Текст книги "Восточный фронт. Черкассы. Тернополь. Крым. Витебск. Бобруйск. Броды. Яссы. Кишинев. 1944"

Автор книги: Алекс Бухнер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 30 страниц) [доступный отрывок для чтения: 11 страниц]

Едва мы выходим из одной низины, как по нас открывают огонь с обеих сторон вражеские снайперы. То один, то другой из наших солдат вдруг вскрикивает, падает в снег на колени и прижимает руки к животу. Вскоре снег уже усеян телами умирающих. Минут пять еще можно различить их лица и пряди волос. Проходит еще десять минут – и это уже груды заснеженных мертвых тел, о которые спотыкаются еще живые.

Тем не менее колонна сохраняла известный порядок. В это мгновение мимо хвоста колонны пронеслась волна советских танков, которые своими гусеницами прошлись по замыкающей повозке, раздавив ее погонщика, раненых и лошадей. Нам все же удалось переправить в голову колонны легкораненых и спасти от танков несколько повозок.

Пройдя мимо небольшой рощицы, мы снова спустились в низину. Но едва мы стали подниматься на следующий пригорок, как заметили у себя за спиной несколько сотен всадников, спускающихся по склону расположенного к юго-западу холма. Поднеся к глазам бинокль, я по их форме точно установил, что это были казаки. Они пустились в дикую погоню за нашим арьергардом.

Над нами словно висело какое-то проклятие. Советская пехота вела по нас огонь, русские танки преследовали, а теперь еще и казаки устроили на нас охоту. Когда же, наконец, ну когда же появятся танки деблокирующей группировки, которые должны идти навстречу нам с юго-запада... Мы прошли уже больше десяти километров, а их все не было видно. Мы обречены идти и идти.

В суматохе перестрелок и бросков нам все же удалось вовремя добраться до небольшого леска, через который мы рассчитывали с наступлением темноты выйти близко к Лысянке.

В трехстах метрах от нас на улице Лысянки стволы танковых орудий были все еще развернуты на северо-запад, туда, где находился второй большой участок прорыва. Там тоже осуществлялся массированный прорыв. В течение нескольких часов он оттягивал на себя силы советских танков и пехоты. Это нас и спасло.

Наступала ночь. Крупные хлопья снега, опускаясь, медленно кружили в воздухе. Из глубины степи до нас доносились душераздирающие крики раненых о помощи. Но все эти призывы оставались без ответа...

В то время, пока мы ожидали наступления темноты для атаки, все прорвавшиеся солдаты, нашедшие убежище в нашем леске, были разбиты по воинским званиям. Были задействованы все рода войск, а также многочисленные украинские беженцы (предатели, сотрудничавшие с оккупантами. – Ред.), ушедшие с нами при приближении Красной армии. С самого утра у нас во рту не было ничего, кроме пары горстей снега. Но снег лишь еще больше усиливал нашу жажду. Наших раненых бил озноб. Мы сбились в плотную кучу, чтобы хоть немного их согреть. Но сильнее всего нас изнуряли нетерпение и страх, с которыми мы ожидали окончания этого ужасного дня. Лишь когда вражеские танки на вершине холма и на улице Лысянки не могли более различать нас в темноте, мы смогли покинуть спасительный лесок.

В половине шестого вечера мы в строгом порядке двинулись в путь. С высоты, которая скрывала нас от советских танкистов, с холмов и из низин, которые мы пересекали утром, до нас доносился непрерывный зов о помощи, особенно хорошо слышный в эту морозную ночь... Но мы замкнули свои сердца для этих раздиравших наши души звуков и двигались навстречу нашему освобождению. По узкой тропе мы шли вдоль опушки леса. Ночь светлела. Вся колонна шагала молча, что было удивительно. Ни одного слова не издавали эти 3 тысячи человек, последними из которых шли 632 валлона моей бригады, даже легкий шепот не доносился до моего слуха.

С проводниками во главе колонны мы прошагали два километра по тропе, которая вела нас через такую топь, где грязь доходила нам до колен. Ни один русский нас не заметил.

Мы поднялись по крутому заснеженному склону. С него в свете луны стал виден блеск водного потока. Один за другим мы перебрались через него по скользкому, из хлипких досок, сбитому на скорую руку мосту. Прошли еще метров пятьдесят. И тут внезапно перед нами выросли три темные фигуры в стальных касках. Это был один из передовых дозоров деблокирующей группировки, остановившейся в Лысянке-Северной.

Теперь котел становился для нас ужасным воспоминанием. Мы спаслись, мы в самом деле спасены.

И тут же новое счастье – остаток ночи мы провели в окрестных домишках и хатах. Но все же мы были в непосредственной близости от русских. Но куда же идти среди ночи и сквозь снегопад?

В пять часов утра я проснулся. С усилием протаптывая тропу в свежевыпавшем снегу, пробрался вдоль улицы. Полученный приказ гласил: немедленно оставить Лысянку и двигаться как можно дальше...»

57-я и 88-я дивизии в ночь с 16 на 17 февраля в жестоком бою стойко держали оборону на северной окраине котла, удерживая высоту 192 и прикрывая отход остальных частей и соединений. И весь день 17 февраля они не сходили с места, отбивая все атаки врага. Лишь получив по радио условную фразу, обозначавшую приказ отходить, оба командира дивизий решили, продолжая сдерживать врага, постепенно отходить. Частям этих дивизий удалось, разбившись на отдельные группы, при относительно небольших потерях просочиться сквозь заслоны русских и подойти в полночь с 17 на 18 февраля к восстановленной переправе, которая избавила их от заплыва через ледяной Гнилой Тикич. Вот как описывает это офицер связи 57-й пехотной дивизии: «17 февраля. Промежуток времени между выступлением трех ударных колонн 16 февраля в 23.00 и предусмотренным отходом арьергарда в 5.00 17 февраля был слишком велик и потому оказался роковым. Вплоть до 6.00 приказа к отходу не было, и арьергард продолжал оставаться на месте. Затем оба командира дивизий приняли решение об отходе. Когда части и подразделения дивизии снова собрались на западной окраине Шендеровки, командир одного батальона доложил командиру дивизии, что в составе его батальона осталось 3 офицера и 11 унтер-офицеров и рядовых (из около 860 человек по штату. – Ред.). В это время дивизии прорыва уже довольно долго вели бой за Лысянку. Противник использовал этот промежуток времени для того, чтобы сжать полосу прорыва передовых частей до ширины примерно в 3 километра.

После возобновления наступления прорывающиеся на юго-запад части попали под сильный огонь с обеих сторон. Совершенно невозможно описать картину, которой предстал этот прорыв. Генерал Тровиц был до глубины души потрясен, встретив в перелеске множество телег с ранеными, которых дивизионные медики пытались вывезти из-под удара русских, от которых они не ждали ничего хорошего. В результате из котла было эвакуировано около 250 раненых из состава дивизии. Под непрекращающимся огнем противника ударные группы прорыва понесли значительные потери, они были перегруппированы, и из них образованы новые. В итоге в составе 57-й пехотной дивизии оказалось несколько ударных групп численностью около 50 человек каждая под командованием офицеров этой дивизии различных званий. Из-за обстрела из танковых орудий ударным группам пришлось прорываться на узком участке. В широких деревенских колючих изгородях были проделаны проходы. С наступлением темноты вражеский обстрел прекратился. Ударные группы двинулись мимо застывших на месте русских танков по азимуту 23. На последних километрах им стало несколько проще ориентироваться по горящим хатам Лысянки. Благодаря этому ориентиру они избежали отклонения к юго-востоку и форсирования широко разлившегося Гнилого Тикича, уже поглотившего сотни обессилевших солдат.

Русские траншеи были скрытно преодолены в ночь без единого выстрела с обеих сторон благодаря усилившемуся снегопаду. Около 24.00 небольшая группа офицеров дивизии подошла к Лысянке. Поскольку на пути к селу им встретился разлившийся Гнилой Тикич, саперы тут же начали наводить переправу. Последние солдаты арьергарда подходили к селу вплоть до утра.

18 февраля. После нескольких часов сна снова пустились в путь. Около 10.00 генерал Тровиц по радиотелефону связался с III танковым корпусом. От командира 16-й танковой дивизии Тровиц узнал, что к этому времени в дивизии осталось не более двух боеспособных танков.

Прорвавшиеся бойцы и командиры 57-й пехотной дивизии собрались в селении Молодежное. В числе многих пропавших без вести оказался и начальник оперативного отдела штаба дивизии подполковник Хайденрайх...»

Для вышедших из котла солдат прибытие на плацдарм 1-й танковой дивизии еще не означало окончательного спасения и желанного отдыха. После коротких часов больше похожего на смерть сна надо было снова пускаться в путь – поскольку удерживать Лысянку уже не было возможности, – и измотанные бойцы в последующие дни проделали еще много километров, чтобы добраться до первых развернутых пунктов питания и, наконец, оказаться на предусмотренном для них месте сбора. Они шли длинными колоннами, замерзшие, усталые и голодные, но все же счастливые тем, что смогли ускользнуть из котла по узкому рукаву шириной не более 600 метров, обстреливаемые с обеих сторон ружейно-артиллерийским огнем врага. Несколько танков прикрывали пешие колонны с флангов.

После того как санитарные самолеты вывезли по воздуху всех тяжелораненых, поздним вечером 18 февраля более чем 1500 раненых и больных были отправлены гужевой колонной также под охраной танков из Лысянки-Южной через Бушанку в армейский тыл. Там, на армейском перевязочном пункте, капитан санитарной службы доктор Кёнигснауэр с помощниками трудились, не зная сна и отдыха, до тех пор, пока не оказали им необходимую первую помощь и не отправили в полевые госпитали.

Германские танковые дивизии, которые, несмотря на громадные трудности, нечеловеческие усилия и тяжелые потери, так и не смогли ближе подойти к границам котла, удерживали свои позиции еще два дня, поджидая последних выходящих солдат арьергарда. Для 1-й танковой дивизии, на участке обороны которой и происходил прорыв, день 18 февраля прошел довольно спокойно, поскольку и противник должен был пополнить свои припасы, собраться и перестроиться. Всю первую половину этого дня стояла чудесная солнечная погода. Снова стали приземляться на быстро сооруженные взлетно-посадочные полосы, которые больше напоминали вспаханное поле, отважные транспортники Ю-52, зачастую прорывавшиеся сквозь огонь русских зениток. Они доставляли необходимые припасы и в обратный путь забирали тяжелораненых и больных. А через Октябрь и Лысянку до самого вечера все подходили отдельные вырвавшиеся из окружения группы бойцов.

В 19.00 Октябрь пришлось в конце концов уступить противнику, так как уже можно было не ожидать, что из котла выйдет кто-нибудь еще, да и напор противника становился все сильнее. Плацдарм у Лысянки удерживали еще двенадцать боеспособных танков Pz IV и Pz V и несколько меньшее число подбитых танков, используемых как противотанковые орудия. Еще этот плацдарм обороняли 80 мотострелков, три отделения саперов й одна батарея противотанковых орудий – и это все.

После завершения приема и отправки в тыл вырвавшихся из котла солдат отошли и последние защитники плацдарма. Заняв его, неприятель с высвободившимися из окружения котла силами стал готовиться к новому наступлению, что потребовало возвращения четырех германских танковых дивизий. 19 февраля около 5.30 арьергард 1-й танковой дивизии после отражения танковой атаки врага занял Лысянку. Это было как раз вовремя – враг уже начал было вести обстрел маршрутов, по которым отходили пешие части.

Какие тяжелые и ожесточенные бои пришлось вести и танковым соединениям, видно по следующим цифрам – одна только 1-я танковая дивизия уничтожила более 140 танков и около 70 тяжелых противотанковых орудий противника.

Но и многие из солдат этих частей отдали свою жизнь при отражении этой танковой атаки. В танковой ударной группе Франка из состава 1-й танковой дивизии осталось лишь пять боеспособных танков да еще около 75 человек из состава 1-го батальона 113-го моторизованного полка и подчиненного ему подразделения из дивизии «Лейбштандарт АГ» и взвод саперов. В других танковых дивизиях дело обстояло ничуть не лучше. Так, например, в 16-й танковой дивизии в 1-м батальоне 64-го моторизованного полка осталось всего лишь 2 офицера и 28 солдат – в целом батальоне!

В организованном севернее Умани сборном пункте для вышедших из котла частей насчитывалось от 25 тысяч до 30 тысяч человек – из примерно 56 тысяч. Точное число так и осталось неизвестным, различные источники указывают различные данные. Советские историки, говоря о победе под Корсунью, называют числа 11 тысяч убитых и 18 тысяч пленных германских солдат, которые, принимая во внимание обычную склонность других их источников к преувеличению, едва ли можно считать близкими к истине. (По советским источникам (архив МО. Ф. 240. Оп. 2779. Д. 1136. Л. 83), в бойне в Корсунь-Шевченковском котле немцы потеряли 55 тысяч человек убитыми и 18, 2 тысячи человек пленными. – Ред.)

Второго Сталинграда удалось избежать, но два германских армейских корпуса перестали существовать, были уничтожены шесть дивизий, которые могли бы быть столь необходимыми в самом ближайшем будущем. Десятки тысяч германских солдат, в течение 21 дня выносивших адские муки битв в окружении, еще долго оставались небоеспособными, самым серьезным образом было подорвано доверие к высшему военному руководству. Все вооружение, снаряжение и транспортные средства попали в руки неприятеля.

Задумки и планы Гитлера относительно крупного германского наступления на Киев оказались совершенно нереальными, его разрешение на отход из котла поступило слишком поздно. Теперь уже не представлялось возможным сдерживать неприятеля. Волна советских войск вознеслась высоким валом, затопила всю Украину и вскоре подкатилась к Днестру.

Из сводок вермахта

18 февраля

«...B районе западнее Черкасс после отражения ожесточенного контрудара противника восстановлена связь с отрезанной в течение нескольких недель сильной германской ударной группировкой, пробившейся сквозь окружение навстречу танковой группировке, направленной для ее деблокады...»

...19 февраля

«Западнее Черкасс, несмотря на тяжелейшие погодные условия и пересеченную местность, продолжается выход из окружения частей пробившейся с боями ударной группы и отражение многочисленных контратак неприятеля...»

...20 февраля

«В дополнение к сообщению Верховного главнокомандования вермахта от 18 февраля об освобождении западнее Черкасс окруженной германской ударной группы извещаем:

«Принятие выходящих с боем частей окруженных дивизий завершено. Находившиеся с 28 января в окружении части сухопутных сил вермахта и войск СС под командованием генерала от артиллерии Штеммермана и генерал-лейтенанта Лиеба героическими усилиями отразили все удары намного превосходящих сил неприятеля и затем в ожесточенных боях прорвали вражеское кольцо окружения...»

Части окруженных сил (группа Штеммермана)

XI армейский корпус (генерал-лейтенант Лиеб) XXXXII армейский корпус (генерал от артиллерии Штеммерман)

57-я пехотная дивизия (генерал-майор Тровиц) 72-я пехотная дивизия (полковник доктор Хон) 88-я пехотная дивизия (генерал-майор граф Риттберг) Корпусная группа «Б» (полковник Фуке) с дивизионными группами 112, 255 и 332 пд (остатки разбитых пехотных дивизий численностью до полка)

Отдельные части 167, 178 и 389-й пехотных дивизий, 213-й охранной дивизии, 14-й танковой дивизии

5-я моторизованная (танковая. – Ред.) дивизия СС «Викинг» (генерал-лейтенант Гилле) и подчиненная ей

Штурмовая добровольческая бригада СС «Валлония» (подполковник Липперт, затем капитан Дегрель)

Деблокирующие силы (1-я танковая армия)

III танковый корпус (генерал Брайт) в составе:

1-я танковая дивизия (генерал Колль)

16-я танковая дивизия (генерал-майор Бак)

17-я танковая дивизия (генерал-майор фон Меден)

Танковая дивизия СС «Лейбштандарт Адольф Гитлер» (группенфюрер СС (генерал-лейтенант) Виш)

Полк тяжелых танков Бекке (подполковник Бекке) в составе

2-го батальона 23-го танкового полка и 503-го батальона тяжелых танков

Глава 2
ТЕРНОПОЛЬ: ГАРНИЗОН КРЕПОСТИ[28]28
  Приводится по: Flicke G. Fester Platz Tarnopol.


[Закрыть]

Из 4600 солдат вернулось только 55 человек

 Место следующего действия находилось в бывшей Юго-Восточной Польше (до сентября 1939 года, до 1918 года Тернополь (с августа 1944 года Тарнополь) принадлежал Австро-Венгерской империи, в свою очередь, Австрийская империя захватила эти земли в ходе первого раздела Польши в 1772 году. В 1939 году был занят Красной армией и вошел в состав УССР. – Ред.), в местности, носящей наименование Подолье. Обширные пустоши в этом краю разнообразят только редкие цепи плоских холмов и перелесков, села с непроизносимыми для немецкого языка названиями, да протекающая через них река Серет с притоками, на восточном берегу которой располагается город Тернополь, отстоящий на 40 километров от прежней (до 1939 года) польско-русской границы. От окончания цепи озер с болотистыми берегами насыпь с мостом через широко разливающуюся реку Серет переходит в улицу, которая ведет к обоим городским предместьям Загребелье (Загробела) и Кутковцы. Тернополь, с его широко раскинувшимися пригородами, окруженный цепью подгородных сел, населенный тогда 35 тысячами жителей (в 2011 году здесь жили 217,4 тысячи человек. – Ред.), безусловно, представлял собой административный центр (одноименной области, образованный 4 декабря 1939 года. – Ред.) и крупный торговый город с промышленными предприятиями, но прежде всего важный транспортный узел с железнодорожными линиями, ведущими на все четыре стороны света... Сеть длинных улиц, основательные каменные дома, ратуша, церкви, большой вокзал, главпочтамт, магазины и рыночная площадь придают ему облик типичного небольшого города Восточной Европы.

 Несмотря на свое выгодное транспортное положение, в военном отношении Тернополь никогда не играл сколько-нибудь значительной роли. Он был не более чем гарнизонным городком без каких бы то ни было крепостных укреплений. На протяжении своей истории город не раз переходил из рук в руки. До Первой мировой войны он принадлежал Австро-Венгерской империи, после 1918 года оказался в составе воссозданной Польши, в 1939 году с началом Второй мировой войны был занят Красной армией, в 1941 году захвачен германскими войсками, теперь же принадлежит снова русским (после раздела СССР в 1991 году – в составе Украины. – Ред.).

В начале 1944 года, несмотря на рано наступившую распутицу, многочисленными таранными ударами советских войск весь германский Южный фронт (группы армий «Юг» и «А») был отброшен к середине апреля в Галицию, к предгорьям Карпат и к Днестру. Часть этих тяжелых сражений и стала цепью драматических событий вокруг Тернополя.

Тернополь: «укрепленный пункт»

После успешной перегруппировки и подготовки к наступательным действиям советский 1гй Украинский фронт под командованием маршала Жукова возобновил наступление (начав Проскуровско-Черновицкую операцию 4 марта – 17 апреля. – Ред.), нанеся 4 марта удар западнее Шепетовки, и после двухдневных боев прорвал фронт на участке германской 4-й танковой армии (командующий генерал Раус), вскоре расширив прорыв под Ямполем до 40-километровой бреши. Если бы при этом русские подошли к окрестностям Тернополя или Проскурова, то последняя крупная железнодорожная линия восточнее Карпат из Лемберга[29]29
  Лемберг – немецкое название города Львов


[Закрыть] на Одессу оказалась бы перерезанной, так что все снабжение обеих германских групп армий пришлось бы организовывать кружным путем через территорию Румынии.

В ходе вспомогательной операции, осуществлявшейся наряду с продвигающимся все далее к югу наступлением войск сквозь прорванный фронт, советские войска также постоянно двигались на запад и юго-запад, оттеснив правый фланг 4-й танковой армии в период между 5 и 12. марта к реке Серет, где, согласно полученному приказу, XXXXVIII танковый корпус совместно с тремя вышедшими из котла дивизиями смог создать новую оборонительную линию. Наступая, русские нанесли удары по обе стороны от Тернополя, городу угрожало окружение. Уже ближе к вечеру 3 марта ими был занят Збараж, город всего лишь в 20 километрах от Тернополя. В тот же день появился приказ Гитлера удерживать город любой ценой, несмотря на опасность его окружения. Затем удар следовал за ударом. К полудню 7 марта неприятель уже вышел на восточный берег Серета, 8 марта Тернополь был обойден с востока и взят неприятелем в полукольцо, а на рассвете следующего дня советские войска неожиданным ударом ворвались в город. Тернополь впервые был окружен, советские танки, ведя на ходу огонь, разворачивались на узких улицах города, уверенные в победе русские пехотинцы уже думали, что они овладели легкой целью. В это время имевшийся в городе гарнизон, несколько позже получивший подкрепление, оказал сопротивление, что стало для многих тыловых служб и части гражданского населения сигналом к беспорядочному бегству на запад. Особенно тяжелым для последующего хода событий стало безоглядное бегство отвечающих за Тернополь медико-санитарных служб, которые исчезли со всем своим персоналом, прихватив с собой и все столь необходимые медицинские материалы и лекарства.

 После боев с переменным успехом, в ходе которых гарнизон получил подкрепления – истребителей танков и штурмовые орудия, прорвавшиеся русские были выбиты из города. К 11 марта Тернополь был очищен от неприятеля, но с этих пор находился уже под постоянным обстрелом вражеской артиллерии.

К этому времени Гитлера осенила новая гениальная идея, новое средство, с помощью которого можно, как он полагал, остановить постоянное продвижение Красной армии на всех фронтах. Идея эта нашла свое выражение в основополагающем приказе фюрера № 11 от 8 марта 1944 года об организации «укрепленных пунктов» («крепостей») с отвечающими за них своей головой комендантами. Она была впервые апробирована Гитлером на Тернополе и в последующем, несмотря на самый негативный опыт, вновь и вновь применялась с самыми губительными последствиями. В этом приказе сначала избегалось называть подобные пункты «крепостями», хотя по сути они должны были быть неким их подобием, что было ясно и для самого Гитлера. Крупные населенные пункты и города, которые имели известное значение или должны были его приобрести в ходе военной кампании, должны были получить гарнизоны и в дальнейшем стать «волноломами», о которые бы разбился наступательный порыв неприятеля, его силы оказались бы разъединенными, а крупные соединения оказались бы связанными в боях за такие города и потенциально подверженными окружениям. Идея сама по себе была не нова, проверена в течение веков и вплоть до Первой мировой войны демонстрировала свою действенность (например, Верден на Западном фронте и Перемышль на Восточном). Но в ходе длящейся уже четыре с половиной года Второй мировой войны все крепости за самое короткое время были взяты штурмом (например, Эбен-Эмаэль[30]30
  Десант на форт Эбен-Эмаэль – эпизод Второй мировой войны, в ходе которого отряд немецких десантников (85 бойцов) под руководством обер-лейтенанта Рудольфа Витцига, бесшумно приземлившийся на планерах на территории Эбен-Эмаэля на рассвете 10 мая, в течение 10-11 мая 1940 года взял штурмом этот хорошо укрепленный стратегический бельгийский форт с гарнизоном 1200 человек, в 20 км к северу от Льежа.


[Закрыть], линия Мажино в 1940-м, линия Метаксаса в 1941-м, Севастополь в 1942 году), и это притом, что во всех этих случаях речь шла о крупных современных крепостных сооружениях. Теперь же термин «укрепленные пункты» означал не более чем большие ловушки – ими стали Тернополь и все другие города, которые позже получили этот статус. Не говоря уже о том, что эти населенные пункты не создавались как крепости и не имели сильных гарнизонов, советские войска располагали такой массой личного состава и боевой техники, что вполне были в состоянии окружить и затем взять их, ничуть не приостанавливая своего наступления, – и Тернополь стал особенно мрачным тому примером.

10 марта город Тернополь согласно приказу фюрера был провозглашен «укрепленным пунктом».

 Однако ни о чем хотя бы напоминающем крепостные сооружения, даже о каких-нибудь оборудованных оборонительных позициях не было и речи. Не существовало внешнего и внутреннего пояса укреплений с фортами и бастионами, широкой полосы препятствий и противотанковых рвов, бетонированных бункеров, соединенных траншеями с полевыми укреплениями, не было и основного крепостного ядра с цитаделью и непробиваемыми снарядами казематами, казармами и лазаретами. Отсутствовали и наполненные боеприпасами, продуктами и всем необходимым снаряжением склады, а также прочие атрибуты крепости – мощная артиллерия, аэродром и т. д. И самое главное – не было сплоченного, сильного и хорошо вооруженного гарнизона.

Ничего этого не было – а вдобавок «укрепленный пункт» Тернополь располагался на удалении 3 километров от центра города и обладал весьма несовершенной системой полевых позиций, состоявшей из траншей, узлов сопротивления и пулеметных ячеек. Гарнизон не располагал достаточным количеством боеприпасов, особенно для орудий и тяжелого вооружения, не хватало перевязочного материала, артиллерии, зениток, отсутствовала взлетно-посадочная полоса для самолетов. К тому же гарнизон состоял из частей различных родов войск, значительно отличающихся друг от друга по своей боевой ценности. В него входили и едва обученные 18-летние солдаты-новобранцы, и ополченцы почтенного возраста, и бывалые фронтовики из войск СС, только что призванные в регулярную армию бывшие охранники, танкисты из потрепанной в боях 8-й танковой дивизии и стрелки из состава учебного полка резерва, этнические немцы (фольксдойче) и галицийские добровольцы. Что же касается вооружения – то кроме ручных и станковых пулеметов, минометов и полевых орудий имелось только несколько штурмовых и самоходных орудий и танков, а также 15 противотанковых орудий (в том числе устаревшего калибра 37 мм), зенитная артиллерия была представлена 3 легкими зенитными установками калибра 20 мм и 4 зенитками калибра 88 мм, вся крепостная артиллерия состояла из 3 полевых гаубиц калибра 105 мм и 8 орудий калибра 150 мм, причем для большей ее части не было снарядов. Это было все, чем располагал на данный момент «укрепленный пункт» Тернополь. XXXXVIII танковому корпусу вместе с двумя приданными ему свежими пехотными дивизиями удалось в период с 13 по 20 марта в ходе тяжелых встречных боев несколько потеснить противника, закрыть на фронте брешь между позициями 4-й танковой и 1-й танковой армии и отбить Тернополь. Однако затем маршал Жуков, пополнивший свои силы, снова предпринял наступление на пространстве между Тернополем и Проскуровом. Начавшееся 21 марта крупное советское наступление, совместными действиями со 2-м Украинским фронтом, уже на третий день привело к образованию нового, широкого и глубокого прорыва в южном направлении между 4-й и 1-й танковыми армиями, что могло грозить окружением группировки 1-й танковой армии численностью около 200 тысяч человек. Дальнейшие советские удары на запад (советская 60-я армия в составе 11 стрелковых дивизий, одной артиллерийской дивизии и 4-го гвардейского танкового корпуса) в промежутке с 21 по 24 марта снова отбросили XXXXVIII танковый корпус к рубежу за рекой Возушка.

Это означало, что «укрепленный пункт» Тернополь со второй половины дня 23 марта отрезан от основных сил и – на этот раз окончательно – окружен, оставшись в 20 километрах за новой германской передовой. Если его гарнизон, который уже показал свою отвагу в боях, твердо надеялся на то, что отступивший под напором превосходящих сил противника фронт сможет снова придвинуться к Тернополю, то он жестоко ошибался. Что объявленный «укрепленным пунктом» город сможет продержаться недолго – по уже названным причинам, новый комендант города генерал-майор фон Найндорф прекрасно понимал. Но хотя он знал, что Тернополь совершенно не подготовлен к обороне, что гарнизон его слишком слаб и не располагает сколько-нибудь значительным количеством боеприпасов и вооружения, он все же решил (должен был. – Ред.) выполнить приказ фюрера: оборонять «укрепленный пункт» и удерживать его до последнего солдата! Чтобы хоть как-нибудь подготовить гарнизон к обороне, Найндорф разделил город на четыре сектора обороны – северный, восточный, южный и западный, причем в последний вошел также западный берег Серета и оба предместья, Кутковцы и Загробела (Загребелье). Солдаты принялись окапываться и соединять окопы траншеями, устанавливать тяжелое вооружение на огневых позициях, немногие орудия заняли позиции таким образом, чтобы иметь возможность вести огонь во всех направлениях, несколько штурмовых орудий были в готовности для нанесений контрударов, а комендатура начала организовывать пункты снабжения боеприпасами и продовольствием, связи и санитарные, размещать незначительные резервы. Связь с предместьями была возможна только по радио.

Времени на все эти мероприятия оставалось не так уж и много – уже в ходе начавшегося окружения русские 23 марта предприняли новое, более масштабное наступление на Тернополь. Однако первые их удары, поддержанные танками, с севера, востока и юга все же удалось отбить. Удар с западного направления был повторно нанесен 24 марта и направлен на расположенные на другом берегу Серета Кутковцы и Загребелье. Предместье Кутковцы вскоре было потеряно, но Загребелье, в течение дня переходившее из рук в руки, к вечеру оказалось в руках оборонявшихся. Одновременно пришлось отбивать новые удары с севера и юга, направленные на восточный берег реки. Впервые на этом участке фронта появился русский парламентер с требованием о сдаче, которое было отвергнуто. К вечеру этого дня четыре советские стрелковые дивизии, усиленные танками, артиллерией и реактивными минометами, полностью взяли в кольцо «укрепленный пункт» Тернополь.