Текст книги "За зимой приходит весна"

Автор книги: Аглая Бузылева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 9 страниц)

Глава 3

В девять утра Эдгар уже стоял у двери своей квартиры на Чейн-Уолк и тщетно пытался открыть ее ключом. Значило это только одно: сестра дома, несмотря на все горячие мольбы Эдгара, вознесенные им в такси, чтобы она поехала на учебу.

В этот момент замок щелкнул, и дверь открылась. На пороге появилась Эванджелин. Ее пышные каштановые волосы были заплетены в косу, перекинутую через плечо и спадающую на грудь. Лицо лишено и грамма косметики, за ухо был воткнут карандаш. Полы простой рубашки связаны узлом на талии, а в руках девушка держала чертежную линейку.

Увидев брата, она удивленно вскинула брови.

– Эдгар? Ты же вроде бы вчера вечером собирался вернуться, – она посторонилась, пропуская брата в квартиру.

– Я и вернулся вчера вечером, – ответил он, входя внутрь и опираясь на стену, чтобы стащить с ног ботинки. Голос с перепоя был хриплым и едва слушался его. К тому же его мучила тошнота, и рот открывать было непросто, так что ответ, вопреки его желанию, получился весьма нелюбезным.

Эванджелин втянула в себя воздух и принюхалась.

– Ты что пьян? – возмутилась она.

Вот теперь Эдгар почувствовал раздражение:

– Нет, – отрезал он. – А ты почему не на лекциях?

Девушка поджала губы.

– Мне к часу. А ты бы за собой последил! А то только пить и умеешь!

– А еще ездить лучше всех и зарабатывать бешеные деньги, – огрызнулся Эдгар, справившись с ботинками, повернулся к выкрашенной белой краской стене, ведущей в гостиную, и замер. На стене висела большая картина, натюрморт: стол, укрытый светлой скатертью, гроздья винограда в простой глиняной миске и раскрытая книга.

– Что это? – неприязненно спросил Эдгар.

На лице Эванджелин промелькнула обида, однако она справилась с собой и ничем этого не показала.

– Картина, – так же неприязненно буркнула она. – Пытаюсь вдохнуть сюда немного жизни.

Эдгар, усилием воли пытаясь справиться с головной болью, перевел взгляд на сестру:

– Сколько раз объяснять, Эванджелин, – сказал он ворчливо, – я не для того купил именно эту квартиру именно с таким дизайном, чтобы ты мне тут картинки развешивала. Вот там, – он указал на гостиную, где в дверном проеме виднелись граффити, которыми была расписана одна из стен, – вот там искусство. А вот эти все твои цветочки прибереги, пожалуйста, до того момента, когда ты выйдешь замуж. У тебя будет свой дом, который ты будешь украшать так, как посчитаешь нужным.

Он, удовлетворенный собственной отповедью, отвернулся, чтобы уйти. Эванджелин вспыхнула.

– Да что ты говоришь! – язвительно ответила она, старательно пытаясь не сорваться. – Это, чтобы ты знал, не искусство, а уличная мазня, по какому-то недоразумению оцениваемая чересчур завышенно! И я не просилась к тебе жить, сам знаешь! От всей души надеюсь, что папа скоро успокоится и я смогу жить одна, без твоего присутствия! Но раз уж мне пришлось находиться тут, то я, по крайней мере, хочу впустить в этот склеп хоть немного свежего воздуха!

Эдгар фыркнул:

– Мы оба знаем, почему ты здесь, – сказал он, остановившись, но не оборачиваясь. – Если бы ты вела себя так, как положено леди Мортимер, ты бы по-прежнему сидела дома и не мешала бы мне жить так, как я привык, – он вздохнул, пытаясь успокоиться, и добавил. – Я не хочу с тобой спорить больше. Свари мне кофе, пожалуйста.

– Что?! – Эванджелин, не сдержавшись, едва не взвизгнула. – Это я, значит, себя веду недостойно? Да ты на себя посмотри! – В этот момент в кармане у нее завибрировал телефон, девушка рывком вытащила его, едва взглянув, со злостью нажала на кнопку отключения и вновь перевела взгляд на брата. – Только и знаешь, что пьешь и со шлюхами развлекаешься! Можно подумать, я не видела твои фотографии из ночных клубов! А я взрослый человек и имею право делать то, что хочу! И тебя я спрашивать не обязана! Ты вообще никакого права не имеешь лезть в мою жизнь! Еще и кофе тебе варить! Если нужна прислуга, в агентство обратись!

Тут Эдгар, превозмогая головную боль, обернулся и с удивлением воззрился на сестру. Он привык к ее холодному презрению, но с такой неприкрытой яростью она еще к нему не обращалась.

– Вообще-то я твой брат, – попытался он отыграть лидирующую позицию, – так что, конечно, я имею право интересоваться твоей жизнью. А вот что я делаю в свободное время, тебя не касается. Потому что ты женщина, а я мужчина. Обо мне сплетничать не будут, а сплетен о тебе я не допущу, только веди себя, пожалуйста, соответственно своему положению в обществе. И зачем, скажи на милость, ты рассматриваешь мои фотографии из клубов? Тебе заняться нечем?

– Это тебе заняться нечем! – едва не набросилась на него Эванджелин, лишь в последний момент взяв себя в руки. – Шовинист чертов! Ты в Средневековье застрял! И тебе вообще незнакомо понятие личного пространства! У нас равноправие, если ты вдруг забыл! Но тебе же все равно, главное, что тебе все обязаны, а ты никому, – передразнила она его.

Телефон снова завибрировал, Эванджелин мельком бросила на него взгляд и едва не закричала от злости. Гастингс с самого утра начал названивать ей. Она сбрасывала звонки, а он звонил снова. С холодной ясностью рассудка Эванджелин понимала, что только ее неуступчивость заставляет графа Хантингдона звонить снова и снова. Возможно, стоило снять трубку и выслушать высказанные ленивым тоном извинения, однако сейчас Эванджелин боялась, что не сможет держать себя в руках, сорвется на крик или слезы и выставит себя на посмешище еще больше. Именно поэтому она вновь и вновь нажимала на кнопку сброса.

Ее брату не повезло, взвинченная девушка, хоть и была обижена на Эдгара, вряд ли бы сорвалась на него в другое время. Но сейчас вчерашняя обида на Гастингса, казалось бы выветрившаяся во время прогулки с Эваном, но вернувшаяся утром, вкупе с беспокойством за брата, вылилась вот в такую неприглядную сцену. К тому же, едва увидев Эдгара, Эванджелин вспомнила, как он был дружен с Гастингсом, и это напомнило ей об обидчике.

– Я подожду, пока ты изволишь взять себя в руки и прекратишь истерику, – холодно и неприязненно прокомментировал ее состояние Эдгар, отвернулся от сестры и ушел в душ.

Эванджелин сжала в кулаке телефон, едва сдерживаясь, чтобы не запустить его вслед брату. Ей вдруг захотелось побежать следом, расплакаться, уткнуться ему в плечо и пожаловаться на все, из-за чего ей было так плохо. Но она привычно остановила себя, мысленно сосчитала до двадцати, стараясь успокоиться. В этот момент телефон зазвонил снова. Не думая, что она делает, Эванджелин взяла трубку и рявкнула:

– Да иди ты к черту, Гастингс! Ты надоел мне хуже некуда!

И тут же зажмурилась от ужаса, поняв, что все ее попытки с достоинством выйти из ситуации провалились. Трубка немного помолчала, а затем оттуда раздался голос. Однако не ленивый вальяжный тон Гастингса, а нарочито удивленный веселый баритон ее вчерашнего знакомца.

– Я уже надоел? Это рекорд, Иви. И когда я успел?

– Ой, – Эванджелин ахнула, посмотрела на телефон, убедившись, что имя, высветившееся на нем, действительно принадлежит Эвану, и с опаской вновь поднесла его к уху.

– Извини, Эван, – сконфуженно ответила она. – Я не… словом, я думала, что это не ты.

– Я так и понял, – хмыкнул Эван и серьезно спросил. – Он докучает тебе?

– Нет, нет, – поспешно ответила Эванджелин. – Все в порядке. Это просто… нежелательный разговор.

– Ну что ж, хорошо, – согласился Эван и продолжил, словно ничего не случилось. – Иви, тебе не кажется, что наша вчерашняя прогулка слишком быстро закончилась?

– Хм… – Эванджелин запнулась, не зная, что ответить. Она быстро направилась к себе в комнату, надеясь, что Эдгар не слышал начала разговора. Эван был красивым, умным, веселым, благородным и очень понравился ей, однако девушка еще не решила, стоило ли отправляться с ним на второе свидание.

– Я тебя уверяю, сегодня кебаба не будет, – серьезным тоном заверил Эван.

Девушка не удержалась и фыркнула.

– А мне понравился кебаб, – повеселев, ответила она.

– В таком случае как ты смотришь на то, чтобы подобрать сегодня вечером кебабу достойного конкурента? – спросил мужчина.

Эванджелин задумалась.

– Ты любишь морепродукты? – вкрадчиво-коварным тоном спросил Эван.

– Морепродукты? – удивленно переспросила Эванджелин и, не удержавшись, кокетливо сказала: – В том случае, если это действительно оригинальные блюда, сэр.

– Обижаете, леди, – Эван изобразил оскорбленный тон. – Разве я могу предложить что-то неоригинальное? Я знаю прекрасное местечко.

Эванджелин пожала плечиком, забыв, что Эван не может ее видеть. А потом решительно ответила, сама удивляясь своим словам.

– Но если конкуренции кебабу не получится, то тебе придется за это расплачиваться.

– Заметано, леди, – едва не промурлыкал Эван. – Но я уверяю, тебе понравится. Встретимся на Грин-парк сегодня в шесть?

Договорившись о встрече, Эванджелин повесила трубку. Ее настроение начало стремительно исправляться, день уже не казался таким унылым. По крайней мере, можно было надеяться, что вечер будет куда более приятным.

Ее надежды сбылись, хотя их свидание прошло в атмосфере таинственности. Иви почему-то так и не сказала Эвану своего полного имени. Ей нравилось быть простой девушкой, не обремененной ни условностями, ни правилами, и просто принимать приятное ей внимание мужчины. Эван же нисколько не обиделся на ее скрытность, напротив, это подстегнуло его азарт и увлеченность. В этот вечер он сводил Эванджелин в ресторанчик на Беркли-сквер, где они, смеясь и весело переговариваясь, насладились прекрасно зажаренным тунцом.

Для Эвана этой осенью дни тянулись медленно, а вечера, которые он проводил с Иви, наоборот, пролетали быстро. Ему казалось, что девушка принесла ему удачу. Наконец-то после долгих хлопот агент, занимавшийся его фотографиями, объявил, что ему удалось договориться о персональной выставке. Для Эвана это стало несомненной удачей, но теперь каждый день он выбирал лучшие свои кадры, пытаясь прикинуть, в каком ключе сделать выставку, и не выпускал камеру из рук, стараясь поймать удачный момент. В тот же день, когда фотографу принесли новость о выставке, он сумел одержать еще одну победу. Усаживая Иви в такси, он склонился к ее губам и нежно поцеловал. В первую секунду он подумал, что девушка испугается и сбежит, однако почти сразу он почувствовал, что Иви отвечает ему. Когда они оторвались друг от друга, то оба тяжело дышали, а таксист тактично делал вид, что его здесь нет.

– Думал, ты дашь мне подзатыльник, – неожиданно признался Эван.

Его слова странным образом избавили Иви от смущения, она насупилась и потянулась ладонью к голове фотографа.

– А вот сейчас и дам! – задорно заявила она. – Чтобы глупости не городил!

Оба они фыркнули и, не сговариваясь, вновь потянулись друг к другу. Кебмен в тот вечер так их и не дождался. Еще долго после этого они гуляли по набережной, то и дело останавливаясь, чтобы слиться в поцелуе. Эван отчаянно желал Эванджелин, каждый день он думал о ней, она не выходила у него из головы, но фотограф видел, что его торопливость только спугнет девушку, поэтому стратегию по ее завоеванию он строил очень тщательно и без спешки.

Так прошло еще несколько дней. Приближалась последняя гонка сезона «Формулы-1». Эдгар становился все взвинченнее, что сказывалось и на сестре, и на лучшем друге, пусть оба они даже не подозревали о том, что имеют общего знакомого. Эванджелин ничего брату не рассказывала, а Эван просто не стал загружать друга своими новостями, видя его состояние. И вскоре Эдгар улетел в Абу-Даби на последний этап, откуда должен был вернуться уже официально признанным чемпионом королевских гонок.

Глава 4

В ту ночь Эдгару почему-то спалось плохо, несмотря на мягкую кровать и шелковые простыни его шикарного номера в пятизвездочном отеле. Ему, измученному чувством голода, который ему всегда приходилось испытывать перед гоночными уикендами из-за строгой диеты, и нескончаемыми тренировками, удалось сомкнуть глаза на несколько часов, когда он, как ему велел тренер, улегся, словно пай-мальчик, в десять вечера. Но около часа ночи он проснулся и понял, что уже не уснет. Повертевшись с боку на бок, он встал, натянул брюки, подумав, подтащил кресло к окну, выходившему прямо на трассу, на которой через несколько часов ему предстояло пройти квалификацию, сел и, подперев голову рукой, задумался.

Эдгар волновался. Несмотря на то, что он уже победил по очкам и мог вообще не принимать участия в гонке. Несмотря на то, что уже дал интервью нескольким изданиям, где бравировал чемпионским титулом. В глубине души он чувствовал, что эта победа – победа, к которой он шел так долго, выгрызая ее зубами у своих соперников, постоянно доказывая, что он не просто богатый мальчик из знатной семьи, – многое изменит в его жизни. Он не собирался заниматься гонками всю жизнь, но настало ли ему время уходить или нет? Бросить все сейчас или потом? И бросить ли? Как он будет жить без бесконечного угара, шума, нервных потрясений и нечеловеческих перегрузок в мире светских салонов, сплетен и благотворительных аукционов? Что он будет делать? Читать газету в тени платана, как его отец?

Он фыркнул и прикрыл глаза. Ну уж нет! Таким он точно не будет. Его вечное стремление все контролировать не позволит ему так себя вести. Это невнимание отца и безалаберность матери заставили его сбежать из их большого старого дома в Оксфордшире, где все шло своим чередом, само по себе и никем не регулировалось, в тот мир, где он сейчас уже был чемпионом. В мир, где потеря контроля грозила не только потерей очков, но и смертью. И все же что-то он упустил. Например, упустил тот момент, когда его сестренка – такая родная, такая добрая – стала взрослой и совсем чужой.

Эдгар встряхнул головой, отгоняя неприятные мысли. Сейчас нельзя об этом думать. Еще рано расслабляться! Он получит кубок – и тогда уже будет решать другие проблемы. И он должен стартовать завтра с поул-позишн – не для фанатов, папарацци и даже не для команды, а для себя! И выиграть в гонке тоже должен именно он. А для этого надо отдохнуть. А для этого, в свою очередь, лучше бы поспать. Круг замкнулся.

Эдгар нажал кнопку на мобильном, чтобы экран осветился и стали видны часы. Два часа ночи здесь, в Абу-Даби. Значит, в Лондоне только десять вечера. Он понял, кто сможет вернуть ему душевное равновесие, выбрал знакомый номер и нажал кнопку вызова.

Ответили ему не сразу, прошло несколько томительных секунд, прежде чем вызов приняли, и в трубке раздался голос Эвана.

– Привет, чемпион! – бодро сказал он. – Мне кажется, или ты сейчас должен по уставу отсыпаться перед последней гонкой?

– Привет, Эван, – непривычно-усталым тоном отозвался Эдгар. – Тебе не кажется, но что-то мне не спится.

– Волнуешься? – посерьезнел Эван, словно почувствовав состояние друга. – Не стоит, Эд. Ты ведь уже победил. Ты всем доказал, что ты лучший.

– Нет еще, – вздохнул Эдгар и устало потер глаза. – Я хочу всех порвать и на квалификации, и на гонке. Чтобы никто и пикнуть не смел, что мне повезло. Но дело даже не в этом… Просто… Знаешь, я так долго к этому шел, что теперь, в шаге от финала, не знаю, как себя чувствовать. Я в растерянности, если честно, – он усмехнулся. – Веришь, что я могу быть в растерянности?

– Верю, – все так же серьезно ответил Эван. – И это совершенно нормально. Ты, в конце концов, столько к этому шел. Послушай, в любом случае ты уже победил. В течение всего сезона ты был лидером, никто, за редким исключением, не мог составить тебе конкуренцию. И сейчас будет то же самое. Относись к этой гонке как к рядовой. От нее ничего не зависит. Поэтому просто выйди на трассу и покажи то, что ты умеешь.

– А что потом? – с тревогой спросил Эдгар. – Что я должен делать потом?

– Все, что захочешь, – твердо ответил Эван. – Если захочешь, то продолжай соревноваться. Шерман будет счастлив продлить с тобой контракт, ты же знаешь. Даже несмотря на то, что вы с ним периодически кричите друг на друга так, словно убить хотите. А если решишь, что гонки тебе больше не нужны, то всегда сможешь заняться чем-то еще. Поймешь, что тебе еще интересно, может, бизнес, или работа в «Формуле», или вообще поместьем своим займешься. Эд, жизнь не будет кончена, когда гонка подойдет к концу. Наоборот, перед тобой просто появятся еще несколько дорог, а уж какой из них пойти – выбирать тебе.

– Я всегда думал, что остепенюсь, когда добьюсь своего, но что-то я пока не готов остепениться, – вздохнул Эдгар. – Не знаю, надо ли сейчас что-то менять. Мне кажется, я слишком рано стал чемпионом. Вот если бы через год-другой…

– Кто мешает тебе стать двукратным чемпионом? – сказал Эван. – Или трехкратным? Разве обязательно уходить после одного титула. Если ты не готов оставить гонки, то останься и докажи всем, что твой титул не случайность. Ты прошел долгий и трудный путь, вспомни. Два года в «Формуле-3», два года в резерве в «Шермане» и наконец полноценный сезон. Это ведь не так просто. Но сейчас тебе нет равных. Это твоя работа, Эд, и ты делаешь ее чертовски круто.

Эдгар не смог сдержать довольной улыбки:

– Большое спасибо, друг. Ты всегда умел вправлять мне мозги. Так что моя победа – это и твоя заслуга. Приедешь поглядеть, как я поливаю всех душем из безалкогольной бурды вместо шампанского?

– Ну кто-то же должен оставаться в здравом рассудке, – рассмеялся Эван. – Так что беру эту обязанность на себя. Приехать…. Почему бы и нет! С удовольствием! И мы с тобой отметим твое чемпионство!

– Отлично, пришлю кого-нибудь подобрать тебя в аэропорту. Только кинь СМС, когда прилетит твой рейс, – повеселев, отозвался Эдгар. – До встречи, друг!

– До встречи! – попрощался Эван и, не удержавшись, добавил: – Мне, кстати, тоже есть чем с тобой поделиться, так что с нетерпением жду воскресенья, когда тебя уже никто не будет дергать.

– Заинтриговал, – усмехнулся Эдгар. – Жду тебя!

Он нажал кнопку, завершая звонок, поднял глаза на трассу за окном и удовлетворенно выдохнул, ощущая, что мышцы его наливаются усталостью и, значит, он, скорее всего, сможет заснуть. Однако он медлил, сидя в кресле и глядя на трассу, потом все же решился и набрал другой номер. Он не был уверен в том, что поступает правильно, но ему хотелось сейчас услышать ее голос и хотелось, чтобы голос этот теперь не был наполнен холодным презрением.

Трубку никто не поднял, лишь включился автоответчик: «Здравствуйте, это Эдгар Мортимер, и, что неудивительно, меня сейчас нет дома. Оставьте…» Эдгар сбросил звонок, нахмурился и набрал номер снова, но никто не ответил опять. Тогда он набрал номер мобильного телефона.

Трубку сняли почти сразу.

– Эдгар? – раздался встревоженный голос Эванджелин. – Почему ты звонишь? С тобой все в порядке?

– Я звоню… – Эдгар рассеянно потер лоб. Он и сам не знал толком, зачем позвонил, и потому по привычке перешел в наступление: – Послушай, а где это ты ходишь? Все-таки уже довольно поздно. Я звонил домой – ты не подошла…

– Ты меня проверяешь что ли? – возмутилась Эванджелин. – Я… у родителей. И всего только десять часов, не то что у вас… Кстати, а почему ты не спишь, у тебя же ночь, разве нет?

– Ночь. Я собирался ложиться как раз… – Эдгар мучительно подбирал слова, удивляясь самому себе; когда-то они могли говорить часами. – Нет, я не проверял, просто… Привет родителям, кстати… Я… Ну я хотел сказать только, что… Послезавтра я буду дома. В понедельник то есть. У тебя же еще пятница…

– Да, – так же смущенно отозвалась сестра и, помедлив, добавила. – Ты молодец… Я видела, в Интернете писали, что ты хорошо сегодня свободные заезды провел… То есть для тебя вчера.

– Спасибо! – Эдгар улыбнулся, он был действительно благодарен ей за похвалу. – Теперь бы квалификацию выиграть… Вы с родителями будете смотреть гонку?

– Я завтра уже в Лондон, – ответила Эванджелин. Она явно вздохнула свободнее, когда поняла, что оба они не предъявляют друг другу претензий. – Квалификацию посмотрю и поеду. И гонку буду уже дома смотреть. Обязательно. Это ведь твоя последняя в этом сезоне. Хотя она уже и ничего не решает, ты же уже победил. Прости, я ведь тебя не поздравила с титулом, – смутилась она.

– Лучше все-таки поздравь, когда я уже точно его завоюю, – отозвался Эдгар. – Мало ли, что еще может случиться. И спасибо тебе, что ты будешь смотреть… – он облизал пересохшие губы и добавил буднично: – Словом, жди меня в понедельник к вечеру.

– Буду ждать, – горячо сказала Эванджелин и, помявшись, добавила. – Как приедешь, я тебе приготовлю что-то из того, что ты любишь… Стейк, например. Отметим твое возвращение… – она помолчала нескольку секунд и нерешительно добавила: – Эдгар, ты только будь осторожнее, ладно?

– Я всегда осторожен, Эванджелин, – улыбнулся Эдгар, зная, что сестра на том конце провода закатила глаза: всем было известно, что он страшный лихач и действует напролом. – До встречи, сестренка.

– Удачи, братик, – повеселев, ответила Эванджелин и отключила телефон.

Эдгар улыбнулся, глядя на телефон, потом вернулся в кровать и уснул крепко и безмятежно, как только его голова коснулась подушки, а утром встал бодрым, чувствуя, что прекрасно отдохнул.

В таком состоянии он появился и в расположении команды. Все тут же кинулись поздравлять его, но Эдгар принимал поздравления с натянутым лицом, и очень быстро его оставили в покое. Первые две сессии он прошел, попеременно меняясь первой позицией со своим главным соперником Хосе Кабрерой. Но начало третьей сессии Эдгар неожиданно провел ощутимо хуже испанского гонщика. В команде пытались подбодрить его, говоря, что совершенно не важно, с какого места он стартует, не понимая, что своими речами делают только хуже. Однако Эдгар недаром стал одним из самых молодых чемпионов «Формулы-1». До конца квалификации оставалось несколько минут, и испанец уже принимал сдержанные поздравлении с поул-позишн, когда Эдгар выехал на свой последний быстрый круг и совершил очередное маленькое чудо, разом отыграв четыре десятых секунды, которые проигрывал, и перекрыв время Кабреры сверху еще тремя десятыми. Он занял место во главе пелетона.

А в воскресенье злые языки, которые распускали слухи об английском гонщике, окончательно умолкли. Зрители, находившиеся в тот день на автодроме «Яс Марина», наблюдали действительно гонку чемпиона. Эдгар лидером вошел в первый поворот и, несмотря на все усилия испанца, не дал тому ни единого шанса для атаки, с каждым кругом отрываясь от соперника хотя бы на несколько десятых секунды.

В итоге он поднялся на пьедестал и, когда заиграл гимн Великобритании в честь победителя, он наконец облегченно выдохнул. Да, свершилось: Эдгар Стивен Мортимер стал чемпионом мира «Формулы-1». Он поискал глазами лицо друга и, увидев его за спинами своей ликующей команды, улыбнулся. Эван отсалютовал ему в ответ. Полив соперников душем из безалкогольной газировки, которую им подавали в Абу-Даби вместо шампанского из-за действующего в стране сухого закона (с особенным наслаждением Эдгар окатил мрачного Кабреру), Эдгар надел кепку с рекламой «Мартини» и отправился на обязательную пресс-конференцию. Впрочем, ему еще предстояло пройти через толпу людей, каждый из которых норовил поздравить его, похлопать по плечу, приобнять, сфотографироваться… В этой кутерьме вынырнул Шерман, основатель и руководитель его команды, которому Эдгар пожал руку с особенной теплотой.

– Это ваша заслуга, – искренне сказал он старику с длинным орлиным носом и пронзительным суровым взглядом. – Спасибо, что дали мне шанс, сэр!

– Ну вот еще, – проворчал Шерман, хлопая своего пилота по плечу. – Не вздумай перекладывать на меня свои лавры, мальчик. Это твоя победа, но, впрочем, – его суровое лицо смягчилось, когда он улыбнулся, – мы с командой внесли в нее некоторый вклад.

– Да уж! – рассмеялся Эдгар, пробрался наконец в зал, уже битком набитый журналистами, сел за стол и стал отвечать на бесконечные вопросы, мечтая лишь о том, чтобы его отпустили в душ. Он чувствовал радость, но где-то глубоко внутри. Он уже знал это свое состояние: ему нужно время, нужно отдохнуть, выпить, поболтать, потанцевать – и только тогда он сможет перестать держать себя, перестать контролировать каждый вздох, дать своей радости расцвести и отдаться ей. А пока его широкая улыбка выходила несколько натянутой.

– Что дальше, Эд? – раздался вопрос откуда-то справа. Эдгар поискал глазами говорившего. Джонни Мартин, ведущий спортивный обозреватель BBC News. Эдгар кивнул соотечественнику.

– Я думал об этом, Джонни, и пребывал в сомнениях. Честно говоря, я не думал добиваться чемпионства так скоро, это не входило в мои планы, – зал добродушно рассмеялся, Эдгар тоже усмехнулся. – И, честно говоря, мне кажется, я еще не очень-то готов быть чемпионом. Я знаю, что кажусь вам очень убедительным в этой роли. Впрочем, знаю также, что многие считают меня выскочкой, которому просто повезло, – из зала послышались возмущенные возгласы, но Эдгар нетерпеливо помотал головой и продолжил, – нет-нет, те, кто говорит так, во многом правы. Мне действительно повезло – с командой, с сэром Робертом Шерманом в ее главе, с прекрасными людьми, которые тренируют меня, терпят и следят, чтобы я не пил слишком много, – зал снова разразился хохотом, и чемпиону пришлось выждать, пока они утихнут. – И эти люди правы, говоря о том, что я выскочка. Я знаю, что уступаю многим пилотам – в тактике, в мастерстве. Так вот именно сегодня, стоя на пьедестале, я понял, что то, что вы видели, – победа выскочки, а не чемпиона. А дальше я буду работать над собой, чтобы показать истинное мастерство и раскрыть тот потенциал, который у меня есть. Сегодня я везунчик, но в следующем сезоне я вам обещаю: вы увидите настоящего профессионала, настоящего гонщика. Так что дальше – новые победы и новое чемпионство.

Зал взорвался аплодисментами, приветствуя новоиспеченного чемпиона. Эван стоял у стены, с интересом слушая задаваемые журналистами вопросы. Он сам едва пришел в себя после долгого утомительного перелета из Лондона, когда, только и успев побросать в сумку все необходимое и предупредить Иви о том, что его не будет в городе пару дней, он бросился в аэропорт. А теперь он терпеливо ждал, когда наконец вопросы Эдгару иссякнут и они вдвоем, как в старые добрые времена, смогут как следует отпраздновать победу.

Вскоре пресс-конференция закончилась, и Эдгар подошел к другу:

– Привет! – обрадованно сказал он, – ну, как я их всех, а?

– Привет! – Эван пожал ему руку и похлопал по плечу. – Это было блестяще, Эд! Гениально! Поздравляю с первым титулом!

Он, посмеиваясь, добавил:

– А у меня для тебя подарок.

– О, – застонал Эдгар так сладостно, что несколько стоявших неподалеку журналистов с удивлением обернулись. – О боже, да, Эван! Дай, дай мне его!

Эван расхохотался в голос и нарочито дразнящими медленными движениями начал копаться в своей сумке, перекинутой через плечо.

– Ну где же он, – весело бормотал он. – Наверно, я его забыл где-то… Мда…

– Эван! – возмущенно завопил победитель, но фотограф и ухом не повел.

И когда уже нетерпеливый Эдгар готов был затрясти его за воротник, Эван движением фокусника вытащил из сумки бумажный пакет с большим чизбургером.

– Держи, – хохотнул он. – В честь твоей победы.

– Господи боже! – выдохнул Эдгар, выхватывая бургер из рук друга. – Можно я тебя поцелую? Взасос! А лучше знаешь что – выходи за меня! – он нетерпеливо содрал бумажную обертку и вгрызся в мягкую булку и источающую упоительный аромат котлету.

Эван расхохотался так громко, что журналисты начали коситься в их сторону еще активнее.

– Черт побери, как лестно, ну что ж, посмотрим-посмотрим, как ты будешь за мной ухаживать, – фыркая ответил он. – Впрочем, для начала предлагаю удрать отсюда, а то Шерман сейчас увидит, чем я тебя подкармливаю, и запыхтит, как чайник.

– Ну нет, – возразил Эдгар с набитым ртом, – он понимает, что месяц я буду точно мусорная корзина: во мне будет вся самая вредная пища, какую только придумал человек. Сейчас уйдем, только… – он мягко вынул фотокамеру из рук друга и помахал одному из мужчин, которые поглядывали на них. – Эй, брат! Не окажешь любезность и не сфотографируешь с лучшим другом?

– С удовольствием, Эдгар! – ответил тот, повозился минуту с камерой и наконец сделал снимок молодых людей со счастливыми лицами.

– Еще раз поздравляю, – сказал мужчина, возвращая фотоаппарат гонщику.

– Спасибо! – Эдгар отдал камеру другу и похлопал его по плечу, отправляя в рот последний кусок чизбургера. – Ты просто космос, Эван! Пойдем теперь к раздевалкам, я мечтаю принять душ. А потом сбежим ото всех и… Черт, тут нет пабов! Ну… Уж бутылку чего-нибудь мы найдем, верно?

– Это вне всяких сомнений, друг, – расхохотался Эван. – Тут, конечно, сухой закон и все такое, но не зря фотографов называют самыми пронырливыми людьми на свете. По крайней мере, в отеле я местечко нашел.

Эдгар ловко ухватил друга за плечи и на ходу смачно поцеловал в щеку.

– Ты чертов гений, и я женюсь на тебе – хочешь ты того или нет, – заявил он. – Дай мне пять минут ополоснуться – и пойдем пить! На вечеринке в честь окончания сезона я хочу появиться едва стоящим на ногах!

Мужчины снова расхохотались и в обнимку направились к выходу. Едва они успели зайти в отель, как у Эвана завибрировал телефон.

– Прости, приятель, – фотограф остановился и начал искать в кармане мобильник. – Секунду…

Достав телефон, он открыл окошко СМС и начал читать написанное. На его лице медленно начала появляться широкая счастливая улыбка.

Эдгар удивленно оглядел его:

– Тебе сказали, что живьем возьмут тебя в рай для фотографов, где куча крутой техники и масса фотогеничных моделей в удачных ракурсах? – ухмыляясь спросил он. – Никогда не видел, чтобы выражение твоего лица было таким дебильным.

– Что? – рассеянно спросил Эван, не сводя взгляда с телефона. Наконец он спохватился и посмотрел на друга. – Нет! Ничего такого…

Он вновь перевел взгляд на телефон.

–Черт, это куда прекраснее рая для фотографов! – сказал Эван восторженно. – Ты себе даже не представляешь, друг!

– Да что там у тебя стряслось? – с нетерпеливым смешком спросил Эдгар. – Говори сам, или я у тебя телефон отберу.

– Ты не поверишь! – Эван счастливо рассмеялся. – Она написала мне, что скучает и ждет, и…! Ах, черт!

Он взъерошил волосы.

– Это, в общем-то, то, о чем я хотел тебе рассказать, – развел Эван руками. – Я влюблен, друг! До полного одурения влюблен!

Эдгар восхищенно выругался:

– Да ты шутишь! Ты – и влюбился! Кто же она?

– Она самая прекрасная девушка на свете, Эд! Умна, красива, такая нежная и милая, что иногда напоминает мне ангела, сошедшего с небес!