Текст книги "Морг. Практика"

Автор книги: Акатава Ибис

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 3 страниц)

Часть 1

Глава 1 Серое, предрассветное небо смотрело на такое же серое одноэтажное здание, с потертыми стенами и полутемными от грязи и лет стеклами и железной дверью.

Декабрь наступила снежной и морозной. Порыв северного ветра бросил подмерзшие снежинки в железную дверь. В столь ранний час только дворник пытался скрести подмерзший с ночи снег с асфальта.

Фыркалка открыв глаза и потянувшись всем телом, почти выгнув спину широкой дугой, неспешно встав и посмотрев на серый пейзаж, двинулась к железной двери.

Та открылась, выпуская из недр здания фигуру в куртке и широких, дедовских валенках, на размер больше, чем того надо. Фигура достала из кармана пачку сигарет, вытащив одну и спрятав в карман, из другого появилась газовая зажигалка. Очередной порыв ветра налетел и сдул капюшон, открывая лицо и шею неизвестного.

Это был мужчина средних лет, отвернувшись от ветра и со 2 попытки прикурив сигарету, он глубоко затянулся. Вдыхая морозный воздух и дым мужчина, увидел Фыркалку, та подошла к нему вплотную и мяукнула, в ожидание, глядя на него.

– Что, голодная? – Спросил он у кошки. Та вновь мяукнула, будто поняв обращение к себе.

– Сейчас докурю и пойдём. – Ответил мужчина, вновь глубоко затянувшись и выпуская дым через ноздри. – Когда – нибуть какой-нибудь студент или студентка будут изучать на мне легкие курильщика с 20 летним стажем. – Продолжил он и не весло хмыкнул. Он вообще мало улыбался или может, его улыбки не было видно из-за всегда небитой бороды, которую он специально отращивал и очень любил. Жесткая и немного кучерявая она ему на удивление очень шла, делая его лицо солидным и привлекательным одновременно.

Бывает такой тип лица или такие мужчины, которым ни борода, ни усы, ни тем более щетина не идёт, она их старит или придаёт виду неопрятность, но только не в его случаи.

– Эх, не люблю студентов, особенно девиц. Вечно они в обморок падают… – В сердцах сказал он и плюнул. Затушив окурок и бросив его в рядом стоящее урна, обратился к кошке:

– Пошли, Фыркалка. – В подтверждение своей клички та фыркнула и подошла к двери. Мужчина открыл тяжелую, железную дверь, пропуская кошку, что неспешно переступила порог, и зашёл сам. Дверь захлопнулась с гулким эхом, которое бывает только в пустых и длинных коридорах, облаженных кафельной плиткой, прокатившись по безлюдному коридору, до самого конца, в комнате, где горела одна верхняя лампа.

Вытерев ноги об выцветавший за года, потертый, весь в дырках коврик, и отряхнув с куртки, колючие снежинки, что уже начали таять, мужчина с кошкой, что вновь мяукнула, пошли по длинному коридору вперед, к единственному источнику света, в этом сером и не совсем уютном здание.

***

Павел Никифорович был начальником подразделения полиции по уголовному розыску, уже 20 год своего рабочего стажа. Мужчина солидный, с брюшком от «кружечки пива», каждый выходной за телевизором во время просмотра матча, и роскошными темными усами, которыми он сам очень гордился и каждое утро расчесывал в ванной комнате перед зеркалом специальной, только предназначенных для них, щеточкой, чего нельзя было сказать о его лысеющей шевелюре, таких же когда-то черных волосах.

Он очень любил говорить в шутку: «Это, царь батюшка, всё от усердия не возможного. Ишь, как много всякого сброда развелось! Всех поймаю, всех к закону!» – Хотя сам, грешил взяточками, так не крупными, всё по мелочи: коньячку, к примеру, марки «Лезгинка» или водочки, да не какой – нибудь, что алкаши пьют, а «Парламент» или на худой конец «Старая Москва», а где бывает и золотой промелькнёт. Он «подарки» принимал, но так, что это выглядело именно так что это в «благодарность»…

Но, в это утро его усы были не причесаны, и сам он выгладил не презентабельно. Серое утро пробивалось в окно второго этажа, в кабинет Павла Никифоровича. Настенные часы пробили 7 часов утра, а он так и не сомкнул глаз. Дело было не шуточным, совсем не шуточным.

Не успел он вчера выйти из кабинета и с чистой совестью пойти на заслуженный отдых, как его остановил начальник отдела безопасности граждан и понеслось. Мол, много бродяг стало ходить и преступные группировки образовывать в районе, надо разобраться. Надо, кто ж против? А почему, должен разбираться, он, Павел Никифорович с этим? А, от того, что к нему все молодые ребята ушли, в – «детективов» играть, у него никого нет, для гражданской безопасности.

Пришлось идти, смотреть списки, читать, отдавать распоряжение о переводе из одного отдела в другой, молодых ребят. Уставший дерганый, Павел Никифорович решил, что на этом всё, но не тут-то было, когда он во второй раз попытался уйти с работы в 11 часов ночи, пришло сообщение об убийстве. Пришлось оставаться и высылать людей на указанный адрес. Он был зол и раздражён и не обратил на это внимание.

Когда сведения подтвердились и нашли труп, то было 23:53 минуты, Павел Никифоровы решил уже не идти домой, а заночевать в своём кабинете, блага на такой случай у него был замечательный диванчик, в дальнем углу комнатки, который прекрасно раздвигал и был мягким и удобным. Конечно, нужно было опросить близь стоящие дома, может, кто – нибудь что – нибудь слышал или видел, в чём надежды было мало, но это Павел Никифорович отложил до утра, рассудив так: «Труп обратно не встанет и не побежит, а сон вещь нужная и полезная». – И уже не совсем с чистой совестью прилёг отдохнуть.

Но и в третий раз ему не дали того, чего он так хотел, раздался звонок, пришлось принять вызов. Один из участников операции, доложил, что из опрошенных, в 1 часу ночи, кто, конечно, открыл дверь и не спал, оказалась пожилая пара, лет 65-67. Видите ли, им не спалось, и они решили в 12 часу ночи, выпить чаю, а тут как раз на улице раздался крик и по – видимо, кричала жертва преступления. Информация была так себе, настроение Павла Никифоровича было тоже не особо радостным, но он сдержался и всё же поблагодарил оперативника, за продленную работу.

Павел Никифорович был человеком умным и доброжелательным, когда того требовала ситуация. Он ценил своих сотрудников, ведь не он же в 12 часу ночи бежал, искал и находил все эти несчастные трупы и следы преступления. Он хорошо помнил те времена, когда мальчишкой поступил сюда, в полицию, как он мечтал о подвигах, о том, что «Все будет по закону» и, пожалуй, в его жизни всё было по закону, только нужно правильно применять закон.

Проведя рукой по лбу и тяжело вздохнув, Павел Никифорович, решил выпить кофе, ночь была тяжелой и он не выспался. Кофе он любил не кабы что, а хорошее, элитное, из хорошо обжаренных зёрен, что дают не только аромат, но и вкус, настоящий, а не всякую химию. И он мог себе позволить эдакий кофе по утрам.

Не успел, начальник уголовного розыска пригубить чашечку кофе, как в его дверь постучали. Стук был сильным и уверенным. Сразу было ясно, что не подчиненный, какой – нибудь. Не дождавшись ответа, дверь открыли. На пороге появился человек. Павел Никифорович, тяжело вздохнул, с тоской посмотрел на чашечку кофе и сказал:

– С чем пожаловали Платон Иванович? – Мужчина зашёл в кабинет, хлопнув при этом дверью и прямиком направился к креслу, что стояло напротив стола Павла Никифоровича. Сев в него, без приглашения и оставив после себя, на светло-кофейном пушистом ковре, мокрые и грязные следы с улицы, от ботинок, он гаркнул:

– Пять убийств за эту неделю! Пять, Павел Никифорович, ты чем думаешь, а?– Павел Никифорович поморщился. Он не любил когда ему «тыкают».

– Мы работаем над этим. – Спокойно, отвечал он.

– Плохо работаете! – Не унимался Платон Иванович. Это был мужчина, схожий по комплекции и росту, на Павла Никифоровича, только без роскошных усов и с плешью в самом центре, его лысеющего черепа, так называемая прическа – «озеро в лесу». Его маленькие глазки и на удивление маленькие изящные, как у карапуза кисти рук, цепко всё хватали и тащили к себе, и ничего никогда не отпускали, не самое плохое качество для начальника.

Платон Иванович занимал в отделение полиции, так сказать, начальственное место, вакантное. Он любил покричать с поводом или без повода, как сейчас, например. Он считал, что та как он себя вёдёт, должно давать больше уважения ему и веса его словам. Но, на самом деле, Платон Иванович выглядел, как индюк, притом ещё и кудахчущий, как курица. Но, увы, он об этом не знал, а никто и не собирался ему это говорить.

Откричав и вытерев пот со лба, что проступил от усердия, клетчатым носовым платком, он уже спокойным тоном сказал:

– Чаем не угостишь?

– Не пью чай.– Отвечал Павел Никифорович. Кофе его уже давно остыл, зато, сам Павел Никифорович, постепенно закипал, вместо того, самого чаю.

– Ну с, нет, значит нет. – Отвечал Платон Иванович.– Значит и суда, нет. – Вставая и наматывая шерстяной шарф вокруг толстой шеи, сказал он.– А ты, – вновь он обратился к Павлу Никифоровичу,– что б поймал мне его! – И для большей убедительности помотал пальцем, чуть ли не перед самым носом Павла Никифоровича.

– Мы работаем над этим.– Спокойно, хотя внутри у Павла Никифоровича, всё так и кипело и плевалось желчью, отвечал он. Платон Иванович вышел из кабинета, так же хлопнув дверью, а на ковре, остались засохшие грязные пятна, от его сапог.

– Свинья! – Только и сказал Павел Никифорович, ушедшему вслед.

***

Всю неделю Александр Борисович, а для друзей и коллег, просто Саня, Санёк, Санчис и другие уменьшительно-ласкательные аналоги этого имени, бегал от студентов мед. института. Чего, чего, а студентов он не переносил на дух, в принципе, как и всех остальных людей. Но, вот парадокс, зато его любили и тянулись к нему, как мотыльки к огню, особенно женский пол.

Александр являться мужчиной 35 лет, среднего роста, красивый: темный шатен, густые волосы, серые глаза, но такие холодные и неприступные и потрясающи красивые и правильной формы губы. Таким губам, позавидовала бы любая женщина или девушка, совершенно правильной формы и полноты. Но, они не делали его лицо женеподбным, ибо их почти не было видно из-за его бороды и усов.

Немного худое лицо и сам он не блистал бицепсами и трицепсами, жилисто – худощавый, хотя в последние годы, он поднабрал веса из-за не особо подвижной работы, да и образа жизни тоже. Но, это его не портило, он входил в период зрелости и расцвета сил. Когда уже не мальчик, но ещё и не солидный мужчина, как Павел Никифорович или Платон Иванович.

Он нравился многим женщинам, а студентки вообще в него влюблялись по уши или выше, с головой. Зато они ему – нет. Особенно студентки, он не переносил девиц-практиканток, что без меры наносят на себя косметику и подрезают халаты, учитывая всю специфику места и времени.

И в это пасмурное, зимнее утро, главная над ним Ирина Львовна поставила ему ультиматум: либо практиканты либо она, отстраняя его от работы, и отправляет в отпуск за его счёт. А работу Александр любил, он был лучшем из лучших в своей области, он почти жил на работе и был помешан на ней, как и на многом другом, что связано с ней.

С тяжелым вздохом и обреченно опущенной головой, мужчина сказал:

– Хорошо, до конца этой недели.

– Месяц! – Крикнула Ирина Львовна, женщина за 40 худощавая и болезненная, да и не удивительно, быть начальником тяжело, куда не кинь, везде клин. Блондинка, с седеющими прядями и выцветающими зелеными глазами, с морщинками вокруг глаз и губ, она не была красавицей, да и фигура ее вся угловатая и хрупкая. Александр, часто задумывался, а была ли Ирина Львовна, когда нибудь молодой и красивой. Сколько он себя помнил, она всегда была такой худой, всклокоченной и никогда не пользовалась косметикой.

– Начина с сегодняшней пятнице! – Грозно продолжила Ирина Львовна. Саше ничего не оставалось, как покориться воле царице одноэтажного, серого здания с железной дверью, в недрах которого скоро появиться очень много ненужного хлама, то бишь студентов и студенток.

***

День не заладился с самого утра. Для начала он проспал, причём капитально. Пришлось бежать без завтрака и с непричесанной головой, хотя на счёт последнего он мало переживал, его больше расстроило отсутствие чего – либо в желудке.

Еле успев на сбор своих одногруппников, он пошёл вмести со всеми на территорию больницы, где они проходили практику, вот уже неделю и всё без толку.

– Вот зачем нам сюда идти? – Возмущался Колян, высокий, широкоплечий и на удивление язвительный, что совершенно не вязалось с его внешностью. Обычно высокие и широкие, они как плюшевые мишки, но Коля был исключением, совсем не плюшевый и не мишка.

– Потому что это практика. – Ответил бригадир группы, Алиса – тонкая, низкорослая и с железной хваткой, её побаивались и уважали. Наверно, поэтому её и сделали бригадиром, несмотря на то, что ростом метр с небольшим, зато характер… Колян тут же замолчал.

– О, Челкашов, опять опоздал. – Сказала Алиса.

– Алкашов. – Сказал Коля и гыгнул.

– Я не опоздал, а припоздал.– Отвечал, Челкашов.

– О, это имеет весомое значение. – Сказала Алиса, отвернувшись от него, продолжила:

– Раз все в сборе пойдёмте.– И группа из 6 человек направилась к дальнему, серому, одноэтажному зданию, на самых задворках больницы, где стоят баки с мусором, и находится ещё один въезд на территорию больницы.

Холодный, северный ветер дул в лицо и совсем не было никого желания тащиться в самый дальний конец территории больницы, кое, где под снегом, асфальт покрылся ледяной коркой. Дойдя до железной двери, Алиса нажала на звонок, что был рядом с ней.

– Может, лучше постучать кулаком? – Предложил Колян и не успел никто ничего сказать, как он постучал кулаком по железу, что эхом разлетелось внутри помещения.

– Вообще-то я нажала на звонок. – Сказала девушка.

– А кто сказал, что он работает? А так наверняка. – Ответил Колян и подул на озябшие, без варежек или хотя бы перчаток, руки. Спустя полминуты или раньше, дверь открылась, и на улицу высунулось лицо.

– Кто долбал в дверь? Звонок есть.– Сердито сказало лицо. – А, студенты? Ну, проходите. – Продолжило лицо и скрылось за дверью. Та открылась шире, и озябшая группа зашла в помещение.

– Вытираем ноги. – Продолжил всё тот же голос. В здание царила полутьма.

– Кто наследит, будет мыть пол. – Группа дружно затопала ногами по ковру и тщательно, с притворным усердием Коля вытирал ноги об дырявый и почти бесполезный коврик, что лежал при входе.

– Где мы можем оставить верхнюю одежду? – Спросила Алиса.

– Пойдёмте, отвечала женщина, за 50, немного полноватая, с кривой спиной, кривыми ногами, как это часто бывает у людей с повышенным весом, суставы ног искривляются и похожи на дуги. Она пошла по темному коридору, ковыляя и переваливаясь как уточка. На голове её была санитарская шапочка, и сама она была одета в санитарский халат и штаны. Жидкие, редеющие волосы, неясного серо-бурого цвета на голове, прилипли к её взмокшей шеи и лбу, хотя в помещение было прохладно, даже холодно, ибо такие места, как это не подлежат обогреву, собственно говоря, греть здесь нечего и некого, кроме живых и не очень живых.

– У, морозильник. – Причитала Ксю, низкорослая и с формами девушка, всегда при параде и с макияжем.

– Да, это тебе не на островах отдыхать, милочка. – Согласилась Алиса. Бригадир не особо переваривала Ксению, она считала её легкомысленной и кокеткой, в принципе это почти одно и тоже.

– Что ты такая вечно злая? – Обиженно сказала Ксю и надула пухлые губки. Алиса только фыркнула. Пока они перекидывались светскими репликами, пришла Ирина Львовна, а за ней…

– Здравствуйте, это Александр Борисович, он будет вести вас, начиная с этой пятницы и до конца этого месяца. – Александр Борисович не выглядел радостным, его серые глаза оценивающе и без каких либо эмоций осматривали, то с чем ему придется иметь дело.

– Здравствуйте. – Ответила за всех Алиса. – Я бригадир группы. – Тут же добавила она. Ирина Львовна ушла, оставив Александра тед на тед с бригадой студентов.

– Пошли. – Хмуро сказал он и, не оглядываясь на студентов, пошёл из комнатки, куда их привела санитарка в коридор.

– Походу дело, он не особо рад нас видеть.– Шепнул Колян Челкашову.

– Да. – Согласился тот. Пройдя в другое помещение, где было в 2 раза холоднее, чем в холле, из-за того, что сифонило из щели в раме окна, Александр обратился к студентом:

– Говорю сразу, если кто-то не будет ходить на практику, дело ваше. Мне всё равно, но выше трояка я не поставлю, отработки не принимаю. Опоздания тоже. Запоминать, кто, когда ходит не буду, как и ваши имена, считаю по головам. Вас всего шестеро?

– Да. – Согласилась Алиса.

– Отлично. Вижу меньше, если объяснения не получаю от бригадира или от самого отсутствующего, значит прогул. Всё ясно?

– Да. – Ответили хором студенты, по крайне мере те, кто соизволил ответить.

– Хорошо. Теперь к теме. Спрашивать, что такое предмет и зачем он нужен, не вижу смысла.– Продолжил монотонно и без каких либо позитивных эмоций в голосе Саша, Коле стало смешно, и он тихо хмыкнул. – Так что сразу к делу. – Продолжил мужчина. – Анатомию и физиологию изучали?

– Ясен красен. – Чуть не фыркая, сказал Колян. Алиса неодобрительно на него посмотрела.

– Что? – Удивленно подняв плечи и брови, ответил на безмолвный укор Коля.

– Что ж, тогда ответить мне, умник, как выглядит здоровая печень? – Холодно, почти сурово спросил Саня. Коля был почти одного роста с мужчиной, даже немного выше, но от холодности глаз и тоном с которым к нему обратились, он ссутулил плечи и втянул голову в плечи.

– Ну, она состоит из правой и левой доли. Правая больше левой. – Невнятно промямлил Коля.

– Это всё?

–Ну, она очень много всего выполняет. – Добавил, бубня под нос юноша.

– Я не спрашивал про функции печени, я спрашивал про её строение. – Жестко ответил Санёк.

– Ну… – Протянул Колян и его рука непроизвольно потянулась к обритой голове, затылку.

– Ясно. Это ответ не годиться даже для школьника. – Безразлично ответил на «нуканье» юноши мужчина, от чего его слова, такие банальные, прозвучали, очень впечатляющи и даже угрожающи.

– Позвольте я отвечу. – Выступая вперед, сказал юноша, по фамилии Челкашов.

– Выскочка. – Тихо, прошипела Ксюша.

– Мне не нужны ваши знания на словах, мне нужна, что б вы это применили на практике. – Отчеканил Саша. – А все остальные участники, почему молчат? – Обращаясь к двум девушка, что всю дорогу молчали и сейчас безмолвно, как две побитые моли стояли и смотрели на мужчину бледными глазами.

– Это, Варя и Вера, они сестры. – Отвечала Алиса.

– А они сами не в состояние ответить за себя? – Немного выходя из состояния язвительности и входя в состояния раздражительности, спросил мужчина.

– Они мало говорят. – Вступилась за них бригадир.

– Ладно. Тем лучше. – Отвечал Саня. – Меньше болтовни больше дела. За мной. – И развернувшись, он повёл студентов в камеру хранения. Настроение у всех до этого и так не особо радостное, стало совсем понурым, особенно у Коляна, его гордость была задета и унижена.

Открыв ещё одну железную дверь и включив мутное освещение в криокамере, Александр отступил от дверного проема и сказал:

– Заходим. – Осторожно, по одному они зашли в комнату. Нет, запаха не было, были обыкновенные голое стены, покрытые плиткой, до самого потолка и такой же пол. Холод, вот что ощутили они. Так как больница была старой, то реконструкцию и нововведения в данном участки не были проведены, то всё великолепие было разложено по столам в том, виде, в котором обычно рождаются на свет Божий.

– Ах! – Воскликнула Ксю и, кажется, собралась падать в обморок. – «Вот! Началось!» – С досадой подумал Александр Борисович, а вслух сказал:

– Выведите её наружу, да и сами выходите. В общих чертах я думаю, вы поняли. – Уже закрывая дверь криокамеры, говорил мужчина. Ксюша, бледная или может это от освещения её лицо казалось белым, смотрела на закрытую дверь.

– Пойдёмте, я вам покажу секционную. – Спокойным тоном, будто ничего и не произошло, сказал Александр и повёл совсем притихших студентов в другую комнату, где было так же темно и неуютно, как и во всем помещение. Включив верхний свет, и пройдя к самому дальнему столу в секционной, Александр Борисович обратился к группе:

– Обычно здесь я провожу вскрытия, а там, – он махнул рукой, на стол в дальнем конце секционного стола, возле стенки, – записываю всё что обнаружу и естественно заключение о смерти и её причины. – После этих слов, Колян передернул плечами и поежился. Видно до него только сейчас начало доходить, что всё это очень серьезно. Подростково – юношеский запал, как это обычно бывает со студентами мед. учреждений, когда они проходят практику по гистологии, им всегда хочется, попасть в морг. Это непреодолимая тяга и желание испытать экстрим и адреналин, увидев всё своими глазами. Но, увидеть что? Голые, желтые, бледные, сухие, дряхлые, чаще всего, с кривыми пальцами на ногах и скрюченными на руках, с неправильным, искривленным позвоночником, впалой грудью и выступающим вперёд животом, тела?

– Сейчас пока никого вскрывать не будем. – Спокойно продолжала Александр. – На сегодня всё. Если хотите, могу дать почитать книгу о патологической анатомии и физиологии, но только здесь. – Строго предупредил он.

– А можно сфоткать или название автора узнать? – Спросила Ксю. – Я в интернете найду.

– И ты будешь читать?– Скептично спросила Алиса.

– Представ себе – да. – Ответила Ксю и приподняла носик. Девушки были почти одного роста и выглядели, как две маленькие собачки, что тявкают друг на друга. Ксю походила на итальянскую болонку, такую же полноватую и с пушистыми крашенными в блондинку, темными волосами, которые она очень любила завивать в кудри и укладывать в разные причёски. Вообще она была яркой девушкой и модницей, что сказать истинная женщина.

Алиса же походила на парижского крысарика, такая же маленькая, тощая, с большими карими глазами, острыми зубками и язычком. Она в отличие от болонки, могла постоять за себя и вцепиться в кого – нибудь мертвой хваткой.

– Если найдете в интернете, то, пожалуйста. – Прервал спор юных дев, Александр. – А так, сейчас у нас… – Мужчина достал из кармана хирургического халата мобильник, древнего типа, не iPhone 11 или хотя бы Samsung Galaxy и, посмотрев на экран, продолжил, – почти 10. Раньше 11 я вас отпустить не могу, так что… – Саша пожал плечами и больше не сказа в ни слова ушёл.

Глава 2 –Мдя, – протянул Колян, – ну и препод нам достался.

– Мне, кажется или он не рад нас видеть. – Уточнила Ксю.

– Тебе не кажется. – Хмыкая, сказал Колян.

– Нам всё равно нужно пройти эту практику. – Отрезала Алиса. – Если ты надумал прогуливать её, то учти что, он сказал. – Строго глядя на Коляна, что как скала возвышался над обеими девушками, пригрозила она ему.

– Шеф, не кипятись. – Тут же ответил Колян, хотя в мыслях давно бы уже был подальше от этого холодного и не интересного места. Колян был живым и обыкновенным как все юноши в его возрасте, парнем. Попойки, тусовки, девочки, спорт и конечно самолюбие и гордыня. Красотой особой он не отличался, да и умом тоже, как и тягой к знаниям.

Что его реально интересовало, так это футбол, волейбол и прочие физические нагрузки и упражнения, которыми полна физкультура. Была б его воля, он бы и сейчас гонял мяч по полю и кидал его через сетку, но стать великим чемпионом ему не позволило плоскостопие, а ещё отсутствие больших средств, что б пробиться на вершину олимпа и стать лучшим из лучших. Хотя на мед хватило, да и то не его средств, а средств родителей, отца.

– Я предупредила. – Отвечала Алиса и отвернулась от него, подойдя к книге, оставленной Александром, девушка взяла её в руки. Книга была старой, это было видно по её выцветшей обложке и дряхлости страниц, за ней. Название и автора совсем не было видно, они стерлись со временем. Открыв её, Алиса ощутила тот специфический запах, который издают старые вещи, особенно книги: запах пыли и тлеющей бумаги.

Пролистывая листы, желтые от лежания и дряхлые от старения, девушка видела на полях заметки карандашом, написанные чьим-то красивым аккуратным почерком: маленькие, подбористые буквы, читабельно и ровно были выведены в некоторых местах. – «Интересно, это его книга».– Подумала Алиса и от чего – то этот вопрос показался ей очень важным.

–О, ребятки. – Услышали они позади себя, бодрый голос, все головы повернулись в сторону входа в секционную. Там, стоял мужчина, хорошо выбритый, чуть старше Александра Борисовича, в очках и белом халате.

– Практиканты? – Спросил он.

– Ага. – Буркнул Колян, все остальные дружно закивали, за исключением сестер, они где-то витали в воём мире.

– Что, Санчес вас кинул, сам смотался. – Весело продолжил мужчина.

– Он вообще не особо был нас рад видеть. – Сказала Ксю.

– А, это он вообще студентов не переносит на дух. – Махнул рукой мужчина.

– И ничего нам не рассказывает. – Поддакнул Колян.

–Он книгу дал. – Вмешалась в разговор Алиса.

– Ага, даже автора и названия не прочесть. – Съязвила Ксю.

– Буд-то ты читать умеешь. – Огрызнулась Алиса.

– О, девочки не соритесь, Саньку, глубоко наплевать будете вы знать или нет. – Всё так же добродушно говорил мужчина.

– А, вы вообще кто? – Спросил за всех Колян, у которого не хватило толи такта толи мозгов, что б спросить немного вежливее.

– Я? – Удивился мужчина, но было видно, что ему смешно. – Федор Егорович и я тут работаю.

– Может тогда вы, будете у нас практику вести? – Хлопая ресницами и делая губки трубочкой, кокетливо спросила Ксю.

– Не, я со студентами не особо лажу и не знаю, что им говорить.

– Но, с нами же вы разговариваете. – Всё так же, махая ресницами, отвечала Ксю.

– Скажу по секрету, – наклонившись чуть вперёд, говорил Фёдор Егорович, он был одного роста с Александром Борисовичем, только светло-русым и кареглазым и немного потолще, но не толстый, чем Саша, – что вам ему дали в наказание.

– А за что? – Тут же встрепенулась Алиса.

– За всё хорошее. – Уже приподнимаясь и оперяясь, о край косяка двери, отвечал Фёдор.

– То и видно, что ему до нас дела нет. – Капризно сказала Ксю.

– Ещё и торчать тут до 11. – Пробубнил Колян.

– Лучше б анатомию почитал. – Сказала Алиса. – Срам, да и только.

– Ой, ой, умная нашлась. – Поворачиваясь к Алисе лицом и бросая кокетничать, отвечала вместо Коли, Ксюша. – Ты – зануда. Сама и читай книжки. Теория без практики мертва. – Высказала умную, как она считала мысль, девушка. Алису это покоробило, но выдержав красивую мину на лице, она, отвернувшись, обратилась к Челкашову.

– Андрей, ты в понедельник не опаздывай, пожалуйста. – Юноша поднял голову от книги, что читал и угугнул, как сыч вновь углубился в чтение. Он, был худощав и в отличие от Коляна, не был ни спортсменом, ни качком. Да и ростом не догонял того на целую голову, из-за чего Коля ощущал себя громилой, среди этой мелюзги. Его немного всегда спутанный волосы, медного цвета и зеленые глаза, за стеклами очков, внимательно наблюдали за всем. Он мало говорил, много читал, но не то, что нужно, так сказать, что зацепило, то и читает.

Варя и Вера, были молчуньями и готами. Всегда распущенные черные волосы, черные штаны, кофты, лак, макияж, никогда ни одного яркого пятна или хотя бы проблеска цвета, в этом царстве ночи. Учились сестры хорошо, одна были чуть выше другой и у Веры были длинные вьющиеся волосы, а у Вари короткие и прямые, хотя они и были близняшками.

Поэтому самой яркой и живой из всех была Ксюша: маленькая, да удаленькая. Коляну было тяжело среди этого заумного и умирающего царства, где одни готы, другие зануды, а третьи тявкают и всё не по делу. С его небольшим умом и горой мускулов, ему было тяжко и душно в этом окружение.

Алиса, не терпела Ксюшу, хотя это и так понятно, и дело было не в её кокетстве или безмозглости, а в том, что ей (Алисе) приходилось много и упорно работать помимо того, что она училась. Оплачивать обучение и на что-то жить вот что ещё тревожило почти постоянно девушку, от того и она и была тощей и язвительной. Груди, попы нет, только большие красивые глаза, карие с золотом. Волосы она давно подстригла, и ходило с каре, правда вьющимся каре. В то время как у Ксю всё было, были деньги, было время отдыхать, у Алисы этого времени не было.

С трудом она переваривала и Коляна, по той же причине, она в сердцах называла их «Припяздень и припездня», хотя сама не особо знала, что это значит, но у нее это ассоциировалось с ленью и пофигизмом к жизни.

Челкашова она воспринимала спокойно, но её раздражало, что он вечно опаздывает и всегда какой-то лохматый, но в целом он ей даже нравился.

Но, особенно она «любила» сестер, от них вообще хлопот не было никогда: всегда молчат, говорят только по делу и никогда не опаздывают. Алиса даже могла смириться с этим диким макияжем: когда глазища черные на пол лица и губы черные или темно – фиолетовые, а сами щеки и лоб белы, как простыня.

Девушки не нужно, что б её там любили или не любили, она добросовестно делала свою работу как бригадир, и училась как студентка, может Ксю и была права, что она зануда, но это занудство было объяснимо, ибо Алиса, была дотошной и во всём любила ясность.

– Федор Егорович, а вы что тут делаете? – Входя в комнату, спросил Александр.

– О, Александр Борисович, – добродушно отвечал первый, – на вас, студенты жалуются.

– Да? – Удивленно приподняв только бровь сказал Александр.

– Говорят, что вы их не учите ничему и холодны как лёд. – Подшучивал Фёдор Егорович.

– Федор Егорович, не желаете ли взять бедных студентов под вашу опеку? – Тут же сказал Саша.

– Нет, голубчик, ты у нас лучший из лучших вот, тебе и учить подрастающее поколение. – Отвечал Федор и под конец сделал, то, что никто не ожидал.

– Буга-га. – Добавил он и вышел из секционной.

– А мне нравиться этот чел. – Сказал вслух Колян.

– Не «чел», а Фёдор Егорович. – Поправил студента Александр. – Можете идти. – Добавил он и, развернувшись тоже вышел из секционной. Серое утро сменилось таким же серым днём, облака белые и кучевые, облепили весь горизонт и сплошными бело-серыми подушками давили с неба на землю, придавливая и придавая настроению и окружающим предметам серость и безжизненность.

Выйдя из здания морга, студенты в рассыпную пошли кто куда. Колян уже спешил на триеровку или просто к друзьям таким же балбесам и качкам, Ксю звонила кому-то по мобильнику и лилейным голом с кем-то вела беседу. Сестры как всегда незаметно скрылись из поля зрения: тихо и быстро, набросив капюшоны на головы, а Челкашов стоял и считая ворон, образно говоря, думал над чем-то своим.

Алиса быстрым шагом вышла с территории больницы и поехала сразу на работу. Она устроилась официанткой, так сказать в кофе и по совместительству поломойкой. Хоть она и была местной и коренной Москвичкой, но ситуация в её семье не позволила ей жить в семье. Всё началось с того, что мать была против того, что б она становилась патологоанатом.