Текст книги "ПРИКЛЮЧЕНИЕ БОРИСКИ И ЕГО ДРУЗЕЙ."

Автор книги: Александр Романов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 7 страниц)

ЧАСТЬ ВТОРАЯ: БОЛЬШАЯ МЕДВЕДИЦА СМОТРИТ НА ГОРОД.

* * *

Так вот: Бориска простился с друзьями на берегу черной заснувшей реки, а Бук, Машенька, Сорока долго смотрели вслед своему другу. Бориска чувствовал, что они смотрят, и ему не страшно было идти по тропинке между прибрежными кустами.

– Ох, попадет мне… – вздохнул он, увидев светящиеся в темноте окна деревенских домов.

Но ему не попало. Папа и мама очень обрадовались, что Бориска нашелся, и забыли его наказать. А чуть погодя мама потрогала Борискин лоб и воскликнула:

– У тебя температура!

Бориску уложили в постель, поставили градусник. И пока градусник нагревался, Бориска рассказал, как он заблудился в лесу, познакомился с Буком, гостил в берлоге Машеньки.

– Завтра утром Сорока прилетит ко мне, – закончил Бориска. – Вы не пугайте ее!

– Хорошо, – пообещал папа.

Незаметно для себя Бориска задремал.

Ему показалось, что он спал совсем недолго. Но, открыв глаза, он увидел за окошком не рябину, а высокий дом.

«Я, наверное, еще сплю…» – решил Бориска и, стараясь окончательно проснуться, сел в кровати. В это время в комнату вошла мама.

– Вот мы и поправляемся, – сказала она, – тебя хотели положить в больницу, сынок. Пришлось возвратиться в город.

– В город?.. – разочарованно переспросил Бориска. – А как же Сорока, Машенька?.. А когда я поправлюсь, мы вернемся на дачу, до школы еще больше чем полмесяца?..

– Даже не думай, – ответила мама. – Оглянуться не успеем, как наступит первое сентября.

СЛУЧАЙНОСТИ.

Случайности никогда не обходили Бориску. Чаще всего они были несчастливыми. Посудите сами: разные проволоки только и ждали, как бы разорвать рубашку или штаны. Стоило ему только ступить в лужу, как вода немедленно заливалась в ботинки. А когда Бориска съезжал на санках с дворовой горки, там, куда он ехал и где секунду назад никого не было, оказывался какой-то дяденька или какая-нибудь тетенька.

Бориска пытался тормозить, направить санки в другую сторону.

Но и дяденьки, тетеньки, заметив его, тоже начинали как-то странно метаться, а кончалось все тем, что они сами наскакивали на Борискины санки.

Или вот еще – краски. Когда Бориска рисовал – не поймешь, в какой момент! – самая яркая краска обязательно капала на мамину новую скатерть.

Когда он опрокинул пузырек с черной тушью на папин чертеж, его поставили в угол.

Бориска долго стоял и ковырял пальцем отставшие от стены обои.

– Ты чего там возишься? – спросил папа. – Понял свою вину?

Бориска кивнул.

– Выходи из угла, – разрешил папа. – И не делай так больше. Думать надо!

Бориска сел на стул и, подумав, сказал:

– Все случайности несчастны, нет счастливой ни одной…

И вот, после того как он так сказал и, посидев еще немного, слез со стула и пошел гулять на улицу, этот день решил доказать ему, что не все случайности несчастны.

На углу, около большого магазина, он увидел ребят, окруживших какого-то долговязого парня.

Бориску так и потянуло в ту сторону.

– Ох!.. – только и сказал он, всунувшись между двумя мальчишками и увидев у ног Долговязого клетку, по дну которой бегал… Бук!

Услышав знакомый голос, Бук приостановился и с криком «Бориска!!!» бросился на проволочные прутья клетки, вцепился в них всеми четырьмя лапками и попытался просунуть между прутьями мордочку.

– Вишь, как свистит! – Долговязый слегка постучал по клетке ногой. – Покупай, чего смотришь, – сказал он Бориске. – Зверь в порядке. И клетка – что надо. За все – червонец.

– Я сейчас… – Бориска изо всех сил припустил домой, схватил железную коробочку из-под конфет, куда через раз откладывал деньги, которые ему давали на кино и мороженое, мечтая купить такой спиннинг, как у папы, высыпал на пол мелочь, посчитал. Оказалось как раз десять рублей…

Вокруг Долговязого толкались уже другие ребятишки: одни с папами, другие с мамами. И каждый просил купить бурундука.

Бук словно прилип к проволочным прутьям. Бориска выгреб из кармана и протянул Долговязому деньги. Тот пересчитал, передал Бориске клетку.

– На, пацан, получай товар, – сказал он. – Да смотри, не выпускай зверя. Он здорово бегает. Я его еле поймал.

Бориска схватил клетку и открыл дверцу.

Бук стремительно выскочил из клетки.

Все вокруг сказали: «Ах!», а Долговязый пригнулся и растопырил руки – ловить.

Но Бук никуда не побежал. Он быстренько вскарабкался Бориске на плечо и потерся своей меховой щечкой о Борискину щеку.

– Хороший мой, – растроганно сказал Бориска и погладил Бука по его полосатой спинке. Потом Бориска расстегнул верхнюю пуговицу рубашки, и Бук нырнул к Бориске за пазуху.

– Удобно тебе? – спросил Бориска.

– Теперь мне удобно, – ответил Бук. – Теперь я ничего не боюсь!

Он высунул голову и уже весело посмотрел на все: на людей, на витрины магазина, на троллейбусы и автобусы.

Так они и ушли под удивленные взгляды ребятишек и Долговязого…

– Ты куда бегал, как сумасшедший? – спросила мама, едва Бориска переступил порог. – А это что? – удивилась она, увидев в руке Бориски пустую клетку.

– Это… это… – захлебываясь от радости, выпалил Бориска. – Я нашел Бука, я выручил его!

– О, господи… – вздохнула мама. Она не очень-то верила тому, будто Бориска действительно заблудился тогда в лесу и познакомился там с Буком, Машенькой и Сорокой. Ей казалось, что он выдумал всю эту историю.

В это время Бук выбрался из-за пазухи Бориске на плечо, протянул маме лапку и сказал:

– Здравствуйте.

Мама машинально пожала Буку лапку и, окончательно пораженная, воскликнула:

– Разве бурундуки умеют разговаривать?!

– Не только бурундуки, – с достоинством ответил Бук. – Сорока и Машенька не хуже меня умеют говорить с людьми. Но разговариваем мы только с теми, кто нам нравится. А сейчас, извините, я устал и хочу спать. Но покажете ли вы мне, где у вас спят гости?

– Конечно, покажем… – рассмеялась мама.

Бориска отнес Бука на свою кровать, уложил на подушку и прикрыл одеялом.

– Хо-ро-шо… – сонно пробормотал Бук и засопел, засыпая.

– Пусть хорошенько выспится, – шепнул маме Бориска. – А я пока переделаю клетку в удобный домик. Бук, если захочет, сможет в нем жить.

Он унес клетку на кухню, выпилил напильником прутья, оклеил клетку серебристой бумагой, прорезал окошечки, устроил так, чтобы дверка открывалась изнутри и снаружи. Покончив с домиком, сколотил из реек и фанерок маленькую кроватку, стул и столик. Потом попросил у мамы лоскутки и сшил из них матрасик, подушечку, теплое одеяльце и коврик.

Все это Бориска расставил и разложил в домике, а домик поместил на подоконник в своей комнате.

Папа, уходивший куда-то по своим делам, увидев домик, сказал:

– В таком красивом домике даже я с удовольствием стал бы жить.

– Залезай, – предложил Бориска и засмеялся, распахивая дверку.

– А что, – спросил папа, – неужели твой Бук на самом деле умеет разговаривать? Мама была просто поражена!

– Ты сам скоро поразишься, – сказал Бориска. – Только поздоровайся с ним, когда он проснется.

– Я уже не сплю, – сказал Бук. – Просто лежу с закрытыми глазами и слышу все, что вы говорите. А-а-ах… – сладко потянулся он и сел на подушке.

– Здравствуйте, – сказал Буку папа. – Давайте познакомимся.

– Здравствуйте, – вежливо ответил Бук. – Вы уже знаете, как меня зовут. Но это имя только для друзей. И я очень рад познакомиться с вами, потому что вы папа моего хорошего и верного друга. Правда, когда он побежал домой, я подумал… мне показалось, что Бориска решил оставить своего друга в беде. До конца дней своих не прощу себе такого подозрения. Но я был слишком взволнован свалившимися на меня неприятностями. Пусть Бориска извинит меня.

– Я на твоем месте мог подумать то же самое, – сказал Бориска. – Никакой вины твоей в этом нет. Вставай, сейчас мы будем пить чай, а после ты расскажешь нам обо всем, что случилось с тобой.

– А вы не можете дать мне вместо чая кедровых орешков? – робко спросил Бук. – Я не привык пить чай. Кроме того, я больше всего люблю орехи.

– Сейчас поищем, – сказал папа.

Он подошел к буфету, побрякал чашками и поставил на стол вазочку с орехами.

– Вот это да! – воскликнул Бук.

И пока мама, папа и Бориска пили чай, он так усердно и ловко щелкал орехи, что после этого в вазочке осталось их совсем мало, а блюдце переполнилось шелухой.

Бук с сожалением посмотрел на оставшуюся горстку орехов и попросил Бориску сохранить их до того часа, когда настанет ужин.

– Спрячь, – сказал он, – а то я не вытерплю и объемся.

Бориска ссыпал орехи в карман. Потом папа и мама сели на диван, Бориска забрался в кресло, а Бук прыгнул к нему на колени – поближе к другу и орехам…

БУК РАССКАЗЫВАЕТ.

– Значит, так… – сказал Бук, припоминая. – В тот вечер я, Машенька и Сорока простились с Бориской. Он пошел домой, а мы задержались, чтобы помочь Бориске, если кто-то вздумает напасть на него.

Потом мы услышали, как залаяла собака и Бориска подразнил ее.

Машенька сказала: «Бориска благополучно дошел до деревни. Теперь на него никто не нападет, а собак он не боится. Значит, и мы спокойно можем отправляться спать».

И она пошла к берлоге. А я и Сорока – остались. В лесу было так сыро, что нигде, ну, решительно нигде нельзя было удобно переночевать.

Вот мы и слонялись по ночному лесу, пока не увидели старое воронье гнездо. Оно оказалось дырявым и жестким, но у нас уже не было сил искать что-то лучшее.

Кое-как мы дотерпели в этом гнезде до раннего утра, а утром отправились досыпать к Машеньке в берлогу и проспали до самого обеда.

Пообедав, Сорока полетела к Бориске и быстренько вернулась.

– На даче никого нет, – сказала она. – Дверь на замке, и у меня осталось такое впечатление, будто уехали насовсем.

– Глупости, – ответила Машенька, – просто ты проспала то время, когда обещала Бориске прилететь. Но не мог же он ждать тебя целый день. Ушел, наверное, куда-нибудь с родителями. Надо слетать к нему вечером.

Вечером Сорока слетала еще раз. Вернулась уже в полной темноте.

– Никого нет, – подтвердила она. – Сейчас я догадалась спросить рябину, почему вдруг на даче никого не стало. И рябина сказала мне, что все уехали еще утром. Бориска заболел. Его увезли в город лечить. Теперь мы с ним не встретимся до следующего лета. А вдруг он вообще больше никогда не вернется на дачу?

Тогда я сказал Машеньке и Сороке:

– Конечно, очень грустно, что все так получилось. Но мне кажется, что когда Бориска поправится, то обязательно сообщит… Сороке надо почаще наведываться к даче.

– Я и сама бы сходила туда, – сказала Машенька, – если бы не деревенские собаки.

– Ладно, – согласилась Сорока. – Я буду дежурить в том районе. Даже могу построить себе гнездо на крыше дачи. Боюсь только, что это удивит всю деревню и меня не оставят в покое.

– А потом… – Бук махнул горестно лапкой… – Потом все стало так плохо складываться, что и вспоминать не хочется.

– Все равно вспоминай, – потребовал Бориска. – Я уже чувствую: с Машенькой и Сорокой что-то случилось. Может, они заболели и нужна наша помощь?

– Да…– подтвердил папа, снимая и вновь надевая очки, – мы сделаем все возможное.

– Успокойся, – сказала мама и ласково погладила Бука по спинке, – мы не оставим в беде твоих друзей.

– Не знаю, можно ли им помочь… – печально ответил Бук. – Ведь я долго не видел их. Сейчас, сейчас я все расскажу. Только надо немного успокоиться. Дайте мне, пожалуйста, несколько кедровых орешков для успокоения!

– …Значит, так, – продолжил он свой рассказ, закончив щелкать орешки и немного успокоившись. – Значит, так…

Дождь лил несколько дней подряд, а потом наступило ясное утро. И в это утро Машенька сказала нам:

– Скоро придет сентябрь, а там недалек будет и тот день, когда я лягу спать до весны и крепко закрою дверь в берлогу. Неужели мы так ничего и не узнаем о Бориске? Слетай-ка, Сорока, да смотри не возвращайся без известий о нем!

Лучше бы Машенька не говорила ей «Не возвращайся!», потому что Сорока улетела и, сколько мы ни ждали, так и не возвратилась.

И тогда, на следующий день, я побежал в деревню.

Сначала побывал на вашей даче: ведь Сорока должна была полететь именно туда.

Там я не нашел ничего нового. На двери висел замок, никаких следов Сороки не было видно.

Пришлось прогуляться к сельскому клубу – Сорока любила иногда сидеть на его крыше.

Я осмотрел все вокруг и хотел уже бежать назад, когда увидел двух мальчишек и спрятался под ступеньку крыльца.

Они прошли совсем рядом со мной, и один спросил другого:

– Как сорока? Не подохла еще?

И другой, белобрысый такой, ответил:

– Очухалась. У нее всего-то крыло перебито. А скажи, ловко я срезал ее из рогатки? В курятнике сидит. На всякий случай я ее за ногу привязал.

– А зачем она тебе?

– Может, сменяю на что-нибудь, а может, чучело сделаю.

– Ах он, негодник! – воскликнул папа.

Бориска промолчал, лишь крепко сжал кулаки, а мама тяжело вздохнула.

– Конечно, негодник! – ответил папе Бук. – Но – слушайте, что было дальше.

Около магазина они попрощались. Тот, что почернее, пошел дальше, а Белобрысый зашел в магазин.

Я подождал, пока Белобрысый выйдет, и побежал за ним, прижимаясь к заборам. Надо же мне было узнать, в каком доме он живет!

– Ты очень рисковал, – сказал Бориска. – Ведь на тебя могли напасть собаки.

– Конечно, рисковал, – согласился Бук. – Но что мне было делать? Ты на моем месте поступил бы точно так.

– Да, – согласился Бориска. – Я поступил бы только так. Чем же все это кончилось?

– Кончилось все благополучно для меня. Я выследил мальчишку, узнал, где курятник. Он стоит за домом, не слишком далеко от леса, и я подумал, что ночью мы с Машенькой сможем освободить Сороку. Сначала я пролезу в курятник и перегрызу веревку. А потом, если не найдется подходящей дыры, в которую Сорока могла бы вылезти, Машенька просто сломает дверь.

Так я думал, выследив Белобрысого и возвращаясь к Машеньке… Так все и получилось бы в самую ближайшую ночь, если бы новое страшное событие не нарушило мои планы… Я слишком задумался о спасении Сороки и забыл про осторожность, сворачивая на тропинку, которая вела к берлоге…

– Почему вела?.. – вскрикнул Бориска. – Значит, теперь берлоги уже нет?..

– Теперь ее уже нет, – грустно подтвердил Бук.

– А Машенька? Да говори же скорее!

– А Машенька, если ничего больше не случилось с ней, наверное, еще есть.

– Где, где она?..

– Дай Буку рассказать все до конца, – перебил Бориску папа. – Своими вопросами ты только мешаешь ему.

– Правильно, ты только мешаешь мне своими лишними вопросами. Значит, так… – продолжал Бук. – Я забыл про осторожность и не обратил внимания, как сзади подозрительно треснули сучья. Это было совсем недалеко от того места, где начиналась тропинка.

Наверное, я навел охотников на тайный путь к берлоге. Они, крадучись, шли за мной. Эх, если бы я догадался тогда оглянуться! Стоило мне свернуть, как они пошли бы за мной и провалились в болото.

Но я безо всякой опаски шел, пока не пришел к Машеньке.

Она открыла мне дверь, спросила о Сороке. И только я стал рассказывать ей все, что узнал, как в берлогу просунулась длинная палка. Я сказал:

– Не выходи. Они ничего не смогут сделать с тобой оттуда. А если сунутся сюда, ты можешь так дать лапой любому, что они надолго запомнят. И у них пропадет желание соваться, куда не надо.

Машенька, может, и согласилась бы со мной, но в этот момент палка больно ударила ее по голове, она зарычала, забыла про всякое благоразумие и выскочила наружу.

– Э, да это только медвежонок! – крикнул один из охотников. – Не надо стрелять. Мы его так возьмем…

Их было двое. Старый и тот Долговязый, который продавал меня сегодня.

Машенька долго не поддавалась им. По отдельности ни один из них с ней не справился бы. Но их было двое. Как Машенька ни отбивалась, они ее все-таки свалили и связали.

Потом охотники разрушили берлогу – думали, может, там еще один медвежонок есть.

Они еще посидели на полянке, около разрушенной берлоги. А когда солнце спустилось ниже верхушек сосен, привязали Машеньку за лапы к палке.

Потом они взвалили палку на плечи и пошли, понесли Машеньку.

Теперь уже я бежал сзади и следил за ними.

Недалеко от болота, на старой дороге, по которой давно никто не ездил, стоял грузовик.

Пока втаскивали и заталкивали Машеньку в кузов, я притаился за пнем и высмотрел себе местечко на бензобаке.

– Ну, кажется, все, – сказал старый, вытирая пучком травы руки. – Поедем, порадуем мать добычей.

Я вскочил на бензобак и тоже поехал.

Бак скользил под моими лапами. Машину бросало в разные стороны. От запаха бензина у меня так разболелась голова, что она, казалось, вот-вот лопнет…

Мы ехали очень долго. А когда приехали, город показался мне совсем не таким, каким я представлял его. Теперь, после того, как я увидел настоящий город, мне стало понятно, что мы приехали на окраину. Там стоят такие же дома, как и в деревне.

К одному из них мы и подъехали.

Охотники вылезли. Старый крикнул в открытое окно:

– Радуйся, мать! Мы тебе мохнатого порося привезли. Откормишь – тонна мяса будет.

Тетка заглянула в кузов.

– Молодцы! – Она даже потыкала связанную Машеньку пальцем. – Надо ее посадить в сарай на цепь, – сказала она. – Уж я откормлю!..

Тетка ушла в дом, а охотники втащили Машеньку в сарай и посадили не на одну, а на две крепкие цепи. Потом замкнули сарай.

Когда и они зашли в дом, я пробрался к Машеньке.

Она очень обрадовалась. Мы вспомнили слова Бориски: «Если с Машенькой случится что-нибудь, если ее найдут охотники, пусть Сорока прилетит к нам на дачу. Тогда я позову папу, маму, и мы обязательно спасем Машеньку!»

– Ты должен найти Бориску, – сказала мне Машенька. – Иначе меня убьют, и Сороку тоже.

– Где же искать его? – спросил я. – Город большой.

– Тогда я пропала, – сказала Машенька и тоскливо посмотрела на стены сарая.

– Не отчаивайся, – ответил я Машеньке. – Раз другого выхода нет, пробегу по всему городу, загляну в каждое окно и обязательно найду Бориску.

– Беги, – сказала Машенька.

И я побежал.

Но, пробегая мимо крыльца, увидел, что дверь приоткрыта. Мне захотелось узнать, о чем еще говорят охотники, и я прошмыгнул в дом.

Они сидели за столом и ели. Никто не смотрел в мою сторону. Так мне показалось. Но я и тут ошибся. Долговязый сразу заметил меня. Только не подал вида. Он подождал, пока я отойду подальше от двери, а потом вскочил и сразу захлопнул ее.

– Во! – закричал он. – Еще один зверь попался!

Я стал метаться по комнате, но они втроем загнали меня в угол.

Долговязый наступил мне на хвост, а потом схватил сзади за шею и поднял над головой.

– На что он тебе? – спросила тетка.

– А так… – сказал Долговязый. – Посажу его в клетку. Пусть сидит. Забавно.

«Теперь пришел конец и мне…» – подумал я.

И не стал ни есть, ни пить. Как лег в угол клетки, так и пролежал два дня.

– Сдохнет бурундук! – сказал Долговязый и понес меня продавать.

– Да… – папа резко встал с дивана. – Мы должны спасти Сороку и Машеньку. Это дело я беру на себя. Нельзя допускать, чтобы торжествовала несправедливость. Иначе она просто привыкнет торжествовать!

– Нет, это дело я беру на себя, – возразил Бориска, – ведь они мои друзья!

– Не надо спорить, – сказала мама. – Чем больше людей начнут спасать Сороку и Машеньку, тем лучше. Твои друзья теперь и наши друзья.

– Я очень рад, – сказал Бук, обращаясь к папе и маме. – Вы оказались точно такими, как рассказывал нам Бориска. Спасибо!

– Спасибо и тебе, Бук, – сказала мама. – Нам очень приятно слышать это. А теперь идите с Бориской спать. Он покажет тебе твой домик. И угостит орехами. А мы с папой еще подумаем, как лучше выручить Сороку и Машеньку, – и крикнула вслед Бориске: – Хорошенько умойся и почисти зубы!

– Я тоже хочу чистить зубы, – сказал Бук Бориске, – попроси у мамы еще одну зубную щетку.

– В ванной все есть, – ответил Бориска. – Пошли.

И друзья, прежде чем лечь спать, долго еще чистили зубы и плескались в ванной.

СОРОКА.

Бук еще спал, свернувшись колечком около стенки, когда Бориска проснулся.

Было очень рано – за окном стояла полная тишина, даже воробьи не чирикали. Бориска повернулся на правый бок и хотел закрыться с головой одеялом, но вдруг услышал, что папа уже встал и ходит по квартире.

– Ура! – закричал Бориска и выбежал в коридор.

– Очень хорошо, что ты уже встал, – встретил Бориску папа. – Быстренько умываемся, завтракаем, собираемся и едем выручать Сороку. Понял?

– Мы едем выручать Сороку! – крикнул на всю квартиру Бориска и, разбежавшись, прокатился по полу.

– Тише… – сказала мама. – Ты разбудишь весь дом!

Но Бориска после папиного известия уже ничего не мог делать тихо.

Умываясь, он пустил воду на полную мощность.

Дверью стукнул так, что вздрогнули стены.

Выручать Сороку поехали втроем: Бориска, Бук и папа. У мамы оказалось много дел, и она осталась дома, заметив:

– Вы не задерживайтесь дольше, чем надо. Поняли?

– Ладно, ладно, – успокоил ее папа и поцеловал маму в лоб.

Мама нагнулась и поцеловала Бориску.

– А кто поцелует меня? – спросил Бук из Борискиной пазухи.

– Я, – сказал Бориска и поцеловал друга.

– Удачного пути вам, – сказала мама, поправляя фартук и прислушиваясь, не убежало ли на кухне молоко.

– Удачного пути нам, – повторил Бук.– Будем надеяться, что он действительно окажется удачным…

Людей в автобусе было мало.

Бориска с Буком сидели у окна и слегка подпрыгивали на мягком сиденье.

За окном мелькали бегущие назад большие и маленькие дома, качали ветвями сосны и березы.

А когда автобус выехал за город и свернул на лесную дорогу, ветви стали постукивать по крыше автобуса и стеклам.

– Вот здесь я чуть не сорвался тогда с бензобака, – припомнил Бук на одном из крутых поворотов. – Меня так мотнуло, что я – ууух! – подумал уже, что лечу и вот-вот врежусь в березу…

– Смотри-тко ты, – полуобернулась сидящая впереди бабушка, – совсем маленькая зверушка, а так громко свистит!

И она протянула было руку, чтобы потрепать Бука по шерстке.

Бук улыбнулся ей так приветливо, как только мог, но старушка вдруг испугалась и отдернула руку.

– Ой! – испуганно сказала она.

– Вы не бойтесь, – попытался успокоить старушку Бориска. – Бук никогда и никого не кусал.

– Сви-сви-сви… – подтвердил Бук.

– Нет, – сказала старушка, – не может быть, чтобы он не кусался. Вишь, как свистит… Ну чисто разбойник!

– Здравствуйте – до свиданья, – обиделся Бук. – Неужели моя добрая улыбка похожа на разбойничью?.. Да разбойники и свистят не так…

Но старушка не поняла и его нового «сви-сви-сви». Она подхватила с полу авоську, набитую свертками, и пересела на другое место, подальше.

Бориска подумал о том, что эта старушка хоть внешне чем-то и напоминает его, Борискину, бабушку, на самом деле ничем не похожа на нее.

«Моя бабушка, – размышлял Бориска, – сразу сумела бы отличить добрую улыбку… Она и не подумала бы даже, что Бук хочет ее укусить. Тот, кто не делает никому ничего плохого, всегда более доверчив и спокоен…»

Но тут он вспомнил, как Бук по единственной болотной тропинке привел его к Машенькиной берлоге. Как долго не открывалась потайная дверь и как он потом сказал Машеньке:

– Здравствуйте, вы напрасно остерегаетесь меня. Я никому не собираюсь делать зло.

Машенька ответила тогда:

– С первого взгляда трудно бывает понять, может кто-то сделать тебе зло или не собирается его делать.

«Да… – подумал Бориска. – Машенька была права. Нельзя забывать, что она еле убежала от охотников, которые убили ее маму-медведицу и хотели поймать Машеньку. Она осталась в совсем непроходимом болоте. Машенька боялась, что охотники могут отыскать и ее… В такое время не станешь сразу верить каждому человеку. А старушка…»

– Ты спишь или о чем-то задумался? – спросил Бук Бориску.

– Я думаю о старушке… – ответил Бориска.

– Я всегда жалею старушек, – сказал Бук. – Они не могут прыгать и веселиться…

– Мы подъезжаем! – предупредил папа, складывая вчетверо газету. Он читал всю дорогу.

– Да, – подтвердил Бук. – Мы уже подъезжаем, и нам надо думать о Сороке, а не о всякой всячине.

– Пустяки, – махнул рукой папа. – Мне кажется, что это очень легко будет сделать. Сначала Бук покажет нам дом, где живет мальчишка, подбивший из рогатки Сороку. Я поговорю с ним, объясню жестокость такого поступка. Он устыдится и сразу отдаст ее.

Водитель резко затормозил перед остановкой, и папа с Бориской заспешили к выходу.

Дом белобрысого мальчишки стоял недалеко от магазина. Бук сразу узнал его и показал папе и Бориске.

– Ладно, – сказал папа. – Я сам разберусь с этим стрелком из рогатки. Надо, пожалуй, сказать ему, будто Сорока нужна мне для медицинских опытов. Серьезность и научность такого дела должна сильнее подействовать на его воображение и помочь добиться успеха.

– С воображением надо обращаться осторожно, – предупредил Бук. – Оно может так неожиданно разыграться, что потом его трудно будет унять…

Но папа не стал слушать Бука. Папе ли не знать о том, как надо обращаться с мальчишками!

– Вы можете помешать мне, – заявил он. – Останьтесь-ка лучше в магазине. Вот тебе, Бориска, рубль. Купите себе на него все, чего вам захочется. А я в два счета договорюсь о Сороке и принесу ее.

Бориске пришлось подчиниться. Хотя он терпеть не мог магазинов даже тогда, когда ему разрешали купить что-то и для себя.

– О-о-о-о! – сказал он, открыв дверь в магазин и увидев длинную очередь.

– Придется постоять, – сказал Бук, – ничего не поделаешь.

– Ничего не поделаешь… – согласился Бориска и занял очередь за женщиной в ярко-цветастом платье.

Очередь двигалась медленно.

В магазине стоял приглушенный гул голосов. Вернее, даже не гул, а какое-то жужжание.

– Они жужжат, будто сто шмелей, запутавшихся в лепестках цветков, – шепнул Бук Бориске.

– Похоже, – согласился Бориска. – А еще они жужжат, как вон та нарисованная на плакате большая муха жужжала бы в банке. Если ее туда посадить.

– А зачем ее нарисовали такой большой? – поинтересовался Бук.

– Этот плакат с мухой напоминает, что надо мыть руки перед едой. Чтобы не заболеть, – объяснил Бориска.

– Теперь я понимаю, почему ты заболел, – догадался Бук. – Ведь ты не мыл руки перед тем, как есть малину в Машенькиной берлоге! Мы тогда совсем забыли напомнить тебе о чистоте.

– Нет, – сказал Бориска, – я заболел совсем не той болезнью, которая приходит от грязных рук. Я заболел потому, что вымок под дождем.

– Здравствуйте – до свидания, – присвистнул Бук. – Не сочиняй, пожалуйста, больше, чем надо. Я, сколько живу, никогда не заболевал от дождя. От мухи, действительно, можно заболеть. Однажды, когда я щелкал кедровые орехи на сосновом пне, маленькая муха залетела мне в нос. Вот тогда я плевался, даже чихал…

Бук не договорил и чихнул. Да так громко, что почти все стоящие в очереди посмотрели на Бориску с каким-то недоумением. А женщина в ярко-цветастом платье даже раскрыла рот – наверное, хотела сказать: «Больные должны лежать в постели, а не ходить в магазины».

Но она не успела этого сказать – появился папа и объявил:

– Все в порядке!

– Ну? – тихонько спросил папу Бориска.

– Где Сорока? – взглядом из Борискиной пазухи спросил Бук.

– Нет, – ответил папа, – я не принес ее. Но… – он понизил голос и добавил: – Почти все в порядке. Сейчас мы купим конфет и печенья, пойдем на дачу. Там вы и встретитесь с Сорокой.

…На даче Сороки не было.

– Где же она? – спросил папу Бориска.

– Терпение, терпение… – ответил папа. – Сначала надо растопить печку. На полке я вижу пачку горохового концентрата. Сварим суп, а тем временем появится и Сорока.

Стали растапливать печку. Она дымила – дрова не хотели разгораться. Пришлось открывать двери и папиным плащом выгонять дым из помещения.

Бук тоже отталкивал дым лапкой и приговаривал:

– Пошел вон, пошел вон, пошел вон…

Наконец пламя зашуршало, загудело…

– Долго еще ждать? – нетерпеливо спросил Бориска.

Папа посмотрел на часы и в окно.

– Странно, – сказал он. – Белобрысый обещал принести Сороку сюда. Я объяснил ему, где наша дача. Он сразу согласился принести мне Сороку для медицинских опытов. Только сказал, что отдал ее на время своему другу и надо сходить за ней.

– Нет, – вздохнул Бук, – здесь что-то не так. Я должен сбегать и разведать обстановку. Иначе нас могут очень легко обмануть…

И он метнулся к двери.

– Подожди! – крикнул Бориска.

Но Бук даже не приостановился. Он лишь махнул Бориске своим пушистым хвостиком.

Бориска закрыл дверь, уселся верхом на стул и стал смотреть в окно. Он понимал, что догонять Бука бесполезно и остается только ждать его возвращения.

Прошел час.

Прошло два часа…

Папа задремал, выронив из рук газету. Она съехала на пол и лежала на нем белеющим островком.

Часа через три Бориска услышал царапанье в дверь.

Уронив стул, он бросился к двери и распахнул ее.

– Ух! -сказал Бук. – Я умираю от жары… Ни один чемпион по бегу не смог бы сегодня догнать меня – так быстро я бегал. И я был прав… Да, я был прав! – гордо повторил он, стряхивая с шерстки сосновую иголку. – Конечно, Белобрысый и не думает отдавать Сороку. Она привязана на чердаке. Я уже побывал у нее и договорился, что, когда стемнеет, проберусь к ней еще раз и перегрызу веревку. Сорока уже может немного летать. А на чердаке есть окошко с разбитым стеклом. Оттуда она и слетит на дорогу, по которой вы пойдете. Вам останется только взять ее с собой. Потом мы сядем в автобус и уедем. Хорошо я придумал?

– Отличненько! – захлопал в ладоши Бориска.

– Так и сделаем… – сказал папа.

Когда стемнело и стало почти ничего не видно даже в трех шагах, Бориска с папой не спеша пошли по дороге. Шли, словно прогуливались перед сном.

Подходя к дому, где был чердак с разбитым окном, они еще более замедлили шаг. И оказались как раз напротив дома, когда из чердачного окна выпрыгнула Сорока. Изо всех сил махая здоровым крылом, она долетела до самой дороги. Бориска подхватил ее и спрятал на груди.

– Здравствуй, Бориска, – сказала Сорока, укладывая поудобней свое больное крыло.

– Здравствуй, Сорока, – ответил Бориска. – Вот мы и опять вместе.

Скоро их догнал Бук.

– Что, – спросил он, вспрыгнув Бориске на плечо, – ловко мы провернули это дельце? Представляю, какое лицо будет завтра утром у мальчишки, когда он заглянет на чердак!

– Мне даже стало немного жаль его, – сказал Бориска.

– Зрря… – отозвалась Сорока. – Ты не видел, как мальчишка играл со мной: принесет кота, бросит на меня и любуется, как я отбиваюсь.

– Эх… – сказал Бук. – Может, и Большая Медведица, Машенькина мама, сама виновата в том, что ее убили охотники?..

Бориска ничего не ответил. Он посмотрел вверх и увидел на месте созвездия Большой Медведицы лохматое облако. Оно закрыло звезды, и только две из них мерцали, вглядываясь в окутывающую землю ночь.