Текст книги "Неизвестный маршрут"

Автор книги: Александр Бушков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 17 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

Глава третья
Гостья из Питера

Наталья Романова, представительница российской царской фамилии, шагнула с последней ступеньки эскалатора, подхватила объемистую, но не тяжелую сумку и направилась к стеклянной двери ровной походкой – не раскачивая бедрами, сохраняя на лице озабоченно-скучное выражение. Строгий темный костюм, пусть и с короткой, по моде, юбкой, белая блузка, черные волосы, уложенные без особой фантазии, очки на носу, конечно, не старомодные, но исполненные той же деловой строгости. Одним словом, вполне приличная подтянутая дама, прибывшая по своим делам, в частности, мечтая увидеть, как поживает бывшая империя ее семьи, если кому интересно. Довольно убедительная имитация.

Сначала Марина хотела раскрыть ноутбук и на ходу с ним деловито повозиться, но решила, что это слишком. Все равно зрители не оценят, на нее никто не обращает внимания, если не считать вон того типа возле стойки регистрации. Но от него за милю несет штатным полицейским агентом, отбывающим очередное рутинное дежурство, так что не стоит стараться персонально для него.

К ее некоторому удивлению, снабженная фотоэлементом дверь распахнула прозрачные створки почти бесшумно. Некоторые признаки цивилизации тут все же имелись – аэропорт как-никак был международным.

Она вышла на широкое низкое крыльцо, под уродливый металлический козырек. Поставила сумку, огляделась.

Встречавшего Марина вычислила моментально, но не спешила. Интересно, узнает ли ее он. Ага, встрепенулся, торопливо направился к ней. Мужчина под пятьдесят, невысокий и лысоватый, с некой суетливостью в движениях, чем напоминал мелкого коммивояжера. Кое-где в глубинке эта профессия ухитрилась сохраниться и в технотронный век, а уж здесь тем более...

Подойдя почти вплотную, она негромко сказала:

– Вы меня узнали, ага? Ну, тогда не будем устраивать весь этот цирк с паролями и отзывами и уточнять, что тетушка Валя, хоть и продала гардины, но все еще ищет покупателя на клетку с попугаем. Если вы до сих пор не догадались, я Наталья Романова, юная наследница престола, воспитанная за рубежом и оказавшаяся здесь по своим личным делам. Пытаюсь выяснить, не удастся ли мне заполучить право на трон и вернуть монархию… Иллюзии, конечно, но молодость ими грешит частенько. А вы, стало быть, Петр Лисовский? Рада познакомиться. Прекрасная погода сегодня, не правда ли? Солнышко, трава зеленеет... Я не слишком много болтаю, Петр? Что поделать, я сюда добиралась битые сутки, а в самолетах, что в одном, что в другом, что в третьем попадались нелюдимые, молчаливые соседи. И не было ни одного высокого неотразимого брюнета, с которым захотелось бы немедля трахнуться в самолетном туалете... Вы когда-нибудь трахались в самолетном туалете, Петр?

– Н-нет... – пробормотал встречающий.

– Зря. Это очень познавательно, – сказала Марина. – И нервы щекочет... Ну, пойдемте! У вас ведь есть машина?

– Да, конечно... Вон туда.

Марина последовала за ним к белому потрепанному «Мицури», бросила сумку на заднее сиденье, сама уселась на переднее, не обращая внимания на задравшуюся юбку, блаженно потянулась.

– Поверить не могу, что кончились самолеты...

Она отметила, что взгляд Петра прошелся по ее ногам – в какой-то воровской и чуточку жалкой манере. И ухом не повела. Не искать же ближайшего уполномоченного по неоэтике, чтобы подать жалобу на сексуальное домогательство! Откуда здесь уполномоченные?

Даже не прочитав заранее досье этого самого Петра Лисовского (а она скрупулезности ради прочитала), можно было без труда догадаться, что имеешь дело со своего рода бедолагой. Десять лет торчит в этих местах, так и не поднявшись выше «внедренного агента». И в том же самом ранге уйдет на пенсию. В любой разведке хватает неудачников подобного пошиба, навсегда застрявших на нижней ступеньке. Нельзя сказать, что они нерасторопны и не умеют работать. Нет, ничего подобного. Знает свое дело, за десять лет оброс многочисленными связями, завел кучу полезных знакомств, посвящен во многие секреты… Вот только знакомства и связи удручающе мелкие, как и доступные секреты. Все к нему привыкли, он примелькался, прижился, куча народу давным-давно его расшифровала, и общественное мнение свелось к выводу: «Наш Петруха, конечно, шпион, но мужик безобидный и приятный...» Без этаких чернорабочих не обойтись, но жутко становится от одной мысли, что твоя собственная карьера может обернуться подобным образом, и ты сама тоже превратишься в подобное ничтожество...

Марину форменным образом передернуло. Нет уж, подумала она сердито, жить нужно ярко. Чего бы это ни стоило. Стать такой вот лягушкой в теплом уютном болоте – благодарю покорно...

Глядя перед собой, она ангельским голоском произнесла:

– Может быть, хватит таращиться на мои ноги? Я и сама знаю, что они у меня красивые и стройные, но следите лучше за дорогой.

– Извините... – пробормотал Петр и, разумеется, как она и ожидала, шумно сглотнул слюну от неловкости. – Я не имел в виду... То есть, я не хотел...

– Что-о? – спросила Марина. – Вы хотите сказать, что вожделенно таращились на мои ноги, но при этом меня вовсе не хотели?! Помилуйте, Петр, это для меня, в конце концов, унизительно. Я привыкла, что мужчины меня хотят, несмотря на разгул неоэтики! – и рассмеялась. – Не обращайте внимания. Я – сумасбродное, шаловливое и шокирующее создание, вот и все. А в глубине души, могу признаться, я беззащитна и ранима – маленькая испуганная девочка...

– Ага, – сказал Петр с ухмылочкой. – Примерно так Тимофей мне вас и описывал. Нежное, пушистое сознание... Ага! Держите карман шире! Наслышан немного. И про Екатеринбург тоже.

– Ого! – сказала Марина весело, подняв брови. – Я смотрю, моя известность достигла и этого захолустья... Это мелочь, но приятная, все равно что мимолетный минет... Петр, почему вы смотрите на меня как-то странно? Не спорьте, именно так! Ваш взгляд можно с полным на то правом характеризовать как необычный. Итак?

– Вы не задаете вопросов...

– О сути дела? – понятливо прервала она. – То есть об исчезновении Тимофея и обо всех деталях? А зачем? Если бы у вас были свои соображения, версии, гипотезы и прочие умствования, вы бы непременно упомянули о них в своем отчете. Вы этого не сделали, насколько мне известно, я просматривала ваш последний отчет... Значит, никаких соображений у вас попросту нет. Что вполне объяснимо. Вы не работали с ним в паре, не шли с ним вместе. Вы, как знаток местных реалий, просто консультировали его касательно обстановки, когда у него появлялась такая необходимость. Вот и все. К чему в таком случае задавать вам вопросы, на которые у вас заведомо нет ответов? Когда мне понадобится ваша консультация, я так и скажу, будьте уверены. А, собственно говоря, почему у вас нет своих соображений? Это прямой вопрос. Вы торчите тут десять лет – прямо-таки абориген. Знаете все ходы и выходы, все и всех.

– Потому что я просто-напросто не представляю, что именно он мог раскопать. У этого субъекта с претенциозной кличкой Цезарь самые разнообразные интересы. Трудно сказать, что именно могло послужить...

– Значит, вы уверены, что его убрали? И что убрал его Цезарь?

– Уверен. Он ведь занимался исключительно Цезарем.

– Странно, – сказала Марина. – Я просмотрела кое-какие материалы... Ваш Цезарь – жуткая скотина, но при всех его грехах человек вполне вменяемый и рассудительный, без мании величия. Умеет просчитывать ходы и заглядывать вперед. Прекрасно должен понимать, что задираться с нашей конторой ему никак не стоит. Весовые категории не те. Мы и здешнего президента сковырнем на «раз-два» в случае чего, не говоря уж о губернаторе. А ведь Тим, вдобавок ко всему, не прикидывался, он с самого начала засветился. Рассудительный деловой человек, прознавший, что в его биографии вдумчиво копается агент с Севера, непременно попытался бы затеять переговоры, выяснить поводы и далеко идущие цели, пойти на компромисс. Но никак не убивать! Дураку ясно, что вслед за сгинувшим без вести агентом придет другой, с самого начала настроенный недоброжелательно. И таких агентов слишком много, чтобы всерьез надеяться перестрелять их всех до одного. Конечно, есть еще китайцы. Но мы здесь окопались гораздо прочнее. Они тоже не дураки и на прямую конфронтацию в этих условиях не пойдут.

– Но Тимофей, тем не менее, исчез?

– Boт именно, – сказала Марина. – И в этом есть некая неправильность. За сутки полета у меня было время многое обдумать... Да, вот кстати! Вы должны были договориться для меня о встрече с Тарасом Бородиным...

– Я и договорился. Но вы ведь, наверное, сначала хотите отдохнуть в гостинице?

– Перебьюсь, – отмахнулась Марина. – Я за эти сутки успела вздремнуть там и сям, так что первым делом мы, не заезжая в гостиницу, отправимся к Бородину. Какие у вас с ним отношения?

– Никаких. Он летает гораздо выше, нежели я. Так что это никак нельзя назвать «отношениями».

– Вы его боитесь?

– С чего вы взяли?

– А у вас в глазах при упоминании о нем мигнуло что-то такое специфическое, – сказала Марина.

– Глупости! Мне его незачем опасаться.

– A чего вы вообще боитесь в этой жизни? Это снова прямой вопрос...

– Зачем вам?

– Предпочитаю как можно больше знать о людях, с которыми предстоит работать.

– Н-ну... Случайной, глупой смерти...

– И все?

– Да, пожалуй... А вы?

– Ничего, – сказала Марина с обаятельной улыбкой.

– Это по молодости лет...

– Возможно, возможно... – произнесла она нараспев.

И подумала: врешь, дедуля, врешь... Ты боишься всего. Всего, что может нарушить твое устоявшееся бытие. Это я, существо дерзкое и беспокойное, расцениваю тебя как лягушку в болоте, а сам ты вполне удовлетворен такой жизнью. Нет особых опасностей, поскольку роль торгового представителя полдюжины заокеанских мелких фирмочек ты выполняешь не ради прикрытия, а всерьез, тебе частенько капает вполне реальный процентик, который ты вовсе не обязан отдавать конторе. Ты его перегоняешь домой, копишь на старость. Вот тут и таится слабое место агентов вроде тебя – мелочевка, нацеленная на длительное пребывание. Жизнь, в итоге, уютная и размеренная. Поневоле привыкаешь особо не высовываться, избегать резких поворотов, грозящих комфортному бытию. Вполне возможно, ты подкидываешь кому-то денежку, чтобы тебя и дальше держали здесь в прежней должности до самой пенсии. При известной ловкости такое проходит. И есть еще один нюансик в психологии таких, как ты, который может стать опасным, бывали печальные прецеденты...

Петр сбросил скорость и стал аккуратно притирать машину к обочине, тормозя возле высокого зеленого бронетранспортера на шести колесах, с развернутой к дороге пушечной башней. На китайскую легковушку уже было дружелюбно нацелено с полдюжины автоматов. На обочине шеренгой стояли высокие, крепкие парни в пятнистом камуфляже, украшенном кучей нарукавных, наплечных и нагрудных эмблем – тут вам и разинутые тигриные пасти, и обвитые змеями мечи, и черепа с цветочками в зубах...

– Обычная проверка, – быстро сказал Петр. – Ведите себя спокойно.

– Вот спасибо! – усмехнулась Марина. – Предупредили! А то я уж совсем собралась шваркнуть в них гранату!

К ним направился широкоплечий блондин в берете, украшенном еще богаче и экзотичнее, чем у автоматчиков. Он шагал рассчитанно неторопливо, с нарочито медлительными движениями человека, чувствующего себя в полном праве казнить и миловать. Не доходя, чуть поморщился, наклонился и заглянул в машину со стороны Марины.

– А, это ты, Петр... Значит, зря мы нацелились медальку заработать... Машину поменял? У тебя ведь другая была...

– Ну да, – торопливо произнес Петр с заискивающими нотками в голосе. – У старой полетел...

– Ясно, ясно... Кого везем?

– Это моя знакомая, из Питера, у нее здесь дела...

– Вот как? – без выражения произнес офицер. Лихо и элегантно козырнул Марине. – Капитан Ракитин, батальон спецназа «Золотой Медведь». Простите глупого солдафона, но нельзя ли взглянуть на ваши документы? Служебные обязанности, увы...

Его взгляд откровенно и не спеша прошелся по фигуре Марины от туфелек до макушки. Без малейшего намека на служебную бдительность, с чисто мужским уверенным интересом. Марина смотрела на него снизу вверх наивно, с любопытством, как и подобает приличной девушке, впервые попавшей в далекие экзотические края. Хорош хищник, подумала она с профессиональной симпатией, какое животное! Пожалуй, не с волком следует сравнивать, а с кем-то из кошачьих.

Сохраняя на лице выражение, приличествующее натуральной блондинке из древних классических анекдотов, давным-давно поставленных неоэтикой вне закона, она спросила:

– Мне, наверное, следует выйти из машины и поднять руки?

– Ну что вы, сударыня, – безмятежно сказал капитан. – У нас не полицейское государство, а свободная, демократическая страна. Достаточно будет, если вы покажете паспорт... – он с непроницаемым лицом бросил цепкий взгляд на пластиковую карту. – Простите мой интерес... Можете ехать. Всего хорошего, Петр!

Он отдал честь и шагнул на обочину. Лисовский с явным облегчением нажал на педаль газа.

– Местный супермен? – спросила Марина.

– Ну да. Из тех мальчиков, что устраивают военные перевороты. Правда, достаточно умный, чтобы соображать: на любой переворот нужно сначала получить одобрение серьезных людей со стороны.

– А нынешний президент нас пока что вполне устраивает, – сказала Марина задумчиво. – Бьюсь об заклад, этот его батальон – добрая половина здешней армии!

– Верно. И наиболее боеспособная ее половина.

– Зачем они тут торчат? Снова зашевелились радикалы?

– Да. Парочка взрывов в городе за последнюю неделю, налет на поезд. В общем, в пределах нормы.

– Понятно, – сказала Марина. – А как насчет слухов, что президент сам и подкармливает в глубокой тайне эту «Народную волю»? Чтобы иметь лишние основания выклянчивать кредиты и прочую помощь – в рамках нешуточной борьбы с терроризмом?

– Что-то я об этом не слышал.

– Петр, у вас столько знакомств... Вы, как говорится, держите руку на пульсе...

– Не преувеличивайте мои возможности, – торопливо сказал Лисовский. – Я невысоко летаю, мелко плаваю. Такие секреты лежат очень уж глубоко.

Ну да, конечно, подумала она. Даже если тебе представится случай сунуть нос в подобные тайны, ты под благовидным предлогом уйдешь на цыпочках, не подсмотрев и не подслушав. Потому что на этом свете уютно только мелкой рыбке, пока она знает свое место и лишний раз не высовывается из-под коряги. Вот уж послала судьба напарничка... Почему все-таки сюда не бросили стандартную резкую группу?

– У вас есть оружие, Петр?

– Я его никогда не ношу. Обхожусь, знаете ли...

– А я не спрашиваю, носите вы оружие или нет, – терпеливо, с нескрываемой холодностью объяснила Марина. – Я спросила, есть ли оно у вас.

– Да, разумеется. Дома, в сейфе. Стандартный набор: пистолет и револьвер. «Викинг» на пятнадцать патронов и компактный «Рутспешиэл»

– Отлично! Револьвер отдадите мне, а «Викинг» извольте отныне носить с собой.

Судя по его страдальчески сморщившемуся лицу, такие новшества пришлись Петру категорически не по душе. Он решился возразить, но Марина жестко отчеканила:

– Насколько я помню, вас предупредили, что мои приказы следует исполнять? – и очаровательно улыбнулась. – Я имею в виду – любые, Петр! Если я прикажу вам сделать мне минет – сделаете, как миленький. Прикажу – и без штанов будете шляться по городу. Меня волнует порученное дело, а не ваше благополучное прозябание до пенсии в роли доброго фарфорового гномика на газоне!

Он был уязвлен и расстроен, сразу видно, но именно такую реакцию она и планировала. Пусть злится, нервничает, дергается. Именно в таком состоянии человек наиболее податлив для вдумчивого изучения, это и новички знают.

– Я просто хотел подчеркнуть, что приличные законопослушные люди здесь обычно оружия не носят...

– Но право имеют, да? Всякий подданный входящей в Гаагский меморандум страны имеет право иметь при себе ручное огнестрельное оружие, не декларируя его в полиции. Не могу поверить, что вы об этом не знали.

– Знаю, конечно. Но если что... Зачем вам попадать на заметку?

– А это уже мои проблемы, – сказала Марина.

Петр сердито сопел, не отрывая взгляда от дороги. Марина, усмехнувшись, похлопала его по плечу:

– Старина, не дуйтесь! Я понимаю, вам тяжеленько перестраиваться на жесткую деятельность после стольких лет спокойного прозябания. Но что я могу поделать? Надо мной восседает суровое начальство, мне приказано в лепешку разбиться, но получить результаты, то есть отыскать материалы Тимофея, если только они существуют. Логично догадаться, что я заставлю всех вокруг вылезти вон из кожи. Не горюйте, я не буду вас подстрекать бегать по крышам и палить на улицах – такие мелочи я обычно беру на себя...

Глава четвертая
Первые впечатления

Когда они ехали по городу, Марина почти не смотрела по сторонам. Картина была знакомая и без вдумчивого изучения: причудливое смешение современных зданий и старинных домов, убогие окраины и лощеный центр, так же обстояло дело и с машинами на улицах – от развалюх до почти новеньких блистающих лимузинов. Несколько раз попадались плакаты с президентом – седовласый и уверенный, благообразный и энергичный, он взирал орлом, осененный сине-зеленым знаменем с золотым силуэтом медведя. Словом, ничего интересного. В пределах средней нормы...

А вот и здание компании «Центр». Пятнадцатиэтажный куб из синего стекла смотрелся на уровне мировых стандартов, как и подобало солидной фирме, владевшей чуть ли не всей этой независимой и суверенной республикой. В штаб-квартиру нефтяной империи темноволосую наследницу российского престола пропустили без малейшего сопротивления. Ее фамилия моментально отыскалась в списке, любезная до приторности девица вручила ей бэджик гостя и подробно объяснила дорогу, так, что не ошибся бы и дебил. Внутри обнаружился маленький кусочек идеальной страны – безукоризненная чистота, по коридорам с исполненными значимости лицами проворно перемещаются служащие, каждый занят своим делом, никто не лентяйничает, никто не тратит времени зря… Умилиться впору...

Как принято сплошь и рядом, служба безопасности компании стыдливо укрывалась за табличкой «Исследовательский центр», следуя установленным в незапамятные времена канонам. Тарас Бородин то ли не считал себя значимой фигурой, то ли попросту маркировался. У него не было ни приемной, ни секретарши, одна только белоснежная дощечка с двумя лампочками у притолоки. Поскольку из двух горела зеленая, Марина повернула ручку и вошла.

Кабинет оказался небольшим, отнюдь не предназначенным для многолюдных совещаний. Несколько кресел, стол с необходимым набором деловой электроники и сам господин Бородин, совершенно такой, как на снимке. В полном соответствии с основополагающим догматом неоэтики о равенстве полов он и не подумал встать, сидел, посматривая на Марину не дружески и не враждебно – выжидательно, с непроницаемым лицом.

Она непринужденно уселась напротив и без улыбки сказала:

– Меня зовут Наталья Романова. Вам должны были кое-что сообщить насчет меня, если только это сообщение не затерялось в канцелярских джунглях.

– Это шутка, я понял и оценил, – сказал Бородин невозмутимо. – Ну, как же, как же... Правительственный агент с Севера. Позвольте проявить казенное гостеприимство? Прохладительные, алкоголь, что-то еще?

Марина молчала, разглядывая его столь же невозмутимо. Совершенно закрытый субъект – как рыцарские доспехи с опущенным забралом. В холодных серых глазах – ни тени интереса к высоко открытым короткой юбкой скрещенным ножкам. Вообще никакого человеческого интереса. Ноль эмоций. Если это отработанная маска, то она давным-давно приросла к коже.

– Нет, спасибо, ничего не нужно, – сказала она. – Значит, вы и есть всемогущий Бородин?

– Простите?

– Ну, не скромничайте, я наслышана о вас и о вашей фирме, – сказала Марина, глядя с продуманным вызовом. – Вы здесь – нечто вроде восточного султана, чувствуете себя полным владыкой и высокомерно третируете наших правительственных агентов.

– Интересно, кто это поливает меня грязью? Могу вас заверить, наша фирма всегда была лояльна к любым правительствам вопреки иным безответственным утверждениям. Простите, это ваша обычная тактика – начинать с пересказа сплетен?

– Ну что вы! – сказала Марина. – Просто я чувствую себя несколько неуверенно, это мое первое самостоятельное задание, и я никак не могу найти верный тон...

Она старательно изобразила застенчивую улыбку, сыграла ее в целой гамме чувств – кокетство, просьба подыграть, пойти навстречу, предложение держаться не столь официально...

Все ухищрения оказались напрасны. Человек за столом по-прежнему разглядывал ее с холодным интересом энтомолога. Быть может, это была именно тактика – обдать ледяным холодом, заставить нервничать и совершать ошибки… То же самое, что она проделывала с Петром.

– Вы расследуете исчезновение Тимофея Сабашникова?

– Да, – кивнула Марина. – В том, что это именно исчезновение, никто не сомневается... Или вы другого мнения?

– Нет. Я тоже полагаю, что он исчез, и это, безусловно, вызвано неким внешним воздействием.

– У вас есть какие-то соображения?

– Ни малейших, простите. Видите ли, Наталья... Мы, разумеется, лояльны к вашему правительству и готовы при необходимости оказать любое содействие, но в этом мире каждый занимается своим делом. Мы не можем выполнять за ваше правительство его работу, у нас хватает своих забот. То, чем занимался Сабашников, не имеет к нам никакого отношения...

– А вы знаете, чем он занимался?

– Конечно, – сказал Бородин. – Он ведь встречался со мной и просил кое-каких консультаций. Насколько я ориентируюсь, его послали собрать досье на члена Думы Кравченко, известного в некоторых кругах под кличкой Цезарь. Это пересекалось с областью наших интересов. И я, естественно, поделился всей информацией о здешних делах, какой располагал. Насколько я могу судить, господина Сабашникова это вполне устроило, и больше мы не встречались.

– Что его интересовало?

– Связи Кравченко, сделки, деятельность легальная и скрытая от общественности... Полный набор. Если хотите, я пришлю вам копии на дискетах. У вас есть ноутбук?

– Разумеется.

– Где вы остановились?

– В «Жемчужине Сибири». Номер триста шесть. Через час я там буду.

– Вот и прекрасно! Все материалы вам доставит кто-нибудь из моих людей. Что-нибудь еще? – и он мельком, но демонстративно-выразительно посмотрел на часы.

– Нет, пожалуй, – сказала Марина, понятливо вставая. – Простите, что отняла у вас время...

– Всегда к услугам правительства Северной державы! Если понадобится что-то еще, обращайтесь без церемоний. Вот моя визитка. Всего наилучшего, госпожа Романова.

Оказавшись в коридоре, Марина вздохнула: полное впечатление, что ее взяли за шиворот и выкинули за дверь, как нашкодившего щенка. Но придраться совершенно не к чему: Бородин был предельно вежлив и лоялен, всецело готов к дальнейшему сотрудничеству, а то, что он лаконичен и неулыбчив – его личное дело. Ни единой щелочки в броне.

Ну и ладно… Она просто-напросто хотела лицезреть этого субъекта вживую. Первоначальное впечатление подтвердилось полностью – такой будет шагать к своей очередной цели, перешагивая с невозмутимым видом через любые препятствия, независимо от того, бревна это или трупы. В конце концов, именно таким и должен быть начальник службы безопасности крупной компании, оперирующей «на варварских землях». Нефтяной бизнес Армию Спасения напоминает мало.

Но остается открытым один-единственный вопрос: чем этот субъект привлек внимание Тимофея Сабашникова? Настолько, что Тим стал незамедлительно выяснять о нем все возможное?..

Когда Петр отъезжал от исполинского куба из синего стекла, Марина старательно наблюдала в зеркала заднего вида, но не отметила ничего подозрительного. Слежки за ней пока что не было. Но это ни о чем не говорило...

– В гостиницу?

– Нет, – сказала она. – На квартиру, которую снимал Тимофей. Вы ведь знаете, где это?

– Конечно. Я ее сам подыскал.

– Тем лучше. Может, вы знаете и ту девушку, с которой он встречался?

– Женю?

– Вот именно.

– Да, он нас как-то знакомил, мы случайно столкнулись в ресторане. Я живу неподалеку от той квартиры, что ему нашел, обедаю по устоявшейся привычке в одном и том же ресторанчике...

– И что она собой представляет? О ней не было никаких данных, только фото. Судя по снимку, она мне не показалась девочкой из бедняцких кварталов на окраине.

– Угадали. Золотая молодежь. Папочка – местный бизнесмен, самым активным образом сотрудничает с «Центром». Дочка живет в свое удовольствие. Вы, я так понимаю, захотите с ней встретиться?

– Естественно. Она – самый близкий человек к Тимофею. Где ее можно отыскать?

– Я вам потом дам список заведений высокого полета. Я обычно бываю в местах гораздо скромнее, так что вы уж управляйтесь одна, вам будет легче.

– Потому что у меня ноги от ушей?

– Потому что у вас наглость бьет из ушей, – сказал Петр, пугаясь собственной откровенности. – У вас на лице написано, что вы страстно жаждете взлететь как можно выше, и ради этого проломите любую стену лбом!

– Ну, а что прикажете делать? – усмехнулась Марина. – Сидеть двадцать лет на одном месте, как тот гном на газоне?

– Это камешек в мой огород?

– Да что вы, Петр! Это жизненная философия, только и всего...

– В конце концов, каждому свое. Между прочим, согласно науке, чем выше взлетаешь, тем холоднее и меньше кислорода.

– Зато вид открывается великолепный.

– Я же говорю, каждому свое... Вот этот дом. Постойте! У нас ведь нет ключа от квартиры, а подъезд снабжен кодовым замком, это благополучный квартал.

– Петр... – досадливо поморщилась Марина. – Вы хотите сказать, что разучились управляться с подобными вещами? С ерундой вроде кодовых замков и отсутствующих ключей?

Он обиженно вздернул подбородок, но ответил честно:

– Не помню, когда мне вообще приходилось делать такие вещи. Мне идти с вами?

– Нет, подождите в машине, – отрезала Марина.

Похоже, он обрадовался. Дом был не особенно роскошный, но и не убогий – пристанище здешнего среднего класса. Возле подъезда никого не оказалось, и Марина, остановившись перед запертой дверью со стандартным домофоном, достала свой мобильный телефон. Он выглядел довольно старомодным, изрядных габаритов. Но это потому, что в него вбили немало полезных устройств, не имевших ничего общего с безобидной мобильной связью.

Код замка она сняла буквально через пятнадцать секунд. Он высветился на дисплее, так что оставалось только нажать нужные кнопки, войти и аккуратно захлопнуть за собой дверь. Широкая чистая лестница, полное отсутствие плебейских запашков, свойственных пролетарским окраинам.

Третий этаж. Два замка на двери – электронный и механический. Первый Марина в два счета расколола с помощью мобильника, а со вторым пришлось повозиться чуточку дольше. В ее косметичке лежало несколько необходимых приспособлений из закаленной стали, способных справиться с замками и посложнее. Самое смешное, что для любого мужчины эти штуки выглядели совершенно безобидными. Среди мужиков мало найдется знакомых с назначением всех без исключения загадочных штучек, покоящихся в женских косметичках.

Она повернула начищенную ручку золотистого цвета, и дверь бесшумно открылась наружу. Марина вошла в просторную прихожую и сходу направилась в гостиную, нисколько не боясь, что сзади вынырнет хмурый незнакомец в надвинутой на глаза шляпе и отоварит ее по затылку чем-нибудь тяжелым. Если кто-то и шарил в квартире Тимофея, у него было достаточно времени, несколько дней. Так что теперь нет никакого риска столкнуться с конкурентами. Впрочем, это не означало, что она расслабилась – была готова к нападению, на всякий случай...

Но никого, кроме нее, в квартире не оказалось. Установив это путем беглого осмотра, Марина чуточку расслабилась и приступила к методичному обыску: по часовой стрелке, начиная от входа.

Квартирка была небольшая – спальня и гостиная, не считая всего прочего – и напоминала скорее безликий, скучный, стандартный номер в гостинице. Необходимый минимум мебели, телевизор, телефон и совсем немного вещей Тима. Безукоризненный порядок, словно здесь убирала вышколенная горничная. Ничего удивительного. Тимофей относился к подобным случайным пристанищам именно как к гостиничным номерам, ни разу не попытавшись создать подобие пресловутого «домашнего уюта». Если бы он ушел отсюда не несколько дней назад, а полчаса, квартира была бы именно в таком состоянии.

Ни единой мелочи, даже самой пустяковой, крохотной, говорившей бы о присутствии женщины… Похоже, с этой своей Женей он встречался где-то в другом месте. Вообще никаких безделиц, свидетельствовавших о человеческой индивидуальности. В этом опять-таки весь Тимофей. Безликий набор вещей путешествующего в одиночку мужчины, о чьей профессии, привычках и национальной принадлежности ни за что не смог бы догадаться кто-то вторгшийся сюда украдкой, как она сейчас.

Ноутбука нет. Бумажника тоже. Нет ни документов, ни денег. Между прочим, и прослушка в квартире не стоит. Марина временами поглядывала на дисплей своего мобильника, но там ни разу не высветились значки, говорившие бы о том, что квартира прослушивается или просматривается. А впрочем... Аппаратура тут могла быть раньше. У того, кто ее гипотетически поставил, хватило бы времени, чтобы снять все и унести с собой.

Она обыскала все помещения поверхностно. А потом пошла по новой, но на сей раз проверяла все места, где можно устроить тайник, спрятать что-то крохотное.

Для очистки совести, ради заведенного порядка, она начала с тех мест, которые опытный человек для тайников никогда не использует, потому что они известны опять-таки мало-мальски серьезному специалисту: оборотная сторона картин, красивая банка с чаем на кухне, белье в шкафу, переплеты книг, заглянула под кровать, под столы, тумбочки, кресла… Как и следовало ожидать, ничего там не отыскалось. Вообще, по ее глубокому убеждению, эта квартира – не более чем «парадная витрина». Очень уж она неудобная. В доме нет черного хода, соседнее здание расположено чересчур близко, оттуда при желании можно нацелить хоть сотню направленных микрофонов и проникающих сквозь прозрачные преграды телекамер. Заниматься в такой квартире делом – все равно что встречаться с агентурой в стеклянном доме на главной городской площади. Где-то в этом городе просто обязано существовать настоящее укрытие, рабочая штаб-квартира, гораздо более подходящая и для устройства тайников, и для встреч с нужными людьми, и для того, чтобы уходить оттуда при необходимости окольными путями. Не кто иной, как Тимофей Сабашников, и учил Марину именно так обустраивать логово.