Текст книги "Нечаянный король"

Автор книги: Александр Бушков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 32 страниц) [доступный отрывок для чтения: 12 страниц]

Яна – чистейше вымытая в десяти пенных эликсирах, свежая, причесанная и ни в чем, похоже, особенно не раскаивавшаяся, потупила, конечно, глаза в наигранном смирении – но у Сварога осталось стойкое убеждение, что и это печальное приключение ее ничему не научило. И дело тут не в балованности – соплячьё ее возраста попросту не осознает, что такое смерть. Не понимает, как такое может случиться – весь мир останется, но тебя не будет… И ничего тут не поделаешь, господа мои…

– Знаешь, – сказала Яна с искренним удивлением. – На эту тварь почти не действовало все, что я пустила в ход…

– Это ведь, насколько я понимаю, другой мир, – сказал Сварог язвительно. – И законы природы, законы магии там совсем другие. Это-то мне успели вдолбить в голову – с какими сложностями сопряжено порой пользование магией, когда речь идет об иныхпространствах… По-моему, и тебе должны были давно поведать нечто подобное… Зачем тебя вообще туда понесло? У меня возникла шальная мысль, что ты знала, куда идешь… Как такое может быть?

– А вот и может… – сказала Яна. – Есть одна старинная книга – «Записки кавалера Андермата о его достопримечательных странствиях». Написана около тысячи лет назад. На земле она, по-моему, не сохранилась, но у меня в библиотеке есть экземпляр… Там, по моему глубокому убеждению – да и специалисты то же говорят, – главным образом пересказаны древние мифы, но попадаются и загадки посерьезнее. В одной из глав целая страница заполнена таинственными символами, которые, по уверению автора, открывают дорогу к месту, где в лесном озере обитает существо, хранящее все знания о нашем мире – с начала времен и до нынешнего дня. Совсем недавно один мой хороший знакомый предположил, что эти загадочные знаки – не более чем символы определенных компьютерных операций. Он увлекается компьютерами, просто гений… И, между прочим, три знака из полутора десятков в точности повторяют те, что используются в нашихкомпьютерах… Теперь понимаешь? Когда я оказалась у пульта управления, набрала те три знака – и загорелись остальные, те, что начерчены в книге Андермата. Я пошла дальше – и увидела все те же символы… Ясно тебе? Оказалось, это не миф, а чистая правда. Там, за «дверью», я произнесла заклинание из книги – и увиделапуть к озеру, как и писал Андермат… Представь себя на моем месте. Кто же знал, что вместо обладателя всех знаний о нашем мире из озера поднимется такая тварь…

– Интересно, – медленно сказал Сварог. – Хотя я в толк не возьму, как твой кавалер ухитрился привести в своей книге одну из здешних компьютерных программ, открывающую дорогу в одну из Заводей… Что он сам-то об этом пишет?

– Напускает тумана. Кто-то ему поведал об этих знаках при обстоятельствах, которые он пока что не может раскрыть…

– Загадочка, – сказал Сварог. – Тысячу лет назад, говоришь? Надо будет расспросить управителя…

– Ну, теперь ты понимаешь, что я чувствовала? Все знания о нашем мире… Все. Что бы ты делал на моем месте?

Пожалуй, на ее месте Сварог тоже сунулся бы к озеру – но не стал заявлять об этом вслух из педагогических соображений, чтобы не зачеркивать недавно проведенную воспитательную работу. Он по размышлении ограничился тем, что неопределенно пожал плечами. Подумав, сказал:

– Знаешь ли… Уж если строить шальные гипотезы, то можно и предположить, что эта тварь как раз и былатем самым хранителем знания. Только не расположена была делиться своими знаниями с каждым встречным-поперечным, в точности так, как иные сказочные персонажи вроде Темного Коня или Бабки-Лопотуньи. Предпочитала держать знания при себе, а путников попросту жрать…

– Ты серьезно?

– Откуда я знаю? – пожал плечами Сварог. – Ее уже не спросишь, топор поработал качественно. Но почему бы и нет? – Он старательно уводил разговор от недавнего печального инцидента, потому что юная императрица при каждом порывистом движении морщилась, страдальчески кривила губы. – Нигде не сказано, что хранители знаний должны иметь пленительный облик. По легендам, гораздо чаще бывает как раз наоборот. Что там писал твой кавалер тысячу лет назад о механизмеполучения знаний у хозяина озера?

– А вот об этом он как раз ничего и не писал! – воскликнула Яна. – Описывал дорогу, символы, и не более того…

– Чует мое сердце, что сам там не был, – сказал Сварог. – Потому и жив остался, книжки мог сочинять… А вообще… Как нас учат легенды, имеющие иногда привычку оборачиваться реальностью, частенько бывают некие условия. Темный Конь, насколько я помню, возникнув перед незадачливым путником, с некоторыми их категориями не общается изначально – он сразу затаптывает косоглазых, первых сыновей в семье, мужей вдов… кажется, еще снохачей и сапожников. Интересный подбор, кстати. Один прохиндей в Равене мне клялся-божился, что видел Темного Коня… Ну вот, а всем остальным, кого сразу не прикончит, эта чертова лошадка принимается задавать загадки, и тут уж как повезет. А Бабка-Лопотунья вообще привечает лишь тех, кто успел породить на свет девочек. Другими словами, нельзя исключать, что был некий пароль или условие – ну, как с легендой о Безумном Часовщике: в его владения следует входить босиком, иначе сразу конец…

– Ты серьезно все это говоришь?

– Не знаю, честное слово, – сказал Сварог. – Расслабляюсь умом, наверное, после столь бурно проведенного путешествия…

– Как бы мне телом расслабиться? – ехидно поинтересовалась Яна, морщась при очередной попытке повернуться набок. – Скажи, как опытный палач и садист, скоро это пройдет?

– Пожалуй, – осторожно ответил Сварог, понятия не имевший, как быстро проходят последствия доброй порки у подобного оранжерейного цветочка.

– Великие Небеса, а завтра к обеду мне нужно будет, кровь из носу, принимать сильванских послов, что характерно, сидяна троне…

Сварог опустил глаза. Сейчас, когда бурные приключения остались позади и он ощущал некий конфуз, хуже всего было, что она не разобиделась так уж смертельно. Насколько проще было бы собрать узелок и с посыпанной пеплом главою топать себе в опалу, в изгнание, в ссылку…

– Ладно, давай закончим разговор, – сказала Яна к его великому облегчению. – Мне почему-то так и казалось, что ты не примешь канцлерского кресла. У меня был заготовлен и другой вариант. Кажется, гораздо более для тебя подходящий…

Она подняла руку, прошептала что-то, извлекла из воздуха – на сей раз с некоторым, вполне заметным усилием – белый свиток. Протянула Сварогу. Предупредила:

– Только не думай, что этот документ родился в результате очередного взбалмошного… экспромта. Я многое обдумала.

Сварог пробежал глазами недлинный текст, половину которого, как водится, занимали титулы императрицы и стандартные формулировки. Сим указом, датированным сегодняшним – точнее, уже вчерашним – числом, на лорда Сварога, графа Гэйра, отныне возлагались обязанности начальника девятого стола Императорского Кабинета. Любая должность в Кабинете считалась весьма почетной, однако…

– А чем этот стол занимается? – спросил он недоуменно.

– Собственно говоря, его еще не существует, – сказала Яна. – С ним обстоит в точности так, как с твоими королевствами, – есть начальник и печать. И все. Ну, а что касаемо занятий… По моей задумке, это должна быть новая секретная служба.

– Очень мило, – оторопело сказал Сварог. – А чем же я все-таки должен буду заниматься?

– Это ты сам определишь по ходу дела, – твердо сказала Яна. – Я тебя ни в чем не ограничиваю. Любые земные загадки, тайны, секреты, заговоры, представляющие опасность для престола Империи. И тому подобное. Ты примерно представляешь уже, каков круг обязанностей Гаудина. То же самое – а также все, что тебе покажется заслуживающим внимания.

– Представляю, с каким восторгом это воспримет Гаудин…

– Вот уж его чувства меня не интересуют ни в малейшей степени, – сказала Яна со взрослой жесткостью. – Перед тем, как подписать эту бумагу, я запросила справку о тайных службах земных королей. И моментально наткнулась на многозначительную закономерность: практически в каждой державе таковых служб несколько. Да, они конкурируют, а иногда и откровенно враждуют, но именно оттого, что их несколько, ни одна не в состоянии захватить монополию на информацию, на истину… И король никогда не пойдет на поводу у какой-то одной конторы, поскольку всегда может с помощью других перепроверить что-то, подстраховаться… Неужели тебе такая мысль кажется очередной детской выдумкой?

– Ни в коем случае, – сказал Сварог. – Все правильно, в общем…

– Вот видишь! У меня есть только восьмой департамент. Отец мирился с таким положением вещей, но мне, как показали иные события последних недель, пора что-то менять… Я не хочу, чтобы Гаудин решал, о чем мне следует знать, а о чем – нет. Нужна подстраховка. Безусловно, он примет новшества без всякого энтузиазма… но кого это волнует? Не станете же вы, в конце концов, воевать в открытую? Будут кое-какие трения… Ну и что? Речь идет о государственных интересах. – Она слишком энергично пошевелилась на постели, и вновь личико перекосилось гримасой боли. – Помнится, не далее как сегодня вечером ты говорил, что готов сделать для меня все, что угодно… А когда потребовались реальные дела… Итак?

Повесив голову, Сварог тяжко вздохнул.

– Я могу расценивать этот стон как согласие? – немедленно спросила Яна.

– Пожалуй…

– Это не ответ, а уловка судейского крючка.

– Я согласен, – сказал Сварог.

– Твое слово?

– Мое слово.

– Поздравляю, – кивнула Яна. – Не забудь указ, с этой минуты ты – официальный начальник стола.

– А люди? – тоскливо спросил Сварог. – Кадры? Штат? Техника?

– Что до техники – подумай сам, что тебе нужно. Все получишь незамедлительно. С людьми гораздо хуже. Мне их просто неоткуда взять. Неужели забыл документик, который тебе показывал канцлер? Используй землян, тут тебе гарантирована полная свобода рук. Впрочем, у меня есть три кандидатуры… Помнишь лорда Брагерта?

– Конечно.

– Гаудин его все-таки выгнал – за какую-то очередную лихую авантюру. Милорд Гаудин может себе позволить кого-то выгонять, а вот мы с тобой не имеем права пренебрегать любым кандидатом. Вполне может случиться, что тебе понадобится именно лихой авантюрист.

– Ну, если только в этом качестве… – покрутил головой Сварог. – Он, вообще-то, толковый парень…

– А колдунью Грельфи помнишь?

– Еще бы.

– Вот тебе и ученый консультант, – решительно сказала Яна. – Она в последнее время ведет себя как-то странно, просится жить на землю, чего-то не договаривает… А ведь она, между прочим, – великий знаток всевозможных позабытых тайн.

– Что же Гаудин ее не использовал?

– У них что-то не сложилось, – сказала Яна. – В подробностях старуха скупа. Ну, а с тобой, быть может, и сработается… По крайней мере, когда я с ней такую возможность обговаривала, она не согласилась сразу, но и не отказалась, обещала подумать, а это, заверяю тебя, кое о чем говорит. В особенности если учесть, что она тоже видит Багряную Звезду… Поговори с ней хотя бы, не убудет тебя.

– Хорошо.

– Есть еще один человек, – сказала Яна. – Граф Элкон.

– Что-то я его не помню…

– Мой ровесник. Из «ближнего круга». Между прочим, это как раз он наткнулся на книгу Андермата. Ты с ним у меня пару раз встречался. Помнишь, вы говорили об игре в «пятнашку»?

– А, ну да… – добросовестно припомнил Сварог. – Значит, это он и был… Вихрастый такой юнец, ради выпендрежа носит очки, которые ему совершенно не нужны…

– Не ради выпендрежа, а в подражание земным книжникам, – энергично поправила Яна. – Он очень интересуется всевозможными земными тайнами. Пять лет назад ухитрился сбежать на землю и прожить там неделю, прежде чем его отыскали. Единственный из наших мальчишек, кому такое предприятие удалось…

– Как так?

– Он все тщательно продумал, – сказала Яна. – Прихватил с собой несколько золотых безделушек и убедительные бумаги, им самим смастеренные. Продал золото в Равене, выдал себя за сироту из провинции, дворянского отпрыска, которого злой дядя обобрал до нитки. Сумел заинтересовать математическими познаниями одного столичного профессора – тот, конечно, и не представлял, откуда такие познания – и был даже принят в Ремиденум, в «коллегию нижней скамьи». Есть там такое отделение для особо одаренных детей. Вскоре его отыскал восьмой департамент и вернул родителям.

– Вообще-то, десять раз подумаешь, прежде чем брать на работу этакого шустрика… – сказал Сварог.

– Ну, тогда он был на пять лет моложе… Ты не о том думаешь. Я же сказала, он – единственный из наших мальчишек, кому удалось сбежать на землю. Это означает, что он еще пять лет назад сумел обхитрить серьезнейшую аппаратуру наблюдения и контроля, неделю скрываться от всего восьмого департамента… Это меняет дело?

– Пожалуй, – сказал Сварог. – Это и есть, значит, твой компьютерный гений? Интересно, сможет ли он…

– Залезть в некоторые базы данных? – с понимающей улыбкой подхватила Яна. – Закрытые для всех остальных? Не сомневайся. Может. Сама убедилась.

– Что ж, вполне возможно, и пригодится…

– А самое интересное я приберегла напоследок, – прищурилась Яна. – Элкон уже вполне законно, с моего разрешения, проучился год в Латеранском университете – опять-таки, понятно, под земной легендой. Вернулся три месяца назад. Так вот, он своими глазами видел ночью в Латеране… – она сделала эффектную паузу, – подводную лодку, на которой были крохотные, с мизинец, человечки. Тогда ему никто не поверил, и я тоже, но потом, после твоей встречи с крохотульками где-то в этих местах… Кстати, Гаудин к нему всерьез присматривается. Но ты его интересуешь больше.

– Хорошо, ты меня убедила, – кивнул Сварог. – Побеседуем… Тебе, наверное, надо выспаться? Поздно уже, а завтра еще нужно засветло вернуться назад… Как мы это проделаем, кстати?

– Точно так, как прибыли сюда, только в обратном направлении. С помощью твоей штуковины переместимся куда-нибудь за границы Хелльстада, а там будет совсем просто: беру тебя за руку – и взмываем. Здесь это опять-таки не действует, я уже пробовала… Пригаси, пожалуйста, свет. Я не вижу ничего, похожего на светильники…

– Ну, это просто, – сказал Сварог.

Описал двумя пальцами в воздухе несложную фигуру – и яркий свет померк, лишь неподалеку от постели остался висеть в воздухе небольшой шар, весь состоявший из тусклого свечения, нечто вроде ночника.

– Спокойной ночи, – раздался в полумраке спокойный голосок Яны, лишенный и тени неприязни.

– Спокойной ночи, – отозвался Сварог и тихо вышел.

Побрел к своей спальне по золотистому коридору с причудливым переплетением черных арабесок на стенах. Что ж, все закончилось благополучно, она не только не затаила обиды, но даже одарила новым назначением…

Он резко остановился, словно налетев на стену. Хлопнул себя кулаком по лбу, не удержавшись, воскликнул вслух:

– Ну и болван!

Только теперь до него дошло, что он в очередной раз стал жертвой утонченного женского коварства.

При других обстоятельствах он если и не отказался бы от нового назначения, то постарался бы выпросить побольше времени на раздумья, а там, смотришь, проблема отпадет сама собой. Но теперь, когда Яна так откровенно страдала от боли, отказывать было неудобно, он чувствовал себя виноватым за то, что устроил безжалостную экзекуцию…

Меж тем клятая девчонка то ли давно уже излечила себя сама от всех последствий качественной порки, либо проделала это сейчас, когда он покинул спальню. В Хелльстаде не работают лишь те заклинания ларов, что обращены вовне, но сохраняют силу другие, касающиеся самогочеловека, владеющего ими. Она преспокойно сотворила на его глазах указ о назначении, пусть и с некоторой заминкой. Без сомнения, могла и в три секунды вылечить себя, справиться с гораздо более серьезными ранами, нежели исхлестанная добротным кожаным ремнем задница…

Чтобы проверить догадку незамедлительно, он сильно царапнул мякоть большого пальца левой руки острым шпеньком пряжки. И провел над пораненным местом ладонью, бормоча слабенькое лечебное заклинание.

Царапина затянулась мгновенно, все прекрасно действует… Сварог выругался про себя, крутя головой.

Но ничего уже не изменишь, увы. С какими глазами он завтра откажется от честного слова? И думать нечего. Что ж, примите поздравления, новоявленный глава новехонькой, с иголочки, тайной службы Империи. Службы, у которой имеются лишь ее начальник и казенная печать, – а всем остальным предстоит обрастать по ходу дела.

Ну что ж, сам виноват. Не вспомнил вовремя, что коварство – высокое искусство, коему женщины обучаются еще в колыбели, и возраст тут совершенно ни при чем.

Глава шестая
КАДРЫ РЕШАЮТ ВСЁ

– И ты ее не приголубил, хочешь сказать? – вопросила Мара с искренним недоумением, даже возмущением.

Она сидела на низком столе, забравшись на него с сапогами, вся в пыли и засохшей грязи, уставшая, но довольная жизнью, – два дня с отрядом конников выслеживала какую-то банду, имевшую наглость вторгнуться в пределы Готара и крепко пограбить в трех деревнях. В конце концов агрессоров она вычислила, прижала к реке, разбила в пух и прах, а пленных живописно развесила на вековых деревьях. Так что настроение у нее было превосходнейшее и откровенно игривое.

– Это как-никак императрица, – сказал Сварог наставительно, зная заранее, что ни такой тон, ни такие аргументы на нее не подействуют.

Так и оказалось. Мара громко фыркнула:

– Фу-ты ну-ты, этикеты гнуты… Между прочим, это в первую очередь красивая молодая девка. Могу спорить, давненько уже втихомолочку жаждет, чтобы ей прилежно заправили «сладкий корешок». Зря она вокруг тебя вертится, что ли? Или ты решил, что ее привлекают твои таланты государственного мужа? На твоем месте я бы эту куклу уложила хотя бы из коллекционерского тщеславия… Изволите ли видеть, девка заявляется к нему в гости, дрыхнет в его спальне, а он, как дурак, в другой конец замка спать шлепает…

– Милая моя, – сказал Сварог рассеянно. – Меня порой убивает даже не твой непроходимый цинизм, а полнейшее отсутствие ревности…

В самом деле, чего не было, того не было. Амурные похождения Сварога на стороне ее ничуть не волновали, а когда к нему в замок с определенными целями наведывались светские красотки, Мара имела обыкновение, встав за спиной очередной гостьи, с помощью нехитрых драгунских жестов показывать, что следует делать, – вдруг он сам, болезный, не догадается… При всем при том сама она считала долгом хранить Сварогу верность – так что ситуация сложилась, мягко говоря, нестандартная.

– Я как-то пыталась тебя ревновать, – сообщила Мара. – Но так и не поняла, как это делается и зачем это нужно, все равно ко мне вернешься. Куда мне от тебя деться? После того, как с такой изощренностью совратил меня на пароходе…

– Я? Тебя? – удивился он. – Мне помнится, обстояло как раз наоборот…

– Ты просто забыл, – безмятежно отмахнулась Мара. – Стыдно тебе вспоминать, как обольщал юное и невинное создание… Нет, правда, почему ты ее не приголубил?

– У меня неотложные государственные дела, – сказал Сварог металлическим голосом. – И вообще, нечего залезать с ногами на стол, я на нем важные бумаги раскладываю…

Вот такой тон она прекрасно понимала. Спрыгнула со стола, подчеркнуто лихо отдала честь и покладисто улетучилась, звеня шпорами. Оставшись один, Сварог никакими государственными делами заниматься не стал – за полным отсутствием таковых на данный момент, – а вышел на балкон и с удовольствием обозрел бывшее сонное захолустье, где жизнь уже второй месяц била ключом.

Население Готара с трехсот человек увеличилось вдесятеро. Городишко превратился в одну огромную строительную площадку – едва прослышав о приличных заработках и грандиозных планах по перестройке столицы, неведомо откуда заявились артели гильдейских строителей и даже парочка инженеров с неплохими рекомендательными письмами. Замок в два счета привели в порядок, украсили и благоустроили, хотя он до сих пор отчаянно вонял высыхающей краской, штукатуркой и свежим деревом.

Как-то незаметно образовалась своя полиция, с самым натуральным министром во главе. Министр этот, нестарый прохвост благообразного облика, совсем недавно был начальником полиции в захолустном городишке ронерского пограничья, через который проходил один из торговых трактов. Как водится, проезжих купцов частенько стригли в свою пользу и полиция, и городские власти – дело, в принципе, житейское, и в купеческих расчетах на этот вид убытков давно отведен соответствующий процент…

Плохо только, что отдаленность от столиц и провинциальная патриархальщина со временем притупляют чувство меры… Опытный полицейский стригаль и не заметил, как заигрался. Хапнул чересчур много, да вдобавок с кем-то не поделился. Обиженные, добравшись до столицы, подняли шум, дошло до короля, и Конгер в благих целях борьбы с коррупцией приказал мздоимца повесить. Тот едва успел улизнуть в чем был, и, добравшись до Пограничья, попал Маре на глаза. Поскольку выбирать было не из чего, Сварог по размышлении определил беглеца в министры полиции, предварительно напугав как следует и наглядно доказав, что врать ему бессмысленно. Самое пикантное, что этот обормот и в самом деле умел работать – созданная им в кратчайшие сроки, на пустом месте полиция довольно успешно ловила воров, карманников и прочий разбойный люд. На окраине, у большой дороги, уже стояла парочка виселиц, где смирнехонько покачивались любители чужого добра, – Сварог с ходу согласился со своим новоиспеченным министром полиции в том, что постройка тюрьмы – дело дорогое и хлопотное, и его вполне можно отложить на более благополучные времена, пока что ограничившись самыми радикальными мерами.

Теми же ударными темпами формировалась и армия. Прибились самые настоящие гвардейские офицеры, числом двое, один из Харлана, второй аж из Снольдера, в капитанских чинах. Харланец вдрызг проигрался в карты, после чего непринужденно запустил руки в полковую казну – но ухитрился проиграть и казенные суммы, после чего оставалось только улепетывать побыстрее и подальше. Снольдерского капитана на спешное дезертирство из родной державы подвигли чуточку более благородные причины – будучи застигнутым своим же полковником с молодой супругой последнего, он в ходе стихийно возникшей дуэли ухитрился продырявить отца-командира насмерть, а поскольку тот был родным братом кого-то из королевских фаворитов, капитан не стал полагаться на милость судьбы и ударился в бега.

Поразмыслив, Сварог зачислил обоих на службу в прежних чинах. Казна, и военная в том числе, хранилась у него под надежными заклинаниями, а моральный облик Мары тревог не вызывал – скорее уж сама продырявит бравого капитана насмерть в случае непотребных поползновений.

Вообще-то, оба дезертира дело знали. Они набрали сотни полторы рекрутов из безземельных крестьянских парней и бродяг помоложе и муштровали так, что и Сварог при всем желании не мог бы усмотреть промахов. Вот и сейчас харланец гонял неподалеку от замка десятка три пентюхов, не умевших распознать, где у них правая нога, а где левая, поскольку отроду не задумывались над такими тонкостями. Что ж, средство на сей предмет было придумано в незапамятные времена… Если прислушаться, ветерок доносил старательное рыканье капитана:

– Р-рыба – колбаса, р-рыба – колбаса, р-рыба – колбаса! Шевелись, босоногая команда, это вам не гусаков сношать на тятькином подворье! Р-рыба – колбаса, р-рыба – колбаса!

Рекруты старательно взметали пыль босыми ногами – к левой у каждого был привязан кус колбасы, а к правой – речная рыба. Судя по опыту других держав, незатейливый метод должен был себя оправдать через пару недель.

Кроме того, на прошлой неделе в Свароговых владениях вдруг объявился отряд Вольных Топоров, числом около восьмидесяти. Это уже был народ посерьезнее и поопытнее, не чета собранным с бору по сосенке крестьянским дуболомам и пойманным на большой дороге молодым бродягам, которым министр полиции с душевной улыбкой предлагал нехитрый выбор: либо сплясать с Конопляной Тетушкой, либо отслужить срок в армии Его величества короля Хелльстада, и прочая, и прочая. Командир Топоров оказался старым знакомым Шедариса, сослался на его рекомендацию и, едва Сварог убедился, что хмурый усач со шрамом на роже не врет, тут же зачислил всех на службу.

Как-то незаметно приросли и чиновничеством – опять-таки, как нетрудно догадаться, все поголовно представители этого славного племени были вынуждены покинуть родные места после таких упущений и прегрешений, за которые им вряд ли удалось бы отделаться простым позорным увольнением с «волчьей головой».

Да, вот именно, господа мои! Сварог с превеликим удивлением обнаружил, что на Таларе «волчий билет» был отнюдь не фигуральным выражением. Здесь крупно проштрафившемуся чиновнику, когда выгоняли его со службы, шлепали в документы печать с изображением волчьей головы. После чего обладатель документа мог распрощаться с государственной службой навсегда. Легко догадаться, что этот продувной народец, пристроенный Сварогом к бумажной работе, отнюдь не являл собою образец честности и благонравия – но где прикажете взять других? Хлопот они, в общем, не доставляли – после того, как двух, проштрафившихся уже здесь, министр полиции с санкции Сварога отправил на те самые нехитрые плотницкие сооружения, что неразрывно связаны с искусством веревочных дел мастеров…

В общем, за все это время Сварог утвердил штук двадцать смертных приговоров. И никак нельзя сказать, будто он после этого взметывался в холодном поту по ночам. Ничего подобного. И отправленные его волей на виселицу покойники по ночам не приходили стенать под дверью.

Ничего тут не поделать. Молодая столица была слишком уж хрупким сооружением, вроде тончайшей стеклянной вазы, какие выдувают мурранские мастера. Когда-нибудь в далеком светлом будущем, когда наладится нормальное течение жизни и появятся все необходимые государственные институции, можно будет и перейти к нормальной практике, завести суды, адвокатов и тюрьмы с двухразовым питанием. Пока же не было других средств сохранить дисциплину, навести порядок и приучить народишко к соблюдению законов. Единственным средством надежного убеждения – и предостережения нестойким – оставалась Конопляная Тетушка. В конце концов, если смотреть в корень и дойти до самой сути, он тщательно проверял всякий смертный приговор – и был уверен, что невиновного никогда не вздернут. Никто не принуждал, рассуждая философски, того косоглазого болвана выворачивать в темном закутке карманы припозднившихся земляков, двух бродяг харланского происхождения – двинуть крестьянину дубиной по голове и увести его лошадь, а чиновника – нагло добиваться благосклонности смазливой вдовушки в обмен на составление документа, который он и так по долгу службы обязан был ей выдать.

Так что Сварог не чувствовал ровным счетом никаких угрызений совести. Какие там детинушки кровавые в глазах…

Главная головная боль у него была – ходоки, они же просители, рвавшиеся либо стать его подданными, либо осчастливить чертежами хитроумных устройств.

Они шли нескончаемой вереницей – младшие сыновья дворянских фамилий, оставшиеся и без поместий, и без службы, крестьяне свободные и беглые (неуклюже прикидывавшиеся свободными), отставные солдаты, не нашедшие применения своим талантам на гражданке (или просто решившие поискать счастья на новом месте), обнищавшие ремесленники, списанные с кораблей моряки, дезертиры, недоучившиеся студенты, разорившиеся купцы, воры и разбойнички, решившие вдруг завязать, откровенные авантюристы с чертежами местностей, где зарыты богатейшие клады, состарившиеся пираты и романтические юнцы-школяры, безработные мастеровые…

Кое-кого моментально пристраивали к делу. Искателей веселой вольной жизни либо загоняли в армию, либо вышибали за границу со строгим наказом во второй раз не попадаться. Проще всего было с теми, кто просил землицы на территории Трех Королевств, – эти большей частью были народом степенным, прибывали с женами и детишками, скудным скарбом и даже с кошками. Их, предварительно проинструктировав насчет трудности предприятия, снабжали толикой денег, кое-каким сельхозинвентарем и переправляли на тот берег Итела. Часто попадались соискатели земельных владений, предъявлявшие ветхие бумаги, неопровержимо свидетельствовавшие, что их предки как раз и обитали некогда в Трех Королевствах. Однако очень быстро министр полиции разнюхал, что некая тайная мастерская в Снольдере, оперативно откликаясь на требования текущего момента, переключилась с поддельных дворянских грамот, патентов на чин и векселей на эти самые «старинные» бумаги. Сначала Сварог рассвирепел было, но по зрелом размышлении подумал: а какая, собственно, разница? Пусть себе поднимают землицу, если им охота. Если получится – из них выйдут оседлые, степенные подданные. Если сбегут, убоявшись трудностей, – министр полиции забреет их в армию или выпихнет за границу. Все равно свободных земель в Трех Королевствах было столько, что подпольные граверы, мастера фальшаков, могут невозбранно трудиться еще лет сто…

Особую категорию составляли непризнанные изобретатели и прожектеры, предлагавшие то красиво вычерченные эскизы вечных двигателей, то волшебные эликсиры самого разного предназначения – от вызывавших невидимость до усмирявших ярость сварливых тещ, а также рассказывавшие о своих встречах со всевозможными мифическими созданиями и вымогавшие на поимку таковых щедрые денежные авансы.

С этими Сварог разбирался лично. Впрочем, их поток поредел значительно после того, как были введены некоторые новшества: изобретатель вечного двигателя давал подписку, что ознакомлен с законом, согласно которому он будет повешен, если сработанный по его чертежам вечный двигатель не проработает хотя бы часа; авторы волшебных эликсиров должны были испытывать их на самих себе. И так далее. Поскучневшие прожектеры отныне значительно реже дарили Сварога своими откровениями и эпохальными выдумками.

Гораздо неприятнее были другие новости…

К нему уже две недели потоком шли сообщения о том, что лоранцы во множестве высаживаются на побережье, судя по начатому строительству, собираются обосноваться там всерьез, причем речь идет не о каких-то одиночках-авантюристах. Судя по размаху и количеству задействованных кораблей, это не самодеятельность, а настоящая долгосрочная программа, которую претворяет в жизнь королева Лорана.

Как принято меж коронованными особами, Сварог отправил ей вежливое послание, где в дипломатических выражениях напоминал, что речь идет, собственно, о принадлежащих ему землях, на коих он пользуется всеми правами монарха. (Послание составлял самый настоящий дипломат – департаментский секретарь снольдерского министерства иностранных дел, вынужденный спешно покинуть отчизну после того, как выяснилось, что он продал сопредельной державе кое-какие секретные документы своего ведомства).