Текст книги "Статьи"

Автор книги: Алан Маршалл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 1 страниц)

Маршалл Алан
Статьи

Алан Маршалл

Статьи

Перевод О. Кругерской

ЭТО – СОЮЗ СОВЕТСКИХ СОЦИАЛИСТИЧЕСКИХ РЕСПУБЛИК

Я много путешествовал по СССР. Я видел Братское море, плавал по озеру Байкал вблизи Иркутска. Я познакомился с резчиками по серебру в Самарканде и теми, кто ткет ковры в Бухаре. Я ездил по Кавказу и видел смелых наездников с широкими кожаными поясами и серебряными кинжалами, скачущих на норовистых лошадях. Я ходил по тем местам Сибири, где находили кости мамонта.

Я видел сокровища Эрмитажа в Ленинграде. Я был в Москве и смотрел на золотые шпили кремлевских башен.

Я видел реки, созданные человеком в Голодной степи в Узбекистане, и гидроэлектростанции, построенные советскими людьми в отдаленных уголках страны, и дружески счастливые лица тысяч людей от Москвы до Владивостока согревали мое сердце.

В этом году я посетил Украину. Я видел украинские совхозы, заводы, замечательные сады, встречался с гостеприимными киевлянами.

Но СССР – это не только горы и реки, и обширные леса. Это не только заводы, потоком выпускающие Машины, созданные трудом человека. Это замечательный народ. СССР – это сила, великая сила, могущественная сила, благодаря которой у людей во всем мире крепнет надежда и возрождается вера в будущее человечества.

Политика Союза Советских Социалистических Республик гарантирует мир на земле. СССР верит в мир, защищает мир.

Таков Союз Советских Социалистических Республик, каким его вижу я.

"Правда", 27 июня, 1972.

ВДОХНОВЕНИЕ

По мере того как проходят годы, многие лидеры, известные в свое время, становятся фигурами менее значительными. Величие же имени Ленина все более возрастает. Он признан как выдающийся гений и учитель современной эпохи эпохи самых решающих перемен в истории человечества. Новый, поднимающийся мир, мир сотен миллионов людей, сбросивших оковы Колониализма, вступивший на путь независимости и добившийся огромных социальных побед, своим вдохновением в первую очередь обязан Ленину.

Идеалы, за которые боролся Ленин, должны стать целью жизни для тех, кто ценит мир и дружбу на земле.

"Литературная газета", 22 апреля 1970.

С ВЕРОЙ В БУДУЩЕЕ ЧЕЛОВЕКА

1. Литература должна раскрывать сущность жизни человека или показывать все то, что влияет – на жизнь человека, так правдиво и с таким сочувствием, чтобы те, кто читает книги, становились от этого лучше.

2. Писатель должен, правдиво поведать обо всем, что он знает или думает о человеке, и обо всем, что касается человека, никогда не забывая, как велика его ответственность, поскольку на него возложена задача способствовать духовному росту человека, помогать человеку становиться лучше и утверждать веру в будущее человека.

3. Произведение литературы подлинно современно, если тема его раскрывается таким образом, что она становится значимой для жизни современного человека и приобретает прямую связь с ней.

Ответ на анкету журнала "Иностранная литература":

1. Какое место занимает литература в жизни современного общества?

2. Какова роль писателя?

3. Что, по Вашему мнению, делает произведение литературы подлинно современным?

"Иностранная литература", Э 9, 1962.

У ВАС В ГОСТЯХ

Я мог бы без конца говорить о красоте ваших городов. Прежде всего меня поражает ваше великодушное отношение к пространству – ширина улиц, длина бульваров, огромные дворы с зеленью.

В капиталистических городах все эти сады и бульвары не нужны, потому что на их месте можно построить дома и извлекать прибыль. В западных городах все время идет борьба прогрессивных людей за сохранение парков, бульваров, зелени, и эта борьба не прекращается. Один из самых крупных парков, "Альберт-парк", недалеко от Мельбурна, частично уже был вырублен. Народ запротестовал. Парк удалось спасти.

Больше чем о городах, мне, конечно, хочется поговорить о людях, с которыми я встретился в Советском Союзе.

Атмосфера страны, в которой я живу, – это капиталистическая атмосфера. Мы в западном мире часто живем не представлениями о живых людях, а представлениями о шаблонах. У нас для каждого человека в обществе выработался какой-то определенный шаблон, штамп, стандарт. Если вы говорите о парикмахере, то вы имеете определенный шаблон парикмахера, если о мяснике или поэте – то же самое! Директор компании должен вести себя по определенному шаблону и должен говорить определенным образом. У нас даже говорят "типичный парикмахер", "типичный писатель", "типичный мясник", "типичный директор" и т. д.

И так как в нашем мире царит шаблон, то многие стараются даже как-то подгонять себя под него.

В Советском Союзе я попытался найти подобные шаблоны. Когда по приезде в Москву я пошел смотреть "Лебединое озеро" во Дворце съездов, то я увидел в этом огромном дворце множество людей. И вдруг почувствовал, что я смотрю не на какие-то шаблоны, а на живых людей.

В Мельбурне, особенно если бывает премьера, богатая публика приходит показать свои туалеты и драгоценности. Глядя на них, вы можете точно определить: этот – директор, а вот этот – мелкий служащий.

У нас в Австралии есть журнал, который при поверхностном взгляде похож на "Огонек". Называется он "Народ". Недавно в этом журнале была опубликована статья, и в ней на двух страницах подробно излагалась важность каждой профессии в обществе. Это была, так сказать, социальная лестница, показывающая, кто занимает в обществе какое место. Лестница была разделена на четыре части.

К первой группе были отнесены люди, которые занимают самое высокое положение в обществе, те профессии, которые наиболее уважаемы. Это премьер-министр, министры, судьи, члены парламента.

Во второй группе сверху – художники. Почему? Сейчас в Австралии моден абстракционизм, и близкие к абстракционизму художники – модные художники.

Самую последнюю графу занимают писатели. После них – только мусорщики и ассенизаторы.

Почему же писатели были помещены совсем внизу?

Дело в том, что модные художники-абстракционисты никому не опасны, они никого не "обижают", они безвредные люди для правительства, и бояться их нечего. Писатель же может быть очень опасен: он может раскритиковать, разоблачить, пригвоздить.

Теперь я возвращаюсь к "Лебединому озеру". Я, конечно, не знал, как оценить зрителей, которые пришли смотреть балет. Мне казалось, что они слишком похожи на меня самого. Я искал, но не нашел эту "первую группу на социальной лестнице", занимающую самое важное положение в обществе.

Исполнители в балете стремились танцевать как можно лучше. Они это делали не потому, что им платят большие деньги, а потому, что они видели, что аудитория все понимает и следит за их игрой. И хотя я восхищался балетом, но больше всего меня восхищали зрители: то, как они воспринимали балет, как они умели ценить его. Никто из зрителей не аплодировал из вежливости. Только тогда, когда действительно было на сцене что-то особенно замечательное, зрители аплодировали. Никто не оглядывался на соседа, чтобы реагировать на ту или иную сцену. И я понял, что оценка ваших зрителей самая объективная и правильная оценка. Казалось, будто все они настоящие критики, ценители искусства. Это были люди, воспитанные обществом, строящим коммунизм, люди, понимающие искусство.

Мне говорили, что революция в Советском Союзе дала каждому человеку чувство собственного достоинства, независимо от того места, которое он занимает на "социальной лестнице". Меня это качество действительно поразило – качество абсолютного равенства.

Когда мы вошли в самолет, напротив нас сидели шесть колхозников. На одном из них была узбекская тюбетейка, напротив меня сидел загорелый, сильный, мужественный русский человек. Еще один пассажир был довольно полный, добродушный, обладающий, видимо, большим чувством юмора. Они смотрели мне прямо в глаза, разговаривали со мной спокойно, не испытывая никакого чувства застенчивости.

Во время полета зашел разговор о том, в какой из республик Советского Союза лучше всего танцуют и поют. Каждый из пассажиров заявлял, что именно в их республике, в их городе поют и танцуют лучше всего. Поднялась какая-то женщина и сказала: "Вот у нас танцуют и поют – так это да!" Это была женщина из Ферганы, и многие с ней согласились. Узнав, кто я и откуда, она пригласила меня в Фергану, чтобы я сам убедился, как у них хорошо танцуют и поют. Короче говоря, во время встреч с советскими людьми я увидел в них огромное тепло, чувство товарищества друг к другу и ко всем остальным людям.

Я по своему складу романтик. Максим Горький тоже, мне кажется, был романтиком. Это не значит, что я хочу потерять из виду действительность, ни в коем случае! Но для меня действительность замечательна.

Когда я попал в Узбекистан, то поехал в Голодную степь. Чингисхан прошел по этой пустыне, и Тамерлан прошел через нее, но сотни лет люди старались избегать этой негостеприимной, сухой земли, лишенной воды и жизни.

Та Голодная степь, которую я увидел, благодаря рукам советского человека превратилась в райский сад. Огромные поля хлопка раскинулись на ней, и каналы, которые проведены в Голодной степи, больше, чем самая большая река в Австралии. Вся степь – зеленая. В колхозах и совхозах растут чудесные фрукты. Было время, когда ни одна птица не могла пролететь Голодную степь, а сейчас она звенит от птичьих голосов.

Освоение Голодной степи – один из величайших подвигов советских людей, это почти невероятно, это почти чудо!

Главный инженер строительства в Голодной степи рассказал мне, как они работают. На меня он произвел впечатление сильного человека, который знает свое дело и у которого есть воображение. Когда я смотрел на него, я все время думал: вот продукт советского воспитания, настоящий человек. Он рассказал мне о новых методах борьбы с засолонением почвы, о том, как каналы берутся в специальные трубы, как бурят почвы для того, чтобы отводить засолоненные воды, и т. д. Этот человек отличался тем качеством, которое я заметил у многих советских людей. В Советском Союзе им обладают все люди, умеющие по-настоящему мыслить и работать.

Это качество присуще детям. Не отсутствие опыта или знаний – не об этом я говорю, – это качество ребенка, который смотрит на будущее как на что-то прекрасное, всегда ждет от будущего еще и еще более прекрасного.

Это качество я видел и у писателя Маршака. Когда я разговаривал с Маршаком, я чувствовал, что передо мной сидит чрезвычайно значительный, интересный, большой человек, по-настоящему большой человек.

Маршаку все казалось чудесным, казалось, что будущее беспредельно, каждый день принесет что-нибудь новое, замечательное.

Цветок для ребенка, который он видит первый раз в жизни, – чудо. После того, как он видит цветы много раз, они начинают терять свое чудесное обаяние. Но для настоящих, больших людей, таких, как Маршак и многие другие советские люди, прекрасные явления, невзирая на то, что они встречаются часто, не теряют своей свежести.

В своей жизни мне приходилось встречать много калек. Можно сказать, что между нами, калеками, во всем мире возникают особые отношения солидарности, официально не оформленный клуб, товарищество. Это отношение основано на глубоком знании и переживании другого. Я знаю, что, когда человек на костылях смотрит на улицу, он видит каждую малую возвышенность, каждую ямку, он видит, какое это расстояние, какие трудности встретятся на, казалось бы, ровном тротуаре или мостовой. Например, для меня – человека на костылях пройти 100 ярдов – это огромное расстояние.

В западном мире калеки – это меньшинство, к которому относятся с некоторым пренебрежением и с опаской. Крепкому, здоровому человеку на Западе смотреть на калеку неприятно: он представляет себя на костылях, и ему делается страшно. Калеки, которых я встречал на Западе, – это обычно очень одинокие люди. Им нужно бороться за то, чтобы иметь друзей.

И вот я в Братске у Бориса Гайнуллина. Он встречает меня в кресле-коляске и приглашает пройти к столу. По его лицу, по широкой улыбке, по выражению его глаз я понял, что этот человек нашел свое место в обществе, он часть этого общества, неотъемлемая его часть. Я подумал: какой духовной силой должен был обладать этот человек, чтобы так мужественно принять то, что с ним случилось!

После того, как я поговорил с Гайнуллиным, я понял, что это не только его качество, это – качество общества, в котором он живет. Когда он лишился возможности ходить, для его друзей это было так же, как будто они сами претерпели это несчастье. Поэтому огромное бремя, которое должно было пасть на его плечи, пало на плечи сотен, тысяч, миллионов других людей. Для Гайнуллина, человека советского общества, не было ничего удивительного в том, что его друзья и товарищи, все общество относятся к нему так же, как и прежде.

Я сказал ему: "Ты счастливый человек". И он меня понял.

Гайнуллин начал жизнь молодым, сильным и красивым, он был бригадиром лучшей бригады, он чудесно работал, получал от этого радость, это была чудесная жизнь.

Это прошлая жизнь. Она кончилась. Теперь он начинает новую жизнь, не менее замечательную. Сейчас он много читает, учится и хочет стать писателем. У него еще больше друзей, и он не представляет себе, что такое одиночество.

Я хотел бы закончить свой рассказ небольшим эпизодом, который для меня олицетворяет Советский Союз.

В аэропорту в Москве я видел мать, которая вместе с маленькой дочкой ждала самолета. Для меня эта мать символизировала матерей всего мира. Она с любовью смотрела на свою дочку, которая вела себя, как все дети, довольно беспокойно, шалила, бегала вокруг матери. А потом девочка стала петь. Подняла глаза к небу, ясным, чистым голоском она запела, как малиновка:

Пусть всегда будет солнце,

Пусть всегда будет небо...

"Огонек" N 34, 1964.