Текст книги "Друзья и враги"
Автор книги: Александр Афанасьев (Маркьянов)
Жанры:
Боевая фантастика
,сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 20 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]
– Черт… что это там такое?
Кот остановился, пытаясь поддеть что-то узкой щеткой пылесоса.
– Эй, ты глянь, что Пит вытворяет.
Пит, белый, который пытался косить под негра – прикалывался, кривлялся на палубе и пел что-то в щетку, держа ее как микрофон. Ему аплодировали.
– Вот придурок. Делать-то нечего.
– Офицер на палубе.
– Шухер!
Придерживая бейсболку положенного цвета, к ним бежал Адамс, палубный босс, то есть старший команды палубных техников, отправляющих самолеты в полет.
– Эй, парни. Давайте, вон отсюда! Принимаем Треску.
– Сэр, мы не закончили, – сказал кто-то.
– Дочистите завтра. Давайте, давайте, выметайтесь.
– Итак, джентльмены!
Контр-адмирал ВМФ САСШ Арни Докери выделялся среди всех других старших офицеров флота своими пышными черными усами при абсолютно седой голове. Он считался специалистом по комбинированным операциям, то есть по операциям, проводимым совместно флотом и силами морской пехоты. Выдвинулся во время третьей тихоокеанской, участвовал в боях за Гавайский архипелаг. На флоте считался отщепенцем – там принято ненавидеть морскую пехоту и не считать ее за отдельный род войск [28]28
Странно – но это так. Шло перетягивание каната, флот настаивал на увеличении численности и вооружений SEAL, потому что они подчинялись командованию флота, а не морской пехоты. В условиях локальных конфликтов, когда нужны именно точечные удары, это имело смысл. Но не во время таких операций, как сражение за Гавайский архипелаг.
[Закрыть].
– Все вы собраны здесь потому, что имеете дело с тем дерьмом, что происходит в джунглях каждый день, и можете ориентироваться там так же свободно, как в собственном сортире.
Никто не усмехнулся. Все ждали, что будет дальше.
– Примерно год назад, даже меньше, над джунглями Амазонии потерпел катастрофу транспортный самолет. Мы не знаем, откуда он летел, мы не знаем, куда он держал путь, мы знаем только то, что он был сильно поврежден над самым побережьем и рухнул где-то в джунглях. До недавнего времени мы не считали этот случай заслуживающим того, чтобы предпринимать какие-то действия. После недавних событий наше мнение переменилось. Мы считаем, что разгромленный лагерь – это не что иное, как отправная точка некоей крупной экспедиции в джунгли, причем в состав этой экспедиции должны были входить наемники. Наемники довольно высокого класса, из тех, которые действуют в Африке. В Африке, как вы знаете, есть не только пустыня, есть еще и джунгли. Так вот – мы получили информацию вовремя, и вы, джентльмены, разгромили этот лагерь, но информация была неточной, и мы не поставили перед вами задачу на сбор информации, для нас это была крупная перевалочная база террористов. Однако нам все же удалось, используя всю имеющуюся информацию, определить примерное местонахождение объекта, к которому шла эта группа. Принято решение – скрытно доставить к месту специальную группу, которая оценит обстановку на месте и доложит в штаб. После чего будет принято решение о дальнейшей судьбе этого места. В крайнем случае – вы оставляете на этом месте маяк и сматываетесь оттуда, джентльмены, а эскадрилья палубных штурмовиков с термическими бомбами не оставит от этого места ничего. Заброска – ночная до условной точки на реке, дальше – вы пройдете какое-то время водой, вверх по течению, после чего десантируетесь на берег и приступите к поискам. Вопросы, джентльмены?
– Сэр, как насчет высадки непосредственно над местом? Быстро высадились с вертолета, сделали дело и смотались.
– Нам известна всего лишь зона поиска. Эта зона имеет площадь в несколько десятков квадратных километров.
– А как насчет поиска с вертолета?
– Там джунгли. Два этажа.
– Но есть же металлоискатель, сэр. Такой большой объект, как самолет, сложно не заметить с воздуха.
Адмирал помолчал – замечание все же было верным. Потом с неохотой начал объяснять:
– Вопрос в том, джентльмены, что самолет этот – не наш. И груз на нем тоже нам не принадлежит. Мы считаем, что он принадлежит некоей державе, которая имеет спутники на орбите. И которая тоже ищет этот самолет и имеет технические возможности его вывезти или хотя бы уничтожить. Вот почему применение крупных сил исключается. И барражирование разведывательных самолетов и беспилотников в этой зоне тоже исключается. Если они заподозрят, что мы что-то знаем, если мы наведем их на след, они немедленно нанесут удар. Так что остается только одно – тихое проникновение.
Все «тюлени» моментально подумали про Священную Римскую Империю Германской Нации. В Буэнос-Айресе они застроили целые районы для своих, там не встретишь испаноязычного, не услышишь испанскую речь – все говорят по-немецки. В то время как они разгромили своего же союзника, Бразилию, Аргентина уже купила у СРИ один авианосец и ведет разговор о покупке еще трех! И кто о чем только думает, когда начинает войну против собственных же друзей.
– Сэр, как насчет местных племен? Есть ли разведданные?
– Да, в этом районе есть индейцы. Воинственные племена, мы не можем точно их определить, это слишком далеко. Но есть все основания полагать, джентльмены, что они воспримут эту операцию враждебно…
Забрасывал их седьмой авиационный полк, который должен был базироваться в САСШ, а базировался на авианосцах, на которых уполовинили палубные эскадрильи для того, чтобы дать место действительно нужным машинам. Авианосцы у бразильского побережья использовались не по своему прямому назначению, а как огромные безопасные базы для пехотных частей, которые перебрасывались на берег либо жили на авианосце постоянно, а воевали, нанося короткие точечные удары с вертолетов по побережью. На каждом авианосце было теперь по два не предусмотренных боевым расписанием «Чинука», на этом – СН-47CSAR, переоборудованный, специальный вариант для полетов в ночное время и для выполнения боевых спасательных миссий. Остаток дня «тюлени» посвятили тому, чтобы разместить в просторном чреве каждого вертолета по две большие надувные лодки, на восемь бойцов и одну тонну груза каждая. На каждую должно было приходиться не по восемь, а по четыре бойца, «тюлени» брали лодки с запасом, потому что знали, как легко потерять в джунглях лодку и остаться без средства передвижения вообще. Лодки были старые, те, с которыми они тренировались в учебном центре амфибийных сил, без жесткого днища и без мотора. Им придется выгребать несколько километров против течения на лодке, которая рассчитана на вдвое больший вес.
Остальное время они потратили на приведение себя в относительную форму в спортзале – за несколько часов кое-что все-таки можно было сделать, на чистку оружия и подготовку снаряжения. Паек взяли всего на четыре дня – этого вряд ли хватило бы, но они уже знали, как поймать рыбу, на каких животных можно охотиться и какие растения съедобны. Если их пребывание «за линией фронта» задержится – они вполне могут перейти на подножный корм…
Картинки из прошлого.
22 августа 2004 года.
Амазонка, Джунгли.
SEAL
Их путь уходил в лес, загадочный, таящий в себе боль, одиночество и опасность. Только тот, кто был в джунглях Амазонии, знал, настолько одиноким ты себя чувствуешь там, насколько величественны эти джунгли и насколько ты сам ничтожен рядом с ними.
Они шли по так называемым двухуровневым джунглям, так называли джунгли, в которых есть два уровня полога, закрывающего солнце. Один – примерно на пятнадцати-двадцати метрах, другой – от пятидесяти. Вниз, к земле – не попадало ни капли света, и поэтому на земле ничего не росло, никаких растений. Только голая, какая-то бурая земля, гигантские корневища и какой-то мох, который был не зеленым, а серым и даже черным. Было жутко, почти темно, и казалось, что они попали на другую планету.
Был третий день их разведывательного выхода. Третий день похода во мрак и неизвестность.
Когда часы показали одиннадцать – Роселли объявил привал. Жечь костер не стали – внизу было мало кислорода, а удушающая сырость не давала возможности использовать что-то в качестве топлива. Поужинали тем, что не требовало огня при приготовлении – специальными плитками, сплошные калории и витамины. Чем-то напоминают белый шоколад.
– Гарри, – негромко сказал Роселли, когда все закончили с трапезой, – сегодня двигаемся без ночлега, пятьдесят на десять. Все равно тут ни дня, ни ночи. Выводи нас.
– Понял, сэр…
Пятьдесят на десять – значит, пятьдесят минут движения и десять минут, когда спят все, кроме часовых. Обычный темп движения, конечно, не выдерживается, но отыграть за ночь три-четыре часа у решившего отдохнуть противника вполне можно.
Гарри прошел вперед, в голову небольшой колонны, остальные спецназовцы торопливо уничтожили все следы своего пребывания здесь. Мусор – в рюкзак, его здесь не закопаешь…
Они нашли это в три часа ночи, уже на четвертый день пути. Гарри издал резкий крик, подражая какой-то местной птице (и сделал ошибку, потому что эта птица неактивна ночью) – и все тут же заняли свои позиции, преобразовав походный порядок в оборонительный.
Только после этого старшина подошел к проводнику.
– Что, Гарри? – негромко сказал он после почти минуты молчания.
Вместо ответа проводник указал на дерево впереди, до него было метров двадцать.
В неохватном морщинистом стволе дерева торчала короткая стрела. И что самое удивительное – тот, кто стрелял, должен был находиться там, где находились они, то есть – по ходу движения их колонны. Они не видели никаких следов, кроме следов морских пехотинцев, но тут был кто-то еще.
– Заберем? – одними губами спросил старшина.
Гарри кивнул, перехватил поудобнее свой «АК» и двинулся вперед. Старшина прикрывал его со своего места, боевые пловцы команды прикрывали своего командира. Через несколько минут Гарри вернулся назад вместе со стрелой, наконечник остался в дереве, но древко удалось добыть. С мрачным видом Гарри протянул его командиру.
Древко было сделано не из дерева! Высококачественная черненая сталь, хвост с пластиковым оперением. Настолько короткое, что это скорее арбалетный болт, нежели стрела. Детище двадцать первого века, но никак не девятнадцатого, и уж точно оно не могло быть в руках у местных племен, живущих по нормам первобытно-общинного строя. Старшина прикинул, каким должно быть оружие, чтобы стрелять этой стрелой – слишком короткое для обычных арбалетов, на древке – какие-то направляющие. Возможно, это даже арбалет с магазином, Роселли никогда их не видел, они не состояли на вооружении, но знал, что они существуют.
– Смит, Патон – ко мне! – приказал старшина.
Агент СРС приблизился к старшине в сопровождении «тюленя», по лесу он так и не научился ходить тихо.
– Что это, Смит? Что за фокусы у нас на пути?
Смит осторожно взял древко стрелы.
– Карапинтадас, – сказал он, – какого черта им здесь делать?!
– Карапинтадас? Что еще за чертовщина?
– Вы с ними, наверное, не сталкивались, верно. Карапинтадас, люди с зелеными лицами. Аргентинский спецназ, их натаскивают немецкие егеря. У них есть такая игрушка, магазин на восемь стрел, но взводить вручную.
Старшина помрачнел.
– И какого черта этим германским выкормышам делать здесь?
Агент пожал плечами:
– Не знаю, сэр. Я сам удивляюсь, их не должно здесь быть.
Морские пехотинцы, теперь еще эти. Старшина знал, что аргентинцы внимательно следят за тем, что происходит в Бразилии, у них самих ситуация не подарок, но Аргентину с восемьдесят второго поддерживает Германия. Пусть не явно, не нарушая доктрины Монро, но поддерживает. А германцы не те люди, с кем стоит сходиться на узкой тропинке.
– Поиск! Пятьдесят метров! Начали.
Бесплотные тени рассыпались по лесу. Каждая зарубка на коре, каждая спичка, каждый окурок – скажет то, что нужно знать.
Пять минут. Десять…
– Ничего, сэр, – отрапортовал за всех машинист Патон, – ни единого следа. Здесь никого не было, кроме морпехов.
Еще не легче.
– Боевое построение. Два бриллианта [29]29
Один из типов построения. Для группы из шести человек выглядит как один-два-два-один на удаление прямой видимости.
[Закрыть]. Пулемет в голову. Пошли.
Из кроны деревьев в спину уходящим «морским львам» смотрели темные, проницательные глаза. Смотрели они без злобы, скорее с сочувствием и даже… жалостью. Люди снова пришли сюда – и они снова шли туда, куда идти нельзя. Потому что там – там беда, там царство злых духов, из которого нет пути назад. Никто не выходил оттуда живым с тех пор, как бог прогневался и ударил своим мачете в самое сердце джунглей. Мор, болезни, болезни страшные, уродующие тело человека и иссушающие его душу, гнездились там. Но люди снова и снова шли туда, они не внимали предостережениям, одним из которых была стрела на их пути.
Значит, еще двенадцать человек станут жертвами. Иначе было нельзя – если кто-то вернется оттуда, в лес придет беда.
Глаза внезапно исчезли. И ни один лист не шевельнулся…
Утром пошел дождь. Сейчас был не сезон дождей, но дождь все равно пошел. Они слышали это по тому, как дождь едва слышно шелестел в кронах верхнего яруса деревьев. Лишь крохи живительной небесной воды попадали на нижний ярус растительности, на землю же не попадало ничего. Только стало еще более душно и сыро.
Потом они наткнулись на реку. Один из безымянных притоков Амазонки, питающих великую реку, после дождя он превратился в бурный, мутный поток. Перебраться по нему без использования специального снаряжения не было никакой возможности, снаряжение тоже неминуемо было бы потеряно. Оставалось надеяться, что на той стороне след не обрывался.
Двадцать минут у них ушло на то, чтобы найти подходящую ветку, и еще столько же на то, чтобы перебросить веревку. Это было не классическое ковбойское лассо, а веревка с грузом на конце, ее можно было использовать в самых разных целях, умелые люди этим ломали шею часовому метров с десяти. Но сейчас им нужно было переправиться на тот берег, и ничего больше, они забросили веревку так, что груз зацепился в развилке деревьев, и по этой веревке переправился Дик, самый тощий из всех них. Потом Дик нормально закрепил вещи, и они переправили вещи и переправились на другой берег сами.
Потом они вышли на дорогу…
Дорога находилась всего метрах в тридцати от русла безымянной реки и, по-видимому, шла параллельно ему. Те, кто строил эту дорогу, знали, что делали, и имели немало времени в запасе. Сначала они повалили мешавшие им стволы деревьев-гигантов, а потом сделали все, чтобы первый ярус растений вырос как им надо и закрыл дорогу.
«Тюлени» заняли позиции на дороге, ощетинившись стволами.
Рэ подошел к Смиту, который пытался свериться с картой.
– А это какого здесь хрена?
Смит пожал плечами:
– Тут много чего интересного. Может быть, это аэродром. Таких много.
– Аэродром? Ты свихнулся? Да тут не всякая птица взлетит.
– Может, начали вырубать под взлетную полосу и что-то их спугнуло. Нам туда…
Щелчок и шипящая согласная в микрофоне – сигнал опасности – добавили в кровь адреналина. «Тюлени», уставшие до предела на четвертый день похода, остановились с облегчением, привычно ощетиниваясь стволами во все стороны.
Старшина Роселли, мягко ступая обутыми в резиновые сапоги ногами, направился вперед, к головному дозору. С ним в паре шел Рэ, он прикрывал старшину с тыла. Поодиночке в джунглях не ходили даже полные отморозки.
Первым они нашли Экса. По глазам, блестящим на черной, как ночь, роже. С искаженным лицом – он указал куда-то вперед стволом ротного пулемета…
Твою мать…
Они лежали под чем-то вроде креста, опиравшегося на деревья. Точнее – трое висели, остальные лежали под ним, потому что перегнили веревки. Те, кто висел, были подвешены за ноги, от них мало что осталось, но это не потому, что ими полакомились птицы или звери: они обитали на верхнем ярусе джунглей. И самое главное – на них было что-то вроде военной формы.
– Рассредоточиться… – одними губами приказал старшина, – дистанция на прямую видимость. Рэ, за мной…
Они провисели здесь не меньше трех месяцев, может, даже и больше. Но мяса на их костях не осталось совсем, это были голые скелеты в форме. От них ничем не пахло, и на костях не было ни малейшего кусочка мяса, они были как отполированы. Форма расползалась от гнили и сырости, стоило им только прикоснуться ножом.
– Муравьи, – мрачно сказал старшина, – ублюдки…
Амазонские муравьи. Огромные колонии, в отличие от обычных домашних муравьев, эти бывают величиной с мизинец и иногда путешествуют. Основная их пища – это трупы павших животных и птиц, но во время переселения они смогут, наверное, уничтожить и слона, попадись тот им на пути. Вероятно, те, кто повесил здесь этих парней, знали, что через несколько дней от трупов ничего не останется.
– Убили-то их не муравьи, верно?
– Верно. Двенадцать?
Рэ взглянул вниз на мертво щерящиеся черепа, пересчитал их.
– Да, двенадцать.
– Германский разведывательный патруль. У русских они по шестнадцать человек. У британцев – по четыре человека.
– Может, британцы?
– Тогда их было бы восемь. Или шестнадцать.
– А наши?
Старшина внимательно глянул в лицо Рэ:
– Тогда бы нам рассказали про это, как ты думаешь?
Они проверили карманы – лишь для того, чтобы убедиться в том, что в карманах ничего нет. Не было обуви – это значит, что ее унесли, индейцы не берут одежду белых, но обувь для них – лучший подарок.
– Уходим! – решил старшина. – Удвоить внимание! Не выпускать друг друга из виду, удаление – на дистанцию визуального контакта!
– А где Кот?
Старшина смотрел на его напарника, бадди, как называют напарника армейские – маленького, но верткого парня из мексиканских эмигрантов по прозвищу Пицца.
– Пицца, а где Кот?
Спецназовцы передвигались парами, каждый в паре был готов поддержать своего напарника в любой ситуации. Пары формировались еще при прохождении курса обучения.
– Сэр, он только что был здесь.
Пицца выглядел каким-то пришибленным, на лице выступил пот.
Старшина выругался:
– Да что вы, совсем охренели? Ищем Кота, радиус поиска пятьдесят метров, работаем в парах. Начали!
«Котики» моментально разошлись в разные стороны.
– Эй, агент!
Смит обернулся – и схлопотал по сопатке, хорошим прямым боксерским ударом. Второй удар, последовавший сразу за первым, опрокинул агента наземь.
– Какого хрена происходит, Смит?! Говори, тварь! А то тут и останешься!
Смит с поразительной легкостью отбросил «тюленя», поднялся. Из носа его текла кровь, но он ничего не предпринимал по этому поводу.
– На хрена тебе это знать?
– Говори!
– Слушай. Помнишь те бумаги, которые вы достали из норы?
– И что?!
– Не ори. Этот лагерь…
– Он ведь был не просто лагерь, так?
– Точно. Это был не просто лагерь. Это был научный лагерь.
– Что? Что еще, на хрен, за паскудство? Какой научный?
– Такой! Они кое-что искали! Они готовились к тому, чтобы предпринять экспедицию и найти кое-что.
– Что? Что тут может быть, кроме наркоты?
– Самолет.
– Самолет?! Что еще, на хрен, за самолет?!
– Самолет. Увидишь, когда найдем.
Смит вытер сочащуюся кровь, что-то беспокоило Рэ, какое-то неприятное ощущение… верхняя губа.
И тут он понял, что кровь из носа течет и у него.
Через несколько минут вернулись поисковые группы. Ни самого пропавшего «котика», ни следов, которые могли бы указать на то, что с ним произошло, найдено не было.
На следующий день группа на связь не вышла. Беспилотный разведывательный самолет, посланный в район, ничего не обнаружил. Высаживать в район вторую группу не решились.
10 июня 2012 года.
Великобритания, Лондон.
Вестминстерское аббатство
Несколько дней назад во сне совершенно неожиданно скончалась Королева. Лондон был погружен в траур.
Ее смерть была в чем-то ожидаемой – все-таки восемьдесят с лишним лет – и в то же время для многих она была совершеннейшей неожиданностью. Все это – для посвященных – сильно напоминало картину, когда хозяйка на кухне включает свет, и тараканы начинают разбегаться в разные стороны, спасаясь от карающего тапка.
Протокол похорон царствовавшего монарха был разработан после смерти Ее Величества королевы Виктории – тогда в Лондоне едва не начались беспорядки. После официального сообщения о смерти Ее Императорского Величества гроб с телом выставили в большом холле Вестминстерского дворца на специальном постаменте, покрытом тканью цвета «королевский пурпур». Рядом с постаментом, на который выставили гроб, застыли в безмолвном карауле бойцы Гвардейской бригады…
Наследование британского трона установлено документом, называемым Акт о союзе 1800 года, очередность наследования определяется мужским первородством и религией. Католик не может претендовать на британский трон, католическое вероисповедание автоматически исключает его из списка претендентов.
Первым в списке престолонаследников был Филипп, принц Уэльский, дальше шел Николас, герцог Кембриджский. В нормальной ситуации никто бы не сомневался в очередности престолонаследия. Но скандальный второй брак принца Уэльского, не поддержанный большей частью британского дворянства и офицерства, зловещие слухи о причастности Филиппа к убийствам, наконец – инициированный «партией Николаса», состоявшей в основном из представителей дворянской молодежи и армии, вопрос о наличии у Филиппа болезни Альцгеймера поднимали вопрос о возможности пребывания принца Уэльского на британском престоле.
Согласно британским законам, в случае недееспособности монарха регентство должно устанавливаться автоматически, без специального акта парламента, и регентом становится следующий совершеннолетний представитель династии, подходящий по линии наследования. Недееспособность должны подтвердить трое из пяти высших чиновников государства: супруг Суверена, лорд-канцлер, спикер палаты общин, лорд – главный судья или хранитель свитков. В данном конкретном случае – супруг Суверена исключался начисто, оставались четверо, из них лорд-канцлер был близким другом Филиппа, а спикер палаты общин публично выступал за передачу престола «через голову» Николасу, точно так же считали и многие депутаты. В условиях резкого обострения обстановки в Индии, дестабилизированного Афганистана, все ухудшающихся отношений с Россией, резкого обострения отношений с САСШ – чехарда и неопределенность с престолонаследием могли привести к чему угодно, от гвардейского переворота до новой мировой войны. Поэтому в ночь смерти Ее Величества на экстренное заседание в одном из замков близ Лондона собрался Тайный совет.
Тайный совет, один из органов власти, остающийся с очень давних времен, на деле обладал намного большей властью и влиянием, чем это было принято считать. В него входили наследник, принц-консорт, все назначенные Государственные советники, три высочайших духовника англиканской церкви – Архиепископ Кентерберийский, Архиепископ Йоркский и Епископ Лондона, несколько судей апелляционных судов, Председатель правительства, все силовые министры кабинета и некоторые несиловые, глава Оппозиции Ее Величества и главы всех фракций, представленных в палате общин. Как обычно это и бывало для британских правительственных органов, состав Тайного совета не был определен каким-то конкретным числом, он менялся в зависимости от обстоятельств и количества государственных деятелей, достойных назначения в Тайный совет Ее Величества.
Принц Уэльский ехал на заседание Тайного совета, черный от горя, вместе со своей супругой и единственной любовью на свете – герцогиней Корнуоллской. Она была также и принцессой Уэльской – но никогда не использовала этот титул, предпочитая не усугублять. В памяти народа осталась одна принцесса Уэлльская, одна-единственная, и тревожить эту память не стоило, ни сейчас, ни потом.
Перед вратами замка было полно полиции, замок взяли первый попавшийся, который был свободен и который смогли арендовать, он принадлежал одному из членов Тайного совета, использовался как загородный дом. Перед древними, увитыми плющом и покрытыми мхом стенами – иссиня-белое марево мигалок, полицейские, серебристые с желтыми и синими полосами автомобили, чуть в стороне армейские грузовики. Спешно проверяемые документы, оружие. По периметру занимали позиции солдаты из Королевской конной гвардии и полка герцога Йоркского, в военной, а не в церемониальной форме и с современным оружием.
«Бентли» подкатил к закрытым воротам, охрана проверила машину с королевским штандартом на крыле, отсалютовала. Ворота стали открываться. Принцу Уэльскому отсалютовали полным салютом, положенным членам правящей династии.
Пока «Бентли» пробирался по плохо освещенной, с обеих сторон закрытой деревьями и кустарником длинной подъездной дорожке к дому, принцу вдруг пришло в голову, что это может быть и ловушкой, а занимающие позиции у замка гвардейские полки – началом гвардейского заговора. И если он не присягнет новому монарху здесь и сейчас – из замка живым не выйдет…
«Бентли» остановился у самого въезда на гостевую стоянку, которая, как и во многих других замках, представляла собой не более чем выровненную площадку, покрытую крупным речным песком. Стоянка уже была переполнена.
– Ваше высочество, дальше не проехать… – обратился к принцу начальник его охраны.
– Так тому и быть… – негромко сказал принц, думая совсем о другом.
– Сэр? – вопросительно сказал водитель.
– Я выйду здесь, – решительно сказал принц, – не нужно меня сопровождать.
Начальник охраны, который был единственным сотрудником службы безопасности, сопровождавшим принца на заседание Тайного совета, выскочил из машины, открыл дверь. Герцогиня в темноте машины поймала его руку.
– Я люблю тебя, – просто и бесхитростно сказала она.
Я люблю тебя… Господи, насколько все было бы проще, если бы его мать, полноправная властительница Великобритании, не вообразила бы, что она властна над человеческими душами, над желаниями и стремлениями других людей. Над любовью.
Насколько все было бы проще…
– Я тоже… люблю тебя.
Сказав это, принц вышел из машины…
В тесном холле замка – суетливые разговоры, раскланивания, серые, хмурые лица. Как только он вошел – разговоры стихли. Лорд-канцлер, высокий, осанистый граф Норфолк, шагнул вперед, на лице его была написана лицемерная скорбь.
– Ваше королевское высочество, от своего лица и от лица всех членов Тайного совета приношу вам искренние соболезнования в связи…
– Благодарю вас, лорд… – взмахом руки сэр Филипп оборвал словоохотливого подданного, – до заседания Тайного совета я никого не хочу видеть. Надеюсь, вы простите и поймете мое стремление немного побыть одному.
– О, конечно, конечно…
Двое слуг, одетых в повседневные костюмы, отвели принца в одну из больших комнат первого этажа. Почтительно поклонившись, закрыли двери, оставив его наедине с самим собой. И своими невеселыми мыслями…
Проблема была не в том, что сейчас его могли отрешить от власти, передав престол его сыну. Проблема была в том, что он сам не готов был к этой власти. Он не испытывал никакой тяги к власти. Он не любил власть. Он тяготился ею. Он мечтал о том, чтобы его просто оставили в покое. Дали возможность хотя бы попытаться собрать из осколков то, что можно было назвать семьей.
Наследник в раздумье прошелся по комнате, взглянул на одинаковые ряды книг на полках, на одинаковые, темные, с золотым тиснением обложки. Интересно, кто-нибудь когда-нибудь их читал? Или нет…
Принц снял с полки первую попавшуюся книгу. Не глядя, раскрыл…
Лаэрт
Отлично.
Кой-чем вдобавок смажу острие.
Я как-то мазь купил такого свойства,
Что если смазать нож и невзначай
Порезать палец, каждый умирает,
И не спасти травою никакой,
С заклятьем припасенной ночью лунной.
Я этим ядом вымажу клинок.
Его довольно будет оцарапать,
И он погиб.
Король
Обдумаем полней,
Какие могут ждать нас вероятья.
Допустим, план наш белой ниткой шит
И рухнет или выйдет весь наружу.
Как быть тогда? Нам надобно взамен
Иметь другое что-нибудь в запасе.
Постойте, я смекну. – Готово, есть.
Ага, мы ставим ценные заклады…
Так, так.
Когда вы разгоритесь от борьбы —
Для этого я б участил атаки, —
На случай, если б попросил он пить,
Поставлю кубок. Только он пригубит,
Ему конец, хотя б он уцелел
От смертоносной раны. Что за крики?
Гамлет, принц Датский.Уильям Шекспир.
Принц испуганно захлопнул книжку. В темной тиши библиотеки словно морозным воздухом дунуло. Как тогда – он едва ли не первым из всех пассажиров машины увидел у фургона на противоположной стороне улицы парня в черной кожаной куртке с автоматом Калашникова – и рывком стащил принцессу на пол, закрывая собой.
Мария была беременна их первенцем, Николасом. Террористы из ИРА приговорили их к смерти и попытались исполнить приговор на Кенсингтон. Тогда Господь зачем-то оставил его и его семью в живых – возможно, предназначенная ему в этой жизни чаша страданий не была испита им до дна…
Принц внезапно понял, что он в этом кабинете не один. И то ощущение – словно морозным воздухом обдало – это было наяву. Воздух был не морозным, а сырым и холодным, и ворвался в библиотеку, когда открыли потайную дверь.
– Кто здесь?! – резко спросил принц Уэльский.
– Это я, Ваше Величество…
Из-за ряда полок шагнул секретарь Ее Величества сэр Август. Неприметный знаток церемониала, распорядительный и незаметный, он настолько прижился в Букингемском дворце, что стал почти что частью интерьера.
– Что ты здесь делаешь? – удивленно спросил принц. – Разве ты не должен заниматься церемониалом похорон во дворце?
– Церемониалом есть кому заняться, Ваше Величество, – ответил сэр Август. Рыцарское звание ему было пожаловано всего три года назад, до этого он многократно отказывался.
– Ты неправильно меня титулуешь, Август. Я не монарх и, возможно, никогда им не стану.
– Станете, Ваше Величество. Возможно – станете.
Принц Уэльский почувствовал недоброе.
– О чем вы говорите, сэр Август?
Сэр Август уже не казался ни маленьким, ни плюгавым – эти каменные серые стены словно напитывали его силой.
– Ваше Величество, согласно тайному церемониалу я, как секретарь Ее Величества, безвременно ушедшей от нас, уполномочен вручить вам, лично в руки и без свидетелей, некий тайный документ, подписанный лично Ее рукой. Этот документ должен быть вручен не позднее двадцати четырех часов с часа смерти, и я сим исполняю волю Ее Королевского Величества.
С этими словами сэр Август достал из-под полы своего костюма и протянул принцу пакет из плотной бумаги, формата А4. Было заметно, что пакет очень старый – такие пакеты бывают желтыми, но сейчас материал посерел от времени и пыли. Пакет был запечатан красным «королевским» сургучом, но к нему не была приложена ни малая, ни большая королевские печати. Вместо этого на сургуче виднелся оттиск какого-то странного восьмиугольного перстня.
– Я не вижу здесь королевской печати, Август, – сказал принц, осматривая конверт.
Вместо ответа сэр Август поднял левую руку. На указательном пальце красовался перстень из какого-то черного камня, по размеру и форме он как раз подходил к отпечатку.
– Королевская воля опечатана вашим личным перстнем?!
– Ваше Величество, сломайте печать – и все поймете…
Принц, уже не обращая внимания на ненадлежащее титулование, сделал то, что сказал ему королевский секретарь.
В пакете оказался опечатан еще один конверт, поменьше, запечатанный тем же самым сургучом и тем же самым оттиском перстня, и письмо. Письмо было писано на бумаге с водяными знаками того сорта, который используется в Королевской Канцелярии, писано было рукой, чернилами. Принц узнал почерк своей матери, чернила сильно выцвели – было видно, что это письмо хранилось долгое, очень долгое время…