Текст книги "Розамунда, королева Ломбардии"

Автор книги: Алджернон Чарльз Суинбёрн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 2 страниц)

АКТ III

Восточная комната во Дворце.

Входит АЛЬБОВАЙН

АЛЬБОВАЙН

Мне душу выжгло это солнце мест чужих.

Пусть днём июньским, жарким, будто пламя,

Нас ветер сдул и снёс бы к северу; а здесь

Тепло и роскошь стран полудня съели

Всю радость жизни северных людей. Земля

Лежит тут слишком близко к небу; италийский

Злой воздух мы вдыхаем, как огонь – по роду

Он родственник ему горячий. Кто б ты не был,

О Боже, нас храни от рока римской знати,

Что выродилась, высохла, и цвет могучей власти

В конце был изгнан из империи. Да избежим!

Входит ХИЛЬДЕГАРДА

ХИЛЬДЕГАРДА

Ваше Величество, приёма просит королева.

АЛЬБОВАЙН

Скажи, чтобы вошла. И передай сначала,

Что жду её велений я.

(ХИЛЬДЕГАРДА выходит)

Что ж нужно ей сейчас?

Входит РОЗАМУНДА

Клянусь Христом, прекрасна ты! Не видел

Тебя такой – подобной солнцу в небе. Роза

С тобою на земле любая не сравнится.

РОЗАМУНДА

Вся твоя.

АЛЬБОВАЙН

Моя лишь? Бог готов спуститься с неба,

Чтобы тебя восславить; очи ярче звёзд, а лик

Затмит прекраснейший земли цветок.

РОЗАМУНДА

Не станет

Земля своё дитя боготворить; ничто иное,

Как свет Его любви во мне, вас заставляет

Считать меня прекрасной.

АЛЬБОВАЙН

Как ты лжёшь,

Сама не знаешь! Розамунда, что за чудо

Ты сотворила, чтобы стать такой красивой?

РОЗАМУНДА

О, это солнце сделало полуслепым тебя.

АЛЬБОВАЙН

Не смею

Тебя поцеловать – взглянуть на солнце близко.

РОЗАМУНДА

Целуй. Как знать, какие сроки повелитель жизни

Оставил нам для поцелуев? Жизнь, любовь -

Слабее перемен и смерти.

АЛЬБОВАЙН

То – лишь духи.

Так никогда ты не была желанна.

Бог – женщина, и женщина среди Богов,

Та, воле чьей предаст мужчина душу, Фрейя,

Как называли её предки наши, и Венера римлян

Любовь мне предложила, но украли губы

Красу у красной розы, лучшей из цветов,

Её лишив из привилегий лучшей – вызвать

Восторг весны.

РОЗАМУНДА

Расцвет весны и лета

Не более нам сердце исцелить, очистить в силах,

Чем осень чахлая иль белая зима. О повелитель,

Муж и король, явилась я с недобрым словом,

Я обличу ценимого тобою человека,

Того, что облечён всей славой и доверьем -

Должна я Альмахильда обвинить.

АЛЬБОВАЙН

Ужель опять

Рассыпал угли он бесстыдно-смелой речи,

В тебе гнев разбудить сумев – тебя обидев,

Ту, что стояла между ним и моим гневом?

РОЗАМУНДА

Если б

Лишь на словах он перешёл границы!

Он обесчестил – я молю послушать молча -

Девицу благородную. Пока позор не смыт,

Мертвы мои уста, не скажут имя жертвы,

Ведь есть ещё надежда скрыть несчастье.

АЛЬБОВАЙН

Он умрёт,

Коль не возьмёт девицу в жёны, по её согласью.

РОЗАМУНДА

Откажется она, я знаю.

АЛЬБОВАЙН

Пригласить его.

РОЗАМУНДА

Смотри,

Крадётся он под солнцем, устремившись к тени.

Как он легко и высоко ступает! Вот, тебя увидел.

Знак сделай, призови к себе.

АЛЬБОВАЙН

В глазах читает. Идёт сюда.

РОЗАМУНДА

Как пёс послушен.

АЛЬБОВАЙН

Или человек,

Что соблюдает правила мужского благородства.

РОЗАМУНДА

Да ну? Дай Бог, чтоб так.

Входит АЛЬМАХИЛЬД

АЛЬМАХИЛЬД

Король и королева,

Я здесь. Что вам угодно?

АЛЬБОВАЙН

Правду. Вёл ли ты

Себя бесчестно в отношении любого человека,

Знакомца и чужого?

АЛЬМАХИЛЬД

Никогда.

АЛЬБОВАЙН

Мне слово «ложь» противно.

АЛЬМАХИЛЬД

Не говори: сожжёт уста такое слово, мой король.

АЛЬБОВАЙН

Ты зла не причинил ни мужу, ни жене?

АЛЬМАХИЛЬД

Невинен.

АЛЬМАХИЛЬД

Ты говори: его ответ сумела ты услышать.

РОЗАМУНДА

Услышала.

Для выходцев из ада нет ни в чём бесчестья -

Навлечь на женщину проклятие позора,

Стыда; разрушить храм любви, дух осквернить,

Свет погасить невинности девичьей,

Нагой оставить душу. Ты не так ли

Грешил? Не совершил такого злого дела?

Король внимает твоему молчанью.

АЛЬМАХИЛЬД

О владыки,

Я зла не совершал, одно лишь благо. Я избрал

Себе невесту и своею сделал, с нежного согласья,

Чтоб кривда нас не разделила. Не помыслит

Теперь никто нас развести – король иль королева

Нам путь не перейдут; препоны и заслоны,

Пока земля и рай не превратятся в ад, бессильны.

АЛЬБОВАЙН

Я не считал тебя бесчестным; ныне, королева,

Ты видишь прямоту его, как я. Прости его,

О Розамунда, и отправь к невесте.

РОЗАМУНДА

Будет так,

Король.

АЛЬБОВАЙН

Мой мальчик, королева милосердна,

Так почитай её, будь благодарен. Удаляюсь я.

(Уходит)

АЛЬМАХИЛЬД

Готов я жизнь отдать за милость, королева.

РОЗАМУНДА

Ты умрёшь?

Прекрасный, молодой, счастливый? Нет нужды

В подобном. Сияло ли лицо твоей невесты

Сегодня ночью, освещённое луной и светом звёзд?

АЛЬМАХИЛЬД

Ты знаешь, что смотреть я права не имел.

РОЗАМУНДА

О нет.

Скажи, ты не любил доселе?

АЛЬМАХИЛЬД

Мне противны

Те шлюхи равнодушные, которых все ласкают:

В сраженьях следовал мечтам своим все дни,

Пока любимой взор не пробудил, не вызвал

Обратно в тело душу. И пока любил -

Не знал я женщин.

РОЗАМУНДА

А теперь ты знаешь. Страсть -

Не добрый господин, не тихий Бог-Спаситель.

Ты знаешь, случаем, своей невесты имя -

Той, что и телом и душой была твоей сегодня?

АЛЬМАХИЛЬД

Как мне не знать? Но что за мрачный свет

Горит, растёт и светится в глазах твоих,

О королева?

РОЗАМУНДА

То была не Хильдегарда.

АЛЬМАХИЛЬД

Разве

Тебя – или меня – жар ярый середины лета

Ударил по затылку? Кто же та, что ночью

Прекрасней дня, прекрасней даже рая,

Спала иль не спала со мною? Назови мне имя

Той, что меня сравняла с Богом!

РОЗАМУНДА

Розамунда.

АЛЬМАХИЛЬД

Твоё? Была со мной? Не может быть.

РОЗАМУНДА

Была.

АЛЬМАХИЛЬД

Бежит по небу солнце? Или замерло,

Как в древности по воле Бога встало? Жизнь моя

Разломана навек.

РОЗАМУНДА

Нет, ещё нет, любезный мой.

Моей отныне стала жизнь твоя, как то кольцо,

Которое всем говорит, что я жена. Не умирать

Ты должен, но убить и жить.

Альмахильд

Убить кого?

Розамунда

Владыку нашего.

АЛЬМАХИЛЬД

Готов скорее в ад пойти я.

РОЗАМУНДА

Знаю, знаю.

Но у тебя нет выбора. Оставишь чистой руку -

Погибнет Хильдегарда, хоть её люблю я,

В огне погибнет, жалкой смертью шлюхи.

Разврату предалась с тобой она – со злости.

Её ударила намедни я, от раздраженья, гнева

Презрев достоинство девицы. Униженьем

Её стремилась удержать от большего позора.

Так поклянусь, и чем ответить ей? А ты

Лишь сможешь подтвердить – тебя звала она.

Она живёт, пока желаю, как и Альбовайн, и ты

По милости моей все живы. Так умри или живи.

Но жить ты будешь только до дня казни,

Её сожжения, коль короля не уничтожишь.

В твоих глазах моя сверкает смерть; я вижу,

Желание убить меня их зажигает. Только

Её не защитить так, Альмахильд. Ты должен

Понять меня. Убив меня, ты не спасешь невесту.

Судьба моя едина с ней; меня сломав,

Нить воли ты не разорвёшь.

АЛЬМАХИЛЬД

Наверно, умер

Наш Бог. Иначе жить такая тварь как может

Под солнцем?

РОЗАМУНДА

Наших ли умов забота эта? Просто

Уверен будь – есть сила, чтоб исполнить волю.

Ну, подними глаза, взгляни на короля.

АЛЬБОВАЙН возвращается.

АЛЬБОВАЙН

За это время смог он извиниться пред тобой?

РОЗАМУНДА

Да, смог, и даже больше.

АЛЬБОВАЙН

Что же больше слов?

РОЗАМУНДА

Вред нанесённый честью он поклялся

Исправить честно.

АЛЬБОВАЙН

Дай мне руку, мальчик!

Закону предан ты, я знал.

АЛЬМАХИЛЬД

Король, не смею я

Тебе пожать руки.

АЛЬБОВАЙН

Негодный лжец, солгал ты? Да?

АЛЬМАХИЛЬД

Король, пока обида не отмстится, не очищусь -

Стыжусь я руку жать. Нет, даже и потом

Я не решусь, наверно.

АЛЬБОВАЙН

Ты дитя, не мальчик;

Так буду звать тебя. Но и ребёнком ты

По доблести сравнялся с предками.

АЛЬМАХИЛЬД

Да будет!

(Выходит)

АЛЬБОВАЙН

Что жжёт его?

РОЗАМУНДА

Любовь и стыд.

АЛЬБОВАЙН

Не боле?

РОЗАМУНДА

Достаточно, чтоб жизнь и смерть смутить.

АЛЬБОВАЙН

Как неучтива с ним, с его любовью ты.

РОЗАМУНДА

Не буду неучтивой. Я её люблю, бедняжку,

Его терплю.

АЛЬБОВАЙН

Ты жить стремись в любви.

Его полюбишь тоже.

РОЗАМУНДА

Тяжкая жара

Любовь, и жизнь, и злобу убивает. Я не знаю

Что может быть любезней сна – короткой смерти.

АЛЬБОВАЙН

И я устал. Спокойной ночи не желаю -

Пусть будет день спокойным. Сон нас исцелит.

РОЗАМУНДА

О да.

Лекарства, помощи для жизни на земле не может

Бог или человек найти нигде, как в сне и смерти.

(Уходят)

АКТ IV

Та же сцена

Входят АЛЬМАХИЛЬД и ХИЛЬДЕГАРДА

ХИЛЬДЕГАРДА

Простил ли ты меня?

АЛЬМАХИЛЬД

Я Бога не смогу простить

Вовеки.

ХИЛЬДЕГАРДА

Мне, себе сгубить желаешь душу?

АЛЬМАХИЛЬД

Станешь ты

Меня с ума сводить? Нас отдал Бог во власть

Той, что губительней клыков зловещих смерти,

Нас, честных и невинных.

ХИЛЬДЕГАРДА

Ну, а если я

Её любовь к тебе прощу – хоть это нелегко -

Меня простить ты сможешь?

АЛЬМАХИЛЬД

Милая, для нас

Спасенья не осталось, разве смерть иль бегство

Прочь от того, что хуже их.

ХИЛЬДЕГАРДА

Но хуже

Позор лишь может быть; а как он нас коснётся,

Ничем не согрешивших нас? Меня она склонила

Солгать и тем предать тебя в её объятия; не могла

Я выбирать, пусть сердце надвое хотело разорваться,

Страданьем ненасытным истекая; но живу я.

Не изводи ты душу так жестоко: не она,

А я твой дух связала, и меня своей ты сделал,

А не обманщицу, ночное зло и тёмный призрак,

Любви воровку, что нас предала. Скажу тебе:

Не мучься страхом и стыдом обмана – ночь

Рождает грёзы ложные – они день не смутят,

Коль не отыщется глупец, что будет снов

Страшиться. Я в твоей любви не усомнилась,

Иначе не жила бы, не пришла к тебе.

АЛЬМАХИЛЬД

Так, значит,

Убежишь?

ХИЛЬДЕГАРДА

Откуда ты такое слово знаешь? Страх -

Его значенье. Разве стал тебе страх другом?

АЛЬМАХИЛЬД

Бог помоги нам! Коль Он жив и любит человека,

Коль Сатана не Бог нам. Мы не убежим.

Входят АЛЬБОВАЙН и РОЗАМУНДА

АЛЬБОВАЙН

Бежать? Чего любовь на пике счастья устрашится,

Что юность честную страшит, чтобы бежать?

На небе ангелами стать хотите? Стыдно на земле

Венчаться в мире и почёте?

АЛЬМАХИЛЬД

Нет, о мой король.

Конечно, нет.

РОЗАМУНДА

Не плачь, девица. Ну, а человек,

Который, как считали, накрепко любовью связан -

Не любит он?

АЛЬМАХИЛЬД

Святые Бога не любили так,

Как я – её.

РОЗАМУНДА

И на позор отдать не сможешь? Погляди,

Мой повелитель – говорит ответ безмолвный

Пожаром глаз и щёк, свидетель истины. А ты,

Дитя моё, его не любишь? Нет, ответь!

ХИЛЬДЕГАРДА

Я не могу сказать – мне это слишком тяжко.

РОЗАМУНДА

Ты скажешь. Разве мы не сцеплены любовью -

Мой властелин и твой, служанка с королевой,

Цепь четверная веры, и любовь двойной ей связкой?

Скажи; не явится позор там, где ему нет места.

ХИЛЬДЕГАРДА

Не промолчу. Король и Бог и королева да услышат.

Люблю такой любовью, о какой поют в былинах

Когда мужей любили жёны богоравных

По крови, им равны по духу; пусть во мне

Нет ничего, что люди или Бог назвать смогли бы

Его любви достойным, всё ж на милость я надеюсь

Любви – не быть отвергнутой. Я не себе отныне

Принадлежу; ему, не мне, доверено решать:

Казнить иль миловать, лелеять иль отбросить,

Короновать, изгнать, ценить, унизить. Стыд

Дороже будет чести мне. Коль будет воля

Его – облечь в позор меня; умру охотно,

Страшнее смерти станет жизнь, коль скажет он:

«Умри». И если б от меня он отвернулся

К той, кто ему милее, пусть его не любит,

Рабыне, что подлей злодейства, иль королеве,

Что недоступна для позорного клейма, хотя

Грехом запятнана она, подла как лжец,

Мерзка как тайная измена мужу – я готова

Вручить ему такую, коль смогу; ей сдамся,

Гнуснейшей среди тварей, адом порождённых,

Раз мой любимый предпочёл такое небу.

РОЗАМУНДА

Такой любовью не кичись: странна и велика.

ХИЛЬДЕГАРДА

Любовь не хвастает; разврат и вред и злоба

Бахвалятся своею подлой силой, как их вскроет стыд;

Любовь же не кичлива. Говорю по принужденью,

Не от признания краснею.

АЛЬБОВАЙН

Мальчик, я считал,

Считаю и сейчас тебя славнейшим средь бойцов,

Ценю превыше старших, воинов, проверенных делами

Ещё пред тем, как ты созрел для радости сражений -

Против прилива копий плыть; но тут такое,

Что я не знаю, ты иль кто иной достоин

Любви подобной.

АЛЬМАХИЛЬД

Средь рождённых на земле

Я хуже всех. Во мне нет ничего

Достойного.

РОЗАМУНДА

Он плачет: скромный мальчик.

АЛЬМАХИЛЬД

Королева,

Не плачу я. Объятого стыдом не малым

Меня ты видишь: но не плачу. Видит Бог,

Унижен я и скромен, но не пред тобой.

АЛЬБОВАЙН

Не злись; а ты, пусть королева и жена мне,

Не смей гневить достойного словами, что наносят

Укусы злейшие, чем можешь ты подумать.

РОЗАМУНДА

О король,

Остерегусь отныне я. Опасны, словно море,

Гнев мужа честного – и честного любовь:

Но не для женщин; смогут смыть слезами

Опасность, гнев они.

АЛЬБОВАЙН

Ни разу я не видел,

Как плачешь ты.

РОЗАМУНДА

Твоей жене ли плакать?

АЛЬБОВАЙН

Часто слышал

Я смех твой; а твои улыбки ярки, как огонь.

РОЗАМУНДА

Мне было хорошо – да, я нашла причину,

Чтоб жить и для живого мира службу

Исполнить некую – чтоб смог мой повелитель

Согреться сердцем, словно у костра зимою

Озябшие на стуже руки отогреть.

АЛЬБОВАЙН

О нет, не надо:

Ты солнце, что весь год любовью согревает; стуже,

Зиме здесь места нет.

РОЗАМУНДА

Мой милый Альбовайн,

Любовь не скроет нас от взоров близких -

От взора девушки моей и юного героя,

Который для тебя сияет как боец отважный,

Но для меня он как влюблённый в деву близок,

Как правда честный Альмахильд.

АЛЬБОВАЙН

Как смеют губы

На имени его запнуться, будто это ты -

Кто его любит! Лучше обожай свою служанку.

РОЗАМУНДА

Я так люблю, как меня любят. Хильдегарда,

Оставь нас. Всю мою любовь ты знаешь.

ХИЛЬДЕГАРДА

Знаю, королева.

(Выходит)

АЛЬБОВАЙН

Что тяготит его? Агонией восторга,

Мученьем и величьем взгляд исполнен,

Как у святого в пытках! Веселее, друг:

Достоинство в тебе осталось.

РОЗАМУНДА

Пощади его.

Король узнать не может, как тоскует сердце

От мук любви, несвойственной владыкам, и стыда,

Что и героям свойствен.

АЛЬБОВАЙН

Но любимым быть – не стыдно,

Считать, что недостоин страсти ты такой,

Её не заслужил. Мне кажется, страдает

Он сердцем, хотя быть должен веселее моря,

Разбуженного ветром и весенним солнцем.

АЛЬМАХИЛЬД

Нет,

Король, я не страдаю так. Ценю твою заботу.

АЛЬБОВАЙН

От сердца боли страждешь – или от стыда?

РОЗАМУНДА

Король,

Щади его. Такой любви ты сам не ведал. Жжёт,

Терзает дух, на части рвёт она.

АЛЬБОВАЙН

Не ведал. Королева,

А ты такую страсть познала?

РОЗАМУНДА

Чувства, и глаза, и сердце

И слабы, и сильны, как повелось у женщин;

Бессильны мы, но в слабости есть сила. Вы, мужи,

Мудрее и сильнее своих спутниц; вам не надо

Такого знанья боли изначальной,

Которая нам ум и чувства обостряет.

Червь то изведал, что неведомо орлам.

АЛЬБОВАЙН

Довольно.

Намёков, наставлений мне не нужно. Я любил

Тебя всегда, но никогда ещё – так сильно.

Любви навстречу твоя нежность пробудилась,

Сладка и милосердна, о любви радея.

РОЗАМУНДА

Нежным

Любовь всё видит; пусть хвалы звучат – тебе,

Не мне они; и не меня – тебя должны те двое

Благословлять, любить, как короля любви.

АЛЬБОВАЙН

К тебе, ко мне и к ним да будет добрым Бог!

Скорее бы минул июнь горячий италийский,

Так он гнетёт меня.

РОЗАМУНДА

Недолго уж осталось

Терпеть нам от него, с ума сходить:

Ещё день, два пройдут – и сгинет он, умрёт.

АЛЬБОВАЙН

Желаю, чтобы лето вместе с ним скончалось.

Ещё два красных месяца должны поставить

Клеймо калёное на души, чувства; даже море

Здесь не такое, что утешит человека:

Здесь хор приливов мощных не звучит,

Что волны катят, и поют, растут, спадают,

Нам душу облегчая музыкой прибоя, свежесть вея,

Рождаясь, умирая днём и ночью.

РОЗАМУНДА

Так утешься:

Сам Бог сюда привёл нас.

АЛЬБОВАЙН

Точно. Смерти Бог,

Огня и битвы, что рукой тяжёлой

Гнетёт мой дух. Но не тревожься ты,

Да будет мир в душе.

РОЗАМУНДА

Мир и тебе.

(АЛЬБОВАЙН уходит)

Иди за ним: ударь сейчас – силён ты, но сильнее

Тебя король, могучи его мышцы.

В бою тебе не победить.

АЛЬМАХИЛЬД

Его сразить не смею

Вот так.

РОЗАМУНДА

Посмеешь погубить в огне подругу? Или он,

Или она умрёт, к столбу привязана. Ведь легче

Ему случится умереть. Иди, спаси её. Один удар.

АЛЬМАХИЛЬД

Не смею. Будь ты Богом проклята! Готов я!

(Выходит)

РОЗАМУНДА

И я увижу это. Ты, отец, увидишь!

(Выходит)

ACT V

Зал торжеств во Дворце

Входят АЛЬБОВАЙН и РОЗАМУНДА

АЛЬБОВАЙН

Детьми нас делает июнь: мне ночью показалось,

Когда ты мира мне желала, и пошёл к себе я,

Что простучали сзади быстрые, сторожкие шаги;

А обернувшись, ничего я не увидел; ты стояла

И Альмахильд, мой мощный воин, был там,

К тебе спиной; обычно всё; но пало сердце

И вновь забилось сильно. Над собой я посмеялся -

Так может девой робкой стать мужчина, когда жар

Наполовину жизнь расплавил в нём. Твои глаза,

И те слабей его, хотя горят, как звёзды на ветру

В день, приносящий тучи. Скоро слуги стол

Наполнят яствами и пригласят гостей сюда;

Пока одни, признайся мне, что тебя мучит.

РОЗАМУНДА

Нет, ничего.

АЛЬБОВАЙН

Чем поклянёшься, милая?

РОЗАМУНДА

Чем скажешь -

Землёю, адом, раем, человеком, Богом..

Я знаю, любящее сердце что терзает, и уста

Замкнуло страхом, в чём признаться хочешь.

Тот кубок, что распили на последнем пире,

Ещё горчит на языке. Меня не принуждай

Вновь уверять тебя. И если попрошу -

Мне слово дай, прощенье клятвой закрепив.

АЛЬБОВАЙН

Не будь такой капризной.

РОЗАМУНДА

Не перечь мне в этом.

АЛЬБОВАЙН

Мой старый, верный друг Нарсет услышал

Моё веленье. В королей гробнице, с честью

Останки похороним, вместе с ними память

О розни между чадом твоего отца и мною,

О всём, что ниже чести и любви.

РОЗАМУНДА

Нет, о владыка,

Пусть череп мёртвый жизнь продолжит, знаменуя

Союз любви, доверья безупречный наш. Тогда

Окажем брачным узам честь, не нанеся отцу

Бесчестья. Здесь уже вовсю бушует праздник,

Пир брачный в честь любви взаимной нашей;

Так пусть коснётся губ сосуд из кости мёртвой,

Мы выпьем за забвение всего, кроме любви.

И в этом мне не прекословь.

АЛЬБОВАЙН

Избави Боже.

РОЗАМУНДА

Бог споры запрещает: надо подчиняться.

Вели Нарсету верному нам чашу подносить,

А я вина плесну, рукой своей наполнив

Любви святую меру, чтобы закрепить

Причастием союз счастливый наш.

АЛЬБОВАЙН

Я точно знаю:

С тобою выпить – всё равно что с Богом.

Ты так добра, как Бог любой.

РОЗАМУНДА

Неужто?

Такое лишь при смерти мы узнаем.

АЛЬБОВАЙН

Ты мудра, верна

Как будто дева древних северных краёв,

В дни древних мифов рождена. Вели Нарсету

Тебе подставить чашу: нам смешай напиток,

А мы за жизнь пригубим, если жизнь – любовь,

Пусть из безгубых костных уст, что говорят

О смерти.

РОЗАМУНДА

Смешаю с мёдом и душистою травою, сладким,

Как те меда, что предки наши пили, а на небе

Так пили Боги – крепкой, полной мерой,

Как жизнь полна и смерть крепка. Иду

Приказ отдать Нарсету.

(Уходит)

АЛЬБОВАЙН

Нет, клянусь я Богом,

Кто б не был Он: Христос иль Тор – доныне

Жены прекраснее они не зрели, не благословляли;

Любовь её на чистоту проверили огнём, найдя

Достойной северных снегов, и звёзд, и солнца,

Рассудком здравой, а душой – подобной

Тем женщинам, которых от рожденья Боги

Избрали и возвысили.

Входит НАРСЕТ

НАРСЕТ

Король! Твоя супруга

Передала приказ мне, что тобою дан.

АЛЬБОВАЙН

Так что же?

И ты ей кубок передал, что мой по праву?

НАРСЕТ

О король,

Я передал. Хоть и пошёл на это неохотно, верю,

Все её думы ты познал, она – твои.

АЛЬБОВАЙН

Чем отвращенье к службе вызвано в тебе? Слуга,

Ты должен радостно мне подчиняться. Разве

Не знаешь, что решили дать обет мы ныне,

В сей день и час: любить до смерти, и скрепить

Союз прочнее, чем отшельник или поп сумеет?

НАРСЕТ

То её воля, не твоя, я это знаю. Лучше б

Мужчины воля перед женской не склонялась.

АЛЬБОВАЙН

Ты лжёшь: я не сдавался, но дарил любовь,

Охотно, как весною море предаётся воле

Идущих с запада ветров.

НАРСЕТ

Давать должна любовь

Не более, чем ты желаешь от неё; а это

Такой же дар, что может злоба вымолить у смерти

Или попы у Бога, когда в гневе Он.

АЛЬБОВАЙН

Послушай.

Ты стар. Когда я полюбил тебя впервые, то считал

Наставником, вожатым на путях войны,

Учителем по праву мастерства, уменья

И рулевым в приливах боя; ныне время

Нас, как проливом, разделило: ты мог быть отцом,

Я – сыном; но теперь тебе я замолчать велю,

Да не погибнет эта память, иль её кончина

Такой пробудит гнев, что не видал ты прежде,

Оставив беззащитным, как бродяга в непогоду,

Когда шторм птиц, зверей уничтожает. Я велел -

Ты выполни, что велено, и убирайся.

НАРСЕТ

Ухожу, король.

(Выходит)

АЛЬБОВАЙН

Что, я сыграл берсерка перед старым другом?

Не должно королю. На что он намекал? Стареем,

Съедают годы данные природой страсти, чувства;

Любовь даёт душе узреть такие блага,

Какие вера по веленью истины так ясно чует,

Сомненье же о них боится и мечтать. А Розамунда

По силе веры и любви узнала более, чем он.

Я и хотел, и не хотел бы, пусть глупцом

Себе кажусь сейчас, чтобы она мне не дарила

Такого доказательства, желанного мне знака

Душевной чистоты, любви ко мне; чтоб не хотела

Своё прощенье подтвердить. Скорее б утро,

Взошло бы солнце!

(Возвращаются АЛЬМАХИЛЬД и ХИЛЬДЕГАРДА)

Вы откуда и зачем?

Мне солнце принести? Нет, я не запрещаю

Быть здесь. Не потерял ли ты и память, мальчик,

Сожгло её горячкой лета?

АЛЬМАХИЛЬД

Нет.

АЛЬБОВАЙН

Ну, а твою?

ХИЛЬДЕГАРДА

Как можно, о король? Ты добр к нам был.

АЛЬБОВАЙН

Всё в мире

Благим покажется любовникам в расцвете страсти,

И люди все. Девица, Бог дал нам такое право -

Предвосхитить блаженный блеск небес,

Глядя в глаза, как у тебя, что по любви веленью

Горят и гаснут. Как же счастлив я

Любимца моего невесту, жениха её здесь видеть,

Пока не вспыхнул праздник, и благословить

Свое любовью вашу, коль имею право.

ХИЛЬДЕГАРДА

Властелин,

Как солнечный апрель земля благодарит, хочу я

Тебя благодарить – но не сумею вымолвить ни слова.

АЛЬМАХИЛЬД

Благодарить я вовсе не могу. Не восхвалю я даже

И Бога.

АЛЬБОВАЙН

Одурел от страсти? За неё не можешь

Сказать спасибо Богу? Болен лихорадкой, иль неверье

В любовь и жизнь твой дух терзает?

АЛЬМАХИЛЬД

Не могу сказать.

Коли во мне ещё осталось сердце,

В нём благодарность есть; но я не знаю,

Как мне тебе ответить.

АЛЬБОВАЙН

И не отвечай:

Не требую признанья; ты люби любовь,

И Бог с тобой; найди хотя б Его

Достойным благодарности. Ты душу сохраняй

Для милой и для Бога.

АЛЬМАХИЛЬД

Сделаю, что в силах.

Возвращаются РОЗАМУНДА и с ней НАРСЕТ и гости.

АЛЬБОВАЙН

Садитесь, воины, друзья; со мною сядь, мой мальчик,

Невеста – рядом с королевой. Ночь, что оставляет

Всего два дня июню жить и мучить нас,

Навек меня соединяет с верною женой; мы выпьем

Один лишь раз, до смерти, вместе чашу с ней,

Из коей никому потом не пить. Не в озлобленьи -

Друг друга почитая, мы глоток разделим

Между собою, затем у алтаря навеки упокоим

Останки среди храмовых святынь. О королева,

Пью за тебя.

РОЗАМУНДА

Благодарю. Нарсет, скорее

Подай ему сосуд. И дева, что огнём казнится,

Не жаждет так, как я в ответ пригубить.

Когда АЛЬБОВАЙН подносит чашу к губам, АЛЬМАХИЛЬД поднимается и поражает его.

АЛЬБОВАЙН

Ты, мой мальчик?

(Умирает)

Нет, я. Но он не слышит. А теперь, бойцы,

Я пью за странствие его души в пределы смерти.

Коль обманула бы меня рука моя, поддалась страху -

Моя рука, вот этот юноша, что в крови неповинен,

Не то что с мужем мы – тогда б рука супруга

Меня на смерть отправила; но вышло по иному.

(Пьёт)

Я и супруг виновны, прочие – невинны;

Но не успею объяснить. Всё скажет Правда.

Тебя прощаю, муж; прости меня.

(Умирает)

НАРСЕТ

Молчите все. Судьба – превыше нашей воли.