Текст книги "Час Волка (СИ)"

Автор книги: Алекс Кроу

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 8 страниц)

А в холле над лестницей висела огромная картина, изображавшая в полный рост высокого мужчину в кольчуге и женщину в темном платье с длинным поясом из крупных бронзовых колец. Левая рука женщины была затянута в тонкую перчатку до локтя, а вьющиеся кольцами волосы раздувало ветром, бросая светло-рыжие пряди на широкое плечо мужчины и сплетая их с его длинными темно-каштановыми волосами. За спиной у них пылало зарево пожара, сверкали вспышки заклинаний, носились потерявшие всадников лошади и сражались на мечах и топорах мужчины в кожаных куртках с нашитыми на них металлическими пластинами. Фрэнк почтительно склонил голову, проходя мимо портрета. Аженор де Лонли́ ответил лишь коротким кивком, а вот на тонких губах Маргери́т де Сен-Бриё на мгновение появилась улыбка, и она весело подмигнула спускающемуся по лестнице потомку.

Когда-то они оба были соратниками Вильгельма Завоевателя, восьмой сын обычного французского рыцаря и внебрачная дочь бретонского герцога от приворожившей его колдуньи, одинаково нищие и не имеющие за душой ничего, кроме магии и клинка. Земли для себя и своей гордой возлюбленной Аженор добывал мечом и колдовским огнем, сражаясь плечом к плечу с другим магом из армии Вильгельма – Арманом Малфоем. Новый король не забыл о награде – или же попросту опасался ссориться со своими колдунами, – как не забыл и о собственной выгоде. Иначе не был бы королем. Аженор был отправлен в Дарем, строить и владеть одним из замков в новой линии обороны с Шотландией, а заодно не интриговать при королевском дворе. С тех пор прошло почти девятьсот лет, потомки французского завоевателя не раз перестраивали поместье и внутри и снаружи, но даже они порой чувствовали себя неуютно, проходя ночью по длинным коридорам. Сколько бы поколений не жило в этом доме, хозяином в нем оставался Аженор.

Снаружи было темно и ветрено. Негромко поскрипывали в ночной тишине голые, посеребренные инеем ветви деревьев, и шумела где-то невдалеке река, извергаясь бурным потоком со склонов холмов. Фрэнк застегнул куртку и раскурил сигарету, прикрывая ее рукой, чтобы огонек зажигалки не задуло порывом ветра. В пачке осталось всего две.

Луна уже зашла, и петляющую между деревьями дорожку освещали только полупрозрачные, больше напоминающие серебристый дым, щупальца мерцающего тумана, клубящегося вокруг мэнора. В нескольких ярдах впереди виднелись остатки старой каменной кладки. Прежде там проходила одна из крепостных стен, опоясывающая вершину холма, но со временем она обветшала за ненадобностью и была в какой-то момент попросту разобрана одним из прежних хозяев, оставившим лишь несколько поросших мхом и вьюнком камней. Которые каждый раз вызывали у Фрэнка невольную улыбку, напоминая, как семнадцать лет назад с этих камней ласточкой слетел Фабиан.

– Видал?! – спросило у него тогда рыжее чудовище, пропахав носом землю и напрочь перепачкав свою отутюженную белую рубашечку. И неожиданно для самого себя выплюнуло два передних зуба. – Ой.

К счастью для него, зубы были молочные – да и сам Пруэтт этим гордился и считал не «трагедией», как выразилась тогда его бабка, а боевой раной, – но шепелявил он после этого очень забавно.

У подножия холма туман загустел, теряя прозрачность и поднимаясь выше от земли, а у самой ограды и вовсе превратился в сплошную молочно-белую стену, едва заметно колышущуюся от порывов ветра и обвивающую щупальцами металлические зубцы на высоких воротах. Те беззвучно приоткрылись, стоило только поднять руку с серебряным перстнем, и немедленно захлопнулись за спиной. С этой стороны ворот туман становился совершенно непроницаемым, не позволяя разглядеть даже очертания оставшегося позади пологого холма с возвышающимся на нем мэнором. Только полуразрушенная башня донжона выступала из серебристого свечения, притворяясь развалинами какого-то старого и давно уже никому не нужного замка. Её не раз пытались восстановить, последнюю попытку предпринял Арфанг Лонгботтом незадолго до начала войны с Гриндевальдом, но никакая магия была не в силах удержать осыпающиеся стены. После того, как двести лет назад, повинуясь воле разгневанного хозяина, в донжон ударил молния, обрушив крышу, все попытки перестроить его заканчивались тем, что верхние этажи складывались, словно карточный домик, уже на следующий день после окончания строительных работ. Словно сама башня не желала, чтобы ее возводили заново. Фрэнк посмотрел на нее еще раз и трансгрессировал с негромким хлопком.

В Лондоне шел дождь. Крупные холодные капли громко барабанили по стеклам и крышам припаркованных в темном переулке маггловских машин, а перед маленькой, едва заметной на фоне грязной стены дверью натекла огромная лужа. Лонгботтом решил не рисковать, выясняя, какой она глубины, и попросту перепрыгнул на символическое крылечко перед дверью. Та открылась с негромким скрипом и звоном колокольчика.

– Привет, Нэнси.

– Привет. Всё прыгаешь? – весело спросила продавщица за прилавком, наблюдавшая за происходящим снаружи через замаскированное под стену огромное окно.

– Да, вплавь она мелковата будет, – согласился Фрэнк, и девушка рассмеялась. – С ментолом есть что-нибудь?

– Обижаешь, – снова хихикнула Нэнси и полезла куда-то под прилавок. – Специально для тебя приберегла. Целый блок!

Лонгботтом огляделся, больше по привычке, чем действительно ожидая увидеть здесь что-то новое, заметил длинную трещину, протянувшуюся через всё окно, и спросил:

– А со стеклом у вас что?

– Да шпана какая-то вчера ночью баловалась, – буркнула продавщица, выбираясь из-под прилавка. – Еще и всю дверь гадостями про магглов исписали, сам знаешь, чем мы тут торгуем. Джек потом замучился сводить их каракули, – вздохнула девушка. – Хорошо еще, что я дверь заблокировать успела. И что окно выдержало. А то они минут пять заклинаниями бросались, я уж думала через черный ход убегать.

– А вы в Департамент обращались? – спросил Фрэнк, отсчитывая серебряные сикли.

– А толку-то? – отмахнулась Нэнси. – У вас вечно дел невпроворот, заявление приняли и сказали, что потом разберутся. Чего я не дождусь, потому что никто не пострадал, а из-за пары криков и одного стекла никто время тратить не будет. А нам теперь еще в охранную фирму обращаться, – пожаловалась она, кивнув в стороны трещины на окне.

– Хочешь, мы потом посмотрим?

– А сколько берете? – спросила девушка.

– Иди ты, – оскорбился Фрэнк, и она снова рассмеялась. – Нисколько не берем, у нас для своих стопроцентные скидки на установку защитных заклинаний. Но если у тебя принципы, то можешь откупиться банкой кофе и блоком сигарет.

– Договорились, – улыбнулась Нэнси. – Может, поесть еще что-нибудь возьмешь? А то у меня уже такое чувство, будто вы только сигаретами с кофе и питаетесь.

– Нет, спасибо, – отмахнулся Лонгботтом. – Ты смотри, поаккуратней тут.

– Кто б говорил, – донеслось ему уже в спину.

Служебный вход в Министерство Магии находился недалеко от магазинчика, в конце узкого темного переулка. Фонари в переулке горели через один, в мутных лужах плавал мусор и валялись осколки бутылок из-под пива, а сам переулок резко поворачивал в конце, упираясь во внутренний двор заброшенного офисного здания с одиноким, постоянно перегорающим фонарем. Тот выполнял скорее декоративную функцию и если что и освещал, так это стоящие возле него мусорные баки и сваленный в кучу деревянный хлам. Соблюдение секретности, отвечал Отдел Магического Хозяйства каждый раз, когда поступали жалобы на нелицеприятный внешний вид переулка, поэтому большинство сотрудников предпочитало камины, специально настроенные порталы или, в крайнем случае, вход для посетителей, чтобы не пачкать лишний раз щегольские мантии или лакированные туфельки. Мракоборцы на такие мелочи не обращали внимания, а светиться в Атриуме не любили по тем же соображениям секретности. Из Атриума было куда проще проследить, кто приходит и уходит, поэтому авроры приходили через служебный вход, чтобы не облегчать работу шпионам Пожирателей Смерти. Прятаться в этом пустом переулке было негде, а чужеродные заклинания маскировки засекли бы на вахте, едва шпион вошел бы в переулок.

Обшарпанная дверь из соображений безопасности открывалась только от прикосновения министерского жетона. Учитывая, что днем через вход для посетителей в здание все равно мог попасть кто угодно, Фрэнк находил конкретно эти соображения бессмысленными. Тем более, что вход для посетителей и выглядел гораздо чище, и приводил сразу в Атриум с его лифтами и широкими лестницами, а не в полутемный узкий коридор, ведущий к такой же узкой лестнице. С этой стороны было слишком легко обороняться, поставить одного человека и он сможет часами удерживать практически любое количество нападавших. Даже никакой дополнительной защиты не потребуется, ширина коридора просто не позволит им устроить массированную атаку. Поэтому любой, кому вздумается брать Министерство штурмом, зайдет со стороны Атриума. А с Пожирателей еще и станется сделать это при свете дня, поэтому в случае нападения им даже не придется ломать ночную защиту на входе.

– Здрасьте, – сказал, не поднимая глаз от вчерашней газеты, дежурный, развалившийся за перегородившим почти половину коридора столом.

– Доброе утро, – ответил Фрэнк, машинально раздумывая, как лучше развернуть этот стол, чтобы сделать из него баррикаду на пути противника.

– Утро? – переспросил парень и не глядя пододвинул к нему вахтенный журнал. Стоящие рядом часы показывали без десяти четыре. – Ну, вам виднее, сэр.

– Какие новости? – спросил Лонгботтом, расписываясь в журнале.

– Треворроу свалил с поста, – ответил дежурный, по-прежнему больше занятый своей газетой. – Прихожу полчаса назад, а тут никого. Опять небось к своей девке сбежал, паршивец. Дождется он, что вылетит с работы.

Фрэнк только хмыкнул. На входе в Министерство, с какой стороны здания не зайди, обычно дежурили стажеры из Департамента Магического Правопорядка, зеленые мальчишки только со школьной скамьи, поэтому ветер в их головах никого не удивлял. Предполагалось, что дежурства сделают их хотя бы более усидчивыми – а в идеале еще и ответственными, – но в большинстве своем вчерашние школьники относились к подобной работе несерьезно. Это же Министерство Магии, тут защитная магия на каждом кирпиче, что может случиться?

– Хорошего дня, – пожелал дежурный вдогонку Лонгботтому.

– Тебе тоже, – ответил Фрэнк, оглянувшись через плечо. Отвратная у парня работа, если подумать. В Атриуме хотя бы люди постоянно ходят и с посетителями при желании поболтать можно, а с этой стороны, дай Мерлин, человек тридцать за весь день пройдет. Скука смертная.

На втором уровне резалась в виселицу ночная смена. Тот факт, что это игра скорее для двоих, чем для семерых, их совершенно не смущал.

– Там есть буква «м»? – спросил один из авроров, сидевший ближе всех к приоткрытым дверям, и немедленно развернулся на стуле, услышав звук приближающихся шагов. – Стой, кто идет?

– Свои, – ответил Фрэнк. Полуночники в разнобой поприветствовали собрата по несчастью.

– Нету там буквы «м», – ответил другой, дорисовывая на пергаменте еще одну линию. Виселица была близка к своему завершению.

Единственная женщина в группе, блондинка чуть старше тридцати, вальяжно развалившаяся на стуле и закинувшая ноги в высоких ботинках на чей-то стол, внимательно посмотрела на новоприбывшего и спросила:

– А буква «л»?

– А чего не буква «ф»? – хохотнул третий, поняв ход ее мыслей.

– «Ф» уже была, – ответила женщина, накручивая на палец прядь длинных светлых волос. – И мы знаем, что ее там нет.

– «Л» есть, – недовольно согласился ведущий, уже собравшийся вешать сослуживцев. – Фрэнки, будь другом, уйди куда-нибудь, а то они так разгадают.

– А ты что загадал-то? – заинтересовался Лонгботтом. Ведущий продемонстрировал ему пергамент с кривоватой виселицей, в которой болтался одноногий человечек, и неровными, наползающими друг на друга черточками. Десять букв, третья и четвертая – «г», восьмая – «л»…

– Виггенвельд? – предположил Фрэнк.

– Я тебя ненавижу, – кисло ответил ведущий. Остальные расхохотались.

– Нет, ребят, такие вещи стыдно не знать.

– Иди ты! – весело ответила женщина. – Я ему в матери гожусь, а он меня учить вздумал.

– Какие матери, Селвин, ты меня всего на девять лет старше. Впервые вижу женщину, которая накидывает себе года вместо того, чтобы скидывать.

Фелиция в шутку показала ему кулак.

– Всё, всё, уже ухожу, – ответил Фрэнк, подняв руки в примирительном жесте, и направился к кабинету.

– Еще один раунд? – спросил кто-то из сослуживцев у него за спиной.

В кабинете неожиданно обнаружился Гидеон, спящий на диване и накрывшийся мундиром. Зажегшийся свет заставил его распахнуть глаза, но тут же прищуриться, а потом и вовсе натянуть импровизированное одеяло себе на голову.

– А что, уже шесть? – глухо донеслось из-под мундира.

– Нет, только без пяти четыре. Ты что здесь делаешь? – спросил Фрэнк, снимая куртку и вешая ее на крючок у двери.

– Я с Гестией поругался, – тоскливо ответил младший Пруэтт.

– И она тебя выгнала?

– Нет, я сам ушел. Пока мы друг друга не прибили. А ты чего в такую рань подорвался?

– У меня смена на десятом. Скримджер поставил, скотина.

Гидеон хмыкнул из-под мундира, а потом всё-таки высунул наружу всклокоченную рыжую голову.

– Терпи. В конце концов, не будет же он вечно думать, что ты блатной.

– Спасибо, утешил, – усмехнулся Фрэнк. – И я не блатной.

– Ага, – ответил Гидеон, явно намекая, что они это знают, а вот Скримджер – нет. – Кстати, Фабиан дрыхнет в курилке.

– В кои-то веки не проспит, – пошутил Лонгботтом.

– Еще бы, там же Доркас. В случае чего она поднимет его пинками.

Фрэнк повернул голову и вопросительно поднял брови.

– Нет, – разочаровал его Гидеон. – Но если Фабиан не будет тупить…

Лонгботтом ответил многозначительным взглядом, приподняв теперь уже одну только левую бровь, и Гидеон расхохотался.

– Действительно, – весело согласился младший Пруэтт. – Когда это Фабиан не тупил?

– Ладно, я пошел, – сказал Фрэнк, снимая со спинки одного из стульев свой мундир. Тот висел там еще с вечера, небрежно брошенный на стул перед походом в Дырявый Котел. «Хорошо» посидели, ничего не скажешь. – Тебе сигарет оставить?

Гидеон посмотрел на него, как на только что выданную премию, и заявил:

– Мерлин, Фрэнсис, да ты просто святой!

– Сколько раз я должен просить вас не называть меня «Фрэнсис»? – процедил Фрэнк сквозь зубы, но прятать принесенный с собой блок не стал.

– Удачной смены, – проигнорировал его Гидеон и снова набросил свое импровизированное одеяло на голову, явно намереваясь доспать положенные два часа.

– Спасибо, – сухо отозвался Фрэнк, надевая мундир и расправляя ворот.

– Зато ты майор, – ответил Гидеон из-под собственного мундира, без труда угадав причину лонгботтомовского неудовольствия.

– Что-то я не припомню в моем трудовом договоре строчки о том, что количество рабочих часов будет прямо пропорционально званию, – хмыкнул Фрэнк, мысленно призывая все громы и молнию на голову одного небезызвестного Главы Аврората.

– Эк ты завернул, – уважительно протянул Гидеон и съехидничал. – Свет погасить не забудь, пожалуйста.

– Иди ты, – ответил Фрэнк, но всё-таки щелкнул выключателем, прежде чем выйти из кабинета. Эта беготня с одного места на другое, да еще и в такую рань, уже начинала утомлять. Да еще и лифт по ночам отключали, мол, кому он здесь нужен, если девяносто процентов сотрудников мирно спят сейчас в собственных постелях.

С другой стороны, никто не мешал Лонгботтому тоже сесть и спокойно подремать пару часов, только не в кабинете, а на десятом уровне. Раньше шести утра – а то и девяти, если повезет – туда вряд ли кто-нибудь спустится, а само бдение на вахте ни умственного, ни физического труда не требует. Сиди и следи, чтобы никто не сбежал из камер предварительного заключения. В стенах и дверях которых столько охранной магии, что оттуда и сам Темный Лорд не выберется. Фрэнк поймал себя на мысли, что он недалеко ушел от мальчишек-стажеров, и весело усмехнулся. Но что поделать, если работа и в самом деле не пыльная?

Сидящий на вахте аврор, по-видимому, считал точно также, поскольку сидел, уронив голову на темную столешницу и даже не шелохнулся при звуке чужих шагов. Хотя должен был услышать их еще на лестнице и хотя бы поднять голову. Да еще и ведущая на уровне дверь открыта едва ли не нараспашку, заходи кто хочешь. Фрэнк уже хотел было сказать сослуживцу пару ласковых – пусть это и работой назвать стыдно, но хотя бы двери можно держать запертыми? – но замер, не пройдя и половины расстояния от тяжелой железной двери до стоящего поперек коридора стола. Тот освещала только стоящая на нем лампа, да и сам мракоборец сидел спиной, но чтобы человек спал, уткнувшись лицом в твердую столешницу и свесив руки вдоль туловища? Может, ему и было так удобно, но… Спящие люди не перестают дышать.

Фрэнк резко обернулся, выхватив палочку из набедренной кобуры. Та со свистом рассекла воздух, и из кончика светящейся нитью вырвались щитовые чары, образовав идеальной формы круг. Впереди, насколько просматривался отсюда полутемный коридор, никого не было, а вот зайти к нему со спины, спрятавшись за открытой дверью… Любой Пожиратель с головой на плечах именно так бы и сделал. Но коридор за спиной пустовал. Где они? Или он? В одиночку сюда прокрасться было всё же легче, чем отрядом.

Поисковое заклинание бесшумной вспышкой пронеслось по коридору, высветив каждый темный угол. И найдя лишь людей за запертыми дверьми, скорее всего, мирно спящих и даже не догадывающихся, что… Если заклинание проигнорировало вахтенного, значит, тот и в самом деле мертв.

Фрэнк резко, недовольно выдохнул через нос. Как будто он с первого взгляда не понял, что перед ним труп? Следующей и совершенно малодушной мыслью было развернуться и броситься обратно на второй уровень, поднять тревогу и… И что сказать?

Два главных правила любого аврора, ворчливым тоном говорил Аластор Грюм, расхаживая по классу, а немногочисленные курсанты лихорадочно записывали каждое его слово. Первое: голова нужна для того, чтобы ею думать, а не подставлять под чужие заклинания. И второе: сначала разведка, и только потом атака. Иначе вы станете трупами еще до начала боя.

Фрэнк огляделся еще раз, почти мотнув головой резким и отрывистым движением и убеждаясь, что никто не прячется в тени за спиной, подошел к столу широким размашистым шагом – защитный контур послушно последовал за ним – и осторожно потянул вахтенного за плечо свободной рукой. Осторожно, потому что третье правило любого аврора – не трогать труп без необходимости. Вахтенный послушно – как может только безвольное мертвое тело – откинулся на спинку стула, и Фрэнку потребовалась вся его выдержка, чтобы не отшатнуться при виде открытых стеклянных глаз с лопнувшими сосудами, вывалившегося изо рта языка и широкой темной полосы между подбородком и воротом мундира.

Мертв уже пару часов, почти равнодушно отметил про себя Лонгботтом и медленно убрал руку с плеча трупа. С удивлением заметив, что та дрожит, как у неопытного стажера. Скольких он уже видел, гибнувших в бою от чужого проклятия, изувеченных до неузнаваемости магическими взрывами, но умереть вот так, от накинутой на шею удавки, когда всего несколькими уровнями выше бездельничают твои друзья?

Фрэнк с неожиданной четкостью представил, как этот парень всего на пару лет младше него сидит здесь час за часом и ругает в мыслях свою паршивую работу и неудобные министерские стулья. Или, может быть, думает о том, как проведет время с друзьями или подружкой, когда выберется из этих казематов. И в какой-то момент задумывается настолько, что не замечает тихих, почти бесшумных шагов у себя за спиной. А потом хрипит и корчится, пытаясь стряхнуть наброшенную петлю, но убийца сильнее, он натягивает шнур с такой силой, что тот сминает хрящи гортани, как пергаментный свиток, и не отпускает, пока не прекратятся последние конвульсии. Пока всего несколькими этажами выше восемь опытных мракоборцев пьют кофе и играют в виселицу, не подозревая о том, что здесь убивают мальчишку, который просто не успел обернуться. Убивают без малейших раздумий и жалости. У того, кто оставил удавкой такой чудовищный след, руки не дрожали. Но зачем?

Фрэнк вскинул голову, отведя взгляд от мертвеца – прядь волнистых пепельных волос упала ему на глаза – и замер, настороженно прищурившись и глядя в полумрак коридора. Вахтенный умер только потому, что убийце было не пройти мимо него без боя. Случайный человек, ставший жертвой только из-за перегородившего коридор стола. Тогда кто? Кого приходили убить, чтобы…

Заставить замолчать. Фабиан не успел его расколоть, и убийца прекрасно об этом знал! Но зачем убивать обычную шестерку, способную только громить чужие дома? Камера. Какая у него камера?

Фрэнк бросил взгляд на стол. Чернильница с пером, раскрытый вахтенный журнал, ровные ряды букв на желтоватом пергаменте, меняются только даты и почерки тех, кто их заносил.

24 ноября, 20:53. Пузатая восьмерка в графе «Номер камеры предварительного заключения». Лежащие рядом с журналом ключи на широком металлическом кольце. Лежащие или небрежно брошенные? Они должны быть на поясе у вахтенного.

Фрэнк протянул было к ним руку, но остановился на середине движения с раскрытой ладонью. Во второй он по-прежнему сжимал волшебную палочку. До судорог в пальцах, готовый атаковать, не раздумывая.

А если… Нет, слишком просто. Ты прошел в Министерство Магии, спустился на засекреченный уровень, убил мракоборца на вахте… Если ключи не там, где должны быть, то, вероятнее всего, ты знал, что сможешь открыть дверь камеры только ключом, иначе сработает охранная магия. Как знал и то, что она сработает в ответ на любое несанкционированное заклинание. Поэтому и задушил вахтенного вместо того, чтобы убить его магией.

А значит, ты бы не позволил поймать себя на такой глупости. Руки были в перчатках. И на ключах ничего нет.

Восемь. Камера номер восемь. С правой стороны коридора четные, с левой – нечетные. Два, четыре, шесть…

Дверь была не заперта. Даже не закрыта до конца, и в свете волшебной палочки виднелась тонкая, едва заметная щель между металлом створки и косяка. Он даже не потрудился запереть за собой. Уходил в спешке? Или…

Кончик волшебной палочки едва уловимо задрожал. Не от страха, а от напряжения перед броском, которого всё не происходило. Но тишина стояла мертвая, ни звука, кроме собственного дыхания, замедленного и поверхностного. И вахтенный мертв уже больше часа, если не двух. Он ушел. Спокойно, даже неторопливо, чтобы не вызвать подозрений, если столкнется в коридорах Министерства с кем-то еще. Бежать имело смысл, только если его засекли или он нервничал. Но никто его не засек, иначе весь Аврорат уже был бы здесь и прочесывал каждый дюйм на три квартала вокруг, предварительно обрубив убийце все возможные пути для побега. И он уж точно не нервничал. Когда оставил в самом сердце Министерства Магии два трупа.

При этой мысли на лице невольно появилось раздраженное выражение. Фрэнк потянул массивную металлическую ручку и отрывистым движением выбросил вперед руку с волшебной палочкой. Уже зная, что он там увидит.

Еще один мертвец лежал на полу, неловко подогнув ноги и запрокинув голову. Еще одна темная полоса на шее. Он сопротивлялся. Задел железную койку. Но тоже оказался слабее. Неудивительно, если до него убийца расправился с тренированным аврором.

Фрэнк отпустил ручку двери, повернулся и пошел назад. Мимо полулежащего на стуле и запрокинувшего голову вахтенного, в распахнутую дверь уровня, потом по лестнице, методично считая ступеньки под ногами, затем снова по длинному коридору и в высокие двойные двери.

– Что?! – немедленно выпрямились на своих стульях остальные, понявшие без слов, по одному только застывшему взгляду.

– Десятый уровень, – ответил Фрэнк почти равнодушным тоном, не узнавая собственный голос. – Два трупа.

Фелиция вскочила первой. И первой бросилась к лестницам. А Лонгботтом прошел в одну из дверей, отличавшейся от остальных только отсутствием каких-либо табличек на ней, схватил спящего за плечо и встряхнул со всей силы.

– Какого…? – сонно возмутился Фабиан, недовольно морща нос и пытаясь прикрыть глаза рукой от резко вспыхнувшего света.

– Проснись сейчас же! – ответил Фрэнк. – У нас два трупа на десятом уровне.

– Что у нас? – не поняла Доркас, встряхивая головой, отчего спутанные медные волосы на мгновение упали ей на лицо. И при виде нее мозаика сложилась, как по щелчку. Мертвец в камере номер восемь приходил, чтобы убить Доркас. Потому что та сказала, что видела Малфоя. У них только и были, что ее слова и ее нечеткое воспоминание. Но этого оказалось достаточно, чтобы Пожиратели всполошились. Только вот убрать Медоуз им не удалось и вместо нее пришлось избавиться от того, кто знал гораздо больше, чем она. Потому что не видел что-то в окне издалека, а контактировал с Пожирателями напрямую. А значит, Малфой всё-таки замешан в чем-то темном.

– Трупы, – повторил Фрэнк, выпрямляясь и заслоняя собой один из светильников в стене. – Два. На десятом уровне.

Потом полез в карман и вытащил пачку с последней сигаретой. Друзья уставились на него снизу вверх одинаковыми растерянными взглядами, глядя, как он неловко пытается прикурить.

– Знаешь, Дор, – протянул Фрэнк, когда ему всё-таки удалось это сделать и легкие наполнились табачным дымом с ментоловым холодком. – Я думаю, ты была права насчет Малфоя.

Потом вновь задумался, немедленно вспомнив подозрительную осведомленность убийцы о защите десятого уровня, и добавил:

– А еще я думаю, что у нас завелся крот.

***

Министерство Магии, уровень 2, 04:52.

– Повтори-ка еще раз, – попросил Аластор, прислоняясь поясницей к краю стола. У него за спиной вовсю кипела работа над следящими артефактами. Один еще час назад висел перед входом для посетителей, второй прятался над лампочкой фонаря у служебного. – Если можешь, то вспомни точное время.

– В три-сорок девять я вошел в здание, – послушно начал Фрэнк, вынимая изо рта сигарету. Алиса сидела рядом, прижавшись теплой щекой к его плечу, и изредка отмахивалась от неторопливо поднимавшегося к потолку голубоватого дыма. – В три-пятьдесят одну спустился сюда, на второй уровень. Зашел в кабинет, поговорил с Гидеоном и в три-пятьдесят пять спустился еще ниже, на десятый. Дошел до восьмой камеры и в четыре-ноль одну вернулся обратно на второй. И не спрашивай меня, что я делал там целых шесть минут, я сам не могу понять.

– Знаешь, Лонгботтом, – ответил на это Аластор, – у тебя, черт возьми, стальные нервы, если после такого открытия ты всего-навсего не можешь понять, куда делись шесть минут. Да тут половину Аврората удар хватит, если они узнают, что самое защищенное место в Британии ни черта не защищенное.

– Я не могу понять, как он вошел, – честно сказал Фрэнк, затушил окурок в пепельнице и потянулся за новой сигаретой. Кажется, уже двадцатой.

– Двадцать первой, – педантично поправил его Фабиан, на мгновение подняв рыжеволосую голову от одной из «следилок». Селвин с Гидеоном возились со второй.

– Не подслушивай, – буркнул Фрэнк с сигаретой в зубах и щелкнул колесиком зажигалки, высекая искру.

– Не могу, – покачал головой друг. – Ты фонишь, как… – он на мгновение задумался, пытаясь подобрать сравнение. – Помнишь, как МакГонагалл пыталась перекричать наш факультет во время обеда? Вот примерно то же самое, только без факультета. У меня такое чувство, что я скоро оглохну.

– Заткни уши, – сухо посоветовал ему Фрэнк.

– Да если б дело было только в них, – хмыкнул Фабиан, ничуть не обидевшись.

В дверь постучали, но уже через секунду распахнули ее, не дожидаясь разрешения или хоть какого-то ответа.

– Ричардсон, не сейчас, – раздраженно бросил Аластор.

– Командор, я не за этим, – ответила Джанет, захлопывая за собой дверь и немедленно приковывая к себе взгляды всех находившихся в кабинете авроров. – Фрэнк, у вас утечка.

Лонгботтом выругался про себя – Фабиан сдавленно хрюкнул в ответ – и потребовал:

– Поподробнее, пожалуйста.

– Да что тут поподробнее, – фыркнула Ричардсон, неуловимо напомнив свою кузину. Они были мало похожи, что по характеру, что внешне, только глаза у обеих были яркого малахитово-зеленого цвета, но сейчас Фрэнку вдруг показалось, что перед ним не кокетка Джанет, а стерва Джульет. И это определенно было к лучшему. Джанет с ее безупречной красотой порой напоминала ему картину какого-нибудь известного художника, яркая, эффектная, но невыносимо далекая от всего земного. Джульс же могла нахамить даже Министру Магии, пила и курила на равных с мужчинами – пока не забеременела – и всегда говорила Фрэнку правду, какой бы неприятной та не была. Джульс можно было доверять без колебаний. – Весь уровень зудит, как улей, я только не пойму, кому из ваших хватило глупости такое сболтнуть.

– И что говорят? – спросила Доркас, смерив Ричардсон настороженным, с характерным прищуром, взглядом. Медоуз привычно подозревала всех и каждого.

– Самое правдивое – это, насколько я могу судить, двойное убийство. А сам слух уже раздулся до того, что, цитирую, не то гоблины заказали Люциуса и вы взялись его охранять, не то Люциус заказал вас гоблинам. Что-то такое, – резюмировала Джанет под прицелом семи ошарашенных взглядов. – Я только не поняла, причем здесь вообще Люциус.

– А я не поняла, причем здесь гоблины, – честно ответила Селвин.

– Карадок вчера говорил, что там какие-то проблемы с ними и Департаментом Экономического Развития, – ответил Гидеон. Потом покачал головой и добавил. – Со входом для посетителей чисто. «Следилка» ничего не засекла.

– Карадок Дирборн? – заинтересовалась Джанет, накручивая на палец длинный локон светлых, карамельного оттенка, волос. – Вы с ним хорошо знакомы?

Но уже через секунду встряхнула головой, словно хотела таким образом отогнать назойливую мысль.

– Неважно, забудьте.

Фабиан негромко кашлянул, привлекая к себе внимание.

– Вам это не понравится.

– Что именно? – потребовал уточнений Аластор. Фрэнк подумал о том, что Джанет следовало бы выставить за дверь, но та уже стояла рядом, осторожно, почти невесомо положив руку ему на плечо. Словно и в самом деле вознамерилась занять место Джульс. Алиса многозначительно подняла брови, но ничего не сказала. Алиса никогда не сомневалась ни в нем, ни в самой себе.

– А я тебе сейчас покажу, – ответил Фабиан, возившийся уже не со «следилкой», а с Омутом Памяти. Фрэнк, не будучи специалистом в этой области, устройство «следилок» представлял смутно и полагал, что они чем-то похожи на волшебные протезы глаз и самую обычную человеческую память. Фабиан как-то раз попытался ему объяснить, но ушел в такие дебри легиллименции, что Лонгботтому пришлось с позором признать, что он не понял ровным счетом ничего. – Смотрите, мне кажется, это уже знакомый нам сукин сын.