Текст книги "Афганский транзит"

Автор книги: Александр Щелоков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 14 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

Овчинников рассмеялся.

– Это, Андрюша, еще не все. Там домкрат был без колеса. Канистра без бензина. Нам из-за этого тоже волну стоило поднимать? Учти, заявлений об угоне на этот номер нет до сих пор.

– Тима, я не в укор. Я просто размышляю, как бы могло быть…

– Э, как могло! Проще пареной репы, мой капитан. Каждый из нас должен думать о том, где он снимает штаны и для чего…

Суриков созвонился с оперативником райотдела, который выезжал на место обнаружения трупа Квочкиной.

– Нужны пояснения, лейтенант, – начал Суриков.

– Мартынов, – подсказал собеседник. – Я готов.

– Что значит отсутствие брюк, колготок? И, судя по фотографии, первоначальное положение трупа весьма странное. Задранный подол, ну и все остальное. Наводит на мысль о сексуальном преступлении.

– Мы эту версию проверяли, – сказал лейтенант Мартынов. – Однако эксперты ее отвергли. Прямых контактов с мужчинами у погибшей в тот период не было.

– И никому не пришло в голову увязать неопознанное тело с найденными в машине джинсами и шляпой?

– Извините, товарищ капитан, но у нас в районе Шерлоков Холмсов нет. Машина прошла по сводкам в пятницу. И нашли ее где? А труп обнаружили два дня спустя. И тоже где? Какие тут связи возникают? И у кого?

В тот же вечер Суриков выяснил, что в управлении скопилось несколько нераскрытых дел, в которых фигурировали ограбления граждан с применением оглушающих ударов резиновыми дубинками по голове. Преступники нападали на свои жертвы в темных дворах или на безлюдных улицах. Два раза пострадавшие говорили о женщине, которая просила их проводить ее к дому.

В десять утра следующего дня из Ногинска в управление доставили Якова Иосифовича Светлова. Суриков, раскладывая бумаги, внимательно разглядывал действующее лицо печальной истории, и в нем все больше крепло убеждение, что в ней он отнюдь не исполнитель. Худое лицо, выступающие скулы. Тяжелый с горбинкой нос. Кончик его хищно загибается к верхней губе, и если ее чуть-чуть надуть, они соприкоснутся. Глаза испуганные. Взгляд бегающий. Явно чего-то боится, но показывать этого не хочет, хотя и скрыть растерянности достаточно умело не может. Интересно, есть ли у него версия, которую придется ломать, доказывая лживость каждого эпизода шаг за шагом?

– Где вы, Светлов, провели вечер в прошлый четверг?

– В прошлый четверг? – Яков наморщил лоб, изображая усиленную работу мысли. – Был дома. Отдыхал.

– У меня есть показания вашего отца. Он сообщил, что в четверг вечером к вам заходила девушка, и вы вместе уехали.

– Девушка? – Светлов сделал вид удивленный и вдруг вспомнил. – Да, в самом деле. Заходила Рита. Мы собирались в кино.

– Фамилия Риты?

– Квочкина.

– В какое кино вы ходили и что смотрели?

– Смотрели «Крокодил Данди».

– Вы сразу пошли в кино или еще куда-то заходили?

– Никуда.

– Показывали киножурнал или сразу дали фильм?

– Фильм, – сказал Светлов и вытер со лба пот рукавом. – По-моему, так…

– А если я скажу, что, по моим сведениям, демонстрировался киножурнал «Фитиль»?

– Действительно, я забыл. Как отрезало. Был «Фитиль».

Суриков понимал, что Светлов еще не догадывается, сколь глубоко он вляпался в трясину – ни руки, ни ноги не вытащить, – а он дергается, бодрится, должно быть, верит, что сумеет выкрутиться, уйти от ответственности. Что поделаешь, тактика типичная для правонарушителей мелкого пошиба – отрицать вину, когда очевидна истина.

– Кончайте, Светлов, крутить, – сказал Суриков. – В кино в четверг не ходили ни вы, ни я. Насчет «Фитиля» – моя импровизация. Лучше расскажите, куда вы ездили на машине. Причем не один, а вместе с Ножкиным и Яковлевым. Только рассказывайте правду. Оба ваших дружка убиты. Надеюсь, для вас это не новость? И вам еще предстоит доказать, что к этому убийству вы не причастны. Поверьте, сделать это будет не так-то просто. Тем более, вы уже сделали немало для того, чтобы бросить на себя подозрение.

– Что я сделал? – спросил Светлов, не скрывая испуга. – Что?!

Глаза его расширились, руки задрожали.

– А вы подумайте. Вот взяли и уехали из Москвы. Точнее, поспешно скрылись. Без видимых на то причин. Попытаемся их понять. В четверг произошло убийство. В пятницу вы решили исчезнуть.

– Но я оформил отпуск…

– Хорошо. Где ваша машина?

– Я все скажу, – упавшим голосом произнес Светлов. – Только попить можно?

– Можно, – разрешил Суриков. Он налил стакан воды из графина, который сам наполнял ежедневно из-под крана. Поставил перед Светловым. Тот взял стакан и начал жадно глотать. Зубы постукивали по стеклу.

– Итак, продолжим, – предложил Суриков, дождавшись, когда Светлов напьется. – Начнем с вашего участия в грабежах.

– В каких грабежах?! – голос Светлова зазвенел и сорвался. – Что вы мне шьете!

– Терминология вами, Яков Иосифович, уже освоена. Готовились к такой встрече?

Светлов облизал пересохшие губы.

– Нет.

– Какие клички были у Ножкина и Яковлева?

– Ножкин – Серый. Яковлев – Дылда.

– А мне говорили – Туз и Валет.

– То школьные…

– Хорошо. В каких случаях Серый и Дылда пользовались дубинками?

– Какими дубинками?!

– Не нравится слово дубинки, заменим его тем, которое записано в протоколе. Там сказано: резиновые шланги, залитые свинцом. Со следами крови на оболочке. Их обнаружили рядом с телами ваших друзей.

– Я-то причем?

– В вашей машине под сиденьем найден еще один такой шланг. Экспертиза установила, что ваш экземпляр и тот, что у Серого, отрезаны от одного куска.

– Машину нашли? – возбужденно спросил Светлов.

– Вас это удивляет?

– Нет…

– Хорошо, Светлов. Я вижу, к честному разговору вы еще не готовы. А у меня дела. Есть две возможности. Первая – позволить вам поразмыслить, находясь в следственном изоляторе. Как-никак с вами связаны три трупа. Но есть и еще один вариант. Я возьму с вас подписку о невыезде и позволю уйти домой. К папе.

Светлов с изумлением посмотрел на Сурикова.

– Как так? – спросил он. – Отпустите?

– Я понимаю, вам этого не очень хочется. Ведь есть кто-то, от кого вы пытались спрятаться у дяди. Насколько я понимаю, это тот, кто расправился с Ножкиным и Яковлевым. Потом с Ритой. Вы знаете, как она убита? Выстрелом в затылок. Я думаю, вы ему нужны для комплекта. Такие оставлять свидетелей не любят. Верно?

Светлов опустил голову, и с носа на стол упала капля. Он беззвучно плакал.

– Итак, – Суриков взглянул на часы. – Решайте, Яков Иосифович. Я в «да и нет не говорите» играть не стану.

– Спрашивайте, – сказал вдруг Светлов. – Скажу все.

Суриков взялся за ручку.

– Кто из вашей компании кололся?

– Все кроме меня.

– Назовите конкретно.

– Кололись Ножкин, Яковлев, Рита.

– Для этого вам и были нужны деньги?

– Деньги всегда нужны. Разве не так?

– Нужны, но именно не так, как вы их добывали.

– На товар ребятам требовалось много.

– Под товаром вы имеете в виду наркотики?

– Да, гражданин следователь.

– Вы заранее сговаривались, кого ограбить? Намечали жертву?

– Нет, мы просто определяли район, где лучше работать. А там кого бог пошлет.

Светлов замялся, ощутив некоторую игривость своего ответа. Добавил:

– Так говорил Сергей.

– Кто определял место?

– Ножкин. Серый. Он шастал по городу и подыскивал удобные закутки для работы. Где можно было поохотиться.

– Значит, жертву определял случай?

Светлов глубоко вздохнул, будто только что вынырнул из-под воды, и обеими ладонями провел по лицу сверху вниз.

– Всяко бывало, гражданин следователь, – и тут же, вспомнив что-то, спросил: – Мне зачтут чистосердечное признание?

Суриков взглянул ему в глаза.

– Чистосердечное признание поможет поскорее найти убийцу. Хотя и дрянцо были ваши друзья, бандита это не извиняет.

– Я понимаю, – пробормотал Светлов. – Я все понимаю. – Он опять провел ладонями по лицу, словно упорно пытался снять с себя маску. – Мне все понятно.

– Я задал вопрос о том, как вы намечали жертвы.

– Бывало всяко, но Серый считал, что важнее удобное место, чем удобный клиент. Сейчас трудно промахнуться. У многих деньжата с собой бывают. У Риты на таких интуиция. Она без ошибок угадывала карася.

– Что значит «карася»?

– Так Дылда называл фраеров с толстыми бумажниками.

– Скажите, Светлов, ограбление на Масловке, на улице Поликарпова, в Лялином переулке – ваша работа?

– Я плохо знаю другие районы и не могу так ответить. Назовите время.

– На Масловке прошлой зимой. В декабре. Был ограблен гражданин Тощенко. Предварительно ему нанесли удар по голове.

– Да, гражданин следователь. Бил по голове Дылда. Этот Тощенко живой?

– Я спросил об ограблении, а не об убийстве.

– Спасибо, а то я беспокоюсь. Я всегда говорил Дылде, что у него тяжелая рука и надо жалеть тех, кого он укладывает. Запросто мог убить. Потом отвечай. Он только посмеивался.

– Хорошо, что вы гуманист. Такие заботы о жертвах. Это в вашем ремесле, право же, редкость.

Светлов шмыгнул носом и опустил голову.

– Пойдем дальше. Весной, в марте, в Лялином переулке ограбление гражданина Свечникова. Предварительно его оглушили ударом по голове.

– Я в этом не участвовал, гражданин следователь. У меня был грипп. Но Дылда хвалился – его работа.

– Может быть, то было в другом месте?

– Нет, почему? Дылда тогда прямо называл Лялин переулок. Я не знаю, где такой, но название запомнил – Лялин.

– А что произошло в последний четверг?

– Мы, как всегда, поехали поработать. Серый, то есть Ножкин, выбрал место на Малой Полянке. Удобное место. Рита на перекрестке взяла клиента. Вроде бы для провожания. Джентльмены на такое легко ловятся.

– Во что она была одета? Вы помните?

– Ясно, помню. Черная шляпа с большими полями. Мужская, между прочим. Чешский велюр. Это сейчас модно у женщин. Рите здорово шло. Лиловое пальто. Фирма, – он произнес слово, нажав на последнюю букву.

Суриков записал показания.

– Итак, она нашла клиента. Вы его видели?

– Как вас.

– Где вы находились, когда они шли?

– Поначалу сидел в машине. Они прошли метрах в десяти. Он – высокий. Синяя блестящая куртка. Берет. Черный. В правой руке кейс. Скорее металлический. Может, алюминиевый. Блестящий. Рита придерживала мужика за руку.

– Она всех клиентов брала за руку?

– Да, обязательно. Так требовал Серый. С одной стороны, возникал интим. У мужика мозги туманились разными надеждами. С другой – это мешало сопротивлению.

– Рита здесь промахнулась. Этот был левша.

Светлов шмыгнул носом и вытер его кончик ладонью.

– Вы хорошо разглядели кейс?

– Да, гражданин следователь. Как было не разглядеть? Я таких кейсов сроду не видел. Серебристый, красивый. Нечто космическое. Я так сразу подумал. Космическое.

– Когда вы обратили внимание на кейс?

– Сначала, когда Рита вела Длинного к месту. Знаете, я еще подумал, что улов будет шикарный. В таком кейсе носить простые бумажки – значит не уважать себя.

– Выходит, неизвестный вошел в проход с кейсом?

– Да, конечно.

– А вышел?

– С ним же. Потом положил в машину на сиденье. Сам видел.

– Где вы скрывались, когда они вышли из прохода?

– Напротив, за электробудкой. Там есть такая.

– Вы видели, как они уехали?

– Да, видел.

– И все поняли?

– Что ж, я дурак, что ли? Понял, конечно. Потому и спрятался.

– И у вас не было желания позвонить в милицию, помочь друзьям? Наконец, сообщить, что у вас угнали машину.

– Э, что ж, я совсем уж дурак, по-вашему? Попробуй потом докажи, что ты не верблюд. Вы бы допрашивать стали. Слово за слово…

– Выходит, из-за боязни встречи с милицией вы не захотели помочь товарищам. А вдруг они были живы?

– Я боялся не только милиции. Решил что кто-то сводит счеты с Серым.

– Уточните, что вы имеете в виду?

– Всю нашу группу – Серого, Дылду, меня, Риту.

– Но вы же видели, что Рита уехала с неизвестным.

– Да, но поначалу подумал, что это она навела на ребят.

– Были на то причины?

– А кто знает, где игла, там всякое случается. Закон джунглей.

– Значит, вы подозревали и Риту?

– Да, подумал, что она перешла в другие руки. Она – женщина. По ней могли выйти и на меня. Вот и решил умотать подальше, хотя бы на время.

– Ваше предположение вряд ли обоснованно, Светлов. Насколько мне ясно, Рита знала, что вы ее видели. Верно? И, если бы она чувствовала себя виновницей расправы с дружками, вам бы пришлось туго. Она могла начать поиски, как только увидела, что вас нет в машине. Между тем они сели и поехали. Верно?

– Может быть, решили меня прихватить потом, но не нашли?

– Это исключается. Рита могла прийти к вам домой, пригласить выйти. В конце концов они нашли бы вас.

– Но я уезжал. Может быть, не сумели найти?

– Просто не искали. Я же нашел. И без особого труда.

– Верно…

– Тогда вывод один: Высокий не знал о вашем присутствии. А Рита ему об этом не сказала. Если так, то ваши дружки вместо жирного карася напали на щуку. И стали ее жертвами. Такое случается. Как говорят, пошли за шерстью, а вернулись стрижеными…

Во второй половине дня рейсовым автобусом с Центрального аэровокзала Суриков уехал в Домодедово. Один из сотрудников милиции, дежуривший в четверг в аэропорту, нашел водителя-частника, который видел человека, оставившего на стоянке «жигули» И 22–44 МО.

Коренастый, краснощекий офицер со следами юношеских угрей на щеках представился Сурикову: «Старший лейтенант Охлопков» и сразу начал сетовать на свою горькую судьбину:

– Врезали мне из-за вас. А за что? Звонит капитан Овчинников и с ходу строгать: «У вас штаны без ног, шляпа без головы, а вы волны не поднимаете. Вон, сыскари нашли ноги без штанов, голову без шляпы, помогайте им все состыковать». Будто я волшебник. Но свидетеля нашел. Он видел хозяина «жигулей».

– Не расстраивайтесь, – попытался успокоить Охлопкова Суриков. – У нас к вам никаких претензий. А за то, что нашли свидетеля, – спасибо. Кто он?

– Милюков. Калымщик. Уже ждет вас.

– Вы уверены, – спросил Суриков свидетеля, – что видели именно ту машину, которая нас интересует?

– Номер же, товарищ капитан! – воскликнул Милюков горячо. – Я как его увидел, так и похолодел – 22–44! Это надо же! Обычно человека, играющего в двадцать одно, губит перебор – двадцать два. А тут оно три раза! Сдохнуть можно!

– Убедили, – согласился Суриков, дивясь картежному подходу к автомобильному номеру. – И вы запомнили водителя?

– Да, конечно.

– Как он выглядел?

– Высокий, в синей куртке. Черный берет. Самоуверенный. В общем красавчик.

– Почему вы на него обратили внимание?

– Не стану темнить, товарищ капитан. Дело, как вижу, серьезное и мой гражданский долг…

Суриков терпеливо выслушал рассуждения о гражданском долге и о том, что он повелевал рыцарю индивидуальной трудовой деятельности.

– Если честно, – пояснял Милюков, – поначалу подумал, что он конкурент. И потому глядел за ним в оба. Но когда к нему подошел летчик, я успокоился. Особенно после того, как высокий передал летуну кейс.

– Каким он был с виду?

– Летчик?

– О летчике позже. Я спрашиваю о кейсе.

– Серебристый. Должно быть, металлический. И тяжелый.

– Они при встрече таились?

– Нисколько. Все делалось открыто, даже весело, я бы сказал. Они смеялись. Тот, что на машине приехал, похлопал летчика по спине. Похоже, встретились старые друзья. И мало ли что они могут передать один другому. В этом нет криминала. Верно?

– Что потом?

– Водитель передал кейс, еще поговорил с летчиком, затем подошел ко мне. Спросил: «Свободен, шеф?» Я сказал, что свободен.

– Вас не удивило, что он приехал на своей машине, а уезжать собрался с вами?

– Нисколько. Разве такое редко бывает? Допустим, может, он приехал не на своей, а на машине того летчика, с которым говорил.

– Согласен. И куда вы его отвезли?

– В город.

– Было в четвертом часу ночи. Куда вы его доставили?

– Высадил на Советской площади. Рядом с памятником Долгорукому.

– Куда он двинулся?

– Я сразу поехал. Впрочем, заметил, что он пошел вниз, к Столешникову переулку.

– Сколько он вам заплатил?

– По договоренности. Могу не отвечать?

– Можете, но я не вижу причин. Вы же только свидетель.

– Спасибо, товарищ капитан. Он кинул мне четвертной билет.

– Двадцать пять рублей?

– Так точно. Двадцать пять.

– Деньги вы израсходовали? – задавая вопрос, Суриков питал некоторую надежду.

– Это важно?

– Кто знает, что может стать важным, а что нет. Израсходовали – обойдемся. Нет, было бы интересно взглянуть.

– Фальшивые? – высказал догадку Милюков. – Не израсходовал. Купюра новенькая. Прямо из-под пресса. Пожалел тратить. Положил в сбережения.

– Вы ее не можете отдать мне? В обмен на такую же из-под другого пресса?

– Отпечатки пальцев? – понимающе спросил Милюков. – Почему не отдать?

Когда, сделав дела, Суриков собирался уезжать, Охлопков доверительно сообщил ему: «Лапшу на уши вам вешал калымщик. За четвертной ночью он и меня не повезет. Петуха получил, не меньше».

Он многозначительно поглядел на капитана и для наглядности пошевелил пальцами, сделав вид, что считает купюры.

В Москву Суриков возвращался в хорошем настроении. Он уже знал – дело ему выпало нелегкое, но не настолько, чтобы его считать безнадежным. Конечно, найти убийцу не так-то просто, но рано или поздно это будет сделано. Хотел того или нет бандит, наследил он достаточно сильно. Главный прокол – автомашина. Зачем он взял ее? Только ли для того, чтобы вывезти за город Риту и прикончить ее вдали от шума городского? Нет, для этого не стоило рисковать и ехать по московским магистралям, прорываться за черту города мимо постов ГАИ на чужой тачке. Это было опасно. Он пошел на риск. Почему? Заведомой цели угнать «жигуль» у него не было. Не он вышел на компанию с машиной, а Рита выбрала и привела его к Серому. И не зайца, а матерого волка. Почему же тот, посчитавшись по кровавому счету с незадачливыми грабителями, забрал их машину и поехал в аэропорт? Судя по обстоятельствам, он должен был там передать кейс кому-то из своих соучастников. Значит, ехать предстояло обязательно. Скорее всего, мистер Икс, когда его «закадрила» Рита, шел к месту встречи с машиной, чтобы ехать в Домодедово. Там его кто-то ожидал. Он же задержался, опоздал и понял, что колеса уже убрались. У дельцов такого рода школа не хуже, чем у диверсантов, которых специально готовят к преступной деятельности. Вот почему, захватив машину, уверенный, что за ним нет хвоста, Икс рванул в аэропорт. Потом он спокойно бросил чужие колеса и взял для себя извозчика со стороны. Икс не учел, что кто-то сумеет связать воедино порванные концы разных нитей и получить единую веревочку, которая сколько ни вьется, а к концу приходит.

День спустя Сурикова пригласил шеф. Он сидел за столом озабоченный и строгий.

– Садись, Андрей, – сказал полковник, не подавая руки. – Можешь радоваться. Я тебя продал.

– Не понял, – сказал Суриков удивленно. – Как это?

– А так, – ответил полковник с горечью в голосе. – Сперва меня купил генерал Волков, потом у меня купили тебя.

– Все равно не понял.

– А что понимать? Забирают тебя…

Полковник достал пачку «Явы» (где только достает?!), вынул сигарету, помял ее, понюхал; подержал в руке и снова сунул на место: он выдерживал норму – три сигареты в день. Боролся с собой.

– Обставил меня Волков, как школьника. Позвонил и спрашивает: у нас есть мнение поощрить капитана Сурикова. Как ты на этот счет? Я и развесил уши. Говорю: достоин. А он спрашивает: откуда Суриков знает таджикский? Я пояснил: два года служил на Памире. Тут он на стол свои генеральские козыри: пусть сдает дела и сегодня же в мое распоряжение.

– Куда, Василий Михайлович? – спросил Суриков, не скрывая удивления. Предложение шефа сдать дела прозвучало для него неожиданностью. Все каноны подбора и выдвижения кадров были порушены. Обычно с человеком предварительно беседуют, устраивают ему смотрины. В чем же дело?

– Куда? – полковник повторил вопрос и пожал плечами. – Не по адресу. Придешь на новое место, поглядишь и узнаешь. И мне сообщишь. Или зажмешь?

– Неужели даже вам не известно?

– Почему же, известно, – в голосе полковника прозвучало раздражение. – С утра сам министр интересовался: «Давно не видел полковника Астахова. Пригласите, я у него Сурикова забираю, так пусть хоть в курсе будет, куда».

– Ясно, товарищ полковник.

– Коли ясно, дела передай Ермолаеву.

– Есть. Понял.

– Ну, давай руку. Работал ты хорошо. Теперь остается надеяться, что не забудешь своих, когда в начальство выйдешь. Да, кстати, как это ты ухитрился за два года таджикский выучить?

– Старался.

– Способный, значит.

– Вы меня обижаете, Василий Михайлович. Я – талантливый. Иных в наше министерство не берут.

– Ты дождешься, – сказал полковник и протянул руку. – При случае не забудь. Я тоже не без талантов.

Вернувшись к себе, Суриков сел за стол и надул щеки.

– Товарищ Ермолаев. Потрудитесь принять у сотрудника министерства капитана Сурикова дело об убийстве.

Ермолаев поднял глаза, посмотрел на товарища и все понял.

– О чем они там думают?! – воскликнул он яростно. – Я уже три месяца без выходных! И вот…

– Товарищ Ермолаев, не горячитесь, – остановил его Суриков. – Мы у себя в министерстве хорошо знаем нужды и трудности низового звена, работающего на земле, и ценим ваши усилия.

Ермолаев поднялся из-за стола – тяжелый, крепко сбитый. Шевельнул плечами, расправил грудь.

– Все, Андрей, сейчас я решу проблему кадров. Я тебя разделю надвое. Половину отдадим министерству, половину оставим здесь. Жить тебе станет труднее, но работать легче!