Текст книги "Требуется подкаблучник (СИ)"
Автор книги: Агата Озолс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 11 страниц)
Глава 14
Лешкина квартира действительно находится недалеко от Машки. Я с интересом осматриваю ее, пока Лешка гремит посудой на кухне. Не сказать, что она поражает размерами или дизайном, но оставляет приятное впечатление. Чисто, светло и, пусть по-мужски, но уютно. В спальню не захожу, все-таки это чужая территория, и мне немного неудобно проявлять любопытство. Нет, я, конечно, понимаю, что вряд ли в Лешкиной кровати найду голую девицу, но, как читатель многочисленных любовных романов знаю, что уж трусы или лифчик запросто могут там заваляться.
Изучаю ванную. Не столько из абстрактного интереса, сколько из женского любопытства: неужели здесь не завалялась лишняя зубная щетка или розовая расческа с сердечками? Но надо отдать Лешке должное: или у него никого (ну, кроме меня) нет, или он постарался убрать весь компромат до моего прихода.
– Ты что-то ищешь? – спрашивает Лешка, заглядывая в ванную, где я уже несколько минут разглядываю полку с шампунями и прочей косметикой.
– Нет, – отлипаю глазами от полки. – Просто интересно.
– Каким гелем для душа я пользуюсь? – веселится пятый.
– Я совсем ничего о тебе не знаю.
– Так спроси, – предлагает он.
– Сколько у тебя было девушек? – задаю извечный женский вопрос.
На самом деле, я сильно подозреваю, что нам совершенно неинтересно знать, сколько женщин прошли через постель мужчины. Вопрос о количестве предшественниц мы задаем исключительно с целью услышать из мужских уст: "Но ты лучше всех".
– Это так важно? – Лешка притягивает меня к себе.
– Интересно, – я обнимаю его за талию.
– Много, – Лешка задумывается. – Мне как-то не приходило в голову их считать.
А вот это "много" мне категорически не нравится, лучше бы соврал. При мысли о том, сколько женщин Лешка доводил до оргазма, настроение начинает портиться.
– Настюш, – мои сведенные брови производят впечатление, – я сказал что-то не то?
Пожимаю плечами и выхожу из ванной.
– Настюш, – Лешка идет за мной. – Прости дурака.
Он обходит меня на повороте и прижимает к стене в коридоре.
– Настюша, прости. Я идиот, – руки по обе стороны от меня подпирают стену и заключают меня в капкан.
– Ты вроде что-то готовил, – напоминаю ему, отворачиваясь от мужских губ.
Лешка совершает безрезультатную попытку меня поцеловать. Целоваться мне уже перехотелось, я решаю, что пора домой. Да, я обижена. И да, я сама виновата – незачем было задавать дурацкие вопросы. Но от понимания своей вины обида не становится меньше.
– Ужин, – Лешка все же изворачивается и прижимается губами к моему рту, – на столе.
Я открываю рот, чтобы предложить поужинать, но Лешка пользуется моментом и целует меня. Сначала нежно, даже как-то робко, а буквально через мгновенье его язык уже вовсю хозяйничает у меня во рту. Я хочу его оттолкнуть, даже беру за плечи, но он не дает мне этого сделать.
– Настюша, – наваливается на меня всем телом, – прости. Прости, прости, прости.
Каждое его "прости" сопровождается легким поцелуем, а руки уже лежат на моей груди, нежно поглаживая. И вот странное дело: несмотря на обиду, во мне просыпается желание. И уже мои руки перемещаются с Лешкиных плеч на его задницу, прижимая его покрепче. Закидываю ногу ему на бедро, чувствуя сквозь одежду твердую плоть. Ревность и обида отходят на второй план, когда Лешка подхватывает меня под попу и несет в спальню.
– Ужин подождет, – заявляет он решительно, укладывая меня на кровать и ложась рядом.
Его руки забираются ко мне в трусики, а губы ласкают шею, опускаясь ниже. Мне становится не до нежностей, мне хочется такого секса, что бы воспоминания о моих предшественницах напрочь стерлись из памяти пятого. Поднимаюсь, решительно толкая Лешку в грудь. Он безропотно ложится на спину, уступая роль лидера. И это именно то, что мне сейчас нужно. Я целую, облизываю и глажу его тело. Массирую, заглатываю и сжимаю. Распаляю его и себя неистовыми ласками. Возбуждаюсь так, что первый раз кончаю даже без стимуляции, просто от вида Лешкиного безумного взгляда. Делаю ему минет, но как только чувствую, что он готов кончить, прерываюсь.
– Настяяяя, – стонет мой любовник разочарованно.
Глажу его плоть, играю тяжелыми яичками. Нет уж, так просто я тебе кончить не дам. Снова ласкаю член ртом, массирую колечко ануса.
– Настяяяя, – Лешка смотрит на меня ошалелым взглядом.
Опять прерываюсь, сажусь сверху. Вожу его членом по мокрым складочкам. Лешка пытается войти в меня, но я не даю ему такой возможности. Прижимаю его плоть к ноющему клитору и снова кончаю. Лешка, отчаявшись оказаться во мне, пытается помочь себе рукой. Решительно хлопаю по шаловливой конечности и продолжаю изводить его.
– Настяяя, дай мне кончить, – просит он хрипло. – Я больше не могу.
– Обойдешься, – глядя ему в глаза, заявляю решительно и опять опускаю голову к его паху.
Сколько продолжалась Лешкина пытка, точно сказать не могу. Я не отказывала себе в удовольствии и испытывала оргазм за оргазмом, упорно не давая Лешке кончить. Под конец у меня болела каждая клеточка, удовольствие плескалось через край, а Лешка охрип от криков. Ощущение пустоты и нестерпимое желание ее заполнить, заставили меня снова сесть на Лешкины бедра и впустить его в себя. Одно его движение внутри, и меня накрыло так, как никогда в жизни. Мои мышцы судорожно, изо всех сил сжимали Лешкину плоть. Ему хватило нескольких толчков, чтобы кончить. И если мой оргазм потряс меня, то видя, как кончает Лешка, я даже испугалась. Нас трясло, как в припадке эпилепсии. Одна волна удовольствия смывала другую. Цунами? Да вы шутите! По сравнению с тем, что мы испытали, цунами это легких бриз. Лешка уже стонать не мог, только хрипел, сжимая мои бедра до синяков и выплескивая в меня сперму. Не в силах сидеть, я безвольной куклой повалилась на любовника. Последняя дрожь удовольствия пробежала по нашим телам, и мы замерли, пытаясь восстановить дыхание.
Тишина. Нет слов, нет сил. Бывают такие моменты, что их и не нужно. Просто лежишь на мужчине и слушаешь, как сумасшедшее стучит его сердце. Кажется, что еще немного, и оно пробьет грудную клетку. Понимаешь, что нужно встать и сходить в душ, но сил нет даже на то, что бы пошевелить пальцем. Даже дышать, и то тяжело.
– Кажется, я сорвал голос, – шепчет Лешка, обнимая меня.
Кажется, у меня взорвался мозг, проносится в голове.
– Ты как? – не дождавшись моей реакции, спрашивает пятый.
– Хорошо, – говорю ему в шею. – А ты?
– Я словно побывал в другой галактике.
Наши ощущения настолько схожи, что я улыбаюсь.
– У меня мозг закипел и взорвался, – продолжает Лешка.
Это очень странно, слушать, как кто-то озвучивает твои собственные мысли.
– Настя, ты чего молчишь? – теперь в его шепоте слышится беспокойство.
– Ты удивительно точно выражаешь мои мысли, – замечаю я, делая попытку подняться. – Кушать хочу.
– Я принесу, – Лешка аккуратно перекладывает меня с себя на постель.
– Сама встану, – возражаю ему. – Мне еще в душ нужно.
– Мне тоже, но ты иди первая.
Я киваю, подползаю к краю кровати и собираюсь с силами, что бы встать. Лешка наблюдает за моими движениями.
– Хочется курить, – говорю ему, поднимаясь, наконец, на ноги.
– После такого секса курить хочется даже соседям, – усмехается Лешка. – На кухне есть заначка.
Медленно иду в душ, держась за стену. У Лешки большая душевая кабина с всякими прибамбасами. В другое время я бы с удовольствием устроила проверку всех этих ручек и кнопочек, но сейчас у меня нет на это сил. Смываю с себя пот и Лешкину сперму. Вылезаю из кабины и нахожу большое полотенце и махровый халат.
На кухне Лешка успевает разогреть ужин, сервировать стол и разлить по бокалам красное вино. Почти падаю на стул, ноги меня не держат.
– Знаешь, я никогда не понимал этого выражения: "дотрахаться до звона в ушах", – шепчет Лешка. – А теперь вот понял.
– Раньше было хуже? – я делаю глоток вина.
–С тобой всегда было фантастически, – Лешкины глаза сияют. – Но сегодня ты открыла мне новую вселенную.
– Так сколько у тебя было женщин? – спрашиваю повторно.
– Нисколько, – совершенно серьезно отвечает Лешка. – До тебя у меня не было женщин. Ты первая.
Удовлетворенно киваю и приступаю к ужину.
С этого дня, вернее, с ночи, наши отношения меняются. Теперь мы проводим много времени вместе, не только занимаясь сексом, но и просто общаясь. Все чаще ловлю себя на мысли, что мне хорошо с Лешкой. Вот просто хорошо. Есть, гулять, болтать, молчать. Спать в одной постели и чистить зубы у одной раковины. Несмотря на наличие двух бывших мужей, у меня такого никогда не было. Вот ни разу. Я начинаю жить на два дома: то у себя, то у Лешки. Как-то незаметно часть моих вещей оказывается в его квартире, а его вещи начинают появляться в моей. Он уже знает, что по утрам я пью крепкий черный кофе без сахара, я научилась заваривать для него зеленый чай по всем правилам чайного искусства. Странным образом у нас получается невербально обмениваться информацией о своей жизни, привычках и предпочтениях, словно прорастая друг в друга. Иногда я физически чувствую эти, пока еще тонкие, росточки во мне. Почему-то это не пугает меня, скорее наоборот, я никогда не чувствовала себя такой счастливой, как в эти дни.
Постель перестает быть полигоном для экспериментов с целью получить как можно больше удовольствия. Наши ночи и дни, по-прежнему жаркие и сумасшедшие, но все чаще ловлю себя на мысли, что не хочу называть то, что происходит между нами просто сексом.
– Нюся, – Машкин звонок застает меня на работе, – куда ты пропала?
– Прости, – покаянно прошу подругу, – я хотела тебе позвонить вчера вечером, но приехал Лешка.
– И как его приезд помешал нашему общению?
– Мы занялись любовью прямо в коридоре, – оправдываюсь. – И я про тебя забыла.
– Чем вы занялись? – удивляется подруга.
– Любовью, – повторяю я в недоумении.
– Ты влюбилась! – заявляет Машка.
– Нет, с чего ты взяла? – теперь уже удивляюсь я.
– Послушай себя! Твой пятый перестал быть просто сексуальным партнером. А значит, у тебя появились чувства.
Задумываюсь над Машкиными словами. А ведь она права, кажется, я влюбилась.
– Это плохо?– интересуюсь у Машки, потому что в этих вопросах она большой специалист.
– Это прекрасно, – радостно отвечает она. – Надеюсь, это взаимное чувство?
– Вроде да.
– Что значит твое неуверенное "вроде"? – настороженно спрашивает Машка.
– Он говорил о любви, но я как-то не восприняла это всерьез.
– Нюся, ты как из детского сада, ей богу. Когда он говорил? В постели?
– Нет, то есть, не только в постели.
– Ты же понимаешь, слова, произнесенные во время секса юридической силы не имеют, – шутит Машка.
– Разумеется, поэтому я и не воспринимала их всерьез. Когда из мужика брызжет сперма, он с большим удовольствие говорит о любви, мозги-то отключаются. Это потом, когда кровь отливает от гениталий, голова начинает функционировать в нормальном режиме. У кого он есть, этот режим, конечно.
– Можно подумать, что у баб не так, – фыркает Машка в трубку.
– Не скажи, – не соглашаюсь с ней. – Часто ты признавалась в любви в койке?
– Ни разу.
– Правильно, потому что даже во время секса, каким крутым бы он ни был, баба соображает, что слова имеют последствия.
– Нюся, ты гений, – восклицает Машка. – Как ловко ты подвела к тому, что все мужики идиоты.
– Ну не все, и не такие уж идиоты.
– Но мозги у них в штанах, – настаивает на своем Машка.
– Бывает иногда, – частично соглашаюсь с ней.
– Ты главное, пока подожди с признаниями, – советует Машка. – Любовь это, конечно, прекрасно. Но есть и другие чувства. И вообще, нужно узнать его поближе. А то мало ли что, может он в носу ковыряет.
– Вроде нет.
– Это я для примера. Мало ли какие у него могут быть скрытые пороки. Присмотрись пока. Тем более что замужем ты уже была пару раз, тебе не к спеху под венец. И держи меня в курсе.
Мы прощаемся, и я могу вернуться к работе.
Вечером, сидя за столом, я украдкой рассматриваю пятого, прикидывая, какие у него могут быть скрытые пороки.
– Настюш, – улыбается Лешка, заметив мои взгляды, – что случилось?
– Ты куришь? – задаю первый вопрос.
– Крайне редко, – отвечает он. – Но заначка дома есть.
– Пьешь? – продолжаю я.
– Иногда, – Лешка явно не понимает, к чему я веду.
– Наркотики?
– Нет, никогда.
– Азартные игры?
– Не увлекаюсь.
Я задумываюсь на секунду, прикидывая, о чем бы еще спросить. Поднимать тему женщин не хочется, но он сам как-то говорил, что очень влюбчивый.
– Женщины? – выдаю наконец.
– Настя, – Лешка укоризненно качает головой. – я все-таки мужчина.
– Я не количестве. Я о скрытых пороках.
– С каких пор гетеросексуальная ориентация является скрытым пороком? – удивляется Лешка.
– Сама по себе нет, – уточняю я.
– Тогда что ты имеешь в виду?
– Ты можешь изменить? – задаю вопрос.
– Родине? – Лешка пытается отшутиться.– Нет, и не проси.
– Женщине, с коротой ты в данный момент состоишь в близких отношениях, – удается сформулировать мне.
– Вряд ли, если мы говорим об абстрактной женщине.
– А если о конкретной? – мне не нравится его "вряд ли".
– Если ты спрашиваешь о себе, то мой ответ нет. Не могу.
– Почему?
– Настюш, ты самое лучшее, что случилось в моей жизни. Я был бы совсем дебилом, если бы рискнул нашими отношениями ради мимолетного удовольствия. Кстати, крайне сомнительного. Ты же не считаешь меня дебилом?
– Нет.
– Еще вопросы будут? – улыбается Лешка.
– Даже не знаю, – отвечаю ему. – Как-то ничего больше в голову не лезет.
– Тогда давай отложим все вопросы на потом, – предлагает пятый. – Я пирожных купил.
– Я на диете, – напоминаю я.
– Помню, я их для себя купил.
– И что?
– Я хочу их съесть, – Лешка понижает голос, – с тебя. Я хочу размазать по тебе крем и слизывать его с твоего тела.
– Да вы, батенька, извращенец? – делаю вид, что меня пугает такая перспектива.
– Ужасный извращенец, – согласно кивает Лешка. – Я самый извращенный извращенец из всех извращенцев в этой вселенной.
Он тянет меня в спальню, продолжая описывать в подробностях свои страшно извращенные сексуальные фантазии.
Так мы проводим целую неделю. Семь дней и ночей, наполненных любовью, сексом и счастьем. А в воскресенье вечером звонит моя мамуля.
Глава 15
Звонок мамули застает меня в Лешкиной квартире. Его нет дома, я ем яблоко и раздумываю о том, что приготовить на ужин. Сегодня мне удалось избежать семейного обеда – родители приглашены на день рождения к папиному другу, поэтому обед отменился. Приглашали всю нашу семью, включая и меня, но мне удалось отговориться, мотивируя отказ тем, что мне уже не десять, чтобы ходить с мамой и папой за ручку в гости к их знакомым. Тем удивительнее было услышать в трубке:
– Здравствуй, доченька!
– Мама? Что случилось? Вы не пошли в гости?
– Нет, нет. Все в порядке. Просто звоню узнать, как ты?
– Нормально, сейчас приготовлю себе что-нибудь пожевать и завалюсь перед телевизором, – отчитываюсь я.
– А когда вернется Сергей? – неожиданно меняет тему мамуля. – Он сейчас где?
– В Питере, – отвечаю удивленно. – Будет через неделю, кажется.
– Кажется? – я прямо вижу, как она поднимает одну бровь – фокус, который мне никогда не удавался. – Это он тебе сказал про командировку?
– Ну да, – я совершенно не понимаю ее интереса.
– Странно, – мамуля вздыхает. – Может ты что-то неправильно поняла?
Пытаюсь вспомнить свой разговор с четвертым. Господи, мне кажется, что это было несколько лет назад, а не на прошлой неделе.
– Он сказал, что уезжает на две недели, – отвечаю маме.
– Тем более странно видеть его здесь.
– Где здесь?
– У Синельниковых, – отвечает мамуля. – Он у Синельниковых. И не один.
– А с кем? – тупо задаю вопрос.
– Настя, – в голосе мамули появляется жалость, – он с девушкой. Очень интересной, кстати. Похоже, что он тебя бросил.
И она вздыхает. Я хочу ответить, что даже рада такому повороту событий, но мамуля продолжает:
– Бросил, даже не объяснившись. Как какую-нибудь....даже не знаю. И ради кого? – мамуля делает паузу. – Впрочем, она хорошенькая, и его где-то можно понять. Ты держись, дочь. Конечно, это унизительно, но что ты можешь сделать? Все-таки Сергей очень привлекательный молодой человек.
Она еще говорит что-то, а я чувствую, как меняется мое настроение. Вот умом понимаю, что четвертый мне совершенно не нужен, бросил – и, слава богу! Но внутри начинает закипать ревность: не далее, как несколько дней назад этот мерзавец ввалился ко мне в дом и имел наглость утверждать, что любит меня, а потом... Получается, что потом он побежал к какой-то левой бабе, набрехав мне про командировку?! Он меня на самом деле бросил?
– Ужасно унизительно для женщины быть брошенной вот так, – продолжает моя мамуля. – Но ты не расстраивайся.
Не расстраивайся?! Меня впервые бросили, или не бросили (я еще толком не поняла), но обманули! И кто? Мужчина, который говорил мне про любовь! Который говорил о серьезности своих намерений! Которого я сама хотела бросить! А он меня опередил?!
– Где он? – мрачно спрашиваю я.
– В нескольких метрах от меня, – отвечает мамуля.
– Где?!
– Территориально?
Она называет адрес.
– Только не пойму, зачем тебе. Все равно уже ничего не исправишь.
Не исправишь? Еще как исправишь! Я этому мерзавцу! Я ему! Я.... Меня захлестывают эмоции.
– Конечно, моя дочь не заслуживает того, чтобы ее так грязно обманывали, – продолжает мамуля. – Но что поделать? Это жизнь. А с другой стороны, Сергей заслуживает, чтобы ему преподали хороший урок. Так тебя обмануть!
Слова мамули падают на благодатную почву и тут же дают всходы.
– Я ему покажу, – грозно сообщаю я.
– Не думаю, что получится, – отвечает мама. – В конце концов, если мужчина решил... Тут нужно очень постараться, что бы он переменил свое решение. Нужно быть Женщиной с большой буквы, звездой, царицей. А ты у меня девочка милая, домашняя, скромная.
Невольно вспоминаю, как четвертый, закатывая глаза от наслаждения, с криком долбился в меня. Это получается, что он меня трахал, трахал, а теперь где-то с другой?
– Наверное, нужно смириться, Настенька, – слышу в трубке. – У каждого своя доля.
Какая доля?! Какое смириться?!
– Я сейчас приеду, – заявляю я.
– И что? – голос у мамули становиться насмешливым. – Будешь стоять и смотреть, как он с другой обнимается?
Он еще и обнимается?!
– Я сейчас приеду, – повторяю я.– И он очень пожалеет, что обманул меня.
– У тебя есть час, чтобы собраться и доехать, – совершенно другим, деловым голосом говорит мамуля. – Быстро в душ, прическа, макияж и красное платье надень.
– Я успею? – начинаю вслух сомневаться я.
– Наверное, это все же не для тебя, – отвечает мамуля. – Вряд ли получится.
Эти слова подхлестывают не хуже плети. У меня есть час. Успею? Мне ведь еще до дома нужно добраться.
– Я могу чуть задержаться, – сообщаю маме.
– Гости только собираются, – отвечает она. – Мы приехали чуть раньше, папа хотел переговорить с Синельниковым. Так что час или чуть больше у тебя есть.
Я уже надеваю туфли, прижимая трубку к уху плечом. В принципе, я должна успеть. Ехать мне недалеко. Если быстро собраться, одеться и накраситься...должна успеть.
– Скоро буду, – говорю мамуле.
– Красное платье не забудь, – командует она и отключается.
Я выскакиваю из Лешкиной квартиры, захлопывая за собой дверь. Сажусь в машину и несусь домой. Влетаю к себе и бегу в душ, словно за мной черти гонятся. Пять минут стою под струями воды, выхожу, заматываясь в полотенце. Сушу и укладываю волосы в небрежный пучок. Делаю макияж. Мама что-то говорила про красное платье. Ищу в гардеробе красное платье. Действительно, есть у меня такое. С мамулей мы его и покупали. Она еще сказала, что оно для особых случаев. Вот сейчас именно такой, особый случай. На сборы мне хватает получаса. Смотрю на себя в зеркало – не женщина, мечта! Четвертый еще пожалеет, что так поступил со мной. Вызываю такси, еду в ресторан, по дороге набираю сообщение мамуле. Звонит Лешка, но мне сейчас не до него. Сбрасываю звонок. Тут же от него приходит сообщение. Я даже не читаю, просто пишу в ответ, что занята с родителями и потом позвоню.
Ресторан закрыт для посторонних, Синельников мужик не только состоятельный, но и общительный, гостей сегодня у него много. Я в списках приглашенных, мамуля сообщила. Прохожу в зал, оглядываюсь в поисках родителей. Мама находит меня первой.
– Молодец, – одобряет она мой внешний вид. – Отец сейчас с Синельниковым, гости уже собрались. Скоро пригласят за стол.
– Где он? – я разглядываю зал.
– Настя, не кипятись, – она берет меня за руку. – Нельзя скандалить. Вы должны просто встретиться. И что бы ни случилось, ты должна быть спокойна и равнодушна, как снежная королева. Все остальное потом. Сейчас у нас разведка боем. Слышишь?
Я киваю, продолжая искать четвертого глазами. И нахожу. Он стоит на другом конце зала, спиной ко мне. А рядом с ним стоит высокая брюнетка. Я не вижу их лиц, поэтому мне довольно трудно судить о ее привлекательности, но фигура у нее хорошая. Модельная, как сейчас говорят.
– Верста коломенская, – мамуля перехватывает мой взгляд. – Ничего особенное, поверь мне. У женщины должны быть формы, а эта доска доской.
– Смотрится эффектно, – зачем-то возражаю я.
– Это ты смотришься эффектно, – говорит мама, – особенно в этом платье. А она просто вешалка. Сними с нее шмотки и ничего не останется.
– Может она человек хороший, – продолжаю стоять на своем.
– Не смеши, – фыркает мамуля. – Когда это мужчин интересовали женщины с такого ракурса? Мужчина западает на внешность, а потом уже на все остальное. Физиология.
– Так просто?
– А ты думала? – усмехается она. – Нравится женщина внешне, появляется интерес. Сначала только сексуальный – женщина, как объект охоты.
– И от женщины ничего не зависит?
– Глупости, Настя! От женщины зависит все. Во-первых, она должна понравиться мужчине чисто внешне. Во-вторых, сделать так, что бы сексуальный интерес перерос в нечто большее. Иными словами, чтобы он не просто захотел ее как объект охоты, а захотел ее охранять и заботиться о ней.
– Охранять и заботится?
– Ну конечно, – мама кивает головой. – Самец охраняет и заботится о своей самке. В природе все разумно.
– У тебя с папой тоже так было?
– По-другому не бывает, – отвечает мамуля. – Люди гораздо в большей степени звери, чем хотят думать.
– А что делать мне?
– Смотря, что ты хочешь получить.
– Хочу, что бы ему мало не показалось, – мстительно отвечаю я.
– Тогда сегодня только присмотрись к нему. Холодно и спокойно. Никаких выяснений отношений. Ты должна его зацепить своим равнодушием.
– Разве равнодушием можно зацепить?
– Настя, – мама качает головой, – сколько тебе лет? Он ведь не бросил тебя, не сказал, что вы расстаетесь. Значит, имел виды в будущем. Значит, ты ему нравишься. Ну, по крайней мере, нравишься. Поэтому только холод и равнодушие. Потому что, как объект охоты он уже тебя выбрал и сделал стойку. Его нужно только подстегнуть.
Я хотела возразить мамуле, что охота уже, собственно, состоялась. И я уже не совсем объект, а скорее трофей. Но промолчала.
– Настя, – мама посмотрела на меня и усмехнулась, – что бы у вас не было в прошлом, для него ты объект охоты. Иначе он бы тебе не врал про командировку. И кстати, дочка, я еще помню, что значит быть молодой. И откуда берутся дети, тоже помню.
Последние фразы мамуля говорит ехидным голосом, откровенно надо мной издеваясь. Это так не похоже на то, к чему я привыкла в общении с ней, что я переключаюсь с четвертого на нее.
– Да, да, моя девочка, – она словно подтверждает мою догадку. – умной женщине часто приходится скрывать свои мозги от окружающих. Так даже удобнее.
– Мам, а какое у тебя образование? – интересуюсь я, потому что на моей памяти мамуля ни дня не работала.
– Это сейчас важно?
– Это интересно.
– Я тебе потом расскажу, – обещает мамуля. – Сейчас у нас на повестке дня Сергей. Поэтому иди уже, куй свое счастье.
Мамуля слегка подталкивает меня, и мне ничего другого не остается, как начать двигаться. Я прохожу между гостями, здороваясь со знакомыми. Здесь, в основном, люди постарше, возраста моих родителей. Молодых почти нет. Я улыбаюсь, киваю и ненавязчиво двигаюсь в сторону четвертого, продолжая думать о том, что все эти годы мамуля ловко водила меня за нос. Интересно, только меня или и отца тоже?
– Настенька, – раздается громкое. – Какая встреча!
Задумавшись о родителях, я прошла четвертого, и теперь он оказался за моей спиной. Поворачиваюсь на голос. Ко мне, радостно улыбаясь, направляется один из папиных партнеров. За его спиной маячит четвертый со своей спутницей. Я растягиваю губы в ответной улыбке.
– Как ты выросла, – обнимает меня дядька, которого я помню с детства. – Давно я тебя не видел.
Продолжая меня обнимать, он поворачивается к группе людей, среди которых стоит и Сергей.
– Вы не знакомы? – меня подводят ближе. – Это Анастасия Петровна.
Я вежливо киваю присутствующим. Среди них находятся те, кто знаком с родителями.
– Настенька, позволь представить тебе Сергея Викторовича.
Я смотрю в глаза четвертому. Он усмехается в ответ.
– Мы знакомы, – сообщаю я присутствующим.
Девица, с которой пришел Сергей, прижимается к нему поближе и выдает улыбку в тридцать два зуба.
– Это Виктория, – сообщает четвертый, слегка поглаживая свою спутницу по бедру и пристально следя за моей реакцией.
Я насмешливо улыбаюсь.
– Очень приятно. Настя, – представляюсь в ответ.
– А я, представь себе, смог вернуться раньше, – говорит четвертый.
– Я рада, – отвечаю ему, пробегая глазами по гостям.
Мне хочется дать ему по морде и закатить хороший скандал, но мама права – здесь нужен холод и равнодушие. Поэтому я продолжаю изображать снежную королеву.
– Вот решил прийти к Синельникову, поздравить, – продолжает четвертый.
– Это так мило с твоей стороны, – я не смотрю в его сторону.
– Виктория согласилась составить мне компанию.
– Твоя дама очень любезна.
Четвертый явно не понимает, какая собака меня укусила. Обычно я веду себя гораздо более эмоционально.
Нахожу глазами мамулю, она как раз направляется в нашу сторону.
– Настя, папа зовет, – сообщает мама, подходя ближе.
– Мамуль, – я улыбаюсь и указываю на четвертого, – я встретила Сергея.
– Какого Сергея? – непонимающе спрашивает мама, а потом бросает взгляд на четвертого. – Ах, Сергея! Прошу прощения, не узнала. Доброго вечера.
Сергей целует маме руку и явно собирается что-то сказать, но мамуля не оставляет ему шансов.
– Пойдем, отец не любит ждать, – она милостиво кивает четвертому: – Рада была встрече, но нам нужно идти.
Она тянет меня прочь, я успеваю только произнести:
– Еще увидимся.
И мы отходим. На заранее приготовленные позиции.
– Молодец, – говорит мне мамуля. – Сделала все, как надо.
– Ты думаешь, что у нас получилось?
– Я вижу, – отвечает она.
– И что теперь?
– Развлекаться и праздновать, конечно. А зачем мы здесь, по-твоему?
Следуя совету мамули, я иду развлекаться. И, собственно, занимаюсь этим весь вечер. Танцую, улыбаюсь, флиртую. Изредка мне на глаза попадается четвертый со своей подружкой, но я делаю вид, что не замечаю его.
Праздник заканчивается поздно вечером и родители настаивают на том, что бы отвезти меня домой.
– Ты была великолепна, – сообщает мамуля. – Но этого мало.
– Мало? Для чего?
– Для того, что бы вернуть мерзавца и как следует проучить, – слышу в ответ.
– А я хочу его вернуть?
– Конечно, – уверенно говорит мамуля.
– Но зачем?
– Да какая разница, Настя. Вернуть и проучить – вот твоя задача. А дальше видно будет.
Я отвожу взгляд от мамули и в зеркале заднего вида сталкиваюсь глазами с папой. Папа насмешливо смотрит на нас.
– А он мне нужен? – продолжаю вслух сомневаться я.
– Конечно, – быстро отвечает мне мамуля. – Даже если сейчас не нужен, то потом может пригодиться. Настя, ты не тем занята и не о том думаешь.
– А о чем я должна думать?
– Разумеется, о себе.
– В смысле? – я совершенно не понимаю маму.
– У тебя завтра с утра парикмахер и косметолог. А потом мы идем по магазинам, – сообщает мне мама.
– У меня завтра с утра работа, вообще-то, – возражаю я.
– Возьмешь отгул, – мама непреклонна. – У нас столько работы, нужно все успеть сделать за один день.
– Мы что, спешим?
– Конечно. Нам объявили войну.
– Нам?
– Тебе, – поправляется мамуля. – Но, как твой союзник, я тоже участвую в боевых действиях.
Такой свою маму я никогда не видела, это весьма неожиданно и ... приятно. Обычно мы с ней по разные стороны баррикад.
– У нас есть шанс выиграть? – интересуюсь я.
– Настя, – мама укоризненно качает головой. – Совершенно не та формулировка. Правильно было бы сказать, что это у Сергея нет ни одного шанса выиграть.
– Косметолог и парикмахер? – переспрашиваю я.
– Еще стилист, – азартно отвечает мама.
Ее боевое настроение передается мне. Прикидываю в уме дела на завтра и решаю, что вполне могу взять один день, тем более что у меня куча переработок, начальство меня любит и с удовольствием пойдет мне навстречу. Или без удовольствия, но пойдет.
– Война, – даю я свое согласие на боевые действия.
– Отлично, – кивает мама. – Завтра в одиннадцать я за тобой заеду.
Родители высаживают меня у дома и уезжают. Я поднимаюсь к себе, скидываю туфли и платье и заваливаюсь в кровать. И за всеми этими событиями совершенно забываю позвонить Лешке.
