, как за бой у Арди и он, и Игнатьев были награждены вторыми орденами Мужества.

Непонимание переросло в обиду, злость, разочарование, безысходность. Он вернулся в Москву, где жил до поступления в военное училище. Собственную квартиру капитану не дали. Без него много людей с большими звездами на погонах, претендующих на жилье в столице.

Сын поселился у матери. Отца он не помнил, тот давным-давно ушел из семьи, оставив в память о себе лишь отчество и фамилию. О тяжелой болезни матери Юрий ничего не знал. Когда спустя месяц после его возвращения она неожиданно умерла, боевой капитан был в шоке. Только на поминках он узнал, что единственный его родной человек был обречен.

Юрий остался один в незнакомом, чужом мире и запил. Он больше месяца проматывал деньги, лежавшие на книжке. Возможно, так и сгорел бы, если бы не Игнатьев.

Роман был женат, еще когда служил в спецназе. Он обосновался недалеко от Москвы, в Калининске, совсем небольшом городе, если сравнивать со столицей. Отставной майор как-то умудрился открыть собственное дело – автосервис, шиномонтаж и мойку. То есть Игнатьев адаптировался к новой жизни быстро и практически безболезненно, во всяком случае, внешне. Встал, как говорится, на ноги.

Супруга Игнатьева Мария работала учительницей начальных классов. Отставному майору, в отличие от капитана, государство выделило однокомнатную квартиру в двухэтажном старом доме. Впрочем, в ней они прожили недолго, потом построили на окраине города собственный дом.

Игнатьев узнал о проблемах своего заместителя и боевого друга от Жоры Синицына, того самого Птахи, который был связистом в его разведывательной группе. Птаха проживал недалеко от Игнатьева, в поселке Ершово. Он работал охранником на местном кирпичном заводе.

Синицын знал адрес Колтунова, как-то заехал к нему и ужаснулся. Дверь открыта. Повсюду пустые бутылки. Бывший капитан в помятой одежде валяется без задних ног. Вся квартира наполнена противным кислым запахом.

Сам Георгий спешил на вокзал, собрался проведать родственников на Украине. Он позвонил Игнатьеву и обрисовал обстановку.

Вечером командир уже приводил бывшего заместителя в порядок, используя проверенный метод – водные процедуры. Затем он забрал Юрия к себе в Калининск.

Тогда тоже стояло лето. Они провели неделю на берегу лесного озера, без намека на спиртное. Долгие разговоры вечерами, рыбалка, купание в чистой, темноватой торфяной воде сделали свое дело. Колтунов вернулся в Москву другим человеком. Он навел порядок в квартире, устроился на работу, стал начальником охраны строительной компании.

А вскоре Юрий встретил и свою любовь. Случайно, у соседнего дома. Молодая симпатичная женщина едва несла огромные сумки из ближайшего магазина. Колтунов предложил помощь, женщина не отказалась.

Ольга работала врачом-терапевтом в местной поликлинике и жила с родителями. Год ухаживаний закончился скромной свадьбой. Ольга Владимировна Колтунова переехала к мужу.

Через год у них родился сын Валерий. Они жили счастливо. Конечно, без проблем не обошлось. Сын взрослел, и это неминуемо вело к их возникновению. Но они решались спокойно, по-семейному.

Отец для Валерия был непререкаемым авторитетом. Еще бы!.. Офицер спецназа, кавалер двух орденов Мужества, ордена «За военные заслуги», четырех боевых медалей. Валерий старался подражать отцу, и ничего странного в этом не было. Ольга относилась к данному факту мудро, спокойно. В общем, все у них было в порядке.

Ольга ушла в ванную.

Сын выглянул в окно на кухне, обернулся.

– Папа, можно мне на улицу?

– Ты же душ принять хотел.

– Успею. Ленька с Витькой вышли во двор.

Это были школьные товарищи сына.

– Пообедаешь, пойдешь!

– Но, папа, ребята уйдут куда-нибудь. Где я их найду?

– Тебе сотовый телефон для чего купили? Позвони друзьям, чтобы подождали. Или у них нет мобильников?

– Есть.

– Так в чем дело? Если они действительно твои друзья, то подождут.

– А если собрались в кино? Со вчерашнего дня новый фильм пошел.

– Так, Валера, прекратил ныть! Ты мужчина или девчонка капризная?

– Мужчина.

– Тогда и веди себя подобающим образом.

Сын вздохнул, но послушался. Иначе и быть не могло. Мальчишка позвонил товарищам, те обещали подождать его.

Потом Валера спросил отца:

– А когда будем обедать?

– Это вопрос к маме. Но однозначно после того, как ты примешь душ и переоденешься.

Валера прошел в коридор.

– Мама, ты скоро?

– Скоро! – ответила Ольга.

Юрий вышел на балкон, прикурил сигарету. В квартире он не дымил, только здесь, на балконе, да и то редко. Пачки ему хватало на три дня.

А вот бросить он не смог, как ни пытался, ни настраивал себя. Не потому, что не хватало силы воли, тянуло невыносимо. Нет, просто Юрий забывал о том, что решил не курить. Он ловил себя на мысли об этом, когда машинально прикуривал сигарету, потом оставил все попытки.

Не успел Колтунов сделать затяжку, как его сотовый ожил.

«Интересно, кто это? – подумал Юрий и взглянул на дисплей. – Игнатьев! Хочет пригласить на очередную рыбалку?»

Теперь они изредка общались семьями.

– Приветствую тебя, командир!

– Здравствуй, Юра.

Голос друга был необычным, мрачным, словно его внезапно пронзила боль.

– Что-то случилось, Рома?

– Случилось. Макс умер, завтра похороны. Приехать сможешь?

От этой страшной новости Колтунов окаменел. Сын Игнатьева, девятнадцатилетний студент технического университета, крепкий, жизнерадостный парнишка, и умер? Это просто не укладывалось в голове отставного капитана.

– Как умер, Рома?

– Приезжай, узнаешь!

– Могу выехать прямо сейчас. С Ольгой и Валеркой. Впрочем, сына оставлю теще.

– Нет. Завтра и один! Отпевание в храме старого кладбища, что в центре города. Начало в одиннадцать. Туда и подъезжай.

– Буду, Рома, но…

Игнатьев отключил телефон, не дослушав друга.

Колтунов затушил окурок и проговорил:

– Вот так новость! Макс, и вдруг мертв? Бред какой-то.

В зал вошла Ольга, в халатике, с полотенцем-чалмой на голове. Она увидела мужа и сразу поняла, что у него почему-то резко изменилось настроение.

– Ты в порядке, Юра?

– У Ромы сын умер!

– Что?.. – Ольга от изумления приоткрыла рот. – Как это умер?

– Как люди умирают? Был парень, теперь нет его.

– Но он же вроде не болел. Несчастный случай?..

– Не знаю. Звонил Роман, завтра похороны, просил подъехать.

– Конечно, я с тобой. На работе отпрошусь, за Валеркой мама присмотрит.

– Нет, Оля. Игнатьев просил, чтобы я приехал один.

– Почему?

– Не знаю.

– Я позвоню Маше.

Колтунов взглянул на жену.

– Ты представляешь, в каком она сейчас состоянии? В общем, я поеду один, все узнаю, вернусь и расскажу. Потом ты пообщаешься с женой Ромы.

– Господи, такой парень, спортсмен, умница!.. Что с ним могло произойти?

– Нет смысла гадать, Оля. Завтра все узнаю. Но это не несчастный случай.

– Почему ты так думаешь?

– Рома сказал бы об этом.

– Но он хоть что-нибудь объяснил?

– Нет. Я предложил приехать сегодня, он сказал – завтра.

– А может, Максима убили? – прошептала Ольга.

Колтунов подумал и ответил:

– А вот это, по-моему, ближе к истине. Но гадать смысла нет.

– Ты с работой как решать будешь?

– Я же в отпуске с завтрашнего дня.

– Извини, забыла. От такой новости все мысли сбились.

Из коридора донесся голос сына:

– Мама, папа, я помылся. Когда есть будем?

– Корми сына, – сказал Колтунов жене.

– Разве мы не вместе пообедаем?

– Его друзья ждут. Мы с тобой позже.

– Ты отпускаешь его?

– Почему нет?

– Просто спросила.

– Пусть идет, если ты не имеешь ничего против.

– А кто его ждет?

– Одноклассники. На дворе у турника стоят.

– Леня и Витя. Хорошие ребята.

Утром в понедельник, 14 июля, Колтунов выехал из Москвы. До Калининска было чуть более двухсот верст, которые Юрий преодолел за три часа. В половине одиннадцатого он подъехал к стоянке, расположенной у входа на старое кладбище, и удивился, как много было здесь машин и людей возле них, в основном молодежи. Наверное, однокурсники и бывшие одноклассники Максима.

Он был лидером в любой компании, подавал надежды и в спорте, и в учебе. Мастер спорта по плаванию, отличник, победитель всяких олимпиад. Родители гордились своим сыном. И вот на тебе!..

Колтунов отогнал «Форд» в ближайший переулок и припарковался там, чтобы не мешать другим. Он вернулся к кладбищу, прошел к храму, стоявшему в центре. Там тоже было много людей, но ни Ромы, ни Маши Юрий не видел. Остальных он не знал.

Отставной капитан посмотрел на часы и решил пройтись по кладбищу, чтобы как-то убить время.

Не успел он выйти на аллею, как услышал сзади:

– Юрий Павлович!

Колтунов обернулся.

К нему подошел Синицын.

– Здравствуйте, товарищ капитан!

– Привет. Значит, командир и тебе позвонил?

– Да, вчера вечером. Словно обухом по голове влепил. Я же хорошо знал Максима. Прошлым летом он с подругой приезжал ко мне. Я их в деревню отвез, неделю там отдыхали.

– С подругой?

– Ну да, с Леной, фамилии не знаю. Они учились на одном факультете. Черт, поверить не могу, что Макса больше нет. А что с ним произошло, вы не в курсе?

– Игнатьев не сказал?

– Нет. Мол, приезжай, если сможешь, причем один. А мне и не с кем. Я же детдомовский. Семьей не обзавелся. Рано еще. Хорошо, хата есть.

– Вот и меня он попросил без жены приехать, хотя Ольга и Мария в хороших отношениях. Почему?..

Бывший связист разведгруппы пожал плечами.

– Не знаю, Юрий Павлович. Может, он хочет сказать нам что-то такое, чего не должны знать даже близкие?

Колтунов внимательно посмотрел на Синицына.

– Да, похоже на то.

– А вон и автобус похоронной конторы подъехал.

– Идем!

Из автобуса первым вышел Игнатьев, увидел друзей, шагнул к ним, пожал руки.

– Вот, мужики, какая беда у меня.

– Что сказать, командир? – проговорил Синицын. – Примите соболезнования.

– Спасибо. Вы в храм проходите. Я Маше помогу.

– Она плоха? – спросил Колтунов.

– Не то слово, Юра. Сам увидишь. Все, я пошел. – Игнатьев вернулся к автобусу.

Четверо крепких молодых парней вытащили из автобуса дорогой гроб и понесли его в храм. Потом Роман под руку вывел на воздух жену.

Ее было не узнать. Маша, жизнерадостная и веселая красавица, постарела лет на десять. Ее безграничную скорбь не скрывала даже довольно плотная черная вуаль.

Колтунов вздохнул.

– Плоха Маша. Интересно, есть здесь врач? По-моему, ей нужна помощь.

– Наверное, есть.

Колтунов и Синицын прошли в храм. Парни из ритуальной службы установили гроб на два табурета, но крышку почему-то не сняли. Наверное, на то были веские основания.

Церковь постепенно заполнилась людьми. Священник начал читать молитву. Уже через пять минут в храме стало нечем дышать.

Колтунов смотрел на Марию. Она была неестественно бледна, застыла и глядела на гроб. Игнатьев поддерживал ее.

Колтунов шепнул Синицыну:

– Ты как хочешь, а я на улицу. Не могу оставаться здесь.

– Я с вами.

– Давай, только тихо, не привлекая внимания.

Бывшие сослуживцы вышли из храма. Жара на улице после церкви показалась им освежающей прохладой. Юрий расстегнул ворот рубахи, достал пачку сигарет, выбил одну, прикурил.

Какая-то старушка недовольно проговорила:

– Отошел бы в сторону, к урне. Для кого ее поставили? Собирай после вас окурки!..

Колтунов и Синицын, не пререкаясь, отошли к урне, стоявшей рядом с биотуалетом.

– Терпеть не могу похороны, – сказал Колтунов.

– А кто может? Но надо. А почему гроб-то закрыт?

– Не знаю, а спрашивать сейчас нельзя. Роман потом сам скажет. Представляю, каково сейчас ему и Маше. Особенно ей. У нее в лице ни кровинки. Выпить бы, да где взять?

– У меня пузырь есть в тачке, Юрий Павлович, да только вы за рулем. На поминках выпьем.

– Конечно. А народу-то сколько собралось, заметил?

– В этом нет ничего странного. Тут друзья по школе, университету и по спорту.

Из храма начали выходить люди.

– Закончилось, что ли? – проговорил Колтунов.

– Похоже.

– Пойдем ближе к автобусу.

Колтунов и Синицын подошли к Игнатьеву, который передал жену каким-то женщинам, у одной из которых при себе была аптечка.

– Не могу, парни, душу рвет. – Игнатьев распахнул пиджак. – Дышать нечем.

– Может, Марии Львовне не надо идти на кладбище? – сказал Синицын.

– Сам-то подумал, что ляпнул? – заявил бывший майор. – Мать не предаст сына земле?..

– Она еле передвигается, Рома, – поддержал солдата Колтунов. – У могилы может произойти все, что угодно.

– Пойди и предложи Маше поехать домой.

– Не домой, Рома. Ей в больницу надо.

– Даже и думать об этом нечего. С женой врачи и медсестра. Если что, окажут необходимую помощь. Тачек валом, чтобы быстро в больницу отвезти. – Игнатьев поднял голову к небу. – За что Бог так наказал меня? Взял бы мою жизнь! Зачем сына отнял?..

– Успокойся, командир. – Колтунов обнял друга. – Надо держаться.

– Надо! Хотя бы для того, чтобы… – Он осекся. – Но об этом позже. Значит, программа такая. Сейчас на кладбище, там прощание, священник предаст земле, могила, венки, цветы. Затем все в кафе, это недалеко от дома. Долго сидеть там не будем, да и Маша не сможет. Помянем, пойдем ко мне. Вы, как я понимаю, на машинах?

– Да, – одновременно ответили Колтунов и Синицын.

– Перед тем как идти в кафе, заедете прямо ко мне во двор. Я все покажу. Как вернемся, подберем место, поговорим.

Колтунов кивнул.

– Добро!

– Все, я к жене и в автобус. Вы на кладбище.

– А где цветов-то можно купить? – спросил Колтунов. – Я думал венок взять, но на выезде, где раньше этого добра валом было, сейчас поставили забегаловку.

– Я взял цветы и венок, Юрий Павлович, – сказал Синицын. – Поделюсь.

– Ладно. Давай, Рома, ступай, зовут.

Церемония на кладбище затянулась часа на два. Очень много было людей, желающих проститься с Максимом. В основном парней и девушек.

Мария держалась стойко, хотя было заметно, каких усилий ей это дается. Ее не пришлось оттаскивать, как это нередко бывает.

Только в момент, когда работники ритуальной службы опускали гроб в могилу, она потеряла сознание и едва не упала в яму. Мужчины, стоявшие рядом, поддержали ее, а докторша с медсестрой тут же начали оказывать помощь. Маша пришла в себя, когда уже был насыпан могильный холмик и поставлен крест.

Игнатьев расплатился с похоронной командой, усадил Марию в свою «Тойоту».

К месту захоронения подъехал черный «Шевроле».

Из него вышел майор полиции, подошел к Роману и сказал:

– Извини, старик, не смог в храм приехать, да и сюда опоздал. Начальник задержал.

– Ничего, Костя, бывает.

Майор положил цветы поверх венков, вернулся к Игнатьеву.

Тот спросил:

– Узнал что-нибудь?

– Только начал работу, загрузил кого надо. Пока информации нет. Как будет, немедленно сообщу.

– Хорошо. В кафе на поминки поедешь?

– Ненадолго, Рома. Сам понимаешь, служба.

– Понимаю. Езжай тогда за всеми.

– Да знаю я, где это кафе.

– Ну да, конечно. – Полицейский скрылся в толпе.

– Кто это? – спросил Колтунов.

– Костя Ларионов, заместитель начальника городского отдела внутренних дел. Мы с ним в дружеских отношениях.

– Что за информацию, если не секрет, он должен тебе сообщить?

– Не секрет, Юра, но об этом, как я уже сказал, позже.

– Хорошо.

В кафе едва уместились все желающие помянуть Максима. Игнатьев с супругой пробыли там недолго. Они выпили по три крохотных рюмки и ушли под понимающими взглядами молодых людей.

Следом за ними направились к дому и Колтунов с Синицыным. Они оставались во дворе, пока Игнатьев с врачом и медсестрой провели Марию в спальню, расположенную на втором этаже, и успели выкурить по сигарете.

Вышел Роман.

– Пойдемте в дом.

Игнатьев провел друзей в небольшой кабинет, указал на диван, кресла.

– Устраивайтесь, здесь поговорим. Тут нас никто не услышит.

– У тебя есть что скрывать от жены? – спросил Колтунов.

– Ты предпочел бы, чтобы мы говорили при ней и медперсонале?

– Нет.

– Вот и я не хочу этого. Ситуация, ребята, такая. Максим умер от передозировки наркотиков.

– Что? – удивленно воскликнул Колтунов. – Максим и наркота?

– Да. Это заключение экспертизы. Но давайте по порядку. Вы знаете, он успешно учился в университете, занимался спортом, у него была… – черт, какое страшное слово «была»! – подруга, можно сказать, невеста. До февраля этого года все шло хорошо. Максим часто приезжал, звонил матери почти каждый день, сессию сдал на «отлично». Они с Леной – это его девушка – отдохнули у нас и у Жоры, потом уехали. Ничто не предвещало беды. У меня даже тревожного чувства не возникло, как это бывало на войне, когда вроде все спокойно, а интуиция подсказывает, нет, что-то не так. Где-то в конце марта, дату сейчас точно не помню, вечером, когда мы с Машей смотрели телевизор, ее сотовый зазвонил. Мы подумали, Максим. Но это была Лена. Ее слова нас буквально ошарашили. Лена сказала, что Макс бросил университет, спорт, разругался с ней и уехал. Я взял у жены телефон и спросил, куда именно. Лена ответила, что не знает. Но с того дня она его больше не видела. Макс, по ее мнению, подсел на наркоту. Тут меня словно обухом по голове хватило. Уж чего не ожидал, так вот этого! Я сказал, что сам приеду, и утром отправился в Москву. Лена встретила меня у общежития. С ней были трое парней, друзья Максима. Из разговора с ними я узнал, что после каникул, в феврале, к нему стали подкатывать какие-то мутные личности на серебристой «десятке». Он уезжал с ними и возвращался как будто не пьяный, но и не трезвый. Приносил в комнату сумку, содержимое которой никому не показывал. Потом поругался с Леной, заявил, что они расстаются, перестал посещать бассейн, забросил учебу.

– Извини, Рома, машина была московской?

– В том-то и дело, что нет. Номера ее никто не заметил, а вот обозначение региона один из парней увидел мельком. Наша!

– То есть к Максу приезжали мутные парни из Калининска?

– Выходит так!

– Извини, продолжай.

Игнатьев поднялся с кресла, достал пачку сигарет, закурил, предложил друзьям. Колтунов присоединился к нему. Синицын отказался, мол, не могу дымить в помещении, привык на улице.

– Я был в растерянности, – продолжал Игнатьев. – Что делать? С Леной сходил в университет. Какой-то ученый муж подтвердил, что Макс уже месяц там не бывает. В деканате мы узнали, что он оставил заявление об отчислении по семейным обстоятельствам. Я созвонился с Костей, это тот майор, который приезжал на кладбище. Он посоветовал подать заявление о пропаже сына в ближайшее отделение полиции и возвращаться. Я так и сделал. Заявление приняли без проблем. Какой-то капитан взял у меня визитку, дал мне свою и обещал позвонить, если Макс обнаружится. В общем, вернулся я домой ни с чем. Но Маше о наркоте и о том, что сын пропал, говорить не стал. Сказал, что Макс связался с какой-то женщиной, бросил Лену, одним словом, загулял по молодости. Перегорит и вернется. Врал, нес то, что в голову приходило. Маша поверила. Розыск здесь, в Калининске, начал и Костя Ларионов. Время шло, а никаких результатов не было. Максим исчез в полном смысле этого слова. Его не видели ни в Москве, ни в Калининске. Только неделю назад позвонил Ларионов и сказал, что Макса нашли мертвым в брошенной старой хате. Деревня Горькая…

– Так это в десяти километрах от моего поселка! – воскликнул Синицын.

– Да. Ничего не говоря жене, я выехал вместе с Костей в морг. Туда привезли тело. Я с трудом узнал сына, хотя он сильно изменился. Экспертиза установила, что Костя умер от передозировки наркотиков примерно в начале июня…

– И месяц с лишним пролежал в деревенском доме?

– Выходит так!

– Так вот почему гроб был закрыт. Но как Макс оказался в Горькой, выяснили? – спросил Колтунов.

Игнатьев сел на место.

– А вот тут, парни, начинается самое интересное. Из показаний одного из жителей Горькой следует, что в деревню несколько раз приезжала серебристая «десятка».

– Та же самая, которая появлялась в Москве? – спросил Синицын.

– Не факт, но, скорее всего, она. В этой «десятке» было три-четыре человека. Они не шумели, по улицам не шастали. Сидели в доме, а что делали, остается только догадываться. Ларионов считает, что там хранились небольшие партии героина. Правда, данная версия доказательств пока не имеет. В последний раз эта серебристая «десятка» появилась в деревне как раз примерно тогда, когда умер Макс. Выходит, что он там принял дозу и скончался.

– А почему люди, которые были с ним, оставили тело в доме, а не закопали его, скажем, где-нибудь в лесу?

– Этого я не знаю. Скорее всего, возиться им не хотелось. Тем более что умер Макс от передозировки, а не от ножа или удавки. Его убил героин, тихо и быстро. Вдобавок они не знали, что на этот дом нашелся покупатель. Мужик из Москвы искал земельный участок, чтобы подальше от столицы и обязательно рядом с лесом, рекой или озером. Деревня Горькая буквально окружена всякими водоемами. Но, повторяю, покупателю нужна была земля. С ним говорили. Он объяснил, что был там на пару дней раньше, осматривался, прикидывал, во сколько обойдется снос, решил брать, дал хозяину задаток. Ему не хватало три сотни тысяч, взял кредит. Пока оформлял, покупал, месяц и прошел. А как только получил документы, так сразу нанял бригаду гастарбайтеров снести дом. Те и нашли тело Макса. «Десятка» больше в деревне не показывалась. Остальное вы знаете.