Текст книги "Бешеная"

Автор книги: Александр Бушков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 20 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]

Глава седьмая
Номер третий

В Шантарске наконец-то выпал первый снег – довольно поздно отчего-то, да и настоящие холода еще не подступали, так что белый, рыхлый, влажноватый ковер моментально распахали шинами и подошвами, превратив почти везде в сероватое месиво.

По этому месиву, старательно завывая сиреной, и летел бело-синий «форд». Водитель попался классный – обходил попутные машины, манипулируя лишь педалью газа, почти не прикасаясь к тормозам. Машины, впрочем, послушно шарахались вправо, освобождая осевую, потому что купленная в Штатах электронная сирена завывала на редкость мерзко и пронзительно. Временами Дашу бросало к дверце, и она хваталась за широкий подлокотник, давясь горьким дымком первой утренней сигареты.

Эскулапы могли тихонько радоваться. Третий труп. Деталей она еще не знала, а милиционеров расспрашивать бесполезно – это был обычный экипаж батальона ППС, получивший приказ незамедлительно извлечь ее из дома и в темпе забросить на место происшествия.

Разрисованный цифрами, гербами России и Шантарска, телефонами дежурной части «форд» пронесся по бетонному железнодорожному виадуку. Справа мелькнула Ольховка, где горели лишь редкие окна. Вверх по Каландаришвили. Машина, отключив сирену, мигая двумя синими маячками, медленно въезжает во двор, свет фар отблескивает в огромных, от пола до крыши, витринах кафе «Шантарские пельмени» – излюбленном месте оттяжек мафиозных мальчиков «сержантского состава». Кафе занимает первый этаж «штучной» двенадцатиэтажки, белой с розовым – недешевый домик, возведенный одним махом за каких-то полгода (квартиры улучшенной планировки, продавались за весьма приличную денежку). Вокруг все старательно и на совесть обустроено – качели и прочие забавы для детишек, путаница по-европейски качественно заасфальтированных дорожек, аккуратный ряд гаражей.

Столпотворение именно там, возле гаражей, – впечатляющий табунок машин, главным образом «обмундированных», в лучах фар мелькают деловитые фигуры, сизые шинели и сизые бушлаты, пятнистые комбезы, провели овчарку, вспыхнул блиц, все почти так же, как в прошлый раз. Кошмарный сон порой повторяется. Кошмарная действительность – тоже…

Здоровенный омоновец с коротышкой-автоматом на плече посторонился без дискуссий – видел, как Даша вылезала из резко затормозившего «форда». И тут же ей самой пришлось посторониться – чтобы ее ненароком не протаранил на всем ходу генерал Трофимов, шагавший к машине в сопровождении свиты.

Генерал, однако, ее ухватил взглядом и, чуть приостановившись, бросил истинно генеральским, властным тоном:

– Искать, искать. Нужно будет батальон – дадим…

И сел в машину – выполнив бессмысленный в общем-то ритуал, уехал вновь взвалить на плечи, словно атлант, Шантарскую область.

«Интересно, зачем мне батальон?» – мельком подумала Даша.

Высмотрела неширокий промежуток в шеренге сомкнувшихся вокруг маленькой белой «хонды» милицейских спин и втиснулась туда, словно идущий на прорыв регбист. Кто-то машинально матернулся, кто-то покосился – она не обратила внимания. Встала рядом с Воловиковым, на сей раз оказавшимся в штатском. Сзади громко докладывали, что собака след не берет – очень уж натоптано… Сзади трещали рации и кто-то громко распоряжался:

– Семеренко, Юров – шестой этаж. Коля, бери Косова – и на седьмой. На втором-третьем уже городские, учтите. Так, кто на восьмой?

«Районщики, – машинально отметила Даша. – Начали в темпе обход. Интересно, сколько здесь квартир? Даже если по четыре – нехило получается…»

И, поймав себя на том, что подсознательно оттягивает встречу, решительно повернулась к маленькой двухдверной машинке, пронизанной с трех сторон лучами мощных фонарей, словно схваченный прожекторами бомбардировщик.

В глаза прежде всего бросился красный шарф, даже не повязанный, а просто намотанный вокруг поднятого воротника светло-серой, почти белой шубки («снова шубка» – произнес в мозгу холодным тоном исправного бухгалтера кто-то чужой, незнакомый)…

Девушка сидела с открытыми глазами, слегка завалившись влево из-за руля, светлые волосы (похоже, крашеные), длинные, ухоженные, роскошные, перевесились налево мягкой волной – и на левую же щеку, на левое плечо стекла полоса уже подсохшей крови из порезов на лбу, напоминавших перевернутое распятие. Кровь залепила левый глаз, но большая часть лица осталась чистой – смазливое, чуть кукольное личико, отчего-то вдруг показавшееся знакомым. Белая шапка лежала на сиденье рядом с убитой – словно бы аккуратно положенная, вовсе не падавшая с головы. Из-под нее выглядывала белая, в тон, сумочка.

Кто-то разогнулся, выпрямляясь после тщательного осмотра дверцы:

– На ручке отпечатков пальцев нет.

– Вытащите ее, – сказал Воловиков.

Трое, мешая друг другу, завозились у дверцы – японская тачка, в общем, неплохая, отнюдь не была приспособлена к тому, чтобы извлекать из нее труп, и дело шло мешкотно. Наконец вытащили, опустили прямо во влажный снег под ногами. Вновь вспыхнул блиц.

– Положительно, я ее где-то видела… – сказала Даша, всматриваясь.

– Вот и у меня такое впечатление, – пробурчал Воловиков, нагнувшись под углом в сорок пять градусов. И добавил громче: – Сумку достаньте.

Абсолютно спокойное личико – беззаботная кукла, сломанная внезапным ударом… Эксперт нагнулся, стянул перчатку, указательным пальцем раздвинул рваную дырочку на шубе, потом вторую. Кивнул:

– Аналогично первым двум… Два удара. И шейные позвонки сломаны.

– Товарищ подполковник, – растерянно позвали с другой стороны машины.

Воловиков направился туда. Даша оглянулась на дом – горела примерно половина окон, ранним вставаньем здешним обитателям себя не было нужды утруждать, не на завод к семи, в самом деле. Зато лестничные марши освещены все до единого, сквозь узкие окна, горизонтальные прямоугольники, похожие на бойницы, видно, что на площадках снуют люди, в форме и в штатском, кое-где распахнуты входные двери, вовсю идет опрос. Ее вдруг, словно удар тока, пронзило острое сознание собственной беспомощности – и тут же схлынуло.

– Ну, Дарья, имеем груз на плечи… – сказал подошедший подполковник с расстегнутой сумочкой в руке.

– Кто?

– Ольга Ольминская, – сказал Воловиков с наигранным безразличием. – Ведущая семнадцатого канала. Студия «Алмаз-ТВ».

«„Алмаз-ТВ“ – друг дома для каждого»… Чего будет…

«Ну да, вот откуда я ее знаю», – подумала Даша. В самом деле, вскоре начнется. Одна из самых популярных частных студий Шантарска, принадлежащая к тому же зятю представителя президента. Очаровательная Олечка Ольминская, получавшая по мешку любовных писем в неделю, невольная виновница июльской потасовки с пальбой – когда заезжий горный человек, увешанный золотом, что твой негритянский вождь, узрел Олечку на экране, приперся активно знакомиться прямо на студию и его шестерки схлестнулись с охраной, причем к последней примкнули «булики» одного из ближайших сподвижников Фрола (сподвижник держал офис в том же доме и терпеть не мог, когда всякие гастролеры «ломают пальцы»).

– Да уж, поимеем… – сказала Даша.

Такую новость не утаишь, и уже к вечеру, если не раньше, о случившемся будет толковать весь Шантарск. Начальство, прокуратура, общественное мнение, газетчики и ТВ – все будут сотрясать воздух, требовать крови злодея, немедленных результатов, явления маньяка в сверкающих наручниках и хрустком целлофане с розовой ленточкой. Убийство известного человека, любой сыскарь согласится, – это полметра сгоревших нервных клеток и клочья седых волос у всего оперативного состава…

– Ага, – сказал Воловиков, копаясь в сумке. – По паспорту-то она, оказывается, Губанова. Псевдоним, значит. Ну что, красиво – Ольга Ольминская. Это тебе не Ольга Губанова…

– Что там еще?

Подполковник аккуратно высыпал содержимое на скошенный капот «хонды», придержал левой ладонью, чтобы мелочевка не скатилась вниз.

– Кошелек. Косметичка. – Каждую поименованную вещь он клал назад. – Помоги, подержи. Ага, так… Сигареты, зажигалка… Ключи… Презерватив… – Он цепко глянул на Дашу и через ее плечо громко приказал, почти крикнул стоявшим у трупа: – Живо, карманы посмотрели! Шоколадка… А это что?

– Это собачий свисток, – уверенно сказала Даша. – Бесшумный. Человек не слышит, собака слышит. Ну да, у нее ж бассет, весь Шантарск знает…

Подошел сыскарь-районщик, протягивая за короткий ствол черный револьверчик:

– Газовый, товарищ подполковник. В правом кармане. И больше там ничего… Номера на стволе нет.

– Ага, и разрешения я что-то не вижу, – сказал подполковник сквозь зубы. – Ну да, Олечка Ольминская, общая любимица, себя такой канцелярщиной могла и не утруждать… Ты бы у нее ствол конфисковал, капитан?

– Да неудобно было бы как-то. Попросил бы вежливо выправить бумажку, и все…

– То-то. Это, конечно, не криминал, – он повернулся к Даше, понизил голос. – Это просто тот же набор, разве вот она была не пешком, а на колесах, и стволик без разрешения… А в паспорте, между прочим, штампик насчет прописки – на совершенно другой адрес. Пусть ищут хахаля… слышал, капитан? Давай в дом. Ну да, движок у машины, ребята говорят, был совершенно холодный, и снег на крыше, сама видишь… От хахаля она утречком выходила. Это уже, как в анекдоте – тенденция, однако…

– Мои где, в доме? – спросила Даша.

– Ага.

– Кто сообщил?

– Сержант говорит, женский голосок. Определенно испуганный. Прочирикали, что во дворе такого-то дома отирается опасный хулиган – и бросили трубку. Хулиган, мол, с поднятым воротом и вроде бы со шрамом на неприятной морде. Ну, патрули нынче дерганые, они и рванули во двор без особых вопросов. А когда въезжали, полоснули фарами аккурат по «хонде» – и узрели… Она еще теплая была. Ты что оглядываешься?

– Домик стоит наособицу, – сказала Даша. – Соседние далековато. Весьма далековато, а? Отсюда должны были звонить, ручаюсь, из этой роскошной свечки… – Она отвернулась, прошла три шага и громко сказала: – Шубку ей расстегните.

Кто-то громко присвистнул. Засверкала фотовспышка.

Под шубой на убитой был аккуратный, отглаженный мундирчик в обтяжку, с короткой юбкой, задравшейся, когда тело вытаскивали и перекладывали. Даша хотела распорядиться, но двое в штатском и без команды присели на корточки, высвобождая руки из рукавов. Светловолосая головка безжизненно моталась.

Полная офицерская форма нового образца, смахивающая малость на бундесверовскую – нашивка с трехцветным флагом на левом рукаве, золотые, парадные полковничьи погоны, эмблемы воздушно-десантных войск на уголках воротника – как нынче и принято, без петличек…

– Ну нет, – сказала Даша шефу. – Я готова поверить в любые чудеса, но только не в то, что Олечка Ольминская была полковником десанта…

– Какая-нибудь передача? – судя по лицу, ему очень хотелось выругаться, но он держался. – Значит, мы на сегодняшний день имеем одну «пионерку» и одну «полковника». В бога душу мать, но ведь должно же это что-то означать…

– Артемьев мне вчера сказал, что его доченька якобы была эскортницей, – сказала Даша. – Правда, она-то как раз единственная среди трех оказалась не ряженой…

– Ну-ка, подробнее!

– А нету никаких подробностей, – призналась Даша. – Я до него добралась вчера уже поздним вечером, он там увлеченно цапался с женой, возвестил громогласно, что в результате ее воспитания девка подалась в эскортницы, заглотнул ударную дозу и тут же вырубился…

– Пошли машину. Я им сам займусь. Вон там, в «семерке», мои хлопцы.

– Не надо, а? – сказала Даша. – Привезут его в состоянии жуткого бодуна, начнет блевать или гнать истерику – возись с ним… Я лучше к нему отправлю сейчас Славку, он у меня умеет с похмельными контакт устанавливать. А?

– Ладно. Славка сейчас работает на четвертом, там и ищи. А заодно проинспектируй, как там опрос продвигается. «Алмаз-ТВ» работает с шести утра, я туда сам поеду. В конторе встретимся. Марш! Все равно нечего тебе тут больше делать…

Он был прав. Даша, еще раз оглянувшись на распластанную фигурку в неожиданном, нелепом мундирчике, направилась к дому. У оцепления местах в трех имели место перебранки – омоновцы никого не подпускали к гаражам, и обитатели «свечки», неожиданно оказавшись отрезанными от любимых стальных коней, пытались бунтовать – но безрезультатно, конечно.

Дом внутри напоминал ожившие кадры из американского боевика – разве что форма на действующих лицах была отечественная. На каждой площадке торчал поставленный на всякий случай милиционер в форме. На каждой площадке суетились сыскари в форме и в штатском, большей частью совершенно незнакомые, – звонили в двери, махали корочками перед боязливо выглядывавшими в щелочку хозяевами, где-то так и беседовали через дверь, где-то толковали в прихожей. Суета стояла, как на вокзале.

Уже на втором этаже Даша, перехватив опера меж двумя квартирами, узнала, что обитатели той, откуда он только что вышел, несколько раз видели в лифте… «кого бы вы думали? Саму Ольгу Ольминскую».

Мечту мужиков, оказалось, не единожды лицезрели и жители четвертого этажа – это уже сообщил запаленный Слава. Даша решительно сняла его с задания, благо успел обойти три квартиры из четырех (их и в самом деле оказалось – по четыре на площадке), и отправила к Артемьеву, настрого приказав превзойти в хитрой дипломатии и галантерейности самого себя. А сама стала не спеша подниматься наверх.

Меж шестым и седьмым услышала приближавшийся сверху грохот ботинок. Остановилась. Вниз сломя голову летел светловолосый детина в распахнутой куртке, с шапкой в руке. Судя по его охваченной неповторимым охотничьим азартом физиономии, детина был – свой.

Не раздумывая, Даша загородила проход и скрестила поднятые руки. Он недоуменно притормозил, ухватившись за перила, сердито уставился на нее:

– Киса, с дороги!

– Я не киса, – сказала Даша. – Капитан Шевчук, городское угро. Обзовитесь.

– Старший лейтенант Архипенко, оперуполно…

– Стоп, – сказала Даша. – Октябрьский РОВД?

– Ага.

– Куда летим, к кому летим? Дело, кстати, на мне.

– Воловиков…

– Только что уехал. Так что излагай мне. Кого нашел?

– Девочку, которая звонила дежурному. Она видела…

– Кр-ругом и шагом марш! – распорядилась Даша и первой кинулась по лестнице наверх.

Старлей вскоре обогнал ее и затопал впереди. На восьмом этаже свернул на площадку, позвонил у ближайшей двери. Открыла девчонка лет шестнадцати, отпихивая ногой пытавшегося прорваться на лестницу кокера, серого с черными пятнами. Перехватила его поперек пуза, подняла на руки и отступила, пропуская их в квартиру, обставленную прилично, но без особой роскоши, смахивавшую скорее на дорогой гостиничный номер. Такое уж у Даши осталось впечатление.

Кокер отчаянно извивался, пытаясь цапнуть ее за руку.

– Да уймись ты, зануда! – девчонка ловко забросила его в другую комнату и плотно притворила дверь. Кокер протестующе орал внутри, царапался. – Вы проходите… А это кто, тоже из милиции?

– Капитан Шевчук, уголовный розыск, – привычно выплюнула Даша. – А вы?

– Анжела… Анжелика… – она чуть подумала. – Валентиновна. Изместьева. А у вас пистолет есть?

– Маузер. В деревянной кобуре, – сказала Даша, опускаясь на ближайший стул. – Только он у меня в сейфе… Так кого вы видели, Анжелика Валентиновна?

– А он ее точно, убил? Ольгу Ольминскую?

– Убил, – сказала Даша.

Девчонка (самая типичная – намазанная мордашка, модная короткая стрижка, огромные пластмассовые серьги) таращилась на сыскарей скорее восторженно – но восторг определенно имел причиной не их самих как индивидуумов, а случившуюся в двух шагах отсюда шумную криминальную драму. Что поделать, в шестнадцать лет как-то не умеют еще толком сострадать, смерть представляется чем-то абстрактным, а уж собственная смерть – и вовсе сказочкой, дурацкой выдумкой взрослых. Да и по ящику эти нынешние видят раз в десять больше крови, чем Даша в их годочки… Так что нечего удивляться и охать насчет черствости юного поколения – другие они, как водится, вот и все…

– Значит, вы и Ольминскую видели? – спросила Даша.

– Ага. И вечером, и утром.

– Давайте-ка по порядку, – сказала Даша. Оглянулась – но районный сыскарь уже вытащил бланк из папочки и примостился с авторучкой наперевес на краешке стола. – Вы здесь живете?

– Да иногда. Когда с родами поцапаюсь. С родителями…

– Я поняла, – сказала Даша терпеливо. – А так это чья квартира?

– Надина. Это моя старшая сестра. Она в хорошей фирме пашет, вот и дали кредит. «Шантарск-Телестар», слышали?

Даша кивнула. Фирма и в самом деле была солидная, занималась спутниковой электроникой. Если старшая сестра – ценный кадр, ей без особых хлопот могли дать кредит, благо заработки там, с точки зрения нищего сыскаря, бешеные…

– И кем она там? – спросила Даша.

– Старший менеджер в каком-то отделе. Я названия отдела не помню, жутко заковыристое. А у меня в школе по физике – сплошной ужас…

– Фамилия та же?

– Ага. Она не замужем пока. В общем, я как поцапаюсь дома, здесь и приземляюсь на пару деньков. Роды тут не достанут, они ж шифра не знают, внизу замок с кодом… Только его утром сломали. Ольховские, видимо, Ольховка-то рядом, из окон видно…

– Насчет вчерашнего вечера… – сказала Даша. – Вы когда видели Ольминскую?

– Часов в десять вечера. Я шла с остановки, а тут она подъехала. На такой классной машинке… Поставила возле гаражей и пошла в подъезд. Я ее сразу узнала – «Алмаз» всегда смотрю, один раз даже в конкурсе плеер выиграла. Я еще постояла, на нее потаращилась. Шуба такая – чистый песец…

– Кроме вас двоих, во дворе был кто-нибудь?

– Никого, время-то позднее, даже сосунки во дворе не тусуются – холодно уже…

– А дверь, значит, была заперта? Входная?

– Ага. Только Олечка сама код нажала, уверенно так…

– А прежде вы ее здесь не видели?

– Да нет. Я ж бываю-то – как когда…

– Ну, а что было утром?

– Утром… – девчоночка поежилась в чуточку наигранном ужасе. – Утром Надька проспала и сорвалась на фирму, не выгулявши Джоя. Мне и пришлось, чтобы дома не написал, а то он такой, писючий. На поводок его – и пошла… А он торчит в подъезде, видели там закуточек? Джой на него еще гавкнул. А он отвернулся, воротник поднятый, прямо шпион…

– Как он выглядел?

– Ну, неприятный такой мужик… Я и лица-то не видела почти, а все равно неприятный. Впечатление такое. Воротник поднял, шапку на глаза. Еще, думаю, привяжется… Ничего, проехало.

– Значит, лица не видели почти?

– Волосы вроде черные. А нос такой… специфический. Как у кавказца, только не совсем такой. И на щеке то ли шрам, то ли ожог, краешек видно было…

– Сколько было времени?

– Около семи. То ли без двадцати, то ли без десяти.

– А потом?

– Я минут пять погуляла, не больше. Там, у гаражей. Джой пописал, покакал, я его домой и потянула. Да, а дверь-то, когда мы выходили, была определенно сломана, я ж говорила. Я ее еще хотела захлопнуть, а замок не работал… Короче, я еще была у гаражей, а тут вышла Олечка – и к машине. А этот, черный, – за ней. Сразу. Я пошла к подъезду, еще оглянулась – а они стояли у машины и вполне мирно базарили. Даже удивительно, я бы на ее месте со всякими рожами и рядом не встала…

– Точно, мирно?

– Ну. Я даже удивилась. Она еще смеялась, звонко так…

– И дальше?

– А все. Я домой пошла. Только потом, когда поставила Джойке суп греться, посмотрела в окно – а они все еще там стоят. И разговор уже что-то не тот пошел. У меня форточка была открыта – я курю, а Надька терпеть не может – слышно было, что ругаются. У нас же от дороги далеко, тихо кругом, на верхних этажах все слышно, что возле дома делается…

– Ругались, точно?

– Ну, а то я не соображу, когда ругаются! С моими-то родами… Я даже пару слов разобрала – что-то про Сатану и насчет измены.

– Точно помните?

– Про Сатану и измену – точно. А подробно не разобрала.

– И что потом?

– Ну, я и думаю – тоже мне, нашелся козел! С такой харей к такой девочке приставать… Взяла трубку, накрутила «ноль два» и говорю: тут у нас по двору бродит хулиган с неприятной мордой, со шрамом, воротник поднят, к женщинам пристает… Они быстренько спросили адрес, фамилию и тут же отключились, сами трубку бросили…

Все-таки дежурная часть сработала оперативно, отметила Даша. Машину послали моментально. Но он успел… Все решила минута-другая. Однако дерзости, в самом деле, выше крыши…

– Ну вот… – продолжала девчонка. – Тут суп согрелся, я этого зануду стала кормить, потом хлеба ему дала, а когда опять глянула в окно, мужика уже не было. А машина стояла, только сверху-то не видно, сидит там кто или нет, сами посмотрите…

Даша вышла в кухню. Анжелика ничуточки не врала – в свете фонарей Даша четко распознавала среди собравшихся вокруг машины тех, кого знала в лицо. А вот рассмотреть, сидит ли кто в «хонде», и в самом деле отсюда невозможно…

– Минут через несколько приехала милиция, – сказала Анжелика, когда Даша вернулась в комнату. – И понеслось – одна за другой, милиция начала по лестницам носиться, ко мне вот этот парень постучался, я тут же все и выложила…

Даша задала еще пару обычных в такой ситуации и в общем-то ненужных вопросов. Дала девчонке прочитать-подписать, предупредила, что вызовет при нужде, и направилась к выходу.

– Значит, это и есть тот, с шарфиками? – догнала ее юная Анжелика. – Я ж газеты читаю…

– Похоже, – сказала Даша.

– Он же меня видел, я ж теперь – свидетель, как в кино…

«И верно, – подумала Даша. – Возле квартиры Казминой, правда, «черный» не появлялся, но кто его знает…»

– Вот мой телефон, – сказала она, черкнув на листке блокнота. – А это – номер райотдела. Глазок, я вижу, есть, цепочка тоже… Не открывай сгоряча, глядишь, и обойдется.

– А вы его долго ловить будете?

– Постараемся побыстрее, – сказала Даша, бодрясь перед юным созданием. – Если еще раз увидишь – узнаешь?

– Да должна бы…

– Я к тебе потом пришлю человека, – сказала Даша. – Есть у нас что-то вроде портрета, посмотришь. Ну, счастливо. Посматривай в глазок, непременно…

И, уже выйдя на площадку, остановилась вдруг, сказала громко:

– Идиоты!

– Кто? – спросил Архипенко.

– Мы, – кратко ответила Даша. – Только тебя это не касается, то бишь к тебе это не относится… Давай протокол и спасибо за помощь. Если что – свяжусь…

На лестнице уже было тихо и пусто. В подъезде подпирали стену Толя с Косильщиком.

– Вот, – Толя протянул список. – Сорок четыре квартиры. В восьми так не открыли. Жильцы пяти, тут отмечено, которых, видели Ольминскую возле подъезда, в лифте или на лестнице, когда, сколько раз – все записано. «Черного» никто не видел.

– Как обычно, – устало сказала Даша. – А мы ведь идиоты, господа. Все трое. Если считать со Славкой и шефом – все пятеро. Чего при убитых не хватало, при всех троих? Ну? Сыскари… Часов при них не хватало, вот что. И никому в голову не пришло… Так, Артемьева все равно сейчас привезут… А если Слава на месте разберется? Придется кому-то ехать…

Оба ее подчиненных, еще плохо представляя, в чем дело, сделали шаг вперед. Даша колебалась – кому поручить серьезную работу, кому проверять пришедшую ей в голову после разговора с Глебом блажь? А что тут думать? Пусть Косильщик проверяет блажь, ясное дело…

– Толя, – сказала она, – езжай к Артемьевым. Есть там Славка или уже справился – неважно. Узнай, носила ли Артемьева часы, или не было у нее такой привычки. Потом поедешь к любому из знакомых Шохиной, лучше к нескольким, и поспрошай то же самое. У Ольминской часов тоже нет, я помню, – но тут уж я сама…

Подождав, когда Толя выйдет, повернулась к Косильщику и постаралась, чтобы ее тон был как нельзя более сухим, приказным:

– Сережа, а ты поезжай в контору, возьми личные вещи Шохиной и Артемьевой. Не одежду, а именно вещички, все, что было в сумочках. И разбери на мелкие кусочки, возьми в дежурной части перочинный ножик, отвертку, что ли… На мелкие кусочки, понял? На составные части. Представь, что ищешь бриллиант или… ну я не знаю, спичечную головку. Если останется время, а меня еще не будет, проверь и одежду – швы, уголки…

Слава богу, он не вступал в дискуссии и не задавал вопросов – молча кивнул и направился к одной из щедро закрепленных за ними машин. Облегченно вздохнув, Даша направилась к «хонде» по перепаханному колесами влажному снегу.

…Оказалось, что не всякая блажь вредна для дела.

Когда Даша вошла в свой крохотный кабинетик, Косильщик и Митрохин из НТО, сдвинув головы, разглядывали нечто лежавшее на столе, посреди разномастных кусочков яркой пластмассы, выдавленной на клочки бумажки разноцветной губной помады и маленьких зеркал, выломанных из пудрениц. Косильщик, услышав стук двери, поднял голову и уставился на Дашу не то что удивленно, восхищенно:

– Как ты узнала?

– Дедукция, – с ходу ответила Даша, чтобы не ронять авторитет в глазах подчиненного. Повесила куртку на вешалку и подошла к столу: – Нашли, значит? – она представления не имела, что там отыскалось, но сердце приятно защемило – знакомый каждой гончей спазм…

Майор Митрохин осторожно взял со стола ярко-красное полушарие – основание пудреницы.

– Шохиной пудреница? – спросила Даша, напрягши память.

– Ага, – сказал Косильщик, все еще поглядывая на нее с уважением. – А больше ничего, хоть я все по кусочкам разломал.

– Зато какая находочка… – самодовольно сказал Митрохин. – Представления не имею, что у вас тут крутится, но уловчик примечательный…

Даша села, забрала у него обломок пудреницы, присмотрелась внимательно. На дне красного полушария чернел прямоугольный предмет – длиной и шириной с безопасную бритву, толщиной с одноразовую зажигалку. К пластмассе он был прочно и надежно прикреплен несколькими припаянными лапками – тоже, кажется, пластмассовыми. Даша осторожно покачала его мизинцем – нет, держится прочно, даже не колыхнулся… Загадочный предмет был разделен пополам углубленной линией, и к краю полусферы от него тянулись три гибких проводка.

– Магнитофон, – сказал Митрохин. – Мэйд ин Джапан. Возьми лупу, вон там четко клеймо видно… Один проводок – от микрофона, два других – определенно «включать» и «выключать». Сенсоры, достаточно одного прикосновения. И расположены в таких местах, что случайно никак не притронешься. Видишь? А судя по тому, как аккуратно все сделано, пудреница изначально была задумана как шпионский инструмент.

– Почему – шпионский? – спросила Даша.

– Ну, так, к слову. Скажем – потаенный… В общем, его, зуб даю, не вмонтировали потом. Пудреница с самого начала была с сюрпризом. Видел я такие штучки в импортных каталогах. В нашей системе, если и есть, только в столицах… Гляди.

Он взял авторучку и ткнул наконечником в едва заметную светлую точку. Отскочила крохотная крышечка, выдвинулась вовсе уж микроскопическая кассетка.

– Эй, поосторожнее! – охнула Даша. – Вдруг запись сотрется, если там запись есть…

Митрохин поймал кассетку пинцетом, огляделся, снял с лежавшей тут же сигаретной пачки целлофан и аккуратно упаковал туда добычу.

Зазвонил телефон. Даша, сидевшая ближе всех, сняла трубку.

– Прыгай в тачку и возвращайся в шикарный домик, – сказал Воловиков, и тут же запищали гудки.

Даша схватила с вешалки куртку, но все же задержалась в дверях:

– У нас найдется аппаратура, чтобы прослушать эту блошку?

– Да вряд ли, – сказал Митрохин. – Разве что на Черского, и то я сильно сомневаюсь… У частных сыскарей разве что, они-то роскошествуют, черти…

– Сергей, из кожи вон выпрыгни, а магнитофон мне под эту штучку найди, – распорядилась Даша, прикрывая за собой дверь.