Текст книги "Случай в Маркет-Бейсинге"

Автор книги: Агата Кристи

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 1 страниц)

Кристи Агата
Случай в Маркет-Бейсинге

– Нет, все-таки нет ничего приятнее нашей английской провинции… заметил инспектор Джепп, глубоко вдыхая воздух через нос и выдыхая через рот наиболее правильным, по его мнению, образом.

Пуаро и я дружно ему поддакнули. Это была идея инспектора – поехать на выходные в небольшой городок Маркет-Бейсинг. За порогом офиса в Скотленд-Ярде Джепп был рьяным любителем природы и мог сколько угодно рассуждать о крошечных растениях с невероятно длинными латинскими названиями (правда, он как-то странно произносил эти названия) с гораздо большим пылом, чем обстоятельство какого-либо очередного преступления.

– Нас там никто не знает, и мы никого не знаем, – пояснял он. – И в этом вся прелесть.

Все его расчеты, однако, не оправдались: отравление мышьяком в деревушке, расположенной в пятнадцати милях от Маркет-Бейсинга, заставило местного констебля искать встречи с сотрудником Скотленд-Ярда. Такое почтение к его персоне еще больше усилило благодушное настроение Джеппа. В воскресенье мы завтракали в деревенской гостинице; светило солнце, ветки жимолости пробивались в окно, и мы были в наилучшем расположении духа. Яичница с беконом была восхитительна, кофе – не так хорош, но достаточно горяч и вполне пригоден к употреблению.

– Вот это жизнь! – сказал Джепп. – Когда уйду на пенсию, куплю себе домик в деревне, подальше от всех этих преступлений.

– Le crime, il est partout,[1]1
  Преступления, они везде (фр.).


[Закрыть] – заметил Пуаро, беря еще кусочек хлеба и поражаясь дерзости усевшегося на подоконник воробья.

Я процитировал:

 
Морды кроличьи приятны,
Жизнь их личная – позор!
Что творят! Невероятно!
Намекну – потупишь взор.
 

– Боже мой, – признался, потягиваясь, Джепп, – кажется, я смог бы съесть еще одно яйцо и пару ломтиков ветчины. Что скажете, капитан?

– Присоединяюсь, – добродушно ответил я.

– А вы, Пуаро? Пуаро покачал головой.

– Не следует чересчур перегружать желудок – тогда мозг отказывается работать, – назидательно заметил он.

– А я рискну еще немного добавить, – засмеялся Джепп. – А вам действительно лучше не надо, что-то за последнее время вы здорово располнели, Пуаро. Еще две порции яичницы с беконом, мисс!

В этот момент внушительная фигура заполнила собой весь дверной проем. Это был констебль Поллард.

– Прошу прощения за беспокойство, джентльмены, но мне необходим совет инспектора.

– У меня выходной, – торопливо произнес Джепп. – Никакой работы! А, собственно, в чем дело?

– В Лей-хаусе застрелился один джентльмен.

– Да, чего только не случается, – безучастно произнес Джепп. – Наверное, долг или женщина. Сожалею, но ничем не могу помочь, Поллард.

– Дело в том, – продолжал констебль, – что он не мог застрелиться. По крайней мере, так считает доктор Гайлз. Джепп отставил чашку.

– Не мог застрелиться? Что вы имеете в виду?

– Так говорит доктор Гайлз, – повторил Поллард. – Он очень озабочен случившимся и утверждает, что это совершенно невозможно. И хотя дверь и окно были заперты изнутри, он все равно настаивает, что это не самоубийство.

Последние слова послужили толчком. Очередная порция яичницы с беконом была отменена, и спустя несколько минут мы уже спешили по направлению к Лей-хаусу. По дороге Джепп нетерпеливо расспрашивал констебля.

Погибшего звали Уолтер Протеро. Это был человек средних лет и в некотором роде отшельник. Он появился в Маркет-Бейсинге восемь лет назад, сняв в аренду Лей-хаус – заброшенный, быстро приходивший в негодность дом. Занимал он всего одну комнату, за домом же присматривала экономка, которую он привез с собой. Звали ее мисс Клег. Это была весьма достойная женщина, о которой в деревне говорили только самое хорошее. В последнее время у господина Протеро гостили мистер и миссис Паркер из Лондона. Сегодня утром мисс Клег обнаружила дверь запертой. Не дождавшись ответа хозяина, она встревожилась и позвонила в полицию и доктору. Констебль Поллард и доктор Гайлз прибыли почти одновременно.

Общими усилиями им удалось выломать дубовую дверь спальни.

Протеро лежал на полу с простреленной головой и пистолетом в правой руке. На первый взгляд не было никаких сомнений в том, что это самоубийство.

Однако, осмотрев тело, доктор Гайлз пришел в замешательство. Он отвел констебля в сторону и рассказал ему о своих подозрениях. Тут-то Поллард и подумал о Джеппе. И, попросив доктора остаться рядом с телом, сам поспешил в гостиницу.

К тому времени как констебль завершил свой рассказ, мы подошли к Лей-хаусу, большому заброшенному дому, окруженному садом, заросшим сорняками. Парадная дверь была открыта, и мы сразу же прошли в холл, а оттуда – к маленькой комнате, откуда доносились голоса. В комнате было четыре человека: несколько безвкусно одетый господин с хитрым, неприятным лицом, который мне сразу не понравился; женщина, довольно привлекательная, но с несколько грубоватыми чертами лица и тоже, видно, себе на уме; поодаль стояла еще одна женщина в опрятном черном платье, как я понял, экономка, и высокий мужчина в твидовом спортивном костюме, с умным и властным лицом. Видно было, что он тут главным распорядителем.

– Доктор Гайлз, – сказал констебль. – Инспектор Джепп из Скотленд-Ярда, его друзья.

Доктор приветствовал нас и представил мистеру и миссис Паркер. Затем мы последовали за ним наверх. Поллард, повинуясь жесту Джеппа, остался внизу, как бы присматривать за домочадцами. Доктор провел нас наверх и вдоль по коридору к спальне. Дверь спальни была выломана и лежала теперь на полу комнаты.

Мы вошли. Тело еще не убрали. Протеро был уже немолодым человеком, с бородой, на висках – седина. Джепп склонился над телом.

– Почему вы не оставили его в том же положении, в каком обнаружили? проворчал он. Доктор пожал плечами:

– Мы решили, что это явный случай самоубийства.

– Гм! – откликнулся Джепп. – Пуля вошла в голову за левым ухом.

– Совершенно верно, – ответил доктор. – Очевидно, что он не мог этого сделать сам. Ему бы пришлось завести правую руку за левое ухо. А это невозможно.

– И все же, когда вы его нашли, пистолет был у него в руке? Кстати, где он? Доктор кивнул на стол.

– Он не сжимал пистолет в руке, – сказал он. – Нет, он был у него в руке, но пальцы не были сжаты.

– Вложен потом, – заметил Джепп. – Ясно. – Он осмотрел оружие. – Нет одного патрона. Проверим, нет ли отпечатков пальцев, хотя я сомневаюсь, что мы найдем чьи-либо, кроме ваших, доктор Гайлз. Как давно он уже мертв?

– С прошлой ночи. Я не могу указать точное время, как это умеют делать замечательные доктора в детективах. Но, видимо, он мертв уже около двенадцати часов.

Пуаро молча стоял рядом со мной, наблюдая за Джеппом и слушая задаваемые им вопросы. Он только время от времени втягивал носом воздух – будто к чему-то принюхивался. Я проделал то же, но не уловил ничего примечательного. Воздух казался мне абсолютно свежим, без примесей каких бы то ни было запахов. Но Пуаро все продолжал принюхиваться, как будто его обоняние улавливало что-то такое, чего не могли уловить другие.

Когда Джепп отошел немного в сторону, Пуаро склонился над телом. На рану он даже не взглянул. Поначалу я решил, что он осматривает руку, державшую пистолет, но вскоре понял, что его внимание привлек платок в рукаве темно-серого пиджака, который был на Протеро. Затем он выпрямился, но глаза его по-прежнему были устремлены на платок.

Джепп попросил Пуаро помочь поднять дверь. Пользуясь моментом, я тоже склонился над телом, вытащил платок из рукава и тщательно осмотрел его. Это был самый обыкновенный платок из белого батиста: на нем не было никаких пометок или пятен. Запихнув его на место, я почувствовал, что окончательно сбит с толку.

Джепп и Пуаро, подняв дверь, стали искать ключ. Но поиски были напрасными.

– Это решает дело, – произнес Джепп. – Окно заперто изнутри, значит, убийца вышел через дверь, закрыл ее и унес с собой ключ. Он рассчитывал на то, что на отсутствие ключа никто не обратит внимания и ни у кого не возникнет сомнений, что Протеро застрелился. Вы согласны, мосье Пуаро?

– В общем, конечно, согласен. Хотя было бы куда логичнее подсунуть ключ под дверь. Тогда бы все решили, что при взломе двери он просто выпал из замка.

– Было бы наивным полагать, что все так же рассудительны, как вы. Представляю, что было бы, встань вы на преступную стезю. Вы просто новодили бы вселенский ужас. У вас есть что сказать, Пуаро?

Мне показалось, что Пуаро пребывает в некоторой растерянности. Он еще раз оглядел комнату и мягко, почти извиняясь, заметил:

– Он много курил, этот джентльмен. И действительно, камин, равно как и пепельница, стоявшая на маленьком столике, были полны окурков.

– Прошлым вечером он, должно быть, выкурил сигарет двадцать, – отметил Джепп, внимательно осмотрев содержимое камина, а потом и пепельницы. – Все сигареты одной марки, и, скорее всего, их курил один человек, – объявил он. Так что здесь ничего интересного, мосье Пуаро.

– А я и не высказывал никаких предположений, – пробормотал мой друг.

– Э! – воскликнул Джепп. – А это что такое? – Он подобрал что-то лежавшее на полу возле тела. – Сломанная запонка. Интересно, кому она принадлежит? Доктор Гайлз, я был бы вам очень признателен, если бы вы спустились вниз и позвали экономку.

– А как быть с Паркерами? Он очень торопится уехать, говорит о срочных делах в Лондоне.

– Думаю, что этим делам придется пока обойтись без мистера Паркера. А если ничего не изменится, похоже, что срочное дело для него найдется и здесь. Позовите, пожалуйста, экономку и присмотрите за Паркером и его благоверной. Кто-нибудь из домочадцев заходил сюда сегодня утром?

Доктор задумался.

– Нет, пока Поллард и я находились здесь, они ждали в коридоре.

– Вы уверены в этом?

– Абсолютно уверен.

Доктор отправился выполнять поручение.

– Хороший человек, – одобрительно произнес Джепп. – Среди докторов иногда встречаются отличные парни. Интересно, кто же все-таки убил беднягу? Не иначе, как кто-то из тех троих. Однако вряд ли стоит подозревать мисс Клег. Для того чтобы это сделать, в ее распоряжении было целых восемь лет. А вот что касается Паркеров… Интересно, кто они такие, эти Паркеры? Не очень-то симпатичная парочка.

В этот момент появилась мисс Клег. Это была сухощавая женщина с аккуратным пробором в седых волосах, уравновешенная и спокойная. В ней угадывались располагавшие к себе деловитость и расторопность. В ответ на вопросы Джеппа она объяснила, что служила у хозяина около четырнадцати лет. Это был благородный и внимательный человек. С мистером и миссис Паркер она познакомилась всего три дня назад, когда они неожиданно приехали погостить. На ее взгляд, они напросились сами – хозяин не был рад их приезду. Запонка, которую показал ей Джепп, не принадлежала мистеру Протеро, в этом она уверена. Когда ей был задан вопрос о пистолете, она ответила, что да, у ее хозяина было оружие, но хранилось оно у него под замком, и она не смогла бы сказать, тот ли это пистолет, который она видела несколько лет тому назад. Выстрела прошлой ночью она не слышала, но это и не удивительно, ведь ее комната, как, впрочем, и комнаты, отведенные Паркерам, были расположены в другом конце дома. В какое время мистер Протеро пошел спать, она не знает, когда она ушла в половине десятого к себе, он все еще бодрствовал. Придя к себе в комнату, он не сразу ложился, а обычно полночи просиживал с сигаретой за чтением. Он был заядлым курильщиком.

Тут Пуаро задал свой вопрос:

– Ваш хозяин, как правило, спал с открытым или закрытым окном?

Мисс Клег задумалась.

– Обычно окно было открыто, по крайней мере – форточка.

– Но сегодня оно оказалось закрытым. Можете ли вы как-то это объяснить?

– Нет. Возможно, был сквозняк, потому и закрыл. Джепп задал ей еще несколько вопросов, а затем отпустил. Потом он по отдельности допросил обоих Паркеров. Миссис Паркер была на грани истерики, глаза ее были полны слез; мистер Паркер извергал проклятья и угрозы. Он отрицал, что запонка принадлежит ему, но его жена ее признала и это ставит его в щекотливое положение. А так как он клялся и божился, что вообще не заходил в комнату Протеро, Джепп счел все это достаточным, чтобы запросить ордер на его арест.

Оставив Полларда в доме, Джепп поспешил в деревню, чтобы связаться по телефону с полицейским управлением. Мы же с Пуаро отправились к своей гостинице.

– Вы необыкновенно спокойны, – заметил я. – Вас не заинтересовал этот случай?

– Au contraire,[2]2
  Напротив (фр.).


[Закрыть] он очень меня заинтересовал. Но в то же время и озадачил.

– Не совсем понятен мотив, но я убежден в виновности Паркера, – рассуждал я вслух. – Ну, а мотив может проясниться позже.

– А вы не подметили ничего существенного, на что не обратил внимания Джепп?

Я с любопытством посмотрел на него.

– Что у вас на уме, Пуаро?

– Что у умершего было в рукаве?

– А-а, этот платок!

– Совершенно верно, платок.

– Моряки носят платок в рукаве, – произнес я, подумав.

– Замечательно подмечено, Гастингс, хотя я имел в виду не это.

– Что-нибудь еще?

– Да, я снова и снова возвращаюсь к мысли о сигаретном дыме.

– Я ничего не почувствовал, – признался я.

– Я тоже, cher ami.[3]3
  Дорогой друг (фр.).


[Закрыть]

Я пытливо посмотрел на него. Обычно трудно понять, шутит Пуаро или нет, но сейчас он был совершенно серьезен и о чем-то сосредоточенно размышлял.

Расследование было закончено два дня спустя. Пока же выяснились дополнительные обстоятельства. Некий бродяга рассказал, что перелез через забор в сад Лей-хауса, где он часто ночевал в незапиравшемся сарае. Он заявил, что в двенадцать часов ночи слышал, как двое мужчин громко ссорились на первом этаже дома. Один требовал денег, другой отказывал ему в этом. Спрятавшись за кустом, бродяга видел, как оба они ходили взад и вперед за освещенным окном. Одного из них, хозяина дома, он хорошо знал. Во втором опознал мистера Паркера.

Напрашивался вывод, что Паркеры приехали в Лей-хаус шантажировать Протеро. Дело быстро прояснилось, когда стало известно настоящее имя потерпевшего Вендовер, в прошлом лейтенант флота, замешанный в истории со взрывом крейсера «Мэризот» в 1910 году. Следствие считало, что Паркер, осведомленный о причастности Вендовера к этой истории, выследил его и требовал платы за молчание, а Вендовер платить отказывался. Во время ссоры Вендовер выхватил пистолет, но Паркеру удалось его обезоружить и самому застрелить Вендовера, потом же он постарался выдать случившееся за самоубийство.

Паркер был предан суду, но по ходатайству защиты разбирательство было отложено. Мы присутствовали на заседании суда. Уже уходя, Пуаро покачал головой.

– Должно быть, так, – пробормотал он вполголоса. – Да-да, все правильно, пора действовать.

Он отправился на почту и специальным курьером отправил написанную тут же записку. Я не видел, кому она была адресована. Потом мы отправились в гостиницу.

Пуаро беспокойно ходил взад и вперед возле окна нашего номера.

– Я жду посетителя, – объяснил он. – Нет, не может быть… Я не могу ошибаться. А вот и она!

К моему удивлению, в следующий момент в комнату вплыла мисс Клег. Она заметно нервничала и тяжело дышала, как будто после бега. В ее взгляде, брошенном на Пуаро, я заметил испуг.

– Садитесь, мадемуазель, – приветливо обратился он. – Я оказался прав, не так ли?

Вместо ответа она разразилась слезами.

– Зачем вы это сделали? – мягко спросил Пуаро. – Зачем?

– Я так его любила, – ответила она. – Я с ним с самого детства, когда он был еще совсем маленьким. О, будьте милосердны ко мне!

– Я сделаю все, что смогу. Но вы должны понять, что нельзя допускать казни невиновного, даже если он отъявленный негодяй.

Она выпрямилась и тихо сказала:

– Наверное, вы правы. Делайте то, что считаете необходимым.

Поднявшись, она поспешно вышла.

– Она застрелила его? – спросил я в крайнем смятении.

Пуаро улыбнулся и покачал головой.

– Он сам застрелился. Помните, платок находился у него в правом рукаве? Это подсказало мне, что он был левша. После бурной сцены с мистером Паркером, испугавшись разоблачения, он застрелился. Утром мисс Клег, как обычно, вошла к нему и… увидела, что он мертв. А ведь она можно сказать, вырастила его и очень любила. И тут ее охватила ненависть… ненависть к Паркерам, послужившим причиной его гибели. Они были для нее самыми обычными убийцами, и она решила наказать их. И в голове ее созрел определенный план. Только она знала, что Вендовер был левшой. Переложив пистолет в его правую руку, она закрыла окно, положила рядом сломанную запонку, которую нашла в одной из комнат первого этажа, заперла дверь и спрятала ключ.

– Пуаро, – сказал я в порыве восхищения, – вы великолепны. Вся ваша версия построена на одной маленькой улике – носовом платке!

–..и на сигаретном дыме. Если окно было заперто и при этом выкурено такое количество сигарет, в комнате должен был сохраниться запах табачного дыма. Воздух же, напротив, был абсолютно свежим. Из этого я сделал вывод, что окно закрыли только утром. Вот такой неожиданный поворот. Я долго ломал голову над тем, зачем убийце понадобилось закрывать окно. Ведь ему лучше было бы оставить его открытым, чтобы в случае, если версию о самоубийстве отклонят, все подумали, что он скрылся через окно. Показания бродяги только подтвердили мои предположения. Ведь он не смог бы подслушать тот разговор, не будь окно открытым.

– Просто замечательно! – с жаром сказал я. – А как насчет чаю?

– Вот слова истого англичанина, – вздохнув, сказал Пуаро. – Но едва ли я могу рассчитывать на то, что мне дадут здесь стаканчик смородинного сиропа.