Текст книги "Варлорд. Путеводная звезда. Том II"

Автор книги: Алекс Делакруз

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 8 страниц)

С пронзительным звоном лопнула пробиваемая защита озаренной, и ее тело вспухло, превратившись в кровавое месиво. Но лишь на краткий миг – а в следующее мгновение изломанное тело заледенело. Последними потухли белесые глаза – под воздействием ледяного пламени свет из них ушел, а чуть позже их затянула кристаллическая изморозь.

Обернувшись к спасшей меня девушке, я увидел, как сотканные из ледяного пламени крылья за спиной юной княгини сложились, постепенно исчезая. Анастасия, как и я, в обучении на месте не стояла – в прошлый раз после призыва ледяного дракона она потеряла сознание, и мне пришлось носить ее на руках. Сейчас же девушка стояла на ногах и откланиваться, теряя сознание, совершенно не собиралась.

Выглядела она, правда, ужасно – из разбитой брови и носа на лицо обильно текла кровь, скатываясь по подбородку на шею и пятная воротник, и стояла она едва согнувшись. Думаю, ребра точно сломаны.

«Ты в порядке?» – приблизился я к Анастасии, как вдруг здание вздрогнуло.

Разрушительные броски озаренной для дворца рода даром не прошли – и сейчас крыша рушилась на нас. Испуганно вскрикнув, Анастасия вскинула руки, поставив над нами ледяной купол. В который, мигом позже, ударили рушащиеся перекрытия, заставив защиту задрожать и пойти трещинами.

– Долго не удержу! – хриплым громким шепотом – с нотками паники, произнесла Анастасия.

Я за это время уже обошел ее тремя танцевальными пируэтами, с каждым взмахивая объятой пламенем шашкой. Сделал это за краткое мгновение, сложив все в одно слитное движение. И после последнего взмаха, вырубившего в полу треугольник, мы рухнули на нем вниз, в подвальное помещение. Схватив Анастасию, я оттащил ее в сторону от падающих сверху камней и ледяных глыб. При этом зацепился ногой за отколовшиеся от вырубленного в полу треугольника кирпичи, и мы вместе с княгиней покатились по полу.

В вырубленную мной дыру со скрежетом упало еще несколько булыжников и кусков льда, вместе с пылью от штукатурки. Но еще секунда, и пробитая в полу (сейчас в потолке) дыра оказалась закупорена.

Мы оказались в подвале. В том самом зале крипты, где находилась безжизненная сейчас портальная арка. Защищая которую, совсем недавно погибло столько людей и нелюдей. Моих людей и нелюдей.

Расположенную в противоположной стене арку я видел прекрасно, даже без ночного зрения. В подвале было светло – здесь на колоннах расположились светильники, подобные тем, что были на лестнице к алтарному залу. И сейчас они все налились голубым пламенем, освещая крипту призрачными бликами.

– Спасибо, – произнес я, снизу вверх глядя на Анастасию. Так получилось, что после того, как мы покатились по полу, она сейчас лежала сверху. Капая кровью из носа мне на лицо.

– Пожалуйста, – поморщившись, ответила юная княгиня и попыталась встать.

У нее самой это сделать не получилось, так что мне пришлось помочь.

Никакой мебели в зале не было, так что прошлись до стены, у которой Анастасию я и усадил, прислонив спиной к камню. Досталось ей неплохо, но серьезных – несовместимых с жизнью травм, к счастью, не было.

Усадив девушку, я собрался было встать и осмотреться, но она перехватила меня за руку. Так, что я остался рядом, опустившись на одно колено.

– Нужно найти выход, у меня мало времени, – предвосхищая вопрос, произнес я.

– Здесь только один выход, – показала взглядом Анастасия за мое плечо. Обернувшись, я увидел засыпанный завалом проем прохода.

– Подожди немного, – выдохнула в этот момент Анастасия, и ее глаза полыхнули ледяным пламенем.

Она сейчас, используя стихийную силу, начала прогонять ледяное пламя по энергетическим каналам, тем самым приводя себя в порядок. И для того чтобы контролировать применение силы, чтобы не переборщить, ей нужно было мое открытое касание. Срисовывающее для нее как образец мою ауру, для видимости варианта нормы – все же Анастасия не настолько владеет контролем, чтобы делать все в одиночку и навскидку. Поэтому я без движений сидел рядом и ждал, пока она закончит.

Восстановление – не лечение, а именно временное восстановление, затянулось. Впрочем, неудивительно – от удара в стену досталось девушке не слабо. Я даже без рентгена вижу переломанную руку и ногу.

– А теперь… – через несколько минут вернула мое внимание открывшая глаза Анастасия, – ты мне все расскажешь.

– Прям-таки все?

– Желательно. Но в первую очередь хотелось бы знать все в части того, почему именно озаренная сестра моей матери открыла портал с демонами.

– Это долгая история.

– Времени у нас много.

– Воздуха мало, экономить нужно. Когда нас еще раскопают.

– Раскопают нас наверняка раньше, чем ты думаешь.

Вопрос об обнаружении даже не стоял – у бойцов отряда Измайлова аппаратура позволяет «послушать» здание, выявить пустоты и определить наше местоположение. Что наверняка уже сделано – и сейчас вопрос наверняка во времени, необходимом на поиск техники.

Блок визора исчез с меня еще тогда, когда я шагнул в изнанку, прячась за кромкой мира от удара озаренной. И информации о статусе отряда у меня сейчас не было. Но я надеялся, что все, кто мог, выжили. Никого из бойцов отряда, кроме Власова, в главном здании усадьбы не было, а наша с озаренной схватка произошла в течение максимум минуты – думаю, никто не успел даже прибыть на огонек.

– Артур, – в голосе Анастасии зазвенела сталь, и она пожелала посмотреть мне в глаза.

– Это опасная история, – встретил я взгляд едва подсвеченных сейчас сиянием ультрамариновых глаз.

– А я сюда, значит, на обыденное собрание дамского литературного клуба пришла.

– Настя.

– Артур, я только что убила озаренную Светом сестру своей матери, спасая твою, между прочим, жизнь.

– Между прочим, есть знания, без которых живется лучше и безопаснее. Я же не от природной вредности не хочу с тобой ими делиться, а оттого, что волнуюсь за тебя.

– Я очень ценю твое волнение. Но сегодня не тот день, когда оно может оградить меня от якобы ненужных знаний.

– Настя.

– Да.

– Опасно для твоей жизни отнюдь не это знание. Для тебя опасно даже знание того, что я догадываюсь об открытии портала в нижний мир… Еленой Николаевной, – не сразу нашелся я с тем, как назвать «озаренную Светом сестру ее матери».

– Не называй ее так, пожалуйста, никогда больше. Елена Николаевна, моя любимая тетя, погибла много лет назад, когда вместо нее на мир посмотрела эта тварь с белесыми глазами.

– Хорошо, больше не буду.

– Артур, когда станешь моим мужем, тогда и будешь решать, что мне следует знать, а что нет. А сейчас будь добр, рассказывай, пожалуйста.

А мне нравится ее уверенность. Не если, а когда.

Тяжело вздохнув, я прикрыл глаза. Когда открыл, смотрел на мир уже в серой пелене – так у меня всегда, когда взор наполняется непроглядным мраком. Не очень приятное зрелище даже для привычного человека, поэтому Анастасия от неожиданности вздрогнула.

– Ты, наверное, забыла, с кем имеешь дело, – негромким голосом произнес я, а после прикрыл глаза, сморгнув Тьму из взгляда. Посмотрев на девушку уже нормальными глазами, я взял ее за руку и легонько сжал.

– Эта история принадлежит не только мне. И, еще раз, эта история опасная. Опасная для жизни. И для моей, и для твоей, и для очень и очень многих людей.

Анастасия нервно сглотнула. Потому что, глядя в ее ультрамариновые глаза, я сейчас снял привычные ментальные блоки, и девушка прекрасно чувствовала, что я не вру.

По-прежнему не возвращая ментальные блоки – так что Анастасия чувствовала эхо моих эмоций, я медленно вздохнул, выбирая слова, и продолжил.

– Когда это знание станет безопасным в первую очередь для тебя, я обязательно все расскажу.

После этих слов чуть крепче сжал ладонь Анастасии, и по взгляду увидел, что она снова почувствовала – я не лукавлю.

– Только это будет никогда, – вдруг усмехнулась такая юная, но уже такая познавшая жизнь княгиня.

– Не факт, – покачал я головой. – Мне нужно проконсультироваться с одним…

Сказать «человеком» было бы неправильно, и Анастасия почувствовала бы долю неправды.

– …с одним, так сказать, господином. Он может ответить на многие вопросы, в том числе и подсказать, как именно я могу поставить тебя в известность о происходящем.

– Это же… – по моим эмоциям Анастасия что-то почувствовала, и глаза ее расширились. Но договорить она не смогла – призывая к молчанию, я коснулся пальцем ее губ.

– Это связано с покушением на тебя в Санкт-Петербурге в том числе, – кивнул я.

Сверху в этот момент что-то заскрежетало.

– Вот видишь, – отреагировала на звук Анастасия. – Я же говорила, что будет быстро: вся техника, которая восстанавливала усадьбу в первый раз, осталась здесь. А у твоего штабс-капитана допуск к управлению есть. Скоро все закончится.

В ответ на эти ее слова я только усмехнулся. Сказал бы, что, как только нас раскопают, все только начнется, да не хочу ей настроение портить. Хотя без вариантов, она должна быть готова.

– Ты знаешь, что в Бобринце расположились псы инквизиторов?

– Теперь знаю, – коротко ответила мгновенно насторожившаяся Анастасия. – Но ты же… не использовал Тьму? Нет? Артур, скажи, пожалуйста, что нет…

– Нет, не использовал, – мягким касанием к ладони успокоил я неожиданно не на шутку разволновавшуюся княгиню. – Не использовал.

– Это замечательно.

– Да, не использовал. Но когда это останавливало карающий меч провидения? – только усмехнулся я.

В этот момент сверху еще раз проскрежетало, и в созданной мной дырке в потолке появился первый лучик света. Нормального света, по которому я, если честно, уже успел соскучиться.

Глава 3

После того как показались первые лучи солнечного света, раскапывающим завал спасателям потребовалось чуть больше минуты, чтобы расчистить подходящий для эвакуации проход.

Выбраться из подвала я, впрочем, мог давно – с помощью серии телепортаций. Но, возможно и совершая ошибку, идею реализовывать не стал. Да, уже довольно много людей знает о моих способностях с клинком. Довольно много – среди узкого круга заинтересованных лиц, но совсем в общий доступ я эту информацию запускать не хотел. Тем более что все публичные применения моей способности до этого происходили в случаях, которые в истории и хронике событий замылены. Все ситуации из серии «чего не вижу, того не было» – как атака на небоскреб Некромикона или участие в поединках на арене Базаара.

Поэтому, отказавшись от возможности быстрого выхода, за то время, пока спасатели расширяли проход, раскапывая завал, я лихорадочно пытался решить весьма насущный вопрос: что делать с перстнями Юсуповых и имплантами неасапиантов Некромикона?

Собранные мною на месте уничтожения купола улики несли просто убойную ценность, мне хватало ума это понимать. При этом, оставаясь единственным хранителем этого знания, я серьезно рисковал. И ведь даже не догадался оставить пару перстней и имплантов субедару Риджалу, с заданием привести в норму костяного ящера и как можно быстрее доставить улики… кому? Да хотя бы Саманте. А еще несколько можно было отдать бурбону Чумбе с заданием сохранить и затаиться до определенного момента. Но хорошо быть умным, как моя жена потом, – как говорят англосаксы.

Непредусмотрительный идиот, что еще сказать. Без возможности оправданий – такие ошибки могут слишком дорого стоить. Сейчас, сверху, меня могут… ну, допустим, захватить в плен инквизиции и закрыть в клетку, как жирафа. И тогда знание о контролерах вторжения останется конфиденциальным, как и предполагалось исполнителями. Хотя тогда и знание о моей тупизне останется конфиденциальным – мелькнула тут же мысль.

От нахлынувшего напряжения я даже начал сбиваться на глупые аналогии и немного истеричные сравнения – поэтому даже пришлось встряхнуться, взяв себя в руки. В руки, в которых сейчас – ни много ни мало, ключ от судьбы целого мира.

Да чтоб тебя! Соберись, тряпка! – уже с раздражением прервал я себя, избавляясь от съехавших на рельсы патетики мыслей.

Подобные попытки убежать в сторону на развилках ассоциаций были связаны с тем, что я лихорадочно раздумывал о варианте передать несколько перстней и имплантов на хранение Анастасии.

Во мне ожесточенно боролись рациональная идея и опасение за жизнь юной княгини. С одной стороны, в случае моего плена она может стать тем козырем, что поможет сохранить мне возможность переговоров. Но с другой – если организаторы всего происходящего сидят максимально высоко, Анастасию просто уничтожат, как ненужного свидетеля. Как уничтожили центр города Елисаветград, а если точнее – железнодорожный вокзал с ячейкой камеры хранения, где находились записи Марьяны.

– Артур, – отвлекла меня Анастасия.

Я даже не заметил, как она поднялась и подошла. Аккуратно взяв девушку под локоть, мягко потянул ее вниз, заставляя снова сесть на пол. Пусть она и может стоять на своих ногах, приглушив боль и остановив кровотечение с помощью концентрированной в местах ран стихийной силы, но удовольствие это среднее. В первую очередь ей сейчас нужны эвакуация, квалифицированная помощь и постельный режим.

– Могла бы позвать, а не вставать, – негромко произнес я.

Отстраненно сказал, потому что сам все еще витал среди мыслей и различных вариантов действий.

– Могла, – улыбнулась Анастасия бескровными губами.

– Ты что-то хотела мне сказать, – посмотрел я в поблекшие ультрамариновые глаза.

– Да. Вернее, нет. Это ты хочешь мне что-то сказать. Я чувствую, прямо волнами накатывает.

Надо же. Ну да, во время сохранения нашей ментальной связи она всегда лучше ощущала меня, чем я ее.

– Да. Хочу. Береги себя, пожалуйста.

– И все?

Глубокий вдох. Отдать ей перстни, подстраховаться, было бы проще и рациональнее. Но и гораздо опаснее для нее.

– И все. Пожалуйста, будь осторожна.

– Осторожность – мое второе имя, ты же знаешь, – улыбнулась Анастасия.

– Заметно, – посмотрел я внимательно на нее. И, возвращая подначку, намеком на движение продемонстрировал жест, словно бы метнул из-за плеч два ножа, сделав характерное движение выпростанными из кулаков большими пальцами.

Анастасия сразу покраснела – на ее молочно-белой коже румянец оказался заметен очень хорошо. Она поняла, что намекал я на ее безрассудное поведение во время дуэли с Натальей Разумовской, когда Настя сняла защиту во имя победы, при этом рискуя жизнью.

– Сейчас, прошу тебя, останься тут внизу на некоторое время. Сделай вид, что очень плохо себя чувствуешь, к перемещению непригодна, и пусть первую помощь тебе оказывают здесь. Наверху может стать… жарко. И в случае чего ты мне никак не поможешь, а себя скомпрометируешь.

– В случае чего я могу разобрать еще пару озаренных, – налились сиянием силы глаза Анастасии.

Ну да, заемная сила в татуировке дракона у нее далеко не исчерпана. Действительно, может. Может попробовать, вернее. Другое дело, что потом ее и откачивать придется как в прошлый раз.

– Сверху может стать настолько жарко, что мне придется не воевать, а быстро сматываться. Сейчас у меня с собой очень ценные знания, которые стоят очень много жизней.

– А… дело в этом. Хорошо, я поняла. Береги себя.

– Осторожность – мое второе имя, – улыбнулся я, позволив себе расслабиться на краткое мгновенье.

Анастасия продолжать не стала, а просто поманила меня к себе. Мне показалось, что она хочет что-то сказать мне на ухо. Показалось – потому что мне был подарен прощальный поцелуй.

В этот момент как раз проем в потолке достаточно расширился, и вниз на тросах спустилось сразу несколько бойцов моего отряда, а чуть позже – эвакуационная люлька. Наблюдал я это краем глаза, потому что ко мне – самым первым, подошел Садыков, протягивая блок визора. Приняв девайс, я без слов, коротким жестом показал Садыкову на Анастасию, потом на воображаемые часы, постучав по несуществующему циферблату, и наверх, отрицательно махнув рукой. Сумбурно получилось, но поручик, судя по взгляду, прекрасно понял, что Анастасии лучше наверх не подниматься, пока я не скажу.

– Как там? – прижимая таблетку позади левого уха, поинтересовался я. Блок справа уже был на месте.

Перед глазами появилась голубая полоса проекции визора, а прямо перед взором отобразилась полоса загрузки подгружения в тактическую сеть. Непривычно долго бегущая полоса загрузки – обычно дополненная реальность появлялась перед глазами за доли секунды.

– Нас накрыли и глушат по-взрослому, – между тем сообщил мне Садыков, сразу объяснив причину столь долгой загрузки меню тактической сети. И после этих слов он взглядом показал чуть назад и влево.

Куда Садыков показывал, я понял – среди наконец появившихся перед глазами элементов дополненной реальности отдельной меткой ярко выделялся комплекс постановки помех «Рупор». Выделялся отдельной красной меткой «особенной важности». Это был силуэт, очень похожий на знакомый мне МТЛБ, ощетинившийся антеннами. Именно он – комплекс «Рупор», сейчас накрыл непроницаемым для связи куполом территорию усадьбы.

Вообще-то, если такой комплекс работает сейчас против нас, он не должен быть заметен в нашей таксети. Он сам по себе должен быть спрятан стелс-системой. Кроме того, если неподалеку и против нас работает эта шайтан-машина… а она работает, судя по тому, как явно напряженный Садыков сообщил, что нас глушат, у меня даже отрядная тактическая сеть не должна сейчас функционировать. «Рупор», когда в рабочем режиме, превращает всех в зоне действия в слепых котят, напрочь лишая связи.

Превращает, но, получается, не в этот раз. Впрочем, это сейчас далеко не самое важное. Работает тактическая сеть отряда – и это очень хорошо. А почему она работает, дело десятое. Более насущных вопросов вокруг хватает.

Наверх вместе с эвакуационной люлькой вытянуло меня быстро, и на поверхности, сбежав к ожидающему меня Измайлову по осыпающимся грудам булыжников, я огляделся.

Атмосфера над полуразрушенным (в очередной раз) дворцом усадьбы стояла гнетущая. Я это почувствовал по напряжению и проводивших эвакуацию, и ожидающих меня вместе с Измайловым бойцов отряда.

Нас не просто накрыли и глушили, но и качественно взяли на прицел: в картинке доступной мне дополненной реальности территория усадьбы сразу с нескольких сторон была подсвечена красным отблеском агрессивного вторжения. Кроме этого, внутри периметра было достаточное количество отображаемых противников. Занявшие территорию поместья незваные гости определенно чувствовали здесь себя как дома. Определенно руководствуясь при этом правом силы – на неполные семь десятков моих бойцов их было только на земле как минимум вдвое больше. Да и в воздухе над развалинами усадьбы, чуть в отдалении, зависло сразу несколько военно-транспортных машин.

И, определенно заметив мое появление на развалинах, один из зависших неподалеку конвертопланов снизился. Боковая дверь отъехала в сторону, и на землю спрыгнуло несколько человек, к которым сразу подбежало не менее двух десятков телохранителей в тяжелой и средней броне.

При этом зависшие в воздухе конвертопланы перегруппировались, прикрывая теперь больше группу высадившихся. А рассредоточившиеся на земле многочисленные чужаки по-прежнему держат на прицеле.

Ситуация напряженная, атмосфера гнетущая. От открытия огня бойцов моего отряда удерживало только отсутствие команды. Которую ожидали от меня. Самоубийственной команды – если судить по соотношению собравшихся здесь сил. Стоит мне дать приказ открыть огонь, и нас всех, защитников усадьбы, здесь просто на атомы разберут.

Вторгшиеся на территорию усадьбы, правда, также начинать войну определенно не желали. Часть из них отображалась в тактической сети как бойцы частной военной компании Domini Canis – псы инквизиции. Внутри меня колыхнулось раздражение владеющего – «да как они посмели?». Но лишь на краткий миг – я понял, что разрешение на присутствие здесь им могла дать Елена Николаевна.

Но больше даже, чем псы инквизиции, внимание привлекла другая, малая часть вторгшихся в поместье – бойцы отряда «Коловрат». Отдельный отряд, находящийся в составе Пятого департамента Министерства духовных дел. Или Управления тайных мистических деяний – как назывался этот департамент для имеющих высокий доступ.

При этом, находясь в составе департамента, подчинялся отряд Коловрат непосредственно министру духовных дел. Довольно своеобразное и независимое подразделение; и мне очень просилось на язык сравнение с гвардией кардинала. Правда, именовали их совсем по-другому. В узком кругу владеющей аристократии об отряде Коловрат говорили много, но тихо, а членов отряда все больше и все чаще называли опричниками.

Их, здесь и сейчас, было совсем немного, судя по меткам тактического визора. В высадившейся из конвертоплана и приближающейся сейчас ко мне группе опричников было не больше пяти. Но именно российские опричники, а не инквизиторы определенно играют в высадившейся на территории усадьбе массовке главенствующую роль.

Для того чтобы ознакомиться с информацией тактической сети, охватить и понять картинку происходящего мне потребовалось несколько секунд. Охватить все, что в доступе – потому что не все данные тактической сети прогрузились, пелена Рупора все же давала о себе знать. А когда данные еще частично прогрузились, перед глазами замигала иконка срочного вызова – мастер-наставник и навигатор желал со мной поговорить. И исходящий вызов он, видимо, поставил в режим постоянного запроса.

«Работающий Рупор? Не, не слышали», – с покровительственными интонациями очень вовремя подсказал внутренний голос.

Армия России в этом мире, как и в моем прошлом, заслуженно занимает лидирующие позиции в сфере радиоэлектронной борьбы. Но, видимо, вне зависимости от мира есть применимое ко всем граням реальности правило: «Всегда найдется азиат, который сделает это лучше». В моем отряде этот азиат сейчас был, и имя ему – Хикару Накамура.

Зарядив неподалеку комплекс РЭБ, накрыв куполом пелены помех всю территорию усадьбы, опричники не учли фактор Накамуры. Чтобы нейтрализовать его, одной станции постановки помех явно недостаточно. Тем более что Накамура тут уже несколько часов, и у него было время подготовиться ко всякого рода неожиданностям.

Так что сейчас и поговорим. Целых несколько секунд, пока не подошли ближе опричники, у меня есть – с такими мыслями я взглядом активировал входящий вызов. Успев подумать о том, как же мне все-таки не хватает времени – находясь в информационном вакууме, я все еще просто не могу понять, в какую сторону воевать и что вообще делать.

Опричники высадились совсем недалеко. И если они увидят, что я с кем-то разговариваю по работающей связи – чего при условии Рупора быть не должно, вольницу свободы быстро приструнят. К счастью, вид после боя с озаренной у меня такой, что позволяет использовать пространство для маневра. Поэтому я мученически закрыл лицо руками и в бессилии опустился на одно колено, закутываясь в ментальный кокон боли и страдания.

Подозрений, сильных, вызвать не должно – у меня действительно вид такой, словно через дробилку прошел, а полевая форма варлорда порвана и окровавлена в некоторых местах.

– У аппарата, – параллельно с одолевающими мыслями и концентрацией постановки ментального щита-обманки ответил я на вызов Николаева.

– Артур, – послышался в ухе голос полковника. – Ты жив.

– Очень нужен честный ответ, – не размениваясь на приветствия, быстро заговорил я. – Вы меня слили?

– Нет.

– Выглядит иначе.

– Что случилось?

– Нас просто смяли, в кровавые сопли.

– Портал?

По изменившейся манере говорить Николаева чувствовалось – он понял и почувствовал цейтнот, в котором я нахожусь. И использовал быстрые короткие фразы, не размениваясь на паузы в разговоре.

– Портал закрыт. Пока.

– Отлично, – я даже почувствовал, как выдохнул Николаев. – В других местах все прошло не так гладко.

«В других местах»?

– Если что, у меня сейчас серьезные проблемы, и мне в ближайшую минуту предъявят обвинение в применении темных искусств, – быстро проговорил я и в несколько движений глаз передал картинку с визора полковнику.

– Андре с тобой? – быстро спросил Николаев.

– Он умер.

– … – краткий миг, проглоченное ругательство.

– Мустафа тоже, – добавил я, предваряя вопрос.

В этот раз Николаев после моих слов все же не удержался и выругался.

«Осталась одна Таня» – если бы не жесткий дефицит времени, я бы не удержался от этой известной почти каждому жителю моего Петербурга фразы.

– Тяни время и не лезь на рожон. Попробуй не начать войну хотя бы минуту, – сразу после фразы, в которой я четко услышал только «ш-шайзе», произнес Николаев и отключился.

Несколько опричников, сопровождаемые эскортом инквизиторов, между тем уже прошли половину разделяющего нас расстояния. Во всех их движениях сквозила непоколебимая и неторопливая уверенность силы. Даже нет, не силы, а абсолютного превосходства.

Всего минута, сказал мне Николаев. Слабо в это верится, если честно. Но… надо же во что-то верить. Значит, попробуем не начинать войну.

– Могу открыть небо, – раздался вдруг у меня в ухе голос Накамуры.

– Мы можем снять купол, – почти в унисон повторил следом Измайлов, передавая мне слова японца.

Зачем капитан дублировал, я понял – визор, который мне передал Садыков, загрузил тактическую сеть в режиме рядового бойца; глушащий связь Рупор все же серьезная проблема, и таксеть работала в условном «безопасном» режиме, без всего доступного функционала.

О чем ведет речь Накамура, я тоже понял – он уже может вырубить станцию подавления связи. Не уничтожить, а именно выключить. И я даже едва не скомандовал это сделать, но меня остановило сказанное только что Николаевым: «Попробуй не начать войну…»

– Пишите, ждем. Если начнется жара, – быстро и коротко проговорил я, уже наблюдая совсем рядом высокие ботинки подходящих опричников, – вырубайте и отправляйте запись произошедшего…

Кому-кому-кому?

– …князю Кузнецову, графу Безбородко и полковнику Николаеву. Потом…

Потом. Цена вопроса «что потом?» – шестьдесят семь жизней. Платить ее я пока не готов.

– …потом сложите оружие и сдавайтесь. Я буду уходить, один.

Молчание.

– Капитан… – говорящая пауза, – подтвердите.

– Принял, – коротко проговорил Измайлов.

Когда он это произнес, опричники уже подошли практически вплотную и остановились. Двое бойцов в тяжелой броне с глазом инквизиции на груди вышли вперед. Один из них недвусмысленным жестом показал мне подняться, а второй дал понять Измайлову, что тому лучше опустить оружие и поднять забрало.

– Капитан, не провоцируйте, – вслух, так что мои слова наверняка услышали (прочитав по губам), произнес я, с видимым усилием поднимаясь.

Измайлов закинул за спину винтовку, резким движением выбил стопор в горжете и поднял забрало. Тоже симулирует, как и я: функции управления бронекостюмом через тактическую сеть работающий комплекс Рупор должен блокировать так же, как и связь. То есть в идеале, когда зона накрыта пеленой помех, бронекостюм превращается в очень тяжелый бронежилет.

Пока Измайлов открывал лицо, я уже принял ровное положение. Поднялся, правда, на дрожащих ногах и, отняв руки от лица, с видимым трудом надел маску бесстрастного выражения. И с видимым, и с невидимым трудом – все же изображать старательное избавление от имитированных страхов и страданий задача нетривиальная. Но я вообще парень талантливый, так что вроде справился, не вызвав лишний подозрений.

– Доброе утро, господа, – голос у меня искусственно подрагивал от напряжения. Внешне я сейчас пытался не показать якобы испытываемые «страх и боль», с явным трудом сохраняя хорошую мину при плохой игре.

– Вы как раз вовремя подошли… – я даже паузу сдавленную сделал, словно пропустившее удар сердце толкнулось в горло от избытка адреналина и волнения. – Уж-жас как желаю услышать ваши объяснения насчет незаконного вторжения на территорию имперского княжеского рода Юсуповых-Штейнберг, чье право собственности гарантируется Стихийным пактом.

Николаев попросил тянуть время, и я его тянул – используя максимально возможное количество слов в фразах. При этом в чужих глазах это выглядело так, словно длинный речитатив я растягиваю для самоуспокоения, пытаясь взять себя в руки.

Какой актер пропал. Думаю, мне бы сейчас даже Станиславский поверил.

Между тем после моих слов один из опричников явно произнес что-то вроде: «Да что этот оборванец себе позволяет?» Голоса его я, конечно, не слышал, лицо опричника закрыто глухим забралом бронекостюма, но понял смысл сказанного по едва заметному движению тела, мимике тела.

И только бросив мельком взгляд на закованную в бронекостюм фигуру опричника, обратил внимание на эмблему отряда конгрегации духовных дел, начерченную белым на черных платинах брони. Очень говорящая эмблема: один из православных крестов, он же гамматический крест, он же Коловрат. Или, по-простому, левосторонняя свастика.

Скрывать эмоции не стал, позволил себе вздрогнуть и выразить взглядом расширившихся глаз удивление. Принятое наверняка за мое осознание того, с кем столкнулся. Ведь мы все, по мнению вторгшихся на территорию усадьбы, сейчас «информационно слепы», а идентификация возможна только визуальная. И мое напряжение, возникшее сейчас якобы при понимании того, кто именно передо мной, вполне понятно и неудивительно. Потому что забирающих все больше власти опричников в среде одаренных единодушно не очень, мягко говоря, любили. И опасались, стараясь держаться максимально дальше. Так что моя реакция на свастику пришлась весьма кстати, дополняя созданный образ.

Моя индивидуальная реакция – для остальных в этом мире древний символ ничего удивительного и предосудительного не нес. Даже сейчас в моем мире левостороннюю свастику можно увидеть в оформлении православных церквей во множестве российских городов; здесь же, не дискредитированный нацистами, этот крест был весьма распространен. Даже более того, левосторонняя свастика пользовалась особой любовью в Императорской семье. К примеру, монограммы со свастикой были любимы убитой вместе с Николаем прежней императрицей Александрой Федоровной, а некоторые машины из гаража Императорской семьи, как и в начале двадцатого века, украшала капотная эмблема в виде левосторонней свастики. Так что негативные ассоциации здесь, в этом мире, подобный символ в общественном пространстве вызывал только у меня. Ну, может, у Андре еще, только вот его больше рядом нет.

Между тем, явно насладившись моим растерянным и потерянным видом, один из опричников наконец поднял забрало. Он даже собирался что-то сказать, но я его опередил.

– Феликс Эдмундович! Добрый день, какая встреча! Вы, вижу, переобулись… ох, простите, оговорился от чрезвычайного волнения. Поменяли сферу деятельности, сменили, так сказать, мундир?

Голос мой по-прежнему подрагивал. И более того, у меня снова получилось ввести всех в заблуждение – наблюдающие за мной видели скрывающую страх и растерянность браваду, а не попытку тянуть время. По крайней мере, в глазах старого знакомца из ФСБ я это ясно прочитал.