Текст книги "Территория тьмы 2 (СИ)"
Автор книги: Александр Афанасьев (Маркьянов)
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 2 страниц)
Территория тьмы 2
Чеченская республика Ичкерия
Район южнее Бамута
17 июля 1999 года поздний вечер.
Когда звук работающего двигателя вертолета стих, Никитин осмотрел свою группу и тихо скомандовал
– Две минуты на сбор – построиться!
Казаки быстро разобрали оружие, навьючили на спины тяжелые рюкзаки, построились. Мирон Григорьевич встал перед строем
– Слушай сюда, казаки! Отныне прошу учитывать, что мы – на вражеской территории. Желающих отказаться от выполнения задания нет? Если есть – ингушская граница в километре отсюда: вперед и с песней!
Казаки молчали, молчал и Никитин. Первым не выдержал Старков
– Не мотай нам нервы капитан! Говори дальше!
Прозвище «капитан» приклеилось к Никитину с самого начала занятий. У каждого казака в станице было прозвище, все к этому привыкли и не обижались. Командира тоже как-то надо было называть, решили называть по его старому воинскому званию. Так и пошло.
Никитин продолжил
– Отныне по-русски говорим только в исключительных случаях. Враг может быть за любым кустом – охнуть не успеете! Все команды подаются руками, как я вас учил. Головной дозор – я и третий (третьим был Иса), замыкающий – четвертый и пятый, остальные – ядро группы. В случае моего ранения или гибели командиром группы является второй. Его приказы исполнять как мои. Рации на прием. Если услышите, что мы столкнулись с отрядом противника и ведем разговор о чем-либо – тихо и аккуратно разбираете мишени. Если я произнесу слово "Грозный" – открываете огонь. Снять оружие с предохранителей, дослать патроны в патронник. Удаление головного и замыкающего дозора – сто метров. Все ясно?
Казаки молча кивнули. Никитин рисковал, идя в головном дозоре, но по-арабски говорил только он, кроме того знал и пушту, а по-чеченски разговаривал Иса. Поэтому никого другого ставить в головной дозор было нельзя – оставалось надеяться что форма, знание языка и удостоверения особого полка шариатской безопасности сыграют свою роль.
– До рассвета нам надо уйти как можно дальше от места высадки. Пошли!
Головной дозор растворился в темноте, за ними чуть погодя редкой волчьей цепочкой потянулись и другие казаки.
Чеченская республика Ичкерия
Район Бамута
18 июля 1999 года утро
– Наемник вызывает Терек, прием! Наемник, ответь Тереку!
– Терек на связи!
– Мы ждали всю ночь, русские собаки не прошли!
– Может ты их не заметил? Должны были идти профессионалы!
– Точно не было!
– Отбой! Возвращайся в село.
Самый молодой в Чечне полевой командир Ваха Дадаев, положил трубку спутникового телефона. Его отряд хотя и был пока небольшим, всего человек сорок, но подчинялся одному из самых влиятельных полевых командиров Чечни – бригадному генералу Хункар-Паше Исрапилову. Эмиру Вахе Дадаеву генерал Исрапилов доверял все больше и больше – иначе бы не послал на перехват группы русского спецназа, который должен был высадиться в районе Бамута. Информацию Исрапилов получил от своего давнего и проверенного агента. Для чего в Чечню направлялся русский спецназ, агент не знал, но знал примерное время и место высадки. Да и какая разница для чего на вайнахскую землю направляются русские собаки – надо было их просто уничтожить и все, в этом эмир прав! Усиленный джамаат под командованием Дадаева занял позиции в том месте, которое русские миновать по расчетам Вахи ну никак не могли. Моджахеды всю ночь прождали на голых камнях, перемерзли, боялись не то, что разжечь костер – даже закурить – и все без толку. Русские шакалы не появились, видимо агент солгал в расчете на вознаграждение. Правда Дадаев слышал, как где то вдалеке пролетел вертолет, но шум почти сразу же исчез, и Вахе не удалось даже определить сторону света, откуда он доносился. Замерзший, раздраженный и испытывающий непреодолимое желание забить косячок-другой анаши Ваха Дадаев поднялся со своего места и громко сказал по рации
– Отходим в село
Чеченская республика Ичкерия
Район Бамута, пять километров от джамаата Дадаева
18 июля 1999 года утро
– Вас понял, Тюльпан! Конец связи
Мирон Григорьевич положил трубку спутникового телефона и взглянул на обступивших его казаков
– Есть две новости – две хорошие и одна плохая. Начну с плохой – на первоначальном месте высадки нас ждала засада
Казаки сразу, не сговариваясь, посмотрели на Ису, тот побледнел. Атаман сделал два шага, чтобы оказаться за спиной Исы
– Вторая новость – предатель не Иса!
Казаки недоуменно переглянулись, атаман спросил
– А как ты это узнал, Мирон Григорьевич?
– Очень просто. Иса сообщил своему агенту одно место высадки, я потом сообщил Исе другое. Высадились же мы в третьем. Засада была на первом месте, том о котором Иса сказал своему агенту!
– Сука – Иса не сдержался. Так вот из-за кого мы тогда попадали в засады! Сколько людей тогда положили, сука! – бывший чеченский милиционер чуть не плакал.
– Молодец, командир! – восхищенно сказал кто-то из казаков.
– Успокойся, Иса – положил ему руку на плечо Серков – потом разберемся с твоим агентом. Сейчас другое дело есть, поважнее…
– Вот именно! – продолжил Никитин – есть дела и поважнее. И третья новость – отряд перехвата направляется в село, в десяти километрах отсюда есть удобная точка для встречи. Если поспешим – успеем. Как, казаки?
– Любо!
– Тогда ускоренным маршем – вперед!
Чеченская республика Ичкерия
Район Бамута, двадцать километров от границы
18 июля 1999 года
Казаки успели вовремя. Пока Серков устанавливал невдалеке направленную на тропу мину МОН-50, казаки быстро и грамотно выбрали и оборудовали себе позиции. Огневые позиции решили делать на возвышении – на покрытом редким кустарником и плотной травой склоне, с другой стороны была крутая гора. Внизу проходила небольшая, но вытоптанная тропинка, по которой и должны были пройти моджахеды – другого удобного пути в село не было. По горам, рискуя свалиться, боевики в мирное время явно не пойдут. Один из пулеметчиков лег в начале стрелковой цепи, другой в конце. Никитин тихо скомандовал
– Пятый (второй снайпер) – удаление сто пятьдесят метров слева. Работаешь по головному дозору!
– Есть! – пятый номер исчез в кустарниках и траве.
– Замаскироваться, приготовиться! Особое внимание – снайперы, гранатометчики, пулеметчики! Головной дозор пропускаем – займется пятый! Как только бойцы колонны дойдут до того камня – огонь! Эмира брать живым! Или во всяком случае не совсем мертвым! Все, умерли!
Казаки замерли
Эмир Ваха Дадаев в дороге разозлился еще больше – угораздило вступить в яму с грязью – еще секунда и провалился бы а может и ногу сломал – не приведи Аллах! Хлюпая сырыми НАТОвскими ботинками (все-таки промокают, шайтан их забери!) он думал, как придет домой, трахнет Инну – украденную в Москве наложницу, за которую он заплатил пять тысяч долларов на базаре в Джохар-Галлы ( прим автора – он же Грозный), дернет с устатку два, нет три косяка с афганской анашой и ляжет спать до самого вечера. Дадаев и предположить не мог, что ему и его воинству осталось жить всего несколько минут.
Первым прошел головной дозор. Три моджахеда с пулеметом и двумя автоматами осторожно шли по тропе, внимательно глядя по сторонам. Один из моджахедов внезапно остановился, начал внимательно вглядываться в кусты (сердце Мирона Григорьевича пропустило при этом пару ударов). Казаки замерли. Конечно, сразу два казака держало боевика на прицеле, но даже бесшумный выстрел предупредил бы других боевиков о засаде. Так прошло секунд двадцать, потом моджахед видимо решил не морочить себе голову и прыжками побежал догонять своих.
Через метров сто появился и основной состав банды. Измерзшееся за ночь на камнях, расхристанное воинство Аллаха тащилось в родное село. По сторонам почти никто не смотрел, да и зачем – дома ведь! Вот первый боевик уже поравнялся с камнем – Никитин нажал кнопку тонового сигнала рации.
Огонь!
Взрыв МОН-50 снес сразу троих идущих впереди боевиков с тропы, еще двоих зацепило и они с истошными криками попадали на землю. Два пулемета Калашникова буквально смели еще нескольких боевиков спереди и сзади колонны, боевики падали на землю рассеченные пополам свинцовым ливнем. В грохоте двух единых пулеметов потерялись частые приглушенные хлопки полуавтоматических винтовок казаков, снабженных глушителями. Тем не менее, результат огня казаков был виден сразу – шедшие в разных частях колонны два боевика с ПКМ и трое с РПГ попадали вразнобой как кегли в кегльбане…
Пятый специально дождался, когда основная засада откроет огонь. Трое боевиков головного дозора быстро развернулись (один даже чуть не упал при этом) и, стреляя на ходу, рванулись к месту основного боя. Тогда пятый прицелился и трижды, с интервалом всего две три секунды, нажал на спуск. Вепрь с глушителем трижды глухо кашлянул – до места боя ни один из боевиков головного дозора не добежал.
То, что сейчас происходило на склоне горы, никак не вписывалось в боевые уставы Советской армии. Они предусматривали поражение противника огнем очередями, причем рассеивание при стрельбе рассматривалось как благо, поскольку основная масса противника в этом случае поражалась случайными пулями. Никитин воевал в спецподразделениях, которые готовили для действий в глубоком тылу противника. Основным видом огня для спецназа был одиночный, поскольку спецназовцы действовали в отрыве от баз снабжения и могли рассчитывать только на те боеприпасы, которые несли с собой. Также воевали и прадеды нынешних казаков – винтовки тогда были однозарядные, перезаряжались очень долго и сложно и пластуны стреляли по принципу «что ни пуля – то горец!».
Вот и сейчас у казаков были самозарядные винтовки, однако отсутствие автоматического огня с лихвой компенсировалось их повышенной точностью (которая не уступала даже СВД), мощностью, удобством в стрельбе, немецкие оптические прицелы с широким полем зрения и трехкратным увеличением давали возможность искать цели и точно прицеливаться, а тактические глушители делали выстрелы казаков неслышными в грохоте двух единых пулеметов. Как и рассчитывал Мирон Григорьевич, чехи в первый момент подумали, что против них работает только два ПКМ-а и сосредоточили огонь на них. Однако пулеметчики были осторожны и надежно прикрыты лежащими в траве валунами, сейчас они уже не столько поражали цели, сколько отвлекали внимание боевиков. Меткие и бесшумные выстрелы казаков – пластунов методично выкашивали мечущуюся на тропе ичкерийскую волчью стаю. Уцелевшие в первые секунды боя моджахеды прятались за валунами рядом с тропой, однако попытки пострелять кончались плачевно – то один то другой боевик падал на камни с простреленной головой, орошая своей кровью ичкерийскую землю. Некоторые казаки за первую минуту боя не израсходовали и половины первого магазина, а у чеченцев было убито или тяжело ранено уже три четверти бойцов.
Ваха как раз доставал сигарету из пачки, когда страшный грохот разорвал царившую вокруг тишину – опытный, несмотря на молодость боец, Ваха понял, что работают два ПКМ – один спереди второй сзади. Прыгнув за ближайший камень и взяв в руки автомат, Дадаев огляделся. Места, откуда работали ПКМ-ы, он увидел сразу – по дульному пламени. Но вот что странно – все больше и больше боевиков падали, сраженные пулями, причем из пулемета их достать явно не могли. С ужасом, Ваха понял, что у него осталось десять человек – четверть от личного состава банды. И тогда он дико заорал «Аллах акбар», выскочил из-за камня, стреляя перед собой, куда попало, и рванулся вперед. С утробным воем за ним рванулись остальные боевики. Бежать было легко, Вахе казалось, что сам Аллах помогает ему и сейчас он добежит до проклятых русских пулеметов, заставит их замолчать, зубами перегрызет русским (а Ваха уже не сомневался, что русский спецназ как-то перехитрил его) пулеметчикам глотки. Но пробежав еще несколько метров, Дадаев почувствовал, как в его животе как будто взорвалась граната (как-то раз в селе они и в самом деле привязали русскому пленному контрактнику к животу гранату – теперь Ваха понял, что это такое!), ноги вдруг отказались его нести и он рухнул, покатившись вниз по склону.
Ни один из боевиков до замаскированных позиций казаков не добежал.
О, Аллах, как больно! Ваха Дадаев открыл глаза и не поверил – к нему по склону спускался пожилой на вид, обросший черной бородой боевик, на его голове была повязана черная бандана с цитатами из Корана. И тогда Ваха из последних сил выдохнул:
– Нохча вуй? ( ты чеченец? – прим автора)
– Вуй, вуй – ответил с иронией по-русски боевик, подходя ближе. Давай колись – имя, кто твой эмир, где базируетесь, зачем тебя послали на границу…
– Да пошел ты, шайтан! – прохрипел Ваха по-русски, захлебываясь сочившейся изо рта кровью
– Пойду – легко согласился "боевик", поднимая Стечкин.
Потом в голове у Вахи что-то взорвалось, и больше он уже ничего не чувствовал.
– Смотри, капитан! Нашел что!
Атаман Серков поднялся от одного из трупов, держа в руках странную винтовку с прикладом от СВД, но с толстым стволом и мощным оптическим прицелом
– И патроны к ней есть!
– Винторез… Хорошая штука…Надо – бери, но сам понесешь! – отмахнулся Никитин
– И понесу – отозвался Серков – такая вещь в хозяйстве всегда пригодится…
Раздали смешки казаков.
– Значит так! – пристрожил Мирон Григорьевич – пять минут на сборы, каждый берет, что хочет, но потащит по горам по долам все это сам. Пару тел заминировать! Пополнить боекомплект, через пять минут – уходим! Скоро сюда сбегутся джамааты со всей округи!
Чеченская республика Ичкерия
Ачхой-Мартан
18 июля 1999 года
Шикарный дом в три этажа бригадный генерал Хункар-Паша Исрапилов, кавалер ордена «Герой Ичкерии» построил уже после войны. Огромная трехэтажная громада была построена из фортификационного бетона, обложенного снаружи декоративным кирпичом. Толщина стен была такой, что выдержала бы даже удар тридцатимиллиметрового снаряда от БМП. Дом был окружен двухметровым забором из красного кирпича, в стенах дома были заранее проделаны бойницы для ведения огня. В такой крепости можно было обороняться даже против многократно превосходящих сил противника. Сам подвал был двухэтажным, на первом этаже были помещения для наложниц – похищенных в разных городах России девушек, которых сейчас у Исрапилова содержалось пять, и огромное помещение с усиленной, закрывающейся на множество замков дверью – арсенал. На втором подземном этаже была тюрьма для заложников и провинившихся моджахедов и комната для пыток и казней. Пытки и казни бригадный генерал любил – других развлечений в Чечне было мало. Только пытки, казни, издевательства над заложниками, похищенными да спутниковое телевидение. Спутниковое телевидение генерал очень уважал, над его домом гордо реял, наряду с флагом независимой Ичкерии огромный белый диск спутниковой тарелки. Причем набожный и каждую пятницу демонстративно выстаивающий намаз генерал из всех спутниковых каналов предпочитал немецкие каналы «для взрослых». Вдохновленный немецкой порнухой бригадный генерал потом спускался на первый этаж подвала и пытался воспроизвести все, что увидел с наложницами. Вообще, вся жизнь генерала – торговля наркотиками, убийства и похищения людей, пытки, немецкая порнуха, по строгим шариатским законам представляла собой один большой грех. Но генерал считал – что под крышей – грехом не является ибо Аллаху через крышу не видно. Так он и жил.
Сейчас бригадный генерал Исрапилов сидел на первом этаже своего дома в большой столовой. Напротив него сидел двойной агент, давший информацию на русских – Паша Малекоев. Паша Малекоев еще в первую чеченскую широко сотрудничал с обеими сторонами конфликта, но русским свиньям давал малозначительную информацию, а боевикам сливал важную. На совести Малекоева была гибель двух колонн с русскими военными, несколько удачных нападений на местный РОВД и комендатуру. Они сидели вдвоем, пили вино и ждали информацию о разгроме группы русского спецназа.
– Эмир, вас к телефону – племянник эмира Исрапилова, Мага заглянул в столовую
Бригадный генерал Исрапилов, одернув парадный генеральский китель, прошел в соседнюю комнату и взял трубку спутникового телефона.
– Терек, я Лам! Терек, я Лам!
Бригадный генерал нахмурился – в истеричном тоне говорившего (а это был опытный боевик, прошедший с Исрапиловым всю войну – эмир Ханпаша Дуташев) явно чувствовался … ужас.
– Говори Лам, я на связи!
– Я в районе ущелья, южнее горы … Здесь Дадаев со всем своим отрядом… – абонент замялся
– Говори Лам, не тяни что там – разозлившись, крикнул в трубку Исрапилов
– Они все стали шахидами, эмир!
Ноги эмира Исрапилова отказали, и он тяжело плюхнулся на стоявший вблизи табурет. В голове словно тяжко бухал колокол.
– Ты что, Ханпаша, обкурился опять? – слегка придя в себя, заорал Исрапилов в трубку – у Дадаева сорок человек!
– Они все шахиды, эмир! Все убиты, лежат на тропе – четко донеслось из трубки.
– Сколько убитых русских? – крикнул генерал
– Ни одного. И следов тоже нет. Тут взрыв был, трое моих подорвались, двое уже тоже шахиды!
На самом деле одного русского – шестого (пулеметчика) – чеченцам все же удалось подстрелить – пуля отрикошетила от камня, за которым тот скрывался, и мазнула по плечу. Двухметровый казак Миша, бывший десантник, достал американскую индивидуальную туристическую аптечку, вынул тюбик, выдавил на рану желтого цвета гель, скрипя зубами и матерясь вполголоса, перевязался.
– Терпи, казак, атаманом будешь – потрепал его по плечу Капитан
– Осторожнее, Миша, тебе ни за одним камнем не скрыться с твоими размерами. Смотри, как бы в следующий раз чего другое не отстрелили, бабы тебя обратно в станицу тогда не пустят! – громко пошутил кто-то из казаков.
Под дружные подначки казаков Миша одел камуфляжную куртку, подхватил пулемет и начал спускаться к тропе.
Так плохо Исрапилову не было со времен войны за независимость…
– Найди их следы! Отправляйся за русскими! Их всего восемь человек! Отрежь их головы и принеси мне! – орал эмир Исрапилов в трубку спутниковой связи.
– Понял, эмир – убитым голосом проговорила трубка.
Исрапилов бросил трубку обратно в дипломат, пальцем позвал с собой Магу и двух амбалов – телохранителей. Вместе они вошли в столовую. Малекоев поднял на них глаза
– Ну что, Паша? Расскажи, за сколько ты продал русистам своих братьев по джихаду? – обманчиво ласковым тоном проговорил бригадный генерал Хункар-Паша Исрапилов…
Чеченская республика Ичкерия
Дорога Аргун – Шали
18 июля 1999 года
Три запыленных черных джипа без номеров (в Ичкерии они были никому не нужны, большая часть машин и так была угнанной), подвывая моторами, выезжала из-за поворота, когда лежащая на обочине груда мусора вдруг вспухла огненным шаром, поглотившим первый из трех джипов. Почти в ту же самую секунду из придорожных кустов чуть выше дороги вырвалось что-то похожее на шаровую молнию, ударившую в замыкающий колонну джип. Находившиеся там люди сгорели заживо – выстрел из реактивного огнемета РПО Шмель выживших не оставляет. Водитель второй машины резко нажал на тормоза – и в этот момент град пуль обрушился на переднее сидение.
Несколько боевиков из команды Ахметханова (а засаду устроил именно он) как голодные волки бросились ко второй машине, открыли задние двери. На заднем сидении сидел оглушенный и ошарашенный, но живой и не получивший ни единой царапины человек в дорогом сером костюме
– Who are you? Whats happened?
Ни один из боевиков английского не знал, по-русски они тоже говорили плохо, а некоторые не умели даже писать. Единственное что они знали – это то, что сказал им эмир – за иностранца дадут хороший выкуп, несколько миллионов долларов. Матерясь, они вытащили иностранца на дорогу, бросили на землю, связали как барана, накинули черный мешок на голову. Сзади донесся скрип тормозов – подъехал эмир. Дауд Ахметханов в черном камуфляже, вооруженный АКС74У с пулеметным 45-местным магазином обошел место боя, посмотрел на иностранца
– Молодцы, чисто взяли!
Подошел к джипу, посмотрел внутрь.
– А это еще что за хрен с горы?
Мощная рука горца схватила за шиворот и выкинула из машины под ноги боевикам невысокого роста человека
– Ты кто такой, шнырь болотный?
Дауд Ахметханов почти всю свою молодость провел в колонии – малолетке под Ростовом, отсиживая восемь лет за изнасилование несовершеннолетней. Там они и набрался русских матерных выражений и уголовного жаргона. Перед своими соратниками он всегда играл роль крутого, матерого уголовного авторитета, отсидевшего восемь лет "на киче". Никто из соратников не знал, что в колонии у Дауда Ахметханова была кличка, которую ему вспоминать очень и очень не хотелось – Даша. Когда сокамерники узнали за что он сидит, в одну прекрасную ночь Дауда сделали общим петухом ( то есть пассивным гомосексуалистом – прим автора). Но теперь Дауд был моджахедом, воином Аллаха, властителем над жизнями неверных и прошлое не вспоминал.
Человек неуверенно пошевелился и встал на колени перед отрядом моджахедов. Был он каким-то странным. Маленьким, невзрачным, абсолютно неопасным на вид. Его голос напоминал, … скорее его можно было сравнить со стуком дождя по оцинкованному железу крыши. Дауд глумливо заржал
– Я… я … священник
Заржали уже все моджахеды…
– И какой ты нахрен священник, чмо болотное?! У тебя даже креста нет, придурок!
– Я … я … представитель ордена
– Какого в ж..у ордена еще, жертва аборта?!
– А… американского. Церкви святой троицы… Я … я их представитель в России …
– Кончаем? – один из моджахедов, Ваха, передернул затвор
– Заглохни, придурок – одернул его эмир Дауд Ахметханов – не видишь – представитель американского ордена, какого то. Пробьем, может за него выкуп какой-никакой дадут… А если нет – кончить всегда успеем. Да и нравится мне этот придурок – если выкуп не дадут мы его шутом сделаем… Какое – никакое, а все же развлечение… Эй, жертва аборта, полезай в багажник машины и сиди там тихо как мышь! Понял?!
Человечек суетливо закивал и заковылял по направлению к машине, следом, гогоча направились моджахеды.
Разведывательно-диверсионная группа Капитана уходила все дальше в горы, ее целью был аул Харсеной.
Чеченская республика Ичкерия
Аул Ведено
Родовой дом Шамиля Басаева
Вечер 18 июля 1999 года
Родовой дом Басаева по своей укрепленности не только не уступал, но и превосходил дом Исрапилова. Только построен он был совершенно по-другому и напоминал традиционное одноэтажное жилище горца, а не подмосковную виллу нувориша. Над домом возвышалась четырехэтажная боевая башня, сделанная из камней и бетона.
Шамиль Басаев как раз заканчивал обед, когда один из его родственников подошел с трубкой мобильного телефона. Тихо шепнул в ухо
– Масхадов!
Шамиль Басаев развалился на стуле, выдержал эффектную паузу (важно было показать собравшимся у него, что на президента Ичкерии он, по сути, положил) и наконец поднес трубку к уху.
– Я слушаю тебя Аслан! – вальяжно, как при разговоре с равным, произнес Басаев
Тон президента Аслана Масхадова не предвещал ничего хорошего, видимо нарывается на очередной конфликт. Чтож…
– Ахметханов твой человек? – задал вопрос Масхадов
Надо сказать, что, несмотря на конфликт и личные неприязненные отношения с Ахметхановыми, как старшим, так и младшим, Шамиль Басаев не вычеркнул их и их джамаат из списков своего воинства. Причина была очень простой – чем больше людей у тебя в подчинении – тем больше денег выделяют тебе спонсоры и покровители с богатого арабского Ближнего Востока. Деньги эти Басаев естественно заныкивал, заханыривал, короче воровал. Ахметхановы об этом знали, что добавляло градус их конфликта. Тем не менее, Басаев везде говорил, что Ахметханов его человек.
– А что ты хотел, Аслан? – вопросом на вопрос ответил Басаев
– Несколько часов назад твой нукер Ахметханов взял на дороге двух людей. Один – президент американского инвестиционного фонда, с которым мы вели переговоры о вложениях в нашу нефтепереработку и о строительстве трубопроводов. Второй – его сопровождающий, какой-то священник у которого здесь тоже какие то интересы. Кроме того, они убили десять бойцов президентской гвардии и сожгли три машины. Я этим людям гарантировал полную безопасность от имени независимой Ичкерии! Ты должен освободить заложников, Шамиль немедленно, если не хочешь завтра предстать перед Верховным Шариатским судом Ичкерии!
Басаев немного подумал, почесал бороду. Конечно, срать он хотел на Ахметханова, но и терять лицо в разговоре с Масхадовым было нельзя. Наконец громко, чтобы все слышали, ответил
– Послушай, Аслан! Ты мне шариатским судом не угрожай, как бы тебе перед ним не оказаться! Если хочешь заложников – плати выкуп – десять миллионов евро! (сумму Басаев назвал "от балды"). Или пусть американцы деньги собирают! Будет что-то новое – звони! А сейчас не беспокой меня – у меня дела!
Басаев положил трубку и несколько минут купался в восхищенных взглядах подчиненных ему эмиров, с которыми он сидел за одним столом.
Чеченская республика Ичкерия
Аул Ведено
Родовой дом Шамиля Басаева
Вечер 18 июля 1999 года
Через час после звонка Масхадова
Второй звонок прозвенел через час, по спутниковому. Опять Масхадов, не унимается, осел! – подумал Басаев, поднимая трубку
– Господин Шамиль Басаев? – сухо осведомился неизвестный голос
Голос был какой-то странный. По-русски он говорил без акцента, хотя что то подсказывало, что говорит иностранец, прекрасно владеющий русским языком. Голос был ровный и спокойный, без тени каких-либо эмоций. Несмотря на то, что ничего такого пока сказано не было, бригадный генерал Басаев почувствовал, как по спине ползет холодок…
– Кто это? – вопросом на вопрос ответил Басаев
– Несколько часов назад Ваши люди захватили наших ответственных сотрудников – продолжал голос – мы бы хотели указать вам условия их освобождения и передачи нашим представителям
– Ах вот как – глумливо бросил Басаев в трубку – значит ты, козел решил мне условия диктовать?! Сначала я хочу знать, как я получу десять миллионов евро?!
– Я думаю, вам хорошо знакомы цифры, которые я сейчас продиктую, господин Басаев – продолжил голос и начал монотонно зачитывать группы цифр
Когда голос закончил, Басаев почувствовал, как будто лошадь со всей силы лягнула его в живот. Сердце сдавили холодные щупальца страха. На какой-то момент Шамилю показалось, что с ним из бездонных глубин ада разговаривает сам ангел Исрафил – ангел смерти в исламе.
Шамиль Басаев хорошо знал продиктованные голосом цифры. Это был номер счета и код доступа к его личному номерному счету в оффшорном «Норден Атлантик Банк» на острове Мэн. Именно туда Басаев перегонял большую часть денег, поступавших от спонсоров на священную войну. Со своим войском он расплачивался фальшивыми долларами, которые печатал сам или покупал на рынке. На данный момент сумма на счете приближалась к тридцати миллионам долларов, и о тайном счете никто не знал. Номерной счет в оффшорном банке был совершенно безопасен – по крайней мере, так его уверяли.
– Захват наших сотрудников был серьезной ошибкой с Вашей стороны, господин Басаев – продолжал тем временем голос – она обойдется Вам в пять миллионов долларов США. Остальные деньги будут разблокированы после передачи нам наших сотрудников. Условия передачи мы сообщим вам завтра в это же время. В случае гибели наших сотрудников эти деньги для Вас навсегда потеряны. Кроме того, нам прекрасно известны аналогичные счета других полевых командиров, эти деньги также заблокированы. В случае, если Вы не выполните наши требования, все деньги будут изъяты, а ваши соратники по джихаду в том же день узнают что было этому причиной. И еще, господин Басаев. Если эта ситуация завершится для всех нас благополучно, не спешите переводить деньги в другой банк. Нет такого банка, где бы мы их не нашли. И нет такого места на Земле, где бы мы не нашли вас. До связи, господин Басаев.
Абонент отсоединился.
Нет такого банка, где бы мы их не нашли… И нет такого места на Земле, где бы мы не нашли вас…
Шамиль Басаев сидел на стуле в столовой, не в силах прийти в себя. Неизвестные ему люди готовы были отнять все, ради чего он вел джихад уже многие годы, оставить его ни с чем. Что-то подсказывало ему, что он столкнулся с невидимой, но страшной по своим возможностям силой и если он не отдаст заложников, то с деньгами можно будет попрощаться. Шамиль отчетливо понимал – собеседник выполнит свою угрозу. А если другие полевые командиры узнают, что все их деньги исчезли в неизвестном направлении и виной тому – действия бригадного генерала Шамиля Басаева – жить ему и всем его родственникам останется очень недолго. Басаев хорошо знал всю подноготную своих соратников по джихаду – несмотря на демонстративное следование нормам шариата, деньги для них были важнее всего и за их потерю весь тейп Ялхорой вырежут под корень, от стариков и до младенцев.
Шамиль вспомнил номер телефона старшего Ахметханова и негнущимися пальцами набрал его
– Хамзат! Ты кого сегодня взял на дороге? – крикнул в трубку Басаев
– Тебе какое дело? – довольным голосом осведомился Хамзат Ахметханов, старший из братьев Ахметхановых
– Хамзат – упавшим голосом проговорил Басаев – их надо отдавать! Те люди, которых ты сегодня взял – они нам не по зубам. Если с ними что-то случится – нас всех здесь перебьют одного за другим! Никого в живых не останется, положат до последнего человека …
В ответ в трубке раздался довольный хохот
– Ты что, Шамиль, в штаны уже надристал? Горец недоделанный! Недаром твоего прадеда в Дагестане за корову купили! ( прим автора – хотя точно установить нельзя, но, скорее всего сказанное Хамзатом Ахметхановым – правда) И ты внук раба, мне, вайнаху смеешь условия диктовать? Да пошел ты!
Ахметханов отключился.
Басаев сидел на стуле, перед глазами плавал красный туман. Наконец, слегка придя в себя, бригадный генерал Шамиль Басаев пробежал по дому и страшно матерясь, вывалился во двор. Сидевшие там эмиры вскочили – до этого они никогда не видели Басаева в таком состоянии
– Собираем всех! Всех, мать вашу!!! До единого человека! Идем на Харсеной! Я этого шакала! Этого шакала!!! …
Чеченская республика Ичкерия
Район села Малые Варанды
19 июля 1999 года
– Привал пять минут! Боевому охранению занять позиции!
Шестеро казаков растянулись на земле крестом, раскинув руки и ноги, как их учил Никитин – такая поза позволяет максимально быстро восстановить силы. Пулеметчик и снайпер заняли позиции на господствующей высоте.
– Не пойму я, Капитан – тихо и задумчиво сказал Старков
– Чего? – отозвался лежащий рядом Капитан
– Мы же только что мимо Харсеноя прошли, в нескольких километрах и прошли мимо…
