Текст книги "Мистический манускрипт о медном мертвеце (ЛП)"

Автор книги: Алан Брэдли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 2 страниц)

В настоящем оставалось только одно, что я должна была сделать перед своим уходом. Я стерла тряпкой несколько записанных на доске формул, взяла кусочек мела в левую руку (это изменит мой почерк) и написала на доске крупными буквами: ЧИСТОТА = БЛАГОЧЕСТИЕ, так, чтобы отсюда их было видно любому.

Я была невероятно горда собой.

Когда я появилась на школьном дворе, из открытых дверей часовни, словно из огромного разинутого рта, повалила толпа мальчиков и их преподавателей. Солнце наконец почтило нас своим присутствием, обещая славный и теплый денек. Я медленно поплыла в сторону растущего на территории древнего дуба, где, сняв и расстелив свой непромокаемый плащ, я скромно присела на траву, руки при этом сложила на коленях, повернула лицо к солнцу и навесила на него легкую мечтательную улыбку. Сейчас я выглядела как чья-нибудь сестра, отдыхающая в предвкушении чаепития с бисквитным печеньем – не больше, не меньше.

Господи, как же просто обводить вокруг пальца маленьких мальчиков и взрослых мужчин!

Пока я ждала появления толпы поклонников, чтобы сходу дать им от ворот поворот, я решила не тратить времени даром и начала взвешивать факты по этому делу.

Во-первых – наличие самой ванны и ее скончавшегося обитателя, покрытого медью человека, который и сейчас сидит в ней и выглядит точь-в-точь как увеличенный в размерах кубок, вручаемый за победу в автогонке. Не так чтобы его смерть совсем не вызывала грусть, печаль и тому подобное – в какой-то мере это было своего рода грандиозное событие, и я была бесконечно благодарна Плакстону за то, что он решил воспользоваться моими услугами.

Не было никаких сомнений, что тело подверглось электроосаждению: один конец провода был помещен в ванну, наполненную раствором сульфата меди, в то время как второй при помощи зажима был прикреплен к носу покойного словно прищепка для белья.

Кольцо оставшегося на стенках ванны осадка также может оказаться ключом к разгадке – об этом тоже необходимо подумать.

Непросто будет вычислить преступника, решила я, составляя в своей голове список подозреваемых.

В первую очередь оговорюсь, что мой список возглавляет Уилфред Сомервилль – уж очень подозрительно он себя вел. По словам Плакстона, его отец был заядлым фотографом-любителем, на основании чего можно было предположить, что определенное умение обращаться с химикатами передалось и сыну. Даже не самому осведомленному наблюдателю известно, что пентагидрат сульфата меди иногда используется в фотолаборатории в качестве обратного отбеливателя.

Кроме того, нельзя забывать про Лоусона, чей отец работает в аптеке в Лидсе.

Также следует помнить, что «Таффи» – отец Вагстаффа – после окончания своей блистательной карьеры в Королевских военно-воздушных силах продолжил семейное дело, а именно стал главой «Химикатов Вагстаффа» – это та самая должность, которая однажды перейдет по наследству его сыну.

Хенли, если не ошибаюсь, происходит из семьи, которая сколотила состояние на прокладке труб – это та отрасль, где сульфат меди используется для уничтожения корней деревьев в ходе монтажа водопроводно-канализационных сетей. Профиль Хенли-старшего (внутрисемейное сходство очевидно) напечатан на каждой упаковке их запатентованного продукта – в том числе на баночке, которую Доггер держит у себя в теплице в Букшоу. Я сразу же узнала сына Хенли.

У круглолицего Смит-Причарда, на первый взгляд, нет настолько очевидного доступа к металлическим солям. Будучи сыном члена Парламента, он больше заинтересован поеданием булочек, чем фунгицидами.

За исключением Бейкера, я перебрала всех обитателей первого и второго этажей на лестнице № 3 – остались только Косгрейв, Паркер и сам Плакстон, который и позвал меня на помощь.

Косгрейв, разумеется, был сыном Харрисона Косгрейва, довольно заметного – если не сказать знаменитого, в определенных кругах – автора работ по химии.

Паркер же был темной лошадкой – тихий, весь в себе, слушает американский джаз на грамофоне по ночам. Плакстон ничего не рассказал о его семье, а значит, мне придется еще раз допросить его.

Я была уверена, что один из этих мальчиков и приложил руку к убийству школьного заведующего – из чего получилось дело, которое я уже успела назвать «Мистический монолог о медном мертвеце». Не так уж и просто расследовать преступления, поэтому мы, современные детективы, должны придумывать запоминающиеся названия для своих дел…

Ход моих мыслей прервал звук шагов за моей спиной. Я обернулась и увидела Плакстона, который только что примчался сюда и сейчас стоял, оперевшись рукой о ствол дерева. Он тяжело дышал и даже с расстояния в два шага я могла слышать стук его сердца.

– Все пропало, – прохрипел он наконец. – Директор только что отправил за Деннингом поисковую группу. Он должен был появиться на завтраке в половину седьмого. За все эти годы он ни разу его не пропустил!

– Садись, – велела я. – Ты привлекаешь внимание.

Плакстон опустился рядом на траву.

– Итак, – начала я, – у нас осталось совсем немного времени. Мне нужно узнать у тебя еще кое-что. Что ты можешь рассказать о Бейкере?

Этот мальчик оставался единственным среди девяти учеников, живущих на лестнице № 3, о ком я все еще ничего не знала.

– О Сэнди Бейкере? Это такой малыш в очках. Щупленький, сутулится… Ты, наверное, заметила его в моей комнате.

По правде говоря, я не заметила, и меня огорчило это упущение.

– Он увлекается искусством, – добавил Плакстон.

– А его родители?

– Отец работает ветеринаром где-то на западе страны. Боюсь, это все, что я могу о нем рассказать.

Но этого мне было достаточно. Я помнила, что ветеринары обычно добавляют сульфат меди в ножные ванны, чтобы обрабатывать гнойные раны у овец.

Как странно, подумала я, что сразу шестеро из девяти учеников, живущих на лестнице № 3, так или иначе имели доступ к старому доброму CuSO² или даже работали с ним. Разумеется, доступность или умение обращаться с этим веществом еще не вменяет вину в убийстве, однако это поможет в процессе исключения невиновных.

– Скажи, родители Паркера имеют отношение к выпечке хлеба, книгопечатанию или изготовлению соломенных шляп? – поинтересовалась я.

– Насколько я знаю, нет, – ответил мой собеседник. – Я припоминаю, что его отец работает в музыкальном книгоиздательстве.

– А твой отец? – задала я следующий вопрос – который, по правде говоря, раньше боялась озвучить.

– Мой отец работал журналистом на Флит-стрит в Лондоне, – ответил Плакстон. – Сейчас он сидит в тюрьме за отказ предоставить источник информации по скандальному делу о государственных пенсиях.

– Ах да, конечно, – спохватилась я. – Я слышала. Мне жаль.

Я читала об этом сенсационном деле в газетах и видела на фотографиях закованного в наручники арестованного и потрясающую кулаками толпу.

– Расскажи мне о самом мистере Деннинге. – Я задала этот вопрос, чтобы поскорее уйти от болезненной для мальчика темы. – Он действительно служил в вооруженных силах?

– По сути, да, – откликнулся Плакстон. – Он высадился на берег в составе Восьмой британской армии у Кастеллаццо, на Сицилии, в 1943 году. После этого он так и не смог оправиться, бедняга. Поэтому мне было так ужасно думать, что…

В моем мозгу внезапно вспыхнула лампочка – и в это же мгновение мне все стало ясно.

– Он всегда носил одежду с длинными рукавами? – прервала я Плакстона.

– Ну да, точно. – Он как-то странно посмотрел на меня. – Даже летом.

– Что ж, тогда мой последний вопрос: что ты сделал с пустой бутылкой?

Лицо Плакстона вытянулось.

– Как ты поняла? – спросил он бесцветным голосом.

– Легко, – я изо всех сил старалась говорить будничным тоном. – Ваш бедняга-заведующий страдал распространенной на Сицилии москитной лихорадкой.

Теперь я знала, что у мистера Деннинга был рецидив индийского висцерального лейшманиоза – иначе это заболевание называется кала-азар или лихорадка дум-дум. Доггер, который из первых рук знал все про все о тропических болезнях, рассказывал мне ужасные истории о страшном недуге, причиной которого является укус москита, питающегося кровью грызунов. Лихорадка, распространенная в средиземноморском регионе, может проявиться даже спустя двадцать лет. Язвы и поражения слизистой в носу умершего человека должны были насторожить меня – так же, как и выписанный рецепт на приобретение пентостама.

– Ты нашел его в ванной уже мертвого, – заговорила я, обращаясь к Плакстону. – У него случился сердечный приступ, когда он принимал ванну, предварительно расстворив в воде кристалы сульфата меди из бутылки, которую он унес из химической лаборатории, чтобы облегчить боль своих язв. В его организм уже тогда проникло столько вещества, что могло спровоцировать отравление. Истинная причина смерти станет ясна после вскрытия.

Равномерность кольца голубого осадка на стенках ванны показывает, что покойный не сопротивлялся в борьбе за свою жизнь. Линия вокруг его шеи тоже была ровной – он не окунался с головой. Таким образом он или умер в ванне, или его поместили в нее уже после смерти.

Ты должен был оставить рядом с трупом пустую бутылку, Плакстон. Это было большим упущением с твоей стороны.

Из-за скандала, который тогда произошел между вами, ты все еще был зол. Ты решил подключить мертвое тело к электрической батарее, которую вытащил из автомобиля мистера Винтера. Ты хотел, чтобы другие подумали, что кто-то другой – незнакомец, чужой – убил его.

– Они бы мне ни за что не поверили! – выпалил Плакстон. – Но как ты догадалась?

– Во-первых, мне подсказали твои раздраженные, сильно покрасневшие глаза,

– ответила я. – Кроме того, твой хриплый голос, которым ты мне ответил из-за двери, когда я только что пришла. И то, и другое – результат воздействия испарений сульфата меди. Ты был там прежде, чем в ванне остыла вода.

Я не считала нужным рассказывать Плакстону о тюбике театрального грима, которым мистер Деннинг пользовался в течение многих лет, чтобы маскировать свои страшные шрамы и язвы. Школьный заведующий теперь был мертв, и в смерти он заслужил того, чтобы его тайны не выбалтывали направо и налево.

– Скоро прибудет полиция, – продолжила я. – Я могу дать тебе лишь один совет – будь с ними откровенным. И не нужно упоминать мое имя.

– Ты мне так помогла, – ядовито отозвался Плакстон.

– Всегда пожалуйста, – ответила я, делая вид, что не замечаю сарказм в его голосе. – Как ты и просил, я по крайней мере нашла оправдание для тебя и твоих школьных товарищей, почему никого из вас нельзя обвинить в убийстве. Конечно, тебе наверняка зададут несколько неприятных вопросов относительно того, зачем ты трогал мертвое тело, но это уже твои проблемы.

– Но я… послушай, – Плакстон начал приходить в себя. – Вот, возьми, это твое.

И с этими словами он сунул мне в ладонь пятифунтовую банкноту. Я бросила ее на землю, но он подхватил ее на лету и затолкал мне в карман.

Просто поразительно, как странно некоторые люди могут вести себя. Или, возможно, я просто недооценила этого мальчика с самого начала. Жалость не всегда может быть основанием для доверия.

Когда я поднялась с травы и направилась в сторону старых камней Энсона, новенькая банкнота приятно похрустывала в моем кармане. С тайным восторгом я осознала, что это была самая первая плата за мою профессиональную консультацию.

Глэдис будет ужасно рада меня видеть. По дороге домой мы остановимся у гаража Берта Арчера и я куплю для нее полную банку свежего смазочного масла.

Я угощу ее за свой счет.