Текст книги "Исповедь всемогущего"

Автор книги: Александр Лоскутов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 21 страниц)

Рождение третьего – это всегда событие. Появление на свет второго – большой праздник. Но явление в мир будущего Хранителя... Это как взрыв сверхновой.

Случайно обнаружить необученного Хранителя так же легко, как найти алмаз весом в полкилограмма, просто отправившись копать червей для рыбалки. Вероятность примерно та же.

Учитывая все это, я вполне могу представить себе потрясение Господина Большая Шишка (обладающего, как выяснилось немного позже, третьим рангом), который вот так запросто получил букетик цветов от какого-то мальчишки, вполне способного через пару десятилетий стать одним из самых могущественных существ на планете Земля.

* * *

Не знаю, о чем договорились представители Гильдии с моими родителями (меня до этой беседы по какой-то причине не допустили), но уже через час я сидел в мягком и удобном кресле, которое перемещалось в неизвестном мне направлении с околозвуковой скоростью. Первое время я вовсю наслаждался полетом, но потом как-то незаметно задремал. Вероятно, этому несколько способствовал ровный гул двигателей, а так же негромкий шепоток, которым взрослые мужики из группы сопровождения обменивались своими впечатлениями, изредка поглядывая на худосочного пацана, которого каждый из них мог бы переломить пополам одной левой, чуть ли не со священным ужасом в квадратных глазах.

Спустя неизвестное количество времени, ничегошеньки не понимая спросонья, я выбрался из самолета и на негнущихся ногах заковылял в сторону поджидающего меня лимузина с правительственными номерами. В сопровождении двух ревущих сиренами милицейских машин мы промчались по городским улицам, не обращая внимания на такие мелочи, как светофоры и дорожные знаки, и остановились перед каким-то совершенно невзрачным зданием из серого камня.

Дальнейшие события по причине полнейшего одурения я помню только отрывками. Кажется, меня водили из кабинета в кабинет, заставляли отвечать на какие-то совершенно непонятные вопросы или заполнять анкеты (представляю себе, какую чушь я там нагородил), попутно старательно изучая состояние моего здоровья. И я могу нисколечко не покривив душой сказать, что безо всякого сомнения, это был самый дотошный медицинский осмотр в моей жизни. А закончился он тем, что меня усадили в какое-то кресло, нахлобучили на голову некое подобие обвитой проводами металлической шапки и принялись что-то измерять. Не знаю, что эти чрезмерно любопытные типы в марлевых повязках на носу там намеряли, но когда они наконец-то соблаговолили оставить меня в покое, бедная головушка моя начинала уже трещать по всем швам.

На этом лечебно-профилактические процедуры закончились... Чтобы на следующий же день возобновиться со страшной силой.

За этот день я ухитрился наглотаться таблеток по самое не могу, а моя бедная задница вся распухла от множества сделанных мне уколов. Бедному мне сделали прививки от всего на свете, включая СПИД и бубонную чуму, напичкали по самые уши витаминами и в два счета избавили от таких мелочных и недостойных заболеваний, как хронический бронхит.

Если говорить начистоту, то этот денек запомнился мне на всю жизнь. Медицина явила себя во всей красе, породив во мне желание никогда больше не попадаться живым в руки людей, обряженных в белые халаты.

К тому времени я уже сумел выяснить, что являюсь величайшей ценностью на планете. Я был потенциальным перворанговым. Я был будущим Хранителем. Я был тем самым алмазом, случайно найденным в каком-то забытом всеми богами захолустье. Обидно найти такое сокровище и потерять его из-за какой-нибудь банальной пневмонии. Именно поэтому нанятые Гильдией врачи сделали все возможное и невозможное, чтобы не допустить такого исхода до тех пор пока я не обрету способность бороться со всеми своими недугами самостоятельно.

Но если бы я знал заранее, что мне придется претерпеть, то, скорее всего, постарался бы закончить свою жизнь во цвете лет, сраженный каким-нибудь злосчастным микробом, лишь бы не попасть на подобную процедуру...

Вот только выбора мне, как обычно, не давали.

На третий день с самого утра меня снова посадили в самолет и доставили обратно в родной город... Только для того чтобы сразу же засадить в специально подготовленную для меня лично тюремную камеру.

За время моего отсутствия, Гильдия успела приобрести небольшой трехэтажный домик в парочке километров от города, сделать в нем капитальный ремонт, оборудовать в подвале лабораторию и соорудить вокруг дома довольно-таки совершенную охранную систему, включающую в себя кодовые замки, пулеметную вышку и патрули с собаками.

Именно там мне отныне и предстояло отбывать срок. Или, если угодно, учиться быть Хранителем.

Из родной семьи меня аккуратненько так и максимально безболезненно изъяли. Родители, как ни странно, против этого почти не возражали, а моего мнения вообще никто не спрашивал (да и бесполезно было меня о чем-то спрашивать – я все равно в это время пребывал в состоянии полнейшего одурения). Отец просто пожал плечами, а мать поцеловала меня в лоб перед тем, как помахать рукой на прощание. Это было на них так не похоже, что я был просто ошарашен. До сих пор не могу понять, что же случилось с моими папой и мамой, и не присутствует ли в этом грязном деле капелька Силы, направленная на то, чтобы промыть мозги моим родителям? Или же они меня попросту продали, в обмен на обещанную Гильдией всем нам хорошую жизнь? А, может быть...

Не знаю. И знать этого не хочу! В любом случае, как сказал один из моих учителей:

– Хранитель не может позволить себе иметь родных, потому что это делает его уязвимым и дает возможность посторонним людям влиять на его решения. Хранитель не может иметь друзей. Хранитель не может любить. Даже заводить домашних животных ему не рекомендуется. Могущество перворанговых кроется в их независимости и беспристрастности. Помогай нуждающимся в помощи и карай виновных, или, если тебе это так нравится, поступай в точности наоборот. Но никогда, я повторяю еще раз, никогда не люби и не давай любить себя...

В то время, будучи по своей сути еще глупым пацаном, я просто пропустил эти слова мимо ушей, не представляя себе, как это можно всю жизнь прожить в одиночестве и не испытать радостей простой человеческой дружбы и любви? И только позднее, по прошествии многих лет, я понял, сколько на самом деле стоят любовь и дружба, когда рядом с ними стоит почти безграничное могущество первого ранга. И, надо сказать, что это был очень болезненный урок...

* * *

Если после всего сказанного у кого-то все еще сохранилось мнение, что уметь управлять Силой здорово и приятно, то я могу в два счета развеять это заблуждение.

На самом деле ничего хорошего в этом нет.

Любой гильдиец – это раб. И не раб Силы, как многие думают – Сила сама по себе невероятно инертна и ей совершенно безразличны как все на свете рабы, так и все господа. Нет. Он, прежде всего, раб своих знаний. Сила – это не то сказочное волшебство, которое, следуя какому-то внутреннему подсознательному желанию своего повелителя, зажигает огонь в камине или заставляет предметы летать по воздуху. Так бывает только в детских сказках. В жизни, к сожалению, все складывается неизмеримо сложнее.

Никто и никогда не сможет заставить парить в воздухе яблоко до тех пор, пока не вникнет в сложные законы антигравитации. Пока не сможет во всех деталях представить себе устройство антигравитационного генератора. Пока не вольет в созданный в своем воображении отпечаток некое количество Силы, достаточное для того, чтобы энергетическая матрица обрела плотность на эфирном уровне. Тогда, и только тогда, затратив в миллионы раз больше усилий, чем их бы потребовалось на то, чтобы просто подойти и поднять это несчастное яблоко своей рукой, можно будет заставить его парить в воздухе на потеху восхищенным зрителям.

Вся та легкость, с которой опытные гильдейцы совершают свои чудеса, основана на долгих годах непрерывной учебы и многолетней практике.

Знание точных наук, развитое воображение и многочисленные тренировки – вот три опоры, на которых стоит это так называемое "волшебство". Именно они скрываются за теми дивными "чудесами", которые творятся на глазах ошеломленных зрителей, наблюдающих за работой любого из ранговых. И стоит только убрать любую из этих опор, как...

В этом случае крах неизбежен.

Но с другой стороны...

Да, невозможно читать мысли, не зная в деталях принципы работы мозга. Невозможно путешествовать в космосе, не зная тонкостей межзвездной навигации. Невозможно жить долго, не зная на практике, как обратить или хотя бы замедлить процесс старения. Но если это все узнать, выучить, запомнить и понять...

Фактически, любой ранговый не имеет никаких ограничений, кроме собственных знаний и того количества энергии, которое он способен выкачать из Океана Силы. И если второй фактор скорректировать не представляется возможным, то первый...

Стоит ли удивляться, что именно Гильдия во все времена была той самой силой, что всеми стараниями двигала вперед науку? Стоит ли удивляться тому, что именно гильдейцы были и остаются самыми высокообразованными разумными существами в Галактике?

И если третьеранговые еще могут не утруждать себя изучением внутренней подоплеки ядерных реакций, потому что никогда не смогут собрать необходимое количество Силы для их осуществления, то к Хранителям это уже не относится.

Они должны знать все и обо всем.

* * *

Со стороны может показаться, что в начале двадцать первого века уровень развития человеческой цивилизации был удручающе невысок. Антигравитацию еще не открыли, теория изнанки Вселенной существовала только в умах писателей-фантастов, генераторы Силы еще не придумали, искусственного интеллекта не создали... Люди ездили на автомобилях с двигателями внутреннего сгорания, расщепляли уран с целью получения энергии (а то и вообще уголь жгли) и использовали громадные ракеты-носители на жидком топливе, чтобы на досуге прокатиться до околопланетной орбиты и обратно. Примитив, да и только. Но так может думать только тот, кому не приходилось гнуть спину по восемь или десять часов в день, постигая основы этого самого «крайне невысокого уровня развития науки и техники».

Ежедневно, без праздников и выходных, я поднимался с кровати в семь часов утра, разбуженный сердитым треском будильника. Торопливо умывался и завтракал для того, чтобы, хлопая глазами спросонья и отчаянно зевая, отправиться на урок и продолжить изучение таких необходимых будущему Хранителю вещей, как математика, физика, анатомия или психология. Потом, получив долгожданные полчаса отдыха и все так же хлопая глазами (но теперь уже по совсем иной причине), я топал на обед, после которого занятия возобновлялись и длились теперь до самого ужина. И все это время я штудировал химию, биологию, астрономию, иностранные языки и неизменную математику до тех пор, пока у меня в глазах двоиться не начинало. И еще немного сверх того, чтобы закрепить полученные знания.

До сих пор не понимаю, как это я ухитрялся запоминать все, что говорили мне на этих уроках? Как это все эти знания, вываленные на меня в таких количествах, не смешались в моей несчастной голове в нечто подобное манной каше? Как это я вообще умудрился не сойти с ума?

Наверное, это – заслуга моих учителей. Безо всяких скидок они были истинными профессионалами своего дела и загружали меня ровно настолько, сколько я мог вынести, не доходя до нервного срыва. Они постоянно держали меня на грани того, что я еще мог вынести. Ни на грамм больше, но и не меньше... Или же помогали те желтенькие таблетки – стимуляторы памяти и мозговой деятельности – которые мне скармливали каждое утро в воистину чудовищных дозах?

Как бы то ни было, обычно я ухитрялся кое-как продержаться до вечера, не срываясь на раздраженные вопли и не падая в обморок от нервного истощения.

Зато после ужина, начиналось самое мое любимое занятие – я учился управлять Силой. Поначалу все это обучение заключалось в том, что я, закрыв глаза, сидел в мягком и удобном кресле и пытался ощутить в себе нечто такое, что невозможно было описать словами. Я, вполне очевидно, ничего такого не чувствовал, если только не считать смыслом этих занятий сонливость и приобретенную за день усталость, но их-то как раз я вполне мог описать. В любых выражениях.

Постепенно, я приспособился в наглую спать на этих занятиях, тем более что так называемые преподаватели мне почему-то не мешали. Более того, вроде бы они мне даже содействовали. И только позднее я узнал, что все это было задумано специально – Силу легче всего ощутить во сне, отдыхая после праведных трудов и наглотавшись каких-то там жутко специфических пилюль.

Единственным предметом, который я в своей тюрьме не изучал, была физическая культура. Те, кто составлял мою учебную программу, почему-то вдруг решили, что будущим Хранителям большие мускулы и крепкие спины не нужны. Вероятно, они думали, что все, для чего человеку нужны руки и ноги, я со временем научусь делать при помощи Силы. И в этом они были почти правы (вот именно, что "почти")... Или же мои учителя просто не хотели терять драгоценное время на изучение второстепенной дисциплины в ущерб химии или, упаси боже, математики?..

Короче говоря, я был обречен стать тонконогим и рахитичным уродцем с огромной головой, разбухшей от насильно вколоченных в нее знаний. Хотя это и отнюдь не означало, что Гильдии было глубоко наплевать на мое здоровье. Вовсе нет. Меня берегли, как зеницу ока. Медицинские осмотры были таким же регулярным делом, как и восход солнца. Профессиональные повара строжайшим образом следили за диетой, потчуя меня невероятно отвратительной на вкус, но крайне полезной для организма дрянью. А если меня вдруг угораздило чихнуть на уроке... Все. Внеочередные десять дырок в заднице были обеспечены.

Но гораздо больше, чем физическое здоровье, Гильдию интересовало мое душевное состояние. Психиатры следили практически за каждым моим шагом. Видеокамеры были натыканы на каждом углу. Даже в душе. Сначала это меня здорово раздражало, но потом – ничего. Привык. Привык к тому, что за мной непрестанно следят десятки внимательных глаз, а толстые пальцы непрестанно стучат по клавиатуре компьютера, составляя отчеты, которые потом вывозят целыми ящиками.

А что мне было делать? Ведь иного выбора, как и всегда, у меня не существовало.

* * *

Так и шла моя жизнь. День за днем, неделя за неделей. Я учился, отдыхал, глотал горсточку таблеток для укрепления памяти и снова учился. Общие науки постепенно сменялись науками глубоко специализированными. Я изучал биохимию, радиофизику и неевклидову геометрию. В то время как мои бывшие одноклассники с горем пополам учились возводить двойку в шестую степень, я уже довольно неплохо разобрался в основах интегрального исчисления и даже спросонья мог четко и ясно доказать любому желающему меня выслушать, что для замутнения мозгов американских спутников-шпионов сегодня гораздо выгоднее использовать углекислотный лазер, чем гелий-неоновый. Причем сделать это я мог на любом из шести известных мне языков.

Обычную школьную программу к горячему ликованию моих учителей я выучил всего за год.

Собственно, кроме как грызть основы мировой науки, мне было просто нечего делать. В том здании, расположенном далеко за городом и обнесенным забором с колючей проволокой, не было детей кроме меня, а взрослые, по возможности, старались держаться в стороне. Кошек или собак мне заводить не позволяли. Даже аквариумные рыбки были для меня настоящим табу. Короче говоря, дружить и играться мне было совершенно не с кем. Зато вместо игрушек у меня была довольно обширная библиотека – целая комната, под самый потолок заваленная разнообразными книжками. К сожалению, большая часть книг повествовала о проблемах сугубо научных, а та малая толика художественной литературы, которая каким-то чудом туда попадала, была сплошь на иностранных языках. Причем, стоило мне только освоить тот или иной язык, как соответствующие книги моментально исчезали из библиотеки, а вместо них появлялись точно такие же, но на неизвестном мне пока языке. Таким своеобразным способом местные умы пытались стимулировать меня изучать иностранную речь.

Я был одинок как никогда в жизни. В этом доме вместе со мной жили не меньше трех десятков человек, но уж лучше бы я был один.

Одиночество...

Она стала моим проклятием. Сила, которой я не чувствовал. То, что я не видел, не слышал и не мог пощупать, раз и навсегда перевернуло мою жизнь. Сила. Будь она проклята навек. Из-за нее я потерял детство.

Несколько раз по ночам я даже плакал в подушку. Ничуть не сомневаюсь, что мои мучители это видели – видеокамеры были повсюду. Но никто ни разу так и не зашел меня утешить.

Фактически, это было еще одно испытание. Испытание одиночеством. Проверка, смогу ли я выдержать ту ношу, которую обречено тащить на своем горбу (если у него таковой имеется) каждое живое существо, обладающее первым рангом.

Одиночество – удел перворанговых. Вечное проклятье Хранителей. К нему следовало привыкать с детства.

Вот мне и создали все условия для того, чтобы привыкнуть. Жестокие условия. Но я не в обиде. Мне просто не повезло – обычно перворанговых начинают готовить еще с пеленок, и они вырастают, попросту не зная иной жизни. Но я-то ведь ее знал!

Однако в любом случае это было необходимо. Подобные "издевательства" – обязательная часть обучения перворанговых. Так сказать, проверка на прочность. Одно только мне до сих пор неясно... Откуда они узнали, как надо готовить Хранителей!? Надлежащие правила и процедуры впервые были разработаны неким Даангом-ментальцем только через триста лет после моего рождения. Так откуда же их знали на Земле?..

Хотя на самом деле все было не так уж и плохо, как могло показаться на первый взгляд. Если бы мне вдруг срочно захотелось бы с кем-нибудь поговорить по душам – добро пожаловать, кабинет дежурного психолога на втором этаже третья дверь справа. Там меня готовы были выслушать в любое время дня и ночи и даже сочувственно покивать. Иногда мне позволялось даже выйти на прогулку и побродить по городским улицам. В этом здании, так похожем на тюрьму, фактически меня никто силой не держал. Хочешь гулять – гуляй. Но только в сопровождении охраны. А то вдруг еще чего случится...

Не удивительно, что прогулки я не любил. Ну что это за развлечение, когда по пятам, не особенно и скрываясь, лениво тащатся трое вооруженных автоматами мужиков, а еще пятеро едут в микроавтобусе по ближайшей улице? Ни по лужам попрыгать, ни в глаз получить не удастся.

Скукота, да и только...

Однажды во время такой прогулки я окончательно разобиделся на свою несчастную жизнь и, проходя мимо аккуратно стоящего на обочине дорожного знака (как сейчас помню, это был прекрасно известный каждому человеку тех времен "кирпич") попытался его сломать. Естественно, физических способностей у меня не хватало, а Силу за собой я тогда еще не чувствовал. Так что ничего бы у меня, скорее всего, не получилось, если бы мне не помог один из следующих по пятам охранничков, коим, оказывается, было приказано содействовать мне во всех (всех!) предприятиях, которые не несли непосредственного или косвенного ущерба моему здоровью. То есть, я понимаю это дело так, что под присмотром этих здоровых лоботрясов я фактически мог делать все, что угодно. Вплоть до того, что если бы я вдруг решил одолжить у одного из этих парней автомат и на досуге пострелять по прохожим, то меня бы в этом только поддержали...

Так это было на самом деле или не совсем так, я не знаю. Не проверял. Однако когда придавленный тяжелым армейским сапогом помятый знак упокоился в придорожной пыли я, скрипя зубами, повернулся и медленно побрел обратно в свою тюрьму.

Больше я на прогулки не ходил. Только изредка выбирался наружу, чтобы навестить своих родителей. Они, если были дома, встречали меня вежливо и культурно. Слишком уж вежливо. Чересчур культурно. Такое впечатление, что в гости заходил не их родной сын, а просто какой-то знакомый человек. Поговорить, попить чай, посидеть – да. Но обнять или хотя бы погладить по голове – ни-ни. Даже мой братик от меня шарахался, как от огня, хотя в былые времена я подобного поведения за ним почему-то не замечал.

Сами родители никогда меня навещать не пытались. А, может, и пытались, но их до моего внимания не допускали. Не знаю.

Не удивительно, что к этим визитам я тоже довольно быстро охладел.

* * *

А потом пришла она... Ночью, как это обычно и случается в первый раз. Во сне. Я проснулся, ощущая, как она медленно наполняет меня, неспешно просачиваясь внутрь моего тела. Это было... Это... Невероятно... Немыслимо... Непостижимо...

Это было прекрасно...

Я не могу описать того, что почувствовал в этот момент. Для этого в человеческом языке нет подходящих слов. Их еще не придумали. И вряд ли когда-нибудь придумают.

Это было так, будто я, наконец-то, обрел настоящую жизнь. Это было...

Впервые за свою жизнь я обрел настоящую цельность. Я чувствовал себя богом и был им. Я держал в ладонях Вселенную, смеясь и радуясь ее красоте.

Только чудесным образом прозревший слепец или исцелившийся как по волшебству безрукий калека смогут понять те чувства, которые я ощущал в то бесконечное мгновение, когда Сила впервые пришла ко мне.

Мягкий поток незримого нечто тек по моим венам. Сила беззвучно пела для меня, наполняя неведомыми ранее чувствами. Я ощущал в себе безмятежную прохладу горного ручья и яростный жар извергающегося вулкана, ослепительный свет солнца и бархатная тьма космоса, простая человеческая любовь и иссушающая разум ненависть, жизнь и смерть, добро и зло... Все это было во мне, и я был всем этим одновременно.

Сила.

Сидя на кровати и невидящим взором уставившись в окно, я лелеял ее, берег, охранял...

А потом она ушла. Исчезла. Растворилась во мраке ночи. Я пытался удержать ее, но это было все равно, что ловить ладонями ветер.

Сила пришла. Сила ушла. Но ведь я знал, что она вернется...

* * *

Грешным делом я надеялся, что теперь, когда я с горем пополам научился ощущать Силу, жизнь моя станет немного полегче. Как же! Плакала моя надежда! Не легче мне стало, а только тяжелее. Гораздо тяжелее. То, что я раньше по своей глупости принимал за напряженную учебу, оказалось сущим пустячком по сравнению с тем, что я испытал на своей шкуре в первые месяцы после того, как начал учиться практическому применению своих необыкновенных способностей.

Я учился с утра до вечера, а потом с вечера до глубокой ночи, не вылезая из-за стола и до рези в глазах таращась на формулы или чертежи. Я тратил на учебу по четырнадцать часов в сутки и даже больше, но и этого было мало. Мне приходилось учиться даже ночью. Во сне. Послушно следуя воле своих учителей (или мучителей – это как посмотреть), по ночам я нацеплял на голову нечто вроде примитивного гипноиндуктора, который всю ночь упорно шептал мне на ухо какую-то высоконаучную белиберду. Должен сказать, что спать в этой штуке было чертовски неудобно, но, честно говоря, я этого просто не замечал, потому что проваливался в сон сразу же, как только опускал голову на подушку.

А спустя всего несколько часов из объятий сна меня вырывал противный треск будильника...

Иногда я задавал себе вопрос: а почему это меня гонят так, будто со дня на день мог случиться конец света? Неужели это так важно – научить меня пользоваться Силой самыми ударными темпами? К чему такая спешка? Или человечеству так срочно нужен Хранитель? Ну, так ведь они были и кроме меня...

Неужели есть какая-то причина, по которой я должен учиться по двадцать шесть часов в день? А так как никто не соизволил мне сообщить эту причину (я спрашивал, но на меня смотрели как на дурачка и непонимающе моргали глазами), то я терялся в догадках. И только много позже я узнал, что причина действительно была. Да еще какая...

Да, признаю, мне было очень тяжело в эти годы. Очень-очень. Но, как бы мне ни было плохо, я ни разу не пытался сбежать из этой мучильни. Не только потому, что прекрасно понимал, что меня бы все равно нашли (на самом деле нашли бы – бросили на это дело все силы Гильдии и нашли бы). И не потому, что мне некуда было бежать.

Мне просто было здесь интересно. По-настоящему интересно.

А, кроме того, где бы меня еще научили обращаться с Силой, как не здесь?

Медленно-медленно Сила поднималась во мне. Она росла и развивалась. Она была во мне. И я учился ее использовать.

И первое, что я освоил – это метание камней.

Самое простое устройство для бросания камушками, доступное каждому мальчишке, это, конечно же, рогатка. Раздвоенная деревяшка и кусок резинки. Вроде бы ничего сложного. Но сколько всего нужно знать, чтобы создать подобную штуковину с помощью Силы...

Как бы то ни было, камнями швыряться я научился очень даже неплохо – камушек размером с лесной орех, запущенный с помощью моей невидимой, неслышимой, неосязаемой рогатки, летел не хуже пули и при столкновении с металлом или камнем обычно разлетался вдребезги. Тренируясь (а потом попросту развлекаясь), я разбил почти все окна, посшибал всю штукатурку со стен здания и превратил стоящую у входа металлическую будку охранников в некое подобие абстрактной скульптуры, состоящей сплошь из дырок и вмятин. И хорошо еще, что в тот момент в этой несчастной будочке никого не было.

Немного позднее я научился еще одному нехитрому фокусу – зажигать предметы одним взглядом. На самом деле это не так уж и трудно. Нужно всего лишь представить, как молекулы, из которых создан этот предмет, начинают двигаться быстрее... потом еще быстрее... и еще... И пуф-ф. На столе пылает небольшой костерок. Но, к сожалению, тут была одна небольшая тонкость: для того, чтобы ускорить молекулы, нужно конкретно знать, какие именно молекулы я собираюсь ускорить. А так как молекулярный состав большинства окружающих нас вещей обычно весьма сложен, то...

Короче говоря, с уверенностью я мог поджечь только достаточно простые по своему химическому составу вещи. Например, такие, как железо. Или стекло. Или воду. Все остальное (и в том числе дерево и бумагу) мне прежде требовалось осмотреть, понюхать, опробовать на зубок, провести парочку химических анализов в подручной лаборатории и свериться со справочником...

До чего же все-таки забавная штука эта Сила...

* * *

Когда мне было около пятнадцати лет, произошел некий весьма примечательный эпизод, открывший мне еще одну интересную грань будущей моей профессии. И, пожалуй, на этом случае я остановлюсь несколько подробнее...

Окончательно отчаявшись разобраться с генетическими закидонами столь любимой всеми биологами мушки-дрозофилы, я раздраженно оттолкнул в сторону листы бумаги, усыпанные диаграммами и колонками каких-то непонятных мне (пока еще непонятных) цифр, сбросил с колен толстенный Справочник Генетика и сообщил встрепенувшемуся было старичку-академику о своем твердом намерении немного развеяться. Он не возражал. Поэтому, пройдя мимо трех постов охраны и вежливо ответив на приветственные кивки стражей моего покоя, я выбрался на улицу.

Свежий осенний воздух подействовал на меня не хуже, чем удар дубиной по затылку. Глубоко вдохнув, я разом поперхнулся и закашлялся. Голова закружилась. Ноги ослабли. Руки задрожали.

М-да... Давненько я на улицу не выходил. Месяца два, наверное, если не больше. Причем прекрасно понимал, что надо бы почаще выбираться на свежий воздух, но все как-то некогда, да некогда... Затянула меня эта проклятущая наука.

Вот так вот и превращаются люди в дистрофиков.

Пройдя по тропинке и попинав валявшиеся неподалеку автомобильные шины, я подошел к воротам. Внушительные там были ворота. Металлические, бронированные, надежные. Не всяким снарядом, наверное, прошибешь.

Вот только они открыты были. Ну, не то, чтобы открыты, но не заперты. И поблизости, как ни странно, не было ни единого охранничка.

С чего бы это?

Я задрал голову. На вышке тоже никого не было. Это уже совсем ни в какие ворота не лезло...

Безразлично пожав плечами, я совершил одно из самых ужасных преступлений, против которого меня неоднократно предупреждали. Я преспокойным образом покинул охраняемую территорию и отправился погулять по окрестностям. Ноги будто бы сами по себе понесли меня в город. Давно я там не был. С год уже, наверное. "Прогуляюсь, посмотрю, что там да как", – так я думал, топая по обочине старой и совершенно разбитой дороги, ведущей в нужном мне направлении.

Город меня заинтересовал. Заинтриговал прямо-таки. Столько всего изменилось с тех пор, когда я последний раз ступал по этим улочкам. Столько воспоминаний с ними связано...

Довольно долго я бродил по тем местам, где целую вечность назад бегал, будучи беззаботным мальчишкой, не обремененным ответственностью за судьбу человеческой цивилизации. Вспоминал прошлое. Думал, не стоит ли зайти к родителям. Поговорить. Посмотреть на своего младшего братишку, который обо мне, наверное, уже и забыл.

Не зашел.

И уже направляясь обратно к своим ненаглядным книгам и интегралам, я встретился с теми людьми, видеть которых мне совершенно не хотелось.

– Оба-на... Смотрите, пацаны, кто к нам идет.

– Хо-хо! Вот это да!

Повернувшись, я увидел троицу своих бывших одноклассников, которых не видел с тех пор, когда меня забрали из школы, дабы переселить за город и опутать колючей проволокой. Три года я не видел никого из них, но, если честно, нисколько бы не расстроился, если бы это были не три года, а тридцать три.

Сколько раз эта троица ловила меня в подворотне, дабы наставить синяков? Бессчетно!

Разговаривать с ними я нисколечко не хотел и поэтому, сделав вид, что никого не вижу, медленно побрел дальше. Может, отстанут.

Ага. Как же!

– Эй, очкарик, стой! А ну стой, тебе говорю!

За три года эта троица превратилась в самую настоящую уличную шпану. Накачанные мускулы, бритые затылки, сбитые костяшки пальцев и другие атрибуты начинающих бандюков присутствовали. Таких следовало бы бояться. Пырнут ножичком, кастетом приголубят, карманы вывернут и – будь здоров, не кашляй... Но со мной-то была Сила и поэтому я не боялся никого и ничего.

Трудно сказать, узнали ли они меня – все-таки за эти три года я здорово изменился. Или просто заметили шатающегося по улицам внешне совершенно безобидного парня и решили поразвлечься? В любом случае, я даже не представлял себе, чем все это может кончиться. Но вряд ли чем-то хорошим.

Чья-то рука не слишком вежливо ухватила меня за плечо и резко дернула назад. Пришлось остановиться.

– Ты чо, не слышишь што ли?! Стоять, суслик облезлый!

Я прекрасно понимаю, кого они перед собой видели: худющего, бледного до синевы парня с всколоченными волосами и очками на носу. Ну разве такой тип может быть опасен?