Текст книги "По направлению к нулю"

Автор книги: Агата Кристи

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 15 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

6

Леди Трессильян встретила мистера Тревиса с очевидным удовольствием.

Обменявшись приветствиями, они погрузились в поток приятных воспоминаний, возвращая из небытия имена общих друзей и знакомых.

Получасовая беседа пролетела как один миг.

– Ах, – сказала леди Трессильян с глубоким удовлетворенным вздохом. – Я испытала истинное наслаждение! Сколько неизъяснимой прелести таится в обмене сплетнями и в обсуждении старых скандалов!

– Да, – согласился мистер Тревис, – капля злой иронии добавляет особый вкус к жизни.

– Кстати, – сказала леди Трессильян, – что вы думаете о нашем варианте извечного треугольника?

Благоразумный мистер Тревис выглядел озадаченным:

– Э-э… какого треугольника?

– Только не говорите мне, что вы ничего не заметили! Невиль и две его жены.

– А, вы об этом! Что ж, нынешняя миссис Стрендж – исключительно привлекательная молодая особа.

– Так же как и Одри, – заметила леди Трессильян.

– Несомненно, и у нее есть свой шарм, – согласился мистер Тревис.

Леди Трессильян воскликнула:

– Неужели вы хотите сказать, что можете понять мужчину, оставившего Одри – обаятельную, умную женщину с редкостными достоинствами – ради этой пустышки Кей?

– Прекрасно могу понять, – спокойно отвечал мистер Тревис. – Это случается сплошь и рядом.

– Отвратительно. Если бы я была мужчиной, то уже через неделю мне бы захотелось сбежать от этой Кей, она ужасно утомительна. Да уж, я никогда не пожелала бы себе совершить подобную глупость.

– И это также случается довольно часто. Такие внезапные безрассудные и страстные увлечения, – с абсолютно бесстрастным лицом констатировал мистер Тревис, – редко бывают долговечны.

– И что же случается потом? – тревожно спросила леди Трессильян.

– Обычно, – сказал мистер Тревис, – э-э… партнеры мирно расходятся. Очень часто за первым следует второй развод. И затем мужчина, если находит родственную душу, вступает в третий брак.

– Абсурд! Возможно, некоторые из ваших клиентов были мормонами, но Невиль не таков!

– Кстати, бывают случаи, когда происходит воссоединение бывших супругов.

Леди Трессильян вскинула голову:

– О нет, только не это! Одри слишком горда.

– Вы так полагаете?

– Я уверена. И не качайте своей головой с таким глубокомысленно подозрительным видом!

– Насколько подсказывает мне жизненный опыт, – мягко возразил мистер Тревис, – там, где дело касается любви, гордость у женщин стоит на последнем месте. Она проявляется обычно на словах, но не в действиях.

– Вам не понять Одри. Она очень любила Невиля. Возможно, даже чересчур сильно любила. После того как он оставил ее ради этой девицы… Хотя я не могу возложить всю вину только на него, – эта девица вцепилась в него мертвой хваткой, а вы знаете, каковы мужчины! Так вот, после этого Одри никогда больше не захочет связываться с ним…

Мистер Тревис мягко кашлянул.

– И однако, – сказал он, – она здесь.

– Это совсем другое дело, – раздосадованно сказала леди Трессильян. – Я не претендую на понимание подобных современных веяний. Мне кажется, что она приехала только для того, чтобы показать, что прошлое больше не властно над ней и что былая любовь давно забыта.

– Вполне вероятно, – согласился мистер Тревис, поглаживая подбородок. – Она определенно могла до некоторой степени убедить себя в этом.

– Вы подразумеваете, – сказала леди Трессильян, – что она, возможно, еще тоскует по Невилю и мечтает восстановить отношения? О нет! Мне даже в голову не пришло бы такое.

– Однако все возможно, – заметил мистер Тревис.

– Я не потерплю, – резко сказала леди Трессильян. – Я не потерплю подобного в моем доме.

– Но ведь вам неспокойно, не так ли? – проницательно спросил мистер Тревис. – Атмосфера явно напряжена. Я сразу это почувствовал, она просто взрывоопасна.

– Значит, вы заметили? – отрывисто спросила леди Трессильян.

– Да, и должен признаться, был немного озадачен. Все в доме стараются скрывать свои истинные чувства, но у меня создалось впечатление, будто кто-то сидит на бочке с порохом и взрыв может произойти в любую минуту.

– Перестаньте говорить, как Гай Фокс,[3]3
  Изображение Гая Фокса ежегодно сжигается пятого ноября в день годовщины раскрытия Порохового заговора.


[Закрыть] и объясните, что вы имеете в виду, – потребовала леди Трессильян.

– В сущности, я сам пребываю в некоторой растерянности и могу строить лишь туманные предположения. Но поверьте моему чутью, волны напряжения исходят из одного источника! Если бы его можно было изолировать… Но пока слишком многое остается неясным.

– У меня нет никакого желания просить Одри уехать, – задумчиво сказала леди Трессильян. – Насколько я могла заметить, она прекрасно вела себя в самых щекотливых ситуациях. Она исключительно вежлива, но отчужденна. Я считаю ее поведение безупречным.

– О, бесспорно, – сказал мистер Тревис. – Бесспорно, и все же как раз это, по-моему, оказывает наиболее ощутимое влияние на молодого Невиля Стренджа.

– Вы правы, Невиль ведет себя не слишком достойно, – сказала леди Трессильян. – Надо будет поговорить с ним. Однако не могу же я выгнать его из дома. Метью относился к нему чуть ли не как к родному сыну.

– Я знаю.

Леди Трессильян вздохнула.

– Вы знаете, что Метью утонул здесь? – спросила она, понижая голос.

– Да.

– Все мои знакомые удивлялись, почему я осталась в этом доме. Глупо с их стороны. Ведь здесь я всегда ощущаю, что Метью где-то рядом со мной. Этот дом наполнен воспоминаниями. В любом другом месте я чувствовала бы себя одинокой и чужой. – Она немного помедлила и продолжала: – Первое время я надеялась, что недолго задержусь в этом мире и присоединюсь к нему. Особенно когда мое здоровье начало сдавать. Но похоже, мне суждено жить, превращаясь в старую развалину… Я точно ветхие ворота, которые скрипят, скрипят, да никак не рухнут. – Она сердито взбила подушку. – И признаюсь вам, это совсем меня не радует! Я всегда надеялась, что, когда пробьет мой час, я смогу уйти быстро и тихо, что встречусь со смертью лицом к лицу, а не буду ждать, как она постепенно и неумолимо подкрадывается ко мне и дышит в спину. Эта ужасная болезнь заставляет меня терять одно достоинство за другим. Я становлюсь все более беспомощной… все более зависимой от людей!

– Но очень преданных людей, я уверен. Мне показалось, что у вас очень преданная и почтительная служанка.

– Баррет? Та, что пригласила вас ко мне? О да, она – утешение моей жизни! Она, как старая стальная алебарда, будет вечно предана мне. Мы прожили вместе целую жизнь.

– И кроме того, должен заметить, вам повезло, что с вами живет такой человек, как Мери Олдин.

– Ваша правда. С Мери мне тоже очень повезло.

– Она ваша родственница?

– Да, дальняя родственница. Одно из тех бескорыстных созданий, которым суждено приносить свою жизнь в жертву ради благополучия других. Сначала она ухаживала за больным отцом… Умный был человек, но чертовски требовательный. Когда он умер, я упросила ее переехать ко мне, и я благословляю тот день, когда она появилась в моем доме. Вы не представляете, какими ужасными особами зачастую бывают компаньонки. Бесполезные, нудные создания. Можно сойти с ума только от их тупости. Они и становятся-то компаньонками, потому что больше ни на что не способны. А Мери просто чудо, интеллигентная, начитанная женщина. У нее исключительные способности и, знаете, такой цепкий мужской ум. Познания ее достаточно обширны и глубоки. С ней можно поговорить на любую тему. Но ее достоинства не ограничиваются умными разговорами, она к тому же прекрасно управляется с домашними делами. Ей удается содержать дом в полном порядке, и слуги вполне довольны ее правлением. Она разрешает все ссоры, не любит интриг. Уж не знаю, как она всех усмиряет, но полагаю, очень тактично.

– Давно она живет с вами?

– Лет двенадцать… или даже больше. Тринадцать-четырнадцать, что-то около этого. Она стала моим главным утешением на старости лет. Настоящий подарок судьбы.

Мистер Тревис рассеянно кивнул.

Леди Трессильян, следя за ним сквозь полузакрытые веки, вдруг сказала:

– В чем дело? Вы чем-то сильно обеспокоены?

– Пустяки, – ответил мистер Тревис. – Чистые пустяки. А у вас острый взгляд.

– Мне всегда нравилось изучать людей, – сказала леди Трессильян. – У Метью довольно часто случались проблемы, но мне не надо было дважды смотреть на него, чтобы понять, что он чем-то расстроен или обеспокоен. – Она вздохнула и откинулась на подушки. – А сейчас, мой друг, я должна с вами проститься. – Это был исключительно царственный жест, словно королева-мать отпускала своих придворных. – Я очень устала. Но вы подарили мне прекрасный, удивительный вечер. Заходите поболтать со мной. Я буду ждать вас.

– Благодарю за эти добрые слова и с радостью воспользуюсь дарованной привилегией. Простите великодушно, если я был слишком болтлив и утомил вас.

– О, ничего подобного. Просто последнее время усталость наваливается на меня совершенно неожиданно. Прошу вас, прежде чем уйти, позвоните в этот колокольчик.

Мистер Тревис осторожно дернул за шнур колокольчика, заканчивавшийся большой пушистой кистью.

– Историческая ценность, – заметил он, – однако прекрасно сохранилась.

– Мой колокольчик? Да. Новомодные звонки не для меня. Они то и дело выходят из строя, а ты продолжаешь давить на кнопку, напрасно ожидая отклика! А уж эта вещь никогда не подведет. Он звонит наверху в комнате Баррет, колокольчик висит у нее над кроватью, поэтому она является ко мне незамедлительно. А если почему-то задерживается, то я вскоре повторяю свой вызов.

Выйдя в коридор, мистер Тревис услышал тихий звон, доносившийся откуда-то сверху, и понял, что леди Трессильян позвонила еще раз. Он поднял голову и заметил проволоку, протянутую по потолку. Баррет поспешно спускалась с верхнего этажа и, пройдя мимо него, скрылась в спальне своей госпожи.

Мистер Тревис медленно сходил по ступеням, решив не пользоваться маленьким лифтом, а совершить нисхождение самостоятельно. Его задумчивое лицо приобрело выражение хмурой нерешительности.

Вся компания по-прежнему была в гостиной, и, когда мистер Тревис вошел в комнату, Мери Олдин сразу же предложила сыграть в бридж, однако мистер Тревис вежливо отказался, сославшись на то, что скоро он собирается покинуть сей гостеприимный дом.

– Видите ли, – сказал он, – мой отель одно из тех старомодных заведений, в которых принято возвращаться до полуночи.

– Ну, до полуночи еще далеко. Пока только половина одиннадцатого, – заметил Невиль. – У вас ведь не запирают двери, я надеюсь?

– О нет. На самом деле я сомневаюсь, что они вообще запирают дверь на ночь. Ее закрывают в девять часов, но для того чтобы войти, надо просто повернуть ручку. Мне кажется, что люди в этом местечке поступают крайне беспечно, хотя, вероятно, они полагаются на честность местного населения.

– Да, в дневное время здесь уж точно никто не запирает двери, – сказала Мери. – Наши открыты нараспашку весь день, но на ночь мы их запираем.

– Что представляет собой «Балморал-Корт»? – спросил Тед Латимер. – С виду это малопривлекательное массивное здание напоминает только о строгой викторианской чопорности.

– Да, действительно, – сказал мистер Тревис. – Внутри оно соответствует всем требованиям викторианского комфорта. Превосходная кухня, отличная мебель, вместительные викторианские платяные шкафы, великолепные ванные комнаты, облицованные красным деревом.

– Мне показалось, вы сказали, что в первый момент вам что-то там не понравилось, – припомнив недавний разговор, заметила Мери.

– Ах да. Я предусмотрительно послал письмо и зарезервировал для себя две комнаты на нижнем этаже. Знаете ли, у меня слабое сердце, и лестницы мне решительно противопоказаны. Но когда я приехал, то, к своей досаде, обнаружил, что мои комнаты заняты. Вместо них мне предложили двухкомнатные апартаменты на верхнем этаже. Я высказал свое огорчение по этому поводу, но оказалось, что один из почтенных постояльцев этого отеля, который должен был уехать в Шотландию, заболел и не смог освободить мои комнаты.

– Наверное, это мистер Лукан, – предположила Мери.

– Да, по-моему, они говорили именно о нем. В силу сложившихся обстоятельств я предпочел согласиться с их предложением. К счастью, в нашем отеле есть отличный автоматический лифт, поэтому я, в сущности, не испытываю никаких неудобств.

– Тед, почему ты не захотел остановиться в «Балморал-Корте»? – спросила Кей. – Ведь он расположен гораздо ближе к нашему дому.

– О, я не думаю, что мне подошел бы отель такого типа.

– Вы совершенно правы, мистер Латимер, – заметил мистер Тревис. – Вряд ли он соответствует вашему стилю жизни.

Почему-то Тед Латимер вдруг вспыхнул.

– Не понимаю, что вы хотели этим сказать, – резким голосом произнес он.

Мери Олдин, осознав некоторую неловкость, поспешила перевести разговор на свежие газетные сообщения:

– Вы помните статью о чемоданных кражах в одном из кентских городков? Насколько я поняла, – сказала она, – полиция задержала виновного.

– Это уже второй человек, которого они задерживают, – заметил Невиль. – Надеюсь, на сей раз они не ошиблись.

– Они ничего не смогут доказать, даже если он виновен, – сказал мистер Тревис.

– Недостаточно улик? – спросил Ройд.

– Да.

– Однако я думала, – вставила Кей, – что полиция всегда находит улики в конце концов.

– Далеко не всегда, миссис Стрендж. Вы были бы удивлены, узнав, как много преступников, избежав наказания, разгуливает на свободе.

– Вы хотите сказать, их не смогли разоблачить?

– Такое тоже бывает, но я говорю о другом. Возьмем, к примеру, один случай… – Он упомянул о знаменитом процессе двухлетней давности. – Полиция знает, кто убил тех детей, – знает без тени сомнения, – но она бессильна. У преступника были два свидетеля, подтвердившие его алиби, и хотя всем известно, что алиби фальшивое, никто не может доказать обратного. Поэтому убийца разгуливает на свободе.

– Какой ужас! – воскликнула Мери.

Томас Ройд выбил свою трубку и сказал, как обычно, спокойным и задумчивым голосом:

– Это подтверждает мои выводы. Я много размышлял об этом и считаю, что в определенных случаях – когда закон бессилен – человек имеет право сам вершить правосудие.

– Что вы имеете в виду, мистер Ройд?

Томас с сосредоточенным видом набивал новую порцию табака в трубку и, не отвлекаясь от своего занятия, изрек несколько отрывистых и несвязных сентенций:

– Допустим, известен преступник… Да, есть такие темные дела… И человек, совершивший преступление, не ответил за него по закону… В общем, избежал наказания. Тогда я допускаю, что любое заинтересованное лицо может взять на себя право исполнить приговор.

– Крайне вредная теория, мистер Ройд! – дружелюбно сказал мистер Тревис. – Подобные действия совершенно не могут быть оправданы.

– Не уверен. Как вы понимаете, я говорю о тех случаях, когда вина практически доказана, а закон бессилен!

– И все же самосуд в любом случае недопустим.

Лицо Томаса озарилось доброй, почти нежной улыбкой.

– Не могу с вами согласиться, – сказал он. – Если какому-нибудь подлецу следует свернуть шею, то я не вижу причин, почему бы мне не взять на себя ответственность и не позаботиться об этом самостоятельно.

– И в свой черед подвергнуться законному наказанию!

– Безусловно, я постараюсь сделать это без шума… – по-прежнему улыбаясь, сказал Томас. – В сущности, каждый может продумать свои действия и прибегнуть к известным маленьким хитростям…

– Тебя сразу выведут на чистую воду, Томас, – сказала Одри своим ясным, звонким голоском.

– По правде говоря, – возразил Томас, – не думаю, что это будет так уж легко сделать.

– Я помню один случай, – начал было мистер Тревис и нерешительно замолчал. – Вы знаете, – сказал он извиняющимся тоном, – криминология в некотором роде – мое давнее хобби.

– Пожалуйста, продолжайте, – сказала Кей.

– В свое время я был весьма сведущим специалистом в криминальных делах и накопил обширный опыт, – сказал мистер Тревис. – Но только несколько дел я мог бы назвать действительно интересными. Большинство убийц были прискорбно безынтересны и крайне недальновидны. Однако я могу рассказать вам об одном поистине интересном экземпляре.

– О да, – сказала Кей, – я обожаю рассказы об убийствах.

Мистер Тревис говорил медленно и задумчиво, очевидно, с особой тщательностью выбирая слова и выражения.

– Этот случай произошел с одним ребенком. Не стоит, наверное, вдаваться в подробности и уточнять пол и возраст. Факты, в сущности, таковы: два ребенка играли на лесной поляне с луками и стрелами. Один из детей выстрелил, и его стрела попала в другого ребенка, нанеся смертельную рану, в результате этот ребенок умер. Было проведено деликатное расследование. Оставшийся в живых ребенок был ужасно испуган и подавлен, и в итоге все могли лишь выразить сожаление и посочувствовать несчастному автору этого выстрела. – Он сделал паузу.

– И это все? – спросил Тед Латимер.

– Да, на этом дело было закрыто. Прискорбная случайность. Но однако, знаете ли, у этого случая была своя предыстория. Несколькими днями раньше некий фермер проходил по лесной тропе неподалеку от известной поляны. И заметил на этой полянке ребенка, старательно упражнявшегося в стрельбе из лука.

Он помолчал, чтобы смысл его слов дошел до всех присутствующих.

– Вы хотите сказать, – недоверчиво проговорила Мери Олдин, – что это было не случайно… что выстрел был сделан намеренно?

– Сие мне не известно, – ответил мистер Тревис. – И вряд ли я когда-нибудь смогу сказать об этом с определенностью. Но в ходе расследования было установлено, что дети едва ли не в первый раз взяли в руки лук и стрелы и вследствие этого стреляли совершенно неумело, практически наугад.

– То есть была допущена ошибка?

– Да, хотя в отношении одного ребенка такое утверждение было явно ошибочным!

– И что сделал фермер? – затаив дыхание, спросила Одри.

– Ничего не сделал. Правильно он поступил или нет, я до сих пор не уверен. На карту было поставлено будущее ребенка. И он полагал, что ребенка следует оправдать, поскольку имелись большие сомнения в его виновности.

– А вы сами, – спросила Одри, – можете определенно сказать, что произошло на самом деле?

– Лично я, – серьезно ответил мистер Тревис, – придерживаюсь того мнения, что это было исключительно изобретательное убийство – убийство, совершенное и до мельчайших деталей спланированное ребенком.

– Но какой у него мог быть мотив? – спросил Тед Латимер.

– О, мотивов могло быть сколько угодно. Детские ссоры, обиды… вполне достаточно, чтобы разжечь ненависть. Дети так непосредственны в своих чувствах, как в любви, так и в ненависти…

– Но задумать такое! – воскликнула Мери Олдин.

Мистер Тревис понимающе кивнул:

– Да, замысел был ужасный. Ребенок, затаив в сердце смертельную злобу, спокойно день за днем практиковался, готовился к финальному действию… Затем этот якобы неловкий выстрел – несчастье, притворное горе и отчаяние. Все это невероятно – настолько невероятно, что этому не поверил бы ни один суд.

– А что случилось потом… с этим ребенком? – с любопытством спросила Кей.

– Я полагаю, его имя было изменено, – сказал мистер Тревис. – После публичного расследования это было вполне целесообразно. На данный момент ребенок уже стал взрослым человеком и спокойно живет в этом мире. Весь вопрос в том, что творится в его душе, по-прежнему ли он способен на убийство? – Мистер Тревис помолчал и задумчиво добавил: – Много лет прошло с тех пор, но я мог бы узнать моего маленького убийцу когда угодно.

– Ну это уж вряд ли, – усомнился Ройд.

– О, даже не сомневайтесь, этот ребенок имел определенную физическую особенность… Однако я не хочу больше вдаваться в подробности. Не самые, знаете ли, приятные воспоминания. И к тому же мне действительно пора отправляться в отель.

Он поднялся с кресла.

– Может быть, выпьете что-нибудь на дорожку? – предложила Мери.

Графины с напитками стояли на столе в другом конце комнаты. Томас Ройд – он находился поблизости – шагнул к этому столу и, взяв графин с виски, вынул тугую пробку.

– Виски с содовой, мистер Тревис? Латимер, вам налить?

Невиль сказал Одри тихим голосом:

– Какой чудесный вечер. Выйдем прогуляться ненадолго?

Она стояла у окна, глядя на залитый лунным светом балкон. Он прошел мимо нее и, выйдя за порог, остановился в ожидании. Одри отвернулась от окна, отрицательно качнув головой:

– Нет, Невиль, я устала, наверное, мне пора подняться к себе. Пора спать.

Она пересекла гостиную и вышла.

Кей широко зевнула:

– Да, думаю, мне тоже хочется отдохнуть. Доброй ночи, мистер Тревис. Томас, поухаживай, пожалуйста, за мистером Тревисом.

– Доброй ночи, мисс Олдин. Доброй ночи, миссис Стрендж.

– Тед, завтра мы приедем к вам в гости на ленч, – сказала Кей. – Если погода не изменится, мы сможем искупаться и позагорать!

– Отлично, я буду ждать вас. Доброй ночи, мисс Олдин.

Обе женщины покинули комнату.

– Я могу проводить вас, сэр, – любезно предложил Тед Латимер мистеру Тревису. – Все равно я иду к переправе мимо вашего отеля.

– Благодарю вас, мистер Латимер. И с удовольствием принимаю ваше предложение.

Хотя мистер Тревис заявил о своем намерении покинуть сей гостеприимный дом, однако он явно не спешил осуществлять его на деле. Пребывая в состоянии легкой задумчивости, он с довольным видом потягивал виски с содовой, посвятив себя довольно трудной задаче – выудить из Томаса Ройда хоть какую-то информацию о жизни в Малайе.

Ройд был на редкость односложен в своих ответах. Да и эти ответы удавалось вытянуть из него с таким трудом, что создавалось впечатление, будто детали повседневного малайского быта являлись секретом национальной важности. Погруженный в собственные мысли, он, похоже, совсем не мог сосредоточиться на том, чтобы нормально отвечать своему собеседнику.

Теду Латимеру уже давно не сиделось на месте. Он выглядел утомленным и с видимым нетерпением ждал возможности уйти.

– О, едва не забыл! – вдруг воскликнул он, вмешиваясь в разговор. – Я принес для Кей несколько граммофонных записей, о которых она просила. Они в холле. Пойду принесу их сюда. Ройд, вы напомните ей о них завтра?

Томас кивнул, и Тед поспешно покинул гостиную.

– У этого молодого человека беспокойная натура, – пробормотал мистер Тревис.

Ройд хмыкнул вместо ответа.

– Я полагаю, он приятель миссис Стрендж? – продолжал старый адвокат.

– Кей Стрендж, – уточнил Томас.

Мистер Тревис улыбнулся.

– Да, да, – сказал он. – Я именно так и подумал. Вряд ли он мог бы быть другом бывшей миссис Стрендж.

– Ни в коем случае, – выразительно произнес Ройд. Затем, встретив насмешливый взгляд своего собеседника, сказал, немного покраснев: – Нет, я просто имел в виду…

– Не затрудняйтесь, мистер Ройд, – прервал его мистер Тревис, – я прекрасно понял, что вы имели в виду. Ведь сами вы, как я подозреваю, являетесь старинным другом миссис Одри Стрендж?

Томас Ройд медленно набивал в трубку очередную порцию табака из кисета. Не отрывая глаз от своего занятия, он сказал довольно невнятно:

– М-да… В каком-то смысле… Мы выросли вместе.

– Вероятно, она была необычайно милой девушкой?

Томас Ройд произнес нечто нечленораздельное, что звучало примерно как: «Гм… Угу…»

– Должен сказать, что присутствие в этом доме двух миссис Стрендж создает несколько неловкую ситуацию.

– О да… более чем.

– Бывшая миссис Стрендж оказалась в довольно трудном положении.

Лицо Томаса Ройда вспыхнуло.

– Исключительно трудном.

Мистер Тревис подался вперед. Его вопрос прозвучал резко и неожиданно:

– Зачем она приехала, мистер Ройд?

– Ну… я полагаю, – голос Томаса был неуверенным, – она просто не могла отказать.

– Отказать кому?

Ройд беспокойно поерзал в кресле.

– Ну, собственно говоря, она всегда приезжает сюда в это время года – в начале сентября.

– И леди Трессильян пригласила одновременно Невиля Стренджа с новой женой? – В голосе старого джентльмена была изрядная доля вежливого недоверия.

– Нет, насколько мне известно, он сам напросился.

– То есть он стремился к такому воссоединению?

Ройд нервно сменил позу, явно испытывая легкую неловкость.

– Думаю, да, – ответил он, избегая взгляда пытливого собеседника.

– Любопытно, – сказал мистер Тревис.

– Идея была достаточно бредовой, – сказал Томас Ройд, невольно спровоцированный на столь многословное замечание.

– Да, по меньшей мере можно сказать, что ее осуществление достаточно затруднительно, – согласился мистер Тревис.

– Вы правы, хотя в наши дни, по-моему, такие отношения завязываются довольно часто, – неуверенно сказал Томас.

– А не могло ли так случиться, – предположил мистер Тревис, – что исходно эта идея принадлежала кому-то другому?

Ройд недоуменно посмотрел на него:

– Кому же еще это могло прийти в голову?

Мистер Тревис вздохнул:

– Наш мир полон доброжелателей, которые вечно стараются устроить жизнь других людей, пытаются примирить их, решая за них проблемы… – Он не договорил фразу, заметив, что через балконную дверь в гостиную вошел Невиль Стрендж. В тот же момент Тед Латимер вернулся из холла.

– Постой-ка, Тед, что ты там принес? – спросил Невиль.

– Это граммофонные записи для Кей. Она просила меня их привезти.

– Правда? Она не говорила мне…

По лицам обоих пробежала легкая волна смущения, затем Невиль развернулся и, подойдя к столу с напитками, налил себе виски с содовой. Он глубоко и часто дышал, точно пытался успокоить себя, вид у него был взволнованный и несчастный.

Мистеру Тревису вспомнилось вдруг, что он слышал как-то раз одно высказывание относительно Невиля Стренджа: «Этот Невиль Стрендж просто баловень судьбы. У него есть все, чего только можно пожелать в этом мире». Однако в данный момент он отнюдь не выглядел счастливым человеком.

Томас Ройд, похоже, счел, что раз Невиль уже вернулся, то он вполне может сложить с себя обязанности гостеприимного хозяина, которые ему пришлось временно исполнять по отношению к старому адвокату. Ни с кем не простившись, он покинул комнату, его походка была более торопливой, чем обычно. Это было почти бегство.

– Восхитительный вечер, – вежливо произнес мистер Тревис, поставив бокал на стол. – Исключительно… э-э… познавательный.

– Познавательный? – Невиль Стрендж удивленно приподнял брови.

– Интересные сведения о малайской жизни? – широко улыбаясь, предположил Тед. – Тяжелая работа – выуживать информацию у молчуна Томаса.

– Да, чудной парень этот Ройд, – сказал Невиль. – Мне кажется, он совершенно не меняется. Знай покуривает свою ужасную старую трубку, слушает, смотрит, как мудрый филин, да изредка буркнет нечто вроде «гм…» или «м-да…».

– Возможно, он привык больше думать, чем говорить, – сказал мистер Тревис. – Что ж, господа, теперь мне действительно пора откланяться.

– Надеюсь, вы вновь навестите на днях леди Трессильян, – сказал Невиль, провожая гостей в холл. – Общение с вами необычайно взбодрило ее. К сожалению, сейчас у нее так мало связей с внешним миром. Но ей удалось сохранить массу замечательных достоинств, не правда ли?

– Да, бесспорно. Она крайне интересный собеседник, располагающий к доверительным разговорам.

Накинув на шею кашне, мистер Тревис тщательно застегнул пальто на все пуговицы и, пожелав Невилю доброй ночи, вышел на улицу вместе с Тедом Латимером.

До «Балморал-Корта» было, в сущности, не более сотни ярдов. Отель располагался за первым же поворотом. Его мрачная громада, словно грозный страж, охраняющий рубежи извилистой сельской улицы, смутно вырисовывалась на фоне ночного неба.

А до переправы, к которой направлялся Тед Латимер, надо было пройти еще две-три сотни ярдов вниз по дороге к тому месту, где река была самой узкой.

Мистер Тревис остановился у дверей «Балморал-Корта» и протянул руку своему попутчику:

– Доброй ночи, мистер Латимер. Как долго вы намерены пробыть в Солткрике?

Тед усмехнулся, сверкнув белозубой улыбкой:

– Поживем – увидим, мистер Тревис. Пока это место мне еще не успело наскучить.

– Конечно, конечно. Я вас понимаю. По-моему, большая часть современных молодых людей считают скуку самой ужасной вещью в этом мире. И однако я могу заверить вас, что есть вещи и похуже.

– Такие, как, например?..

Голос у Теда Латимера был мягкий и любезный, и все же в нем присутствовал странный оттенок, выдававший какие-то иные чувства, природу которых трудно было определить.

– О, мистер Латимер, я предоставляю это на волю вашего воображения. Понимаете, я не могу взять на себя смелость давать вам советы. Молодые люди с неизменным презрением относятся к советам таких старомодных чудаков, как я. Возможно, это и правильно, кто знает. Однако мы, старые хрычи, предпочитаем думать, что жизнь нас чему-то научила. И мы в ходе нашего долгого бытия успели подметить, знаете ли, множество занятных вещей.

Проплывающее облако закрыло лунный лик. Улица погрузилась во мрак. Из темноты появилась мужская фигура, кто-то шел вверх по дороге, быстро приближаясь к ним.

Это был Томас Ройд.

– Решил немного прогуляться и дошел до переправы, – неразборчиво сказал он, не вынимая трубки изо рта. – Значит, это ваша обитель? – спросил он мистера Тревиса. – Такое впечатление, что они уже заперли двери.

– О нет, не думаю, – сказал мистер Тревис. Он повернул большую медную ручку, и дверь подалась внутрь.

– Пожалуй, надо убедиться, что вы спокойно сможете подняться к себе, – сказал Ройд.

Они все втроем вошли в гостиницу. Одна-единственная лампочка тускло освещала холл. Там не было ни души, и их встретили только запахи былого ужина, немного пыльного бархата и хорошей мебели.

Вдруг мистер Тревис издал огорченный возглас.

Прямо перед ними на лифте висела табличка:

«ЛИФТ НЕ РАБОТАЕТ».

– О боже! – сказал мистер Тревис. – Какая досада! Мне придется подниматься наверх по всем этим ступеням.

– Да, это очень плохо, – заметил Ройд. – А неужели здесь нет служебного или багажного лифта?

– Боюсь, что нет. По-моему, это общий лифт. Пожалуй, единственное, что мне остается, – это начать медленное восхождение. Доброй ночи, господа.

Он начал осторожно подниматься по широкому лестничному маршу. Ройд и Латимер, в свою очередь пожелав ему доброй ночи, вышли на темную улицу.

После минутной паузы Ройд сказал:

– Что ж, я тоже пойду к дому… Доброй ночи.

– Доброй ночи. Увидимся завтра.

– Да.

Тед Латимер быстрыми легкими шагами направился в сторону переправы. Томас Ройд постоял немного, глядя ему вслед, и затем медленно побрел в противоположном направлении, к Галлс-Пойнту. Луна вышла из-за облака, и Солткрик вновь озарился серебристым сиянием.