355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Алан Александр Милн » Винни Пух и Все-Все-Все (илл. А. Порет) » Текст книги (страница 2)
Винни Пух и Все-Все-Все (илл. А. Порет)
  • Текст добавлен: 29 сентября 2016, 04:07

Текст книги "Винни Пух и Все-Все-Все (илл. А. Порет)"


Автор книги: Алан Александр Милн


Жанр:

   

Сказки


сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 9 страниц)

ГЛАВА ТРЕТЬЯ,
В КОТОРОЙ ПУХ И ПЯТАЧОК ОТПРАВИЛИСЬ НА ОХОТУ И ЧУТЬ-ЧУТЬ НЕ ПОЙМАЛИ БУКУ

Лучший друг Винни-Пуха, крошечный поросенок, которого звали Пятачок, жил в большом-пребольшом доме, в большом-пребольшом дереве. Дерево стояло в самой середине Леса, дом был в самой середине дерева, а Пятачок жил в самой середине дома.

А рядом с домом стоял столбик, на котором была прибита поломанная доска с надписью, и тот, кто умел немножко читать, мог прочесть:


Посторонним В.

Больше никто ничего не мог прочесть, даже тот, кто умел читать совсем хорошо.

Как-то Кристофер Робин спросил у Пятачка, что тут, на доске, написано. Пятачок сразу же сказал, что тут написано имя его дедушки и что эта доска с надписью – их фамильная реликвия, то есть семейная драгоценность.

Кристофер Робин сказал, что не может быть такого имени – Посторонним В., а Пятачок ответил, что нет, может, нет, может, потому что дедушку же так звали! И "В" – это просто сокращение, а полностью дедушку звали Посторонним Вилли, а это тоже сокращение имени Вильям Посторонним.

– У дедушки было два имени, – пояснил он, – специально на тот случай, если он одно где-нибудь потеряет.

– Подумаешь! У меня тоже два имени, – сказал Кристофер Робин.

– Ну вот, что я говорил! – сказал Пятачок. – Значит, я прав!

Был чудесный зимний день. Пятачок, разметавший снег у дверей своего дома, поднял голову и увидел не кого иного, как Винни-Пуха. Пух медленно шел куда-то, внимательно глядя себе под ноги, и так глубоко задумался, что, когда Пятачок окликнул его, он и не подумал остановиться.

– Эй, Пух! – закричал Пятачок. – Здорово, Пух! Ты что там делаешь?

– Охочусь! – сказал Пух.

– Охотишься? На кого?

– Выслеживаю кого-то! – таинственно ответил Пух.

Пятачок подошел к нему поближе:

– Выслеживаешь? Кого?

– Вот как раз об этом я все время сам себя спрашиваю, – сказал Пух. – В этом весь вопрос: кто это?

– А как ты думаешь, что ты ответишь на этот вопрос?

– Придется подождать, пока я с ним встречусь, – сказал Винни-Пух. – Погляди-ка сюда. – Он показал на снег прямо перед собой. – Что ты тут видишь?

– Следы, – сказал Пятачок. – Отпечатки лап! – Пятачок даже взвизгнул от волнения. – Ой, Пух! Ты думаешь… это… это… страшный Бука?!

– Может быть, – сказал Пух. – Иногда как будто он, а иногда как будто и не он. По следам разве угадаешь?

Он замолчал и решительно зашагал вперед по следу, а Пятачок, помедлив минутку-другую, побежал за ним.

Внезапно Винни-Пух остановился и нагнулся к земле.

– В чем дело? – спросил Пятачок.

– Очень странная вещь, – сказал медвежонок. – Теперь тут, кажется, стало два зверя. Вот к этому – Неизвестно Кому – подошел другой – Неизвестно Кто, и они теперь гуляют вдвоем. Знаешь чего, Пятачок? Может быть, ты пойдешь со мной, а то вдруг это окажутся Злые Звери?

Пятачок мужественно почесал за ухом и сказал, что до пятницы он совершенно свободен и с большим удовольствием пойдет с Пухом, в особенности если там Настоящий Бука.

– Ты хочешь сказать, если там два Настоящих Буки, – уточнил Винни-Пух, а Пятачок сказал, что это все равно, ведь до пятницы ему совершенно нечего делать.

И они пошли дальше вместе.

Следы шли вокруг маленькой ольховой рощицы… и, значит, два Буки, если это были они, тоже шли вокруг рощицы, и, понятно, Пух и Пятачок тоже пошли вокруг рощицы.

По пути Пятачок рассказывал Винни-Пуху интересные истории из жизни своего дедушки Посторонним В. Например, как этот дедушка лечился от ревматизма после охоты и как он на склоне лет начал страдать одышкой, и всякие другие занятные вещи.

А Пух все думал, как же этот дедушка выглядит. И ему пришло в голову, что вдруг они сейчас охотятся как раз на двух дедушек, и интересно, если они поймают этих дедушек, можно ли будет взять хоть одного домой и держать его у себя, и что, интересно, скажет по этому поводу Кристофер Робин.

А следы все шли и шли перед ними…

Вдруг Винни-Пух снова остановился как вкопанный.

– Смотри! – закричал он шепотом и показал на снег.

– Куда? – тоже шепотом закричал Пятачок и подскочил от страха. Но, чтобы показать, что он подскочил не от страха, а просто так, он тут же подпрыгнул еще разика два, как будто ему просто захотелось попрыгать.

– Следы, – сказал Пух. – Появился третий зверь!

– Пух, – взвизгнул Пятачок, – ты думаешь, это еще один Бука?

– Нет, не думаю, – сказал Пух, – потому что следы совсем другие… Это, может быть, два Буки, а один, скажем… скажем, Бяка… Или же, наоборот, два Бяки, а один, скажем… скажем, Бука… Надо идти за ними, ничего не поделаешь.

И они пошли дальше, начиная немного волноваться, потому что ведь эти три Неизвестных Зверя могли оказаться Очень Страшными Зверями. И Пятачку ужасно хотелось, чтобы его милый Дедушка Посторонним В. был бы сейчас тут, а не где-то в неизвестном месте… А Пух думал о том, как было бы хорошо, если бы они вдруг, совсем-совсем случайно, встретили Кристофера Робина, – конечно, просто потому, что он, Пух, так любит Кристофера Робина!…

И тут совершенно неожиданно Пух остановился в третий раз и облизал кончик своего носа, потому что ему вдруг стало страшно жарко. Перед ними были следы четырех зверей!

– Гляди, гляди, Пятачок! Видишь? Стало три Буки и один Бяка! Еще один Бука прибавился!…

Да, по-видимому, так и было! Следы, правда, немного путались и перекрещивались друг с другом, но, совершенно несомненно, это были следы четырех комплектов лап.

– Знаешь что? – сказал Пятачок, в свою очередь, облизав кончик носа и убедившись, что это очень мало помогает. – Знаешь что? По-моему, я что-то вспомнил. Да, да! Я вспомнил об одном деле, которое я забыл сделать вчера, а завтра уже не успею… В общем, мне нужно скорее пойти домой и сделать это дело.

– Давай сделаем это после обеда, – сказал Пух, – я тебе помогу.

– Да, понимаешь, это не такое дело, которое можно сделать после обеда, – поскорее сказал Пятачок. – Это такое специальное утреннее дело. Его обязательно надо сделать утром, лучше всего часов в… Который час, ты говорил?

– Часов двенадцать, – сказал Пух, посмотрев на солнце.

– Вот, вот, как ты сам сказал, часов в двенадцать. Точнее, от двенадцати до пяти минут первого! Так что ты уж на меня не обижайся, а я… Ой, мама! Кто там?

Пух посмотрел на небо, а потом, снова услышав чей-то свист, взглянул на большой дуб и увидел кого-то на ветке.

– Да это же Кристофер Робин! – сказал он.

– А-а, ну тогда все в порядке, – сказал Пятачок, – с ним тебя никто не тронет. До свиданья!

И он побежал домой что было духу, ужасно довольный тем, что скоро окажется в полной безопасности.

Кристофер Робин не спеша слез с дерева.

– Глупенький мой мишка, – сказал он, – чем это ты там занимался? Я смотрю, сначала ты один обошел два раза вокруг этой рощицы, потом Пятачок побежал за тобой, и вы стали ходить вдвоем… Сейчас, по-моему, вы собирались обойти ее в четвертый раз по своим собственным следам!…

– Минутку, – сказал Пух, подняв лапу.

Он присел на корточки и задумался – глубоко-глубоко. Потом он приложил свою лапу к одному следу… Потом он два раза почесал за ухом и поднялся.

– Н-да… – сказал он. – Теперь я понял, – добавил он. – Я даже не знал, что я такой глупый простофиля! – сказал Винни-Пух. – Я самый бестолковый медвежонок на свете!

– Что ты! Ты самый лучший медвежонок на свете! – утешил его Кристофер Робин.

– Правда? – спросил Пух. Он заметно утешился. И вдруг он совсем просиял: – Что ни говори, а уже пора обедать, – сказал он. И он пошел домой обедать.

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ,
В КОТОРОЙ ИА-ИА ТЕРЯЕТ ХВОСТ, А ПУХ НАХОДИТ

Старый серый ослик Иа-Иа стоял один-одинешенек в заросшем чертополохом уголке леса, широко расставив передние ноги и свесив голову набок, и думал о Серьезных Вещах. Иногда он грустно думал: «Почему?», а иногда: «По какой причине?», а иногда он думал даже так: «Какой же отсюда следует вывод?» И неудивительно, что порой он вообще переставал понимать, о чем же он, собственно, думает.

Поэтому, сказать вам по правде, услышав тяжелые шаги Винни-Пуха, Иа очень обрадовался, что может на минутку перестать думать и просто поздороваться.

– Как самочувствие? – по обыкновению уныло спросил он.

– А как твое? – спросил Винни-Пух.

Иа покачал головой.

– Не очень как! – сказал он. – Или даже совсем никак. Мне кажется, я уже очень давно не чувствовал себя как.

– Ай-ай-ай, – сказал Пух, – очень грустно! Дай-ка я на тебя посмотрю.

Иа-Иа продолжал стоять, понуро глядя в землю, и Винни-Пух обошел вокруг него.

– Ой, что это случилось с твоим хвостом? – спросил он удивленно.

– А что с ним случилось? – сказал Иа-Иа.

– Его нет!

– Ты не ошибся?

– Хвост или есть, или его нет. По-моему, тут нельзя ошибиться. А твоего хвоста нет.

– А что же тогда там есть?

– Ничего.

– Ну-ка, посмотрим, – сазал Иа-Иа.

И он медленнио повернулся к тому месту, где недавно был его хвост; затем, заметив, что ему никак не удается его догнать, он стал поворачиваться в обратную сторону, пока не вернулся туда, откуда начал, а тогда он опустил голову и посмотрел снизу и наконец сказал, глубоко и печально вздыхая:

– Кажется, ты прав.

– Конечно, я прав, – сказал Пух.

– Это вполне естественно, – грустно сказал Иа-Иа. – Теперь все понятно. Удивляться не приходится.

– Ты, наверно, его где-нибудь позабыл, – сказал Винни-Пух.

– Наверно, его кто-нибудь утащил… – сказал Иа-Иа. – Чего от них ждать! – добавил он после большой паузы.

Пух чувствовал, что он должен сказать что-нибудь полезное, но не мог придумать, что именно. И он решил вместо этого сделать что-нибудь полезное.

– Иа-Иа, – торжественно произнес он, – я, Винни-Пух, обещаю тебе найти твой хвост.

– Спасибо, Пух, – сказал Иа. – Ты настоящий друг. Не то что некоторые!

И Винни-Пух отправился на поиски хвоста.

Он вышел в путь чудесным весенним утром. Маленькие прозрачные облачка весело играли на синем небе. Они то набегали на солнышко, словно хотели его закрыть, то поскорее убегали, чтобы дать и другим побаловаться.

А солнце весело светило, не обращая на них никакого внимания, и сосна, которая носила свои иголки круглый год не снимая, казалась старой и потрепанной рядом с березками, надевшими новые зеленые кружева. Винни шагал мимо сосен и елок, шагал по склонам, заросшим можжевельником и репейником, шагал по крутым берегам ручьев и речек, шагал среди груд камней и снова среди зарослей, и вот наконец, усталый и голодный, он вошел в Дремучий Лес, потому что именно там, в Дремучем Лесу, жила Сова.

"А если кто-нибудь что-нибудь о чем-нибудь знает, – сказал медвежонок про себя, – то это, конечно, Сова. Или я не Винни-Пух, – сказал он. – А я – он, – добавил Винни-Пух. – Значит, все в порядке! "

Сова жила в великолепном замке "Каштаны". Да, это был не дом, а настоящий замок. Во всяком случае, так казалось медвежонку, потому что на двери замка был и звонок с кнопкой, и колокольчик со шнурком. Под звонком было прибито объявление:


ПРОШУ НАЖАТЬ ЭСЛИ НЕ АТКРЫВАЮТ

А под колокольчиком другое объявление:


ПРОШУ ПАДЕРГАТЬ ЭСЛИ НЕ АТКРЫВАЮТ

Оба эти объявления написал Кристофер Робин, который один во всем Лесу умел писать. Даже Сова, хотя она была очень-очень умная и умела читать и даже подписывать свое имя – Сава, и то не сумела бы правильно написать такие трудные слова.

Винни-Пух внимательно прочел оба объявления, сначала слева направо, а потом – на тот случай, если он что-нибудь пропустил, – справа налево.

Потом, для верности, он нажал кнопку звонка и постучал по ней, а потом он подергал шнурок колокольчика и крикнул очень громким голосом:

– Сова! Открывай! Пришел Медведь.

Дверь открылась, и Сова выглянула наружу.

– Здравствуй, Пух, – сказала она. – Какие новости?

– Грустные и ужасные, – сказал Пух, – потому что Иа-Иа, мой старый друг, потерял свой хвост, и он очень убивается о нем. Будь так добра, скажи мне, пожалуйста, как мне его найти?

– Ну, – сказала Сова, – обычная процедура в таких случаях нижеследующая…

– Что значит Бычья Цедура? – сказал Пух. – Ты не забывай, что у меня в голове опилки и длинные слова меня только огорчают.

– Ну, это означает то, что надо сделать.

– Пока она означает это, я не возражаю, – смиренно сказал Пух.

– А сделать нужно следующее: во-первых, сообщи в прессу. Потом…

– Будь здорова, – сказал Пух, подняв лапу. – Так что мы должны сделать с этой… как ты сказала? Ты чихнула, когда собиралась сказать.

– Я не чихала.

– Нет, Сова, ты чихнула.

– Прости, пожалуйста, Пух, но я не чихала. Нельзя же чихнуть и не знать, что ты чихнул.

– Ну и нельзя знать, что кто-то чихнул, когда никто не чихал.

– Я начала говорить: сперва сообщи…

– Ну вот ты опять! Будь здорова, – грустно сказал Винни-Пух.

– Сообщи в печать, – очень громко и внятно сказала Сова. – Дай в газету объявление и пообещай награду. Надо написать, что мы дадим что-нибудь хорошенькое тому, кто найдет хвост Иа-Иа.

– Понятно, понятно, – сказал Пух, кивая головой. – Кстати, насчет "чего-нибудь хорошенького", – продолжал он сонно, – я обычно как раз в это время не прочь бы чем-нибудь хорошенько подкре… – И он покосился на буфет, стоявший в углу комнаты Совы. – Скажем, ложечкой сгущенного молока или еще чем-нибудь, например, одним глоточком меду…

– Ну вот, – сказала Сова, – мы, значит, напишем наше объявление, и его расклеят по всему Лесу.

"Ложечка меду, – пробормотал медвежонок про себя, – или… или уж нет, на худой конец".

И он глубоко вздохнул и стал очень стараться слушать то, что говорила Сова.

А Сова говорила и говорила какие-то ужасно длинные слова, и слова эти становились все длиннее и длиннее… Наконец она вернулась туда, откуда начала, и стала объяснять, что написать это объявление должен Кристофер Робин.

– Это ведь он написал объявления на моей двери. Ты их видел, Пух?

Пух уже довольно давно говорил по очереди то "да", то "нет" на все, что бы ни сказала Сова. И так как в последний раз он говорил "да, да", то на этот раз он сказал: "Нет, нет, никогда!" – хотя не имел никакого понятия, о чем идет речь.

– Как, ты их не видел? – спросила Сова, явно удивившись. – Пойдем посмотрим на них.

Они вышли наружу, и Пух посмотрел на звонок и на объявление под ним и взглянул на колокольчик и шнурок, который шел от него, и чем больше он смотрел на шнурок колокольчика, тем больше он чувствовал, что он где-то видел что-то очень похожее… Где-то совсем в другом месте, когда-то раньше…

– Красивый шнурок, правда? – сказала Сова.

Пух кивнул.

– Он мне что-то напоминает, – сказал он, – но я не могу вспомнить что. Где ты его взяла?

– Я как-то шла по лесу, а он висел на кустике, и я сперва подумала, что там кто-нибудь живет, и позвонила, и ничего не случилось, а потом я позвонила очень громко, и он оторвался, и, так как он, по-моему, был никому не нужен, я взяла его домой и…

– Сова, – сказал Пух торжественно, – он кому-то очень нужен.

– Кому?

– Иа. Моему дорогому другу Иа-Иа. Он… он очень любил его.

– Любил его?

– Был привязан к нему, – грустно сказал Винни-Пух.

С этими словами он снял шнурок с крючка и отнес его хозяину, то есть Иа, а когда Кристофер Робин прибил хвост на место, Иа-Иа принялся носиться по Лесу, с таким восторгом размахивая хвостом, что у Винни-Пуха защекотало во всем теле и ему пришлось поскорее побежать домой и немножко подкрепиться.

Спустя полчаса, утирая губы, он гордо спел:

 
Кто нашел хвост?
Я, Винни-Пух!
Около двух
(Только по-правдашнему было около одиннадцати!)
Я нашел хвост!
 

ГЛАВА ПЯТАЯ,
В КОТОРОЙ ПЯТАЧОК ВСТРЕЧАЕТ СЛОНОПОТАМА

Однажды, когда Кристофер Робин, Винни-Пух и Пятачок сидели и мирно беседовали, Кристофер Робин проглотил то, что у него было во рту, и сказал, как будто между прочим:

– Знаешь, Пятачок, а я сегодня видел Слонопотама.

– А чего он делал? – спросил Пятачок.

Можно было подумать, что он ни капельки не удивился!

– Ну, просто слонялся, – сказал Кристофер Робин, – По-моему, он меня не видел.

– Я тоже одного как-то видел, – сказал Пятачок. – По-моему, это был он. А может, и нет.

– Я тоже, – сказал Пух, недоумевая. "Интересно, кто же это такой Слонопотам?" – подумал он.

– Их не часто встретишь, – небрежно сказал Кристофер Робин.

– Особенно сейчас, – сказал Пятачок.

– Особенно в это время года, – сказал Пух.

Потом они заговорили о чем-то другом, и вскоре пришла пора Пуху и Пятачку итти домой. Они пошли вместе. Сперва, пока они плелись по тропинке на краю Дремучего Леса, оба молчали; но когда они дошли до речки и стали помогать друг другу перебираться по камушкам, а потом бок о бок пошли по узкой тропке между кустов, у них завязался Очень Умный Разговор. Пятачок говорил: "Понимаешь, Пух, что я хочу сказать?" А Пух говорил: "Я и сам так, Пятачок, думаю". Пятачок говорил: "Но с другой стороны, Пух, мы не должны забывать". А Пух отвечал: "Совершенно верно, Пятачок. Не понимаю, как я мог упустить это из виду".

И вот, как раз когда они дошли до Шести Сосен, Пух оглянулся кругом и, убедившись, что никто не подслушивает, сказал весьма торжественным тоном:

– Пятачок, я что-то придумал.

– Что ты придумал, Пух?

– Я решил поймать Слонопотама.

Сказав это, Винни-Пух несколько раз подряд кивнул головой. Он ожидал, что Пятачок скажет: "Ну да!", или: "Да ну?", или: "Пух, не может быть!", или сделает какое-нибудь другое полезное замечание в этом духе, но Пятачок ничего не сказал.

По правде говоря, Пятачок огорчился, что не ему первому пришла в голову эта замечательная мысль.

– Я думаю поймать его, – сказал Пух, подождав еще немножко, – в западню. И это должна быть очень Хитрая Западня, так что тебе придется помочь мне, Пятачок.

– Пух, – сказал Пятачок, немедленно утешившись и почувствовав себя вполне счастливым, – я тебе, конечно, помогу. – А потом он сказал: – А как мы это сделаем?

И Пух сказал:

– В этом-то вся соль: как?

Они сели, чтобы обдумать свое предприятие.

Первое, что пришло Пуху в голову, – вырыть Очень Глубокую Яму, а потом Слонопотам пойдет гулять и упадет в эту яму, и…

– Почему? – спросил Пятачок.

– Что – почему? – сказал Пух.

– Почему он туда упадет?

Пух потер нос лапой и сказал, что, ну, наверно, Слонопотам будет гулять, мурлыкая себе под нос песенку и поглядывая на небо – не пойдет ли дождик, вот он и не заметит Очень Глубокой Ямы, пока не полетит в нее, а тогда ведь будет уже поздно.

Пятачок сказал, что это, конечно, очень хорошая Западня, но что, если дождик уже будет идти?

Пух опять почесал свой нос и сказал, что он об этом не подумал. Но тут же просиял и сказал, что, если дождь уже будет идти, Слонопотам может посмотреть на небо, чтобы узнать, скоро ли дождь перестанет, вот он опять и не заметит Очень Глубокой Ямы, пока не полетит в нее!… А ведь тогда будет уже поздно.

Пятачок сказал, что теперь все ясно, и, по его мнению, это очень-очень Хитрая Западня.

Пух был весьма польщен, услышав это, и почувствовал, что Слонопотам уже все равно что пойман.

– Но, – сказал он, – осталось обдумать только одно, а именно: где надо выкопать Очень Глубокую Яму?

Пятачок сказал, что лучше всего выкопать яму перед самым носом Слонопотама, как раз перед тем, как он в нее упадет.

– Но ведь он тогда увидит, как мы ее будем копать, – сказал Пух.

– Не увидит! Ведь он будет смотреть на небо!

– А вдруг он случайно посмотрит вниз? – сказал Пух. – Тогда он может обо всем догадаться…

Он долго размышлял, а потом грустно добавил:

– Да, это не так просто, как я думал. Наверно, поэтому Слонопотамы так редко попадаются…

– Наверно, поэтому, – согласился Пятачок.

Они вздохнули и поднялись, а потом, вытащив друг из друга немножко колючек, опять сели, и все это время Пух говорил себе: "Эх, эх, если бы только я умел думать!…" Винни в глубине души был уверен, что поймать Слонопотама можно, надо только, чтобы у охотника в голове был настоящий ум, а не опилки…

– Предположим, – сказал он Пятачку, – ты бы хотел поймать меня. Как бы ты за это взялся?

– Ну, – сказал Пятачок, – я бы вот как сделал: я бы сделал западню, и я бы поставил туда приманку – горшок меду. Ты бы его учуял и полез бы за ним, и…

– Да, я бы полез за ним туда, – взволнованно сказал Пух, – только очень осторожно, чтобы не ушибиться, и я бы взял этот горшок с медом, и сперва я бы облизал только края, как будто там больше меда нет, понимаешь, а там отошел бы в сторону и подумал о нем немножко, а потом я бы вернулся и начал бы лизать с самой середины горшка, а потом…

– Ну ладно, успокойся, успокойся. Главное – ты был бы в ловушке, и я бы мог тебя поймать. Так вот, первым делом надо подумать о том, что любят Слонопотамы. По-моему, желуди, верно? У нас сейчас их очень много… Эй, Пух, очнись!

Пух, который тем временем совсем размечтался о меде, очнулся и даже подскочил и сказал, что мед гораздо приманочней, чем желуди. Пятачок был другого мнения, и они чуть было не поспорили об этом; но Пятачок вовремя сообразил, что если они будут класть в ловушку желуди, то желуди придется собирать ему, Пятачку, а если они положат туда мед, то его достанет Пух. Поэтому он сказал: "Очень хорошо, значит, мед!" – в тот самый момент, когда Пух тоже об этом подумал и собирался сказать: "Очень хорошо, значит, желуди".

– Значит, мед, – повторил Пятачок для верности. – Я выкопаю яму, а ты сходишь за медом.

– Отлично, – сказал Пух и побрел домой.

Придя домой, он подошел к буфету, влез на стул и достал с верхней полки большой-пребольшой горшок меду. На горшке было написано "М и о т", но, чтобы удостовериться окончательно, Винни-Пух снял с него бумажную крышку и заглянул внутрь. Там действительно был мед.

– Но ручаться нельзя, – сказал Пух. – Я помню, мой дядя как-то говорил, что он однажды видел сыр точь-в-точь такого же цвета.

Винни сунул в горшок мордочку и как следует лизнул.

– Да, – сказал он, – это он. Сомневаться не приходится. Полный горшок меду. Конечно, если только никто не положил туда на дно сыру – просто так, шутки ради. Может быть, мне лучше немного углубиться… на случай… На тот случай, если Слонопотамы не любят сыру… как и я… Ах! – И он глубоко вздохнул. – Нет, я не ошибся. Чистый мед сверху донизу!

Окончательно убедившись в этом, Пух понес горшок к западне, и Пятачок, выглянув из Очень Глубокой Ямы, спросил: "Принес?" А Пух сказал: "Да, но он не совсем полный". Пятачок заглянул в горшок и спросил: "Это все, что у тебя осталось?" А Пух сказал: "Да", потому что это была правда.

И вот Пятачок поставил горшок на дно Ямы, вылез оттуда, и они пошли домой.

– Ну, Пух, спокойной ночи, – сказал Пятачок, когда они подошли к дому Пуха. – А завтра утром в шесть часов мы встретимся у Сосен и посмотрим, сколько мы наловили Слонопотамов.

– До шести, Пятачок. А веревка у тебя найдется?

– Нет. А зачем тебе понадобилась веревка?

– Чтобы отвести их домой.

– Ох… А я думал, Слонопотамы идут на свист.

– Некоторые идут, а некоторые нет. За Слонопотамов ручаться нельзя. Ну, спокойной ночи!

– Спокойной ночи!

И Пятачок побежал рысцой к своему дому, возле которого была доска с надписью "Посторонним В.", а Винни-Пух лег спать.

Спустя несколько часов, когда ночь уже потихоньку убиралась восвояси, Пух внезапно проснулся от какого-то щемящего чувства. У него уже бывало раньше это щемящее чувство, и он знал, что оно означает: ему хотелось есть.

Он поплелся к буфету, влез на стул, пошарил на верхней полке и нашел там пустоту.

« Это странно, – подумал он, – я же знаю, что у меня там был горшок меду. Полный горшок, полный медом до самых краев, и на нем было написано „М и о т“, чтобы я не ошибся. Очень, очень странно».

И он начал расхаживать по комнате взад и вперед, раздумывая, куда же мог деваться горшок, и ворча про себя песенку-ворчалку. Вот какую:

 
Куда мой мед деваться мог?
Ведь был полнехонький горшок!
Он убежать никак не мог —
Ведь у него же нету ног!
Не мог уплыть он по реке
(Он без хвоста и плавников),
Не мог зарыться он в песке…
Не мог, а все же – был таков!
Не мог уйти он в темный лес,
Не мог взлететь под небеса…
Не мог, а все-таки исчез!
Ну, это прямо чудеса!
 

Он проворчал эту песню три раза и внезапно все вспомнил. Он же поставил горшок в Хитрую Западню для Слонопотамов!

– Ай-ай-ай! – сказал Пух. – Вот что получается, когда чересчур заботишься о Слонопотамах!

И он снова лег в постель.

Но ему не спалось. Чем больше старался он уснуть, тем меньше у него получалось. Он попробовал считать овец – иногда это очень неплохой способ, – но это не помогало. Он попробовал считать Слонопотамов, но это оказалось еще хуже, потому что каждый Слонопотам, которого он считал, сразу кидался на Пухов горшок с медом и все съедал дочиста! Несколько минут Пух лежал и молча страдал, но когда пятьсот восемьдесят седьмой Слонопотам облизал свои клыки и прорычал: "Очень неплохой мед, пожалуй, лучшего я никогда не пробовал", Пух не выдержал. Он скатился с кровати, выбежал из дому и помчался прямиком к Шести Соснам.

Солнце еще нежилось в постели, но небо над Дремучим Лесом слегка светилось, как бы говоря, что солнышко уже просыпается и скоро вылезет из-под одеяла. В рассветных сумерках Сосны казались грустными и одинокими; Очень Глубокая Яма казалась еще глубже, чем была, а горшок с медом, стоявший на дне, был совсем призрачным, словно тень. Но когда Пух подошел поближе, нос сказал ему, что тут, конечно, мед, и язычок Пуха вылез наружу и стал облизывать губы.

– Жалко-жалко, – сказал Пух, сунув нос в горшок, – Слонопотам почти все съел!

Потом, подумав немножко, он добавил:

– Ах нет, это я сам. Я позабыл.

К счастью, оказалось, что он съел не все. На самом донышке горшка оставалось еще немножко меда, и Пух сунул голову в горшок и начал лизать и лизать…

Тем временем Пятачок тоже проснулся. Проснувшись, он сразу же сказал: "Ох". Потом, собравшись с духом, заявил: "Ну что же!… Придется", – закончил он отважно. Но все поджилки у него тряслись, потому что в ушах у него гремело страшное слово – СЛОНОПОТАМ!

Какой он, этот Слонопотам?

Неужели очень злой?

Идет ли он на свист?

И если идет, то з а ч е м?…

Любит ли он поросят или нет?

И как он их любит?…

Если он ест поросят, то, может быть, он все-таки не тронет поросенка, у которого есть дедушка по имени Посторонним В.?

Бедный Пятачок не знал, как ответить на все эти вопросы. А ведь ему через какой-нибудь час предстояло впервые в жизни встретиться с настоящим Слонопотамом!

Может быть, лучше притвориться, что заболела голова, и не ходить к Шести Соснам? Но вдруг будет очень хорошая погода и никакого Слонопотама в западне не окажется, а он, Пятачок, зря проваляется все утро в постели?

Что же делать?

И тут ему пришла в голову хитрая мысль. Он пойдет сейчас потихоньку к Шести Соснам, очень осторожно заглянет в западню и посмотрит, есть там Слонопотам или нет. Если он там, то он, Пятачок, вернется и ляжет в постель, а если нет, то он, конечно, не ляжет!…

И Пятачок пошел. Сперва он думал, что, конечно, никакого Слонопотама там не окажется; потом стал думать, что нет, наверно, окажется; когда же он подходил к западне, он был в этом совершенно уверен, потому что услышал, как тот слонопотамит вовсю!

– Ой-ой-ой! – сказал Пятачок. Ему очень захотелось убежать. Но он не мог. Раз он уже подошел так близко, нужно хоть одним глазком глянуть на живого Слонопотама. И вот он осторожно подкрался сбоку к яме и заглянул туда…

А Винни-Пух все никак не мог вытащить голову из горшка с медом. Чем больше он тряс головой, тем крепче сидел горшок.

Пух кричал: "Мама!", кричал: "Помогите!", кричал и просто: "Ай-ай-ай", но все это не помогало. Он пытался стукнуть горшком обо что-нибудь, но, так как он не видел, обо что он стукает, и это не помогало. Он пытался вылезти из западни, но, так как он не видел ничего, кроме горшка (да и тот не весь), и это не получалось.

Совсем измучившись, он поднял голову (вместе с горшком) и издал отчаянный, жалобный вопль…

И именно в этот момент Пятачок заглянул в яму.

– Караул! Караул! – закричал Пятачок. – Слонопотам, ужасный Слонопотам!!! – И он помчался прочь, так что только пятки засверкали, продолжая вопить: – Караул! Слонасный ужопотам! Караул! Потасный Слоноужам! Слоноул! Слоноул! Карасный Потослонам!…

Он вопил и сверкал пятками, пока не добежал до дома Кристофера Робина.

– В чем дело, Пятачок? – сказал Кристофер Робин, натягивая штанишки.

– Ккк-карапот, – сказал Пятачок, который так запыхался, что едва мог выговорить слово. – Ужо…пото… Слонопотам!

– Где?

– Вон там, – сказал Пятачок, махнув лапкой.

– Какой он?

– У-у-ужасный! С вот такой головищей! Ну прямо, прямо… как… как не знаю что! Как горшок!

– Ну, – сказал Кристофер Робин, надевая ботинки, – я должен на него посмотреть. Пошли.

Конечно, вдвоем с Кристофером Робином Пятачок ничего не боялся. И они пошли.

– Слышишь, слышишь? Это он! – сказал Пятачок испуганно, когда они подошли поближе.

– Что-то слышу, – сказал Кристофер Робин.

Они слышали стук. Это бедный Винни, наконец, наткнулся на какой-то корень и пытался разбить свой горшок.

– Стой, дальше нельзя! – сказал Пятачок, крепко стиснув руку Кристофера Робина. – Ой, как страшно!…

И вдруг Кристофер Робин покатился со смеху. Он хохотал и хохотал… хохотал и хохотал… И пока он хохотал, голова Слонопотама здорово ударилась о корень. Трах! – горшок разлетелся вдребезги. Бах! – и появилась голова Винни-Пуха.

И тут наконец Пятачок понял, каким он был глупым Пятачком. Ему стало так стыдно, что он стремглав помчался домой и лег в постель с головной болью, и в это утро он почти окончательно решил убежать из дому и стать моряком.

А Кристофер Робин и Пух отправились завтракать.

– Мишка! – сказал Кристофер Робин. – Я тебя ужасно люблю!

– А я-то! – сказал Винни-Пух.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю