Текст книги "Винни-Пух"

Автор книги: Алан Александр Милн

Ну, эта история здесь, по сути дела, кончается, а я так устал от этой последней фразы, что буду рад поставить точку. А вы?

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ,
в которой Кристофер Робин устраивает торжественный Пиргорой и мы говорим Всем-Всем-Всем До Свиданья

В один прекрасный день, когда солнце снова встало над Лесом и в воздухе разлился майский аромат; когда все речонки и ручейки в Лесу звонко журчали, радуясь, что опять стали маленькими и хорошенькими, а вода в тихих, сонных лужицах только грезила о чудесах, которые ей довелось повидать, и о славных делах, которые она совершила; когда в тёплой лесной тишине Кукушка заботливо пробовала свой голос, и трепетно вслушивалась, стараясь понять – нравится он ей или нет; когда Горлицы кротко жаловались друг другу, лениво повторяя, что дрругой, дрругой виноват, но всё рравно, всё рравно всё прройдёт – именно в такой день Кристофер Робин свистнул на свой особенный манер и Сова тут же прилетела из Дремучего-Дремучего Леса – узнать, что требуется.

– Сова, – сказал Кристофер Робин, – я собираюсь устроить Пиргорой.

– Да ну! Подумать только, – сказала Сова.

– Да. И не простой Пиргорой, а торжественный, потому что он будет в честь Винни-Пуха, – в честь того, что Пух сделал, когда он сделал то, что сделал, когда спас Пятачка от наводнения.

– Нет, вы представьте себе! Подумать только! – сказала Сова.

– Да. Так что ты, пожалуйста, поскорей скажи Всем-Всем-Всем, потому что Пиргорой будет завтра.

– Нет, вы подумайте! Завтра! Не может быть! – сказала Сова, изо всех сил стараясь поддержать разговор.

– Нет, может, – сказал Кристофер Робин, – так что ты лети скорей, ладно?

Сова попыталась придумать ещё что-нибудь Очень Умное, но у неё не получилось, так что она полетела искать Всех-Всех-Всех. И первым, кого она встретила, был Винни-Пух.

– Пух, – сказала она, – Кристофер Робин устраивает Пиргорой.

– Ох! – сказал Пух. А потом, заметив, что Сова ожидает, что он ещё что-нибудь скажет, добавил: – А там будут такие вроде печеньиц с розовой глазурью?

Сова почувствовала, что говорить о таких вроде печеньиц с розовой глазурью как-то ниже её достоинства, поэтому она просто слово в слово повторила то, что сказал ей Кристофер Робин, и улетела искать Иа-Иа.

«Пиргорой в мою честь? – подумал Пух. – Вот это да!»

И он стал раздумывать, будут ли Все-Все-Все знать, что это специальный торжественный Пиргорой в честь Пуха, и расскажет ли Кристофер Робин Всем-Всем-Всем про «Плавучего Медведя» и про «Мудрость Пуха» – про те чудесные корабли, которые Пух придумал и спустил на воду, и он задумался о том, как было бы грустно, если бы все об этом забыли и никто бы не знал, в чью честь этот Торжественный Пиргорой; и чем больше он раздумывал, тем больше всё путалось у него в голове, как в беспокойном сне, когда всё вдруг идёт вкривь и вкось и ничто не слушается… И этот сон вдруг начал сам собою шуметь у него прямо в ушах, а сам Пух стал легонечко похрапывать и так получилось что-то вроде шумелки. Это была

 БЕСПОКОЙНАЯ ПУХОВА ХРАПЕЛКА:

 
Ура! Да здравствует Пух!
(Ух!
А кто это – Пух?)
– Ну, наш Пиргорой!
– КТО, КТО?
– Наш герой!
(Неужто же это наш Винни-Пух?)
– Он самый!
Да разве возможны сомнения?
Он друга спас от беды!
(От беды?)
– Ну, проще тебе сказать – от воды!
Да здравствует Пух!
Он остался сух
Невзирая на все наводнения!
Он плыл в первый раз,
Но всё-таки спас
(Кого?)
– Его!
(Кого его?)
– Его!
То есть того, кого надо!
За это его
(Кого?)
Его самого!
Пуха, понятно!
Теперь ожидает награда.
Да, Пух – он медведь
с Большущим Умом!
Да здравствует Пух!
(Повтори это вслух!)
– С Большущим Умом!
(С умом – или, может, с животиком?)
С животиком тоже —
Поесть он любил —
Ну и что же?
Но всё же
Плавать он не умел, но всё же поплыл
На таком корабле,
Какой – что скрывать —
Мы не можем назвать
Ни бригом,
ни яхтой,
ни лодкой,
ни плотиком…
Да здравствует, здравствует,
здравствует Пух!
Чей бестрепетный дух…
(Ух!)
Так крикнем все вместе тройное ура!
(Давно пора!)
И дадим ему то, чем его наградим!…
(А может быть, просто ему зададим?)
Да нет же, —
Вручим или, лучше, вручем…
(Кому?!)
– Какой бестолковый!
Конечно, ему —
Кого мы поздравим,
А также прославим:
Да здравствует
Здравствует,
Здравствует Пух!
(Скажите мне только —
А ОН ТУТ ПРИ ЧЁМ?)
 

В то время, как в душе Пуха творилось всё это, Сова беседовала с Иа.

– Иа-Иа, – сказала Сова, – Кристофер Робин устраивает Пиргорой.

– Очень интересно, – сказал Иа-Иа. – Полагаю, они пришлют мне крошек, упавших со стола.

На которые успели наступить. Ногами. Очень любезно и заботливо с их стороны. Большое спасибо.

– Они прислали тебе приглашение.

– Любопытно. Можно поглядеть?

– Это при-гла-ше-ни-е.

– Да-да, я расслышал. А кто его обронил?

– Это не то, что едят. Это значит, что тебя зовут на Пиргорой. Приглашают. На завтра.

Иа-Иа медленно покачал головой.

– Ты хочешь сказать – Пятачка. Этого малыша с нервными ушками. Это Пятачок. Я ему передам.

– Да нет же, нет, – сказала Сова, всё же не давая сбить себя с толку. – Это ты!

– Ты уверена?

– Совершенно, совершенно уверена! Кристофер Робин сказал: «Пригласи Всех-Всех-Всех!»

– Всех-Всех-Всех, кроме Иа?

– Всех-Всех-Всех, – повторила Сова с досадой.

– Хм, – сказал Иа-Иа. – Несомненно, тут ошибка, но я всё-таки приду. Только не вините меня, если будет дождь.

Но дождя не было. Кристофер Робин устроил из дощечек длинный стол под деревом. На одном Председательском месте – в конце стола – сидел Кристофер Робин, а на другом Председательском месте – в другом конце стола – сидел сам Винни-Пух, а на остальных местах, между ними, расположились Гости – с одной стороны Сова, Иа-Иа и Пятачок, а напротив – Кролик, Крошка Ру и Кенга. А кругом, прямо на траве, разместились Родственники и Знакомые Кролика, всех сортов и размеров (начиная с тех, на которых вы нечаянно наступаете, и кончая теми, которые иногда нечаянно залетают вам в глаз), и терпеливо ждали, что кто-нибудь из Гостей заговорит с ними, или что-нибудь уронит, или хотя бы спросит у них, который час.

Крошка Ру попал на Пиргорой впервые в жизни, и он, понятно, был ужасно взволнован. Как только все сели за стол, он заговорил и никак не мог угомониться.

– Привет, Пух! – пискнул он первым делом.

– Привет, Ру! – ответил Пух.

Крошка Ру попрыгал на своём стульчике и снова начал.

– Привет, Пятачок! – пискнул он ещё громче. Пятачок в ответ только помахал ему лапкой, так как рот у него был слишком занят.

– Привет, Иа-Иа, – сказал Крошка Ру. Иа-Иа печально посмотрел на него.

– Скоро пойдёт дождь, вот увидишь, – сказал он.

– Привет, Сова!

Сова ласково ответила ему: «Привет, малыш!» – и продолжала рассказывать Кристоферу Робину о несчастном случае, который чуть не произошёл с одним её другом (о котором Кристофер Робин и не слыхивал), и Кенга сказала Ру:

– Сначала выпей молочко, дорогой, а потом говори.

И понятно, Крошка Ру, который как раз пил молоко, попытался сказать, что он может делать и то и другое одновременно… так что его пришлось похлопать по спинке, а потом довольно долго просушивать.

Когда Все-Все-Все славно угостились (и почти закончили), Кристофер Робин постучал ложкой по столу; разговоры сразу прекратились и все затихли, за исключением Крошки Ру, который только что справился с приступом икоты и теперь старался сделать вид, что это совсем не он, а кто-то из Родственников и Знакомых Кролика.

– Этот Пиргорой, – сказал Кристофер Робин, – Пиргорой в честь того, кто что-то сделал, и мы все знаем, кто этот Кто-то, и это – его Пиргорой, в честь того, что он сделал, и у меня есть для него подарок – вот он.

Тут он пошарил вокруг и шёпотом спросил:

– Где же он?

А пока он осматривался в поисках, Иа-Иа внушительно прокашлялся и заговорил.

– Друзья, – начал он, – друзья мои… включая прочих! Для меня большая радость – во всяком случае, до настоящей минуты было большой радостью – видеть вас на моём Пиргорое. То, что я совершил, – просто пустяк. Каждый из вас – конечно, за исключением Кролика, Совы и Кенги – на моём месте сделал бы то же самое. Ах, да и кроме Пуха. К Пятачку и Крошке Ру мои замечания, естественно, не относятся – оба они слишком малы. Словом, любой из присутствующих мог бы так поступить. Чисто случайно героем оказался я. Думаю, нет нужды упоминать о том, что я поступил так не ради того, что Кристофер Робин сейчас ищет…

Тут Иа-Иа поднёс ко рту переднюю ногу и страшным шёпотом произнёс:

– Посмотри под столом! – и продолжал: – Нет. Я совершил то, что совершил, исключительно из чувства долга, то есть поступил так, как обязан, мне кажется, поступать любой из нас, без всяких исключений, – делать всё, что в наших силах, чтобы помочь… И мне кажется, что все мы…

– И-ик! – громко, хотя и нечаянно, сказал Крошка Ру.

– Дорогой мой! – укоризненно сказала Кенга.

– Разве это я? – с искренним удивлением спросил Ру.

– О чём это Иа говорит? – шепнул Пятачок Пуху.

– Я не знаю, – ответил Пух не очень весело.

– Я думал, это твой Пиргорой.

– И я так сначала думал. Но теперь я уж перестал.

– Пусть бы лучше праздник был в твою честь, – сказал Пятачок.

– И я не против, – сказал Пух.

– И-ик! – снова сказал Крошка Ру.

– И – МНЕ – КАЖЕТСЯ, – произнёс Иа-Иа громко и строго, – мне кажется, как я говорил, пока мне не помешали разные бессмысленные звуки, мне кажется, что…

– Вот они! Нашёл! – радостно крикнул Кристофер Робин. – Передайте, пожалуйста, Винни-Пуху. Это для Пуха.

– Для Пуха? – сказал Иа-Иа.

– Конечно. Для самого лучшего медвежонка на свете!

– Я должен был это предвидеть, – сказал Иа-Иа. – Что ж, жаловаться не приходится. У меня есть друзья. Кто-то заговорил со мной не далее, как вчера. А на прошлой неделе – или это было на позапрошлой? – Кролик сбил меня с ног и почти извинился. Общество, общество. Постоянно что-то происходит.

Но никто его не слушал. Все столпились вокруг Винни-Пуха, крича наперебой: «Разворачивай, Пух!», «Открывай скорей!», «А я знаю, что там есть!», «Ничего ты не знаешь!» – и делая другие полезные замечания.

И, наконец, Пух развернул Подарок – а он был большой и тщательно упакованный – и хотя Пух очень спешил, он всё-таки не разрезал, а развязал ленточку – ведь она всегда может вдруг понадобиться. И тут Все-Все-Все так и ахнули. А сам Пух чуть не упал – так он обрадовался.

Потому что это оказалась красивая, большая Специальная Коробка с чудеснейшим набором карандашей!

Там были карандаши, помеченные «В» – в честь Винни-Пуха, и карандаши, помеченные «НВ» – в честь Неустрашимого Винни, и ещё карандаши, помеченные «ВВ» – в честь… в честь Выручательного Винни, потому что ведь это он выручил Пятачка; и ещё там была Машинка для точки карандашей, и Красная Резинка, которая очень хорошо стирает всё, что вы написали неправильно, и потом Линейка, и Синие Карандаши, и Красные Карандаши, и даже Зелёные, и Красно-Синие, совсем как у взрослых.

И всё это было для Пуха!

– Ох, – сказал Пух.

– Ой, Пух! – сказали Все-Все-Все, за исключением Иа-Иа.

– Спасибо! – еле-еле выговорил Пух. А Иа-Иа бормотал себе под нос:

– Подумаешь, карандаши или как их там… Писалки! Большое дело! Кому они нужны! Чепуха!

Потом, когда все уже сказали Кристоферу Робину «До свиданья» и «Спасибо», Пух и Пятачок вдвоём возвращались домой. Вечер был совсем золотой, и друзья долго молчали.

– Пух! Когда ты просыпаешься утром, – сказал, наконец, Пятачок, – что ты говоришь сам себе первым делом?

– Что у нас на завтрак? – сказал Пух. – А ты, Пятачок, что говоришь?

– Я говорю: «Интересно, что сегодня случится интересное?» – сказал Пятачок.

Пух задумчиво кивнул.

– Это то же самое, – сказал он.

– И что же случилось? – спросил Кристофер Робин.

– Когда?

– Завтра утром.

– Я не знаю – сказал Папа.

– А ты можешь подумать и когда-нибудь потом рассказать нам с Пухом? 

– Если вам очень-очень захочется.

– Пуху очень-очень хочется, – сказал Кристофер Робин.

 Он глубоко вздохнул, подхватил своего медвежонка за ногу и направился к двери, волоча Винни-Пуха за собой.

 На пороге он обернулся и сказал:

– Придёшь посмотреть, как я купаюсь?

– Наверно, – сказал Папа.

– А Пухова коробка с карандашами была лучше моей?

– Один к одному, – ответил Папа.

 Мальчик кивнул и вышел… и почти сразу же Папа услышал, как Винни-Пух поднимается по лестнице: бум-бум-бум.