Текст книги "Противостояние"

Автор книги: Александр Афанасьев (Маркьянов)

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 19 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

   – Дойдет?

   – Думаю да... – санинструктор, которому, как и половине его коллег в отрядах дали кличку Док, тоже затянулся сигаретой, и тоже трофейной – я посмотрел, органы не задеты, больно только... Ну и кровит.

   – Фриц?

   – Чудом жив остался. От каски – и полуха оторвало с мясом. Я замотал, как мог. Крови потерял – но тоже идти сможет.

   – Добро.

   Опасаясь – сам не зная пока чего – лейтенант поставил пленного в середине колонны, рядом с собой. На всякий случай взял отрезок парашютной стропы подлиннее, привязал пленного за пояс к себе. Черт его знает – а ну как в голову ему придет в пропасть броситься или на мины. Чужая душа – потемки...

   Вышли даже раньше, чем планировали. Всю дурь уничтожили, ослов оставили на тропе. Товар побросали прямо тут в расчете на то, что если за ними кто-то пойдет по тропе – он увидит бесхозных ослов и бесхозный товар. И какой скажите, дурак пойдет искать свою смерть, преследуя неуловимых шурави, если вот тут, рядом, под руками товара столько что на несколько месяцев безбедной жизни небольшому отряду духов хватит. Если даже командир отряда окажется фанатиком и прикажет бросить товар – скорее всего, его пристрелят свои же, в спину.

   Первые признаки того, что пакистанцы наконец-то зашевелились, появились через полчаса – нарастающий вой реактивных двигателей бритвой полоснул по нервам...

   – Рассредоточиться! В укрытия!

   Рассредоточиваться особо было негде, не степь, горная тропа, да и с укрытиями тоже было туговато – но делать было нечего. Лейтенант толкнул пленника в сторону, сбил на землю, прикрывая собой

   Фантомы!

   Устаревшие, но все еще грозные американские F4 Фантом шли парой, едва не задевая крыльями острые пики гор. Один с разведывательным контейнером и один как прикрытие – с ракетами. Скошенные носы, треугольные крылья, пламя, рвущееся из двух двигателей. Эти машины летали еще во Вьетнаме – мощные, но неповоротливые, они легко становились добычей вьетнамских МИГов. Здесь же МИГов не было – была узкая горная тропа, где негде спрятаться от ревущей смерти. Сейчас сбросят канистры с напалмом – и смерть...

   – Do you speak English, sir?

   Вопрос этот, дикий в условиях надвигающихся на них смерти был настолько неуместным, что лейтенант не сразу осознал, что именно его спросили. Но ответил сразу, на автомате, как и учили в спецшколе МИДа

   – Yes******.

   – Они не будут бомбить.

   Самолеты приближались

   – Почему?

   – Из-за меня...

   Точно такие же – с поправкой на девятнадцатый век – ситуации имели место быть и в Индии, и здесь, в Афганистане, и в Африке. Тонкая линия алых мундиров опоясывала Великобританию, империю над которой не заходит солнце, служа ей надежной защитой – самой надежной, какая только могла быть в то время. Британские офицеры порой знали не один иностранный язык, включая местные диалекты, занимались этнографическими и прочими исследованиями, изучали быт и обычаи местных племен, собирали гербарии. Чем-то был похож именно на них лейтенант Советской армии Николай Скворцов – сын состоятельных родителей из Внешторга, закончивший языковую спецшколу, а потом наперекор родителям ушедший на войну и нашедший себя как воин.

   Самолеты пронеслись прямо над распластавшейся на тропе группой, едва не контузив ревом реактивных двигателей.

   – Они высадят десант – проговорил пленник – попытаются отрезать вас от границы и уничтожить. Надо идти...

   Лейтенант и сам понимал, что надо идти.

   – Ломяра! Связь!

   Лом, сверхсрочник, таскающий на себе здоровенную Р-143, радист-радиолюбитель еще с пионерских времен заколдовал над рацией. Поймав волну, поднял большой палец...

   – Склон, я Гюрза! Склон, ответьте Гюрзе!

   Склон – это был позывной штаба отряда, которому подчинялся лейтенант Скворцов со своей группой.

   – Гюрза, это Склон. Слышу вас плохо!

   В наушниках и впрямь буря помех. Либо горы экранируют – либо и впрямь отсекают.

   – Склон, я Гюрза! Нахожусь в квадрате двадцать два – семнадцать по карте шесть! Как поняли?

   – Гюрза, повтори, связь почти на нуле.

   – Я Гюрза! Нахожусь в квадрате двадцать два – семнадцать по карте шесть! Как поняли?!

   – Какого беса ты туда забрался, твою мать? – радист перешел со стандартного радиообмена уставными фразами на обычный

   – Нет времени, Склон! Имею очень ценный груз! Нужна эвакуация!

   – Понял тебя, Гюрза, сообщи уровень?

   Связь стала немного лучше

   – Розовый дом. Не ниже. Прошу срочную эвакуацию!

   – Твой район закрыт для вертушек, Гюрза! Ближайший квадрат – от первой отними одиннадцать. Как понял?

   Даже с учетом того, что на обеих станциях стояла аппаратура ЗАС*******, радист на штабной станции не сказал прямо кодировку квадрата эвакуации. От первой отними одиннадцать – это значит квадрат одиннадцать – семнадцать. Топать туда – с учетом поправок на горные условия – километров двадцать пять.

   – Склон, прошу квадрат ближе!

   – Невозможно, Гюрза. Иди в указанный квадрат, вертушки там будут через восемь часов.

   – Тебя понял, Склон. В воздухе хулиганят, сообщи соседям!

   – Соседи уже поднялись, уже поднялись, Гюрза!

   – Тебя понял. СК********

   Лейтенант раздраженно сбросил с головы наушники

   – Старшой... – не по уставному обратился к нему подошедший Рад

   – Ну?

   – Я поставил ОЗМ-ку. Если пойдут – будет сюрприз. Но по флангам ничего не сделать.

   – Ускорить движение! Вперед!

   Оторваться не удалось...

   Хлопанье вертолетных винтов они услышали почти сразу после пролета Фантомов. Но звук этот не сулил дорогу домой – он сулил новые проблемы. Вертолеты шли со стороны Пакистана – значит, духи пошли ва-банк. Лейтенант слышал от других, что иногда наглость пакистанских ВВС доходит до того, что они высаживают духов с вертолетов на нашей (то есть на афганской) территории. Аттракцион был и впрямь смертельным, учитывая безраздельное господство в афганском небе советских и афганских ВВС. Тем не менее – такое лейтенант слышал не раз, а значит, это было правдой. Учитывая, как идут вертолеты, можно было предположить, что они попытаются высадить группу духов (а возможно и пакистанских солдат) впереди, по ходу движения группы. И отрезать тем самым спецназовцам путь домой. По крайней мере задержать до того самого момента, как из Пакистана подойдут боевые отряды и подтянут минометы. Тогда – хана без вариантов...

   А вверху, в небе выводили песню моторы пакистанских истребителей, прикрывающих высадку десанта. Да, серьезно взялись...

   – Шило, где мы?

   – Нитку прошли... – прапор вытер лоб с повисшими на нем крупными каплями пота – а хотя хрен его знает... Ты здесь видишь пограничные столбы, старшой?

   Граница и в самом деле не было делимитирована, что создавала сложности.

   – Шило, слушай сюда! – лейтенант бесцеремонно ухватил своего замка за снаряжение, подтащил к себе – бери восемь человек и дуй вперед. Только – в дерьмо не вляпайся. Удаление – километр. Мы пойдем следом. Твоя задача – выяснить, где и чего нам ждать. Как только нарвешься – не лезь на рожон, отступай сразу. Мы успеем либо обойти, либо, если невозможно обойти – займем господствующую высоту и обозначим себя. Отступай к нам. Вместе – пободаемся!

   Решение, принятое лейтенантом было опасным – но единственно верным. Деля группу на две, он давал шанс и тем и другим. Первые – да они рисковали, идя по тропе в половинном составе. Но – случись впереди засада, они могли отступить на заранее подготовленные второй группой позиции. Вторая группа могла занять господствующую высоту и успеть укрепиться – в лысых афганских горах это значило очень много, сверху вниз можно было расстреливать наступающих как в тире. Наконец, вторая группа могла сманеврировать и, обойдя засаду с фланга или тыла ударить как раз туда, откуда не ждут...

   – Есть!

   – Не вляпайся, братан! – лейтенант глянул прямо в глаза своему замку – не лезь на рожон, пацанов не положи.

   – Да есть... – досадливо проговорил Шило – все мои за мной!

   * елочкой – один вправо, второй влево, третий опять вправо.

   ** существует специальный снайперский патрон для СВД. Удивительно – но некоторые снайперы об этом даже не слышали и пользуются валовыми пулеметными боеприпасами. А потом и начинаются разговоры про «никакую» точность и кучность СВД.

   *** руки вверх! на колени! – англ.

   **** надо сказать, что обычно, раздолбив караван, разведчики брали ценные вещи – золото, если его везли в караване, магнитофоны и все такое иногда что-то из одежды. Осуждать их за это вряд ли стоит. Например – как достать свитер (прозывающийся не иначе как вшивником), если не взять что-то с каравана и потом не обменять. А ведь свитера – это солдатам воюющим в условиях гор! – не только не выдавали! Если отцы-командиры увидят неуставной свитер – отберут! Вот где идиотизм то скрывался! Или кроссовки – тоже неуставная форма обуви, а нормальной уставной не было, вот и доставали как могли. И тоже, увидят – взыскание наложат, отберут. Впрочем, так поступали не все командиры и не всегда – многие приходили к выводам, что черт с ней, с неуставной одеждой и обувью, если это помогает воевать.

   ***** промедол – наркосодержащее лекарство – обезболивающее. К сожалению, были случаи, когда солдаты его употребляли и не по ранению – а были и такие когда командиры из принципа «как бы чего не вышло» изымали его из солдатских аптечек.

   ****** дальнейшие диалоги автор будет приводить на русском, иначе будет занимать много времени перевод.

   ******* аппаратура ЗАС – засекречивающая связь

   ******** СК – так профессионалы обозначают конец связи.

   На засаду нарвались, когда лейтенант уже грешным делом подумал, что вырвались. Прошли больше десяти километров, столько же осталось до посадочной точки – и тут по нервам бичом хлестанула скороговорка пулемета где-то впереди. Секунда – и перекрикивая пулемет заговорили сразу несколько автоматов, не меньше десятка.

   Черт... Немного еще.

   Но самое худшее – это даже не автоматы, не гранатометные разрывы – почти сразу же с автоматами забасил, перекрывая автоматный лай, ДШК – самое страшное из того что было у духов. Его размеренный, глухой бас было не перепутать ни с чем. Пули пробивали все – броню БТР, дувал*, кирпичную стену, любой бронежилет – все. У духов такое оружие было редкостью, оно обычно применялось в системе обороны укрепленных районов. Слишком тяжелое: чтобы нести его и боезапас нужно несколько ослов и как минимум два человека подготовленного расчета – не считая погонщиков ослов. Для того, чтобы выживать, духи должны были быть предельно мобильны, а с таким грузом далеко не уйдешь, попадешь под удар крокодилов или грачей**. Чтобы заставить духов взять с собой ДШК... должно было произойти что-то экстраординарное. И если Шило с пацанами напоролись на ДШК...

   – Старшой! Смотри! – идущий первым по тропе Муха, мелкий, но выносливый и злой разведчик показал рукой в сторону опасности.

   Еще один отряд...

   Духи... Человек двадцать... Идут как-то странно – они что их – не видят???

   И тут лейтенант понял – не видят! Они сосредоточены на той группе, что ведет бой на тропе, на группе Шила. Сейчас они пытаются отрезать ей путь назад, зайти с тыла и окружить. А их – они пока не заметили, они даже не подозревают о наличии второй группы спецназа, идущей сразу за первой!

   – Тихо! Залечь! К бою! – несмотря на то, что до духов был почти полкилометра, лейтенант скомандовал шепотом.

   Спецназовцы залегли – прямо на тропе, потому что иного, лучшего укрытия рядом не было – а если так и оставаться на ногах – вполне могут заметить.

   – Огонь по моему выстрелу! Передай по цепочке!

   Портативных средств связи не было. Как-то раз у духов нашли портативные радиостанции Моторола – несколько комплектов досталось разведчикам при зачистке очередного укрепленного района. По сравнению с тяжелой капризной и глухой Р148 японские средства связи были что небо и земля но... при очередном визите кабульских штабных нештатные средства связи изъяли и ... с концами.

   Лейтенант толкнул в бок плененного американца – он повалился на тропу едва ли не первым и вообще вел себя странно – даже намека на попытку бежать не было.

   – Лежать. Головы не поднимать!

   Американец ничего не ответил...

   Успокоиться. Три-один-два. Три-один-два...

   Это было у лейтенанта еще со школы СДЮШОР, школы олимпийского резерва. Любой спортсмен-стрелок должен уметь мгновенно погасить свои эмоции, забыть обо всем, что не связано с предстоящим выстрелом. Павел Васильевич, его тренер по стрельбе учил не просто стрелять – он учил пацанов многим другим вещам, каким их нигде бы не научили. Он научился им от деда, побывавшего в оккупированном японцами Китае, и теперь передавал искусство дальше – тем, кому доверял, и кого видел. В частности, тренер учил мгновенно приходить в особое, отрешенное состояние. Японцы называют это мушин – когда стреляющий рассчитывает точку попадания и стреляет на инстинктах. Не на разуме, а именно на моторной памяти, на вбитом в подкорку чутье. Для мгновенного перехода Кораблёв обучал использовать систему ключей – особых формул, при произнесении которых сознание мгновенно переходит в нужное состояние. Каждый из пацанов, ходивших в СДЮШОР, до помрачения сознания заучивал ключи, каждый свой. У Коли Скворцова ключ был "триста двенадцать". Три-один-два ...

   Если я вижу цель – значит, я попаду.

   Три-один-два. Три-один-два. Три-один-два

   Поймав промежуток между двумя ударами сердца, Скворцов нажал на спуск, целясь в высокого в черном тюрбане моджахеда. Не чувствуя отдачи винтовки, не видя выброшенной механизмом гильзы, не слыша загрохотавших рядом автоматов, не отвлекаясь ни на что он перевел прицел винтовки дальше, нажал на спуск еще раз. Потом еще и еще...

   Три-один-два. Три-один-два ...

   – Старшой... Старшой, ты что?

   Лейтенант дернулся как от удара током – выход из ключа всегда серьезная встряска для организма. Уставился на Муху...

   – Что?

   – Старшой, двигаться надо. Ты их всех попластовал, легли как на параде Быстрее, пацаны двинули уже!

   Вряд ли бы кто-то поверил в это, не видя собственными глазами – но это было так. Из двадцати заходящих в тыл спецгруппе моджахедов лейтенант положил одиннадцать, причем первых троих – меньше чем за две секунды. Такое невозможно было сделать, используя снайперскую винтовку Драгунова с ее довольно сильной отдачей. Можно было срезать двоих, троих – не больше. Дальше обычная стрельба с попаданиями и промахами. Никак не одиннадцать целей без единого промаха. Невозможно было и сделать три точных прицельных выстрела менее чем за две секунды. Но он это сделал. Джинба иттай – неразрывное единение всадника с конем и с оружием, благодаря ему всадники-самураи точно попадали стрелой в цель с трех сотен шагов, стреляя с бешено несущейся лошади. Прошли времена, изменилось оружие, изменились и люди – но суть неразрывное единение человека и его оружия – осталась...

   Джинба иттай. Спасибо тебе, дядя Паша...

   Окончательно придя в себя и подхватив винтовку, лейтенант подтолкнул вперед своего пленника и сам направился за остальными.

   Едва успели занять позиции у самой вершины – как появился головной дозор, первая идущая по тропе восьмерка. Шестеро шли, перебежками, падая за камни, огрызаясь выстрелами. Не очередями – именно выстрелами, в спецназе очередями не стреляли никогда, каждый выстрел должен быть в цель. Исключения бывали – но они лишь подтверждали правило. Спецназ не десант и не мотострелки, они уходят в поиск на дни, а то и на недели, боеприпасы несут на своем горбу, и все что ты унес – то у тебя и есть. Стрелять очередями – просто не хватит патронов.

   Двоих тащили – на плащ-палатках. Влипли...

   Последним отходил Шило, прикрывая всех остальных. Судя по тому как он отходил – достали их капитально. Он стрелял из своего ПКМ прямо с рук, держа пулемет за сошки, почти не залегал. Пули летели градом – но ни одна не задела этого стального человека, они словно боялись его...

   Лейтенант выстрелил – один из моджахедов, неосторожно сунувшийся дальше, чем стоило соваться, да еще с гранатометом рухнул на осыпь, накрыв собой готовый к выстрелу гранатомет. Еще один сунулся – то ли вытащить сородича, то ли взять гранатомет чтобы выстрелить в ненавистных шурави – лег рядом...

   Остальные заняли позиции – но пока огонь не открывали. С такого расстояния, какое разделяло сейчас советских спецназовцев и духов из автомата попасть вообще сложно – значит, не следует и позиции свои демаскировать. Командир стреляет, раз может – вот и пусть стреляет...

   Дальше духи не сунулись. На самом деле это плохо, если бы сунулись – это значит, что перед тобой фанатики, малограмотные феллахи с автоматами. Полегли бы. А так... окружили и ждут, пока подойдут подкрепления. Еще и артиллерия партизанская прибудет – минометы. И тогда точно...

   Шило шумно плюхнулся рядом с командиром...

   – Кто?

   – Бай тяжелый. В живот. Муха чуть полегче, но идти не сможет.

   Добегались...

   – Связь! – заорал лейтенант, криком выплескивая раздражение – связь, мать вашу!!!

   Под руку сунули гарнитуру...

   – Склон, я Гюрза! Склон, ответьте Гюрзе!

   И снова – треск помех. Как назло...

   – Склон, ответьте Гюрзе!

   – Склон на приеме!

   – Склон, я Гюрза. До точки дойти не могу, повторяю, до точки дойти не могу. Имею трехсотых, нуждаюсь в эвакуации!

   – Тебя понял, Гюрза, давай координаты!

   – Нахожусь десятью километрами восточнее точки эвакуации, занял господствующую высоту. По карте это...

   – Семнадцать-пятнадцать... – подсказал Шило с полтычка въехавший в тему, успевший развернуть карту и привязаться к ней.

   – Квадрат семнадцать – пятнадцать по карте шесть, занял высоту! При подходе мишек обозначу себя дымом! Как поняли, прием!?

   – Понял тебя, Гюрза, идем к тебе, идем!

   – На подходе ДШК работает, передай летунам! ДШК работает, западнее нас работал!

   – Понял тебя, Гюрза...

   Что мы имеем... Заняли господствующую высоту – это хорошо. Укрытия какие-никакие здесь имеются, не голяк, продержаться сколько то можно. С высоты проще стрелять, сверху вниз, в то же время духам придется стрелять снизу вверх, а это намного сложнее. Опять-таки и эвакуироваться с высоты намного легче, зависла вертушка над самой вершиной и все.

   Патроны – осталось немало, с каравана пополнили запас, по крайней мере у половины группы он почти неизрасходован.

   Минусы – двое трехсотых, окружение духами, работающий рядом ДШК. Пленный этот мутный какой то, непонятно кто. Это из-за него, получается такое... Но так или иначе – до темноты продолжаться вполне даже можно...

   Что может быть в темноте – о том лейтенант не хотел даже думать. Сначала подтащат минометы, базовый район духов с запасами тут неподалеку найдутся и минометы и минометчики и мины. Подтащат и начнут расстреливать. А потом – ночная атака в рукопашную обкуренных духов, если кто-то еще останется в живых из спецназовцев, чтобы ей противостоять. Вот такие вот неприятности ожидали группу, если в самое ближайшее время не появятся Мишки.

   Словно подтверждая мрачные мысли лейтенанта, ниже из позиций, метрах в тридцати громыхнуло, каменистый склон расцвел черным цветком минометного разрыва. Пристреливаются – как пристреляются, им прямо на головы упадет.

   – Старшой, Грузин говорит – со всех сторон окружили...

   Значит, не уйти. Впрочем, с их грузом да еще и с ранеными так и так не уйти.

   – Рад!

   Приполз прапор – лицо его было злым – и в то же время веселым. Наконец то настоящее, без всяких скидок дело.

   – Минируй подходы. Где можно. Не рискуй. Шило, прикрой его.

   – Сделаем...

   – Понял, командир... – Шило приник к пулемету

   – Окапываемся! Окапываемся, б...!!!

   Окапываться все начали и без команды. А что такое окапываться в Афганистане – это сложно передать словами, это надо испытать. Особенно на горном склоне, когда лезвие лопатки царапает по камням и ты не копаешь – ты скребешь как крыса, вгрызаешься в землю, кровяня пальцы, срывая ногти и набивая мозоли. А по тебе в этот момент палят из ДШК или из миномета и от того, как быстро ты выкопаешь нечто похожее на окоп и вообще сумеешь ли ты это сделать – зависит твоя жизнь.

   – Алла...– донеслось снизу

   Духи решили-таки атаковать. Снизу ударил пулемет, потом еще один – и моджахеды, строча на ходу из автоматов, бросились вперед, в гору. Ни один и них не пытался залечь, ни один из них не соблюдал какой-либо дисциплины огня – они просто стреляли на ходу, стараясь как можно быстрее достичь вершины с ненавистными шурави, как можно быстрее подойти хотя бы на гранатный бросок.

   – Моим не стрелять! – заорал лейтенант.

   Не самое худшее – духов десятка два. Можно отбиться и так. Пусть духи до последнего думают, что их здесь меньше, чем есть на самом деле.

   Минометная мина рванула где-то вверху, осколки противно пропели над головой. Вилку кладут, сволочи***...

   Лейтенант повел прицелом, выискивая пулеметчика. И нашел – он расположился далеко, даже очень далеко – метров семьсот не меньше. У одного из валунов то и дело вспыхивал злой огонек...

   Хлопнула СВД, толкнула в плечо – и словно искра мелькнула на серой поверхности валуна, пуля ушла левее и выше. Не обращая внимания на огонь моджахедов, лейтенант прицелился и выстрелил вновь – попал или нет, видно не было, но духовский пулемет заткнулся.

   Первый натиск отбили на удивление быстро и совершенно без потерь – просто перестреляли духов в несколько автоматов. "Помог" и минометчик – во время штурма позиций русских он не прекратил огонь и одна из мин легла прямо на головы атакующих духов, сразив осколками по крайней мере четверых****...

   До позиций спецназовцев не добежал ни один моджахед, один оставался в живых, и еще долго и обреченно выл на каменистом склоне, пока очередь снизу, очередь кого то из своих же не оборвала этот крик.

   После провала первого штурма, наскоком – духи решили поговорить...

   – Таслим! Шурави таслим*****!! – хрипло заорали с тропы

   Ага – щаз... Щас тебе будет таслим...

   – Американ! Американ!

   А вот это уже интересно. Американ. Американец! Отдай американца и уйдешь.

   Лейтенант взглянул на лежащего рядом американца – тот прижимался к земле и был на удивление спокоен. Их глаза встретились...

   – Им нужен я...

   – Кто вы?

   – Я из ЦРУ.

   Твою мать... За ЦРУшника они и впрямь – рвать и метать будут.

   Скворцов обернулся...

   – Грузин!

   Их разведчик, московский грузин бог знает в каком поколении и не знающий ни слова по-грузински, старший сержант Александр Кацава обернулся

   – Головой отвечаешь – лейтенант кивнул на пленника.

   – Понял, старшой...

   Одновременно командовать и опекать пленника нельзя, либо одно проворонишь либо другое.

   Старший сержант, не поднимаясь, ползком сменил позицию, и тут раздался торжествующий крик

   – Метлы! Пацаны, вертушки идут!

   Лейтенант приподнялся на локте, повернулся, чтобы посмотреть – и увидел. Как раз и увидел – то что видеть не хотел бы ни при каких обстоятельствах. Вертушек было всего две – всего два Мишки, но самое главное – ни одного Крокодила на прикрытии. И это при том, что он предупредил штаб об опасности района, о наличии в районе как минимум одного ДШК, и о том, что они окружены и по ним ведется огонь. Того придурка, кто при таких вводных отправил в район всего лишь пару Мишек – расстрелять перед строем мало. И не успел лейтенант додумать эту невеселую мысль – как из-за ближайшего холма взлетели два маленьких светлячка, набирая скорость, они рванулись к вертолетам. Вертолеты метнулись в сторону, небо расцвело огненным шарами, выпущенными системой отстрела тепловых ловушек. Одна из ракет повелась за тепловыми ловушками, лопнула огненной вспышкой – зато вторая боднула в бок один из вертолетов – и в этот же момент ярко-алые трассы с другого холма врезались в обреченный вертолет с другой стороны, добивая его.

   Оставшийся в живых вертолет резко ушел вправо, ныряя в ущелье. Забирать окруженных спецназовцев он явно не собирался******...

   Спасли их почтари – когда минометчики уже окончательно пристрелялись, и когда у них появились еще четверо трехсотых. Два вертолета Ми-8, перевозящих почту, почти гражданских, без блоков НУРС и с одним только курсовым пулеметом на двоих снизились, и пока один из вертолетов поливал окрестные горные склоны из курсового пулемета, второй снизился над самой вершиной. Спецназовцы, прикрывая друг друга побежали к нему. Вертолет был загружен, часть мешков с почтой пришлось выкинуть там же... но они все таки добежали, ввалились в исполненное грохота и дрожи, такое родное чрево вертушки. Все кроме одного...

   Он так и не понял, как это произошло. Потом он корил себя за многое. За то что назначил именно Грузина опекать пленника. За то что пошел на этот гребаный караван. За то что, будучи сам снайпером, пропустил такого же снайпера духов. За многое, в общем. И хотя вины его в произошедшем никакой не было, он выполнил задание и почти вывел группу – за это он себя и корил. За "почти".

   Когда темно-зеленая, пятнистая вертушка рванулась к вершине, спецназовцы начали отходить. Духи, поняв, что добыча уходит, открыли шквальный огонь из всего, что у них было, уже не скрываясь. Отходили, прикрывая друг друга огнем, поставив на этот отход и на эту вертушку всё, магазины вылетали за несколько секунд. Как и было положено в их группе, последними отходили командир и его замок, пулеметчик и снайпер. Непрерывно стреляя, они сорвали новую атаку, положив, по крайней мере, девятерых и держались, держались, зацепившись зубами за эту землю и за эти позиции. Пули летели над головами, очень низко ...

   Когда сверху застучал пулемет, прикрывая их – начали отходить и они. Ползком – иначе было нельзя, нашпиговали бы как утку дробью за секунду, стоило только встать. Очередная мина разорвалась совсем рядом, болью обожгло плечо – но плевать, плевать потому, что можно идти, потому что рядом вертушка которая унесет их из этого ада, а разбираться будем потом. Все уже загрузились, навстречу лейтенанту тянулись руки, он добил магазин до конца – и сразу несколько рук рывком втащили его в вертолет. Скворцов обернулся, лязгнул брошенный пулемет – забросив пулемет, чтобы освободить руки, Шило лез в вертушку сам. Кто-то бил из автоматов через иллюминаторы, вертолет уже отрывался от земли, скользнула нога и ...

   Лужа крови, у самого люка. Темно-алая, почти черная лужа крови на грязном алюминии. Капли, ведущие дальше, вглубь отсека, кровавая дорожка из капель...

   Лейтенант повернулся и увидел белое, мертвенно-белое лицо своего друга, "земели". Москвича Александра Кацавы. Грузина...

   – Сашка...

   Старший сержант Александр Кацава, Грузин, московский грузин, чей отец знал лично Окуджаву, и который мог бы отмазать сына от армии, но не стал этого делать... Старший сержант Кацава погиб у самой вертушки, прикрывая своим телом пленника. Снайперская пуля, пущенная с расстояния не меньше километра, вошла в шею, отрикошетив от самой кромки бронежилета. Он еще сделал шаг вперед, подтянулся – и упал на руки своих товарищей, уже в вертолете, заливая пол своей кровью.

   Кто-то очень не хотел, чтобы пленник ушел живым...

   * дувал – это такая ограда, обычно примерно с человеческий рост или чуть ниже, сляпанная из глины и тростника. Обстрелы из-за дувалов, перемещение за дувалами с внезапными нападениями и быстрыми отходами – любимая тактика духов при бое в населенном пункте

   ** Грач – Су-25, чернорабочий той и последующих войн, наверное лучший штурмовик в мире

   *** Класть вилку – терминология из артиллерии. Первая мина или снаряд ложится с недолетом, вторая – с перелетом, по попаданиям корректируется прицел и третья попадает точно в цель.

   **** Стрелковые таланты духов, ходящие про них байки что из БУРов, британских Ли-Энфильд 303 попадали за километр, в основном из области мифов. Да, были у них и снайперы, были и просто удачные выстрелы, благо пуля из БУРа на километр только так летит. Но в основном относительная «удачливость» духов объяснялась тем, что они либо стреляли на очень коротких дистанциях, навязывали бой в зеленке, в населенном пункте. Либо занимали господствующие высоты, стреляли сверху вниз, в то время как нашим приходилось стрелять снизу вверх, а любой практик скажет вам что при стрельбе снизу вверх сложно рассчитать поправки.

   ***** Шурави, таслим – советский, сдавайся.

   ****** К сожалению было и такое. История афганской войны – это не только история героизма, это история и таких вот поступков. И сразу даже не скажешь кто виноват здесь больше, струсивший пилот вертолета или придурок, пославший вертолетную пару на задание, не выделив им боевого прикрытия