Текст книги "Камни. Фантастические рассказы"

Автор книги: Александр Абалихин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 4 страниц)

Камни

Как прекрасно, что мир играет яркими красками каждое мгновение, даже тёмной ночью. Это неправда, что ночь окрашена только в чёрный цвет. Если выйти в полночь из дома, то в чёрном небе можно увидеть красные тревожные огни самолёта, зелёные и синие искорки небесных светлячков – холодных звёзд, золотистую Луну.

День же и вовсе полон красок. Днём можно найти много любопытного, в том числе, драгоценные камни. Но горе тому, кто ошибётся, приняв за обворожительную красоту камня порождение тьмы. Тогда в ясный полдень может наступить время, когда вступят в свои права цвета ночи: красный цвет ненависти и мести, зелёный цвет слепой страсти, синий цвет алчности или жёлтый цвет безумия. Это и есть цвета известных всем драгоценных камней, при виде которых многие люди теряют рассудок, забывая при этом о совести, любви и человечности. Между тем, красивые разноцветные, а порой бесцветные или играющие цветами минералы и застывшая древняя смола – это всего лишь камни…

Алмаз

Его окружал страх. Страх, который, казалось, проникал в позвоночник и растекался по всему телу. Последние две ночи он не спал. Тайга вокруг него жила, шептала и вздрагивала ветвями деревьев.

Спускаясь к реке, Вадим отчётливо слышал шаги за своей спиной, а когда вышел на берег, рядом с ним тяжело захлюпала вода, и кто-то словно вздохнул. Липкий холодный утренний туман, наплывая с реки, обволакивал тайгу.

Его окружал страх. Страх существовал всегда. Страх создал цивилизацию. Страх делал людей трусами и героями. Всё зависело лишь от того, за кого боялся человек – за себя или за других. Но всё это относилось к обычному страху, который порождала реальность, а тот страх, который преследовал его, был иного рода.

«Никогда не прикасайся к алмазу», – услышал он хриплый голос Энченлоя и оглянулся. Никого.

Туман. Это он во всём виноват! Почему так сильно стучит его сердце и так невыносимо ощущать присутствие невидимого спутника? Вадим не выдержал и побежал. И бег его сопровождали гулкие удары сердца. Его пустого сердца…

Споткнувшись, он упал и почувствовал над собой чьё-то тёплое дыхание. Он вспомнил, что сказал тогда Энченлой. Неужели ему не удастся уйти из тайги? Духи не отпустят его.

Вадим зажмурился и весь сжался. Нет, это вовсе не то, о чём предупреждал шаман. Это медведь! Несомненно, это медведь. Надо достать нож – двустволку снять он уже не успеет. Почему не слушаются руки? Пальцы онемели… Ну вот, кажется, больше никто не дышит над ним. Не надо бояться! Это всего лишь дуновение ветра.

Он снова и снова вспоминал события, произошедшие с ним здесь, в четырёхстах километрах к северо-востоку от Якутска…

Однажды они с Игорем решили поохотиться. У приятеля в этих глухих краях жил дядя Миша, работавший егерем. Сами они жили в Чите, и медведи обитали и в их области, но таких крупных особей, которые водились возле той северной реки, нигде не было, разве что на Камчатке. Так, по крайней мере, уверял его Игорь.

До Якутска, а затем до райцентра, они доехали поездом, а там, знакомый Игоря вертолётчик Иван Павлович со звучной фамилией Сикорский, служивший в МЧС, доставил их на своей винтокрылой машине до посёлка на берегу широкой реки. Оттуда ещё сотню километров они проплыли на теплоходе, и оказались у цели.

Серая избушка дяди Миши под почерневшей местами крышей одиноко стояла на высоком холме. Дядя Миша – высокий седобородый старик, тепло встретил племянника с приятелем перед избушкой.

– Как же ты стал похож на мать, Игорь! – сказал дядя Миша, похлопывая по плечу кудрявого синеглазого полноватого блондина в жёлтой куртке. – Как она там? Ей сделали операцию?

– Сделали, дядя Миша. Ей уже стало лучше. Ты бы к нам приехал как-нибудь.

– Мне некогда. В последнее время браконьеры шалят. У нас охоту на многих зверей запретили, а они всё балуются. Вот и на медведей нельзя охотиться, – сказал егерь, присматриваясь к карабинам молодых людей.

Гости переглянулись.

– Ну, нельзя так нельзя, – сказал Вадим. – Ты что же этот вопрос не провентилировал, Игорь?

– Я думал, дядя Миша не будет против того, чтобы мы одного медведя завалили.

– Нет, ребятки. Так не пойдёт. Я и чужим, и своим не позволю закон нарушать, – серьёзно сказал дядя Миша.

– На кого же тут охотиться можно? – спросил, расстроившийся Игорь.

– На птицу, на мелких зверей, на волков, лис, зайцев, – ответил старик.

– Так этих зверушек и у нас можно бить, – сказал Игорь.

Дядя Миша внимательно посмотрел на приятелей, присматриваясь к Вадиму. Тот казался полной противоположностью Игорю: худощавый, кареглазый юноша в камуфляжной куртке. Дядя Миша, выждав паузу, наконец, произнёс:

– Я вам расскажу, что недавно познакомился с интересным человеком. Сначала я думал, что он якут. Но он сказал, что принадлежит к малочисленному народу, жившему у берегов Ледовитого океана. Забыл, как он называется. Он недавно неподалёку отсюда возле Бирюзовой горы поселился. Свожу вас к нему, если хотите, познакомлю.

– Нет, дядя Миша, коли медведя бить нельзя, мы тогда порыбачим. Это-то не запрещено? – спросил Игорь.

– Нет.

– Мы, дядя Миша, от людей сюда приехали отдохнуть, а не знакомиться с кем попало, – поддержал Игоря Вадим.

– Этот человек не «кто попало», – обиделся на Вадима егерь. – Между прочим, он шаман. Кстати, он твою маму, Игорь, мог бы безо всякой операции вылечить!

– Да ну, дядя Миша, шарлатаны они все, эти народные целители!

– Не скажи… У меня тут бок крепко прихватило месяца три назад. И врачи мне давно грозились удалить желчный пузырь. Так я уже думал, что коньки отброшу. Энченлой тогда меня спас. Трав дал попить да руками лечил: водил надо мной ладонями, шептал что-то. Верите ли, через три дня всё как рукой сняло! Камней много вышло. С тех пор боли не чувствую.

– Так это он тебе желчегонных трав дал попить. Вот и всё! – рассмеялся Игорь.

– А собачку мою, Белку, оживил – разве не чудо? – не унимался старик.

Он погладил прижавшуюся к ноге красивую белую лайку.

– А что с ней случилось? – поинтересовался Вадим.

– Медведь задрал. Всю изуродовал. Сердце у неё остановилось – сам слушал. Так вот, этот человек, когда я принёс к нему Белку, камланием занялся. И ожила собачка моя, зашевелилась! Представляете? Сейчас как будто и ничего с ней не было!

– Вот, дядя Миша, значит, медведям безобразничать можно, а нам их никак нельзя мочить? – спросил Игорь.

– Почему же нельзя? – смутился егерь. – Если в порядке самообороны, то можно. Медведя-то того я уложил.

– И правильно сделал! – сказал Игорь.

– А как он, этот шаман камланием занимался? – полюбопытствовал Вадим. – Возле костра и с бубном?

– Да. Это дело обычное у шаманов, – ответил дядя Миша. – Ну, пойдём в избу, что ли? Небось, устали с дороги, а я вас тут заговорил.

В избе пахло травами и сухим деревом. Дядя Миша накормил гостей груздями с картошкой, зайчатиной и пельменями.

После обеда гостей разморило, и они, улёгшись на душистое сена, которое хозяин разложил прямо на полу, сразу уснули.

Утром молодые люди согласились всё же заглянуть к Энченлою. Они положили в рюкзаки немного городских гостинцев и фляжки с квасом. Егерь взял двустволку, Игорь на всякий случай прихватил карабин, а Вадим взять свой карабин поленился.

Они шли по густому лесу. Впереди бежала дяди Мишина Белка. Путь их пролегал через низкорослый заболоченный лес, поляны, заросшие высокой, пожухлой травой. После обеда, изнывая от необычной в это время года для этих мест жары, они вышли к подножию Бирюзовой горы.

– Дядя Миша, а почему гору назвали Бирюзовой? – спросил Вадим. – Здесь бирюзу, что ли, находили?

– Летом её склоны по утрам, когда только восходит солнце, становятся сине-зелёными от елей, чередующихся с берёзками и ольхой, – объяснил егерь.

– А вон и домик! – показал рукой вперёд Игорь. – Разве шаманы не в юртах и в чумах живут?

– Энченлой поселился в избе, которую геологи поставили. Их четыре человека было. Они тут алмазы искали несколько лет подряд. Нашли мелочь всякую и сказали, что месторождение бесперспективное. А потом они вдруг перестрелку учинили. Один убит, раненые были! Милиция прилетала на вертолёте, но геологи сами не могли толком объяснить, из-за чего повздорили. Забрали их. Срок даже одному из них дали, участковый мне после сообщил. А Энченлой пришёл с севера. Его народа больше нет.

– Болезни, что ли, их доконали? А ты говорил нам, что он целитель. Что же своих людей он не спас? – усмехнулся Игорь.

– Там другое случилось… Он об этом неохотно и мало говорил. Что-то вроде родового проклятия.

Возле невысокого заборчика, сооружённого из длинных слег, возился невысокий человек в шапке-ушанке и телогрейке.

– Энчелой, не жарко тебе? – крикнул дядя Миша.

– Нет. Утром было холодно, – повернул к ним смуглое широкоскулое лицо хозяин.

Вадим подивился странной логике Энченлоя и про себя отметил, что у старика внимательный и пронзительный взгляд.

– Как жизнь? Медведи не шалят? – поинтересовался дядя Миша.

– Изгородь вот Хозяин поломал, – ответил Энченлой и спросил: – Кого привёл, Михаил?

– Племянника моего Игоря и его друга Вадима.

– Ну, что же, пойдёмте, – пригласил гостей в дом Энченлой.

Входя в дом, шаман снял ушанку и повесил её на гвоздь, вбитый у входа. Несколько досок в полу подгнили и провалились. Хозяин, увидев, что гости, осторожно ступая, подбираются к лавкам возле стола, сказал:

– Надо будет, однако, пол менять. Всё руки не доходят.

Когда все уселись за столом, Энченлой положил всем на тарелки ломти строганины, а дядя Миша достал из рюкзака бутылку мутного самогона.

– Знаю, что ты не пьёшь, Энченлой, а мы с ребятами отметим их приезд, ладно? – обратился к хозяину егерь.

Шаман неодобрительно посмотрел на бутыль и хмуро проговорил:

– Плохая привычка. Зло. Мой народ погиб из-за огненной воды.

– Что, много пили? – сочувственно спросил Вадим.

– Я отучал. Но мне помешал другой шаман, иного народа. Он оказался сильнее. Большая земля, правда? А места не всем хватает. Их народ теперь живёт на тех землях на севере.

– Странно у вас получается. Будто в каменном веке живёте. Одно племя другое изводит, а власти куда смотрят? – удивился Игорь.

– Далеко они, в больших городах. Не до нас им… – отмахнулся шаман.

– Энченлой, а покажи-ка ребятам тот алмаз, который ты тут нашёл, – попросил дядя Миша.

– Зачем? Камень прозрачный и всё, – заупрямился хозяин.

У Игоря загорелись глаза:

– А где же он?

– Правда, покажите, – попросил Вадим. – Может, это и не алмаз вовсе? Я геологический институт закончил, кое-что в камнях понимаю.

Шаман нехотя достал из сундучка коробочку, подошёл к столу и, открыв её, поставил на стол. Все склонились над ней.

– Вот это да! – воскликнул Игорь. – Я таких крупных драгоценных камней никогда не видел! Его можно продать! Я найду вам нужного человека.

– Зачем продавать? Может, лучше выбросить? – спросил Энченлой.

– Да вы что? Это же деньги огромные! Богатым станете, в город уедете жить!

– Зачем мне в город? – пожал плечами Энченлой.

– Не может быть! – прошептал Вадим. – Можно его подержать?

– Возьми, – спокойно сказал Энченлой.

– Да, это, несомненно, алмаз! – внимательно рассмотрев камень, произнёс Вадим. – Такое впечатление, что он обработан! Около пятисот каратов! Такие встречаются очень редко. Где вы его нашли?

– Здесь, в доме, когда снял с пола две сгнившие доски, чтобы их заменить. Он лежал в коробке, на земле… Зло он несёт, чувствую это я, – проговорил шаман. – Нехороший дух у этого камня. Он много зла видел.

– Здесь, возможно есть кимберлитовые трубки! – воскликнул Вадим, – Очевидно, геологи что-то нашли, но руководству не сообщили, а потом из-за камня передрались.

– А кто же его тогда обработал? – спросил удивлённый дядя Миша.

– Не знаю… – растерялся Вадим.

Хозяин домика задумчиво молвил:

– Много чего я видел в этом камне. Не хочу говорить. Плохая судьба у людей, державших его в руках. Выбросить бы его надо.

– Что можно в нём увидеть? – удивился Игорь.

– Многое, – проговорил Энченлой, всматриваясь в алмаз.

Вадиму показалось, что шаман насторожился.

– Я где-то слышал, что кристаллы хранят информацию о прошлом, – сказал Вадим.

– Уходите! – неожиданно резко бросил Энченлой, убирая алмаз в коробочку.

– Что с тобой? – поразился резкой перемене в настроении хозяина дядя Миша.

– Уходите! – повторил тот. – Всё. Я сказал.

Гости молча встали из-за стола. Игорь глаз не мог оторвать от алмаза, пока дядя Миша не толкнул его в спину. Удручённые, они вышли из дома Энченлоя.

– Ну, что застыл, пошли, – приказал дядя Миша Игорю, который замер, как истукан.

И вдруг глаза Игоря алчно сверкнули и сразу же помутнели. Он ринулся в дом, снимая со спины карабин.

– Куда! – заорал дядя Миша. – Стоять!

Но Игорь уже распахнул ногой дверь и ворвался в дом. Раздался выстрел. Эхо выстрела отозвалось в тайге тяжёлым глухим звуком.

Побледневший егерь метнулся в дом, следом за ним – его верная Белка. Прогремел второй выстрел, а следом и третий. Взвизгнула и заскулила лайка. Потом воцарилась тишина…

Вадим замер, а потом сломя голову припустился в лес. Он скрылся за деревьями, и стал наблюдать, за распахнутой дверью. Ожидание затянулось. Он понимал, что случилось самое ужасное…

Вадим не знал, что делать. Возвращаться в избу дяди Миши было нельзя. Скорее всего, выжил Игорь. Дядя Миша вышел бы наружу уже давно. Теперь Игорь вернётся к избе дяди Миши и там прикончит Вадима. Это точно. Уйти отсюда нельзя – кругом тайга. Теплоход возвратится сюда через неделю. Значит надо прятаться от Игоря, пока этот безумец уйдёт сам или уплывёт на теплоходе.

Всё-таки, он дождался. Игорь вышел, держа в руке карабин и озираясь по сторонам. Вадим бросился в чащу, ломая ветви – и выдал себя. Грохнул выстрел. Игорь выстрелил, но промахнулся. Второй и третий выстрел тоже не причинили вреда Вадиму, но заставили его петлять и прятаться за стволами елей.

Вскоре наступила тишина. Вадим долго бродил по лесу и вскоре понял, что заблудился. Однако по солнцу ему удалось сориентироваться, и он вернулся к месту разыгравшейся драмы. Он радовался, что не взял в эту поездку свою красную куртку, а был одет в обычный камуфляж. Так он был незаметен в лесу.

Он рискнул приблизиться к жилищу Энченлоя сзади, к глухой стене. Возле домика он прислушался. Внутри кто-то стонал. Вадим осторожно вошёл…

У входа, раскинув руки, лежал ничком егерь. Просунув голову под его правую руку, замерла Белка. На полу, прислонившись к стене, сидел Энченлой. В уголке его рта запеклась кровь. Шаман пошевелился. Вадим нагнулся к нему.

– Вам очень плохо? Тут есть рация?

– Нет, – прохрипел шаман. – Мне пора уходить к предкам. Возьми со стены бубен и подай его мне.

Вадим передал Энченлою бубен.

– Запомни: никогда не прикасайся к тому алмазу. Я не удержался от соблазна и хранил его. Это нельзя. Уходи к реке. Дождись теплохода. У Михаила в избе есть еда. Можешь взять и у меня…

– Меня наверняка убьёт Игорь. Он сошёл с ума!

– Нет. Его уже нет. Духи не отпустили его. Духи никого не отпустят… Алмаз… Я всё видел. Зло… Найдёшь алмаз – выброси…– из последних сил говорил Энченлой.

Шаман поднял над головой бубен и трижды ударил в него. В доме откуда-то подул ветерок, и будто лёгкое облачко взвилось над головой Энченлоя. Бубен выпал из его рук и покатился в сторону. Голова шамана упала на грудь…

Потрясённый Вадим долго стоял над Энченлоем. Потом он пришёл в себя, вышел во двор и направился к маленькому сарайчику. Там он отыскал лопату и стал рыть могилы неподалёку от дома – две большие и одну маленькую.

Стемнело. Засияли звёзды. Вадим не останавливался. В тайге слышалось рычание зверей и крики ночной птицы. Закончив, он притащил тела погибших людей и мёртвую Белку, опустил их в ямы и засыпал землёй. Затем Вадим сел на землю. Вскоре он почувствовал кого-то возле себя. Вадим оглянулся. Сзади, закрывая звёздное небо, стоял огромный чёрный медведь. Человек на ватных ногах поднялся и отошёл к дому, потом ворвался внутрь и захлопнул за собой дверь. Медведь не преследовал его, но на дворе долго слышалось урчание зверя.

Остаток ночи юноша просидел, крепко сжимая в холодных руках двустволку дяди Миши. Он слышал страшные звуки и мелко дрожал…

Когда забрезжил матово-серый рассвет, Вадим выглянул в окно. Зверь ушёл. Могила Энченлоя была разрыта.

«Возможно, предавать тело земле было не в обычаях народа Энченлоя? – подумал Вадим. – Тайга сама распорядилась его телом».

В том, что душа шамана улетела, Вадим не сомневался.

Он вышел из дома. В мелколесье возле чахлой берёзки, он увидел знакомую жёлтую куртку Игоря – тот лежал на спине.

Когда Вадим приблизился к нему, то увидел, что лицо бывшего приятеля объедено хищником. Карабина Игоря нигде не было видно. В руке мертвеца был зажат злосчастный алмаз. Вадим схватил его и сунул себе в карман.

Он вернулся к избе дяди Миши и обосновался в ней. Пять ночей подряд возле избы бродили хищники, а в последнюю ночь ломился в окно медведь, разбив лапой стекло. Спасло Вадима только то, что окошко было маленьким. Вадим знал, что не успеет убить сразу несколько хищников, ведь медведь был не один: из леса доносилось рычание других особей. Две ночи он почти не спал. Тайга вокруг него жила, шептала и вздрагивала ветвями деревьев. Страх окружал его…

Потом, утром, молодой человек, взяв двустволку, ушёл из избы и побрёл к реке. Идя по течению реки, он скорее встретит возвращающийся теплоход. Тогда он будет стрелять. Его заметят и подберут. А потом он станет богатым! Ему не придётся больше горбатиться на самодовольного Петровича в его магазине стройматериалов. Он это заслужил! Неужели он столько учился, чтобы всю жизнь работать на этого спекулянта ворованным лесом?

Спускаясь к реке, он отчётливо слышал шаги за спиной, а когда вышел на берег, тяжело захлюпала вода, и кто-то словно вздохнул.

«Никогда не прикасайся к алмазу», – услышал он хриплый голос Энченлоя и оглянулся. Никого.

Над рекой плыл туман, седыми клубами наваливающийся на берег. Холодный, липкий туман… Ничего не видно вокруг. Почему так невыносимо присутствие невидимого спутника? И так страшно…

Туман всему виной! Так кто же идёт рядом с ним? Чьё дыхание так близко? Почему так стучит сердце? Он не выдержал и побежал…

Он упал, споткнувшись, и почувствовал над собой чьё-то тёплое дыхание.

«Неужели не удастся уйти из тайги? Духи не отпустят меня… Что тогда сказал Энченлой?» – вспоминал Вадим.

Нет, это не то, о чём предупреждал шаман. Пальцы онемели, он не мог пошевелиться…

«Медведь? Это медведь, несомненно, медведь. Надо достать нож. Двустволку снять не успею. Почему не слушаются руки?» – лихорадочно размышлял Вадим.

Ну вот, кажется, больше никто не дышит над ним… Не надо бояться! Это всего лишь дуновение ветра.

Он снова вспоминал события, которые произошли с ним здесь, в четырёхстах километрах к северо-востоку от Якутска.

Мысли путались. И тут Вадим снова услышал голос шамана:

«Найдёшь его – выброси»!

Холодный туман и обволакивающий страх… Вадим охладевшими пальцами вытащил алмаз из кармана и всмотрелся в его прозрачную глубину: он увидел тёмную тушу хищника, шевелящегося над человеком в камуфляжной куртке. Ноги человека дёргались…

На страшную картину наполз густой туман. Вадим вздрогнул. Потом бросился к обрыву и, со всего размаху кинул алмаз в воду. И тут же услышал чей-то вздох.

Туман рассеивался. Луч солнца упал на лужайку, на которой он стоял. Берёзки с золотистыми кронами и со светлыми стволами окружали луговину. Поблизости никого не было.

За речным поворотом раздался протяжный гудок теплохода. Вадим выстрелил несколько раз в воздух. На речной глади появился белоснежный теплоход, который повернул к берегу, направляясь к уверенно стоявшему на обрыве человеку. Из глаз его текли слёзы, и он улыбался.

Янтарь

– Занятная штучка, – сказал Георгий Иванович, с любопытством разглядывая лежащий на его ладони золотистый овальный янтарный камешек.

Камень, размером с перепелиное яйцо, имел ровную, словно отшлифованную поверхность. Внутри янтаря застыл комар.

– Комар в янтаре до сих пор, как живой, даже крылья расправил, нетленный, – задумчиво продекламировал Георгий Иванович.

– Что вы сказали? – спросил его студент Гена, увлечённый изучением названий книг, которыми были забиты книжные полки в профессорской квартире.

– Сам не знаю. Почти стихами заговорил, – ответил профессор.

– Там такого добра полно, – рассказывал Гена.

– Как хорошо сохранилось это насекомое, – заметил профессор, – комарику, возможно, исполнилась не одна тысяча лет. Геннадий, я прошу вас показать мне это место.

Георгий Иванович с интересом продолжал под лупой осматривать насекомое, застывшее в золотистом прозрачном мёде янтаря.

– Да хоть завтра! – с радостью сказал Гена. – С собой можно ничего не брать. Там ребята остались. Продуктов у нас много, палатки есть, даже спальный мешок я вам свой уступлю, если ночевать придётся.

– Зачем такие жертвы? Я думаю, что за один день обернёмся. Осмотрю вашу пещеру и камешки – и домой. Это вам, молодым, интересно ночью у костра посидеть, а у меня кости заболят. Я люблю домашний уют, тепло.

– Тогда вам можно завтра к вечеру в город вернуться. Это место находится относительно недалеко. А камешки надо бы в краеведческий музей отнести, – рассуждал Гена.

– Странно. Значит, таких камней там много? – переспросил профессор.

– Очень. И во многих комары. Там на берегу реки, напротив нашей стоянки, сошёл оползень, и открылся вход в пещеру. Внутри много янтаря, будто кто специально разложил.

– В наших краях янтарь никто не находил. В какой стороне это место? – спросил Георгий Иванович.

– Километров сто пятьдесят на север. Станция Валуйки. И там ещё километров десять в сторону, – ответил Гена.

«Все-таки, отличные ребята у меня в группе, любознательные! И дружные. Эх, хорошее это время – молодость», – подумал профессор, и глубоко вздохнул.

Вихрастый, долговязый, веснушчатый Гена попрощался с профессором и ушёл, а Георгий Иванович положил янтарь на сервант и начал готовиться к поездке.

Рано утром он отправился на вокзал. Гена уже ждал его с купленными билетами.

Когда профессор и Гена подъезжали к станции Валуйки, в квартире Георгия Ивановича произошло событие, которое, наверно, озадачило бы профессора, если бы тот его наблюдал. На сервант упал солнечный лучик и стал медленно подбираться к камню. Когда солнце нагрело янтарь, тот начал оплывать, как воск. На серванте растеклась светло-коричневая лужица. Ещё больше профессор изумился бы, увидь он, что комарик зашевелился и стал приподниматься из липкого мёда лужицы, которая лишь несколько минут назад была янтарём. Наконец комару удалось выбраться. Он обсох, рывками полетел по комнате, а потом замер в углу на потолке. Вскоре в комнату степенно вошёл чёрный пушистый откормленный профессорский кот Портос. Комар беззвучно слетел с потолка и кружил над котом, выжидая момент. Портос уютно устроился на диване и задремал. Комар подлетел к нему, уселся на ухо и осторожно впился в него своим хоботком.

Тем временем, Георгий Иванович и Гена шли по лесной тропинке по направлению к лагерю, где расположились ребята.

Стояла жара. Под пологом леса звенели комары. Дойдя до небольшой полянки, путники решили устроить привал. Они уселись на поваленную берёзку.

– Смотрите, заяц! – закричал Гена.

К ним и впрямь приближался пушистый зверёк. Поведение зайца казалось странным: он передвигался осторожно, крадучись.

– Никогда не встречал зайца, который бы шёл к людям, – заметил Георгий Иванович.

– Может, он бешеный? – предположил Гена. – Я слышал, что дикие животные, заражённые бешенством, не боятся людей и подходят очень близко. Иногда даже ласкаются.

–Так это хищные звери, а о зайцах я ничего подобного не слышал, – пожал плечами Георгий Иванович.

Заяц, между тем, подобрался к ним совсем близко. Георгий Иванович встретился с ним взглядом. Тот что-то жевал. Профессору показалось, что зверёк оскалился. Внезапно заяц прыгнул вперёд и вцепился в предплечье Георгию Ивановичу. Профессор дико закричал, пытаясь оторвать зайца, но тот мёртвой хваткой повис на его левой руке. Тогда Георгий Иванович пережал зайцу горло свободной рукой и сбросил его на землю. Заяц не успокоился и приготовился к новому прыжку. Он совсем не боялся людей и продолжал атаковать!

Зверёк прыгнул снова. Гена, выйдя из оцепенения, выхватил из рюкзака нож и вонзил в животное. Заяц задёргался, но отпускать руку профессора не спешил и затих только после ещё нескольких ударов. Из руки Георгия Ивановича хлестала кровь. Гена снял с себя рубашку, оторвал рукав и перевязал рану.

– Ничего себе! – всю оставшуюся дорогу повторял профессор, морщась от боли.

Уставшие и потрясённые, они наконец вышли к реке. Со стороны лагеря раздавались громкие крики. Между двух палаток на песчаном берегу реки металась маленькая собачонка и отчаянно лаяла. Две девушки визжали, а невысокий парень пытался стукнуть собачку длинной палкой. Наконец, ему это удалось. Болонка заскулила и, злобно рыча, отступила в прибрежные заросли ольхи.

–Дези! Дези! – звала её белокурая девушка.

– Взбесилась твоя дура, – сердито сказал парень в синей рубашке, не выпуская из рук палку.

– Нет, Толик, не надо было её так сильно бить, – сокрушалась хозяйка собачки.

– Женька, ты на себя посмотри! Она же у тебя кусок мяса из ноги вырвала, – заметила вторая загорелая черноволосая девушка. У блондинки и впрямь были порваны джинсы, и из правой икры хлестала кровь.

– Ира, перевяжи её, – крикнул Толя.

Гена подбежал к раненой девушке и сказал:

– Стоило мне уехать, с тобой тут же неприятность приключилась. У твоей болонки крыша поехала. Может быть у неё бешенство. Тебе надо срочно к врачу, делать уколы. Кстати и профессору, тоже.

Георгий Иванович был бледный, как полотно. Ткань, в которую была замотана его рука, пропиталась кровью.

– Что с вами? Почему у вас такой вид? – удивилась Ира.

– Мы подверглись нападению бешеного зайца, – смущённо сказал Георгий Иванович.

– На вас напал заяц? – изумился Толя.

– Ага, ещё какой заяц! Волк настоящий, а не заяц. Зверюга! С трудом я его уложил, – с интонацией бравого охотника сообщил Гена.

Профессор поторопил Гену:

– Скорее показывайте вашу пещеру, а то рука болит. Мне и Жене в больницу надо быстрее ехать.

Гена с удивлением глянул на противоположный крутой берег реки. Там, где вчера зиял вход в обнаруженную ими пещеру, ничего не было.

– Вчера после сильного дождя берег обрушился, – объяснил Толя, – Но мы можем откопать вход. Лопата у нас есть.

– У нас лежат пять камешков в палатке, – сказала Ира, – Хотите взглянуть на них?

– Покажите, – попросил профессор.

– Что это такое? – удивилась Ира, заглянув в палатку.

В углу палатки, куда вчера положили янтарные камни, ничего не было. Профессор присел на корточки. На белом листе бумаги растеклись пять коричневатых лужиц. В одной из них шевелился комарик.

– Это что же, древний комар ожил? – удивился Гена, заглядывая через плечо Георгия Ивановича.

Профессор задумался. Полог палатки был открыт, и внутрь проникало солнце.

– Странный янтарь. Под солнечными лучами плавится, – проговорил задумчиво Георгий Иванович, – И комар ожил.

– Здесь комаров полно. Мы, правда, спасаемся репеллентами. Нас особо не кусают, – сказала Ира.

Георгий Иванович вздрогнул и спросил:

– А вчера «янтарь» не плавился?

– Мы на него не смотрели, – сказал Толя.

– Ребята, ещё кого-нибудь болонка укусила?

– Нет, только одну Женю. Надо же, на хозяйку свою напала! – возмущался Толя.

– Странный заяц, непонятное поведение болонки, удивительный янтарь. Ребята, у меня появилось страшное подозрение, – сказал профессор.

Все посмотрели на него.

– Возможно, имеется связь между комарами, вылетевшими из псевдо-янтаря и агрессивностью животных. У них после укуса появляется тяга к крови. Даже у травоядных.

– Заяц-вампир после укуса комара, вылетевшего из «Пещеры Дракулы», атакует профессора! – пошутил Гена.

Девушки поёжились.

– Ребята, мне неловко, что я принял этот камень за янтарь. Но ведь он был так на него похож! – сокрушённо покачал головой профессор.

– Откуда он здесь взялся? – удивился Толя.

– А может быть, в краях, где появились легенды о вампирах, происходило нечто подобное? – зловещим голосом спросил Гена.

– Возможно, раньше комары разносили подобную заразу, вызывающую тягу к крови. Неизвестный науке вирус. Мне непонятно также, что это за вещество, в котором комарам удалось сохраниться живыми до наших дней? – рассуждал профессор, – Надо будет исследовать его в лаборатории. Ведь у меня дома остался один экземпляр камня.

Тут профессор, увидев, что Толя раздавил комара, вскрикнул:

– Зачем?!

– Чтобы не кусался, – ответил Толя, смахивая с пальцев липкие останки комара.

– Его надо было изучить!

– Чем меньше этой заразы, тем лучше! Хорошо ещё, если оставшихся четырёх комаров склюют птицы! – сказал Толя.

Побледневшая Женя спросила:

– Комары могли покусать Дези… Я тоже этим заразилась?

Профессор попытался улыбнуться:

– Даже если предположить, что моя догадка верна, то всё же маловероятно, что бы такой вирус мог передаваться через теплокровных животных. Думаю, у зверей было бешенство. Сейчас в пригородных лесах полно бешеных лис.

Этим он не успокоил Женю.

– Если эти комары укусили мою болонку вчера, то завтра я могу… – начала она испуганно.

– Ничего не будет! – профессор жалел, что высказал столь бредовую догадку и напугал несчастную девушку. – Мне и вам сегодня же в городе сделают уколы от бешенства. Собирайтесь быстрее, а то как бы вашим мужчинам не пришлось меня на себе тащить. Я, кажется, потерял много крови.

Уходя, Женя ещё несколько раз безуспешно позвала свою болонку.

В электричке Гена пытался шутить по поводу вампиризма, но его никто не поддержал. Георгий Иванович расстался со студентами после того, как в ближайшем травмпункте ему и Жене сделали прививки от бешенства.

Войдя в квартиру, профессор сразу же подошёл к серванту. «Янтаря» на нём не было. Георгий Иванович потрогал засохшую тёмную корочку на поверхности серванта, оставшуюся от «камешка».

– Окна в моей квартире выходят на восток. Вчера утром светило солнце, «янтарь» растаял. Вот комарик и улетел, – догадался он.

Профессор стал осматривать комнату. На занавеске он обнаружил комара. Это был тот самый комар! Комары с улицы попасть в комнату не могли – все окна были затянуты сеткой.

Пытаясь поймать комара банкой, профессор раздавил его. К тому же, он упал со стула и ушибся. Измученный поездкой, раной и уставший от впечатлений, Георгий Иванович лёг на диван и сразу заснул.

Среди ночи он проснулся, почувствовав на себе чей-то взгляд. На него из темноты смотрели горящие недобрым светом жёлтые глаза Портоса. Интуитивно профессор понял, что кот готовится к прыжку.