355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Алан Уильямс » История ленивой собаки » Текст книги (страница 3)
История ленивой собаки
  • Текст добавлен: 10 сентября 2016, 20:06

Текст книги "История ленивой собаки"


Автор книги: Алан Уильямс


Жанр:

   

Триллеры


сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 17 страниц)

– А вы? – в голосе Финлейсона не было волнения, просто здоровая подозрительность.

– Я? – Мюррей улыбнулся и допил вино. – Я – носитель идеи, перемещенный интеллектуал. Если все провалится, насчет меня не волнуйтесь. Я не стану шантажировать вас через IMF. Просто потом опишу все и представлю как вымысел. На этом можно будет неплохо заработать. Но в данный момент я единственный из нас, кто как аккредитованный журналист может обратиться в авиа США с просьбой поприсутствовать при сбросе риса; кто может без особых на то разрешений пройти на летное поле: пересекать границы и не отвечать при этом на заковыристые вопросы; может появляться в запретных зонах, не вызывая лишних подозрений. Подходит?

Финлейсон кивнул и жестом попросил принести счет.

– Позвольте только вот о чем вас спросить, Уайлд, если это прозвучит не очень нагло. Чем вы занимались до того, как приехали в Азию?

– Разорял богатую жену.

Финлейсон никак это не прокомментировал и снова просто кивнул. Пилоты у стойки перестали переругиваться и заорали, требуя еще выпивки. Когда Мюррей и Финлейсон проходили мимо к выходу, один из них, тот, который подходил к их столику, развернулся на табурете и прокричал, передразнивая английский акцент:

– Твое здоровье, старина Джордж!

– Всем доброй ночи, – ответил Финлейсон, решительно подавив агрессивность.

Остальные пилоты, тупо улыбаясь, наблюдали за ними: крупные, надраенные, стопроцентные американские парни лет сорока пяти, все перевидавшие на своем веку и теперь, накачавшись алкоголем, отдыхавшие, сидя на разбухших бумажниках вдали от дома.

«Господи, – подумал Мюррей, когда они шагнули в теплую ночь. – Не удивительно, что они летают в горы! Только интересно, получают ли они также и за риск?»

* * *

– Приветствую вас, нам повезло, сэр! – Люк сбросил длинные ноги со стола и с мальчишеской улыбкой подался вперед в кресле. – Удалось устроить вас на сброс завтра на рассвете. Естественно, если погода будет благоприятствовать.

Мюррей сел напротив. Кабинет был гол, большую часть одной стены занимала контурная физическая карта Лаоса и Северного Вьетнама. С фотографии в рамочке на них с видом присутствующего на похоронах смотрел президент США.

Люк раскурил трубку, и она начала пускать колечки дыма, словно игрушечный паровозик.

– Завтра в 5.30 утра вы должны зарегистрироваться в аэропорту, «Эйр Америка», ворота № 2. Взлет по расписанию в 6.30. Этот полет на север продлится два с половиной часа. К середине утра погода портится, поэтому вы должны вылететь так, чтобы оказаться в зоне сброса, когда солнце разгонит туман в горах. Вам подходит?

– Вполне. Где зона сброса?

Люк развернулся в кресле и ткнул мундштуком трубки в верхнюю часть карты:

– Это числовая сетка, нам не дают точных координат до самого вылета. Все, что я могу сказать – это на севере, недалеко от границы с Северным Вьетнамом. Сбрасывать будут рис и пшеницу в тройных мешках для антикоммунистических племен Мео. Вот здесь в нашей листовке, – Люк развернулся обратно и бросил через стол толстую папку с надписью «КОРОЛЕВСТВО ЛАОС. НЕОБХОДИМАЯ ИНФОРМАЦИЯ». – А вот ваш пропуск благонадежности. Дадите его капитану Джассиа в офисе менеджера по транспорту авиа США. Когда окажетесь за воротами, вам любой подскажет, где его искать.

– У ворот не будет никаких проблем? – небрежно спросил Мюррей.

Люк, смеясь, покачал головой:

– Нет, нет, здесь в Лаосе мы со всеми в дружеских отношениях! Сброс риса – вот как их можно завоевать. Знаете, мы сбрасываем оборудование для целых школ: доски, учебники, даже комиксы с надписями, переведенными на местный диалект. Слова, а не выстрелы – вот путь к победе!

«И так говорим все мы», – подумал Мюррей, вставая и пожимая протянутую руку. Люк проводил его до двери и вышел с Мюрреем на слепящий солнечный свет.

– Не забудьте одеться потеплее, – сказал он вдогонку, – парочка газет и запасная нижняя рубашка не помешают. В этих самолетах очень холодно. И не забудьте паспорт, так, на всякий случай.

– Спасибо, – Мюррей жизнерадостно помахал на прощанье рукой.

«Полезный симпатяга Люк очень пригодился, – подумал он, – следовало бы взять его в долю, подкинуть что-нибудь за беспокойство. Но Люк Уилльямс сделал это из любви, из любви к свободе и к новому миру отважных, где горные племена читают „Пинатс“ и едят рис, падающий с небес».

Мюррей пошел к взятому им напрокат джипу «виллис», который он припарковал подальше от посольства, в тени вата характерной фаллической формы. Парусиновый верх джипа был опущен с обеих сторон, и Мюррей уже почти влез в машину, когда увидел появившуюся из-за угла храма девушку. Она снова была в брюках и в черном китайском мундире, застегнутом под самое горло, и в соломенной шляпе конической формы, которая затеняла ее лицо. Девушка остановилась возле джипа.

– Мистер Уайлд? Мы встречались вчера с мистером Наппером и потом еще на приеме.

Мюррей стоял и неуверенно улыбался. Впервые он слышал, как она говорит на английском, правильно, с заметным французским акцентом, будто отказываясь перенять протяжную манеру произношения мужа.

– Могу я подвезти вас куда-нибудь? – спросил он.

– Нет. Я иду в американское посольство. Спасибо.

Мюррей, прикрыв глаза рукой, смотрел на жаркую, сонную улицу и пытался найти какой-нибудь способ задержать Жаклин. Время ланча прошло, кафе закрылись на сиесту, а для респектабельной выпивки было еще слишком рано; только в конце главной улицы были открыты темные забегаловки с кондиционерами, но Мюррей не хотел рисковать получить отказ.

– Вчера я не поняла, – неожиданно сказала она, – что вы тот самый мистер Уайлд, который преподавал в университете Хюэ. Факультет иностранных языков, верно?

– Верно. Вы знаете Хюэ?

– Bien sur! Или, вернее сказать, я знала его до того, как он был разрушен. Это был самый красивый город на Востоке. То, что они сделали – преступление! – голос Жаклин неожиданно возвысился от переполнявших ее эмоций и тут же снова стал ровным. – Вы были там, когда это случилось, не так ли? Должно быть, это было ужасно.

Однако Мюррей промолчал, и в воздухе повисла тяжелая пауза. У него вдруг пропало всякое желание беседовать дальше о Хюэ, это было слишком болезненно для короткого предварительного разговора. Несколько секунд они молча стояли друг перед другом в тени храма.

– Как давно вы во Вьентьяне? – наконец произнес Мюррей, вспомнив бар «Des Anus», в этот час тихий и прохладный.

– Большую часть времени мой муж служит во Вьетнаме. Мы здесь уже четыре месяца, но на следующей неделе вернемся обратно.

– Вы живете в Сайгоне?

– Американцы выделили нам там дом. Не очень-то весело, но, по крайней мере, лучше, чем в этой деревне. Надеюсь, нас когда-нибудь пошлют в Гонконг, – она слегка безнадежно пожала плечами. – Mais on ne salt jamais.

– Идемте, выпьем немного в отеле, может, это напомнит вам о Франции, – сказал он с наигранным энтузиазмом. Какую-то долю секунды она колебалась:

– Нет, я должна идти в посольство. Спасибо.

Мюррей тоскливо смотрел вслед Жаки, ее тело свободно двигалось под просторным китайским кителем, и думал о том, когда у него в последний раз была такая девушка? Может быть, никогда. Он даже не спросил ее, откуда она.

* * *

В джипе было душно. Когда Мюррей разворачивал бывшую в употреблении французскую карту дорог «Croquis Routier de L'Indo-Chine» [8]8
  Автомобильные дороги Индокитая.


[Закрыть]
, купленную им в то утро в местном книжном магазине, на ней оставались влажные следы его рук. В продаже не оказалось современных карт страны. На составленной американцами, казалось, не было городов и деревень, а только числовые сетки и азимуты радиокомпаса. Мюррей также отыскал поверхностную карту Вьентьяна – большой, бесполезный документ, на котором обозначены только дружественные посольства, почта и библиотека. Однако на ней была указана дорога в аэропорт и, что самое главное, место, где она соединяется с заброшенной Route Nationale Treize, ныне шоссе 13 на Луангпхабанг.

Именно к этому шоссе и ехал Мюррей, предварительно высчитав время и расстояние и записав эти данные в записную книжку. Он решил объехать американское посольство, где мог наткнуться на Люка, который наверняка поинтересовался бы, куда он держит путь. Мюррей сделал крюк, обогнув «Утренний рынок», проехал мимо охраны сада Патет Лао к широкой пыльной авеню в сторону Монумента погибшим – впечатляющей имитации Триумфальной арки. По прошествии десяти лет с начала строительства все еще не законченный монумент был щедро облеплен золотыми листьями и, оседлав прекратившую существовать дорогу, должен был служить напоминанием о жертвах войны, которой еще не было.

Проехать под аркой было невозможно, так как внутри, в ряду золотых Будд, начались какие-то строительные нововведения. Мюррею пришлось объехать грязную дорогу мимо посольств в Лаосе. Солидные каменные резиденции стояли на богатых землях, где раньше у французских колонистов был суд, и были заселены различными группами сквоттеров [9]9
  Squatter – поселившийся на государственной земле с целью ее приобретения.


[Закрыть]
, усталыми, одинокими, высушенными жарой мужчинами с разрушенной печенью. Их политическая центровка была сбита благодаря ежедневным битвам с лаотянской телефонной службой, сводящим с ума противоречивым слухам о сражениях как прошедших, так и предстоящих, и реалиям огромной, несуществующей армии, руководимой несколькими ленивыми офицерами, которые большую часть своего времени занимаются контрабандой золота и наркотиков.

Лишь американцы на своей герметично запечатанной, гигиеничной территории с собственными системами водоочистки и канализации, а также с собственным телевидением, жили в счастливом ожидании того, что Лаос выживет в 20-м столетии. И у них было что для этого предложить: не только рис, школьные доски и комиксы, но также и плотина. Высокая плотина на Намнгум.

Примерно через милю после монумента Мюррей миновал заброшенный дорожный знак «RN5. ХАНОЙ 579 KM», а через несколько сотен ярдов еще один, такой же жалкий – «RN13, ЛУАНГПХАБАНГ 224 KM». С этого места дорога стала быстро ухудшаться. Горбатая, с глубокой колеёй, она чуть приподнималась над рисовыми полями, где по горло в воде барахтались буйволы и присели на ходулях хижины с плетеными крышами. В дверях хижин толпились дети, когда мимо проезжал джип Мюррея, они махали руками и выли от удовольствия. Но он их почти не замечал, все его внимание было сконцентрировано на дороге, теперь он заметил, что вдоль одной стороны идут новые стальные телеграфные столбы с единственным проводом.

Еще через две мили Мюррей уткнулся в слона с двумя мальчишками на спине, который занял всю дорогу. Мюррей сбавил скорость, вид впереди заслоняла еле двигающаяся серая сморщенная гора. Судя по французской карте, поворот должен был быть через 20 км от города, к этому времени он проехал больше половины, но дорога была слишком узкой, чтобы объехать слона. От пота щипало лицо и резало глаза, рубашка прилипала к сиденью. Мюррей попробовал просигналить, но мальчишки восприняли это как приветствие и, улыбаясь, помахали ему руками, а слон продолжал неуклюжей походкой тащиться дальше. Мюррей сохранял хладнокровие, помня, что терпение – главный секрет и преимущество в этой стране. Только американцы спешили и суетились, но их было немного, по крайней мере, он на это надеялся.

Рисовые поля закончились. Впереди поднимались высокие джунгли, и Мюррей, воспользовавшись небольшим расширением дороги, объехал слона и нырнул между деревьями. Теперь дорога шла вверх, в желтую грязь вдавлены следы огромных шин и гусениц, словно от доисторических рептилий. Поворот на Намнгум, хоть он и не был обозначен, нельзя было не заметить: следы резко поворачивали вправо, где деревья были повалены и пни, наполовину утопленные в грязи, были выкорчеваны бульдозерами; впереди же от старой Route Nationale Treize, идущей на север, отходили только узкие тропинки, вскоре исчезающие в джунглях.

Мюррей включил четвертую передачу и начал подъем к плотине. Стальные телеграфные столбы свернули вместе с ним – единственный провод мог обрезать в любой точке на протяжении двадцати миль даже самый «темный» партизан Патет Лао. Но Мюррей думал о другом: телефоны могли быть инструментом, приводящим в замешательство, особенно в такой стране, как Лаос.

Он напряженно думал, сопоставляя время и дистанцию – 14 миль за 50 минут, принимая во внимание слона, – и не отрывал глаз от обманчивых теней джунглей. И вдруг неожиданно Мюррей оказался на месте. Последний крутой поворот – и колея выровнялась, превратившись в широкую дорогу, выложенную лоскутами стальной сетки, которую использовали в целях безопасности на аэродромах. Мюррея захлестнула волна возбуждения.

В стороне от дороги росли редкие пальмы, они согнулись от влажной жары и напоминали сломанные зонтики. За ними – плотина. Люк Уилльямс говорил, что она около пятисот футов в ширину и до двух сотен в глубину. Мюррею она показалась даже больше, изгибающийся пролет из мраморно-белого бетона отлого спускался между лесными утесами вниз, в неопределенную темноту, ниже освещенного солнцем уровня.

Мюррей остановил джип в конце стальной дороги и вышел, прихватив «лейку» и блокнот. Сквозь жужжание, тиканье и сопение джунглей ему послышался шум двигателя. В остальном было неестественно тихо. Мюррей сделал несколько снимков дороги, ведущей к стене плотины, и отметил топкую поверхность под ногами. Хлюпая башмаками по грязи, просачивающейся сквозь сетку, он подошел к будке охраны, откуда выскочил и отсалютовал часовой-лаотянец – шлем чуть великоват – ребенок, переодетый солдатом. Дальше стояло еще одно здание с решетками кондиционеров на окнах. Мюррей заметил, что провод, сопровождавший его от самого Вьентьяна, заканчивался на крыше этого дома, там же была установлена мощная радиопередающая антенна.

Справа в джунглях, как раз перед черной впадиной резервуара, была вырублена широкая поляна – терраса взбитой грязи с беспорядочно разбросанной разнообразной техникой, выкрашенной в ярко-желтый цвет: гусеничными тракторами, самосвалами, бульдозерами, механическими копателями и ковшами; все они были похожи на яркие желтые игрушки, их колеса и бока были заляпаны более тусклой желтой грязью, только металлические ковши сверкали на солнце, в их челюстях, между зубьев, как недожеванное мясо застряла грязь.

Мюррей насчитал десять грузовиков, каждый вместимостью как минимум десять тонн. А бульдозеры могли сдвинуть с места дом средних размеров. «Американцы не делают такие вещи в полсилы», – подумал он. Господи, благослови Америку! Мюррей пошел дальше к краю плотины. Возможно, где-то и продолжалась работа, теперь он более отчетливо слышал шум двигателя, но в остальном по-прежнему было до странного тихо.

Последние двадцать ярдов дороги были из бетонных широких плит, уложенных на ширину трехполосного шоссе. Мюррей на ходу фотографировал под разными углами и с разной скоростью, пока не кончилась пленка. Он остановился и порылся в карманах в поисках новой кассеты. В конце стены не было ни барьера, ни даже парапета. Не было видно ни дуговых фонарей, ни фонарей «молния» – ничего из неотъемлемого снаряжения в целях безопасности во время ночной работы. «Ночью, – подумал Мюррей, – здесь наверняка тихо, как в гробу».

Он подошел к краю стены и заглянул в резервуар. В этот момент солнце скрылось за тучей, и вся плотина оказалась в тени. Мюррея слегка передернуло: резервуар был похож на огромный колодец, уходящий вниз, в темноту, к неподвижной черной воде.

Мюррей сделал пару шагов вперед и, направив «лейку» вниз, на воду, прикинул, что от верха стены до поверхности воды не меньше ста футов. Но он так и не щелкнул фотоаппаратом: чья-то рука схватила его за локоть.

* * *

Это был тяжеловесный мужчина с красным лицом под строительной каской такого же ярко-желтого цвета, что и техника на поляне.

– Простите, сэр, – говорил он медленно и вежливо, но мощная рука, поросшая светлыми волосами и покрытая пятнами чайного цвета, жестко держала Мюррея чуть выше локтя всего в нескольких дюймах от края плотины. – Чем вы тут занимаетесь? – спросил мужчина, голос его на этот раз прозвучал резче, и Мюррей свободной рукой опустил «лейку».

– фотографирую, – ответил он и начал высвобождаться от волосатой хватки.

– Ты слишком много здесь нафотографировал, – сказал мужчина, но неожиданно отпустил Мюррея. – Ты кто?

Мюррей был осторожен и не спешил. Он шагнул назад от края плотины и вытащил бумажник с карточками прессы. Мужчина изучал их, сдвинув брови, а потом кивнул:

– Хорошо. Ты – газетчик, меня это устраивает. Но у тебя должно быть разрешение для прохода сюда. У нас проблемы с безопасностью.

– Проблемы? – невинно переспросил Мюррей, отступая все дальше от края плотины.

– Комми. Вся страна кишит ими.

– И ты думаешь, я похож на партизана Патет Лао с партбилетом в кармане?

Американец покачал головой:

– Я не о комми гуках. Их полно кругом, но они нас не беспокоят. Я говорю о ребятах типа поляков и русских: приходят сюда с камерами, суют свой нос куда не надо, и пока не окликнешь, не различишь, кто есть кто.

– Есть какие-то причины, по которым они не могут приехать сюда и поглазеть?

– Это государственная собственность.

Мюррей выдавил улыбку:

– Чье правительство? И чья собственность?

В какой-то момент он подумал, что мужчина вот вот ударит его, но вместо этого тот улыбнулся улыбкой висельника, но вполне дружелюбно:

– А черт! Хочешь пива?

– С одной бы управился, – благодарно сказал Мюррей, когда они шли назад к зданию, находившемуся за сторожевой будкой, возле которой все еще стоял часовой-лаотянец и смотрел на них безо всякого выражения.

– Этот маленький ублюдок должен был проверить твои документы, – сказал американец, зло кивая в сторону «игрушечного» солдатика, который, улыбаясь, закивал в ответ. – Я не хотел тебя обидеть, – продолжал он и пнул ногой дверь, выпустив наружу поток холодного несвежего воздуха, – но у меня есть инструкции, – мужчина махнул Мюррею на пластиковый стул, подошел к холодильнику и вытащил пару банок пива «Шлитц». – Лично мне плевать с высокой колокольни, пусть они приходят и прут всю плотину по частям в Китай. Все равно наверняка через год-другой она достанется чикомам.

Пока американец говорил, Мюррей быстро оглядел комнату. Стол с телефоном, полки, встроенный сейф, стенной календарь со смуглой полинезийской девицей с раздутым, как тыква, бюстом, однако соски были подозрительно бледнее самого тела. «Видимо, какой-то деликатный рекламщик не захотел тревожить чувствительных защитников Свободного мира», – подумал он. В углу стоял высокочастотный радиоприемник, работающий на батарейках.

Хозяин плюхнулся на стул напротив Мюррея и начал открывать пиво:

– Зовут Том Донован. Ты британец, верно?

– Ирландец, по крайней мере, большая часть меня. Родился в Эннисе. Мюррей Уайлд. За тебя, Том!

Американец широко улыбнулся, и вскоре они завели льстивую беседу о том, кто, когда и где, и чьи предки куда направились, и чем прославились великие ирландские фамилии. Потом Мюррею была поднесена большая часть печальной истории Тома Донована: инженер в Питсбурге, корпус морских пехотинцев, Сицилия, Неаполь, несправедливое увольнение за незначительные валютные нарушения, разведен, трое детей – две взрослые дочери (Том просто понятия не имеет, где они сейчас) и сын (он погиб в автокатастрофе). И вот теперь Том здесь «в вонючей Азии помогает дяде Сэму строить плотину для страны, которая ни хрена в них не смыслит».

По прошествии получаса, внимательно слушая и осторожно подталкивая собеседника, Мюррей смог, не вызывая у него подозрения, получить максимум возможной информации о плотине. Девяносто процентов рабочих – лаотянцы, и девяносто процентов из них почти всегда отсутствуют или накачиваются местной «огненной водой», известной под названием «лао-лао», или «белое свечение». Нет, американских охранников нет – не положено из-за нейтралитета, – только местный часовой, и тот уходит на закате. Если кому-то очень захочется, он может приходить и пополнять свои запасы, сколько влезет. Только большую часть времени сюда ничего не поставляется. Американец грохнул волосатой рукой по столу:

– Уже пять недель, как я заказал турбинный вал. И что, он прибыл? Ни хрена! Это место еще похуже Вьетнама: оборудование воруют еще до того, как его переправят в страну! Три года мы рвем пуп для этих лаотянцев, и ради чего? Они не знают, что такое плотина, большинство из них никогда не пользовалось унитазом!

– Мне говорили, ее закончат через три месяца? – спросил Мюррей.

– Три месяца? Дерьмо собачье! Когда чикомы придут сюда, мы все еще будем ее строить.

Снаружи забарабанил дождь. Мюррей встал, чтобы уйти.

– Приезжай в любое время, Мюррей, буду рад! Я здесь почти всегда, кроме уик-эндов. И скажу тебе, здесь жутко одиноко. Но, если будешь когда-нибудь проезжать мимо, знай, в морозильнике всегда найдется пиво.

Мюррей поблагодарил американца, нырнул под дождь и, склонив голову, побежал к джипу. Единственный часовой-лаосец исчез. Мюррей развернул машину и поехал обратно во Вьентьян.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю