Текст книги "Миллион для идиотов"
Автор книги: Александр Чубарьян
Жанр:
Киберпанк
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 14 страниц)
Жила на ходу нажимал кнопки на своем телефоне, бурча под нос про слабый заряд.
– Ну короче, я через черный ход ломанулся, а тут куча трупов… – Так, под разглагольствования Ростика, мы добрались до цели.
Это был обычный аквариум. Относительно большой – литров на двести. Рыбки, улитки, камушки-ракушки. Но только рыбки все сдохли от глобального потепления, внезапно возникшего в их водном мире.
Аквариум стоял на постаменте, который когда-то был обшит пластиковыми панелями. Теперь эти панели большей частью оплавились, явив металлические бока большого сейфа. Одна из стен была дверцей хранилища с кнопками от нуля до девяти. Возле нее на полу лежал паспорт. Я подошел, поднял его.
Нечаев Эдуард Николаевич. С фотографии на меня смотрел молодой Луза.
– Там система такая, что, если неправильно несколько раз пароль вводишь, сгорает все нах, – грустно сказал Ростик. – А я не знал. Ввел его дату рождения пару раз, потом сейф тряхнуло, и все задымилось. Я думал, что рванет, но не рвануло.
– Вот ты тупарь! – вырвалось у меня, после чего я удостоился недовольного взгляда моего друга.
– И что теперь? – спросила Даша. – Мы же не проиграли?
– Но и не выиграли, – ответил Ростик. – Когда в сейфе начался пожар, мне позвонили и сказали, что игра закончилась вничью.
– Как вничью? – воскликнул я.
– Да вот так, – буркнул Ростик.
– Ну что сказали-то?
– «И, закричав: „Пора мне на покой!“ – закончил партию предложенной ничьей», – продекламировал Ростик. – Это все, что они мне сказали. Потом отрубились.
– Что это значит? – спросил я.
– Что надо уезжать отсюда. В жопу все. Живы – и слава богу.
Ростик неожиданно размахнулся и швырнул Стек в аквариум. Зазвенело стекло, вода вперемешку с водорослями и дохлыми рыбками хлынула на пол, Жила отскочил в сторону, при этом не отвлекаясь от телефона.
– А про ничью – это к чему? – спросил я, отступая в сторону от лужи. – Мы деньги получим или как?
– А это у тебя надо спросить, – резко и зло сказал Ростик. – Ты же в этой игре регистрировался. И машину мою зарегистрировал, которую твои следопыты у Армяна в решето превратили. А до этого в нее твои актеры бутылками швыряли, помнишь? Так чё, Саня, мы деньги получим или как?
В воздухе повисла пауза. В полной тишине Жила, глядя на свой телефон, сказал:
– Бабосы на месте. Ростик, может, двинуть трубки, пока возврат не оформили?
– Короче, я пошел отсюда, – сказал Ростик. – Кто хочет, может оставаться. – И пошел.
В общем-то, оставаться никто не стал. Сначала Жила, потом Даша, ну а потом и я, бросив прощальный взгляд на кусок железки, бодренько двинулись к выходу.
Тела бандитов, перестрелявших друг друга, были только в здании. Мы спустились по лестнице к черному ходу, через стройку вышли на Энгельса. Ростик остановился, осмотрелся и выругался.
– Что такое? – спросил Жила. – Машину украли? – охнула Даша.
Ростик подошел к дороге, пнул ногой осколки стекла. Повернулся, горестно кивнул.
– Ты же сказал, что она у Армяна осталась, – напомнил я.
– Не мою. – Ростик достал из кармана две связки ключей, подбросил на руке. – Да ебись оно все…
Он размахнулся, швырнул ключи в кусты и пошел по направлению к площади.
– Ты куда? – крикнул ему в спину Жила.
– В «Калинку»! – донеслось в ответ.
Когда мы проходили через площадь дворца, то действительно увидели там кучу китайцев: мужчины, женщины, даже дети. Митинг уже закончился, и все они медленно расходились, негромко переговариваясь на своем китайском. Многие выглядели растерянными и озадаченными, хотя я мог и ошибаться. В китайской мимике я не очень разбираюсь. Несколько китайцев сворачивали плакат; когда мы проходили мимо них, я услышал, как они спорят на своем непонятном языке. А может, это и не спор был вовсе, кто их поймет, детей Поднебесной.
Смешавшись с толпой, мы прошли мимо автобуса, возле которого курила компания пьяных журналистов. Стражей порядка не было вообще, если не считать водителя автобуса в камуфляже, который похрапывал на руле.
Я на ходу проверил баланс на своем счету.
Шесть с лишним миллионов были на месте. Оставалось только придумать, как их обналичить. Этими мыслями я и был поглощен все то время, пока мы шли в «Калинку».
ЭТОТ ДЕНЬ ПОБЕДЫ
Последний раз мы сидели в «Калинке» три дня назад, но казалось, что мы не были здесь целую вечность.
Мы с Жилой и Ростиком взяли пиво и сухарики, а Даша – сок. Не было обсуждений правительства и планов Ростика. Да и разговора как такового не получалось. Курили много. А поскольку в «Калинке» всего одна официантка, пепельница не раз набивалась до краев. Я молчал больше всех. Потому что всякий раз, как только я пытался что-то сказать или спросить, Ростик обрывал меня. Дошло до того, что даже Жила с Дашей сказали ему о том, что он зря на мне отрывается. После этого Ростик унялся, но и я решил поменьше говорить.
В принципе, его можно было понять. Он не только потерял машину, но и в моральном плане тоже пострадал больше всех. Шутка ли – двух человек пришлось убить. Пусть даже и в целях самозащиты.
А начиналось все с того, что я позвонил ему позавчера утром и попросил съездить в Маковск. Ну конечно, кто-то же должен быть виноват. Я поэтому и не спорил. Ждал, что Ростик отойдет, успокоится, но он никак не отходил.
Вроде уже и закончилось все, а с другой стороны…
– Как думаете, если нас все-таки вычислят, эти олигархи отмажут нас? – спросил Жила.
– Думаю, нас уже отмазали, – сказала Даша. – Иначе арестовали бы.
– Схожу еще за пивом, – буркнул Ростик, поднялся из-за стола и пошел к барной стойке.
Мы переглянулись. Жила развел руками: мол, что тут поделаешь, Ростик не в духе.
– В городе перестреляли кучу людей, – сказал я. – Причем не просто людей, а заметных. Луза, Армян… Шум поднимется, точнее, уже поднялся.
– Те, кто смог устроить такую игру, смогут и шум унять, – сказала Даша.
– И нас тоже смогут унять, – пробурчал Жила. И чтобы продемонстрировать, что он имеет в виду, провел ребром ладони по горлу.
– Уже бы уняли, если бы хотели. – Фраза моя прозвучала неуверенно и повисла в воздухе.
В наш двадцать первый век, когда людей убивают уже городами, жизнь четверых маленьких и бесполезных юнитов вряд ли покажется кому-то ценной. Хотя, с другой стороны, кто мы такие, чтобы тратить на нас силы? Так что где-то шестьдесят на сорок в нашу пользу выходило. А с моим оптимизмом – и все восемьдесят на двадцать.
Вернулся Ростик. Поставил пиво на стол, но садиться не спешил.
– Ладно, – сказал он после довольно продолжительной паузы. – Главное, что живы остались. А машина… да и хер с ней!
И улыбнулся. А потом сел, поднял бокал и посмотрел на меня. Это была мировая. Мы чокнулись – даже Даша соком, – выпили, и только потом Ростик сказал, что собирается сваливать из города.
– Не сейчас. Дела тут улажу кое-какие… Наверное, через неделю.
– Куда? – спросил Жила.
– В Москву. – Помявшись, Ростик добавил: – Корешок там у меня есть, темы какие-то крутит, звал…
Я едва сдержался, чтобы не улыбнуться, и спросил:
– А что за темы?
– Да фиг знает. Съезжу, посмотрю, что почем.
Ответ был в духе прежнего Ростика, что не могло не вызвать облегчения, во всяком случае у меня.
– Вы как? – спросил Ростик.
– Я не хочу уезжать, – признался Жила. – Это мой город, я тут вырос… Куда я поеду?
– Если захотят найти, найдут и в Москве, и в Лондоне, – сказал я. – Я тоже не хочу никуда сваливать.
Ростик пожал плечами:
– Я бы в любом случае уехал. Давно собирался. Надоел мне этот онанизм, когда на заправке на полтинник заправляешься, чтобы на сигареты хватило. – Он отхлебнул пива и заговорил более торопливо. – Здесь нам не дадут дела проворачивать. Мы засветились везде, хотим мы того или нет. Менты не тронут – братва найдет. Братва забьет – будут журналисты. Слухи пойдут – их даже олигархи не остановят. Надо либо на дно ложиться, либо сваливать. Серьезный бизнес не сделать.
– Это тоже правильно! – сказал Жила.
Я удивленно посмотрел на него. Жила, который не любил лишнего шага сделать без особой на то причины. Жила, который больше всех из нас не любил менять обстановку.
– Куда? – спросил я. – В Москву? И что там такого?
– Раскрутиться там. Здесь пока все поутихнет. А потом вернуться и начинать здесь что-то серьезное мутить.
– Никто из тех, кто уезжал в Москву, не вернулся, – неожиданно сказала Даша. – По крайней мере я таких не знаю.
– Я в Москве жить не хочу, – сказал Жила. – Там экология такая, что скоро будут мутанты рождаться вместо детей. А я троих хочу. Или трех, как там правильно?
– Из Москвы можно в Англию свалить, – сказал Ростик.
– В Великобританию, – поправил я. – Оттуда, кстати, тоже не возвращаются. Лучше на Кубу. Экология хорошая, и наших там любят.
– Раскрутимся – рванем на Кубу, – сказал Ростик. – Даш, ты на Кубу поедешь?
– Я в Москву поеду. Поступать в театральное буду, – сказала Даша. – А на каникулах можно и на Кубу.
Наступило тягостное молчание. Все, типа, думали. Я сделал глоток пива, поморщился:
– Блин, теплое. Я не поеду, наверное.
– Ты же теперь безработный, – удивленно сказал Ростик. – Тебе чего здесь ловить?
Да я и сам понимал, что ловить здесь нечего. Но ехать куда-то в другой город… Я и раньше подумывал над этим, но каждый раз меня охватывала легкая паника от надвигающейся неизвестности.
– Ну не знаю, подумаю… – сказал я, уже решив про себя, что никуда не поеду.
Мы выпили еще пива. Потом взяли водки. Даша начала с вина, но потом тоже переключилась на водку.
Жила нашел в своем кармане косяк. Мы скурили прямо в зале, осторожно отворачиваясь или ныряя под стол. Нам уже все было по фигу. Потом поесть… Еще водки…
– Сань… – говорил мне Ростик, пытаясь облапать Дашу, – три дня назад я думал, что мне двадцать пять и у меня вся жизнь впереди. А сегодня я отдуплился и понял, что в любом возрасте времени нет. Его вообще нет, и те, кто говорит: мол, вся жизнь впереди… Говно это всё. Времени не существует, понимаешь? Давай, братка, наливай по одной за все хорошее.
Я наливал и что-то говорил про то, что он спас мне жизнь. Мы пили каждый за свое и за сказанное другим.
Жила хлюпал носом и говорил, что хочет трех или троих детей. И домик с мангалом. И чтобы рядом рынок, на котором все свежее и дешевое. При этом тоже наливал и советовал всем хорошо закусывать.
– Пацаны-ы-ы-ы-ы… Китайцы рулят… Нам с Китаем надо дружить… Стопудняк…
Он наконец-то перешел на политику и говорил про то, что китайская и русская культуры имеют много общего. Потом почему-то перешел на корейцев, которые, впрочем, тоже рулили. Жила долго цитировал Цоя и порывался найти гитару, но потом увлекся едой и умолк.
Даша периодически спорила с официанткой по поводу обслуживания. Возможно, из-за этого официантка и не пошла нам навстречу, когда выяснилось, что вкупе с разбитыми тарелками наш счет превышает нашу наличность.
В Жиле разыгралась широкая русская душа: жестом барина он протянул вышибале телефон, посоветовал проверить счет и сказал, что платит за всех в кабаке и без сдачи.
Когда он сплевывал кровь на асфальт, этот телефон валялся рядом, разбитый в дрова. Симка, к счастью, уцелела. Ростик пообещал дать Жиле на время свою старую, но очень офигенную трубку. Это было последнее, что я запомнил из той ночи.
Как я попал домой – до сих пор для меня осталось загадкой. Я не просто попал домой, но еще и дополз до кровати, после чего мой автопилот отключился.
Кажется, мне снились деньги, которые я мог бы получить за свой телефонный номер. Сколько – не помню. Но их было очень много.
Logged audio
(говорят про неконтролируемые эксперименты и литеру «С»).
– Кино? Какое, к черту…
– «Вервольф» прописал его в исходниках.
– Измените. Пропишите сериалы. Пусть пережевывает жвачку. И возьмите это на контроль. Если понадобится, будем каждый день по сериалу выпускать, но больше никаких неконтролируемых нами экспериментов. Завтра я закрою вопрос с переводом денег, после этого будем подключать. И это, Женя…
– Да?
– Чтоб никакой больше литеры «С»!
WELCOME TO THE REAL WORLD, NEO
– Медведкин Александр Александрович. Двадцать лет, неработающий, проживающий по адресу…
Мужик с прилизанными волосами, в строгом костюме, но без галстука сидел за столом и вертел в руке мой телефон. Рядом лежала компьютерная мышка, которую я забрал со своего последнего места работы.
Мои данные он не читал, а цитировал наизусть, в то время пока я пытался натянуть штаны.
После адской пьянки в «Калинке» я сутки лежал дома, не отвечая на телефонные звонки и не подходя к двери. Не потому, что видеть никого не хотел – сил просто не было. Эти сутки я лежал на кровати, поглощая воду и периодически доползая до унитаза. За это время я несколько раз клятвенно пообещал себе никогда больше не брать в рот спиртного.
Когда мне наконец полегчало, я заснул. А проснувшись от стакана воды, вылитого на лицо, увидел сидящего за столом мужика. Он был очень похож на того Костюма, что когда-то дал мне Стек. Только без галстука и чуть-чуть худее. А еще, когда я спросил, кто он и что он делает в моей квартире, мужик показал мне красную книжечку и представился майором Егоровым.
Возле входа стояли по стойке «смирно» два человека в форме. Не в милицейской, а скорее в военной. Один из них и вылил на меня воду. А потом вернулся на свое место возле двери, маршируя по комнате, словно на плацу.
И вот теперь я натягивал штаны, а майор в это время разбирал мой телефон и доставал оттуда сим-карту, попутно ведя со мной диалог.
– Александр Александрович, ты почему не служил?
– Эта… Астма у меня. Бронхиальная.
Майор покосился на пепельницу с окурками и вернулся к телефону. Я уже оделся и теперь стоял, переминаясь с ноги на ногу.
– Да вы присаживайтесь, гражданин Медведкин. В ногах правды нет.
Я сел на кровать. Симка исчезла в ловких руках майора. После этого я удосужился холодного изучающего взгляда.
– Я ни в чем не виноват, – поспешил заверить я и тут же поинтересовался: – Меня в чем-то подозревают или что?
Видимо закончив изучать меня, майор неожиданно сказал:
– Вы просто нажали кнопку.
– Какую кнопку? – спросил я. – Мы ничего не нажимали.
– Шарик выкатился, доминошины упали, дом загорелся, и пожар уже не потушить. – Майор вздохнул.
– Какой пожар? – вздрогнул я. – О каком это пожаре вы говорите?
– Эх, Медведкин… – Майор небрежно швырнул пустой телефон на стол. – Вот смотрю на тебя и думаю: три десятых процента – это много или мало?
Вот тут я уже вконец растерялся. Я даже подумал, что сошел с ума и теперь слова, которые я слышу, имеют для меня новые значения. Кнопка, пожар, проценты…
– Вот скажи мне, Медведкин, три десятых процента – это много или мало?
А может… Может, это организаторы игры? Точно! Ничья – и теперь они хотят дать компенсацию.
– Ну, смотря от скольких считать, – сказал я осторожно. – Если от двухсот пятидесяти тысяч, то немного, а если от миллиона…
– Заткнись.
Майор сказал это тем же спокойным голосом, но взгляд у него при этом стал настолько ледяной, что кожа у меня в момент стала гусиной.
– У одного африканского племени есть табу. Они не должны произносить больше определенного количества слов за сутки. Провинившемуся в рот сыплют угли.
– Я…
– Просто забудь. И ни с кем, даже со своими тремя друзьями, не говори об этом. И они говорить не будут. Вообще никогда. Тебе все ясно, Сан Саныч?
Я закивал, выражая готовность молчать.
Замяли. Взрывы, убийства, Лузу, Армяна – все замяли. Дело-то понятное. Кому из олигархов захочется в скандале светиться на фоне недавних событий? Зарядили, проплатили…
Прав был Ростик, слава богу, нас в живых оставили. Интересно, сколько пришлось отдать за то, чтобы шум не поднимать?
– У тебя есть вопросы? – Майор поднялся.
Конечно же, у меня не было никаких вопросов. Глядя в его глаза, я не хотел задавать никаких вопросов. Я представлял себя в виде маленькой льдинки, которую с хрустом давит здоровенный каблук майора, и мне было почти так же страшно, как тогда в туалете «Десяти баллов».
– Нет, нету. – Я даже замотал головой. – Никаких вопросов, я все понял.
– Вот и славно, – сказал майор. И вышел, не попрощавшись, вместе со своими солдатами.
Я потом замок посмотрел, он даже сломан не был.
Про игру мы больше никогда не разговаривали. Впрочем, мы вообще мало разговаривали после этих событий. Так уж получилось.
Я сначала дома зашифровался, потом понял, что надо решать вопрос с работой, и занялся ее поисками.
Через пару дней Ростик с Дашей сорвались и уехали покорять столицу. Потом Жила зашел, попрощался – сказал, что нашел ту, которую искал всю жизнь, но она живет в другом городе… Он опаздывал на поезд, торопился. Обещал позвонить, как только купит новую сим-карту. Когда он уехал, я вспомнил, что у меня новый номер, который он не знает.
Поиски работы особым успехом не увенчались и где-то через пару недель после всех этих событий я вернулся в магазин. Зашел, пару минут посмотрел на шефа, который сидел на моем месте. На мое приветствие тот ответил кивком – сидел, не отрываясь от монитора. В шарики играл.
Никого не нашел на мое место. Я ж говорил, кто сюда пойдет, кроме меня?
Может, у меня есть шанс не только вернуться на работу, но и пересмотреть зарплату?
– Это самое… – осторожно начал я.
Хлюп! Хлюп! Полоски из шариков исчезали, количество очков росло.
– Жрать захотел? – поинтересовался шеф. – А денег нет?
– Ну…
– И на работу никто не берет?
– Не берет, – подтвердил я, понимая, что в ближайшее время говорить о зарплате вряд ли придется.
– Вернуться, значит, решил?
– Ну, как бы да, – кивнул я. – Возьмете?
– Ты уже разобрался со своими проблемами?
Он намекал на недавние события. Визит Костюма в магазин, может, еще что-то.
– Да, – сказал я и добавил более уверенно: – Все в порядке, вопросы закрыты.
Шеф наконец оторвался от монитора. Закрыл «шарики», стал бесцельно возить мышкой по рабочему столу.
– Ко мне приходили твои новые друзья. Забрали компьютер, за которым ты сидел.
– Они мне не друзья, – поспешил заметить я.
– Кто они на самом деле и откуда – я не знаю. Куда ты вляпался – я тоже не знаю. И знать не хочу.
Я молчал, выжидая вердикт. А шеф молчал, изучая меня и принимая решение.
Очень не хотелось выходить отсюда безработным.
– Если я замечу тебя играющим в игрульки, а на прилавке не будет ценников – накажу рублем.
– Нет, все будет в порядке! – начал я, но шеф меня даже и не слушал.
– За отсутствие ценника – штраф сто рублей. Опоздание на работу – триста рублей. Забыть заполнить гарантийку стоит теперь пятьсот рублей, – перечислял он монотонным тоном, поглядывая в монитор. – Беспорядок на столе обойдется тебе в полтинничек…
Я заглянул в монитор и увидел вордовский файл с названием «Штрафная сетка для Медведкина А.». А там все мои грехи – отсутствие сертификатов, бардак на складе, невыставленный на витрину товар и прочая, прочая, прочая.
– Это… это вы написали? – удивленно спросил я. – Для меня? Вы что, ждали меня?
– Твои друзья сказали. Еще две недели назад. Кто-то из них позвонил и сказал, что ты скоро вернешься.
– Но я…
Я ведь не собирался возвращаться. У меня был четкий план по трудоустройству. Он не сработал пару дней назад, но две недели назад я был уверен, что найду хорошую работу.
– Не собирался возвращаться? – Шеф ухмыльнулся. – Две недели назад я сказал твоим друзьям, что я не пущу тебя на порог магазина.
– А они? – глупо спросил я.
– Они сказали, что, возможно, я передумаю. Тогда я и составил этот список. На всякий случай. Если действительно передумаю. – Шеф поднялся из-за стола. – Тебе полчаса на то, чтобы изучить штрафную сетку. Потом ты считаешься принятым на работу. Вон в том углу новые чайники стоят, вчера привезли. Сделай для них ценники. Я у себя.
И ушел, оставив меня с прайсом, который легко мог за месяц превратить мои двести долларов в воздушную пыль.
Деваться-то особо было некуда.
Logged audio
(говорят про список каких-то условий, про «Вервольф», цены на нефть, договоры с Китаем, переводы со всеми операторами мобильной связи, четыре человека – свидетели???)
– Что это ты мне прислал?
– Это необходимые условия для дальнейшего…
– Я вижу, что здесь написано. Это что, шутка?
– Это выдал «Вервольф». Включите генератор шумов.
– Ты что, с ума сошел? Это же мой кабинет… Ладно. Рассказывай.
– После перезагрузки было несколько попыток ликвидировать (неразборчиво). Все они закончились неудачей.
– Понятное дело. «Вервольф» же не может взломать сам себя. Что это за новый фонд обучения наноспециалистов и почему к тридцатому ноль шестому ноль восьмому надо расформировать (неразборчиво)?
– Об этом я и (неразборчиво), «Вервольф» будет готовить и искать тех, кто сможет взломать его защиту. Хакеров. Поиск лучших будет вестись по всему миру. Видите эти подпункты?
– Это чушь какая-то. Даже если каждый человек на земле станет программистом, они все вместе не смогут (неразборчиво).
– Это если «Вервольф» будет противостоять атаке. А если нет?
– Все равно… Ладно, Женя. Я понял. Никаких увеличений бюджетов, и ничего не расформировываем. Стереть все.
– Есть вероятность того, что Урале упадет до двадцати через (неразборчиво), потому что саудиты…
– Это чушь. Кроме саудитов есть еще и ОПЕК.
– Вас понял.
– А эти договоры с Китаем для чего? Укрепляем связи?
– Мы думаем, это из-за Олимпиады. Но точно, как вы понимаете (неразборчиво).
– Ясно. Позже посмотрю. Женя, отслеживай каждый необычный запрос. Мы больше не можем себе позволить так рисковать. Востров меня едва не порвал.
– И все из-за каких-то четырех идиотов.
– Что с ними, кстати, ты выяснил?
– Один из них устроился работать в наше московское отделение. У него прекрасные экономические способности, предложил несколько интересных схем, – во всяком случае, так о нем отозвался Валлиулин. Мы все проверили, попал к нам случайно, пройдя четыре собеседования.
– Забавно. А остальные?
– Продолжают жить своей жизнью. Я удалил всех четверых из списка наблюдения. Понимаю, что лучше было бы их убрать, но если эта информация станет доступна «Вервольфу», начнется рециклинг с вероятностью примерно в три десятых процента.
– Значит, пусть живут. А там посмотрим.