Текст книги "Ровно в одиннадцать"

Автор книги: Алан Александр Милн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 1 страниц)

Милн Алан Александр
Ровно в одиннадцать

Алан Александер Милн

Ровно в одиннадцать

Да, сэр, я читаю детективные истории. Большинство полицейских ответят вам, что не берут их в руки. Они смеются над этими выдумками, говорят, что в них нет ничего похожего на действительность, потому что выслеживание убийцы – не вопрос дедукции и индукции, решаемый касанием подушечек пальцев обеих рук или протиранием стекол очков в роговой оправе, а тяжелая работа, зачастую затягивающаяся на долгие месяцы. Не стану отрицать, обычно так оно и сесть. Но зачем же тогда я читаю эти книги, если мне и так известно, что там написано? Чем меньше детективная история похожа на правду, тем большее удовольствие я получаю от чтения. А читаю я их по той же причине, что и вы: чтобы отвлечься от реальности.

Вы когданибудь задумывались, почему в детективных историях убийца почти всегда или пускает себе пулю в лоб, или гибнет в автомобильной катастрофе, или срывается в пропасть? Вы это заметили, не так ли? Я хочу спросить, почему книжный убийца исключительно редко попадает на скамью подсудимых? Разумеется, подчас причина заключается в том, что убийца родной дядюшка героини, и ее медовый месяц, безусловно, будет испорчен, если, проснувшись утром, она прочитает в газете, что дядю Джозефа вздернули на виселице. Но есть и другая причина. Доказательства. Любительские дедукция и индукция – хорошее дело, кто спорит с тем, что иногда этот метод позволяет установить личность убийцы, но не доказать его вину. Любой инспектор полиции знает с полдюжины убийц, которых он хотел бы видеть с петлей на шее, но они, тем не менее, преспокойно гуляют на свободе. Доказательства, вот в чем беда. Я имею в виду не те доказательства, которые убеждают читателя, и так уверенного в том, что их любимый детектив всегда прав. Я говорю про улики, которые покажутся убедительными для присяжных после того, как судья отметет все то, что не является уликой в юридическом смысле этого слова, а адвокат обвиняемого основательно замутит воду. Я не упомянул про свидетелей, которые могут подвести в самый критический момент. Нет, куда проще быть детективомлюбителем. Емуто достаточно логически вычислить убийцу, чтобы тот признался или покончил с собой в последней главе. Для инспектора полиции, то есть для меня, дело обстоит несколько иначе. Мне надо доказать вину убийцы перед суперинтендантом, начальником полиции, судьей, присяжными. Убийцы! Они ходят среди нас, и все потому, что их поведение не укладывается в рамки детективной истории.

Я, кстати, знал одного детективалюбителя. Умный парень, подмечал каждую мелочь, как и принято в детективных романах. Помощь его пришлась весьма кстати. Ну а что дальше? Кто убийца, мы выяснили, но что мы могли сделать? Ничего. Доказательствто не было. Только уверенность. Если хотите, я расскажу вам об этом деле.

Поместье называлось Пелхэм Плейс. Чудесное местечко. Его владелец, мистер Картер, обожал птиц. Даже создал птичий заповедник. Озерцо, которое питала маленькая речка, окруженное густым лесом, настоящий птичий рай. На озерце селились и пегие зимородки, и черные дрозды, и многие, многие другие птахи, а мистер Картер изучал их и фотографировал для своей книги. Я не знаю, что это была бы за книга, потому что он ее так и не написал. В один из июльских дней его убили ударом по голове, как мы говорим, тупым предметом. Остались лишь многочисленные записки и фотографии.

Мистер Картер не позаботился о завещании, и его состояние отошло четверым племянникам, Амброзу и Майклу Картерам и Джону и Питеру Уайтменам. Амброз, самый старший, жил с мистером Картером и хотел передать поместье под охрану государства, чтобы сохранить птичий заповедник. Он утверждал, что такова воля дяди, но остальные наследники его не поддержали, поместье продали, а полученную сумму племянники разделили поровну.

Амброз, это мой детективлюбитель, вел дела поместья и помогал дяде в работе с птицами и над книгой. Он говорил мне, что наблюдение за птицами не слишком разнится от наблюдения за людьми, и трудно найти лучший способ тренировки внимания и памяти. Должен признать, тут он не погрешил против истины. И не приходилось удивляться тому, что он любил поместье больше других и хотел выполнить желание дяди. Впрочем, я не нашел ничего необычного и в устремлениях других племянников, придерживающихся прямо противоположного мнения. Джон и Питер были родными братьями. Джон. По профессии актер, работал лишь эпизодически. Питер, новоиспеченный юрист, еще не приобрел клиентов, но уже успел обручиться, так что обоим требовались наличные. Майкл Картер, двоюродный брат Амброза, имел собственную процветающую фирму, но его жена привыкла ни в чем себе не отказывать, а деньги. Как известно, везде деньги.

Об убийстве мистера Картера, владельца Пелхэм Плейс, я узнал от Амброза, который позвонил мне и попросил прислать когонибудь из полиции. Наш доктор был на вызове, я оставил ему записку, взял сержанта и поехал в Пелхэм Плейс. Не знаю, почему, но я решил, что найду тело в доме. Однако, мистер Амброз Картер, ранее я встречался с ним раз или два, дожидался меня у парадной двери и сказал, садясь в машину: "Сейчас налево, потом первый поворот направо, – и взглянув на меня, добавил. – Извините, инспектор, что я командую, но его убили в заповедном лесу. Мы подъедем как можно ближе".

Похоже, он полностью сохранял самообладание, и мне это нравилось.

Вот что, по его словам, произошло в Пелхэм Плейс. Мистер Картер ушел к озеру прошлым утром, около десяти часов. Обычно он проводил там весь день и возвращался к обеду, но, случалось, оставался и на ночь, чтобы увидеть утреннюю летку птиц, поэтому никто не удивился, когда он не пришел.

– А где же он спал? – спросил я.

– Там есть сторожка. Вы увидите.

– И еда?

– Да. И спиртовка, и все прочее. Там очень удобно. Я сам много раз ночевал в сторожке.

– Поэтому никто и не обеспокоился, когда он не пришел к обеду.

– Разумеется, это не осталось незамеченным, но мы все хорошо знали, чего ждать от дяди Генри.

– А когда вы начали волноваться?

– Он должен был прийти утром, чтобы принять душ и позавтракать. Во всяком случае, всегда приходил. Джон, мой кузен, и я пошли к озеру. Мы подумали, а вдруг он заболел. Джон и сейчас там, следит, чтобы никто ничего не трогал. Хотя обычно нам никого и нет. Это настоящий заповедник.

Получалось, что мистера Картера мог убить только ктонибудь из членов семьи. Поэтому я хочу, чтобы вы представили себе, с кем мне пришлось иметь дело. Итак, в лесу нас ждал Джон Уайтмен – высокий черноволосый красавец лет тридцати с циничным взглядом актера. А со мной ехал Амброз Картер, чуть постарше, с круглым лицом комика, среднего роста, склонный к полноте.

Он попросил остановить машину, мы пересекли луг, углубились в лес и вышли к озеру, вернее, к большому пруду, окруженному раскидистыми деревьями. Никогда не видел более красивого места. Над водой... Но вернемся к делу, а то я буду говорить всю ночь. Джон Уайтмен сидел на бревне и курил. Когда мы подошли, он взглянул на часы и встал.

– Я тут сижу битый час.

– Извини, Джон, быстрее не получилось, – ответил Амброз. – Это инспектор Уиллз.

Джон никого и ничего не видел, и я отослал его домой вместе с сержантом Хаксли. Тому я велел дождаться доктора и привезти его к озеру. А затем вместе с Амброзом направился к телу.

– Вы с ним ладили? – спросил я.

– Да, конечно. Мне нравилось то, чем я занимался, хотя не могу сказать, любил я дядю или нет. Он... как бы это выразиться... был не от мира сего. Птицы интересовали его гораздо больше, чем люди, и он ни к кому не питал особой привязанности.

– Понимаю, – кивнул я.

Мистер Картер лежал на спине. С пробитой головой и сломанной правой рукой, словно успел подставить ее под первый удар и лишь второй оказался смертельным. У меня сложилось ощущение, что убили его по меньшей мере несколько часов тому назад.

– Когда вы в последний раз видели его живым? – спросил я.

– Вчера утром, в половине десятого, – ответил Амброз.

Я наклонился, чтобы взглянуть на часы убитого. Они сильно пострадали от удара, но я смог разглядеть время. Одиннадцать. "Ровно в одиннадцать", сказал я себе. Неплохое название для детективной истории.

– Как странно, однако, – вырвалось у Амброза. – Я мог бы поклясться... – он смолк на полуслове.

– В чем? – полюбопытствовал я.

– Дядя носил часы на левой руке, – с неохотой ответил он. Мне показалось, что сказать он хотел чтото другое.

– Где были часы, когда вы и мистер Уайтмен обнаружили тело?

– Полагаю там же, где и теперь.

– Точно вы не помните?

– Я сразу заметил, что рука сломана, а часы разбиты, но не придал этому никакого значения. Вероятно, подсознательно я решил, что это левая рука, на которой он и носил часы. Поэтому сейчас и удивился.

– Вы уверены, что мистер Картер носил часы на левой руке?

– Абсолютно. Да посмотрите сами. Вон полоска от ремешка на левом запястье.

Действительно, я увидел полоску. Конечно же, дошел бы до этого сам, но он оказался проворнее. Сказывалась привычка наблюдения за птицами.

Амброз обошел тело, опустился на корточки, присмотрелся и тихонько рассмеялся.

– Что вы нашли смешного, сэр? – спросил я.

– Так, так, так, – проворковал он.

Я присел рядом и увидел, что часы перевернуты.

– Видите, что произошло, инспектор? Убийца сломал руку дяде Генри, прежде чем убил его. Потом снял часы с левого запястья и разбил. Теперь мы знаем, что убийство совершено ровно в одиннадцать часов. Иначе мы не смогли бы определить точное время.

– Похоже на то, – кивнул я.

– Надеть комунибудь часы – все равно, что завязывать галстук на шее другого человека. Все надо делать в зеркальном отображении. Для вас правильно, для него – вверх ногами.

– Выходит, он хочет, чтобы мы считали, что убийство произошло в указанным им час?

– Именно так.

– Это означает, что мистера Картера убили в другое время.

– Совершенно справедливо. Из чего следует... что, инспектор?

– Из чего следует, что на одиннадцать часов у убийцы, возможно, есть твердое алиби, – не без самодовольства ответил я.

– Возможно? – Амброз удивленно взглянул на меня. – Наверняка! Иначе зачем снимать часы? Итак, мы уже коечто о нем знаем.

– Но это все, что нам известно. Мы не знаем, на какое время у него нет алиби. То есть времени убийства.

– О, я бы этого не сказал, – весьма самоуверенно заявил Амброз.

– Не сухой твердой почве не виднелось ни одного следа. Перед тем, как отправить сержанта с Джоном, я приказал ему позвонить в участок, чтобы оттуда прислали двух полицейских. Я хотел, чтобы они занялись поисками орудия убийства, хотя, честно говоря, сомневался в успехе, так оно, скорее всего, покоилось на дне озера. С появлением доктора я мог вернуться в дом и задать несколько вопросов родственникам убитого. А пока не оставалось ничего другого, как беседовать с мистером Амброзом, явно метившим в Шерлоки Холмсы. Мы сели на бревно и закурили.

– Выкладывайте, сэр, – предложил я.

– Что?

– Ваши соображения насчет времени убийства.

– Наверняка я ничего не знаю, инспектор. Ваша версия ничуть не хуже моей.

– Нет у меня никакой версии. Давайте начнем с вашей.

– Вы это серьезно? Отлично, – он просиял. – Прежде всего, что вы можете сказать о времени убийства, исходя из состояния тела?

– Об этом может сказать только доктор Хикс. Да и он даст нам довольно широкий временной диапазон. Порядка шести часов.

– Так много? Ну. Тогда посмотрим, что мы можем сделать. Вопервых... О! – он внезапно замолчал, на его лице отразилась тревога. – Я совсем забыл. С этого, разумеется, следовало начать...

Создавалось впечатление, что он то ли говорил сам с собой, то ли размышлял вслух. Поэтому, подождав немного, я спросил: "С чего?"

– Где вы ищите убийцу, инспектор?

– Я еще не приступал к поискам, сэр.

– В кругу семьи или вне его?

– Я, естественно. Поговорю со всеми, кто сейчас в поместье. И со многими из тех, кто живет за его пределами. Объясните, сэр, в чем суть вашего вопроса?

– Мне хотелось бы думать, что вы будет искать убийцу вне семьи.

– Вернее, вам хотелось бы надеяться, что мистера Картера убил посторонний человек?

Амброз рассмеялся.

– Полагаю, что да, – и добавил, уже для себя. – Полагаю, именно это я и хотел сказать, черт побери.

– Будем откровенны, сэр. Убийца есть убийца, даже если он и родственник.

– Это так, – он отбросил окурок и закурил новую сигарету. – Попробуем представить себе оба варианта. Бродяга или нарушитель права частной собственности, короче, посторонний, идет по лесу, насвистывает, горланит песни, сбивает палкой головки цветков, ломает ветки, беспокоит птиц. Мой дядя, как коршун, налетает на него и гневно спрашивает, как он сюда попал и почему так мерзко ведет себя в заповеднике. Ссора, драка, бродяга бьет дядю палкой, затем, потеряв от страха голову, убивает его. Все очень просто.

– За исключением часов, – вставил я.

– Именно, инспектор, вы попали в самую точку. За исключением часов. Вопервых, бродяга не подумал бы об этом. Вовторых, где ему искать алиби, да и много ли значит алиби бродяги. А втретьих, он бы не решился перевести часы вперед, потому что тело могли найти до установленного на них времени, или назад, потому что тогда дядю Генри могли видеть живым после его смерти.

– Разве сказанное вами не относится к любому убийце, переводящему стрелки часов? – полюбопытствовал я.

– Да, относится. За исключением особых случаев.

– Что же это за...

– Когда заранее известно, что убитый будет находиться в определенном месте в течение длительного времени, и никто к нему не придет, независимо от того, жив он или мертв.

– То есть речь идет как раз о нашем случае. Все родственники знали, где находится убитый.

– Да, – с явной неохотой признал Амброз.

– Да и для посторонних, – продолжил я, садовников, к примеру, егерей, а то и просто соседей привычки мистера Картера не составляли тайну.

– Это правда, – Амброз вновь оживился. – Ну что ж, а теперь давайте порассуждаем. Убив человека в три часа дня, можно перевести стрелки на два и на четыре. Какому у этих вариантов вы бы отдали предпочтение?

– А вы, сэр?

– Несомненно, перевел бы стрелки на два часа.

– Почему несомненно?

– Переводя стрелки на два, я был бы абсолютно уверен в своем алиби на этот час. Переводя на четыре, я мог бы лишь надеяться, что у меня будет алиби. Чтото могло пойти не так, как предполагалось. Я мог оказаться в компании человека, который страдал провалами в памяти, у которого не было часов, и вообще известного лгуна. В первом же случае у меня железное алиби. Я отвел бы стрелки назад, на тот час, когда мог доказать свое присутствие в другом месте. Даже если это убийство и не готовилось заранее, в одиннадцать часов убийцы в заповеднике не было.

Что ж, отсутствием логики его умозаключения не страдали. Возможно. Мне следовало подумать над этим, возможно, и нет.

– Итак, с этим все ясно, – продолжил Амброз. Убийство произошло после одиннадцати. Но когда именно? Едва ли до четверти двенадцатого, иначе убийца не имел бы безупречного алиби. Ему следовало учитывать, что часы имеют тенденцию убегать или отставать на несколько минут. Ему требовалось время, сюда от места алиби, к примеру, от дома. Добрых двадцать минут, если идти пешком, а оставить автомобиль гдето неподалеку он бы не решился. Я думаю, на все он положил бы час. Обеспечил себе алиби на одиннадцать часов, плюс минус пять минут, убил бы в двенадцать и перевел стрелки обратно на одиннадцать.

– Тогда почему не убить мистера Картера в два или три часа дня? Куда безопаснее, если исходить из ваших рассуждений.

– Ленч, – коротко ответил Амброз.

– То есть убийца не мог прервать ленч ради осуществления своих планов? – саркастически осведомился я.

– Я говорю про ленч моего дяде, а не убийцы. Вы же можете определить, когда убитый последний раз принимал пищу?

– Совершенно верно, сэр, мне следовало об этом подумать.

– Дядя Генри всегда ел между половиной первого и половиной второго, поэтому не имело смысла создавать видимость того, что смерть наступила в одиннадцать, если вскрытие могло показать, что он успел съесть ленч. Нет, инспектор, убийство совершено от половины двенадцатого до половины первого, но, скорее всего, ближе к двенадцати.

Что ж, аргументов против у меня не нашлось.

– Хорошо, сэр, – кивнул я. – Его убили в двенадцать. Тем самым мы допускаем, что у убийцы нет никакого алиби на этот час, но он может доказать кому угодно, что в одиннадцать находился совсем в другом месте.

– Согласен с вами, инспектор.

– В таком случае, сэр, позвольте спросить, где вы были в одиннадцать часов?

Амброз расхохотался.

– Я знал, что вы зададите этот вопрос, – он мне подмигнул. – Я это чувствовал.

– Я ни в чем вас не подозреваю, сэр, но мы должны знать, что вы делали в означенный час. Тот же вопрос я задам и остальным.

– Конечно. Дайте подумать. Время в деревне течет незаметно. Значит, так, мои друзья из Уэстона пригласили меня на ленч. Имена я сообщу по первому требованию. Я ушел из дома в начале одиннадцатого, минут пятнадцатьдвадцать поболтал с садовником и шофером. До Уэстона добрался в половине первого. Всетаки четыре мили, по полям, день выдался жарким да я, собственно, никуда не спешил.

– Почему вы не поехали на машине, сэр? Полагаю, шофер мог бы вас отвезти.

– Супруга Майкла собиралась в город за покупками. Кроме того, – он похлопал себя по животу, – пешие прогулки полезны для здоровья.

– Когонибудь встретили?

– Вроде бы нет.

– Ктонибудь знал о том, что вы собрались в Уэстон?

– Да, конечно. За завтраком мы обсуждали наши планы на день. Майкл... да вы, наверное сами спросите у них об этом. Извините.

Мне хотелось знать, чем намеревались заняться родственники убитого, поэтому я попросил его продолжить.

– Майкл всегда привозит с собой ворох бумаг. Он из тех людей, кто работает даже в поезде. Я предложил ему пойти в мою кабинет и обещал прислать чтонибудь выпить. Жене он сказал, что будет занят все утро. Питер и его невеста... Ну, вы понимаете, инспектор, о чем думают только что обручившиеся молодые люди. Пока они вместе, им без разницы, где находиться. Я хотел найти Джону партнера по гольфу, он страстный поклонник этой игры, но агент, или директор театра, или ктото еще пообещал позвонить в одиннадцать. Для серьезной игры это уже поздновато, и Джон сказал, что после звонка потренируется в парке. Я не знаю, чем они занимались в это время, но за завтраком шел вот такой разговор.

Внезапно он вскочил, словно его осенило, и я спросил, в чем дело, потому что у меня тоже возникла интересная идея.

– Его записи! – воскликнул Амброз. – Какие же мы идиоты!

– Я как раз собирался спросить вас о них, – мне действительно пришла в голову мысль о том, что человек, наблюдающий за птицами и их гнездовьями, должен вести подробный дневник, фиксируя увиденное и время каждого сделанного им снимка.

Если бы Амброз не показал мне наблюдательный пункт мистера Картера, я никогда не нашел бы его, приняв за большое засохшее дерево, окруженное кустами. Там и лежал дневник, с последней записью, датированной десятью часами и двадцатью семью минутами.

– Что вы на это скажете? – спросил я Амброза.

– Занятно, – он взял дневник и начал перелистывать страницы. – Особенно после всех наших умных рассуждений. Не мог он просидеть полтора часа, ничего не записав в дневник. О!

– Что такое?

– Последняя запись в конце страницы. Совпадение?

Ответной страницы мы не нашли. Ее тоже выдрали. Мы это поняли по пропуску в мартовских записях. Одна из них обрывалась на полуслове. Да, все сходилось, и на лице Амброза играла довольная улыбка.

Как видите, мой детективлюбитель поработал на совесть, а теперь я расскажу вам, чего добились профессионалы. Мистер Картер успел позавтракать и, если допустить, что к ленчу он приступал в половине первого, убили его в промежутке между 9:45 и 12:30. Поэтому версия Амброза о двенадцати часах, вероятно, соответствовала действительности. Но когда я начал разбираться с алиби, вы помните, убийце оно требовалось на одиннадцать часов утра, а не на полдень, все пошло наперекосяк. Дровосек по имени Роджерс вообще не имел алиби, другие наемные работники видели друг друга на территории поместья, но не могли точно определить, кто, где, когда и чем занимался. Мистер Майкл Картер все утро просидел в кабинете Амброза, во всяком случае, он так сказал. Высокий, властного вида, Майкл выглядел старше своего кузена, хотя и родился на несколько лет позже.

– Никто не заходил к вам? – спросил я.

– Служанка принесла мне виски с содовой. Я ее об этом не просил, но виски выпил.

– Когда она заходила к вам.

– Она, должно быть, помнит. Я – нет, – похоже, он доходчиво объяснял мне, что деловому человеку некогда обращать внимания на подобные мелочи.

Дорис, служанка, подтвердила, что приносила виски, но тоже не смогла вспомнить точного времени.

– Мне велели принести виски в одиннадцать, но Хильда села на осу, я помогала вынимать жало, задержалась и, наверное, зашла в кабинет в начале двенадцатого.

Мистер Питер и мисс Мейфилд, так звали его невесту, обеспечили друг другу полное алиби, так же, как шофер с супруга мистера Майкла. Разумеется, вы можете сказать, что алиби мистера Питера на двенадцать часов могла подтвердить лишь влюбленная в него девушка и достоверность такого алиби вызывала определенные сомнения. Но с моей точки зрения, Питеру вообще не имело смысла переводить стрелки и разбивать часы, если он знал, что мисс Мейфилд подтвердит любые его слова.

Больше всех меня разочаровал мистер Джон Уайтмен. Ему позвонили в половине одиннадцатого, а не в одиннадцать, как он ожидал и на что я надеялся, разговор занял у него пять минут, после чего он взял клюшку и с полдюжины мячей для гольфа и пошел в парк. Время и продолжительность разговора подтвердили телефонистка коммутатора и супруга мистера Майкла.

Анализ собранной информации позволил выявить потенциальных преступников:

1. Майкл Картер. Ему принесли виски в половине двенадцатого. То есть у него было алиби на одиннадцать часов, но не на двенадцать.

2. Джон Уайтмен, который ушел в парк в десять тридцать пять.

3. Роджерс. При условии, что Джон Уайтмен перевел часы, оказавшись один на один с телом убитого, и вырвал страницы дневника. Но зачем он это сделал? Потому что боялся, что его обвинят в убийстве? Из всех племянников он был в самых стесненных обстоятельствах и даже обсуждал с Амброзом возможность получения материальной помощи от дяди.

4. Любой бродяга, опять же с участием Джона Уайтмена. Но эта версия казалась мне неубедительной, поскольку лес находился посреди частного поместья, далеко от основных дорог.

Правда, в трех последних случаях возникал вопрос, а почему Джон перевел стрелки не на половину одиннадцатого, время, на которое у него было алиби, а на одиннадцать, когда никто не мог указать его местонахождения.

Нелогично. Поэтому я с чистой совестью отбросил варианты два, три и четыре. Оставался только Майкл Картер.

Я уже успел поздравить себя с успешным завершением расследования, но тут появилась Дорис. Она еще раз попыталась вспомнить, что она делала утром рокового дня, обговорила все с Хильдой и пришла к выводу, что не могла принести виски раньше полудня. Отсюда следовало, что Майкл не убивал дядю. Получалось, его никто не убивал.

В тот вечер я долго думал над создавшейся ситуацией. Удобно устроился в моем большом кресле, набил трубку, поставил рядом стакан виски с содовой, положил ноги на стул. Мой шеф намеревался влезть в это дело, и мне хотелось назвать ему имя убийцы до того, как он успеет приписать себе все заслуги или позвонит в СкотлендЯрд.

Более всего мне не давали покоя часы.

Убийца основательно потрудился, чтобы задурить нам голову. Смотрите, что получалось. Полоска от ремешка на левом запястье указывала, что мистер Картер носил часы именно на этой руке, а на правую их надел ктото другой. Страница, вырванная из дневника, также говорила за то, что от нас хотели скрыть истинное время убийства. Вывод логичный и единственный.

– Единственный, – произнес я вслух. – Единственный, – повторил с изумлением в голосе и продолжил. – Убийца сделал все, чтобы у нас в этом не осталось ни малейших сомнений.

Глупо, конечно, с моей стороны, но раньше эта мысль не приходила мне в голову. А зря. Убийца положил столько сил, чтобы убедить нас, что жизнь мистера Картера оборвалась не в одиннадцать часов только по одной причине: его убили именно в тот момент. Видите ли, если бы он разбил часы и оставил их на левой руке, у него не могло быть полной уверенности в том, что мы согласимся с установленным им временем смерти, куда бы он ни перевел стрелки. Потому что все знают, что часами убийца может поступить, как ему заблагорассудится. И он пошел на двойной обман. Надел часы на правую руку, создавая видимость, что их разбил тот самый удар, что сломал руку мистеру Картеру, но при этом оставил нам ключ для разгадки его маленьких хитростей. В действительности мистера Картера убили именно в одиннадцать, но преступник всеми силами старался подвести нас к мысли, что это не так.

Майкл Картер мог убить своего дядю. На одиннадцать у него алиби не было. В десять тридцать пять дом опустел и он оставался один до двенадцати, когда Дорис принесла ему виски. Я опустил ноги на пол, сказав себе, что нашел убийцу... потом вновь положил на стул, признавая свою ошибку. Потому что мистера Картера могли убить и Амброз, и Джон. У них тоже не было алиби на одиннадцать часов. Поэтому я наполнил опустевший стакан, набил трубку табаком и опять погрузился в раздумья.

Мотив преступления и возможность его осуществления указывали на то, что виновен ктото из племянников. Если он пытался убедить нас, что у него твердое алиби на одиннадцать часов, раз ве ему не следовало позаботиться о том, чтобы хотя бы у одного из оставшихся племянников было бы такое же алиби? Только тогда он мог бы чувствовать себя спокойно. И что из этого следовало? Знал Майкл, где будет находиться Амброз в одиннадцать часов? Нет. Амброз мог быть, где угодно. Так же, как и Джон. Знал Джон, где будут находиться остальные? Он понятия не имел, где может быть в это время Амброз, а если и предполагал, что Майкл в кабинете Амброза, то не мог знать наверняка, сможет ли Майкл доказать, что не покидал кабинета. А Амброз... тут я подскочил в кресле, ударил правым кулаком в левую ладонь и воскликнул: "Амброз!"

Он распорядился, чтобы в одиннадцать часов Майклу принесли виски. Вот оно, алиби Майкла! Он знал, что Джону должны позвонить в одиннадцать. Это алиби Джона. В том, что оба алиби лопнули, его вины нет. Амброз! Детективлюбитель, который вел меня за собой, не позволив упустить из виду ни след от ремешка на левом запястье, ни перевернутые часы, ни вырванную страницу дневника. Он полностью обезоружил туповатого деревенского инспектора, выложив перед ним все козыри. Амброз, который опросил всех за завтраком, чтобы узнать планы каждого. Амброз, который ненавязчиво сообщил мне, что у двух его кузенов есть алиби на одиннадцать часов. Амброз, который столь убедительно доказал, что убийство совершено в двенадцать, время, на которое ни у кого из племянников алиби не было! Амброз!

Такое вот дело, сэр. Если бы он ни был так умен, если бы не расследование, проведенное им в лесу у меня на глазах, я бы никогда не додумался до этого. Он мне очень помог, этот детективлюбитель. Но доказательства. Ихто и не нашлось и убийца остался безнаказанным, хотя, как я и говорил вам с самого начала, мы знаем, кто убил мистера Картера.