Текст книги "Взлет «Стрелы»"

Автор книги: Александр Тамоников

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 5 страниц)

Александр Тамоников
Взлет «Стрелы»

Все изложенное в книге – плод авторского воображения. События и персонажи – вымышлены! Всякое совпадение с реальной жизнью непреднамеренно и случайно!

А. Тамоников.

Глава 1

Деревня Шагрино, территория войсковой части

В субботу, седьмого августа, после недели нудного, практически не прекращающегося, мелкого дождя, сопровождающегося порывами холодного ветра, природа словно вспомнила, что на дворе не поздняя осень, а все еще лето. С утра как-то несмело выглянуло солнце, прятавшееся за облаками, к обеду оно осмелело и уже вовсю стало властвовать на небосклоне, разогрев воздух до двадцати градусов. Так что к вечеру улицы небольшого селения и такого же небольшого военного городка отдельного батальона связи, прилепившегося к деревне со стороны реки, были сухими. Люди, привыкшие было к осенней одежде, сбросили легкие куртки и ветровки. Лето вернулось. И от этого настроение улучшилось.

Плановое ежедневное совещание личного состава диверсионно-штурмовой группы особого назначения «Стрела» отряда спецназа «Рысь» Главного управления по борьбе с терроризмом (ГУБТ), дислоцирующейся при батальоне, началось, как обычно, в 18.00.

Офицеры и прапорщики собрались в штабном отсеке отдельно стоящей казармы в точно назначенное время. Было их семь человек. Разместились за столом совещаний. Слева от входа командир первой боевой двойки капитан Станислав Мамаев, рядом с ним напарник – старший лейтенант Андрей Лебеденко и снайпер прапорщик Сергей Дубов. Напротив устроились командир второй боевой двойки капитан Юрий Бураков, его напарник старлей Александр Гончаров и связист группы прапорщик Константин Михайлов. Командир подразделения майор Игорь Вьюжин немного задержался. Его появление в отсеке было встречено командой Мамаева:

– Товарищи офицеры!

Офицеры поднялись, приняв стойку «смирно».

Вьюжин ответил в тон Мамаеву:

– Товарищи офицеры, – разрешая подчиненным занять прежние места. Сам прошел к торцу стола совещаний. Оглядел офицеров и прапорщиков. – Ну что, спецы, начнем? – И, не дожидаясь ответа, продолжил: – Вчера я говорил с командиром отряда. Полковник Клинков разрешил завтра объявить всем выходной.

Офицеры переглянулись, а Мамаев спросил:

– Что это так подействовало на Сергея Сергеевича? Как правило, в воскресенье он объезжает группы и устраивает смотры?!

Ему вторил капитан Бураков:

– Да, до этих смотров Клинков большой любитель. Или его самого выдернули на выходной к начальству в ГУБТ?

– Все, что касается действий руководства отряда, обсуждению не подлежит, – ответил Вьюжин. – Или забыли, что означает понятие «субординация»? Так вместо выходного дня я вполне могу провести с вами занятия по изучению уставов.

Голос подал Гончаров:

– Лучше не надо! В какие времена получаем сутки полноценного отдыха – и вместо этого совершенно никому не нужные занятия!

Майор взглянул на старшего лейтенанта:

– А вот тут, Шура, ты ошибаешься. Ненужных занятий не бывает. Но ладно, шучу. Не буду портить настроение. Вместо этого вношу предложение: завтра всем отправиться к лесному озеру, и если уж отдохнуть, то как следует. На природе, с шашлыком, возле водоема, где и порыбачить, и искупаться можно. Водочки попить в разумных, естественно, пределах!

– Предлагаете расслабиться в чисто мужской компании? – спросил Дубов.

– Ну почему же? Присутствие женщины только украсит наш отдых. Правда, маловато их у нас. Но такова жизнь, здесь уж ничего не поделаешь.

Действительно, в группе женатыми были сам командир подразделения и капитан Мамаев. Дубов ходил в женихах. Его невеста училась на психолога. Она в этом году закончила только третий курс МГУ, и молодые люди решили официально оформить брак после того, как Наташа Кравченко, невеста прапорщика и жительница деревни Шагрино, закончит вуз.

Мамаев проговорил:

– Я предпочел бы мужскую компанию! Или вообще провести воскресенье дома!

Никого не удивила подобная реакция капитана. В группе знали о непростых отношениях Мамаева с женой, Еленой, но не вмешивались в них.

Вьюжин взглянул на подчиненного:

– Отдыхаем с женами, но если кому-то подобный расклад не нравится, он может остаться дома. Одно условие – городка не покидать! Отдых отдыхом, но, сами понимаете, нас могут поднять по тревоге в любую минуту! Скорее всего, этого не произойдет, иначе Клинков не разрешил бы выходной, но не все зависит от него. Мы же должны быть всегда готовы к выполнению любой потенциальной задачи. Итак, чтобы не затягивать далее время, кто завтра выезжает к озеру, сбор у казармы в 9.00. Поедем на «УАЗе» и моем «Опеле». Форма одежды произвольная, для отдыха на природе. Буракову взять на складе батальона мясо, с этим вопрос я решил, и замариновать его как положено. Лебеденко, ты едешь?

– Конечно! – ответил старший лейтенант.

– Тогда на тебе мангал, шампура, дрова. Где ты возьмешь последние, меня не интересует. Но найти надо, ибо в лесу сушняка сейчас нет. Водку возьму я. Все, вопросы?

– Никак нет!

– Свободны! Мамай, задержись!

Вьюжин часто, особенно во время боевых акций, называл подчиненных сокращенно. Мамаева – Мамай, Буракова – Бурлак, Михайлова – Михой. Подчиненные отвечали ему тем же и звали майора Вьюном. И это несмотря на то, что каждый в группе имел свой позывной. Впрочем, позывные разнообразием не отличались и начинались названием группы – «Стрела». А далее следовал номер того или иного бойца подразделения спецназа.

Офицеры вышли, Мамаев остался.

Вьюжин закурил, спросил капитана:

– Догадываешься, почему я задержал тебя?

– Нет!

– Прекрати, Стас! Обо всем ты догадываешься. И действительно, речь пойдет о твоей семье. Даже не так. О том, как отношения в семье отражаются на твоей службе.

Мамаев невесело усмехнулся:

– Считаешь, вправе обсуждать мою личную жизнь?

– Да, считаю! – повысил голос командир группы. – Будь мы на гражданке, то я плевал бы на то, что происходит в твоей семье. Живи, как знаешь! Но мы, Стас, не на гражданке! И то, в каком состоянии ты выходишь на задания, далеко не твое личное дело. Вспомни захват банды Мохнатого. Когда на тебя вышли боевики, и ты оказался не готов к встрече с ними. Только страховка Лебеденко спасла тогда тебя и не позволила бандитам вырваться из дома.

Мамаев буркнул:

– На то он и напарник, чтобы прикрывать!

– Не спорю! Но ты бы смог прикрыть Лебедя, окажись он вместо тебя перед духами? Не смог бы, потому как думал не о бое, а черт тебя знает о чем. А прорвись боевики из здания, что могло произойти? То, что они оказались бы в тылу и у Буракова, и у Гончарова, и у Дубова. В результате группу уничтожили бы! И все из-за того, что ты, капитан Мамаев, не был готов к проведению акции после очередной ссоры с супругой.

– Но ведь этого не произошло? И мы сделали духов! Какого черта гадать, что могло произойти, а что не могло? Задачу выполнили? Выполнили! Так чего о ней вспоминать?

Вьюжин посмотрел на капитана:

– Ты так ничего и не понял! Не захотел понять! Да, любовь великое чувство, и счастлив тот, кто познал ее. Как человек я уважаю твои чувства, но как командир вижу: они мешают работе! Ты, переходя в спецназ, знал, на что шел! И должен был принять решение, соотнося его со своей личной жизнью! А посему или ты разберешься в своих делах с супругой, или, что будет честнее, пиши рапорт да поезжай в резерв управления. Я не имею права рисковать жизнью подчиненных из-за того, что ты не в состоянии поддерживать себя в нужной боевой готовности. При всем моем уважении к тебе и твоим прежним заслугам. Не надо ничего говорить. Иди и подумай! В понедельник встретимся. Скажешь, что решил. И пойми меня правильно, Стас. Для этого надо немногое, всего лишь поставить себя на мое место! Свободен!

Мамаев, резко развернувшись, покинул штабной отсек.

Прекрасный теплый вечер не радовал капитана, когда он подошел к офицерскому кафе. На душе было муторно. Что ни говори, а Вьюжин прав. Отношения с Еленой выбивали капитана из колеи. Ее постоянные упреки, капризы, демонстративное пренебрежительное отношение к тому, чем он занимался, выводили Мамаева из себя. Но он любил жену! Любил так, что свою жизнь без нее не представлял. Любил дочь. Так же сильно, как и Елену. Они его семья. В то же время капитан не представлял себя вне службы. Он так стремился попасть в подразделение специального назначения, что отказался от карьеры в войсках, сулившей ему, достойному офицеру, быстрое повышение и в должностях, и в званиях. Но Мамаев хотел стать спецназовцем. И он стал им. Добился-таки своего, пройдя серьезный отбор среди равных себе. Оказался лучшим. И это в итоге поставило под угрозу сохранность его семьи. Чертовская несправедливость. Елена буквально взорвалась, узнав, какой выбор сделал Стас. В ее понимании, поменять спокойную карьеру где-нибудь в городе и при штабе на боевую работу мог только глупец и эгоист, думающий только о себе. Но разве о себе думал капитан Мамаев, переходя в спецназ? Разве о себе он думал, когда позже выходил на штурм боевиков, захвативших на автовокзале заложников, в том числе детей второго класса? Разве о себе он думал, когда закрывал грудью девочку от осколков гранаты, брошенной ей под ноги умирающим бандитом? Случай и бронежилет спасли тогда его от неминуемой гибели. Да, в операции против банды Мохнатого он допустил ошибку. И прав Вьюжин – допустил, находясь далеко не в лучшей своей форме. И прав командир в том, что причиной неподготовленности капитана к тому бою являлась его супруга, Елена. Прав! Тысячу раз прав! Но и не пойти на задание он не мог, хотя знал, что психологически не в состоянии настроить себя на бой. Как не мог рассказать Вьюжину, почему отправился на акцию неподготовленным. Этого он рассказать не мог никому. Признаться в том, что провел перед боевым выходом бессонную ночь, означало бы немедленное его отстранение от задания. А заменить Мамаева Вьюжину было некем. И получилось, что группа пошла бы на банду в ослабленном составе. Его же признание могло быть воспринято неправильно. Нет, никто из ребят не упрекнул бы Мамаева в трусости, зная, что трусость, как и предательство, чужды и ненавистны капитану. Его признание могло быть расценено как признак того, что он сломался. Психологически утратил контроль над собой. Такое бывало со многими офицерами. Вроде воюют нормально, четко выполняют поставленные задачи. А потом вдруг теряют себя. Видят угрозу там, где ее нет, или, напротив, не замечают опасности, когда она чуть ли не дышит в лицо. Мамаев не сломался, не утратил контроль над собой перед той злополучной операцией против Мохнатого. Просто он провел, наверное, самую тяжелую ночь в своей жизни, вместо того чтобы как следует отдохнуть перед боевым выходом. А началось все с того, что Елена накануне вечером ушла из дома. Вот так! Взяла и ушла! Хотя не просто ушла! Как же это было?

Мамаев осмотрелся, увидел скамейку сбоку от кафе, присел, закурил, погрузившись в мрачные мысли. Он не стал ее искать, зная, что городок супруге не дадут покинуть. А шарахаться по гарнизону – себя позорить! Елена заявилась к трем часам, пьяная и довольная. Ни на какие вопросы мужа отвечать не пожелала. Сказала просто: «Отстань» – и прошла в спальню. А вскоре капитан покинул квартиру. Где жена провела ночь, так и осталось для Станислава тайной. Хотя слухи по гарнизону поползли. Иначе и быть не могло. Кто-то говорил, что видел Елену в общежитии офицеров батальона связи, кто-то в сквере, пившей шампанское с каким-то прапорщиком. Все это было неприятно. И ладно, если кончилось бы тем случаем. Но после него обстановка в семье Мамаевых еще больше осложнилась. Капитан чувствовал, долго так продолжаться не может, но он любил жену, любил дочь и терять их не хотел. Однако и жить так, как жил сейчас, не мог. А что будет дальше?

Мамаев вздохнул, поднялся со скамейки и, выбросив окурок в урну, зашел в кафе.

Там гремела музыка и расслаблялись молодые офицеры батальона. При появлении капитана они о чем-то зашептались, нагнувшись над столиком, затем дружно рассмеялись. Над чем смеялся молодняк? Над ним? Или какому-нибудь анекдоту? Черт знает. Но их смех вызвал раздражение Мамаева. Он хотел купить сигарет, но заказал водки. Не много для крепкого организма – сто пятьдесят граммов. Не отходя от стойки, опрокинул стакан. Забрал пачку «Винстона» и пошел к выходу. И вновь за спиной услышал смешки. Родилась мысль подойти к лейтенантам да устроить разборку. Но что это даст? Ничего. Еще большие насмешки в его адрес. Вышел на улицу, направился к дому. Дверь открыла дочь. В свои пять лет она была не по возрасту смышленой и самостоятельной. Сразу же бросилась на шею капитана:

– Папа! А по телевизору только что мультик показывали. Такой смешной!

Мамаев опустил дочь:

– Тебе понравился, Настенька?

– Очень! Жалко, ты не посмотрел!

– Ничего! Другой вместе посмотрим.

В прихожей появилась супруга:

– Явился?

– Ну, зачем ты так, Лена? – спросил Станислав. – Грубо и при дочери!

– О дочери вспомнил! Смотри, какой заботливый и любящий папаша, – заявила Елена и приказала Насте: – Иди в комнату, собери игрушки!

Дочь послушно прошла в комнату, а супруга продолжила:

– Ты бы вместо того, чтобы в любовь играть, домой как человек вовремя приходил.

– Но ты же знаешь, я был на службе!

– И пил на службе? – Елена почувствовала запах спиртного.

– Нет, не на службе. По пути домой! Потому что уже нервов не хватает приходить туда, где тебя встречают хуже, чем чужого!

– Ой, ой, ой! Бедненький! Ты еще поплачься! Сам виноват, что в семье бардак!

– Но в чем виноват?

– А в том, что даже в выходные торчишь на своей проклятой службе. Она для тебя все, я же с дочерью так, придаток!

– Лена!

– Что, Лена? Хотя какой смысл с тобой сейчас разговаривать? Да и не сейчас тоже! Раздевайся, умывайся, ужинать будем. И предупреждаю, от тебя пахнет водкой, так что ко мне даже прикасаться не смей. Впрочем, я лягу с Настей!

Взгляд капитана посуровел.

– Может, ты вообще переберешься в комнату дочери? Или опять на ночь уйдешь из дому?

Елена ответила:

– Знаешь, тебе не стоит разговаривать со мной подобным тоном, тем более в чем-то упрекать! Во всем, что происходит в семье, виноват ты. А я… я, скорее всего, совсем уйду от тебя. Уеду к родителям! Так что иди в ванную, не зли меня!

Жена развернулась и пошла вслед за дочерью.

Капитан с силой ударил кулаком о стену коридора: «Ну, что за жизнь, в самом деле. У других… да что смотреть на других? Обидно».

Мамаев прошел в спальню, переоделся и отправился в ванную. Встал под ледяные струи душа, стараясь успокоиться. Спустя десять минут, взяв себя в руки, вышел на кухню. Елена покормила дочь и ждала мужа. Пока еще она садилась за стол вместе с ним. Поужинав, капитан поблагодарил супругу:

– Спасибо! Все было вкусно!

Елена усмехнулась:

– Вот только не надо этого, а? Все было как обычно. – Она закурила, глядя в окно.

– Завтра командир решил устроить пикник на природе, – сказал Мамаев. – С шашлыком.

Елена повернулась к мужу, изобразив удивление:

– Да что ты? Вас расформировали?

На этот раз удивился капитан:

– Почему расформировали?

– Не знаю! Но я что-то не помню, когда у тебя был просто выходной. А завтра не то что свободный день, а целый пикник!

– Мы же тоже люди и имеем право на отдых!

– Угу, имеете! На полигоне торчать да по командировкам шарахаться. Вот на это вы имеете полное право. Но не на отдых. Нормальная жизнь для других!

– Не ерничай, Лена! Завтра сбор в 9.00 у нашей казармы!

– Прекрасно! Вот и поезжай на свой пикник. Хоть в девять часов, хоть в десять. Хоть на сутки, хоть на неделю!

– А ты?

– А что я? Я, как всегда, дома останусь!

– Но мы решили выехать с семьями!

Елена вновь усмехнулась:

– С какими семьями? У кого из вас есть семьи? У Вьюжина?

– Хотя бы у него. Его супруга, Валентина, обязательно поедет, да и невеста Дубова, Наташа, тоже!

– Конечно! Эти за своими мужиками хоть на край света. Наташке замуж выскочить надо. Где она еще себе мужа найдет? В Москве на деревенщину не посмотрят. Да и Валька, клуша, никому, кроме своего майора, не нужна.

– Ну почему ты такая…

– Какая? Продолжай?!

– Слов не подберу! Все не по тебе!

Елена затушила сигарету в пепельнице.

– Да! Не по мне! Мне в этой компании неинтересно. Неужели не понятно?

– Извини, другой нет и не будет! И хватит капризничать! Никто тебя не заставляет общаться с Валентиной или Наташей. Шашлыка отведаем и отойдем в сторону. Искупаемся, Настя по лесу побегает!

– Хочешь показать своим, что у нас в доме порядок?

– Да хоть бы и так!

– Ну раз так, ладно! Поддержу муженька, подыграю ему. А то еще уберут из группы, с тоски завянет. Ему ж без войны, как без воздуха?!

Она поднялась, собрала посуду в мойку.

– Тебе помочь? – предложил Станислав.

– Обойдусь! Иди Настей займись. Она, как ни странно, в тебе души не чает. Может, потому что почти не видит?

Мамаев, промолчав, пошел в комнату дочери. Он надеялся, что ночью сумеет сгладить обострившиеся отношения с Еленой, но та, как и обещала, не пришла в спальню, оставшись у Насти. И вновь Мамаев провел бессонную ночь. Его, боевого офицера, мучила беспомощность. Он мог в рукопашном бою победить нескольких подготовленных террористов, а вот с характером жены справиться был не в состоянии. Это и бесило его, и вызывало крайнее раздражение. Он проклинал себя. Проклинал за то, что так любит Елену. За то, что не может дать ей то, чего она хотела бы. За то, что не может повлиять на супругу, и главное – за то, что не сможет в конце концов остановить неминуемый крах их семейных отношений. Даже если капитан и оставит службу, это уже ничего не изменит. Возможно, отсрочит на какое-то время распад семьи, но не более того. Как это ни больно, но Станислав понимал: Елена больше не любит его. Сильное когда-то чувство прошло. Испарилось, и его не вернешь! От осознания сложившейся ситуации капитану хотелось выть. И он, страдая от бессонницы и равнодушия жены, завыл бы, если бы это помогло. Но ничто не могло помочь ему. Не хотелось жить.

Незаметно наступило утро воскресенья, 8 августа.

В 7.40 в спальню вошла Елена. Увидев лежащего на неразобранной постели мужа, полную окурков пепельницу на тумбочке и повисшее в комнате густое облако дыма, проговорила:

– Вместо того чтобы страдать, как институтка, лучше подумал бы, как изменить жизнь. Или ждешь, что пожалею? Нет, Мамаев, этим меня не возьмешь. И не к лицу мужчине раскисать, словно баба. Мужик, он должен… хотя это с врагами страны ты мужик, а дома… ладно, собирайся, раз решили ехать на ваш пикник!

Она прошла к окну, раздвинула шторы, открыла створки окна, чтобы проветрить комнату. Затем пошла к двери, но вдруг остановилась:

– Только учти, Стасик, на пикнике ты пить не будешь! Мне еще пьяные бредни слушать не хватало. Как приедем, сразу уйдем от толпы. Подальше! Шашлык принесешь туда, где разместимся с семьей, а нет, так и без него обойдемся. Это мое условие. Если ты против – поезжай один. И гуляй сколько влезет. Но ночь опять в одиночестве проведешь. И плевать, что обо мне подумают твои сослуживцы! А теперь вставай, приводи себя в порядок и, как я уже говорила, собирайся.

Елена вышла, Мамаев резко поднялся. А он-то думал, жена поступит иначе. Поймет, как ему плохо. Не поняла. Потому что не хочет ничего понимать! Условия выставила. А он, как послушный щенок, должен ей подчиниться. И она уверена в том, что он подчинится, играет на его чувствах. Но он тоже не пацан. Хватит! Если семейная жизнь приближается к краху и нельзя ничего изменить, то пошло бы оно все к черту! Права Лена, надо быть мужиком, а то он слюни распустил.

Мамаев вышел в гостиную, подошел к телефону, набрал номер внутренней связи:

– Командир? Мамаев!

– Слушаю тебя, Стас! – ответил майор.

– Я на природу не еду! О причине не спрашивай. Завтра прошу принять меня после построения! Надо решить серьезный вопрос!

– Ты хорошо подумал перед тем, как начать решать серьезный вопрос?

– Очень хорошо, майор!

– Добро! В понедельник, в десять часов, я приму тебя!

– Ребятам скажи, что… хотя ничего не надо говорить. Потом сам все объясню!

– Это лишнее, Стас! Ты не должен ни перед кем оправдываться!

– До свидания!

– Давай, капитан! И подумай еще перед тем, как прийти ко мне! Время на это у тебя есть! До завтра!

Елена, одевавшая дочь, изумленно посмотрела на супруга:

– Что это значит, Мамаев?

– Мы никуда не едем!

– Вот как? Интересно! А что же такое серьезное ты решил обсудить с Вьюжиным, если это не секрет?

– Разговор не при Насте!

– Еще интересней! Ты интригуешь меня, Мамаев.

Станислав промолчал. Елена нагнулась к дочери:

– Настенька, пройди, пожалуйста, к себе в комнату, хорошо?

– Хорошо, а вы ругаться будете?

– Ну что ты, моя хорошая. Просто поговорим с папой, и все!

– Да знаю я, как вы разговариваете!

Девочка, как взрослая, тяжело вздохнула и прошла к себе.

– Пойдем на кухню? – спросила Елена.

– Идем!

Усевшись за стол, и Станислав, и Елена одновременно закурили. Было заметно, как слегка подрагивают пальцы женщины. Но она держалась, по крайней мере внешне выглядела по-прежнему высокомерно-пренебрежительной, не подозревая, что совершает ошибку.

– Я слушаю тебя, Мамаев!

– Слушай! Мне надоели твои постоянные капризы, твое издевательское по отношению ко мне поведение. Я пришел к выводу, что твои чувства ко мне остались в прошлом, а сейчас ты мстишь мне за то, что связала жизнь с офицером спецназа. И чтобы не мучить друг друга, хотя тебе обстановка в семье не приносит страдания, я решил подать заявление на развод. Поезжай к своим родителям, там свобода, там мужчины, которые имеют деньги, там то, что тебе нужно! Я же подкаблучником не буду. И так ребята за спиной смеются. Надо мной, у которого десятки боевых выходов, три ордена. Из-за тебя недавно я чуть не погубил группу. Я люблю тебя и Настю, и мне тяжело далось это решение, но оно принято. А решений я не меняю, и ты это знаешь!

Елена, выслушав мужа, неожиданно рассмеялась, но смех ее был какой-то неестественный, натянутый.

– О господи! Испугал. Развестись он решил! Да ради бога! Я сыта этой жизнью, – женщина провела рукой по горлу, – вот так! Мне всего двадцать четыре года, квартира в городе, а я сижу в закрытом городке и выйти из него не могу, не пускают, потому что, видите ли, муж в особом каком-то подразделении. Антитеррорист хренов. Ради чужих жизнь готов положить, а на своих наплевать! Да пошел ты к черту! Думаешь, пропаду без тебя? Не дождешься! И жить буду, как человек. Устроюсь не хуже других! А ты, Мамаев, когда тебя из твоего спецназа за ненадобностью выкинут, еще придешь ко мне дворником наниматься.

Капитан спросил:

– Возьмешь?

– Возьму! Пожалею убогого! Даже не дворником, швейцаром. Чтобы стоял на входе с железками, которыми тебя за службу верную наградили.

Станислав отвесил супруге увесистую пощечину и, задрожав от ярости, сказал:

– Это тебе, сука, за железки! Не сметь награды трогать. Не тобой даны! И не за деньги! За кровь!

Слетевшая со стула от удара, Елена медленно поднялась:

– Ты еще пожалеешь об этом, Мамаев!

– Я уже жалею, что все последнее время плясал под твою дудку. Пляски кончились. Готовься во вторник убраться из городка! Все, базар окончен.

Капитан поднялся. В это время сработала его импульсная рация. Ею спецназовцы пользовались во время боевых выходов, так как прослушать ее и запеленговать было невозможно. Вызов означал, что в подразделении возникли проблемы. Но что за проблемы накануне выезда офицеров на отдых?

Мамаев ответил, как положено:

– Я – Стрела-2! Слушаю!

– На связи Стрела-1! Ты еще дома?

– Так точно!

– Давай срочно в кабинет! Экипировка боевая!

– Есть! Выполняю!

Капитан направился в гостиную, где на нижней полке хранилось его боевое обмундирование.

Елена проговорила вслед:

– Отдохнули, спецы? Разбежались. Черта с два дадут вам расслабиться. И поделом. Вам разрешено только одно – подыхать за других. И подыхайте, раз ума нет. Да откуда ему взяться? Вы ж по пояс деревянные.

– Заткнись!

Елена вскричала:

– Заткнись? Нет уж, дорогой! Ты говорил, чтобы во вторник я убралась отсюда? Согласна. Но только не во вторник, а сегодня же. Не хочу дожидаться, когда ты вернешься из своей командировки или твой труп дружки привезут в целлофановом мешке. Не желаю! Ждать не желаю!

– Успокойся. Я передам на КПП распоряжение от имени Вьюжина, чтобы тебя сегодня же выпустили из городка. Развод оформлю, как вернусь. Если вернусь, конечно, вот здесь ты права полностью. Но тогда тебе же легче, справку в штабе получишь, и со штампом в паспорте проблем не будет!

Мамаева презрительно скривилась:

– Разберусь!

– Не сомневаюсь!

Облачившись в боевую форму офицера спецназа, Станислав прошел к дочери, поцеловав ее в лоб.

– Ты опять уезжаешь, пап? – спросила девочка.

– Не знаю, Настенька! Наверное!

– Но почему? Сегодня же выходной!

– Так надо!

– Если уедешь, то надолго?

Капитан вздохнул:

– И этого не знаю!

– Ну почему у тебя такая работа?

– Потому, что она нужна людям!

– А я не люди?

– Ты тоже люди! Но мне пора, дорогая. Слушайся во всем маму, будь умницей!

– Хорошо! Я буду ждать тебя!

– Спасибо, Настя!

Мамаев вышел из комнаты дочери, подхватил брезентовую десантную сумку, в которой хранилось все, что необходимо офицеру спецназа на боевых выходах и учениях, и, не попрощавшись с женой, покинул квартиру, в сердцах хлопнув дверью.

Капитан отправился на территорию войсковой части, где в отдельной казарме находился и штаб диверсионно-штурмовой группы, а точнее, просто канцелярия, она же место совещания офицеров, отсеки для тренировок личного состава – отработки приемов рукопашного боя, метания ножей – и тир для стрельбы из специального, бесшумного оружия. Наряд в отдельной пристройке, без права входа в казарму осуществлял личный состав батальона связи.

Козырнув, дежурный пропустил Мамаева в казарму. Станислав прошел в кабинет Вьюжина, где уже собрался весь личный состав группы. Поздоровался с офицерами, присел на стул с краю стола совещания.

Вьюжин обвел взглядом подчиненных:

– Собрались мы, мужики, расслабиться, да не судьба. В 7.00 позвонил командир отряда и приказал сегодня к 9.00 собрать личный состав. Для чего – узнаем с минуты на минуту. Полковник Клинков уже выехал из Москвы.

– А что с мясом делать? Я же его замариновал?! – спросил Бураков.

Майор отмахнулся:

– Нашел о чем думать! Не пропадет твое мясо, если догадался в холодильник поставить!

– Догадался. Банка в холодильнике!

– И забудь о ней!

Голос подал Мамаев:

– Приезд Клинкова говорит о том, что группе, скорее всего, придется принять участие в какой-нибудь акции. Так просто он к нам не поехал бы.

Офицеры согласились, но продолжить обсуждение затронутой Мамаевым темы не успели. В кабинет вошел полковник Клинков – командир отряда спецназа «Рысь». Невысокий, крепкий, сорокалетний офицер. Спецназовцы по команде встали. Вьюжин уступил место полковнику, устроившись сбоку от него, и полковник разрешил подчиненным занять места за столом. Достал пачку сигарет, закурил. Предложил курить и остальным, но бойцы «Стрелы» отказались, дабы не задымлять помещение так, что из него пришлось бы уходить. Полковник, сделав несколько глубоких затяжек, оглядел каждого офицера группы.

– Слышал, на пикник собрались? Правильно! И время, и погода подходящие. Но приходится лишать вас этого удовольствия. – Он взглянул на часы. – Уже в полдень группе предстоит убыть в Краснодарский край, а точнее, в окрестности города Апшеронска. Группа должна провести акцию по захвату базы с оружием, предназначенным чеченским бандформированиям. Обстановка на данный момент следующая…

Клинков извлек из «дипломата» карту Краснодарского края и разложил ее на столе совещаний. Офицеры склонились на ней.

Полковник карандашом указал на населенный пункт:

– Вот Апшеронск. От него отходит дорога на Туапсе через перевал Большого Кавказа. Обратите внимание на линию вдоль реки Пшеха. Это тоже дорога, но не имеющая выхода к морю. Она используется для других целей.

Клинков довел до сведения личного состава, что ранее, при Союзе, северный склон Большого Кавказского хребта изобиловал леспромхозами. Они, эти предприятия по добыче и частичной переработке леса, сохранились и до сих пор, перейдя в частное владение, изменив название. Сейчас это по большей части кооперативы. На территории одного такого кооператива боевиками и устроена перевалочная база для складирования прибывающего туда оружия, боеприпасов и различного армейского снаряжения с целью последующей переброски груза в горные районы Чечни.

– Так вот, товарищи офицеры, по данным разведки ГУБТ, из Апшеронска завтра в восемь часов утра в горы пойдут два грузовика, груженные оружием и боеприпасами. Не спрашивайте меня, кто и каким образом организовал транзит, это вас не касается, и этим занимаются другие службы антитеррористического управления. Задача отряду поставлена следующая. Перехватить колонну в двадцати километрах от Апшеронска, захватить старшего этой колонны и с его помощью выйти на базу, с ходу атаковав и уничтожив ее! Отмечу сразу. Нам неизвестно точно, где расположена перевалочная база боевиков, а лишь то, что она оборудована на территории одного из многочисленных кооперативов. Все они расположены на склоне перевала и не ближе шестидесяти километров от города. Предлагаю следующий план действий. Вот здесь, – полковник указал на небольшой ровный участок серпантина, окруженный с обеих сторон плотными зарослями кустарника, – отработать машины. Это не составит труда. Максимум боевиков, которые могут сопровождать груз, – человек восемь-десять, это считая водителей. Старший же может находиться как в первой, так и во второй машине. Поэтому при отработке колонны старшие обоих автомобилей должны быть взяты живыми.

Мамаев поднял руку:

– Вопрос разрешите, товарищ полковник?

Клинков, спокойно относившийся к тому, что его перебивали уточняющими вопросами во время собственного доклада, разрешил:

– Спрашивай, Станислав!

Капитан встал:

– Как понимаю, за грузовиками в Апшеронске установлено наблюдение, так?

– Так!

– Почему наблюдатели не могут вычислить старшего бандитского шалмана и определить, где конкретно он займет место при совершении марша?

Клинков кивнул:

– Хорошо, что ты не спросил, почему бы нам не захватить груз в самом Апшеронске. А на вопрос отвечаю: да, усадьба, где встала на отдых колонна боевиков, силами группы «Оса» взята под контроль. Майор Градовский доложил, что старший банды, осуществляющей транзит оружия, определен. Но по голосу, с помощью дистанционного прослушивающего устройства. В лицо его никто не видел. И потом, даже если с утра ребята Градовского и зафиксируют этого старшего, то во время движения он спокойно может из первого грузовика пересесть во второй, или наоборот. У вас же на захват колонны будут секунды, дабы на базу боевиков не ушел поданный кем-либо из бандитов сигнал тревоги.