Текст книги "Бессмертие. Тайное знание Древней Руси"

Автор книги: Алекс Гонсалес

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 8 страниц)

Сидел я здесь не из любви к китайской кухне. Вначале ресторан привлек меня странным названием, прозвучавшим в подслушанном мною разговоре и всколыхнувшим во мне массу воспоминаний.

Последовав в тот вечер за моими невольными проводниками, я свернул из переулка Антоненко на Казанскую. Пройдя полсотни метров, приятели, видимо, куда-то зашли, так как исчезли из поля моего зрения. Приблизившись к месту их исчезновения, я с изумлением обнаружил раскладную рекламную стойку возле двери с двумя красными бумажными фонарями: «Китайская кухня в ресторане «Дон Хуан». Бизнес-ланч и шведский стол». Не сразу я сообразил, как соотносится имя мифического нагваля из писаний Кастанеды с Китаем и Швецией. Лишь зайдя внутрь и увидев висящие на стенах большие картины, исполненные в манере, присущей именно культуре Тан-Хуан, я понял свою ошибку и вволю посмеялся над курьезом. И стал постоянным посетителем этого заведения.

Но главной причиной моей привязанности к этому месту было, конечно же, не название. И не внутреннее убранство, не отличавшееся хорошим фэн-шуем[15]15
  «Фэншуй» переводится с китайского как «ветер—вода». Древнее учение об энергетическом взаимодействии жилья и окружающего мира, человека и жилья, искусство использования, привлечения и генерирования энергии Ци.


[Закрыть]. И даже не весьма приличная китайская стряпня повара по имени Сяо[16]16
  На момент выхода книги, как удалось выяснить, упомянутый Сяо является шеф-поваром ресторана «Дракон» на Вознесенском проспекте, д. 53.


[Закрыть]. Нет. Причиной моих ежедневных посещений ресторана было совсем другое. Меня привлекли особые энергетические следы, которые мое обостренное восприятие не могло ни с чем спутать. Помещение ресторана, несомненно, часто посещалось существами, обитавшими одновременно в нескольких мирах и уже давно шедшими по Пути Бессмертных.

В этот вечер должна была произойти встреча. Так говорила мне моя интуиция. И она меня не подвела. К моменту, когда, утолив голод, я уже поджидал официантку со счетом, хлопнула входная дверь. Послышались шаги и голоса спускающейся по лестнице компании посетителей. В воздухе нарастало напряжение – казалось, зал ресторана наполняется энергией, словно огромный конденсатор. Вот-вот ударит молния...

– Ваш счет!

Круглолицая официантка-китаянка положила передо мной темно-коричневый складень из кожзаменителя с желтым листочком счета внутри.

– Позвольте, но почему так дорого? Вы же обещали сделать скидку...

– Это не я решаю. Скидки дает хозяин ресторана постоянным посетителям.

– Хм, а откуда взялась эта сумма?

– Это пицзю.

–Что?!.

– Пицзю – пиво. Вы принесли его с собой, поэтому оно было добавлено в счет. Такие у нас правила.

Я понял, что спорить бессмысленно, и, заплатив, попросил еще пива. Повар Сяо не жалел красного перца!

Тем временем невидимая из зала энергетическая масса явно начала удаляться... Нет, она просто переместилась в соседний зал. Взяв кружку пива, я решительно двинулся прямо по градиенту напряженности.

Чья-то тень промелькнула в конце второго зала. За ним было еще одно небольшое помещение, где, судя по всему, и обосновалась пришедшая компания.

Осторожно приблизившись к дверному проему, я сел за столик. С моего места открывался хороший обзор почти всего пространства дальней комнаты и находящихся в ней существ. Я чувствовал себя охотником в засаде, наконец-то дождавшимся своего часа.

И в этот момент я понял, насколько мне повезло. Мне удалось повстречать живых представителей древней традиции Цигуна Срединной Сути! Учения, давно пришедшего в упадок и фактически утраченного в самом Китае. Все помещение пронизывали мощные энергетические вибрации, за спинами сидящих в комнате угадывались неясные фигуры могучих духов-защитников. Почти явственно ощущалось присутствие сразу нескольких каналов, открытых в информационное поле галактического Центра. И это здесь – на тюремной планете, многократно защищенной и изолированной ото всего цивилизованного мира! Сомнений не было: передо мной легендарный Егорий Фалунов-Змееборец и его сподвижники. Значит, все же не зря я столько дней провел в Петербурге.

Тут я почувствовал, что меня заметили. Не просто заметили – узнали чужака. Узнали своего. Я, так же как и они, чужой на этой планете. Я свой для всех чужаков. Даже если они Змееборцы, а я потомок Великого Змея...

Разве мог я предположить, что всего через пару часов мне предстоит тяжелейшее испытание, что меня спасут из когтей чудовища и не только укажут единственно верное направление, но и придадут необходимый для начала движения импульс?..

<...>[17]17
  Следующий далее фрагмент, рассказывающий о знакомстве Алекса с петербургскими бессмертными, по ряду соображений перенесен в третью книгу.


[Закрыть]

Так я и очутился в тот дождливый день на перроне Пермского вокзала с полным бредовых текстов мини-компьютером, который я неоднократно и безуспешно пытался хоть кому-нибудь продать, билетом до Красноярска и фактически без денег и вещей.

Железнодорожно-алтайская Ведь

Похоже, наш поезд надолго застрял на этой станции. Если верить слухам, разнесшимся по вагону, где-то впереди полотно железной дороги оказалось повреждено оползнем, так что как минимум часа два мы можем изучать привокзальные красоты и общаться с местным населением.

Федор Иванович, не проявляя никакого беспокойства, приступил к трапезе. Я, с радостью поддавшись его уговорам, съел еще теплую вареную картофелину с укропом, огурец и запил все это свежим, почти парным молоком. От непривычной еды, прервавшей мой длительный пост (последний раз я ел, как вы помните, в том самом китайском ресторане, а прошло уже четыре дня), меня потянуло в сон. Хоть я и намеревался продолжить столь важную для меня беседу с Федором Ивановичем, тело было категорически против и неудержимо стремилось занять горизонтальное положение. Однако ни уснуть, ни поговорить так и не удалось.

В наш отсек вошел еще один пассажир.

Сразу стало тесно. Появилось ощущение, что вместо одного человека вошло как минимум два. Он был неопределенно среднего возраста, очень высокого роста – вероятно, больше двух метров, – с темными глазами и азиатскими чертами лица. Весь какой-то нескладный, несуразный и, тем не менее, очевидно заносчивый и самоуверенный тип. Несмотря на хорошую одежду и изящные очки в золотой оправе, украшавшие его лысую голову (что заставило меня невольно вспомнить моего питерского брата Андрония), впечатление он производил пугающее и скорее отталкивающее. Возможно, это было связано с ужасными шрамами, избороздившими его неправильной формы череп. «Вылитый Франкенштейн[18]18
  Франкенштейн – ученый, создавший чудовищного человека из «фильмов ужасов», снятых по мотивам романа.


[Закрыть]!» – подумалось мне в первые же мгновения.

– Валерий Анатольевич Бергалов, – отрекомендовался вошедший и продолжил, строго глядя на нас сквозь очки: – Заслуженный деятель искусств Алтайского края, доктор исторических наук.

– Федор Иванович ***, столяр-плотник. Присаживайтесь, угощайтесь, чем Бог послал, – радушно ответил ведун.

Пришлось и мне нехотя представиться. Я решил, что имени будет вполне достаточно для подобного знакомства.

– Александр.

Бергалов одной рукой без напряжения положил свой, судя по всему, довольно увесистый чемодан на багажную полку под потолком вагона и куда-то ушел – видимо, за бельем.

– Ты его не бойся, Лександр, – тихо произнес ведун, – а посмотри повнимательней. Человек-то он хороший, но жизнь его шибко помяла.

Я увидел заброшенную горную шахту... ползущего по ней паренька с фонариком в руке и бойким пытливым взглядом темных глаз. Вот он оказывается в каком-то большом просторном зале... что-то неясное... сбой картинки, как будто старая кинопленка порвалась и была неумело склеена с потерей нескольких кадров. Вот он с застывшим на лице выражением ужаса и восторга, обдирая локти и колени, карабкается к выходу, неловко задевает рассыпающиеся от ветхости деревянные подпорки... Уже виден свет в конце шахты – но каменный свод рушится... Вокруг тьма, и лишь вспышки боли освещают внутреннее пространство угасающего сознания. Потом больница в райцентре. Инвалидность. Пропущенный год занятий в школе, сторонящиеся его бывшие и новые одноклассники. Одиночество. Бешеное желание жить, и еще... желание вновь увидеть это. Поступление в столичный университет, защита диссертации, возвращение на Алтай. Женитьба, рождение ребенка, смерть жены, вторая женитьба. Полевая работа в далеких горных селениях, раскопки, публикации, передачи на местном телевидении, известность. Занятия бизнесом, скупка горнорудных предприятий. Деньги, много денег... Тоска, безнадежность... Неожиданный след, надежда и... опять обрыв пленки!

– Федор Иванович, в его памяти есть глубинный затертый слой, я не смог понять и увидеть главного!

– Это ничего. Главное ты еще и сам увидишь, своими глазами. Зачем тебе чужая память? Я же тебе предложил посмотреть, какой он, а не что он таскает в карманах.

К собственному удивлению, я почувствовал даже некоторое смущение, но легко рассеял его, не дав завладеть собой. Следующий полувопрос-полуутверждение возник самоестественно:

– Он ведь не случайный попутчик, не так ли?

– Так. И не только он. Встречай невесту, Лександр!

Слова возмущения уже готовы были вырваться – как-никак я женатый человек и в браке обрел свою целостность, – но сказать я ничего не успел. Мир вздрогнул и со звуком треснувшего колокола раскололся надвое. Тот мир, что был вместилищем всего сущего мгновение назад, теперь стремительно бледнел, таял рядом с новым, все более и более реальным миром.

– Евгения. Можно просто Женя, – представилась вошедшая в отсек молодая женщина.

Нет, не женщина! Еще совсем юная девушка.

За ее спиной возвышалась огромная нелепая фигура Бергалова.

– Дочка моя, знакомьтесь. Студентка столичного Университета.

В голосе отца слышалась нескрываемая любовь и гордость за свое чадо.

Ее нельзя было назвать красивой, хоть внешностью она пошла явно не в отца. Небольшого роста, вся какая-то тусклая, ни фигурой, ни скуластым лицом с узкими серыми глазами не способна она была привлечь заинтересованное мужское внимание. Не отличалась она и внутренним совершенством. Во взгляде читались избалованность, врожденная похотливость и жадность. И все же, все же... Подо всеми этими оболочками просматривалось нечто необычное, нечто удивительное. Она, несомненно, была потомственной шаманкой, причем редкой, неизвестной мне раньше силы!

За окном мелькали вокзальные персонажи, на соседней полке сидел и тихо посмеивался Федор Иванович, где-то под потолком улыбался во всю ширь Бергалов, показывая все тридцать два золотых зуба и становясь от этой улыбки еще безобразнее. А я сидел в неловкой позе, боясь пошевелиться и не в силах заговорить, глядя прямо в холодные серые глаза укротительницы Змеев.

Паузу, которая, похоже, неловкой была только для меня, нарушил Федор Иванович:

– А меня можно просто Федя. А это Александр, ученый из Петербурга. Рекомендую: потомственный ученый и потомственный петербуржец, настоящий интеллигент в двенадцатом поколении! Можно просто Алекс.

Боже, что он несет! И куда, собственно, исчез Федор Иванович? Откуда взялся этот гаер Федя, хоть и похожий на того ведуна, но явно моложе лет на десять, выше ростом, развязнее и глупее? А кто я?!. Мне нужно что-то сказать, от меня ждут чего-то...

– Приятно познакомиться... Алекс, – сдавленным голосом произнес я и потерял сознание.

Хотя сознание я, конечно же, в полном смысле слова не потерял – с некоторых пор я на это был просто не способен. После моего третьего рождения на берегу священного индейского озера я не терял осознанности ни во сне, ни при каких-либо других обстоятельствах. И тем не менее за последние несколько часов я уже второй раз вынужден был наблюдать, как над моим телом хлопочут другие люди, пытаясь привести его в чувство. Да, это был серьезный удар даже для меня! Пока я, приподнявшись, здоровался с Женей, поезд резко тронулся – все-таки слухи о многочасовом ожидании оказались сильно преувеличены, – и чемодан Бергалова, легко соскользнув с третьей полки, ударил меня по голове. Обычный человек от такого удара должен был скончаться на месте – чемодан, судя по весу, был наполнен камнями, а его закругленные углы коварно обиты железом. Одним из таких углов я и получил точно по макушке.

Около минуты ушло у меня на то, чтобы собрать разъезжающуюся энергоинформационную структуру тела в нормально функционирующее целое. С трудом приоткрыв глаза, я застонал, вызвав этими незамысловатыми проявлениями жизни бурную радость у моих попутчиков. В особенности у владельца чемодана, вероятно, уже размышлявшего над возможными последствиями такого уголовного деяния, как убийство по неосторожности.

Кости черепа, слегка разошедшиеся от удара, потрескивали, пытаясь встать на место; в районе точки бай-хуэй стремительно росла гематома. К этой шишке, делавшей меня похожим на самого Будду[19]19
  Имеется в виду т. и. «ушниша» – один из признаков будды, представляющий собой выпуклость на макушке.


[Закрыть], нежная девичья рука прикладывала намоченное целебной железнодорожной водой полотенце, а слегка раскосые серые глаза смотрели на меня с тревогой и заботой. Мои губы сами собой сложились в улыбку блаженства. Я прекрасно понимал, что случилось. Буквально друг за другом произошло два весьма значимых события: сперва – серьезное ветвление мира (что интересно, серые, по всем признакам, были тут совершенно ни при чем), и почти одновременно – моя встреча с Вечной Невестой. Невероятным было то, что эти два события, явно связанные между собой, все же оказались разнесены во времени. Это говорило о серьезных сбоях в функционировании вселенских законов. Ведь несколько секунд в центре Мира, помноженные на масштабы космоса, давали гигантские расхождения в ткани реальности на его периферии. Сопровождавший эти события удар на физическом уровне хоть и поразил меня ненадолго, но не удивил – к подобному поведению материального мира в моменты флуктуации грядущего в настоящем я давно привык.

Понежившись еще немного, я поймал легкую женину руку и, поцеловав ее с чувством, занял на полке сидячее положение. Несколько оторопев от моей неожиданной вольности и быстрого восстановления, Женя удивленно смотрела мне то в глаза, то чуть выше – на шишку, продолжая, однако, сидеть рядом со мной. Остальные вздохнули с явным облегчением, увидев, что я пошел на поправку.

– Крепкая голова, любящая жена – что еще нужно, чтобы встретить старость! – произнес Федя (называть его Федором Ивановичем у меня уже как-то не получалось).

Все засмеялись. По веселым искоркам в глазах Феди я понял, что это известная всем, но непонятная для меня шутка, и присоединился к остальным.

– Вы уж простите мне мою неловкость – хотел как лучше, чтоб чемодан тут не мешался, да поспешил. Извините еще раз, но теперь я должен посмотреть, целы ли образцы. – С этими словами Бергалов поднял все еще валявшийся на полу чемодан, бережно положил его на стол и открыл. – Слава предкам, все цело. Вот, посмотрите на это чудо!

Не желая обидеть попутчика невниманием, я приподнялся, больно задев при этом ушнишей верхнюю полку, и, морщась, посмотрел через его плечо.

И застыл от изумления.

Фантасмагоричность происходящего, как в хорошем мистическом триллере или в дурном сне, продолжала нарастать. Похоже, невидимый режиссер моей жизни решил доконать меня окончательно.

В чемодане, среди сменного белья, бутербродов, каменных пластин (чемодан и вправду содержал камни!) с нанесенными на них неизвестным способом непонятными символами, в отдельной картонной коробке, обложенный ватой, лежал и смотрел на меня Большой Змей. Не сам, разумеется, а его каменное изображение. Но до чего же он был похож на те рисунки, которые остались мне от бабушки! До чего же он был похож на то существо, простиравшееся от земли до небес, с которым я слился, которым я стал во время священного танца на берегу индейского озера!

– Откуда у вас этот индейский... тотем? – спросил я, слегка запинаясь и не сразу подбирая нужные слова.

– Индейский тотем? Ну что вы! Сразу видно, что вы не знакомы с вопросом. Перед вами изображение мифического зверя, которому поклонялось алтайское племя телеуров, сейчас уже не существующее. Эта культура открыта совсем недавно – скажу без ложной скромности, при моем непосредственном участии. Самое интересное в ней то, что она является прямой наследницей древнейшей шумерской цивилизации, а возможно, – я в данный момент ищу доказательства этой версии – и предшествовала шумерам. Я почти уверен – телеуры были их предками!

– Да? О, это весьма интересно! Я, конечно, не специалист, но позвольте выразить вам свое искреннее восхищение. Это поразительное открытие огромной научной значимости!

Я старался сдержать свое волнение и завоевать доверие несчастного Бергалова. Разумеется, ни истинной ценности, ни истинного смысла своего открытия и тех артефактов, что попали к нему в руки, он не понимал.

Зато это понимал я.

Каменное изображение Змея тянуло меня к себе, манило заключенным в нем Знанием – тем Знанием, ради которого я, возможно, и проделал все свое путешествие. Не исключено, что физический контакт моей головы с чемоданом был вызван именно неудержимым взаимным притяжением.

Рис. 1—2. Изображение Великого Змея, оставленное мне моей бабушкой (слева). Змей алтайцев-телеуров (справа)

И тут я вспомнил, как однажды совершенно случайно, так же случайно, как и все самое важное, что происходит в нашей жизни, я натолкнулся в Интернете на научную публикацию какого-то то ли шведа, то ли немца, посвященную сравнительному анализу языков тюркско-алтайских и индейских[20]20
  Возможно, имеется в виду серия работ С. Викандера (Wikander S.) под общим названием «Майя и Алтайцы» (Maya and Altaic), публиковавшихся в конце 60-х – начале 70-х гг. XX в. в стокгольмском научном журнале «Этнос» (Ethnos). Кроме того, о сходстве тюркских и индейских языков еще в XIX в. говорил немецкий ученый Отто Рериг (Roehrig).


[Закрыть]. Количество лексических и грамматических совпадений поражало. Тогда я не придал значения тому, что сейчас обрело для меня первостепенную важность.

Тем временем доктор Бергалов потянулся к крышке чемодана, видимо, желая его закрыть, скрыть от меня драгоценную реликвию. Я чуть не застонал от желания попросить разрешения прикоснуться к ней и невозможности это сделать. Ведь мне было очевидно, что брать артефакт в руки сейчас, при всех, нельзя, невозможно! Ведь неизвестно, какое Знание заключено в нем, неизвестны и последствия нашего контакта.

Возможно, увидев мое перекошенное лицо, а может, просто уловив своим чутким сердцем мое страстное желание, Женя неожиданно протянула руку к каменному изваянию и произнесла:

– Папуля, можно мне его потрогать? Он такой смешной!

И, не дожидаясь разрешения, взяла Змея в руки. Несомненно, отец баловал свою единственную дочь, напоминавшую ему к тому же умершую жену, и та не привыкла ограничивать хоть в чем-то свои желания.

Я почти физически ощущал ее прикосновения. Как будто не камень взяла в руки девушка, а живую плоть... Я закрыл глаза, чтобы не видеть этих пальчиков, поглаживающих изгиб шеи Змея. Увы, это не помогло. О ужас! Я почти не властен над бурлящими во мне энергиями, как прыщавый юнец не властен над своими ночными поллюциями, питая роящихся над ним суккубов[21]21
  Суккубы и инкубы – духи, стремящиеся к совокуплению с мужчинами или женщинами с целью получения их сексуальной энергии, а иногда и для зачатия. По распространенному мнению, они стремятся овладеть человеком во сне, когда жертва менее всего способна им сопротивляться.


[Закрыть]. Я, бессмертный, самоосознающий индивид, был почти беспомощен: сладкие судороги сводили мое физическое тело. Но дело было не во мне. Энергетические потоки невероятной мощности циркулировали между древним каменным Змеем и юной ведьмой, и я оказался втянут в их воронку. Тщетно пытался я совладать с этим смерчем, стараясь перенаправить и усмирить его. Краем восприятия я ощущал, что Федя (или в данном случае все же Федор Иванович?) старается мне помочь, но для него мы все трое – я, Змей и Женя – словно бы находились в непроницаемом коконе. Единственное, что мне в подобной ситуации оставалось делать, – исчезнуть из этого пространства и времени, – пусть не полностью, но непременно большей частью. Что я и сделал.

Со стороны это, вероятно, выглядело так: я внезапно побледнел и рухнул на койку Сердце не билось, дыхание прекратилось, глаза закатились. Это должно было походить на мгновенную смерть. Я не видел того, что происходило, – я был далеко во всех смыслах. Дело в том, что если бы я просто прервал связь с телом, но продолжал наблюдать, система бы не разрушилась, и за какие-то несколько мгновений мог произойти непредсказуемый по последствиям выброс энергии. Речь шла не о моей судьбе – я бы смог восстановиться довольно быстро, но вот планета...

Через пару минут, когда здесь все утихнет, я вернусь и оживлю бренного биоробота. А пока пространственно-временная петля несла мое пылающее энергетическое тело в Неведомое. Мог ли я выбрать направление? Похоже, что нет. Но эту последнюю услугу оказал мне мой новый друг и попутчик – Федя. Федор Иванович.

Древнерусская Ведь. Русская Вселенная

Встреча на перекрестке

– Здравствуй, путник. Золотой Бог приветствует тебя!

«„Золотой бог" – что это значит? Голос какой-то писклявый и неуверенный. А-а-а! „Золотой бог" – это ведь „Тео д'Ор", то же самое, что и Федор[22]22
  На самом деле имя Федор или Теодор означает в переводе с греческого «Божий Дар».


[Закрыть]. Но что за голос? Федины шуточки!»

Такие мысли пронеслись в моем сознании, пока я настраивал восприятие и привыкал к незнакомому типу телесно-энергетической структуры.

Наконец разноцветные пятна перед глазами сложились в более-менее осмысленную картину, а восприятие себя как плотного тела придало некоторую уверенность моему только что оформившемуся новому индивиду.

Я сидел на траве, необычайно мягкой и приятной на ощупь, крутя головой, оглядывая окрестный пейзаж и на всякий случай комментируя увиденное внутренним монологом:

«Ну что ж, в общем, неплохо! Солнце, причем близкое по размеру и цветовой температуре к привычному мне на Терре, голубое небо, зеленая трава, невдалеке деревья, очень похожие на березы. Да, несомненно, березовая роща! А чуть левее, нет, правее – в этом мире не сразу сообразишь, где лево, где право, – да, одесную от меня на холмике виднеются строения. Может, поселок, а может, и окраина города. Так, а кто тут со мной только что разговаривал? Причем не мыслеречью, однозначно вслух. По-русски. Где он?»

В поисках собеседника я низвел очи с гор на долы и узрел сидящего на корточках рядом со мной подростка лет десяти. Копна кудрявых волос цвета спелой пшеницы, веснушчатый, голубоглазый, с правильными чертами лица. В белой рубахе навыпуск и белых же штанах. На ногах обувь из коры березы. Лапти! А за поясом, разумеется, дудочка.

Стоило мне его увидеть, как я тут же узнал... Нет, не этого конкретного мальчугана. Я узнал архетипический образ. Типичный пастушок из русских сказок. Перед поездкой я как раз старательно изучал русский фольклор и мифологию, как обычно, предчувствуя, что готовит мне грядущее.

– Здравствуй, гой еси, мальчик, – сказал я, тщательно подбирая слова.

– Гой еси, путник. Нужна ли тебе помощь?

– Э-э-э, вероятно, да! – Пока еще я не знал, нужна ли мне помощь, но отказываться с ходу было глупо. Чего-то в окружающем пейзаже не хватало, и я решил уточнить. – Где же твои коровы, пастушок?

– Там! – Мальчик махнул рукой куда-то в сторону рощи. – Но они не мои, и я не пастушок. Я Золотой Бог. Можно просто Златобог.

Возможно, мне показалось – или действительно в словах его слышалась горечь?

– Ага, очень приятно... – Пытаясь понять, а как же зовут меня, я немного замялся, но вскоре нашелся. – А я Змеиный Бог. Можно Змеебог.

В глазах Златобога вспыхнул неподдельный интерес.

– О-о-о! Это великая честь для меня – познакомиться с самим Змеебогом!

На мгновение у меня возникли некоторые сомнения в своих змеебожественных качествах. И поскольку пока мне было сложно сказать что-то о своей новой личности, я вновь перевел внимание на внешний мир.

– Гм, да. Однако что за селение там, на холме? Сдается мне, если я путник, то путь свой держу туда.

К селению вела широкая грунтовая дорога, на обочине которой я и сидел. Точнее, я сидел возле перекрестка двух дорог, но куда вела вторая – было непонятно.

Определившись с направлением, я осторожно встал на ноги, незаметно осмотрев и прочувствовав заодно свое тело.

Давно уже у меня не было столь гармоничного организма: послушного, добротного, простого, без подсадок и механизмов контроля. Сконцентрировавшись на микроуровне, я не обнаружил никаких следов нанороботов[23]23
  Нанороботы – механизмы, имеющие дело с объектами размером порядка 10^-9 м (одна миллиардная часть метра), т. е. с отдельными атомами и молекулами.


[Закрыть], а вглядевшись еще глубже, не нашел ни одного признака вмешательства в геном.

Как же я соскучился на Терре-Земле по такой вот Гармонии!

* * *

Здесь будет уместно небольшое отступление, касающееся того, что же такое тело и чем знакомые нам по земной жизни тела отличаются от принятых к использованию в близких нам мирах. Все разнообразие тел описать, разумеется, принципиально невозможно, поскольку нельзя средствами какого-либо ограниченного языка описать бесконечность. Об этом говорит Теория Множеств, а с ней спорить сложно. Еще сложнее спорить с гением Козьмы Пруткова, неоднократно указывавшего на то, что никому не удастся ни объять, ни обнять необъятное.

Так как же обстоит дело на самом деле, если говорить прямо, без иносказаний и ближе к телу?

Начнем с наших тел на планете Тройя-10/1 (она же Терра, Земля). Их можно разделить на несколько типов. Во-первых, это мужские и женские тела. Во-вторых, это тела с различным набором заданных свойств: базовая модель – наиболее устойчивая и приспособленная к различным видам работ и удержанию индивида, а кроме нее целый спектр экспериментальных вариаций, на которых отрабатываются, обкатываются различные специфические наборы параметров, проверяется жизнеспособность тех или иных фенотипов[24]24
  Фенотип – совокупность всех проявленных свойств генотипа организма, функционирующая как система. Генотип – совокупность всех свойств организма, проявленных и непроявленных.


[Закрыть] .

Существование с телом и привязанность к телу связаны по большей части с незнанием. Знание, как я уже говорил, вполне доступно, и каждый это ощущает в той или иной степени. Нужно только пожелать, нужно только протянуть руку – точнее, «протянуть» мысль, – чтобы вернуться в состояние Божественного Знания и Могущества или в еще более высокое состояние. Но человек этого не делает. Для удержания человека в состоянии незнания создано множество приспособлений и хитрых механизмов. Многие из них связаны именно с телом.

В принципе, тело самодостаточно. Человеческому телу столь плотная связь с человеком не нужна, оно может жить и как животное. Только смысл в таком существовании полностью отсутствует. Да и вряд ли оно возможно до тех пор, пока есть столько желающих существовать через тело. «Быть телом» модно, это увлекательная игра, это, в конце концов, агрессивно навязывается оголтелой межгалактической пропагандистской машиной. А человек в основе своей доверчив. Человек изначально и навсегда ребенок. В нашей вселенной – еще и ребенок в состоянии замешательства, склонный доверять авторитетам и подражать другим.

Какова история тел вообще? Начинается она в первые мгновения от Сотворения Мира.

Человек, решивший проявить себя в качестве Вселенной или принять участие в чьем-либо творении, тут же начинает выворачиваться вовне через точку сингулярности (точку с нулевым объемом и бесконечно высокими плотностью и температурой), разделяясь таким образом на внутреннее и внешнее. Здесь же (тогда же) он разделяется на Единое, остающееся внутренне-внешним основанием всего, и множественность, бьющуюся в субъект-объектном дуализме. Став в процессе Большого Взрыва[25]25
  Гипотетический процесс возникновения вселенной из точки сингулярности.


[Закрыть] из бесконечно малого (пресингулярная точка – фактическое Ничто) бесконечно большим (Вселенная, то есть Всё), Человек низвергает себя в малое – обычно не из каких-то особых эстетических или морально-нравственных соображений, а просто потому, что есть такое направление движения, и это движение требует некоторых усилий. Сей неблизкий путь состоит из множества квантовых этапов, сиречь ступенек. Делая практические упражнения из первой книги, вы их наверняка проходили и прочувствовали, насколько сложно становиться человеком малым. Настолько же, насколько легко возвращаться в статус Бога. Чтобы предотвратить самопроизвольное вобожествление, а также для того, чтобы вывести из сферы сознания восприятие сверхнапряжения, требуемого для удержания себя в конкретном человеческом воплощении, были созданы различные механизмы и приспособления.

Один известный в XX в. эзотерик и маг уподобил физическое тело человека занозе в его духовном теле – досадной мелочи, постоянно привлекающей к себе внимание, от которой хочется как можно быстрее избавиться. Разумеется, все это он говорил о существе, достигшем определенных успехов в самопознании, в расширении сознания. Кое-кому образ занозы может сослужить неплохую психотехническую службу в необходимой переоценке ценностей. По поводу упомянутого эзотерика должен сказать, что частенько тот нес редкостную ахинею, и до сих пор непонятно, чего же он принес больше – вреда или пользы. Меня с ним связывали сложные личные отношения (связывали, так как он от своей занозы уже давно избавился, а я нет), поэтому здесь я не стану называть его имени – либо хорошо, либо ничего.

Так как же все-таки соотносятся душа и тело?

О только что умершем говорят: «Его душа вылетела из тела». Ай-яй-яй, какая неприятность! Но можно ведь сказать по-другому, и это будет ближе к истине: «Смотрите-ка, тело из души вывалилось». Какое облегчение для человека! И какие проблемы для окружающих. Хорошо, если человек вытряхнул из себя тело где-нибудь в море или в лесу, покормив им рыбок или зверюшек. Но если он намусорил в общественном месте или же у себя дома, то стыд ему и позор! Другим людям придется, чертыхаясь, тащить ящик с разлагающейся органикой посредством собственных тел до ближайшей ямы или печки.

Конечно, это шутка. И она, как всякая шутка, по большей части состоит из правды. Единственное уточнение: тело не может оказаться вне души, так как кроме души ничего нет. Вся Вселенная – это и есть душа. Так что тело не выпадает из нее, а скорее рассасывается в ней. Как, например, прыщик. Или отработавшая свое омертвевшая клетка.

Надеюсь, вы понимаете, что говоря о Вселенной, я не имею в виду воспринимаемый нами через тело материальный мир. Я говорю не об иллюзиях, а о реальности. Любая иллюзия, какой бы обширной и сложно-организованной она нам ни представлялась, есть всего лишь малая частица совокупной Реальности. А Реальность как целое – живая система бесконечного множества отдельных иллюзий. Я даже как-то специальный термин для этого придумал – Реалюзия. Нечто единое – в чем-то реальность, в чем-то иллюзия.

Так все-таки – в чем же реальность?

Например, в том, что все сущее, вся бесконечность Бытия есть «Я» человека, читающего эту книгу и являющегося ее автором. Иллюзией же оказывается любая ограниченность вашего «Я». Поэтому иллюзорные границы вашего «Я» если и проходят где-то, то скорее всего здесь же, по этим страницам...

«Как же так? – скажет иной читатель. – Получается, что я безграничен, что я есть мир, что в мире нет ничего, кроме меня?! Получается, что ли, я тут сам с собой, извините, развлекаюсь?»

Ну да, получается. И что тут такого страшного? Если «Я» безгранично, то и развлекаться можно неопределенно долго, с бесконечным множеством вариантов, да так до конца и не развлечься.

Получилось так, что тело, а в особенности тело земного человека, – одна из самых сложных игрушек в нашей Вселенной, можно сказать, вершина человеческой мысли. Мы, живущие через эти тела, можем гордиться: ведь нас не так уж и много – всего несколько миллиардов! И пусть в этой игре мы заключенные, но мы трудимся на переднем крае галактической науки, на острие, можно сказать, технического прогресса.