Текст книги "Что натворил Ву-Линг"
Автор книги: Алан Дин Фостер
Жанр:
Научная фантастика
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 2 страниц) [доступный отрывок для чтения: 1 страниц]
Алан Дин Фостер
Что натворил Ву-Линг
Наше жилище сделано а западном вкусе. Площадка второго этажа выше полов. Мой тесть, некто Луис Оксли, был владельцем ранчо в Западном Техасе и стены наши хранят напоминания о его работе той поры: клейма, колючая проволока и инструменты со странными названиями и еще более странным назначением.
Но площадка второю этажа – всего лишь площадка второго этажа. Что делать с очередной историей, где искать место новой вещи, если кладовая и так переполнена? И как найти место для все новых и новых вещей?
Однажды, осматривая еще незаполненное пространство, я заметил жене Джоанне, что мы, может быть, могли бы приобрести чучело медведя и поставить его здесь.
– А почему не дракона? – спросила она.
– Не говори глупостей, – сказал я, – на Старом Западе не было драконов.
– Откуда ты знаешь? – выпалила она.
Людям интересны корни легенд…
Хант и Маклиш работали на Баттерфильдской линии один шесть, другой – семь лет. Они дрались с индейцами, видели бури, проносившиеся со Скалистых гор, видели здоровенных гремучих змей. Все это им было известно, и они знали, что с этим делать. Но драконов они еще не видывали. Поэтому нельзя строго судить их, если они слегка струсили, когда дракон напал на почтовую карету.
– Говорю же вам, – объяснял Хант линейному агенту в Чейенне, – это была самая здоровенная, уродливая и жуткая птица, которую можно себе представить, мистер Фразер. – Он обернулся на кучера ища поддержки.
– Точно так.
Маклиш был человеком немногословным, рот его больше был занят табаком. Это был человек крепкой закваски, но инцидент прибавил седины в его роскошную бороду, серебристую, как старая форма Конфедератов.
– Оно напало на нас, – темпераментно продолжал Хант, – как какой-то крылатый дьявол, с шумом, как на марше бостонских трезвенников, с воем, визгом, извергая огонь из клыкастой пасти. От такого зрелища и мертвые встанут. Я дач по нему из обоих стволов, – он показал на оружие, стоящее в углу конторы, – а он хоть бы моргнул. Так было, Арчи?
– Так, – подтвердил возчик, аккуратно сплевывая табачную жижу в инкрустированную плевательницу у края большого стола.
– Понимаю. – Агент был приятным джентльменом пятидесяти с небольшим лет. Небольшие бачки уравновешивали его блестящую лысину. Брюки держались на тугих подтяжках, двумя темными полосами проходивших по белоснежной рубашке.
– Ну, и что было потом?
– Ну, мы с Арчи уже готовились предстать перед Творцом. Понимаете, мистер Фрэзер, эта тварь – больше кареты и упряжки вместе взятых. Ну, бедных лошадей мы потом насилу уговорили дойти до города. Они сейчас в конюшне компании, но ноги у них до сих пор дрожат. И еще эта тварь когтями размером с воскресное платье моей тетушки Молли, зацепила сейф наверху и разорвала канаты, как будто солому. Ну, и потом, с визгом и ревом, как десяток ослов, улетела к Шаманским горам.
– Ей богу, – подтвердил возчик.
– Все это необыкновенно интересно, – проворчал Фрэзер. Этот симпатичный чиновник Баттерфильдской компании не был склонен верить басне двух служащих, которые сейчас стояли перед его столом явно под мухой и, как он опасался, хорошо покутили в Денвере, неизвестно куда подевав десять тысяч золотом из пропавшего сейфа.
Они еще ссылались на свидетелей – трех пассажиров кареты, мормона с хорошей репутацией из Солт-Лейка и двух из десятка его жен. В настоящий момент эти дамы находились на лечении от шока у местного врача.
– А не мог это быть шквальный ветер? – с надеждой спросил он.
– Нет, – сказал Маклиш, также мастерски сплевывая повторно. – Это непохоже ни на что из того, что я видел или про что слышал, мистер Фрэзер. Такое не придумаешь. – Он сурово покосился на агента. – Вы сомневаетесь в наших словах?
– Нет, нет, что вы. Но я не знаю, как буду докладывать об этом происшествии в Компанию. Если бы вас ограбили, они бы поняли. Но это… Поймите мое положение, джентльмены. Тут будут вопросы.
– Вы должны нас поддержать, – горячо сказал Хант.
Агент был не из людей с богатым воображением, но, призвав на помощь всю свою изобретательность, нашелся:
– Я представлю это как потерю от стихийного бедствия, – сказал он обрадованно.
Маклиш ничего не сказал, только наморщил лицо, продолжая жевать табак. Хант не выдержал. Уставившись на агента, он сказал:
– Но ведь там не было бури, мистер…
Фразер успокоил его тяжелым взглядом. Хант медленно закивал. Тем временем Маклиш подобрал в углу ружье, вручил товарищу, и они вдвоем пошли к двери. Тем дело и закончилось.
Примерно на неделю.
– Еще месяц, ребята, и пожалуй, хватит, – большой нос словно нюхнул воздух. – Снова ветер несет снег.
– Плохо дело, если ты прав, Эмери, – сказал его товарищ.
Их было четверо за грубо обработанным столом посреди хибарки. Они ели свинину, бобы, черный хлеб и свежую дичь. По сравнению с их обычным сухим пайком это был настоящий пир, но им было что отмечать.
Восемнадцатилетний выходец из Чикаго Джонни Саттер пережил за последний год как будто десять лет жизни.
– Я, – заявил он, – хочу снять комнату в лучшем бардаке в Денвере и целый месяц буду беспробудно пьянствовать.
Ответом ему был грубый смех.
– Эй, Джонни, – сказал один из них, – если тебе это надо, зачем терять время и заниматься этим неизвестно где? Занимайся этим на улице, а мне уступи комнату.
– Правильно, черт возьми, – сказал другой, – ты слишком строго все распределил.
– Как раз не слишком, – поправил мулат Однопалый Вашингтон. Он рассмеялся, разинув рот, в котором не хватало передних зубов. Он потерял два зуба и четыре пальца левой руки на земле Шило, но не жалел об этом. Это была достаточная плата за жизнь и свободу.
Любопытный Чарли, старейший из четырех, сделал знак, чтобы говорили потише и, повернув голову, стал прислушиваться здоровым ухом.
– Что случилось, старина, – спросил Джонни, явно в веселом расположении духа, – у тебя нет предложений, как человеку потратить его деньги?
– Не то, Джонни, я боюсь, что-то не так с мулами.
– Черт побери! – Эмери Шэнкс вскочил и потянулся за винтовкой. – Как бы их не увели! Ют говорил, что они могли прокрасться сюда за день до того, как мы…
Любопытный Чарли оборвал его:
– То Ют. Сам Комиттан обещал мне два года тому назад, когда я осматривал русло, что его люди не будут нам мешать, а Комиттан – человек слова. Может быть, гризли. Слушайте.
Они прислушались, действительно, голоса мулов были неестественно хриплыми, и непохожими на звуки, исходящие от них, если в лагере появлялся чужой. Если это гризли, то их страх объясним. Большой самец может утащить целого мула.
Старатели выбрались из хибарки, наскоро обуваясь и набросив плащи поверх комбинезонов. Однопалый и Эмери выбежали посмотреть на лес позади загона. Луна была почти полной, и лес хорошо просматривался. Никаких признаков медведя не замечалось. Глядя на темный ряд сосен, Однопалый пошел к загону, чтобы успокоить вожака. Бедное животное вращало глазами и нервно топало копытами.
– Ну, Генерал Грант, успокойся. Что это, интересно, напало на му…
Он осекся, так как мул резко дернулся, высвобождаясь от него. Что-то появилось в небе над лагерем. Это была не грозовая туча, и уж конечно, не гризли. Оно было огромным, с крыльями по форме как у летучей мыши, с дико горящими красными глазами и с хвостом как у ящерицы. Вдоль пасти тянулись тонкие усики, а кривые зубы блестели, как пони Арапахо, бегущие по лугу, освещенному луной.
– Боже милосердный, – пробормотал Джонни, – что это еще такое?
Массивное, но грациозное существо снижалось. Мулы начали беситься. Любопытный Чарли, который побывал на Бычьей гонке и в Шило и вышел целым из этого созданного людьми ада, не колебался. Он выстрелил в клыкастую морду, и звук выстрела гулко разнесся в горном воздухе. Крылатая тварь не отреагировала. Снизившись на крыльях, напоминающих паруса, она начала когтистыми лапами величиной с вилы, рыть землю у воды в загоне. Мулы падали на землю, жались друг к другу в лихорадочном порыве подальше убраться от захватчика.
Однопалый заглянул под большое просвечивающее крыло и, вдруг, поняв, вскрикнул:
– Черт возьми! По-моему, это страшилище подбирается к нашему золоту!
Действительно, после нескольких секунд раскопок был извлечен небольшой деревянный сундучок. Внутри был плод их кровного труда за полтора года, крупа и слитки в количестве достаточном, чтобы обеспечить каждому из них покой до конца жизни.
Была ли это чудовищная птица или что-то еще, но слишком уж тяжелый труд вложили они в свое богатство, вырванное у ледяной реки, чтобы вот так расстаться с ним. Они стреляли и стреляли, а когда стало ясно, что ружья не приносят ему вреда, бросились на захватчика с пиками и лопатами. Когда все кончилось, луна осветила мрачную картину грабежа и бойни. Золото исчезло, как исчезли тела юного Джонни Саттера, Однопалого Вашингтона – и мула по кличке Генерал Грант…
Немного врачей жило в то время в Чейенне, а хороших и того меньше, так что нельзя объяснить просто совпадением, что доктор, который лечил жен мормона, оказался вовлеченным в историю с несчастными, оставшимся в живых после происшествия на речке Виллоу. Он довел это до сведения местною линейного агента мистера Фрезера, который был свидетелем истории с потерявшими душевное равновесие пассажирами почтовой кареты. Теперь эти два более или менее осведомленных человека обсуждали события последней недели за хересом в столовой гостиницы «Париж».
– Я прямо не знаю, что и делать, доктор Ваксмэн, – признался агент. – Мое начальство в Денвере приняло мой рапорт об исчезновении сейфа во время страшной бури на горной дороге, но я боюсь, у них остались кое-какие подозрения. А что мне делать, случись такое еще раз? Тогда не только грузу, но и мне пропадать. У меня жена и дети, доктор. Я вовсе не хочу попасть в тюрьму… или в дом умалишенных. Вы – второй образованный человек в городе, знакомый с этим странным делом. Я думаю, нам вдвоем следует подумать, нельзя ли что-то поделать с этой проблемой. Я чувствую свой долг, как ответственного гражданина, сделать что-нибудь, чтобы обеспечить безопасность общества, и я уверен, вы чувствуете такой же долг.
– Согласен, надо что-то делать.
– Ну ладно. Значит, вы уверены, что те двое, которых вы лечили вчера, столкнулись с тем же феноменом.
– По-моему, в этом нет сомнений. – Доктор потягивал херес, глядя сквозь очки на агента. – В случае с их товарищами, унесенными этой тварью, я мог бы заподозрить какую-то темную игру, если бы не уникальный характер их ран. Кроме того, они христиане, и они исступленно божились, что все правда фермеру, который нашел их, бродивших не помня себя, в крови, в горах… И они… постоянно взывали к Спасителю.
Агент положил руки на скатерть.
– На карту поставлено больше, чем безопасность граждан. Речь идет о развитии экономики. Ясно, что у этой твари – настоящее пристрастие к золоту. Почему – не знаю. Что, если в следующий раз она нападет на банк в Чейенне или в более маленьком городке, когда по улицам будут ходить женщины и дети? Но что нам с этим поделить? Мы ведь даже хорошенько не знаем, что это такое, кроме того, что таких тварей здесь явно не водится. Я подозреваю, что это – дьявольское дело. Может быть, имело бы смысл поговорить с пастором Хаммикатом из…
Доктор остановил его.
– Думаю, что надо сначала поискать более земных средств, прежде чем мы примем неизбежное решение отдаться на милость Творца. Бог помогает только тем, кто помогает сам себе, замешан при этом дьявол или нет. По роду моей работы, сэр, мне приходилось общаться с людьми, которые много путешествовали по этому еще дикому краю. Некоторые знакомства производили сильное впечатление на этих буколических путешественников, которые не лишены здравого смысла, хотя и не всегда разбираются в гигиене. В рассказах, касающихся всяких странных происшествий и необъяснимых явлений неоднократно появлялось одно имя, которое с уважением произносили все, от простых фермеров и солдат до образованных людей, как мы с вами. У меня есть надежная информация об этом человеке, некоем Эмосе Мэлоне, который сейчас где-то в окрестностях Чейенна. Я думаю, с ним надо бы посоветоваться по этому делу.
Баттерфильдский агент уставился на доктора, который, допив херес, стал набивать табаком старую трубку.
– Эмос Мэлон? Безумный. Эмос? Я слышал о нем. Это – реликт времен горского расцвета, лихой малый. Но во всем остальном, по слухам, он просто сумасшедший.
– Как и половина Конгресса, – невозмутимо ответил доктор. – Думаю, он нам понадобится.
Агент тяжко вздохнул:
– Я полагаюсь на ваше суждение в этом деле, сэр, но признаюсь, более чем сомневаюсь в его исходе.
– Я и сам не очень оптимистично настроен, – сказал доктор, – но мы должны попытаться.
– Ладно. Но как же с ним связаться? Эти горцы обычно не прибегают к цивилизованным средствам связи, и кроме того, они редко задерживаются на одном месте.
– Об этом я сам побеспокоюсь, – доктор закурил трубку. – Мы дадим ему знать, распространим слух, что он нам нужен, и что дело – самое настоятельное и необычайное. Он наверняка явится. А чтобы он наверняка узнал о нашей нужде – тут уж я полагаюсь на те неведомые и неуправляемые средства, через которые его порода людей всегда узнает нужные вещи.
…Они ждали в кабинете доктора. Перед рассветом снежок запорошил улицы города. Теперь утреннее солнце, как бы нехотя вышедшее из-за туч, заставило таять снежинки, угрожая наполнить улицы жидкой грязью.
У железной никелированной печки сидели агент и растрепанный, злой, в бинтах, Любопытный Чарли. Чарли было чертовски плохо, особенно донимала его сломанная правая рука, но он сам настоял на том, чтобы явиться, а доктор считал, что присутствие очевидца придаст их истории больше убедительности.
Часы пробили полседьмого.
– Время прийти вашему горцу, – заметил Фразер. Он был не в лучшем настроении. Его жена, подозрительная и сварливая женщина, до тошноты замучила его ворчанием по поводу его раннего ухода из дома.
Доктор Ваксмэн спокойно поглядел на часы:
– Подождите немного. Погода плохая.
Тут в дверь постучали. Доктор с улыбкой посмотрел на агента.
– Достаточно пунктуален, – неохотно признал Фрэзер. – Непохоже на этих полудикарей.
Доктор встал, отпер дверь и впустил человека ростом много выше шести футов. Одет он был в грязный костюм из оленьей кожи и мокрый колорадский плащ. Два патронташа ленты с крупными гильзами перекрещивали его широкую грудь. На поясе висели нож Боуи и пистолет системы «лемат», любимое оружие офицеров конницы Юга в свое время. Борода его была не такой седой, как у Любопытного Чарли, но темной с проседью. Глаза его были черны, как ночь, а кожа казалась такой же ухоженной, как его сафьяновые сапоги.
– Холодное нынче утро, – сказал он, направляясь к печке. Он погрел руки, ласково глядя на печку, затем повернулся к ней спиной.
Доктор запер дверь, чтобы не шел холод, и представил всех друг другу. Фразер с опаской подал свою мягкую руку локтю, поглядев на его могучие руки. Любопытный Чарли обменялся с гостем крепким рукопожатием, несмотря на возраст и недомогание.
– Ну, джентльмены, слышал я, что ваш народ столкнулся с трудностями из-за Золота.
– Хотите сказать, из-за птицы, – сказал Чарли, прежде, чем доктор и Фразер успели раскрыть рот, – самой большой крылатой твари, которую я видел в жизни, мистер. Убила двоих наших и утащила нашу добычу. И еще утащила лучшего мула. Думаю, назло, потому что хватило бы с нее Однопалого и Джонни на ужин.
– Не спеши, старина, – мягко сказал Безумный Эмос. – Пусть у тебя хотя бы голова останется неповрежденной. Теперь расскажи-ка побольше об этой вашей златолюбивой птичке. Для меня это слишком любопытно, иначе я бы сюда не явился.
– А почему вы все же явились, мистер Мэлон? – с интересом спросил Фразер. – Ведь у вас нет гарантии, что ваш труд будет оплачен, даже – самая трудная его часть, которая может потребовать наибольших усилий.
– Ну, об этом я сейчас не очень то думаю, приятель, – он улыбнулся, показывая большее число зубов, чем обычно бывает у людей его профессии. – Я здесь из любопытства, как кошка.
– Любопытство, – сказал Фразер, желая посмотреть, что ответит гость, – если вы помните, погубило кошку.
Горец повернулся к нему и посмотрел на нет своими черными глазами так, что агент слегка поежился.
– Как я понимаю, мистер Фразер, рано или поздно все мы помрем.
Любопытный Чарли с помощью доктора и агента, пересказал историю дьявольской птицы, напавшей на лагерь и убившей двух его товарищей. Потом Фразер пересказал рассказ несчастных из почтовой кареты. Они с Чарли не во всем были согласны, касательно размеров и цвета чудовища, но в основном их истории совпадали.
Когда они кончили, Безумный Эмос откинулся на спинку вертящегося стула, заскрипевшего под его тяжестью, сцепил руки на коленях и сказал:
– Ну, черт возьми, то, о чем вы рассказываете, джентльмены – это не птица. Я так и думал, когда услышал об этом впервые, но не был уверен. То, что напало на вас, старина, – сказал он Чарли, – и на вашу карету, мистер Фрэзер, – самый настоящий чистопородный представитель драконьего племени.
– Прошу прощения, мистер Мэлон, – скептически сказал доктор, – но драконы – легендарные создания, плод воображения наших менее образованных предков. Сейчас на дворе – просвещенное девятнадцатое столетие, сэр. Мы не склонны к подобным суевериям. Я сам как-то столкнулся со змееловом, который обещался снабдить меня порошком из рога единорога. Я немного сведущ в химии и доказал, что этот порошок был добыт всего лишь из рога обыкновенного вола.
– Ну, а теперь вам, может быть, придется поглядеть на дело немного иначе. Ведь ваше пропавшее золото и все прочее – не легенда.
– Тут он прав, – резко сказал Чарли.
– Я думал, что это мог быть огромный орел, обычно живущий только высоко в горах, на неприступных вершинах… – начал доктор.
– Хо! – Безумный Эмос хлопнул себя по колену (этот удар свалил бы с ног любого человека). – Нет в мире такого орла, чтобы утащить взрослого мула или стальной сейф с двадцатью фунтами золота! Нет на свете орла, разукрашенного, словно павлин. Нет, это – настоящий дракон, клянусь печатью Соломона!
Заговорил Баттерфильдский агент:
– Мне трудно спорить с вами, джентльмены. Я не обладаю вашими научными познаниями, доктор, а также вашим авторитетам в вопросах таинственного, мистер Мэлон. Но самое главное для нас – это не то, как это называется, а то, как бы его больше не видеть. – Он с надеждой посмотрел на горца.
Про Мэлона одни говорили, что он раньше был доктором, другие – что он был капитаном клиппера. Говорили даже, будто он был профессором Сорбонны во Франции. Говорили также, что он просто набит тем, чем запасаются на зиму белки в Колорадо, Фрезеру было мало дело до этого. Он прежде всего не хотел давать объяснений в случае пропажи другого сейфа с золотом, а груз монет должен был прибыть из Денвера через неделю…
– Вот в чем загвоздка, не правда ли? А теперь – обратился Мэлон к Любопытному Чарли, – расскажите, сколько языков было у него в пасти? Извергал ли он огонь? Был ли его вопль пронзительным, как боевой клич сиу, или низким, как рев бизона? Как он смотрел: прямо, или вертел головой из стороны в сторону?
Это продолжалось все утро, пока голова старого старателя не заболела от усиленных воспоминаний. Но Чарли вытерпел. Он любил Джонни Саттера и Однопалого Вашингтона, не говоря уж о бедном Генерале Гранте.
Ветер шевелил палатки, рассеянные в небольшом каньоне.
По сторонам были аккуратно сложены рельсы, шпалы, костыли, лишние молоты и прочее оборудование. Из самой большой палатки шли густые запахи, а с другого конца железнодорожного лагеря пахло совсем по-другому. Первые запахи означали кухню, вторые – ее конечный продукт.
Линия от Денвера до Чейенна была сравнительно новой и регулярно нуждалась в ремонте. Бригада, проложившая путь первоначально, теперь шла по линии обратно, ремонтируя и расчищая его, обеспечивая надежность насыпи и рельсов.
Мускулистые, в большинстве своем низкорослые люди, стучавшие молотами, с интересом уставились на высокого горца, въехавшего в лагерь на коне. Насторожился и надсмотрщик, наблюдавший за привозными рабочими. Хотя он происходил из людей, не лишенных предрассудков, к своим людям он относился непредвзято. Пусть у них какие угодно глаза и самая диковинная речь, но они работают целый день и не жалуются, а чего еще можно требовать от людей?
– Ну все, – проворчал он, – представление окончено. – Он понимал, что, если все начнут глазеть на незнакомца, замедлится работа по всей линии. – За дело, счастливые сыны неба!
Стук молотов снова стал разноситься по каньону, но темные глаза с интересом продолжали наблюдать за молчаливым гостем.
Глаза одного широкоплечего рабочего округлились, когда незнакомец наклонился к нему и прошептал ему что-то на мелодичном языке. Работник так оторопел, что чуть не уронил молот себе на ноги. Незнакомцу пришлось помедленнее повторить вопрос, чтобы ему ответили.
– Неслыханно, – изумился рабочий. – Белый дьявол так хорошо говорит на моем родном языке. Вы так далеко путешествовали, уважаемый сэр?
– Один или два раза. Я сам точно не помню. Кантон славный городок, хотя еда там немного постная на мой вкус. Но как с моим вопросом.
Рабочий замялся. Большой и сильный парень, он вдруг как будто съежился. Он оглянулся, словно кто-то следил за ним.
Безумный Эмос проследил за его взглядом, но увидел только палатки.
– Не беспокойся, – сказал он ободряюще, – я не позволю тому, ради кого я пришел, повредить тебе, и никому из твоих друзей и родных у тебя дома. Я не позволю ему тревожить твоих предков. Ты веришь мне, друг?
– Верю, – решительно ответил рабочий. – Того, кого ты ищешь, зовут Ву-Линг. Ты найдешь его в третьей палатке внизу. – Он показал молотом направление. – Пусть счастье пребудет с тобой, Белый дьявол.
– Спасибо, – ответил Безумный Эмос, и направил коня в указанную сторону. Рабочие внимательно следили за ним и перешептывались. Около указанной палатки он спешился и любовно потрепал коня. Этот уникальный конь был смесью андалузской, арабской и местной породы, черный, с белыми пятнышками на крестце и на ногах и с белым кольцом вокруг правого глаза. Глаз этот открывался не полностью, что делало коня косоглазым и отпугивало озорных мальчишек и случайных конокрадов.
– Ну, подожди тут, Бесценный, а я, надеюсь, скоро вернусь.
Он заглянул в палатку.
– Входи, бесполезный проситель с тысячей извинений, – услышал он властный голос.
На мате посреди печатки сидел молодой китаец, одетый в шелковый халат с вышивкой и с шапочкой на голове. На ногах его были мягкие шлепанцы, а на руках – несколько жадеитовых перстней. В палатке стояли цветы и фимиамовая курильница, чтобы отбить неприятные запахи лагеря. Китаец сидел спиной ко входу, жестом показывая на лакированную вазу, большая часть которой была заполнена монетами.
– Положи свои жалкие приношения на обычное место и уходи. Я медитирую с Силами Тьмы. Горе тому, кто нарушит мои мысли.
– Горе тому, кто путается с силами, которых не понимает, о, отец ста обманов.
Манипулятор обернулся на английскую речь и удивленно уставился на волосатого огромного Белого Дьявола. Он смешался на мгновение. Затем он опустил руки (которые, как показалось Безумному Эмосу, чуть дрожали) в рукава и наклонил голову.
Безумный Эмос поклонился в ответ и сказал на хорошем наречии мандаринов:
– Твои манипуляции, как я вижу, превосходят твои познания, немогущественный.
Китаец выпростал руку из рукава и энергично указал на выход:
– Убирайся из моей палатки, дьявол! Вон! Или я превращу тебя в отвратительную жабу, согласно с твоей физиономией.
Эмос улыбнулся и шагнул к нему.
– Постарайся успокоиться, о изобретатель подделок, или я помогу тебе обрести вечный покой. Я не могу превратить тебя в жабу, но когда я кончу дело, ты будешь похож на скелет бизона, которого освежевала шайка команчей.
Китаец поколебался, но не отступил.. Воздев руки, он пробормотал какое-то важно звучащее заклинание.
Безумный Эмос послушал его и пробормотал что-то ему в лицо. Мнимый заклинатель выкатил глаза:
– Откуда Белый Дьявол может знать тайные слова Шао?
– Это долгая и скверная история. Конечно, я не все их Знаю, но достаточно, чтобы понять, что ты сам не понимаешь того, что произносишь. Думаю, что это-то тебя и подвело. Я вижу, что все это – представление для твоих работяг-соплеменников. Ты – не мандарин, Ву-Линг, и не волшебник шао. Ты – просто хитрый имитатор, бредущий в темноте, и я думаю, ты увяз по уши с этим своим драконом.
– Так вот что привело тебя сюда. Эта проклятая тварь! – Он швырнул шапочку на пол. – Чтобы его когти тысячу раз вросли обратно! Я знал, что она принесет мне неприятности с того момента, как увидел, что заклинания вышли из под моего контроля. – Он тяжело опустился на подушечку, потеряв свой начальственный вид. Сейчас он был похож на обескураженного молодого юриста, чей договор с темными силами был отменен высшим судом.
Глядя на нет, Безумный Эмос почувствовал даже что-то вроде симпатии к нему.
– Как тебе удалось вызывать его? Как это случилось?
– Мне нужно было как-то запугать моих невежественных соплеменников. Они начали роптать… Некоторые начали сомневаться во мне и в моем праве их контролировать. – Говорили, что я вовсе не маг, и не имею над ними власти, ничего не могу сделать ни с ними, ни с их родными и друзьями. Мне понадобилось что-то, чтобы прекратить такие разговоры раз и навсегда.
– Понятно. А как на железной дороге смотрели на то, что твои собратья содержат тебя в роскоши, а сами работают на износ?
– Хозяева, Белые Дьяволы, не думают о цивилизованном поведении. Лишь бы работа выполнялась в срок.
– Значит, ты должен был, так сказать, заниматься магией или же рисковал работать вместе со всеми своими лжемандаринскими руками. Я правильно понял?
– Все так и есть. – Он снова принял гордый вид. – И я сделал это. Это был настоящий дракон по древнему образцу со свирепой мордой. Я материализовал его в лагере однажды ночью. С тех пор ропот среди сородичей прекратился, а их поддержка возросла многократно.
Безумный Эмос кивнул и погладил свою роскошную бороду.
– Ну да, ты здесь немножко занимался вымогательством. Конечно, у тебя будут небольшие неприятности, если я выйду и расскажу что ты имеешь над драконом власти не больше, чем я над какой-нибудь вещей птицей. Не думаю, что твои работящие собратья очень огорчатся.
Надменное выражение молодого китайца сменилось отчаянием.
– Прошу вас, ни в коем случае не говорите им этого, Белый Дьявол! Пожалуйста! Мои мучения могут продлиться несколько недель, если они узнают, что у меня нет над ним власти. – Он опустил глаза. – Я расскажу тебе все, Знаток Слов. У меня действительно нет власти над этим драконом. Я пытался заставить его исчезнуть, когда он был больше не нужен, но он посмеялся надо мной и улетел в горы. Я пытался вызвать его обратно, но безуспешно. Теперь он делает все, что ему вздумается, угрожая и твоему народу. Я оказался страшным дураком, слишком уж хотел я запугать мой народ. Мне следовало прибегнуть к менее опасной материализации.
Безумный Эмос понимающе кивнул.
– Теперь ты научен, наследник тревог. Всегда лучше всего проверить, правильно ли ты собрал ружье, прежде, чем выстрелить. Мне даже жаль тебя. Главное – что твой дракон натворил все, что натворил, на по твоему приказу.
– О нет, нет, почтенный Дьявол! Я сказал тебе правду, я не контролирую его. Он действует по собственной воле.
– Ну ладно. Я предлагаю тебе сделку. Ты прекращаешь притеснять своих собратьев. Бери молот и иди работать вместе со всеми. Я гарантирую тебе что это не погубит тебя. Ты даже выиграешь в их глазах, работая вместе с ними, хотя мог бы этого не делать. Скажи им, что тебе настала пора, отложив волшебство, поупражнять свое тело, чтобы возвысить дух. Ты сделаешь так, а я буду молчать.
Молодой человек вскочил на ноги, не смея и надеяться.
– Ты сделаешь это для меня? Мои предки благословят тебя сто раз.
– Да ну их к черту! Теперь мне потребуется собрать все силы, чтобы как-то разобраться с этим драконом, которого ты состряпал, Ву-Линг.
– Но ты не сможешь этого сделать. Он наверняка убьет тебя.
– Увы! Я должен попытаться. Нельзя допустить, чтобы он бродил здесь, опустошая страну. Кроме того, моя страна еще слишком молода. Она не готова бороться с драконами. Хватает работы по восстановлению хозяйства после гражданской войны и всех пакостей, которые она породила. Этот твой змееныш – не из тех, которые любят воровать женщин, а?
– Если говорить о его родословной, то, боюсь, он способен похитить девственницу-другую.
– Ну, да ладно, – проворчал Эмос, – это полбеды. Здесь до самого Канзас-Сити нет ни одной девственницы. Главная беда для нас – его пристрастие к золоту. Это что-то новое, Ву-Линг. Зачем бы оно ему сдалось?
– Я думаю, почтенный Дьявол, что такой мудрец, как ты, может и сам это понять. Золото – необходимая часть питания дракона.
– Так он жрет его?! Ладно, учту. Я-то думал, что он делает с ним что-нибудь вроде покупки душ или накапливает сокровища, или еще какой-нибудь вздор. Значит, просто лопает?
– Верно, – сказал Ву-Линг.
– Хм, мир полон чудес! Ну ладно. Мне есть о чем подумать. – Он вдруг сурово поглядел на Ву-Линга. Мнимый волшебник почтительно взирал на него. Тяжелый взгляд Безумного Эмоса Мэлона нельзя было проигнорировать.
– Ну так вот что, помни, что я сказал: перестань сосать кровь своих соплеменников. Они хорошие люди и заслуживают твоей помощи, а не твоих лживых угроз. Им и так туго приходится в чужой стране. Я по себе это знаю. Я также знаю, что очень не уважаю того, кто дает мне слово, а потом его не держит, понял? Очень не уважаю. Прямо в грош не ставлю. Ты послушаешься меня, сын почивших родителей?
– Я послушаюсь тебя, почтенный Дьявол!
Ву-Линг позволил себе с облегчением вздохнуть, когда великан наконец ушел. «Интересно, – думал он, – каким способом дракон убьет его?..»
Безумный Эмос взбирался к вершинам Шаманских гор, несмотря на признаки наступления ранней зимы. Конечно, плохо, если здесь, в горах его застигнет снежная буря, но он уже выдерживал бури и может выдержать еще одну, если придется.
У развилки реки Ларачи он решил сделать стоянку, выбрав для этого открытый луг, по которому река текла быстро и свободно. На западе горные вершины уже покоились под покровом первого снега.
– Ну, Бесценный, думаю, это хорошее место. Здесь можно продолжить. Теперь я вижу, что не ошибся с этим делом. Теперь ты можешь побегать поблизости и хорошо провести время. Тут полно травы, найди себе хорошую кобылицу и отдохни. Надеюсь, ты не будешь скучать без меня, а?
