Текст книги "Планета гарпий"

Автор книги: Альберт Валентинов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 9 страниц) [доступный отрывок для чтения: 4 страниц]

«Все-таки молодец Васька! – подумала Ирина. – У Бена к костру сами не подойдут». Одни гарпии уже спали, тесно прижавшись друг к другу, другие сидели на камнях, завернувшись в крылья, и зачарованно смотрели на огонь. Какие видения, навеянные зыбкими очертаниями пламени, возникали в их мозгу? Третьи ссорились из-за места, обмениваясь короткими трескучими возгласами. Громадный самец застыл на краю площадки, сжимая в лапе дубину: он чуял опасность. Ирина покосилась на робота. Нет, самец ошибается. Она осторожно двигалась между крылатыми, гладила одних, окликала других, угощала сладостями третьих. Придумывать для них имена было мучением. Хотелось, чтобы были и простые, и не совсем похожие на человеческие. Почти полторы тысячи имен… И нельзя перепутать – обидятся. Для них имена такая же собственность, как сорванный плод.

У самого костра лежала Лада. Она не отпрянула, когда Ирина села рядом, даже не открыла глаза, только плотнее запахнулась в крылья. Лада готовилась стать матерью, и все ее инстинкты (а может, уже мысли?) были сосредоточены на этом. Еще двенадцать самок должны были скоро дать потомство вслед за Трентой. Вот и выросло первое поколение! Пять лет назад, когда их привезли сюда, это были перепуганные бестолковые детеныши. Год их держали в заповеднике за силовым забором, потом разбили на племена и поселили среди камней. Пятьсот погибло в первый же месяц. Это была необходимая жертва. Зато чем дальше, тем количество погибших уменьшалось. Если бы не Лидо сегодня! Как глупо! А может, не глупо? Ведь Лидо защищал свою семью, а этого раньше у гарпий не было. Коллектив делает свое дело.

Больше всего гарпий погибло здесь, в девятом племени. Ирина помнила, какие жаркие дебаты бушевали на Базе, когда Буслаев выбрал это место для своих подопечных. Самое страшное здесь для гарпий – открытое пространство. Бабочки, змеи, насекомые – все против них. В лесу спокойнее, хотя там нельзя и летать.

«Поймите же вы, наконец: гарпии должны летать. Это не люди, ноги для них не главное. Забудьте все, что было на Такрии. Там мы пробуждали разум в людях. В людях! Здесь совсем другие существа. И цивилизация у них будет совсем другая. Крылатая! А вы хотите подавить их естество. Черт с ней, с опасностью, дайте им проявить себя там, где это отвечает физиологии. Вот увидите, какой будет результат».

Он отстоял это место и оказался прав. В девятом племени гарпии развивались быстрее. И по размерам были крупнее остальных, хотя, почему так получилось, никто не мог понять.

Ирина угостила Ладу конфетами и спустилась к палатке. Теперь пойдут новые заботы – дети. Дети, которые с рождения будут рядом с человеком. С каким нетерпением люди ждали их!

В палатке клубился синеватый дым. Василий и Рене, нещадно пыхтя трубками, сражались в шахматы. После укола лицо Василия стало нормального цвета и он чувствовал себя гораздо лучше.

– Все от вакцины, – рассеянно пояснил Рене, убирая короля от вражеской ладьи. – Пахуна бы эта доза убила, а ему в самый раз.

– Мат! – торжествующе объявил Буслаев.

– Завтра! – сказал Рене и загородился конем.

– Все равно мат! – Буслаев двинул слона.

– Я и говорю: завтра! – невозмутимо отозвался доктор, снимая слона коварно притаившейся пешкой.

Мата не получилось, и Буслаев засопел, поочередно кусая то трубку, то собственную бороду. Ирина порылась в холодильнике, быстро, соорудила ужин и, не слушая возражений, сдвинула шахматную доску на край стола.

– Потом доиграете, я умираю с голоду.

Поужинав, разыграли, кому мыть посуду. Вышло доктору. Довольная, Ирина легла спать, строго-настрого наказав мужчинам долго не засиживаться и проветрить помещение. В конце концов она заставила себя заснуть.

Через час огонь в палатке погас. Спали люди, спали гарпии. Бодрствовали самец с дубиной и робот. Самец все так же неподвижно стоял на камне, весь внимание и настороженность, а робот парил над становищем, то снижаясь, чтобы подбросить сучья в костер, то снова взмывая вверх. Его следящая система работала в спокойном режиме: вблизи никакой опасности не было.

ТИХОЕ УТРО

Утром Буслаев встал совершенно здоровым. Правда, все еще побаливала рука, по которой бабочка мазнула крылом, но на такие пустяки он никогда не обращал внимания. Лишь бы мозги работали с полной отдачей, говаривал он. Доктор, наоборот, что-то расклеился и долго кряхтел и страдальчески морщился. Но, проглотив таблетку спорамина, он приободрился и повеселел.

Предоставив мужчинам готовить завтрак, Ирина взяла полотенце и поднялась на вершину. Больше всего любила она эти утренние часы, когда низкое солнце гладит, ласкает кожу розовыми лучами, а все вокруг блестит, вымытое росой. В такие часы по планете можно идти, почти ничего не опасаясь. Хищники убрались в свои логова до вечера, и планета отдана мирным животным и птицам.

Гарпии, выстроившись гуськом и смешно переваливаясь на коротких ногах, спешили по узким проходам между камнями к крохотному искусственному озерцу на вершине. Вода в него поступала по артезианским трубам. Взмыв в воздух и сложив крылья, гарпии камнем падали в холодную воду и, выскочив на берег, шумно отряхивались, окутанные сверкающими брызгами. Хлопанье крыльев, резкие гортанные голоса, откликающееся со всех сторон эхо – все это вызывало в представлении мирное сельское утро на далекой милой Земле.

Зайдя за большой валун на противоположной стороне, Ирина быстро разделась и с размаху бросилась в озеро. Ледяная вода пламенем полоснула по коже. Проплыв десяток метров, Ирина повернула обратно, с силой работая руками. Больше двух минут продержаться в таком холоде невозможно. Планета изобилует теплыми морями и реками. Но только в этих озерцах, где роботы каждый день берут пробы на микроорганизмы, можно купаться. Счастливчики цивилизаторы, работающие в племенах! Они каждый день испытывают это наслаждение.

Ирина растерлась полотенцем, оделась и медленно зашагала обратно, подставляя лицо солнцу. На той стороне показались Буслаев и доктор, тоже с полотенцами. Там купались и гарпии. Попробовав воду, доктор предпочел осторожно ополоснуться до пояса, зато Василий плюхнулся в самую гущу гарпий и в восторге заорал во весь голос. Переполошенное эхо долго перекидывалось от одной вершины к другой.

Застыв в изумлении, Ирина во все глаза смотрела на невиданную игру в воде. Очевидно, это происходило каждый день, так как все участники отлично знали, что надо делать. Буслаев принес мяч, и гарпии, разделившись на две партии, старались закинуть его на чужую территорию. Шум, крики, паруса крыльев в водяной пене, сильные мускулистые тела, то сбивающиеся в кучу, то разлетающиеся в разные стороны, тучи сверкающих брызг…

Минут двадцать продолжалось это веселье, пока участники не выскочили на берег совершенно закоченевшие. У Василия зуб на зуб не попадал.

– В-вид-дала? – подмигнул он подошедшей Ирине. – Оттренирую ккоманду, привеззу на Зземлю – и Ббольшой хрустальный ккубок наш.

– Если не загнешься к тому времени, самоубийца! – сердито отрезала она. – А ну бегом вокруг озера!

Буслаев с диким криком кинулся по берегу, сверкая пятками. Гарпии, думая, что это какая-то новая игра, взмыли в воздух и помчались за ним, на ходу выстраиваясь клином. Ирина повалилась на песок от хохота.

– Богатырское здоровье, – с завистью сказал Рене. – Одарила же природа человека!

После завтрака доктор улетел в пятое племя осматривать новорожденную, а Ирина и Василий снова поднялись на вершину и уселись на плоском горячем валуне. Было тихо. Только между камней что-то слегка потрескивало.

– Ну рассказывай, – сказала она.

– Да не о чем говорить, – задумчиво отозвался он. – Все, что сделано, ты видела.

Ирина вздохнула.

– Я же не о том. Ведь неделю не виделись… Можешь ты просто, по-человечески рассказать жене, как жил, почему не радировал? Или все носишься со своей идеей?

Он покосился на нее, высоко подняв брови. Все тот же знакомый взгляд – смесь упрямства и какой-то детской беззащитности. И она поняла, что мир между ними еще не наступил.

– Ну конечно! – сердито сказала Ирина, отстраняясь от него. – Вбил себе в голову!

– Да, представь! – с вызовом подтвердил он.

Она стала подкидывать на ладони черный блестящий камешек, потом бросила его вниз. Буслаев тут же поднял здоровенный обломок, швырнул вслед. Ирина, не выдержав, улыбнулась.

– Не знаю, что ты думаешь о своей жене, – со вздохом сказала она. – Наверное, считаешь трусихой и перестраховщицей. И правильно считаешь. Я откровенно боюсь. Как боялся Сергеев на Такрии, хотя и не подавал вида. Сейчас, вспоминая то время, я все больше поражаюсь, каким он был дальновидным руководителем…

– Там было другое, – нетерпеливо перебил он. – Там были люди – существа, чью психику мы понимали. И там можно было ждать годами, благостно поглядывая на циметр, стрелка которого хотя и медленно, а все-таки двигалась. А здесь…

– А здесь циметр бесполезен. Его не на что градуировать. Нет соизмеримых величин. И надо ждать не годы, а тысячелетия, прежде чем можно будет поставить стрелку на ноль.

– Чушь! Чушь! – почти закричал он, сжимая кулаки. – Ты сравниваешь с человеческой цивилизацией. А гарпии не люди. Они совсем другие существа. У них другой физиологический цикл. Они живут лет двадцать и развиваются раз в десять быстрее человека. А цивилизация их должна развиваться быстрее в сто, тысячу раз…

– Бездоказательно.

– Интуиция. – Он похлопал себя по могучей груди. – Вот здесь чувствую. Мы уже тормозим их развитие. Им нужен толчок. Ты пойми… – голос его сделался умоляющим, – пойми, для них же почти ничто не изменилось. Жили они стаями и живут так же. Только что охотятся коллективно, так это от нужды. Здешнего оленя в одиночку не возьмешь. Конечно, это развивает мозг, заставляет менять поведение, но этого же мало, мало. Что из того, что они хватают дубины? Ведь разделывают добычу все равно когтями. И кому ты докажешь, что весь прогресс, которого мы добились, это от ума? Обезьян на Земле и не таким штукам научили, а они все равно остались обезьянами.

– В цирке тебе работать, – устало сказала Ирина. – Василий Буслаев с группой дрессированных гарпий. Не понимаю, какого черта ты бросил Такрию и явился сюда? До тебя не доходит наша основная цель: не научить гарпий какому-то комплексу цивилизованных приемов, а поставить их в условия, в которых они неминуемо создадут цивилизацию. Сами! Многое из того, что мы заставляем их делать, они забудут через два-три поколения после нашего отлета, а вот условия для усиленной работы мозга, для развития средств общения должны остаться. И кое-чего мы уже добились. Моногамия! Почему-то некоторые этого недооценивают. А я вижу в этом зародыш общества. Гарпии стали жить семьями. А ведь это произошло помимо нас, как раз этого мы не добивались. Изменились условия, изменился образ жизни. Вот над этим и надо работать: менять условия, направлять развитие, а не ставить рискованные эксперименты.

– Но это не тот эксперимент… Ты даже не знаешь, чего я хочу.

– Сегодня узнаю. Доложишь на совете.

Василий оторопел.

– При чем здесь совет?

– При том, что такие акции не делаются в одиночку. Все члены отряда должны обдумать их, обсудить и принять решение. Большинством голосов. У всех племена чем-то отличаются, и то, что годится для одного, не подходит для другого. А эксперимент должен проводиться одновременно во всех племенах.

По ее тону Василий понял, что спорить бесполезно.

– Хорошо, пусть будет совет, – проворчал он.

Теперь они сидели, не касаясь друг друга, сердитые и отчужденные.

Гарпии отправлялись на охоту. Группами по десять-пятнадцать особей срывались они с вершины и неслись над равниной, сжимая в лапах дубины.

– Почему их так мало? – удивилась Ирина.

Буслаев довольно усмехнулся.

– Подожди, увидишь. Это улетели самцы.

– А тот?

– Тот – дневной дежурный по становищу.

Ирина изумленно взглянула на него. Еще ни в одном племени не было такого распределения обязанностей. Да и здесь еще несколько дней назад гарпии улетали на охоту все вместе, самцы и самки, и никаких дневных дежурных не было. Она хотела расспросить об этом подробнее, но воздержалась. По лицу Василия видела, что сюрпризы еще не кончились. А его хлебом не корми, дай только удивить окружающих.

Но то, что произошло дальше, она никак не могла вообразить. Самки, также группами, рассеялись по равнине и принялись что-то искать, исчезая в высокой траве. На вершине остались только страж с дубиной и Лада. Она заботливо перетряхивала свою подстилку.

Буслаев не скрывал торжества.

– Понятно, почему я настаиваю на эксперименте? Уже неделя, как они разделились. Самцы приносят мясо, самки – коренья и фрукты. И, все это почти без моего вмешательства. И хотя Лада не участвует в общих хлопотах, они кормят ее. Все, а не только муж.

– Так что же ты молчал?! – Ирина была поражена, восхищена и раздосадована одновременно.

В волнении она закурила сигарету. Буслаев тоже сунул в рот трубку.

– «Молчал, молчал»! Должен же я был убедиться, что это не случайность, не эпизодическое явление.

– Ах ты… – Ирина задохнулась дымом. – Такое скрыть! Я по крохам собираю со всех племен факты, а он… Тоже мне хитрец! Берег как решающий аргумент.

Он не ответил, любуясь ее раскрасневшимся, возбужденным лицом.

– Ну погоди, Васька, дам я сегодня тебе на совете, не посмотрю, что ты… – Внезапно глаза ее расширились – она что-то увидела за спиной Буслаева.

Обернувшись, он рывком вскочил на ноги:

– Бабочка!

– Шальная! – ровным голосом сказала Ирина, доставая бластер.

Василий придержал ее руку:

– Не надо. Это сделает робот.

Нет страшнее хищника, чем бабочка. Бесшумно скользит она на воздушных течениях, почти не шевеля полутораметровыми, черными, как пиратские паруса, крыльями. Длинный острый хоботок мелко вибрирует, принимая и отсортировывая запахи. Вот и жертва. Громадный олень, пушистая шестиногая лисица, птица в гнезде, змея в траве – хищнице все равно. Она обрушивается с высоты, как черный смерч, грозно и неотвратимо. Удар хоботком, и жертва падает, парализованная страшным ядом. Удалось увернуться от хоботка – все равно смерть, только более медленная. Убийца заденет жертву крылом, лапкой, брюшком, чем угодно, и тот же яд постепенно доберется до нервных центров. Когда утихнут конвульсии жертвы, бабочка садится на еще теплое тело, раскинув крылья, будто обнимая его, и хоботок раскалывается вдоль, распахивается, из него вываливается огромный, как мешок, желудок… Внешнее пищеварение – самый отвратительный, вид насыщения. Только трех животных не трогает бабочка – пахуна, краба и гигантского древесного паука. У пахуна и краба слишком толстая шкура, а паук сам с удовольствием ест бабочку. Он единственный, кто может переварить ее ядовитое тело. Поэтому никогда не летает она над лесами.

Страшна бабочка. Но еще страшнее шальная бабочка, приготовившаяся умирать. Почувствовав приближение смерти, она вылетает ярким солнечным утром, когда ее не ждут, и летит над равниной, подыскивая жертву, а еще лучше – много жертв. Бывает, бабочка минует отдельных животных, пока не наткнется на стадо оленей или кентавров. Высоко к солнцу взмывает разбойница и, сложив крылья, падает в самую середину, ударяясь об одно животное, другое… Отлетают крылья, лапки, усики, брызжет во все стороны яд, и вот растерзанная бабочка лежит мертвая, а вокруг корчатся жертвы.

Бабочка пикировала прямо на людей. В струнку вытянуты черные крылья, нацелен острый хоботок… И вдруг ее не стало. Только лоскут синего пламени вспыхнул и погас в воздухе. Ирина поняла голову. Прямо над ними спокойно парил робот.

– Вот и все, – сказал Василий. – И так почти каждый день. Мы до сих пор не можем привыкнуть к бабочкам, а гарпии их совершенно перестали бояться. Знают, что над лесом их не бывает, а на равнине робот за десять километров достанет излучением. И не умеют гарпии с ними бороться. Со всеми могут, а с бабочками нет. Поэтому я и пытался их научить.

– Это тоже входит в условия твоего эксперимента? – задумчиво спросила Ирина.

– И еще многое другое.

«А ведь в чем-то Василий прав», – подумала она. Глядя на широкое плато, где в густой траве то здесь, то там белели головы гарпий, Ирина чувствовала, что все стало не так, как раньше, сложнее, туманнее. Собственная концепция постепенного накапливания определяющих условий уже не казалась ей такой незыблемой. «Надо подумать, разобраться», – твердила она себе, прощаясь с мужем и спеша к машине. Помахав Василию на прощание и послав воздушный поцелуй в знак примирения, Ирина оторвала танк от земли и взяла курс на Базу.

СТАРЫЕ ДРУЗЬЯ

Лишь в одном не смогли отказать себе Ирина и Василий, когда прилетели на Планету гарпий: сделали Базу точной копией такрианской. Как ни доказывали им, что здесь такая конструкция опасна, что База должна соответствовать категории планеты, как ни прельщали проектами неприступных железобетонных крепостей, они настояли на своем. И выросли на равнине три бревенчатых трехэтажных здания, отражая стеклянными окнами солнечные лучи. Единственное, что заставила сделать космическая инспекция безопасности, – это накрыть Базу непроницаемым колпаком кси-поля.

Подлетев к Базе, «ТУЗ» дал позывные. Главный мозг распахнул окно в колпаке, и машина опустилась на обширную стоянку с выжженной до глянца землей.

Ирина застегнула кобуру бластера, одернула свитер, поправила волосы и только после этого покинула танк. Она жила на Базе совершенно одна. Остальные, в том числе доктор, периодически прилетали сюда на один-два дня. Но Ирина строго следила за собой, всегда была аккуратно одета и причесана.

Жить одной в окружении полутора десятков роботов – это трудно. Однако в племенах было еще труднее, и начальник отряда не считала себя вправе жить легче, чем другие.

Впрочем, сегодня на Базе будет весело: на совет прилетят цивилизаторы. Ирина поднялась на второй этаж, в свой кабинет, объявила по рации, что сбор в шестнадцать ноль-ноль, переоделась и спустилась в столовую.

Как всегда, одной в пустом зале есть не хотелось. Безукоризненно ровный ряд столов, поблескивающих стерильно-белым пластиком, начисто отбивал аппетит. Ирина лениво поковыряла салат, съела полтарелки супа и со вздохом разочарования приказала роботу убрать посуду. Но тут же она повеселела, вспомнив про общий ужин, и с увлечением принялась составлять программу для кухонного комбайна, стараясь не забыть самые вкусные, самые любимые цивилизаторами блюда. За этим занятием ее и застал голос из динамика:

– Докладывает первый спутник наблюдения. На орбите звездолет. Пароль служебный.

Ирина так и застыла с поднятой рукой у циферблата программного блока. Служебный корабль! Это не может быть рейсовый грузовик. Тот ушел к Земле совсем недавно. Скорее всего, очередная комиссия. Регулярно раз в год Академия космических работ присылает комиссию по обследованию деятельности.

Но очередная комиссия была… Ирина быстро подсчитала. Да, семь месяцев назад. Не может быть, чтобы так быстро прислали следующую. Нет, это не комиссия. Тогда инспекторы космической безопасности. Они могут появиться в любой момент без всякого графика. Только сейчас их и не хватало! Впрочем, когда бы безопасники ни прилетели, они всегда не ко времени. На неделю отряд будет выбит из колеи. Инспекторы потребуют данные о нападении зверей «за отчетный период», маршруты новых миграций, как будто кто-нибудь здесь этим занимается, проведут двадцатичетырехчасовую учебную тревогу… Потом они скрупулезно обследуют все десять племен и выдадут предписание пунктов на тридцать. Очень нужные, очень правильные пункты, но чтобы их выполнить, придется заморозить всю работу. Ирина попыталась вспомнить, где у нее валяется предыдущее невыполненное предписание, и не смогла. Да и не все ли равно? Инспекция улетит, а потом с Земли придет очередной разнос. «…Если и в дальнейшем будут допущены факты подобного возмутительного пренебрежения… Невыполнения… Начальнику отряда под персональную ответственность…» Ладно, ничего не поделаешь, космодромные роботы уже доложили о готовности принять корабль. Через час придется встречать. Она на секунду задумалась, потом вызвала Буслаева.

– Слышал, слышал, – отозвался тот. – Думаю, это инспекция. Комиссии вроде бы рано.

– И я так считаю. Прилетай, поможешь встретить. Только смотри не вздумай сболтнуть, как вчера тебя бабочка…

– Ты меня что, за идиота считаешь? – обиделся Василий. – Лучше проведи с эскулапом разъяснительную работу… И про пилюли тоже.

«А ведь верно, – подумала Ирина. – Рене может. Его эти пилюли уже приводят в тихую ярость. Никто же не глотает. И я… Нет, я хоть беру их с серьезным видом, иду за стаканом и там уже выбрасываю».

– Эскулап, ты слышишь, эскулап? – надрывался Буслаев.

– Не глухой, – отозвался Репе. – Вот где я на тебе отыграюсь, пиратская твоя борода! Ирина Аркадьевна, я готов молчать для пользы науки, но при условии, что этот тип в моем присутствии слопает всю месячную порцию.

– Он слопает! – твердо сказала Ирина.

Василий и Рене были закадычными друзьями, но тем не менее месячная норма пилюль была цивилизатору обеспечена. Совсем недавно он заставил доктора судорожно палить по дереву, на котором никакого паука не было.

– А совет состоится? – раздался нежный голосок Веды, работавшей в третьем племени.

– Обязательно, – ответила Ирина. – Мы не можем тормозить работу из-за всяких там… И совет состоится, и ужин… – она секунду подумала: все-таки инспекция, – с вином.

– Ура! – дружно грянуло из динамиков.

Буслаев прилетел через сорок минут.

– Причешись, переоденься! – приказала Ирина. – Произведи впечатление… Хорошо бы бороду подровнять, да, жаль, не успеешь.

– Не успею, – радостно подтвердил Василий и поплелся переодеваться. Он давно уже отвык спорить с женой насчет туалетов. Сама Ирина выглядела всегда великолепно. Подумав об этом, Василий задержался у зеркала и слегка подровнял бороду ножницами. Надо же в конце концов преодолеть этот холодок отчуждения между ними.

Вылетели в «автобусе»– огромном танке для массовых перевозок, и еще издали увидели звездолет. Гигантская сигара, пронзая облака, медленно опускалась на планету, опираясь на бледные столбы плазмы. Даже в герметическую кабину танка проникал могучий космодромный ревун, предупреждающий, что близко подходить к посадочной площадке нельзя.

Звездолет сел, и юркие космодромные роботы принялись дезактивировать вокруг него почву. На это ушло минут пятнадцать. Наконец путь был открыт, и танк вплотную подплыл к кораблю. Василий тяжело вздохнул.

– Неймется же людям! Говорят, это судьба всех, кто по тем или иным причинам был вынужден уйти из разведотрядов. Уязвленное самолюбие толкает их в самое пекло, сразу вслед за разведчиками. Недаром считается, что нет больших храбрецов, чем в инспекции: разведчики только открывают планеты, а безопасники проходят их вдоль и поперек, прежде чем допустят других… Ага, люк пошел. Ну, раз-два, делаем радостные лица… Тысяча чертей!!!

В открытом люке звездолета стояла плотная, коренастая девушка в голубом свитере и серых брюках, а из-за ее плеча выглядывала другая – румяная и черноволосая.

– Ущипните меня, чтобы я проснулся! – пробормотал Василий. – Это же…

– Пат! Мимико! – закричала Ирина, бросаясь к звездолету. Подъемник скользнул вниз, доставив девушек на землю. – Пат! Мимико! – повторяла Ирина, смеясь и вытирая слезы, обнимая и целуя девушек. – Какие вы молодцы, что прилетели. Какие молодцы!

– А я разве не молодец? – спросил профессор Сергеев, подходя сзади. Никто не заметил, как подъемник поднялся и снова спустился, доставив его.

– Валерий Константинович! – Ирина кинулась ему на шею.

– Ну это уж слишком! – закричал Буслаев. – Оставь же и мне мою порцию. – И он звучно расцеловался с вновь прибывшими.

– Дорогие друзья, придется прекратить восторги на пятнадцать минут, – сказал профессор. – Ровно столько нам дали на выгрузку. Мы не должны задерживать корабль.

– Как так? – изумилась Ирина. – Экипаж по правилам обязан отдыхать двое суток.

– Так то по правилам. А нас подбросили сюда контрабандой, и корабль тут же уйдет на Эйру. Так что давайте освободим поле.

Он помахал рукой кому-то в корабле и подтолкнул людей к машине. Люк звездолета закрылся, раскалывая воздух, хрипло заорал ревун. Оглушенные люди бросились в герметическую кабину танка. Как только он пересек границу зоны, звездолет выпустил столбы плазмы и медленно поднялся в небо.

– Неудобно как-то: не отдохнули, даже не поужинали, – огорчилась Ирина.

– Ничего, – сказал Сергеев. – Зато график не будет сорван.

Он внимательно оглядел своих бывших подчиненных.

– А тебе, Василий, женитьба пошла на пользу: собранный стал, подтянутый. Про тебя, Ира, не говорю: все такая же красавица.

– Да будет вам! Комплименты – не ваша стихия. Про себя расскажите. Как? Что? На сколько?

Профессор расхохотался.

– Чувствуется хозяйка планеты! «Как? Что? На сколько?» До первого рейсового корабля. Завернули к вам по пути на Землю. За новым назначением.

– За новым назначением?! А Такрия?

– Такрианского отряда больше не существует… – Сергеев весело взглянул на ошеломленные лица Ирины и Василия, намеренно затянул паузу. – Расформирован за ненадобностью. Такриоты твердо стали на ноги и больше в нас не нуждаются.

– Вот это да! – вздохнул Буслаев. – А у нас тут…

– Так какое вам еще нужно назначение? – оживилась Ирина. – Оставайтесь здесь. Девчонкам дадим племена, а вы с вашим опытом…

Сергеев знакомым жестом прервал ее.

– С девушками договаривайтесь сами. Может, они и останутся, да и то после годичного отдыха на Земле: сразу не позволят. А я… – он развел руками, – избран в ученый совет АКР.

– Поздравляю! – от души сказала Ирина.

А Василий подмигнул профессору:

– По такому поводу… У нас как раз сегодня ужин.

– И совет, – вспомнила Ирина. – Вовремя вы прилетели: послушаете, подскажете.

– Совет – это что? Общее собрание? – лукаво спросила Мимико. – Ой, Ирка, я вижу, ты страшно последовательна: на Такрии терпеть не могла общих собраний.

За разговорами и не заметили, как прилетели на Базу.

– Будто и не улетали с Такрии, – восхитилась Мимико. – Копия!

– И костюмы наши: голубой свитер и серые брюки, – рассмеялась Патриция, знакомясь с теми, кто прилетел на совет.

Однако по просьбе Сергеева совет отложили на сутки.

– Если ты, Ира, действительно нуждаешься в моем мнении, то дай время составить его. Ознакомишь сегодня с положением, завтра свезешь в племена, и тогда будем разговаривать, – предложил он, и Ирина немедленно согласилась.

После веселого ужина, «как в добрые такрианские времена», старые подруги уединились в комнате Ирины и заявили, чтобы им не смели мешать, потому что ночь коротка, а им еще надо поговорить.

– Вы же обо всем переговорили! – поразился Буслаев. – Я ведь слышал: и что Мимико вышла замуж, и что Буба родила девочку, а Кача мальчика, и что Олле сделал предложение Патриции и она, наверное, его примет. О чем же еще можно?

Сергеев взял Василия за плечо и усадил на диван.

– Не будем мешать женщинам насыщаться информацией. Тем более, что нам тоже есть что вспомнить.

Они раскупорили бутылку вина, закурили трубки, и потекла неторопливая беседа.

– А помнишь ящеров? – Сергеев прищурился, разгоняя рукой табачный дым.

– Еще бы! Нам с Иркой пришлось провести немало новоодушевляющих часов у них в корабле. Мы частенько вспоминаем то время. Жалко: пропал контакт.

– Да и я вспоминаю. Пытаюсь понять, что заставило их лежать столько времени в болоте? Ведь корабль был исправен. Могли либо улететь, либо колонизировать планету. А они избрали самый дикий, с нашей точки зрения, вариант.

– Так то с нашей… А вы сами утверждали, что земной логикой их поступки не оценить.

– Правильно. Я и сейчас стою на этом, хотя, после тщательного обдумывания, с маленькой поправкой. – Сергеев выколотил пепел из трубки и снова набил ее табаком. – Оценить трудно, но понять необходимо. Не настолько же беспомощна наша логика, чтобы мы не могли осмыслить поступки разумных существ, пусть совсем других, но все же разумных. Ведь как они ни скрывали все, что их касалось, но кое-что стало ясно. Ясно, что для них контакты с другими цивилизациями дело не новое и они предпочитают проводить их огнем и мечом. Ясно, что логическое мышление у них преобладает над эмоциональным, иначе они не бежали бы с Такрии, а развязали бы с нами войну. И, наконец, ясно, что публичная казнь – это признак слабости. Акт, направленный на устрашение несогласных.

Буслаев разлил остатки вина по бокалам.

– У меня остались от тех дней довольно сумбурные впечатления. Но в одно мгновение, а именно когда я отшвырнул во время бегства двух ящеров, мне почему-то показалось… Бывает такая ничем не объяснимая уверенность… Мне показалось, что с ними можно разговаривать.

Ночь двигалась по планете, и постепенно потухали огни Базы. Спали люди, спали гарпии в своих становищах. Только роботы чутко ловили ночные шорохи да светились окна в кабинете начальника отряда ч в клубе, где вполголоса продолжали разговаривать двое мужчин. И никто не подозревал, что в это время огромный астролет-диск за миллионы километров от планеты начал торможение.