Текст книги "Горничная Мей (СИ)"

Автор книги: Алекс Киреев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 1 страниц)

Киреев Алекс Маратович
Горничная Мей

– Алло... Добрый день, госпожа... Нет-нет, хозяина нет дома... Я, Мей, его домработница... Нет, ничего не говорил, сказал только, что его три дня не будет, ой, пожалуйста, не выдавайте меня, вдруг он рассердится... Спасибо, госпожа... Я надеюсь на вашу доброту, госпожа... Судя по тому, как он был одет, то на рыбалку... Еще раз спасибо, госпожа.

Положив трубку, девушка плавной походкой вернулась к дивану, пригубила стоящий на подносе сок и все так же неторопливо избавила мой рот от кляпа: – Хозяин готов продолжить доставлять удовольствие его маленькой Мей?

Ругаться она меня отучила. В первый же день своей работы, к концу которого я уже был готов произносить 'да, госпожа Мей', 'спасибо, прекрасная Мей', 'я рад, что могу услужить вам, прекрасная госпожа', благо боль, которую умела доставлять китаянка, быстро лишила меня хоть какого-то самолюбия.

– Готов, прекрасная госпожа, – и через мгновение мои губы уже касались жестких темно-каштановых волос, а язык по выработанной всего лишь за два дня привычке, стал искать яшмовые ворота.

Все началось три дня назад, когда ровно в девять часов утра на пороге моего загородного дома появилась невысокая азиатка: – Я Мей из агентства 'Восточный порядок', – изобразившая какую-то смесь легкого поклона с полу книксеном девушка, полностью соответствовала моему представлению о китаянках. Невысокого роста, с каре из темно-каштановых волос, черные чуть раскосые глаза на кажущимся анемичном лице.

– Здравствуй, Мей, я Матс.

– Нас на фирме учат обращаться к клиенту 'господин' или 'хозяин'.

– Обращайся, как хочешь. Но я всю ночь провел в клубе и сейчас иду спать, поэтому постарайся убирать тихо.

– Как скажите, хозяин.

Через три часа, изрядно отдохнувший, я вышел из спальни. Мей чуть наклонившись, старательно протирала пол в комнате, и мой взгляд невольно задержался на ее соблазнительной попке. – Интересно, согласится ли она немного расширить круг своих обязанностей? За отдельную плату, разумеется. Говорят с азиатками в этом плане куда проще. А может, вообще ничего не говоря, подойти сзади, положить по-хозяйски руки на округлые филейные части, и, дождавшись пока они начнут наливаться жаром, все так же молча задрать короткое платье и снять ярко-красные трусы. Недаром же она их надевала?!

Мей уловила мой взгляд, быстро обернулась, на мгновение скрестила его со своим, а затем скромно опустила глаза в пол и с еще большим остервенением взялась за работу. Только наклон ее тела стал чуть-чуть больше...

– Мей!

– Да, мой господин.

– А ты теперь будешь у меня убирать? Или ваша фирма будет мне присылать каждый раз новую сотрудницу.

– Как вам будет угодно. Если девушка понравилась, – здесь Мей снова подняла глаза, и мне показалось, что в них зажглись многообещающие искорки, – то клиенту достаточно просто сказать менеджеру об этом, и ее прикрепят к заказчику.

– А ты хочешь мне понравиться, Мей?

– Конечно, господин. Посмотрите, как я убрала вашу кухню и ванну, – взгляд девушки вновь был направлен в пол, – я со всем смирением надеюсь, что вы останетесь довольны.

Что-что, а скромности и мирения в ее тихом голосе не чувствовалось, скорее женское желание раззадорить. Так что я решил не прибегать к долгим маневрам, и через несколько секунд мои руки уже ощущали разгоряченные то ли от работы, то ли от желания мягкие ягодицы Мей. Как я и предполагал, китаянка не сопротивлялась, и даже не попыталась отреагировать на мои действия каким-нибудь 'господин, что вы делаете'. Поэтому все мои последующие действия проходили в автоматическом режиме: спущенные трусики, распахнутый халат, снятые стринги и возбужденный член, входящий в настежь распахнутые, как там у них это называют, яшмовые ворота.

Затем был минет. Изумительный восточный минет, о котором мне взахлеб рассказывали побывавшие в таиландских секс турах друзья. Минет, после которого я решил немедленно позвонить в этот 'Восточный порядок' и вытребовать для себя Мей на... Словом, пока не надоест.

– Ты изумительно убираешь, Мей.

– Я рада, что понравилась вам, господин.

– Продолжим?

– Конечно, мне еще осталось убрать в гостевой спальне и в...

– Ах, ты маленькая круглозадая чертовка! – я поднял девушку и сделал несколько шагов по направлению к спальне. Правда не к гостевой, а к своей.

– Господин, но так я ничего не успею, – нежные руки обнимали меня за шею и лучше любых слов говорили о том, что Мей сейчас меньше всего думает о работе.

– Успеешь... Успеешь доставить мне удовольствие, мой прекрасный восточный цветок. А с твоим начальством я как-нибудь договорюсь. Ни оно, ни ты не будете в обиде. Я умею быть щедрым, поверь.

– Надеюсь на это, господин. Но прежде чем мы продолжим, можно ваша маленькая послушная девочка что-нибудь выпьет?

– Хорошо, – я опустил Мей на пол. – И мне чего-нибудь налей.

– Что принести господину?

– Открой в холодильнике пакет грейпфрутового сока, а себе выбери там сок сама. И поторапливайся – моему нефритовому стержню не терпится погрузиться в божественную пещеру наслаждений. Жду тебя в спальне.

– Спасибо, господин очень добр. Мои яшмовые ворота скоро будут к его услугам.

Мей и в самом деле проявила положенную при ее профессии расторопность, и уже через несколько минут я пил освежающий холодный сок, а еще через несколько минут образ сидящей рядом со мной китаянки начал расплываться...

...Чтобы спустя несколько часов вновь собраться в единое целое. Мей или спала или дремала, полностью уместив свое небольшое тело в стоящем напротив кровати кресле. – Как же ей хорошо в моей рубашке... Черт, но почему мои руки прикованы к спинке кровати и почему какая-то противная клейкая лента мешает мне открыть рот? Мей, проснись – но вместо слов у меня получилось лишь невнятное мычание. Правда и его оказалось достаточно, чтобы прервать сон девушки.

– О, господин проснулся. Его маленькая Мей уже закончила уборку и ожидает дальнейших приказаний.

– Освободи мне рот и сними эти чертовы наручники, – снова промычал я.

– Простите, господин, но я ничего не поняла. Однако попытаюсь угадать ваше желание. Наверное, вы хотите продолжить знакомство с моими яшмовыми воротами. Не так ли?

– О, черт, она еще и издевается. Впрочем, возможно это одна из тех восточных сексуальных игр, в которых так сильны дочери Поднебесной? Что же, не буду портить девушке сценарий, – мысль о том, что мне придется какое-то время побыть пленником прекрасной китаянки, наполнили мой нефритовый меч волной желания.

Это заметила и Мей, с неподдельной радостью в голосе произнеся: – Ура, я с первого раза научилась угадывать желания господина, – сопроводив эту фразу хлопком в ладоши. Затем она переместилась с кресла на кровать, положила руку мне на грудь и начала нежно скользить ладонью по моему телу, медленно направляя ее к возбужденному члену.

– Мей, Мей, тебе обеспечен долгосрочный контракт на самых выгодных условиях. Какое счастье, что я не поленился прочитать еще одну страничку интернета, на которой и набрел на этот самый 'Восточный порядок'. Интересно, справиться ли Мей одна с уборкой дома? Или выписать себе еще одну домработницу? Какие еще сюрпризы предоставляет своим клиентам этот самый 'Восточный порядок'?

Между тем, достигнув первых паховых волос, Мей неожиданно прекратила свои ласки: – Господин, я только что вспомнила, что мне надо позвонить на фирму. Вы не возражаете, если я на некоторое время покину вас? Спасибо, мой господин, – и, не слушая моего возмущенного мычания китаянка, покачивая соблазнительными бедрами, вышла из спальни.

Время в ожидании ее возвращения показались мне адом: – Убью, нет, точно так же доведу до возбуждения и брошу... – если бы я знал, что настоящий ад ожидал меня впереди. Но не будем опережать события.

Через четверть часа Мей вернулась, держа в левой руке недоеденный бутерброд с черной икрой, а в правой предмет, напоминающий спицу для вязания.

– Хозяин не рассердится на маленькую Мей за то, что она без разрешения открыла консервы? – а затем уже утвердительно добавила – Не рассердится, я знаю. Спасибо, господин, эти рыбьи яйца такие вкусные. Затем она села на кровать, и мой бок ощутил прикосновение горячего женского тела. Едва успокоившийся нефритовый жезл вновь начал увеличиваться в размерах, а девушка, доев бутерброд, по-хозяйски уселась мне на грудь.

– Господин, мои яшмовые ворота снова к вашим услугам. Любуйтесь ими.

Они и в самом деле показались мне прекрасными. Особенно учитывая состояние моего жезла. Однако мне хотелось вовсе не любоваться. Я замычал, пытаясь выразить свое неудовольствие, но Мей продолжала любовную игру: – А сейчас я исполню желание господина, и начну учить его контролировать его могучую ян, – китаянка чуть откинулась на спину и ее правая рука оказалась у основания моего возбужденного члена. Я застонал от смеси боли и наслаждения, а Мей, словно издеваясь, встала, вновь устроилась в кресле и с откровенной издевкой начала рассматривать меня.

– Вот тебе и маленькая скромная китаянка! Нет, пора прекращать эту слишком далеко зашедшую игру. Но вот только как это сделать?

Я попытался изобразить недовольное выражение лица, но ни мое мычание, ни мимика не произвели на девушку никакого впечатления. Более того, как только она увидела, что эрекция начинает спадать, она снова переместилась ко мне на кровать.

– Нет!!! – изо всех сил промычал я.

Однако моя мучительница расценила (или только сделала вид) мое мычание по-своему: – Я знала, что господину понравились скромные умения его преданной служанки. И, поверьте, для меня нет лучшей награды. А еще я вижу, что господину нравится, как я управляю его жезлом, – горячая попка девушки оказалась у меня на животе, и дотронувшиеся до кожи жесткие волосы влагалища заставили мой член вновь принять максимальные размеры. Затем она снова начала ласкать мою грудь, но только не рукой, а подошвами источающих легкий запах пота миниатюрных ступней.

Член, в смысле жезл, казалось, старался достать потолка, а яйца, ну эти, какие-то там шары, начали наливаться нестерпимой болью. В попытке хоть как-то уменьшить ее я попытался изменить положение тела, но наручники и сидящая на мне девушка не позволили мне сделать это. Возмущенные нотки в моем мычании стали сменяться жалобными, но Мей ни на что не обращала внимания.

– Нас с детства учат, что служение мужчине – призвание женщины, и я рада, что сумела доставить вам удовольствие, господин. Если маленькая Мей вам не противна, и вы не прогоните ее, она будет дарить вам радость снова и снова, – китайская стерва убрала ноги с моей груди, и сжела ступнями мои щеки. – Вот так, или так, – и миниатюрные ступни накрыли мое лицо.

Теперь запах пота чувствовался гораздо сильнее, но, странно, вместо отвращения я вдруг почувствовал внезапное желание поцеловать ноги не пытающейся скрыть, что издевается надо мной женщины. – Боже, что же они там у себя на Востоке знают о сексе? Неужели предложенная Мей игра заводит меня? Неужели мне нравится быть в ее власти?

– Если у господина возникло желание поцеловать ноги его маленькой Мей, то я буду рада услужить ему, – девушка как будто прочла мои мысли и ее пальчики дотронулись до ленты, сковывающей мои губы.

Я попытался положить голову на бок, чтобы не встретиться с наполненным чувством собственного превосходства взглядом китаянки. И дело здесь было не столько в унижении: зрелище возвышающейся надо мной обнаженной Мей и невозможность немедленно удовлетворить свои желания наливали мой жезл нарастающей болью.

– О, чем недостойная Мей прогневила своего господина? Почему он отводит от нее глаза? Неужели ее тело не возбуждает, неужели я где-то ошиблась и ему не нравится мои старания?

– Сколько же еще будет продолжаться эта пытка? И не лучше ли опять провалиться в сон? – Я закрыл глаза и попытался осуществить задуманное, но, видимо, , так многообещающе начавшийся день, был не мой – резкая боль от укола металлического жала пронзила правый сосок груди., а затем волнами начала растекаться по всему телу.

Естественно, ни о каком забытье теперь не могло быть и речи. Я открыл глаза, а когда спал туман от нахлынувших от боли слез, китаянка уже слизывала капельки крови с кончика 'спицы'. Вся миловидность слетела с лица внезапно повзрослевшей девушки, и теперь на меня глядела... Я плохо разбираюсь в восточной физиогномике, но Мей теперь смотрелась не на 18-20, а, как минимум, на 25 лет. Но, главное, куда-то исчезла скромная азиатская девчушка, мечтающая услужить всеми возможными способами работодателю. Ее сменила уверенная в себе властная женщина, привыкшая, что служат ей, а не она. Не вызывало сомнений и то, что на роль своего слуги она наметила меня. Вот только непонятно, какими средствами она будет удерживать меня в подчинении. Ведь когда-нибудь придется снять с меня наручники. И тогда...

Мей верно истолковала мой удивленный взгляд: – Господин не узнает свою горничную? Это я, ваша послушная Мей, всегда готовая удовлетворить любые ваши самые сокровенные желания. Я уже начала учить вас управлять могучей мужской ян. Как видим, тут нет ничего сложного. Надо только расслабиться и передать бразды правления в руки женщины. А сейчас мы начнем путешествие на вершины блаженства, – и второй мой сосок пронзила нестерпимая боль.

Мои губы едва не разорвали импровизированный кляп, но лента выдержала и единственным выходом моей физической и моральной боли явились вновь выступившие на глазах слезы.

– Господин плачет. Это очень хорошо. Наши мудрецы говорят, что со слезами выходит темная энергия, душа очищается и, значит, ничто не будет мешать мне вести моего господина к алмазным чертогам блаженства.

Если бы не боль, я бы рассмеялся. Ей богу. Настолько неуместными сейчас казались слова 'господин' и 'блаженство'. А китаянка продолжала то ли свою лекцию о китайской философии, то ли просто издеваться: – А дорога эта, лежит через боль. Только контраст между болью, – с этими словами Мей снова пронзила мой сосок, – и наслаждением, гордыней и полной покорностью способен подарить моему господину высшее наслаждение, – и китаянка уколола меня под мышку.

...К сожалению, я очнулся. К большому сожалению, поскольку наше путешествие в алмазные чертоги блаженства было незамедлительно продолжено.

Как долго оно продолжалось? Слово 'вечность' показалось бы явным преувеличением, по крайней мере, для тех, кто не побывал в 'заботливых' руках Мей. Но к тому времени, когда поздние летние сумерки проникли в спальню, я уже достиг... Но не вершин блаженства, а того состояния, когда все остальное не имеет никакого значения, а хочется лишь одного – чтобы девушка прекратила свои издевательства. Я перестал извиваться при очередном прикосновении металлического жала и встречал его лишь приглушенным стоном: – Мей, Мей, прекрати, я сделаю для тебя все, что ты только хочешь. Достигну алмазных чертогов, буду целовать твои потные ступни, любоваться яшмовыми воротами, все, все, только прекрати! – посылал я ей мысленный сигнал. И, о счастье, он был услышан.

Правда поначалу показалось, что мне предстоит новая разновидность мучений. Мей дотронулась спицей до ленты на моих губах и слегка надавила на нее, я сжался в ожидании неизбежного, но вместо укола девушка всего лишь задала вопрос: – Если я сниму ленту, господин не станет смущать его маленькую исполнительную служанку непристойной руганью и издавать громкие крики?

Я изо всех сил отрицательно покачал головой.

Девушка наклонилась и внимательно посмотрела мне в глаза, и этот, продолжавшийся всего лишь минуту осмотр, показался бесконечным: – Я верю вам, господин, и надеюсь на вашу выдержку и мудрость. Не разрушьте мои надежды, – и кончик спицы, словно намекая на возможные последствия, вновь коснулся моих губ. А уже через минуту мои освобожденные от ленты, пересохшие потрескавшиеся губы оказались во власти наполненных страстью влажных губ китаянки. И мне оставалось лишь признать, что лучшего проводника в алмазные чертоги блаженства, чем Мей не существует – без сомнения, это были самые лучшие поцелуи в моей жизни.

А Мей продолжала свою игру на контрастах. Ее большие упругие груди касались моей груди, и от этих прикосновений мне хотелось простить китаянке все ее предыдущие и будущие издевательства, а слегка шершавый язычок сначала принес моим губам долгожданную влагу, а затем, раздвинув их, проник в мой рот, давая понять, что алмазные чертоги уже близко. Не забывала китаянка и о нефритовом жезле 'своего господина' – ее правая нога то ли случайно, то ли специально (короткое, но содержательное знакомство с Мей явно заставляло отдать предпочтение второй версии) надавила на него, вызвав очередную эрекцию.

– Опять, когда же эта сладкая пытка прекратится? Если бы женщины знали, как болят налитые соком желания эти, ну вы поняли, нефритовые... Мей, сделай так, чтобы он, наконец, излилися...

И, о чудо, моя бессловесная молитва была услышана. Китаянка оторвалась от моих губ, села на корточки и аккуратно, очень и очень нежно, стараясь не сжимать, взяла двумя пальчиками мой нефритовый стержень. А еще через мгновение мой жезл оказался в настежь раскрытых яшмовых воротах неожиданно решившей проявить милосердие 'покорной маленькой Мей'...

– Хозяин очень нетерпелив, – с легким неудовольствием оценила наше соитие китаянка.

– Какое, к черту, 'нетерпелив', Мей. Ты же сама довела его до такого состояния. Я едва не кончил, как только ты взяла мой член в руку. Освободи меня немедленно!

– Освобожу, господин, обязательно освобожу. Как только закончим наш курс обучения. А пока мы только начали нашу учебную программу, – строгим и одновременно ласковым голосом учительницы младших классов вещала Мей. – Поэтому пусть господин наберется терпения.

– Мей, я все понимаю, и о ваших азиатских штучках читал в интернете. А одна из моих знакомых во время поездки в Таиланд как бы случайно 'забыла' своего мужа в центре... Черт, забыл название. Но не суть важно. Так через два дня ей вернули не мартовского кота, а примерного семьянина, готового выполнять любые приказы жены.

– Дон Тхан, – сказала Мей.

– Что Дон Тхан?

– Так называется система этих центров. Жалкие любители американских долларов, забывшие заветы древних мудрецов, – голос девушки был полон презрения.

– Не имеет значения, ни как они называются, ни ваши идейные разногласия. Мне эти игры не нравятся. Но и ссориться с тобой не хочу. У тебя есть платежная карточка?

– Да. А зачем она господину.

– Хочу перевести на нее твою зарплату и мои щедрые, очень и очень щедрые чаевые. После чего ты снимешь с меня наручники.

– А потом?

– А потом мы продолжим нормальные отношения (не скрою – меня до тебя никто так не заводил), либо ты просто исчезнешь из моей жизни. Идет?!

– Господин, я не сильна в финансах. Можно я подумаю. И, кстати, чтобы мне было легче принимать решение, не могли бы вы рассказать о размерах своей благодарности.

– Тысячу... Нет, полторы тысячи долларов. Думаю, ты и за месяц такую сумму не зарабатываешь. Я не прав?

– Господин прав, как всегда.

– Поэтому не торгуйся. А то я могу рассердиться и обратиться в полицию. Ведь не будешь же ты меня так держать вечно?

– Вечно не буду.

– Вот видишь. А полиция – это срок или в лучшем случае депортация.

– Хозяин умеет убеждать. Хорошо, я согласна.

– Тогда освободи меня.

– Сейчас, господин, только схожу за ключом, – и Мей, покинув мой живот, вышла из комнаты.

За ту минуту, что она отсутствовала, в моем мозгу возникло сразу несколько планов мести. Правда ни один из них не предусматривал обращения в полицию и, увы, ни одному из них не суждено было осуществиться.

Мей вернулась, держа в руке небольшой ключ, но вместо того, чтобы освободить меня, снова уселась на старое место. Мое тело немедленно отреагировало новой волной возбуждения, а китаянка, словно специально усиливая его, принялась выискивать для своих пышущих жаром мягких ягодиц наиболее удобное положение.

– Мей, почему ты медлишь? Освободи меня скорее!

– Разве господину не нравится, когда его служанка скромно восседает на нем?

– Нравится, Мей, нравится. Даже слишком нравится. Но мне надо немедленно разрядиться.

– Ваш нефритовый меч говорит мне об этом лучше любых ваших слов. Однако еще не время.

– Мей, прекрати свои игры. Мы же договорились.

– Договорились, господин. Но...

– Что 'но'?

– Мне стыдно говорить об этом, – и девушка потупила взор.

– Говори скорее, стыдливая ты моя.

– Я не решаюсь, вдруг господин обидится.

– Мей, я обижусь, если ты немедленно не скажешь.

– Как изволите, хозяин. Я хочу получить, как там у вас это называется, ага, предоплату.